Текст книги "Бесстрашный Пекка"

Автор книги: Ханну Мякеля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Он откашлялся и заговорил медленно и торжественно:

– Вы, верно, удивляетесь, для чего я пригласил вас сюда… Конечно, карнавал… Но у меня, между прочим, есть ко всем вам небольшое дело, А именно: сейчас последует Волкоторжественное заявление, первое чтение. Объявляю и довожу до вашего сведения дополнительные листочки Lex Lupus, на языке простонародья – Волчьего Закона. И это заявление, и дополнения вступают в силу сразу же после прочтения!

В зале начались разговоры и шёпот, звери беспокойно зашевелились.

– Молчать! – заревел Волк, уже не на шутку озлившись. – Кто ещё раз подаст голос – будет болтаться на ёлке! Слушайте, что вам читают, и запоминайте своими тупыми мозгами каждое слово! Потому что всё вступает в силу немедленно!

Волк махнул лапой, и бравый глашатай выступил вперёд, гордый своей шляпой с перьями и своей ролью. Настал самый волнующий момент его коротенькой жизни. Он развернул бумагу и принялся нараспев читать:

– Дополнительные листы к Lex Lupus – Волчьему Закону, или Волкоторжественное заявление: «Я, Великий Волк, запрещаю кому-либо из обитателей Зелёновой Рощи разговаривать, в случае если я соизволю отдать такой приказ».

В толпе зверей начались шёпот и движение, потому что было трудно понять: запрещалось ли им разговаривать сейчас или когда-нибудь потом, после специального распоряжения Волка?

Великий Волк угрожающе зарычал, и сразу всё стихло. Он кивнул глашатаю.

– Второй параграфин… – читал по складам глашатай, смутно догадываясь, что тут не все буквы оказались на своих местах. – «Я, Великий Волк, запрещаю кому-либо из обитателей Зелёновой Рощи передвигаться откуда-нибудь куда-нибудь, в случае если я соизволю отдать такой приказ».

Никто не проронил ни звука, но толпа закачалась, как берёзовая роща на ветру. Что же Волк в самом деле имеет в виду? Им что, теперь так и стоять до скончания дней… или как себя вести прикажете?

Лесовик сначала пытался обдумывать услышанное, но вскоре бросил, тем более что чтение, кажется, не кончилось, – глашатай всё ещё стоял на помосте. Великий Волк снова кивнул, и глашатай зарычал:

– Третий параграф!. – Он выдержал маленькую паузу и смерил гостей презрительным взглядом. – «Я, Великий Волк, запрещаю кому-либо из обитателей Зелёковой Рощи видеть и слышать что-либо, в случае если я соизволю отдать такой приказ». – И глашатай, решив побыстрее закончить выступление, потому что осталось всего несколько строчек, продолжал на одном дыхании, скороговоркой: – Четвертый, и последний, параграф! «Я, Великий Волк, впредь могу приказывать что угодно, каждый приказ вступает в силу незамедлительно и автоматически становится дополнением к Волчьему Закону. Высшей судебной инстанцией в спорных вопросах является Великий Волк, высшей исполнительной властью тоже является Великий Волк. Всей властью во всех вопросах пользуется Великий Волк. Отныне всё в Зелёновой Роще принадлежит Великому Волку».

Глашатай, запыхавшись, свернул бумагу и осклабился: важное задание выполнено с честью… Он стащил с головы шляпу, утёр пот со лба и, весело выкрикнув:

– Всё! Вы слушали заявление Великого Волка! – удалился бодрым шагом в направлении кухни.

«Ну вот: сказано – сделано, – думал счастливый Волк, садясь в своё кресло. – Дельце обтяпали – будьте-нате…» Он ухмылялся и окидывал хозяйским взором свой народ… подданных… которые принадлежали теперь ему… все до единого… Ему хотелось смеяться. Подлинный закон и право будут вечно царить в Зелёновой Роще! Какое бы развлечение придумать теперь?

