Текст книги "Бесстрашный Пекка"

Автор книги: Ханну Мякеля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Тсс! – зашипел вдруг Лесовик и выключил фонарик. – Кто-то тут ходит!

Пекка испугался и спрятался за ствол ёлки. Затаив дыхание, он прислушивался к ночным звукам. Всё так же шумел в деревьях ветер, какая-то птица в ельнике вскрикивала низким голосом: «Гу-гуу! Гу-гуу!» – и опять умолкала. А больше ничего не было слышно. Но Лесовик и Лисонька испугались. Они присели на корточки и перешёптывались, но прежде, чем Пекка успел спросить, в чём дело, кто-то схватил его за плечо.

– Ложись вон за тот можжевельник! – прошипел Лесовик.

И вот уже Пекка лежит на мокрой земле, а Лисонька и Лесовик, скорчившись, притулились к его бокам. И чего это они? Вдруг до него донеслись звуки. Тяжёлые медленные шаги приближались к поляне; потом стали слышны тихие всхлипывания. Тут луна пробралась в какую-то щель между облаками и озарила бледным светом лес и поляну. Сердце у Пекки колотилось как бешеное.

Глава третья

Облако опять закрыло луну; странные звуки в темноте всё приближались.

«Я не боюсь, – говорил себе Пекка, – не боюсь, не… – Но слышал, как громко стучит его сердце. – Что это я болтаю – конечно боюсь, ужасно боюсь!»

Да и было от чего испугаться: когда луна показалась снова, он увидел, что на поляну вышли два странных существа. Пекка даже зажмурился, чтобы не смотреть на них.

Но нельзя же вечно сидеть с закрытыми глазами! Он осторожненько покосился в ту сторону, откуда доносились звуки. И сразу разглядел, что это были за существа. Посредине поляны стоял большой-пребольшой медведь, громадина – таких Пекка в зоопарке и не видывал. Медведь! Они ещё пострашней волков! Почему же Лесовик ни словом о нём не обмолвился?

Медведь был не один. За ним по пятам ковыляла невиданная птица. Она была вроде совы или филина, но какая-то другая. Потому что совы по воздуху летают, а эта не летала: она только неуклюже прыгала, едва не падая наземь. Хорошенько приглядевшись, Пекка понял: птица не летает по той простой причине, что её крылья связаны цепью. А цепь вдобавок скреплена большим висячим замком!

Медведь тоже был не совсем обычный. Он остановился, понуро свесив голову, как какой-то несчастный осёл, и больше не двигался.

Птица, подпрыгнув ещё пару раз, покорно встала рядом. Может, медведь приручил птицу, чтобы с ней играть?

Медведь поднял наконец голову, зевнул и сказал жалобно:

– Филин, миленький, загляни ещё раз во все ямки и норки! А то мне в этой темноте даже лап своих не разглядеть!

Филин резво запрыгал между кочками: он тыкал клювом в мох, присматривался, копал и скакал дальше – к новой кочке. Пекка недоумевал: что это он делает? Время от времени Филин вскрикивал:

– Ой, что тут? – и тут же отвечал сам себе: – Тьфу ты, это просто шишка… Ой, а вон там? Ветка… Хо! А это что? Камень! Вот пропасть – я и не думал, что это будет так трудно…

Каждый раз, когда Филин испускал вопль: «А что это вон там?» – Медведь оживал, но потом снова сникал. Он свешивал голову всё ниже и пыхтел всё тяжелее.

– Так я и знал… так и знал! – бормотал он. – Ключ потерян безвозвратно! А без него нет от меня никакого толку в Зелёновой Роще…

Луна светила с ясного уже неба, и было видно, что Филин взволнован.

– Не сдавайся, дружище! – торопливо начал он. – Я ведь здесь! У меня отличное зрение, особенно в темноте. Так что я смогу отыскать ключ от твоей шкатулки, хоть Волк и сковал мне крылья. Я всё-таки ещё могу прыгать – и неплохо! – Он ткнул Медведя в бок. – Погляди-ка! Вот, вот и вот как! – И Филин с размаху шлёпнулся на спину.

Поднялся он не сразу, а полежал с минутку совсем неподвижно – так ему было неловко. Медведь хмыкнул и сказал почти весело:

– Попрыгай ещё – у тебя здорово выходит!

