Текст книги "Джо 2 (СИ)"

Автор книги: Харитон Мамбурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Для тепла, любви, смеха, понимания, уважения и жесткого сексуального траха половыми органами – люди придумали бордели. Время, место, обстоятельства. Там всё как положено.

Всё остальное – не для таких как я.

Сонно засопев, блондинка попробовала вытянуть ноги, уткнулась ими в меня и, недолго думая (не думая вообще), закинула свои копытца на мои колени, улегшись на лавочке целиком так, что её дивные полные перси окончательно разъехались в разные стороны, раздвигая платье и организуя жрице декольте по самое пузо.

Прелестно.

Не удержавшись, я начал легко поглаживать ступни разнежившейся блондинки. Та среагировала также, как и остальные самки нашего вида – тут же счастливо и томно расхрюкалась, начав аж сопеть от кайфа. Я продолжал её осквернять, уже точно зная, что добром подобное не кончится точно, но внутренняя мерзкая натура попросту не оставляла ни малейших шансов добродетели!

Длилось всё это довольно долго, минут, наверное, пятнадцать. Она лежала, я сидел, она хрюкала, я чесал. Занимались своими делами, так сказать. Кто-то ловил кайф, а кто-то сосредоточенно всё запоминал. Для манадрима, естественно.

Потом, в какой-то момент, резко и встревоженно дёрнувшись, Саломея одеревенела целиком и полностью. Кажется, до её центрального процессора таки добралась мысль, что массажа ног не существует самого по себе, чтобы внезапно напасть на загорающую девушку… и это её сильно обеспокоило. Тут я, охваченный новой идеей, приложил определенные усилия, чтобы разгладить собственную морду лица, давным-давно сведенную в гримасе ехидства, в нечто нейтральное, даже равнодушное. Ну и вылупился этой безразличной мордой прямо в полные ужаса глаза блондинки, которые та, всё-таки, раскрыла.

– Меня послал Джо, – мерным механическим тоном заявил я, продолжая свои злонамеренные действия руками, – Сказал сделать, что придется, но узнать у тебя, почему ты его преследуешь. Я делаю. Тебе нравится. Говори ответ на этот вопрос или я прекращу делать!

Блондинкой Саломея оказалось умеренной, то есть информацию восприняла слёту, тут же засверкав глазками. У неё, судя по всему, с души целый Байконур свалился, когда она поняла, что лапы ей мял человекообразный магический робот, а не подлый хитрый негодяй. Тем не менее, отняв ноги почти со свистом, она тут же потребовала, чтобы я шёл в лес и там повесился, а того Джо она сама найдет, и всё ему сама объяснит. Вешаться я отказался, поэтому был озадачен приказом немедленно забыть всё, что здесь между нами происходило, и никогда в жизни никому не упоминать! На это я «согласился», тут же удалившись, пока девушке не пришло на ум померить свои очки.

А то мало ли, ей определенно было недостаточно того, что я в сюртуке и брюках, а не робе, как все мои копии. Ладно, как минимум мы узнали, что она договороспособна. Следующей зашлю к ней Аранью.

Кстати, пора узнать, как у них дела. Набросив на себя иллюзию младшего из собственных доппельгангеров, я пошёл в народ как какой-нибудь халиф, дабы вызнать, кто и чем живет в эти непростые времена.

В башне Боевых магов была ударная пьянка, но не сказать, чтобы очень радостная – декану Краммеру рассказывали о тех, кто не успел врезать своим фаерболом и оказался врезатым сам. В смысле совсем. Каждое имя запивалось полным фужером, Артуриус сидел мрачный и задумчивый, а его бывшие студенты, выглядевшие взрослее остальных, угрюмыми и ностальгирующими. Но, по крайней мере, эти ребята были одеты хорошо, с иголочки.

В башне Исследователей творились дичь и мрак, несмотря на то что здесь было всего четыре человека и один эльф. Эльдарин Син Сауреаль изволил драть своих бывших учеников, выбивая из них результаты и успехи. Три парня и одна девушка, бледные и замученные жизнью, вяло пищали на агрессию эльфа, но телились. Опасаясь чересчур острого зрения перворожденного, я аккуратно смылся, дав себе труд запомнить людей, которым явно понадобится алкоголь.