Волк снова ухмыльнулся и поглядел на молчаливую толпу.

– Стало быть, приказы уже вступили в силу! – напомнил он. – Кто ослушается – может сразу проглотить свой язык с Огненной Горчицей! Вопросы есть?

Фраза повисла в воздухе. Что тут можно было ответить – Волк же запретил разговаривать и двигаться, и слышать тоже запретил. Народ стоял и молча смотрел. Н Волка начало нервировать это безмолвие – оно просто давило на него!

– Музыки хочу! – рявкнул Волк, чтобы услышать в зале хоть какой-нибудь звук. – Смеха и песен! Радости и веселья! Сию же минуту!

Но тишина всё длилась; волкохраны и те не шевелились. Волк почувствовал, как на лбу вскипает пот: это пахнет бунтом… революцией… гражданским неповиновением… Его собственная охрана явно в заговоре с лесным народом!

Он подскочил с кресла и ринулся к ближайшему волкохрану:

– Живо за дело, болван, не то тебе конец! Почему не смеёшься? Почему не поёшь? Где музыка? – Но поскольку волкохран, выпучив глаза и оцепенев от страха, продолжал молчать, Волк завопил: – Отвечай, такой-сякой, ветровяленый! Я приказываю!

– Слушаюсь, о Великий! – проскулил волкохран, – Ты же приказал нам не разговаривать, не слышать, не видеть и не двигаться… я не хотел нарушать закон… – И он захныкал.

Волк рухнул в кресло и осоловело уставился перед собой, качая головой. Мысли в ней снова закружились колесом: что бы он ни сделал, что бы ни приказал – вечно опростоволосится!

«Этому надо положить конец, – пожаловался он сам себе, – ведь объявлено, что я могу отдавать какие угодно приказы!» И Волк что было силы завопил:

– Я приказываю отменить предыдущие приказы! Это последнее дополнение к Закону, и оно вступает в силу сию же минуту! Музыку сейчас же, радость и веселье! – рычал он. – И браги! Да поживей… У моего терпения тоже есть границы!

Великий Волк даже удивился, потому что на этот раз его приказы начали выполняться сразу же. Кто-то сбегал в комнаты: вскоре из проигрывателя полилась дребезжащая музыка. Повеселевшие волкохраны непринуждённо расхаживали вдоль помоста, а жители Зелёновой Рощи, распрямляя одеревеневшие ноги, задвигались по двору туда-сюда. Кто знает – что ещё Великому Волку взбредёт в голову… но это будет потом, а пока всё обошлось. Заяц с Зайчихой даже пошли танцевать: праздник всё-таки! Карнавал! Для того ведь их сюда и пригласили!

Волк наблюдал, как веселится лесной народ: звери начинали вести себя как дома, совсем перестали бояться – будто его тут и не было! Но он так переутомился, что не мог больше напрягать голову размышлениями…

– Ладно, пускай, – проворчал он, шаря ковшиком в поисках браги, – я потом обдумаю Lex Lupus заново… Чтобы ещё суровее… Если бы только найти подходящее время… на ясную голову… – И Волк тяжело вздохнул. Управление и ответственность – это очень-очень трудные и сложные вещи. Обыкновенные граждане в них ничегошеньки не понимают.

Волк медленно поднялся, стараясь выглядеть повнушительней.

«Я – властелин этого леса!» – в который раз напомнил он себе, потом поднял ковшик и просипел:

– Приказываю всем присоединиться к моему тосту! Этот тост мы подымаем за меня! Да здравствует Великий Волк! Да здравствует Великий Волк – друг всех зверей! Да здравствует Волкозелёновая Роща! Ура! Ура!

Но в ответ ему из зала раздались совсем другие выкрики:

– Роща наша… волков – в болото… да здравствуем мы! – и прочие, такие же ошеломляющие.

Волк здорово струхнул. Это что же, его больше совсем не боятся?