– Попробовал бы сам такое трудное движение сделать. – Обиженный Филин поджал крылья. – Кувыркнись, как я! Или сделай, например, морской кульбит! – Филин окинул неуклюжую тушу Медведя оценивающим взглядом. – Нет, ты не сумеешь… А я раньше, бывало, делал двойное сальто, как настоящий чемпион! Правда, с тех пор уже прошло некоторое время…

Медведь опять хмыкнул и покачал головой:

– Морской кульбит крутануть – это белый медведь мастер, где уж мне… В воде такое совсем нетрудно… Да что об этом толковать! Ключа нигде нет, значит, он пропал навсегда. Пора бы уж сообразить.

Но Филин не хотел отступать. Он заскакал вокруг поляны, высматривая что-то, ковыряя когтями землю и подбадривая себя разными выкриками. Но вскоре устал и остановился рядом с Медведем – отдышаться.

Лесовик медленно поднялся на ноги. И щелкнул выключателем, направив луч фонарика прямо на Филина с Медведем. Ну и перепугались же те! Медведь прикрыл глаза лапами и задрожал с головы до ног. Филин окаменел и зажмурился. Пекка ничего не понимал. Как же это? Медведь, царь леса, и боится крохотного фонарика!

А Лесовик, похоже, совсем не удивился: размахивая фонариком, он прямиком подошёл к Медведю и заговорил с ним как старый приятель:

– Да это же Медведь, собственной персоной! Бурый, старик! Вот так радостный денёк, То есть ночка… Да кончай ты притворяться! Это же я! Наконец-то ты вернулся!

Но на Медведя эти возгласы никак не действовали: он упорно прижимал лапы к глазам и горбился перед Лесовиком, как великанский мешок. Филин тоже не шевелился – ни единым пёрышком.

__ филин, – заговорил Лесовик вкрадчиво – скажи хоть ты что-нибудь… Это ведь всего-навсего я… старый знакомый… Лесовик…

Филин внезапно распахнул глаза.

– Лесовик… – начал он робко, но тут же голос его окреп. – Экий дуралей, честное слово! Так это ты нас напугал до полусмерти? Я уж подумал, что Волк идет.

Лесовик расхохотался – да так, что Лисонька даже поразилась: такое веселье было совсем не в его обычае.

– Ах, друг дорогой! Ну что за невидаль какой-то один волк – тут или там? Ты сообрази кто с тобой рядом-то сидит? Добрый старина Бурый! Ведь ему стоит только лапу поднять – волки так и разлетятся в разные стороны. Я уж так рад…

Но Филин как будто и не слышал этой болтовни – он лишь мельком покосился на Лесовика и завертел головой, будто никак не мог придумать, куда её девать. Потом ухватил Лесовика за рукав и тихонько потянул к Медведю.

– Ты так думаешь? – спросил Филин. – Вот этот Медведь прогонит волков из нашего леса? Приглядись-ка повнимательней: разве похоже, что волки его испугаются и разбегутся?

Было ясно, что Медведь слышит слова Филина, тот говорил очень громко, – но лапы Бурого были плотно прижаты к глазам, и он не шевелился. Лисоньку разбирало любопытство: что за странный Медведь? И она, позабыв свою обычную осторожность, подошла вслед за Пеккой поближе. В самом деле, такой Медведь был не опасен даже муравьям.

Лесовик с добрую минуту молча скрёб затылок и, когда снова обрёл дар речи, глубоко вздохнул:

– Да… Пригляделся я… Ну и должен ответить, раз ты спрашиваешь. И ответ будет отрицательный… По правде сказать, не похоже, чтобы такого вот Медведя волки испугались. Но он, может, только выглядит безобидным, – назидательно закончил Лесовик. – Внешности доверять нельзя. Я это знаю по своему очень-очень долгому опыту!

– Но я не понимаю! – воскликнул Пекка, удивляясь собственной смелости. – Ведь это настоящий бурый медведь! И огромный! Почему же он трусит? Медведи никогда не боятся! Я читал!

Пеккин крик немножко расшевелил Медведя: медленно, недоверчиво он приподнял голову и принялся робко озираться, пока не удостоверился, что вокруг только друзья. Потом с трудом поднялся на ноги. Пекка невольно отпрянул – ну и громадина!