В башне Мастеров, безо всякого присутствия Саммерс, творился бизнес и мутились бабки. Молодые трудоголики чесали языками, нарушая контракты и договоренности (не скрепленные магически), обменивались рецептами и хитростями. Кажется, понимаю, почему тут нет декана, зато уже есть один из моих доппелей, внимательно вслушивающийся во все подряд. Ах деканы, ах шкодники! Значит, только для того, чтобы подавать пример ученикам, да?

Здесь же был мной обнаружен Санс, деловито принимающий от одного из наиболее прилично выглядящих Мастеров заказ на неприличное количество бухла. Не только его, закуси тоже предполагалось, и вот с ней были определенные неурядицы, ибо Школа никогда не была рестораном. Мой гоблин, учитывая это, намеревался впарить некислую часть продуктов из подвала моей собственной башни, и я его никак не мог в этом винить. Дают – бери, бьют – говори всем, что бьют не того.

К своей родной башне Башен я подходил безо всякого желания, подозревая, что увижу внутри очень грустную картину, но увидел менее грустную, зато куда более привычную. На первом этаже, за столом, на котором мы, студенты, составляли в свое время свои великие планы, сидел одинокий Дино Крэйвен и пил алкоголь. Худой, сгорбленный, с желчным лицом, вислым своим носярой. Совсем не похожий на того, кто должен быть деканом. Да он им и не был. Он всегда был смотрителем этой башни, сторожем её ленивых и нерадивых отпрысков, обреченных стать заложниками своих ошибок молодости. Сапожник без сапог, декан без студентов… хотя…

Один студент у него всё-таки был. И он его дождался.

– Что? – сотворил Дино кислую рожу при виде меня, – Не ожидал? Ну, они этого места как огня боятся…

– Это и ежу понятно… – проворчал я, снимая иллюзию и вваливаясь в свой старый дом целиком, – Зато я пришёл. Наливай.

– Да ты как чума! – фыркнул старик, доставая посуду, – Зови, не зови, всё равно придёшь и всё испоганишь. И оставишь после себя разорение.

– Ага, вот то-то ты теперь бедолага. Закупаешь пиво подводами и рассылаешь его бочками, – припомнил я недавний финт ушами Крэйвена, – Измученный и обедневший. Всё Джо виноват.

– Зато нервы ни к черту, – подумав, оседлал кривую козу Крэйвен, – Как подумаю о том, что ты тут устроишь…

– Я сейчас расплачусь от жалости. Старик, заканчивай играть эту комедию. Признай, тебе просто погано. Причем, не по моей вине.

– Теперь по твоей, говнюк. Ты представляешь, как тяжело слышать правильные слова, которые выдает тебе юная морда неоперившегося щегла, а?

– О, тогда готовься, сейчас у тебя хрустнет хребтина…

Через пятнадцать минут Дино вылетел из башни как молодой, подгоняемый своей проклятой Причудой, а я, потерев руки как заправская муха, забрал то пойло, что он приготовил себе и тем несчастным ублюдкам, которым бы хватило яиц явиться в свое бывшее обиталище. Бухло мне сегодня еще пригодится, а вот Крэйвену – нет. Ему сейчас предстоит много скакать телепортами по своим бывшим подопечным, выясняя, совсем ли они протухли или еще нет.

Всё-таки, сорок лет для волшебника – это еще юность. Помнится, некий весьма достойный дон по имени Эквильбот Хесс, изобретатель манадримов, до двухста пятидесяти лет был Боевым магом с не самой легкой судьбой, а потом решил перепрофилироваться… и у него все вышло!

Домой я явился в силах тяжких, то есть с Освальдом, покачивающимся от количества навьюченных на него бутылок с алкашкой. Озз чувствовал себя неуверенно, видать, мало бывал в гостях, поэтому попытался накидаться по дороге (то есть за те пятьдесят метров, что мы шли до портала), но у него ничего не получилось. Отняв у пьянчуги фляжку, я потащил его в деревню, где сдал с рук на руки Знайде с наказом помыть в бане и вернуть. Девушка, до которой собственный муж как-то уже донес мысль о том, что всё их хозяйство (дом, скот, да и, собственно, муж) проспонсировано неким волшебником, просьбу выполнила даже излишне старательно, выдав мне через пару часов до скрипа отмытого Освальда Озза и его постиранную робу отдельно. Я тут же вручил волшебнику его заново наполненную флягу, а затем потащил в башню.