Вон и волкохраны разбрелись по двору, мирно беседуют с лесным народцем… Невероятно… бунт… и он кинулся на край помоста с воем:

– Волкохраны! Ко мне! Копья на изготовку! Приказ!

Когда волкохраны послушно столпились вокруг него, Великий Волк слегка успокоился: власть была ещё в руках волков, а точнее – в его собственных лапах! И тут его взгляд упал на тюремные каморки. Теперь, когда гости не толпились у стен, ничто больше не скрывало суровой правды: все каморки, за исключением одной, были пусты… Волку показалось, что сердце у него под мундиром перевернулось вверх тормашками.

– Владыко Волченебесный! – забормотал он. – Этого не может быть! Я, верно, выпил лишку горячей браги… надо скорей заказать номерок к глазному… ой!.. – И Волк стремглав кинулся к каморкам и обследовал их. Но всё было именно так, зрение его не обманывало – каморки оказались пустёхоньки.

Только из одной уныло уставился на Великого Волка лежавший там волкохран. А Волк в свою очередь уставился на него: это, что ли, человечий детёныш? Ох ты, синица побери! Волкохран уже скинул Пеккину пижаму и выглядел волчее любого волка. Сердце Великого Волка сделало двойной кульбит и потом ещё один: в каморке не было ни следа человека! Вместо него там лежал неподдельный, настоящий, типичный, грустный, жалкий волк!

– С брагой что-то не то, с глазами что-то не то, – забубнил Великий Волк, – со, всем что-то не то… Как же мне теперь быть, что будет-то?

Волк почувствовал, как холодная рука страха сжимает ему горло.

– Волкохраны! – зарычал он в панике. – Волкохраны, сюда! Пленные сбежали! Поймать сейчас же!

В голове у Волка забурлило. «Что же это такое творилось со мной недавно в зале? – припоминал он. – Там был медведь, который не был медведем, и лиса, которая была вовсе не лиса… а… один был – другой, а другой – опять же тот… тот или другой… и тот и другой… По крайней мере оба выглядели очень знакомо».

Он взмахнул лапой, раздвигая строй волкохранов перед помостом. Так и есть: это Медведь с Лисонькой, облокотившись на крепостную стену, как ни в чём не бывало беседуют с каким-то крохотным старичком – на груди у него табличка, а в руке – фонарик. Конечно… Лесовик… Это же всё пленники… почти все… недостаёт только Филина и человечьего щенка, но трое по крайней мере на месте! Разговаривают себе и ни капельки не боятся – на глазах у Великого Волка! Какая наглость!

– Эй! – рявкнул он волкохранам, указывая на Медведя, Лисоньку и Лесовика, – Арестуйте вон тех немедленно! Это же беглые заключённые!

Слова Волка, по-видимому, обладали прежней силой, потому что Медведь стал под его взглядом съёживаться и уменьшаться – даже шкура на нем обвисла. Волк узнал их! Как же это возможно? Теперь их опять ждут тюремные каморки! Как же это случилось, как… Медведь совсем упал духом. Ведь они так старались замаскироваться, столько возились с костюмами…

Волкохраны двинулись всей шеренгой на беглецов; Волк тоже сделал пару осторожных шагов в ту сторону, чтобы лично проследить за операцией: ведь он всё-таки маршал! Но вдруг остановился как вкопанный, потому что из глубины замка раздался страшный, режущий уши визг. Волкохраны тоже остановились, оглядываясь – откуда это? В тот же миг на середину двора, освещённую факелами, выскочили два ужасных белых привидения…

Волк, едва дыша, кинулся обратно к помосту и забился поглубже в кресло. Призраки… настоящие призраки…

Волк оказался отнюдь не единственным, кто чуть не рехнулся со страху: лесные жители в панике разбегались в стороны. А волкохраны ухватились за свои копья, даже и не пытаясь сдвинуться с места. Правда, это было ни к чему: вновь раздался душераздирающий визг и одно из привидений заметно приподнялось над землёй. У Волка потемнело в глазах, и он решил, что лучше всего прямо сейчас упасть в обморок. Ничего страшнее он за всю свою долгую волчью жизнь не видал.