–. Мальчишка сказал чистую правду, – тихо заговорил Медведь, – медведи не трусят… Они ведь цари леса… Да только со мной приключилась дурацкая штука…

– Какая? – тут же полюбопытствовала Лисонька, очень гордясь собой: ведь за свою коротенькую жизнь она ещё ни разу не осмелилась так близко подойти к медведю.

– А ты не вмешивайся, – приказал Лесовик, – это взрослые дела!

Но и Пекке было любопытно.

– Расскажи, пожалуйста, – попросил он Медведя как можно вежливее, – мне тоже интересно узнать…

– Ах, тебе интересно! – сердито фыркнул Медведь. Но тут же сменил гнев на милость. – Могу, конечно, и рассказать – что уж теперь скрывать… Медведи испокон веков славились на весь свет своей храбростью. Медведь был царём леса. Все остальные уступали ему дорогу: уважали, значит, но он никогда свою силу зря и по-глупому не применял! И никогда не бывал трусом! Потому что у каждого медведя есть шкатулка со смелостью. И если вдруг медведь начинал бояться, ему стоило только открыть ключиком шкатулку, и – ррраз! И мы сразу смелые! И великие! И красивые!

Увлечённый своей речью, Медведь поднялся во весь рост; Лисонька взвизгнула и метнулась в сторону, а он ещё некоторое время помахал лапами в воздухе, но вскоре опять обмяк и стал похож на мешок.

– Мне ни разу не понадобилось открывать шкатулку! Я даже не знаю, что там внутри. Но когда потерялся ключ, вместе с ним пропала и моя смелость. Её попросту не стало – ни капельки! А шкатулку теперь не откроешь.

Пекка подумал минутку и спросил:

– А почему бы тебе не открыть шкатулку без ключа? Я знаю много разных способов!

Но Медведь замотал головой:

– Нет, нет… шкатулку нельзя открывать силой, тогда, говорят, смелость исчезнет навсегда, – и запричитал жалобно: – Ох, бедный я, разнесчастный маленький медведушка, ох… мой ключик… здесь, в этом самом лесу, я его посеял!

Лисонька и Пекка переглянулись; Лесовик, казалось, впал в глубокую задумчивость. Пекка мог бы даже поклясться, что старичок задремал. Лисонька страшно мёрзла, зубы её выстукивали дробь, но всё равно она пыталась улыбаться. Правда, у неё получалось не слишком удачно. Филин тоже молчал и ждал, что будет. Пекка обвёл взглядом всю компанию и опять повернулся к Медведю:

– Слушай, а ты не мог бы где-нибудь достать новый ключ? Хотя бы взять на время у другого медведя…

– Вот здорово! – восхитилась Лисонька.

Но Медведя это предложение совсем не обрадовало. Он искоса глянул на Пекку и произнёс:

– Ты не совсем тупица, хоть и человечий детёныш… А взять у кого-нибудь всё же не выйдет: к каждой шкатулке свой ключ, особый. Филин писал от моего имени во Всемирный Совет Медведей. Они могли бы мне помочь, у них есть общий ключ… но ответа я всё ещё не получил. Расстояние большое… К тому же волки вполне могли изловить почтового голубя, который полетел с письмом в город.

Тут Филин заметно приободрился, прокашлялся и попытался даже расправить крылья, но мешали цепь и замок, поэтому ему пришлось довольствоваться несколькими прыжками.

– Я написал обалденно красивое письмо! – гордо заявил он. – Внедрил в почерк самые известные приёмы спортивной гимнастики! А моим пером так удобно писать! – Филин тут же выдрал из крыла перо и зачертил им в воздухе. – Сначала небольшой жим, потом несколько сальто, а в конце – точный и плавный соскок. Ключ наверняка прибудет, я уверен! Ни один совет в мире не сможет устоять против такого шикарного письма.

Лесовик от выкриков Филина проснулся, с натугой поднялся и походил немножко: от холода у него все косточки заломило.

– Верю, верю, что письмо написано прекрасно. Но нового ключа можно прождать и несколько недель… – Затем Лесовик строго обратился к Медведю: – А тебе на это время надо бы спрятаться куда-нибудь. Ведь если Великий Волк тебя найдёт – что будет-то? Ой-ой-ой! Вот какие дела… А я-то подумал, как тебя увидел, что теперь вернутся в нашу Зелёновую Рошу старые добрые времена… что ты прогонишь Волка! Отчего ж раньше не пришёл?