Разговаривать.

– Прежде чем мы начнем, давай определимся, – предложил я, – уже понятно, что ты натренировал себя думать и воспринимать мир по-особому, так, чтобы опьянение как можно меньше могло повлиять на мыслительные процессы. Из-за этого страдают твои реакции на происходящее, сфера восприятия тут вообще самая обиженная. Я это понял, ты только что понял, что я не совсем дурак, это хорошо. Теперь следующее. Мой говорящий кот – не просто мой фамильяр, в нем часть моей души. Все говорят, что лет через тридцать-сорок мы разойдемся на два независимых существа, но проблема в том, что одна из моих Причуд – «Внутренний кот». Смекаешь, к чему я веду?

– Ага, значит, наш интерес совместный! – сориентировался Освальд, возвращая себе природный цвет, ранее отторгнутый купанием и Знайдой.

– Именно, – кивнул я, – Но просьба Верма – это просьба Верма.

– А ты тот еще жук! – вновь правильно поняли меня.

– Есть возражения?

– Я не в той ситуации, чтобы возражать! – очень трезво выдал мысль Освальд Озз, – Но если так подумать, то даже если бы в ней не был, всё равно не был против!

– Отлично, приятель, – ухмыльнулся я, разливая краденное у Крэйвена бухло по стаканам, – А теперь расскажи всё, что ты знаешь о Причудах. Всё.

Глава 9
Сумбур и шатание

Бытие волшебников в фэнтезийном мире – это розовая мечта, перевязанная шелковым бантиком. Привилегированное положение, мощь миллиона трюков, потрескивающая у тебя на кончиках пальцев, дающая тебе комфорт современного мира (при умело примененном воображении) и натуральные продукты мира волшебного. Что еще нужно? Всего лишь одна книжка из Библиотеки, но мы над эти работаем. А пока…

Шкворчание толстых пластов ветчины на сковородках сменяется возмущенным шипением расколотых туда же свежайших яиц. Одуряюще пахнет поджаренным луком и свежим, только что из печи, хлебом. Последний испечен позавчера, но я же маг!

– Я тебя ненавижу, презираю… и дико завидую! – давится завтраком Освальд, моргая красными от недосыпа глазами.

– Это потому, что у тебя характер плохой, – авторитетно заявляю я, делая паузу в пожирании вкуснейшего завтрака, – Уже запомнил же все заклинания, чего бухтишь-то.

– Это у меня характер плохой? – фальшиво возмущается Озз.

– Да!! – хором сообщают ему мои гоблины, завтракающие на специальных высоких табуретах, которые мы им недавно сочинили, – Полночи орал!

– Скажите спасибо вашему Джо! Он мне мозги вывихнул!

– Он, по крайней мере, делал это тихо, ты, визгливый алкаш!

Почтение к высшему магическому разуму? Это не про Редглиттеров. За что они мне и нравятся. Озза тоже можно понять, если прожить в одну каску пару десятков лет, то манеры говорят тебе «пока-пока». А ему приходилось жить одному всю свою грустненькую жизнь.

Причуда «Выпивоха». Звучит не особо страшно, да? А по сути – мрак и задница. Пациент всю жизнь проводит в подпитии, трезвость для него состояние попросту невыносимое, очень болезненное. Единственная радость в том, что магия Причуды адаптировала организм страдальца так, что долгоиграющих или деградирующих последствий интоксикация не несет, но и толерантность к ней не возникает. Тем не менее… для мага, для волшебника – это был настоящий адище. Врагу бы не пожелал.

Только вот наши Таланты и Причуды – это отнюдь не бородавка на анусе, которую можно вырезать или хотя бы выдернуть, если врагу. Это нечто… фундаментальное для сущности волшебника.