Глава четырнадцатая

Но Великому Волку не удалось зшасть в обморок; сбежать тоже было невозможно. Приходилось сидеть и в ужасе смотреть, как приближаются привидения. Сейчас он очень хотел вернуться в детство, к бабушке, забраться в свою кроватку, поесть горячего черничного киселя с сухариками или ещё чего-нибудь – ведь бабушка так вкусно готовила… Он бы лучше книжку почитал вместо этого! Что угодно – лишь бы этот кошмар кончился!

– Что я сделал плохого? И за что мне такое наказание? – засгулил он и позвал слабым голосом: – Волкохраны… на помощь… схватить… этих… тысяча волкоденег тому, кто арестует… ПОМОГИТЕ! СПАСИИИТЕЕЕ!!!

Волкохраны, дрожа до кончиков хвостов и держась для храбрости друг за дружку, медленно двинулись к нему.

– За тысячу волкоденег мы продадим даже собственную матушку, о Великий, – заверили они, но вид их совсем не соответствовал словам, Волкохраны ступали осторожными шажками – шириной примерно в сантиметр; добравшись таким образом до кресла Великого Волка, они заняли круговую оборону, выставив вперёд копья. Привидения тоже остановились, а то из них, которое летало, спустилось вниз.

Волк вначале ещё пытался отдавать команды волкохранам:

– В тюрьму… на помощь… бежать… домой… – а потом вместо слов у него стало выходить только шипение, как у проткнутой велосипедной камеры. И в конце концов Волк стал пустым и немым. Бессловесным, вроде рыбы в аквариуме.

Второе привидение, подхватив спадавшую простыню и поплотнее завернувшись в неё, понемножку приближалось к Медведю; тот от страха затрясся, как припадочный. Время от времени привидение оглядывалось на Великого Волка.

– Я твой злой дух, о Великий Волк! – провыло привидение страшным голосом. – Меня прислали сюда владыки Обители Зла – передать, что они недовольны твоим поведением! Ты был слишком добр к жителям Зелёновой Рощи! Теперь тебя накажут – да так сурово, как тебе и не снилось!!!

Волк всхлипнул и ещё глубже забился в кресло.

– Слишком добр… и вправду, – огорчился он. – А лесные жители совершенно не ценят моей мягкости… наоборот… Но сегодня-то… я же изо всех сил… так хотел… так старался быть по-настоящему злым… – И Великий Волк горько разрыдался. – Дайте мне попытаться ещё раз! – хныкал он сквозь слёзы. – Я сумею стать ещё ужаснее, если только получу добавочное время! Честное слово!

Второе привидение тем временем подобралось к Медведю. Обитатели Зелёновой Рощи со страху разбежались кто куда, только Медведь был не в силах двинуться с места. Он лишь съёжился, как мог, и прикрыл глаза лапами.

– Тсс… – зашептало привидение. – Послушай, Медведь, это ведь я. – Привидение ткнуло Медведя в бок. – Это я, Пекка… Да открой же глаза!

Но Медведь, казалось, и не собирался выполнять его просьбу. Пекка всполошился: хотя Волк и поддался панике, скоро он догадается, в чём дело.

– Медведь, друг! – сказал Пекка уже громче и толкнул Медведя что было силы. – Ну вставай, пожалуйста! Времени у нас немного… – Голос Пекки прерывался от волнения. – Смотри… Вот у меня ключ от твоей смелости!

Медведь приоткрыл один глаз и недоверчиво уставился им на привидение.

– Этого не может быть, – пробормотал он, – ключ у Волка. Не верю я россказням привидений. – И Медведь опять зажмурился.

Пекка почувствовал, как страх сжимает горло, и, хотя он быстренько сглотнул слюну, страх не исчез у него в желудке, как раньше. Времени совсем не было! Уголком глаза он заметил, что Волк подозрительно уставился на них. Конечно, вспомнил Пекка, прежний слух-то у Волка остался! Волк услышал Пеккины слова и, несмотря на то что был страшно напуган, наверняка сейчас что-то заподозрил.