Медведь совсем повесил голову – до самой земли:

– Не знал я… у меня… дела были разные… далеко… а когда вернулся, Филин рассказал про Волка… а я стал искать в кармане ключ от шкатулки со смелостью… вот на этом самом месте… для верности только… и он тогда здесь, наверное, выпал.

– Уже пару ночей мы прочёсываем эту поляну, – добавил Филин. – Ключа нет как нет… Может, кто-нибудь его отыскал?

– Волк! – пискнула Лисонька.

– Нет! – вскричал Лесовик. – Не поминай волчьего имени всуе! Не предсказывай, а то сбудется! Ключ должен быть где-то здесь, только нам надо всем вместе его искать!

– Но послушайте, – сказал Пекка, – я никак не пойму, почему вы так ужасно боитесь какого-то волка! Ведь вас так много – наверняка в сто раз больше, чем волков! По-моему, волки – дураки!

Пеккины слова всех ошеломили: воцарилась тишина – будто лес вдруг накрыли толстым одеялом. Лисонька напуталась до того, что кинулась прятаться за дерево. А Лесовик в ужасе выпучил на Пекку глаза:

– Шш-ш-ш! Что ты болтаешь, несчастный мальчишка! Никогда не произноси вслух ничего худого про Волка! Потому что тогда он тут же появляется. Как и любое зло, если его назвать по имени…

– Он уже идёт… – из-под большой ели послышался слабый голосок Лисоньки, – я чую… уже близко… у меня такое странное чувство!

Пекка озирался, высматривая, куда бы удрать, но поскольку все остальные не двигались, то и он не мог решить, что делать. Лесовик взглянул на него и обречённо вздохнул:

– Вот и всё… Великий Волк приближается, уже и мне слышно. И не скроешься – он нас всё равно догонит. Бегун-то из меня никудышный…

Лесовик умолк. Они стояли и ждали. Фонарик Лесовика всё горел, и луч высвечивал тот самый уголок, где затаилась Лисонька, накрыв хвостом голову. Пекка вскочил было, чтобы побежать к ней, но понял, что ничем не поможет: луч обнаружит их обоих. Уже явственно слышался топот бесчисленных ног. Шаги гудели, как большущий барабан. Слышался ещё какой-то всё нарастающий звук. Внезапно совсем рядом раздался ушераздирающий вой, а следом – грубый, хриплый смех. Вот уж совсем не улыбалось Пекке встретиться с обладателем этого смеха!

Глава четвёртая

И он скрючился за большим валуном, безуспешно пытаясь сойти за такой же камень. Но фонарик хорошо освещал его и вдобавок двух волков, которые выскочили из леса на поляну. Они держали в лапах копья и пристально, злобно оглядывали всё кругом. Один из них коротко тявкнул; в тот же миг на поляне появился громадный волк, страшнее которого Пекка даже на картинках не видывал. Глаза горели, как головешки, длинный язык свисал между острых зубов. А одежда! Вместо обычной волчьей шкуры на нём был военный мундир!

Он остановился и тихо зарычал, остальные волки остановились как вкопанные. Оба волка-копьеносца тоже замерли. Скрестив лапы на груди, он кивнул. И тут все волки вытянулись на цыпочках и взвыли сиплыми голосами:

 
Вот Вотс идёт! Внимайте и дрожите
и по земле стелитесь от почтенья!
Он вашей жизни добрый повелитель —
он смерть вам дарит и по воскресеньям!
 

Лесовик и Лисонька замерли в ужасе, не говоря уж о Медведе, но Пекка, к собственному удивлению, заметил, что ему просто смешно. Потому что Волк в обтёрханном мундире, украшенном чем-то вроде ёлочных гирлянд, выглядел не слишком торжественно.

Волк разинул пасть и заговорил так, будто речь его собралось послушать по крайней мере двадцать тысяч верных подданных:

– Дорогие граждане! – Он откашлялся. – Разномастные, разношёрстные, хохлатые и пернатые! – Тут он снова откашлялся и взял тоном пониже. – И так далее и тому подобное! Я действительно здесь, среди вас, – собственной персоной… Я, которого вы так горячо любите и уважаете. – Он лучезарно улыбнулся. – Ваш добрый, милостивый Волк. Которого вдобавок называют Великим. И я это приветствую, да! Звучит красиво… – Внезапно его морду искривила зловещая гримаса. – Вы что это тут делаете среди ночи? Ась? – зарычал он. – В моём лесу!