– Брехня! – важно заявил Шайн, вышагивающий рядом с нами, пока мы шли к Школе, – Вирт же говорил насчет нас! Мы обязаны разъединиться, не так ли? Значит, и Причуда пропадет!

– Разумеется, – задумчиво бурчал я, – Могу отпилить себе ногу и стать одноногим, прямо как Санс. Но, Шайн, если я вырву себе сердце, то просто сдохну. Видишь разницу? Большая часть Причуд и Талантов неотделима от своих пользователей. Как говорит история.

Эта вредная особа гласила именно так. Далеко не все Причуды у волшебников были безобидны и ненапряжны, многие пытались от них избавиться и купировать. Последнее помогает, как в случае «Выпивохи» Озза, так и у «Наседки» Крэйвена. Но вот шагнуть дальше… Хм…

– Так, ты чего это на меня уставился? – опасливо спросил остановившийся Освальд, – Ты это не надо…

– Я знаю человека, с которым ты можешь проконсультироваться, – уверенно кивнул я, – К нашему счастью, он прямо здесь находится. Очень удачное совпадение.

– А почему я, а не ты? – доверия я у этого очень умного человека вызывал крайне мало.

Ну, что же. Прекрасный показатель интеллекта.

– Потому что со мной она не будет говорить, Освальд. Между нами… пробежала кошка. А вот страждущей душе верховная жрица Лючии обязательно ответит.

– Принесет хоть какую-то пользу…

– Шайн. Тиха.

– Ой, да идите вы лесом, а я к ректору! – кот, задрав трубой хвост, убежал в сторону центрального здания. Мы задумчиво посмотрели ему вслед взглядами, полными многих вопросов.

– Ладно, я на работу, а ты ищи Саломею! – бодро хлопнул я пьяницу-мага по плечу.

– Как её узнать-то хотя бы? – возмутился тот.

– Прекрасная золотоволосая дева, которая настолько невыносимо красива, что трахать пришлось бы только раком, чтобы не залюбоваться! – дал я, уходя, короткую, но очень насыщенную инструкцию, – Обычно трещит про какого-то Джо, но ты её не слушай, ты вопросы задавай!

Люди… они такие любопытные. Постоянно хотят знать больше того, что им положено. Понимаю богов.

Сегодня мне на самом деле пришлось работать работу, потому что этим аттестуемым уже требовалось освежить память. Они текли в Библиотеку ручейком, клянчили книги, зудели, выпрашивая подсказки, бурчали и ворчали в поисках столов, не находя последние и, наконец, рассаживались в нужных мне креслах у канделябров, под зорким взглядом глаза, взирающего на них с плакатов «Мы знаем!»

Последних становилось все больше и больше, но это поколение магов ими совершенно не интересовалось. Очень печально.

Вермиллион висел, погруженный в свои исследования, я корпел за своим рабочим столом, вынашивая планы и строя козни, волшебники шуршали книгами и освежали память, а в дверь Библиотеки внезапно раздался стук. Почему-то очень знакомый.

Пришлось встать и идти открывать. Как-то рефлекторно вышло, видимо, задумался.

За дверьми обнаружился пугнус.

– Шо⁈ – испуганно каркнул я, но затем присмотрелся, – Крико, ты, что ли?

– А ты кого здесь ожидал увидеть? – оскалило животное крупные зубы, – Крэйвена, разучившегося открывать двери? Пьяного ректора?

У бабули Лонкабль очень саркастичный и ворчливый осел. А еще он чрезвычайно ценит свой сон.

– Ладно, чего хотел? – решил я не заморачиваться.

– Вздремнуть, – тоже не стал зажиматься пугнус, настороживший уши, – Но у тебя тут, смотрю, полная калитка. Идем, Джо, открой мне башню.

– Чтобы ты снова напердел мне там? Вермиллион не чувствует запахи, а вот я…

– А еще моркови принесешь, охапку, – не слушал меня пугнус, – Иначе я расскажу хозяйке, о чем только что бормотал алкаш, пялящийся на дремлющую Саломею из кустов. Твое имя там тоже мелькало.