Хотя Филин снова поднялся в воздух и бесшумно полетел к Волку, угрожающе пошевеливая простынёй, тот, похоже, уже пришёл в себя. Он встал с кресла и, буркнув что-то, взвыл – как бы пробуя голос. А потом устремил грозный взгляд на Пекку:

– Ну и привидение! Может, я ослышался?! Или наше привиденьице действительно назвалось Пеккой? Здорово, видали, ребята? – обратился он к волкохранам. И к тем понемногу тоже стала возвращаться былая уверенность. В самом деле… разве у привидений бывают человеческие имена?

– Медведь, послушай, поверь мне! Ведь у нас ужасно мало времени… Возьми же ключ и открой скорей шкатулку, – просил Пекка, чуть не плача, и толкал Медведя. Ну почему он такой невозможно медлительный!.

Волк был уже совершенно не тот, что минуту назад: настороженно и внимательно он прислушивался к тому, что говорит Пекка, и ощупывал свой карман. Сначала, обнаружив, что ключа там больше нет, он перепугался до потери сознания. Но поскольку Медведь по-прежнему не шевелился, Волк сообразил, что ещё не всё потеряно. Пускай у «привидения» и был ключ – до тех пор, пока Медведь этим ключом не воспользуется, у него не прибавится ни капельки смелости и отваги.

– Гляди-ка! – зарычал Волк. – Это что же тут происходит?.. – Он в бешенстве повернулся к волкохранам. – Остолопы! – заорал он. – Взять копья наперевес! – И, понизив голос, стал им что-то втолковывать, указывая на Пекку и Медведя.

– Ой, ну посмотри же на меня, Медведь, миленький! Ну возьми же ключ! – умолял Пекка. – Это ведь я! – И, сбросив простыню, он предстал перед Медведем прежним, похожим на себя Пеккой.

Медведь приоткрыл глаза, робко взглянул – и наконец сообразил, кто перед ним стоит. И держит в руке нечто ещё более знакомое – маленький золотой ключ!

Медведь медленно протянул лапу, взял ключ и тут же почуял, как в нём просыпается что-то новое. «Мой ключ, – думал Медведь, – он опять со мной, мой маленький ключик!» Он нежно погладил ключ и вдруг вспомнил, для чего, собственно, его получил. Медведь достал из кармана шкатулку и принялся вставлять ключ в замок. Пекка даже кулаки сжал – так сильно, что костяшки побелели. Хоть бы Медведь успел… Ох, и почему он такой неуклюжий!

– Стой! – закричал Волк. – Ни с места! Приказываю! Здесь распоряжаюсь я! Всем оставаться на местах! – И приказал волкохранам: – Взять Медведя! И человечьего щенка тоже! Мигом! У вас есть копья, и зубы, и когти! Вы ведь волки, синица вас побери, – марш!

При звуке волчьего голоса лапа у Медведя задрожала, и ключ угодил мимо отверстия.

– Скорей! – крикнул Пекка почти в слезах и, не успев опомниться, выхватил у Медведя ключ, вставил в замок шкатулки, повернул… Раздался еле слышный щелчок, и крышка откинулась.

Уже одно это остановило Волка и его охранников. Они застыли на месте – кто знает, что там в шкатулке: может, привидения, или злые духи, или кошмары… На Лесовика и Лисоньку открытая шкатулка подействовала иначе: они кинулись смотреть – и теперь стояли поражённые.

– Фу, – проворчала Лисонька, – никакой смелости там нет… просто бумажка.

Ей хотелось плакать. И Медведю тоже. Но Лесовик решил всё-таки посмотреть, что это за бумажка.

– Погодите-ка! Там же что-то написано, – сказал он, достал её из шкатулки и протянул Медведю. Тут и Пекка увидел на ней какие-то буквы.