Рука Лесовика задрожала; луч фонарика запрыгал между небом и землёй.

– Мы… – начал он, заикаясь, – здесь… заблудились… – И умолк.

Волк сладко улыбнулся.

– Гляди-ка… и правда… Интриги плетёте, – ласково замурлыкал он. – Хотя всякие собрания запрещены… И объявлен комендантский час… И… и… Даже закон такой издан! – взревел он и обернулся к охранникам. – Какая статья, параграф?

– Пятая статья, четвёртый параграф, о Великий Волк! – дружно гаркнули волки.

– Ишь запомнили… – Волк был доволен: всё-таки не совсем напрасно их обучали. Надо бы выпустить директора школы из тюрьмы… И он зарычал ещё громче: – А какое наказание полагается за нарушение этого закона?

Охранники косились друг на друга и молчали, потому что их знания на этом кончались. Но им невольно помогла Лисонька: она не могла даже слышать о наказании – так было боязно. Она подкралась поближе, откинула со лба чёлку и, умоляюще глядя на Волка, тихо произнесла своим тонким, детским голоском:

– Я сознаюсь во всём… Я одна виновата… Всю жизнь я мечтала о землянике. И Лесовик такой добрый, что… поэтому… мы…

Лисонька умолкла и потупилась. Но Волка её признание ничуть не тронуло.

– Ага, грабили мои угодья? Ась? – рявкнул он. – И на это есть закон!

Охранники опомнились и торопились теперь наперебой выложить свои знания:

– Зелёновая Роща является собственностью Великого Волка! Тот, кого застанут за сбором, или подбиранием, или иным присвоением даров леса, будет приговорён в соответствии с восьмым параграфом первой статьи к наказанию!

– Заткните пасти, идиоты! – прорычал Волк и одним взмахом лапы заставил охранников умолкнуть и попятиться. – Говорить будете, когда вам прикажут! Ах, земляника… – протянул он и стал надвигаться на Филина, рыча при этом столь угрожающе, что тот, потеряв всякое самообладание, закружился на месте. При этом Филин запел песню, слов которой поначалу никто не мог разобрать. Он, видимо, вообразил, что находится на празднике у Волка и исполняет пируэты, за которые уже однажды удостоился его милостивой похвалы. Он пел всё громче и громче.

– Как помою всю посуду, тили-ду, били-ду, тилибили-дуду, – пел Филин, всё больше путаясь. – Буду, груду, чуду-юду… Извините, – пролепетал он, обращаясь к Волку, – слова забыл… – И с ходу запел другое: – Не братишки мы с тобою, хотя нас и двое! Тра-ля-ля-ля, ляля, бум-бум-бум, хотя нас и двое… – Филин кружился и кружился, будто хотел пробуравить землю. И от такой бешеной скорости в конце концов свалился на бок, как усталый волчок.

– Тоже мне шут гороховый! – пробурчал Волк, поворачиваясь к нему спиной. Ведь пока на крылья Филина навешен амбарный замок, за помощью тот не полетит. Волка сейчас занимало нечто другое.

Он подошёл вплотную к Медведю, который валялся на земле, пытаясь изобразить забытую кем-то в лесу шкуру.

– Смотри-ка ты, – сказал он и потрогал Медведя носком сапога. – А кто же это тут лежит?

– Я… я… я… – заикаясь, ответил Медведь и от досады на свою глупость чуть не проглотил язык: он попался в первую же ловушку, расставленную Волком!

– Ах, какие мы разговорчивые… – протянул Волк, причмокивая, будто слова во рту были из шоколада. – А я только пару дней назад слыхал, что ты грозился покончить с властью волков в Зелёновой Роще… Сороки об этом на весь свет растрезвонили… И мне сообщили… Та-а-а-к. Вот я и здесь…

Медведь лежал не двигаясь и даже почти не дышал. Волк снова тронул его ногой и продолжал:

– Мне бы следовало ужасно испугаться… но я не испугался. Наоборот! – Волк раздувался прямо на глазах. – Чего мне бояться эдакого стога сена, мешка с картошкой, кучи мусора… которая не может сказать ничего, кроме «я»! – Волк подбоченился и пнул Медведя сапогом в бок. – Мне больше никогда не придётся тебя бояться!