– Дружище, а не хочешь прийти ко мне в гости? – вспомнил я о Куме, – Там будет куда больше свежих овощей…

– Джо, не пудри мне мозги! – оскалился волшебный осел, перебирая копытами, – Я не собираюсь тебя шантажировать этим до конца времен! Так, недельку-другую…

– Я так-то Мастер Гремлинов, Крико. Могу им сообщить, что ты нуждаешься в срочной эпиляции зоны чересчур хитрого осла!

– Хозяйка тебя потом сожрёт… – неуверенно заявили мне в ответ.

– Ключевое слово – «потом», Крико. Итак, ты будешь испытывать судьбу?

– Ладно, уболтал, я поднимусь на верхний этаж! Но ты всё-таки принесешь мне морковь!

– Договорились. Хоть тебя с неё и пучит.

Вести дела с Крико одно удовольствие. Он реалист, прагматик, недорого берет, у него длинные уши. А еще осел очень продажен и умеет реально незаметно передвигаться. Жаль только, что ничего серьезного он не сдает, свою серую шкуру этот трезвомыслящий гад просто обожает, но, как говорится, из всего можно извлечь пользу. За пару килограмм моркови и заперженный верхний этаж башни Башен, я получил информацию, которая мне пригодится…

А именно – верховная жрица любит бить баклуши! То загорает, то дремлет, то страдает фигней, болтая с другими блондинками. Это совсем не то, чего ты ждешь от верховных жриц, не так ли?

Вернувшись на свое рабочее место, я нацелился поспать, поставив вместо себя иллюзию (впереди было ночное свидание с одной трудолюбивой кошкоженщиной), как вдруг, внезапно и совершенно без предупреждений, ко мне явился Эльдарин Син Сауреаль во всей своей красноглазой красе, а затем утащил меня в башню Башен, учить Завету Исследователей.

– Я бы не спешил, но тут узнал, что Краммер уже отстрелялся, поэтому мне срочно нужно вернуть равновесие в твой, поколебленный этим громилой, разум, – так пояснил свои душевные устремления эльф, – Так что сиди и внима… чем тут пахнет?

– Неважно, декан, – я поплотнее прикрыл дверь своей комнаты старосты, – Если срочно – значит срочно. Я весь внематочный.

– Какой… неважно! Слушай. Магия – это дружба!

Перед тем, как словить жестокий заклин мозгов, потому что такие слова от Исследователя просто не могли существовать в реальности, я услышал продолжение, гласящее, что магия – это дружба мага с собственным разумом и никак иначе. Чем меньше ты контролируешь процессы, поддаваясь чистым эмоциям, тем быстрее превращаешься… та-дам – в варвара.

– Разум, Джо, нужен нам не для того, чтобы просто помнить ритуалы, твердить заклинания и получать какой-никакой эффект. Мы можем получить любой эффект, любой точный результат, наладить любую систему в вязи заклинаний. Добиться чего угодно! Но! Для этого нужно отойти от той концепции, что воспевал Краммер. Только измерение, строгий расчет и понимание своих действий! Подобие и Воплощение приобретают огромную… резкость и влияние, если ты точно знаешь, что именно они должны вносить в косную материю! – горячился эльф, бегая по моей комнате, но продолжая принюхиваться, – Избегая неточностей, ты не только сам делаешь шаг вперед, а именно этого и хотят Боевые маги, ты все наше общество заставляешь шагать с тобой! Ты двигаешь вперед знание, науку, смысл цивилизации!

В целом, разницу я видел. Краммер пропагандировал «вложи душу – эффект будет ого-го!», эльф наоборот «Семь раз отмерь, а потом снова отмерь, а потом все запиши, и вот тогда!». Старый мародер. Но в целом они оба были правы, как по-своему, так и вообще. Волшебство откликается на волю мага, но служить должно разуму. Бабахнуть можно и по-другому. Хотя, с другой стороны, ты хоть укакайся с расчетами, графиками, ритуалами и прочей бормотухой, но Игоря никогда не создашь. А он есть. С другой стороны, моя мегабашня как раз продукт точнейшего расчета и идеальных инструментов, примененных для реализации…

Всё сложно. Надо просто поработать руками, подождать пока сакральные знания улягутся в голове. Тем более, что в словах моих учителей было куда больше одного смысла.