– Прочти! – закричал он. – Ну читай же!

Медведь взял бумажку и всхлипнул.

– Я не вижу… – застыдившись, прошептал он, – мои очки… – И бумажка, как осиновый листок, затрепетала в его лапе. Лисонька правду говорит: ну какая смелость может быть в бумажном листочке с несколькими словами?

Как только Волк убедился, что из шкатулки не вылетело ничего похожего на могучего джинна, что там только клочок бумаги, он моментально оживился.

– Волкохраны, хватайте их, живо! – зарычал он зверским голосом. – Если вам дорога собственная шкура!

Шкура, конечно, была им дорога, по этому волкохраны сомкнутым строем пошли на Пекку и его друзей, направив на них копья. Лесовик присел на камень.

«Тут не требуется особого дара ясновидения, – думал он. – Теперь почти наверняка мне предстоят довольно паршивые сто или двести лет».

Но Пекка всё ещё не сдавался, хотя положение казалось совсем безнадёжным. Он выхватил у Медведя бумажку и начал очень громко читать её вслух. Бумага была старая, потрёпанная, буквы во многих местах стёрлись, и шрифт был старинный, непонятный, но каким-то чудом Пекке удалось разобрать:

Всегда помни, что именно ты, Медведь, – самый храбрый, сильный и отважный из всех лесных зверей!!!

– Я… я… я… – твердил Медведь, озираясь: нет, не может быть! Волков слишком много, и копья у них, и Великий Волк рычит и скалится так страшно. На бумажке просто слова, и ничего больше.

– Повтори эти слова, Медведь! – крикнул Пекка в отчаянии. – Скажи это сам! Быстрей!

Волкохраны тем временем цепью окружили их со всех сторон. Бежать было невозможно.

– Помни всегда, что именно ты, Медведь, – самый храбрый, сильный и отважный из всех лесных зверей, – забормотал Медведь.

Он взглянул на Пекку и замотал головой, но в Пеккином взгляде сквозила такая настойчивость, что Медведю пришлось повторить всё ещё раз.

И тут в мозгах его что-то зашевелилось: он вдруг вспомнил многие вещи, о которых здесь говорилось, – ведь так оно и есть! Медведи среди всех зверей – самые храбрые! Кто сильнее всех? Медведь, а кто же ещё?! Волки – они же только волки, чуть побольше собаки… А ведь он сам – огромный! Огромный и могучий… Медведь внезапно поднялся во весь рост и стал таким гигантом, что Пекка от неожиданности даже отпрянул.

– Гляди-ка… Это что же тут происходит? – зарычал Медведь, как бы передразнивая Волка. Совсем как прежде Волк, он лениво потянулся и шагнул к волкохранам. Те попятились, неуверенно переглядываясь: план, который только что казался блестящим, ухудшался просто на глазах… Попросить, что ли, новых указаний у Великого Волка?..

Но времени на это уже не осталось: Медведь навис над ними – высокий, как каменный дом. Хоп! – махнула медвежья лапа, и первый волкохран, как мяч, покатился в другой конец двора. Хоп! – и второй волкохран отправился следом. Остальные не стали дожидаться своей очереди. Побросав копья, они кинулись удирать во все лопатки, спрятались за тронным креслом Великого Волка и теперь выглядывали оттуда, ополоумев от страха: Медведь совсем не соблюдал правил благородного боя!

Волк закрыл глаза и снова открыл, поражаясь, с какой скоростью меняется весь мир вокруг.

– Ой! Бедненький я, маленький Волченька! – запричитал он, – Мне так хочется отправиться в дальнее странствие… – И уже высматривал, в какую сторону бежать: надо сказать, что при необходимости он становился весьма быстролапым.

Но бежать было некуда: Медведь уже стоял рядом с креслом и тянулся к Волку. Тот взвизгнул и быстренько хлопнулся на пол. Он лежал на спине, сучил ногами в воздухе и бил хвостом по полу.