Тут Пекка внезапно догадался: наверное, у Волка каким-то образом оказался ключ от шкатулки смелости! Может быть, сороки шпионили… или украли ключ и отнесли Волку!

Волк между тем с достоинством обратился к охране.

– Спойте, о мои бравые волкохраны! – приказал он. – Пропойте гимн моему могуществу и силе!

Волкохраны вытянулись во фрунт и загорланили что было сил:

 
Наш Волк могуч! Желанием железным
он зло в добро, ночь в утро превратит!
Он может сделать вредное полезным,
и гром побед, как хвост, за ним летит!
 

Волк, довольный, усмехался и кивал охранникам так приветливо, будто кость им бросал: он знал правила хорошего тона.

– Ишь, плутишки, кажись, про меня поют! – сказал он с лучезарной улыбкой, весь сияя. – Как там говорил один из героев человечьего мира, непобедимый боксёр и драчун? Я самый великий и самый красивый… – пробормотал Волк, – вот как он говорил. Я самый красивый! – И Волк принялся молотить кулаками воздух, как будто находился перед телевизионной камерой. – Я танцую, как пчела, я кусаю, как оса! О-го-го!

Пекке стало до того смешно, что он расхохотался во всё горло и всё никак не мог остановиться.

– Волк совсем рехнулся! Глупее я в жизни ничего не видел, – пытался Пекка сквозь смех объяснить Лесовику и Лисоньке, а те в ужасе уставились на него. – Таким ударом Волк даже муху не убьёт!

Лесовик устремил умоляющий взгляд к небу, где плавала одинокая луна; но она даже не подозревала о его существовании и поэтому ничего не ответила Лесовику. На Волка же слова Пекки произвели сильное впечатление.

– Ой, человек! – взвыл Волк и заметался, не зная, куда бежать. – На помощь, братцы! Сделайте что-нибудь! В нашем лесу – человек!

Волкохраны тоже забегали, а потом сбились в кучу, сжимая в лапах копья, и стали спрашивать Волка, как приготовишки учительницу:

– А что нам теперь делать, Великий Волк? Мы прошлое задание уже выполнили, а нового нам не дали…

– Схватить… поймать… схватить… – бубнил Волк, потихоньку пробираясь за их спины. – Да вы что, оглохли? Сию минуту поймать человека!

– О Великий, а как же мы его поймаем… у нас даже клетки нет… одни маленькие копьюшки…

– Как да как?! – зашипел Волк. Он до того разозлился на волкохранов, что на минутку забыл о своём страхе. И решил было тотчас отправить под арест весь отряд, но вдруг сообразил, что тогда ему в одиночку придётся арестовывать и их, и человека… И он решил повременить: ничего не поделаешь, придётся пользоваться услугами этих болванов.

– Лапами, ослы, лапами! Хвостами, дуралеи! Всеми вещами, которые на свете есть! Верёвками, стремянками, железными ломами, противогазами… – тут Волк вновь содрогнулся от ужаса, – главное дело, действуйте! И немедленно!

Волкохраны, почуяв, что проволочки ни к чему хорошему не приведут, все как один выхватили свои мобильники.

– Слушаемся, о Великий! – рявкнули они и забубнили в трубки: – Внимание-внимание! Это волкохраны! Слушаем-слушаем! Срочно пришлите лапы, ослов, хвосты, дуралеев, верёвки, стремянки, ломы железные, противогазы… И главные дела! Да, срочно! Слушаем… Что-что? Адрес? Гибельная Чаща, Зелёновая Роща. Приказ Великого Волка! Человек здесь… Конец связи!

Великий Волк считал себя очень терпеливым и не забывал напоминать об этом при каждом удобном случае, но сейчас ему казалось, что терпение его вот-вот лопнет, как воздушный шар.

– Бестолочи! – завопил он. – Обалдуи, чайники, слизняки, поганки! Я же вам приказал немедленно взять человека! Сию минуту, хоть голыми лапами!

Волкохраны поняли, что деваться некуда.

– Слушаемся, Великий Волк, – нестройным хором ответили они. Побросав копья, волкохраны стащили с лап перчатки. А затем, подвывая для храбрости, медленно двинулись на Пекку. Сейчас человек будет у них в лапах!