Трудовая ночь в Мифкресте выдалась очень трудовой. Казалось бы, невелик труд отпечатать тысячу пластинок на готовом к «бою» оборудовании, но у нас тут и технология новая, и отпечатывание это далеко не такое простое, как могло бы показаться. Нет, на самом деле простое, но после каждой новой копии Сиффре Хашисс, а затем и мне, приходилось совершать несколько обязательных манипуляций по донастройке и взводу станка, рожающего теплые пластинки. К тому же кошкоженщина сильно нервничала, постоянно ожидая момента, как к нам сюда, в подвал «Иллюзиона», вламываются полицейские гоблины. При этом она даже не знала, что на пластинках!

Однако, наступило утро, работа была закончена, пушистая бизнес-леди, внимательно проследившая за тем, как я пакую одноразовые манадримы, шумно выдохнула, а затем… достала зелье-забывайку, весьма мощное и недешевое варево, нехило отшибающее память, если им залиться и уснуть.

– Ничего не знаю, ничего не помню, ничего не было, – пояснила свои устремления женщина, – К тому же, после этой дряни невероятно чудесно спится!

– А вы… – протянул я.

– Да, – встопорщила она усы, выглатывая зелье, – Вы все верно поняли!

Это далеко не первое родео уважаемой кошкоженщины и, я вижу происходящее потому, что обещал, что оно будет не последним. Определенный толстый намек. Не то чтобы эта мера полностью могла бы спасти Сиффру, если что, но дать ей в лапки существенные аргументы против обвинений в суде – вполне.

– Я верю вам, маг… – донеслось мне в спину сонное.

– Да можно и не верить, – откликнулся я, встряхивая тяжелый мешок на плече, – просто не забывайте, что я теперь имею долю со всей этой темы одноразовых манадримов!

– Потому и верю! – удовлетворенный мяв засыпающей кошкоженщины завершил как разговор, так и мой визит.

Верите или нет, я сам – идейный противник предпринимательства. Считаю, что подстегивать прогресс нет никакой необходимости. Вот дорогая Хашисс – буквально идеальная бизнесвумен. Она принимает авторские работы, делает из них продукт, продает, имеет свою небольшую прибыль. Цены стабильны десятилетиями, сырье поставляется вовремя, все довольны. Идеально? Идеально. Но увы, есть такие люди как я, которых хлебом не корми, дай заработать быстро и много, а еще желательно бесплатно и чужими усилиями! Что могу сказать? По крайней мере, я не ублюдок, который понижает качество товара, либо незаметно уменьшает его, оставляя цену прежней. Нет, мы, честные мошенники, мы придумываем нечто новое.

Например, одноразовый манадрим в виде экспресс-курса Школы Магии от одного из его лучших учеников. Грамотно составленный, правильно выхолощенный, с упражнениями, ни на пядь не отступающими от академических примеров. Идеальный способ освежить память и быть аттестованным. Три золотых – и он ваш.

– Три золотых? – хмыкнул Санс, обозревающий своим единственным глазом притащенную мной груду пластинок, – Ты серьезно? Да мы их не продадим. Тут всего по сотне магов за раз…

– Я тут провел небольшое расследование, – моргал я невыспавшимися глазами, пожирая кофейную гущу, заваренную вместо обычного кофе, – Вот смотри, Санс. Волшебник живет пятьсот лет, да? Ну, на максимум. Нас интересует четыреста восемьдесят, так как первые двадцать лет он учится. И за это время, друг мой, за время его жизни, должно родиться и быть воспитано ровно три тысячи двести других волшебников. В идеале. А у нас пятьдесят тысяч плюс-минус населения, которое должно быть аттестовано. Как так выходит?

– Никак не выходит, – удивлялся бывший кок, – Ты баял, что вот в этой твоей башне за триста лет трое сдохло. Вообще не сходится! Вас должно быть тыщи полторы, максимум!

– Именно, – кривился пьющий жижу я, – Я это еще в детстве просек. Математика тут несложная. Да и так, если посмотреть, башни могут по три-четыре сотни народу вместить, каждая. Но со мной не хотели и не хотят говорить на эту тему. Вирт лично и очень убедительно мне посоветовал не лезть в эту тему. Так что аттестовывать мы будем пятьдесят тысяч колдунов, плюс-минус тапок.