– Пощади, Медведь, дорогой! – канючил Волк. – Это всё была игра, шутка. Завтра мы собирались уйти и оставить лес тебе. Просто в праздничной спешке я забыл тебе рассказать.

Медведь расхохотался:

– Просто игра?! И Lex Lupus – тоже игра?

Он оглянулся на жителей Зелёновой Рощи, которые, осмелев, приближались к Волку с видом, не предвещавшим ничего хорошего. Lex Lupus, видимо, произвёл на них совсем не шуточное впечатление.

– Его же отменили! – завопил Волк в отчаянии. – Все параграфы до единого! – И он завилял хвостом. – И дополнительные листки упразднили… Это же были просто осенние листочки… – Тут Волк заплакал навзрыд, очень жалобно. Всё, что было ему дорого, рушилось…

– Скажи это погромче, чтобы все слышали! – загремел Медведь. – Кому принадлежит Зелёновая Роща? – И он ещё раз оглядел всех зверей, тесным кольцом толпившихся вокруг Волка. – Отвечай сейчас же!

– Вам, конечно, – простонал Волк, умирая со стыда за свои слова, – всему лесному народу, который всегда тут жил. Вышла ошибка.

– Лес принадлежит Лесовикам! – твердо заявил Лесовик, крепко-накрепко сжимая фонарик в руке. – Лесовики больше знают, и к тому же они старше всех.

– Ух, ух! – раздалось за его спиной. – И вовсе не им, а филинам! – И Филин сделал изящный, плавный пируэт. – Тем, у кого хорошие манеры…

– Лисам! – с обворожительной улыбкой проворковала Лисонька. – Лисы самые умные – это всем известно.

Медведь хлопнул в ладоши, и все замолчали. Тогда Медведь тихо и внятно сказал:

– Этот лес принадлежит всем нам. Мы всегда жили здесь в мире и согласии – мелкие ссоры не идут в счёт… Но владыка в Зелёновой Роще всё же я. Потому что я самый храбрый и сильный из всех зверей! – И Медведь с вызовом посмотрел на всех.

Никто ему не возразил. Медведь – царь леса, ясное дело. И звери тут же отправились по домам, оживлённо обсуждая события дня.

Медведь покосился на волков: от одного этого взгляда волкохраны поджали хвосты. Филин ходил от одной каморки к другой, заботливо запирая двери. Наконец остался один Великий Волк.

Он всё ещё пытался изображать собаку, притворяясь, что он не такой уж плохой.

– Я собачка, – улыбался он, – ручная… – И прибавил тоненьким голоском: – Медведь, дружочек, видишь, какой я безобидный? Отпусти меня… обещаю, что никогда больше не вернусь в этот лес. Честное слово! – Волк заискивающе заглянул Медведю в глаза. – Клянусь тебе – я до конца своих дней буду самым добрым на свете волком!

– Убирайся с глаз долой! – заревел Медведь. – Кыш! В тюрьму!

Великий Волк, скуля от ужаса, опрометью кинулся в камеру. А когда Филин закрыл дверь и щёлкнул замком, Волк разразился горькими рыданиями.

– Это несправедливо! – жаловался он. – У бывших руководителей государства в тюрьме всегда бывают привилегии! Я требую личного секретаря и телевизор… переносной… – И зарыдал ещё отчаяннее.

Но на Медведя это совершенно не произвело впечатления – он даже не слышал восклицаний Волка. Его одолевала зевота: он так устал! Ну конечно, ведь уже поздняя осень, скоро снег выпадет, зима наступит. Пора искать удобную, уютную берлогу, где можно спокойно перезимовать. Медведь зевал и посматривал на Волчий Замок: слишком велик, да и сквозняки тут. Лучше поискать место для зимовки где-нибудь в родной Лапландии. Правда, на одну ночь и замок сгодится, решил Медведь. Он прилёг на топчан Волка и сразу же крепко заснул. И все наши друзья не долго думая последовали его примеру – как и надлежит верным и послушным подданным.