Но вышло не совсем так, как рассчитывали волкохраны, потому что они подходили так медленно и осторожно, что ускользнуть от их когтей оказалось совсем просто: Пекка пригнулся и пробежал под их протянутыми лапами так ловко, будто целый год тренировался. Волкохраны ещё некоторое время продолжали загребать воздух перед собой, пока не убедились окончательно, что Пекки там нет. Делать было нечего – пришлось вернуться к Великому Волку. И чем ближе они подходили, тем неувереннее ковыляли: они-то уж знали повадки своего хозяина.

– Ждём нового приказа, о Великий Волк! – заскулили волкохраны и опустили головы, чтобы не встречаться с ним взглядом: очень уж страшен был огонь, пылавший в его глазах… – Разрешите доложить… Предыдущее задание выполнено, человека брали голыми лапами… Попытка удалась на оценку «хорошо» – четыре балла, с результатом – «плохо» – ноль баллов… (самокритика сейчас не повредит, это волкохраны понимали). Всё! – И они остановились, молча ожидая решения Волка. Они боялись даже представить себе, каким будет новое задание.

При виде бравых охранников в голове у Волка что-то, видимо, повредилось.

– Я свихнусь тут с вами, свихнусь! – завизжал он, как надтреснутый свисток. – Сойду с ума, как кукушка в часах! – И Волк закуковал – да так, будто всю жизнь только этим и занимался.

Филин моментально насторожился. Потому что кукование пробудило в его душе далёкие, чудесные воспоминания.

– Ах, – пробормотал Филин, – какой мелодичный зов… – И он оправил со всех сторон свой пуховый фрак. – Видимо, это мне… я ведь единственная птица здесь, на поляне.

Лесовик, слишком хорошо знавший Филина, всполошился не на шутку.

. – Ш-ш-ш! – зашипел он. – Угомонись! Ты что, не видишь, это Волк кукует?!

Филин до того удивился, что даже поперхнулся. Зато остался на месте. И правильно сделал: Волк, похоже, опомнился и опять разъярился. Он беспрерывно отдавал какие-то приказания; волкохраны забегали по поляне туда-сюда, собирая перчатки и копья, причём каждый пытался разыскать свои. Суматоха поднялась страшная, но Пекку это совсем не испугало. И неудивительно: новые попытки волкохранов схватить его оказались такими же неуклюжими, как и прежде, только теперь вдобавок им мешали копья: волки спотыкались о них и друг о друга и хватали то свой хвост, то лапу соседа. Вскоре они уселись, чтобы перевести дух и посовещаться, как действовать, но, пока они раздумывали, Пекка спокойно подошёл к лесной опушке. Там он остановился, чтобы ещё раз оглянуться. Лесовик направил свой фонарик прямо на него. Пекка помахал ему на прощание и крикнул:

– Пока! Скоро увидимся!

И лесная тьма тут же проглотила его.

Великий Волк так рассвирепел, что поначалу не мог вымолвить ни слова.

– Поймать! Да ловите же, вы, олухи царя небесного!

Волкохранам ничего не оставалось, как пуститься по следу. С несчастным видом они поплелись к опушке; через минуту всё стихло. Из лесу доносился только тяжкий шум ветра.

Фонарик дрожал в руке Лесовика: пришлось опустить его на землю, чтобы вытереть выступившие на лбу от волнения капли пота – крупные, как клюква.

– Ох, хоть бы ты не попался им, Пекка Бесстрашный! – прошептал он. – Наверное, только ты и можешь нам помочь…

Хотя Великий Волк беспокойно метался по поляне, слух у него был до того чуткий, что слова. Лесовика не остались незамеченными.

– Молчать! – заревел Волк и замахнулся на Лесовика. Теперь, когда человек исчез, храбрость вновь забурлила в его жилах. Эти жалкие простофили против него бессильны! – Уж с вами-то я расправлюсь одной левой лапой! – прорычал он, злобно оглядывая съёжившуюся перед ним компанию. Затем набрал в лёгкие побольше воздуха и зычно скомандовал: – Стройся! Смирно! – И поскольку все в недоумении уставились на него, для верности заорал: – Марш, марш!

Это короткое слово подействовало: Лесовик, Лисонька и Филин кинулись друг к другу, отчего образовалось что-то вроде шеренги. Но бедный Медведь никак не мог заставить себя двинуться с места. Он, правда, сумел поднять голову и открыть рот.