– До конца нашей жизни, что ли? – удивилась Аранья, – Школа за две недели только две сотни успела оформить!

– Думаю нет. Нас просветят как там дальше будет, – подумав, признал я, – А теперь, господа, пора на работу!

У каждого мадридского двора есть тайны, а уж у волшебников их должна быть целая куча. У меня были свои догадки насчет этого несходнячка, но я держал их при себе, анализируя получаемый результат в виде свежеиспеченного Школой волшебника – мирного покладистого типа, интеллигентного, склонного к конформизму. Будь нас в потоке больше, индивидуального подхода и контроля было бы куда меньше…

Да и вообще, это не моё дело!

В Школе всё было сложно. Саломея преследовала меня, её преследовал Освальд, последнего преследовала пышущая подозрениями Лонкабль, которую, в свою очередь, преследовал Крико. Также по территории бегали бедно одетые волшебники, преследуемые Дино Крэйвеном, который от них что-то хотел. До кучи, чтобы все были заняты, я загрузил Шайна заданием следить за нашей верховной жрицей. Тут пришлось как следует поторговаться, а затем еще и сообразить Лунному коту иллюзию феи. Последняя вышла очень… мужественной, даже с легкой щетиной на квадратном подбородке, но в целом, как мы здраво рассудили, как раз логично, что перекаченное тестостероном волшебное существо будет следить за красавицей.

– Ты только Лонкабль не попадись, а то врежет, – посоветовал я коту.

– Угу, пойду договорюсь с ослом, чтобы предупреждал о ней, – кивнул тот, с довольным видом оглядывая свою фейскую мужественность, – Морковка еще осталась?

– Нет, но пара тыкв в загашнике есть. Удачи тебе, боец!

А мне пора творить магию. Мы же не можем себе позволить, чтобы уложения Гильдии Магов, одни из самых строго соблюдаемых, нарушались нагло и напрямую. Ну вот, ты прибыл на какой-то экзамен, и что? К тебе подходит гоблин или гоблинша, которые напрямую тебе предлагают что? Пройти экспресс-курс с помощью одноразового манадрима?

Пф. Что знают двое – знает и свинья. Меня найдут и освежуют, а может, и еще хуже, потребуют отдать заработанное. Нет уж. Мы тут волшебники, а не кот насрал!

Поэтому я и занялся волшебством. Натуральной магией. Самонаводящийся летающий контракт, написанный Личным Письмом, далеко незаурядным заклинанием, которое я модифицировал, использовав немножко уличной магии (то есть той, о которой деканы знать вообще не должны). Теперь продукт моего труда, крепко дружащий с магией Школы, был способен действовать, как только на его полях будет написано имя волшебника, который должен получить очень интересное предложение.

Процесс прост! Имеется гоблин или гоблинша, у которых полные карманы этих контрактов. Видя подходящего пациента, они сверяются со списками, затем записывают его имя в контракт и отпускают бумажку на свободу. Та проворно устремляется к цели – карману робы волшебника. Маг обнаруживает, удивляется, читает, думает, плачет, заворачивает в контракт три золотых… и разворачивает ту же бумажку, но уже без денег и без контракта, но зато с инструкцией о том, как найти закладку, в которой лежит одноразовый манадрим. После получения кристалла бумажка сгорает в синем пламени (для этого пришлось постараться).

Сложно? Да, безусловно, зато надежно! И сложность, знаете ли, штука относительная. Ну, в моей ситуации.

– Господа! – тихо говорю я отдыхающим гремлинам, с тоской и ненавистью наблюдающих за гремлинами работающими, – Подхалтурить не желаете?

Кажется, они хотели возвести меня в ранг святых, но внезапно оказались слишком заняты! Джо – просто апофигей света, доброты и помощи ближним!

После работы, предчувствуя, что скоро придется дневать и ночевать в Школе, я занялся домашними делами. А их, как и всегда, был вагон. Нужно было наконец-то установить забор вокруг моего сада, чтобы разные быки, ослы, знайды и эльфийки вежливо стучались в калиточку, а не бились рогами в мою невидимую дверь. Кстати, а как они её вообще находят? Надо с этим что-то делать…

Заборы ставить я не умел, но, будучи в первой жизни славянином и русским, обладал широкими теоретическими познаниями в этом деле. Всё, что было нужно – это много длинных ровных бревен, которые следовало лишить сучков, заострить с одной стороны и вкопать тупой стороной в землю поближе друг к другу. Решаемо? Да легко!

Дойти до баронского замка с парой запечатанных кувшинчиков вина, встретить вместо камердинера самого барона Гогурта Бруствуда, который с удовольствием заберет взятку себе, открыв мне координаты селения, возле которого выращивают мачтовый лес. Наложить на себя нужные заклинания, став человеком-кузнечиком, да отправиться за некондиционным деревом.

В деревеньке, располагавшейся всего в километрах шестидесяти от Липавок, меня и накормили ужином, и с удовольствием продали право на вырубание молодых деревьев, выросших не так и не туда. Причем дешево, ибо я собирался не просто сам взять нужное, но еще и озаботиться такой вещью как корчевание, а оно, знаете ли, на дороге не валяется. Поужинав в местной корчме, я взял под шефство огромную кучу висящих в воздухе древесных стволов, да и припустил с ними назад, прибыв домой еще до полуночи.

Как ни странно, трудовой угар меня не отпускал, так что в ночи раздался топор дровосека и задумчивый мат волшебника, башня осветилась загадочными колдовскими огнями, а на окна этажа, где спала сном праведников парочка гоблинов, я наложил чары заглушения. Забор, он же частокол, начал свое явление миру!

Правда, в творческом угаре я кое-чего не учел…

– Человек, ты с ума сошёл⁈ – злобно гаркнули за моей спиной, едва не вызывая инфаркт.

Повернувшись, я узрел (в голубом свете, струящимся из развешенных тут и там шариков) очень злую юную женщину эльфийской породы. Возможно, скрещенной с ризеншнауцером в этом неверном свете, так как она натурально скалила зубы и, кажется, слегка тряслась. Ну и, в который раз уже общаясь с этой представительницей длинноухих женщин, я тут же допустил стратегическую ошибку, сказав:

– Ой!

Женщины, я вам скажу, создания удивительные и местами даже чудесные, но отнюдь не для всех. Невыспавшиеся, задолбанные деревянным долбанием, которое некий маг устроил в ночи, они злы, коварны и не склонны к прощению. Зато вот к ору, проклятиям и пожеланиям человеку сдохнуть в канаве – более чем. Особенно сильно это усугубляется, если они правильно расшифровывают твоё «ой», что означает «я забыл о твоем существовании». Женщины терпеть не могут, когда кто-либо забывает об их существовании. Это для них хуже геммороя, который ужалила пчела.

В общем, эльфийка орала, я виновато молчал (опасаясь за незаколдованный еще забор, который легко разнести в клочья магией), ночь по-прежнему была терзаема противными звуками, а гоблины спали. Я уже начал привыкать к происходящему, охотясь за паузой в словах, чтобы предложить неистовствующей девчушке откупные товарами, услугами, да хоть натурой, чтобы она, наконец, заткнулась, но не успел – это сделали за меня.

Причем, это сделал эльф.

Вышедший из моей башни. Из общих дверей покоя телепортации.

Высокий, статный, надменный. В одежде стоимостью с три годовых бюджета Молдавии. Искрящий в моем зрении от магии как трансформатор, который зачем-то подключили к реактору холодного синтеза. Натуральное солнце в ночи, увенчанное невыносимо постной, борзой и снисходительной мордой.

Что хуже всего, эльф был мне знаком. Насчет девчонки не знаю, но появление этого персонажа её выключило моментально, заставив встать статуей самой себе, с выпученными от удивления и шока глазами. Я сейчас мало чем от нее отличался, ну это по той причине, что в этой жизни я знал всего трех эльфов, и двое из них, то есть кроме декана Син Сауреаля, совершенно точно желали мне зла. Первая по причине ночного терроризма, а вот второй…