– Я… я… я… – произнёс он еле слышно и опять умолк.

Волк пришёл в восторг: ох, до чего же славно управлять событиями, быть сильным, храбрым – быть выше всех! Да уж, просто никудышные слабаки собрались на этой поляне!

– Заткни пасть, болван! – прорычал он Медведю, наслаждаясь звуком своего голоса. – Что ты там заикаешься!

Неожиданно волчий голос пробудил в Медведе что-то прежнее: он поднялся во весь свой исполинский рост и в один момент стал таким огромным, что Волк живёхонько отскочил в сторону. Медведь хлопнул себя в грудь могучей лапой, и застрявшие там слова вылетели наружу.

– Я не боюсь! – взревел он. – И скоро ты в этом убедишься! Вот только найду ключ смелости… Тогда… – И Медведь широко разинул пасть.

Волк до того перепутался, что вся шерсть у него встала дыбом, но скоро взял себя в лапы. Ключ смелости… его-то у Медведя по известной причине и нет! И Волк тоже поднялся на задние лапы.

– Ага… – сказал он, лениво почёсывая за ухом, чтобы показать, что он нисколечко не боится, – Ишь какие мы могучие! – И неожиданно прорычал: – Чего орёшь, дуралей, заткнись!

Волк грозно уставился на Медведя, отчего тот начал заметно терять свою отвагу. Он опять ослаб и неуклюже осел на землю.

– И между прочим, ты этот ключ зря ищешь, – бросил Волк, прищуриваясь. – Становись в шеренгу, да поживей! А не то на мясокомбинат отправлю!

Медведь поднялся и подковылял на негнущихся лапах к остальным. И вот все они стояли и ждали, что Волк ещё выдумает. Он оскалился, изображая ласковую улыбку.

– Какая милая компания! – протянул он. – Просто очаровательная… – И тут же рявкнул: – Рассчитайсь! Я говорю, рассчитайсь, противные!

– Первый, – тихо сказал Медведь. Он в молодости командовал медвежьим отрядом, но для остальных это было непривычно. Филин подумал, что от него требуют коронного пируэта, и закружился так стремительно, что уронил Лисоньку и сам шлёпнулся рядом. А Лесовик так и застыл с фонариком в руке; ему было до того страшно, что луч дрожал, как лист на ветру.

Но и в дрожащем свете было видно, что из леса на поляну выскакивают многочисленные волки. И каждый тащил какую-нибудь странную штуку. Все они, не успевая сбавить скорость, неслись прямёхонько к Великому Волку. И тут произошло нечто невообразимое: высокое положение Волка рухнуло. Потому что через секунду он валялся на земле, а на нём громоздилась куча мала – целая волчья стая! Это были волкоснабы, выполнявшие приказ, полученный по мобильному телефону. Преисполненные служебного рвения, они даже не заметили, что произошло с Великим Волком.

Они вертелись, толкались и радостно вопили:

– Мы тут! Лап и хвостов в комплекте – четырежды четыре! Как заказывали! Верёвок, стремянок, ломов и противогазов – по одной штуке… образцы… мы не знали, сколько надо… Ослов и дуралеев пришлось поискать, но один по крайней мере нашелся! А вот главные дела кончились – нету! – И волкоснабы, переводя дух, радостно и гордо переглядывались. Их отряд прибыл по вызову со скоростью пожарной команды!

Но понемногу до них стало доходить, что не всё получилось как надо, – Великий Волк лежал и молча сопел: он был в такой ярости, что не мог даже «здравствуйте» сказать. Его великолепный мундир был весь выпачкан землёй!

Поднявшись, он ещё долго отдувался. По всем правилам ему надо бы засадить всех этих недоумков в тюрьму, на хлеб и воду, и забыть их там навсегда, но… сколько тогда у него останется подчинённых? Волку даже голову сдавило: пришлось встряхнуться и пошевелить ушами, чтобы как-то собрать мысли.

Но затем его прорвало.

– Лапти, веники недомоченные, лопухи! Убирайтесь вон! И вот что: если ещё раз попадётесь мне на глаза, я из вас сделаю фитили для смоляных светильников к моему празднику! – После этого Волк вперил свирепый взгляд в Медведя и остальных, съёжившихся с ним рядом: