Текст книги "Если он неотразим"

Автор книги: Ханна Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3

– Я хочу знать все, что вам известно о Вонах, – потребовал Хартли от Олдуса и Джиффорда, наливая им бренди. – Все и быстро. Они скоро будут тут.

Хартли сел на бархатный диванчик, лицом к своим друзьям. Они мало говорили после того, как маркиз утащил их с бала, привел в свой дом и пригласил в парадную гостиную. Они даже никак не отреагировали на то, как он почти грубо отправил прочь мадам Клодетту, даму, которую соблазнял ради короля и страны. Хартли знал: друзья и дальше будут играть по его правилам, уверенные в том, что при случае он все им объяснит. Только вот Хартли совсем не был уверен, сможет ли что-нибудь объяснить и смогут ли его друзья понять это, даже если он попытается, или лучше подождать появления Вонов, которые все прояснят.

Хартли сделал большой глоток бренди, чтобы успокоиться, но успеха это не принесло. Разговор, подслушанный в саду, продолжал звучать у него в голове, несмотря на попытки отбросить все, кроме главного – они знают про Клодетту. Он считал себя человеком логики и фактов, на счастье отделавшимся от предрассудков, но сказанное Вонами пробудило в нем те немногие сомнения, которые прятались где-то глубоко. Что еще хуже, он заметил, что слушает их так, словно они не несут полный вздор.

– Повторяю, – сказал Олдус, – Воны известны как достойные и верные своему слову люди. У них много титулов, начиная с патриарха клана, герцога Элдервуда. Семейное поместье, замок Чантилуп, находится в графстве Чешир, но всего в шаге от Уэльса. Нынешний герцог – молодой человек по имени Модред, ты его не знаешь. Бедняга. Не знаю никого, кто знаком с этим человеком. Сыновья, двоюродные братья, племянники и все прочие тоже купаются в титулах, от незначительных до довольно важных. Некоторые получены от короны за службу, но большинство – путем женитьбы, особенно на женщинах из знатных семей без сыновей-наследников. Не все титулы передаются только по мужской линии, а небольшая взятка может изменить завещание или майорат [2]2
  Форма наследования, особенно земельных участков, при которой земли переходят старшему наследнику.


[Закрыть]. Богатство тоже есть, достаточное, чтобы внести эти изменения. Не будь они такими замкнутыми и не слыви они такими странными, эта семья могла бы обрести большую силу. Как смогла другая ветвь семьи, Уэрлоки.

– Но почему они такие замкнутые и почему считаются странными? – настойчиво спросил Хартли.

– Ну, говорят, что они могут видеть то, чего не можем видеть мы, простые смертные. Это перешло к ним от предков – колдунов и ведьм, за что их в свое время сурово наказывали. Это могло стать причиной того, что они прячутся от света. У обеих ветвей семьи печальная история: мужья и жены уходили, чтобы никогда не вернуться. Последним, кто так поступил, стала леди Генриетта Вон, которая, как я полагаю, была матерью леди Алтеи. Она оставила своего мужа и четверых детей лет четырнадцать-пятнадцать назад. Поселилась в маленьком поместье в Суссексе вместе со своей пожилой теткой, старой девой, и отказывалась говорить о своем браке.

– Как-то она проговорилась, что ее муж вступил в союз с дьяволом, – заметил Джиффорд. – Помню, однажды она сказала моей тетке, что все Воны прокляты, что ее дети отмечены дьявольской меткой и что ей пришлось бежать ради спасения своей души. Эта леди до ужаса набожна, как говорит моя тетка. Время от времени она посещает ее, когда бывает в Суссексе у сына, и заявляет, что с каждым годом разум леди Вон мутится все сильнее. Прошлой весной она говорила о своих детях, но, по словам тети Лили, полную бессмыслицу. Она постепенно теряет разум.

– А тетка рассказала тебе, что это была за бессмыслица? – спросил Хартли.

– Кое-что, – ответил Джиффорд. – Тетя Лили думает, что все ее бредни вызваны чувством вины, ведь она бросила своих детей. Вот что она рассказала моей тете: ее дочь может предвидеть смерть, в шесть лет девочка будто бы точно описала смерть их ближайшего соседа за два дня до того, как это произошло. В это тетя Лили могла бы поверить, но потом леди Вон заявила, что ее старший сын может передвигать вещи, не притрагиваясь к ним.

– А как насчет привидений?

– Э, нет, она только рассказала кое-что о своем муже и духах. И опять-таки, все это со слов тети Лили. – Джиффорд пожал плечами, внимательно глядя на Хартли. – Про Вонов и Уэрлоков постоянно говорят подобное. Они владеют магией, читают мысли, видят будущее, разговаривают с мертвыми. Как мне кажется, люди просто пытаются объяснить, почему эта семья избегает общества.

– А вы сами верите во все это?

– Не скажу, что я не верю. Никогда не видел, чтобы что-нибудь доказывало или опровергало эти слухи. Но посмотрите на лорда Яго. Молодой, красивый, знатный, состоятельный и, похоже, хороший человек. Почему же он так избегает светского общества? – спросил Джиффорд, и Олдус кивнул, соглашаясь с ним.

– Может, чтобы не встречаться с матерями, подыскивающими женихов для своих дочек?

– Возможно, но тогда почему он, по крайней мере, не бывает там, где обычно бывают холостяки? Он является членом всех клубов, но редко кто видит его хоть в каком-нибудь из них. У него есть несколько близких друзей, это правда, но он очень замкнут, и я не знаю причины. Не заика, не урод, никаких ужасных тайн или даже таких секретов, какие, должно быть, были у покойного Чаннинга, никакого признака застенчивости, душевной болезни или даже необоснованных страхов. Все Воны в некоторой степени похожи на лорда Уппингтона. Ну, так ты открыл их мрачную тайну? Поэтому мы и поджидаем их здесь? Поэтому ты так внезапно ими заинтересовался?

– Они знают про Клодетту.

– Не может быть, – сказал Олдус. – Мы сами только начали ее подозревать. Как же могут двое отшельников знать о ней?

– Я тоже не понимаю, – сказал Хартли. – Но они знают. Похоже, если я правильно понял сказанное, леди Алтея приехала в Лондон, чтобы предостеречь меня от мадам Клодетты, от опасности, а может быть, даже от смерти. Им известно о ее любовниках, они догадываются, что она специально выбирает себе мужчин, подозревают, что она совсем не та запуганная невинная эмигрантка, какой хочет казаться, и что руки у нее в крови.

– Проклятие! Но как?

– В том-то и дело. Послушать их, так все сведения, на сбор которых у нас ушли месяцы, леди Алтея получила через свои видения, а Яго – от призраков. Что бы я ни думал обо всем, ясно одно.

– Им известно слишком много.

– Точно. – Хартли услышал, как кто-то подошел к входной двери, и насторожился. – А теперь пусть они сами все объяснят. Будем надеяться, они сделают это, не вдаваясь в разговоры о призраках.

Алтея крепко прижимала к груди свой альбом, когда их с Яго провели в элегантную гостиную. Во время приветствий и представлений Алтея внимательно изучала двух друзей лорда Редгрейва. Олдус Ковингтон – младший сын барона, возможно, будущий виконт. Он был примерно такого же роста, как Яго, слишком худощавый, но, как она догадывалась, жилистый. Он был красавцем в классическом стиле: голубоглазый и светловолосый. Джиффорд Баннинг – маркиз, того же возраста и роста, что и лорд Ковингтон, но шире в плечах и мускулистее. Он был поразительно красив со своими темно-каштановыми волосами и пронзительными зелеными глазами.

В общем, улыбнулась про себя Алтея, она находится в обществе красивых, богатых и хорошо воспитанных джентльменов. Она села на диванчик, к которому ее подвел лорд Редгрейв. Матери, подыскивающие женихов для своих дочерей, разорвали бы ее на куски, узнай они об этом. Алтея немного насторожилась, когда лорд Редгрейв непринужденно уселся на диванчик рядом с ней, предоставив Яго кресло, стоящее рядом с диваном.

– По крайней мере, здесь нет крепких мужчин с цепями, веревками и тисками, – тихо сказала она Яго, пока дворецкий и слуга разносили чай, печенье и прохладительные напитки. Все это было, очевидно, подготовлено к их приходу.

– Они могут прятаться в соседней комнате, – так же тихо ответил Яго.

– Мы здесь одни, – сказал Хартли, как только слуги покинули гостиную. – Не хотите ли чего-нибудь покрепче чая? Леди? – Алтея покачала головой, и он посмотрел на Яго.

– Нет, спасибо. Вы же видели, что я недавно выпивал в саду. – Он кивнул Алтее, которая показала ему на чай, и улыбнулся при виде удивления на лицах всех троих друзей. – Если вы слышали весь наш разговор в саду, Редгрейв, то поймете, почему я осторожен с выпивкой. Мне ни к чему утрачивать, э-э, свою скрытность.

– Потому что вы можете при всех начать разговаривать с духами, которых вы видите? – спросил Хартли, ругая себя за то, что высказал вслух вопрос, вызванный любопытством, сомнением и, что еще хуже, острым желанием, чтобы его убедили.

– Милорд, я никогда никого не заставляю верить в мой дар. Я только хочу, чтобы люди не вмешивались в мои дела, – сказал Яго.

Хартли кивнул, соглашаясь с этим вежливо изложенным заявлением. Похоже на то, что говорила ему Алтея. Очевидно, им часто приходится это говорить, подумал он.

– Вы действительно видите мертвых? – спросил Олдус, откровенно игнорируя предостерегающий взгляд Хартли. – И даже разговариваете с ними?

– С самого раннего детства, – ответил Яго. – Возможно, я видел их с самого рождения, но кто это может знать? Я не стал бы признаваться в подобных вещах, если бы, что довольно очевидно, мой секрет не вышел наружу, по крайней мере, не стал известен присутствующим в этой комнате.

– А здесь призраки тоже есть? В доме Редгрейва?

– Да, но не в этой комнате, и среди них нет злобных.

– Вы можете заставить их показаться или каким-нибудь образом обнаружить себя?

– Нет.

– Черт побери, Олдус, мы не затем пригласили их сюда, чтобы ты заказывал салонные трюки, – резко заметил Хартли.

– Меня всегда интересовали призраки, – сказал Олдус, – но я никогда не видел доказательств их существования.

– Если бы вы увидели доказательства, то скоро пожалели бы о своем любопытстве, – тихо и спокойно ответил Яго и принялся за свой чай. – На самом деле этой беседы вообще не было бы, если бы маркиз не подслушал наш разговор. Я был слишком потрясен, чтобы принять обычные меры предосторожности. Полагаю, вы понимаете, почему мы держим эти вещи в секрете. История научила нас ценить соблюдение тайны.

Хартли задумчиво посмотрел на Вонов, потом на своих товарищей, которые выглядели не очень-то сомневающимися в сказанном. Он и не подозревал, что двое умных, хорошо образованных джентльменов имели склонность к суевериям. Но опять-таки, размышлял он, возможно, они и не имеют ее, потому что в отличие от него не испытывают никакой неловкости. Оба выглядят просто заинтригованными. Хартли была ненавистна мысль, что, возможно, он и есть единственный, кто обнаружил у себя склонность к суеверию. Он мысленно посмеялся над собой и снова сосредоточил внимание на Вонах.

– Давайте представим на мгновение, что мы признаем ваш, э-э, дар как факт, – сказал Хартли, раздраженный веселым блеском, который заметил в глазах Вонов. – Просто скажите нам, как и когда вы узнали так много о мадам Клодетте де Роше.

– Давайте я, – вызвалась Алтея. – Потому что именно с меня все началось, именно я втянула в это дело Яго, милорд.

– У меня есть предложение. Без сомнения, наша дискуссия затянется. Не отбросить ли нам титулы? Тут четверо милордов. Полагаю, если мы будем обращаться друг к другу по именам, это немного упростит дело.

– Как пожелаете, – сказала Алтея, после того как Яго и остальные согласно кивнули. – Четыре дня назад у меня было видение. – Она заметила, что у Хартли ее слова вызвали раздражение, но у его друзей – только любопытство. – Я увидела вас выходящим из красивого дома. На столбах у основания парадной лестницы были плохо выполненные грифоны. Я ощутила запах роз, а вы выглядели, ну, довольным собой. – Хартли раздраженно нахмурился, а его друзья ухмыльнулись. – Тут на вас накинулись и потащили в большую черную карету. То, что последовало за этим, было пугающим. Быстро сменяющие друг друга образы и эмоции. Было много боли. Пытки, я полагаю. Пятеро мужчин пытались заставить вас выдать свои секреты. Потом они вдруг заторопились, и вас настигла смерть. Вам перерезали горло, – прошептала она и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Сначала я не могла понять, зачем им убивать вас, если вы еще не сказали им то, что они хотели услышать, но теперь я считаю, что поспешность, которую я ощущала, означала одно – они боялись быть обнаруженными.

– В этом есть смысл, – сказал Олдус.

– Никакого смысла в этом нет, – отрезал Хартли. – Как у вас могли быть видения обо мне, Алтея? До сегодняшнего вечера мы с вами не встречались.

– Это правда, но удивительным образом я с вами знакома.

– Странно, но я не удивлен.

Алтея не обратила внимания на это замечание и протянула ему альбом, который всегда был у нее под рукой. В нем она зарисовывала видения, в которых участвовал Редгрейв. Там было и несколько других зарисовок, потому что по ошибке она схватила не тот альбом. Она тогда была очень смущена и взволнованна, как всегда после видений. И ей попался под руку только этот альбом. Она протянула альбом Хартли в слабой надежде, что этого хватит, чтобы он принял ее предостережение всерьез.

– У меня раньше были видения о вас. Начиная с пяти лет. – Она увидела, что друзья поспешили посмотреть ее наброски, а Хартли тихо выругался и побледнел. – Вот поэтому я отдаю вам ваш альбом. Ну, почти полностью ваш. Иногда я хваталась не за тот альбом в растерянности после видения. Я не все время видела вас, но, по крайней мере, раз в год на протяжении последних пятнадцати лет. Иногда это было видение сильное или просто мимолетное. Временами я видела сны. А бывало, что я, ну, чувствовала какие-то вещи. Я не вторгалась в вашу личную жизнь, Хартли. Правда, я этого не делала. Возможно, все эти прежние мимолетные видения вели к этому очень определенному предостережению. – Она напряженно ждала его реакции и даже удивилась, не услышав, как трещат от напряжения ее кости.

Хартли рассматривал рисунки, перелистывая страницы альбома, читая заметки, которые она делала на каждой странице. У нее настоящий талант: ее наброски выразительны, точны и полны чувства. Было заметно, как со временем росло ее искусство. Заметки говорили о ее остром ясном уме. Позже он еще вернется к ним и оценит по достоинству. А в этот момент у него кровь застыла в жилах.

Хартли без труда вспоминал каждый случай, запечатленный в ее рисунках. Вот он стоит у могил матери, отца, брата, сестры и своего самого дорогого друга. Вот он дерется на дуэли из-за этой вероломной шлюхи, Синтии. Алтея присутствовала при многих самых важных событиях его жизни, и он не знал теперь, злиться ему или пугаться. Просмотрев все рисунки, он вернулся к тому, который вызвал у него настоящее потрясение, и внимательно рассмотрел его. Поняв, почему простой рисунок, где он смотрит в огонь, так захватил его, Хартли резко захлопнул альбом и посмотрел на нее.

– Ваши глаза, – прошептал он, чувствуя себя таким выбитым из колеи, что на миг испугался, как бы не упасть в обморок, словно девица.

– Простите? – спросила Алтея, ей стало жаль его.

– Рисунок, где я стою, глядя в огонь камина, с бокалом в руке. Теперь я понимаю, почему, когда нас представляли, у меня было такое чувство, словно я знаю вас. В ту ночь я видел ваши глаза. Я тогда решил, что слишком много выпил. – Он протянул ей альбом. – Хотелось бы мне и сейчас воспользоваться такой отговоркой. Я считаю себя человеком логически мыслящим и образованным. Вещи такого сорта далеки от логики. Привидения – вне логики.

– Вы не верите в душу, в дух, который покидает тело, чтобы отправиться в рай или в ад, когда человек умирает?

– Ну, да, но…

– Итак, если существует душа или дух, так почему же она или он не может на некоторое время остаться, если смерть наступила неожиданно, слишком рано или слишком жестоко? Почему она не может быть растерянной? Почему ей нельзя искать справедливости за зло, причиненное ей? И если уж признавать существование души или духа, то почему же это так противоречит логике, если некоторые люди в состоянии видеть призраков?

– Вы спорили об этом много раз.

– Очень много раз.

– И как вам удается заставить видения подчиняться логике?

– Благодаря интуиции, которая у меня гораздо острее, чем у других. – Она сдержала улыбку, когда он насмешливо взглянул на нее. – У меня нет четкого логического или научного объяснения моему дару. Он просто есть. Он был у меня всю мою жизнь. Я не могу от него отделаться и иногда даже не могу его контролировать. Я предпочитаю считать это даром, необычным, иногда раздражающим, временами даже пугающим, но все-таки даром. Раз уж он мне дан, я должна относиться к нему внимательно. Он сказал мне: вас собираются похитить, подвергнуть пыткам и убить. Поскольку вы знаете больше нас, думаю, вы, по крайней мере, признаете возможность моей правоты. Не захотите прислушаться – дело ваше. Если вы сами ничего не предпримете, то я все равно постараюсь, чтобы мое видение не превратилось в настоящее предсказание.

– Мне кажется, в этом есть смысл, – сказал Олдус, когда они с Джиффордом снова уселись на свои места.

– Вы верите во все это? – спросил Хартли, удивленный тем, с какой легкостью его друзья приняли мысль о видениях.

– Да. И даже если бы я сомневался, она права. Все, что мы знаем, придает веса ее предупреждению, не важно, как она узнала об угрозе.

– А призраки?

– Э-э, я… не знаю. Я не хочу в них верить, это правда. Но опять же, я вынужден согласиться с тем, что Алтея сказала о душах и духах. Есть много вещей, в которые мы верим, не имея доказательств, вещей, которые тоже противоречат логике. Бог, сатана, ангелы, душа, рай и ад. Я не видел никаких доказательств их существования, но я в них верю. И как сказал Шекспир в «Гамлете», «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам». – Олдус задумчиво посмотрел на Яго. – Я слышал, что призраки предпочитают оставаться там, где люди умерли.

Яго кивнул:

– По большей части так и есть, поэтому их так много в замках и сторожевых башнях. Однако некоторые привязываются к человеку, а не к месту. А некоторые просто являются с визитом, у них слишком сильные связи, чтобы смерть могла прервать их полностью.

Хартли не хотел вступать в этот спор, но не смог удержаться, чтобы не сказать:

– А возле Клодетты вы не видели любящих призраков?

– Нет. Я видел гнев, ненависть и жажду справедливости, – ответил Яго. – Я даже слышал шепот с требованием возмездия. Сначала я подумал, что она была слишком близко, когда эти люди умирали, но, нет, у нее на руках была кровь. Их кровь.

– Вы считаете ее убийцей?

– Собственными руками, возможно, она и не убивала, но в этих смертях была большая доля ее вины. Может, она даже стояла рядом, когда это совершалось. – Яго посмотрел на Алтею: – Хотя ты и не упоминала о женщине в своем видении.

– Нет, никакой женщины я не видела, – ответила Алтея. – Но в конце я ощутила запах роз.

– Значит, вы не видели, как она садится в карету? – спросил Хартли, удивляясь сам себе: он разговаривает с ней так, будто ее рассказ о видениях приемлем, достоверен и даже разумен.

– Нет, но это не значит, что ее не было в том месте, где вас захватили, – ответила Алтея. – Мне не показали, была ли она там, я не слышала ее голоса, но сильный запах роз там был. Это могло означать многое. Я восприняла это так: она участвовала в заговоре против вас, а после того, что увидел Яго, я целиком поверила в это. Однако это может означать и другое: рядом с местом вашего похищения было много роз или это предупреждение о том, что ваше пребывание в ее доме грозит вам опасностью. Или могло быть и такое: начальный запах роз был таким сильным, что он сохранился в воздухе во время всего видения. – Она посмотрела на каждого из троих друзей. – Но, по-моему, вы все считаете ее способной на преступление.

– Она не та, за кого себя выдает, – ответил Хартли. Он немного поколебался, а потом решил так: учитывая заверения Олдуса, что Вонам можно доверять, и все, о чем они уже догадались, нет смысла колебаться или таиться. – Она слишком точно выбирает себе любовников, это всегда мужчины, способные предоставить ей информацию, которую правительство предпочло бы держать в тайне. Ее любовники умирали, уверенные в своей безопасности и не зная своего врага. Возможно, это только догадка, но во Франции были смерти, в которых она повинна, это люди, которые могли бы спрятаться или убежать. Несколько очень хорошо спланированных побегов провалились, людей убили, а она всегда, скажем так, была рядом.

– Вот они, твои сердитые призраки, Яго, – сказала дяде Алтея.

– Да, никакого сомнения, – ответил Яго. – И сестра Клодетты не так уж невиновна.

– Вы и возле нее видели призраков тоже? – спросил Олдус.

– Нет, но… – Яго поморщился… – Она холодная, холодная до мозга костей. У меня с этой дамой была очень короткая интрижка. Как только моя похоть была удовлетворена, я почувствовал эту холодность, эту пустоту и не смог больше находиться рядом с ней. – Он слабо улыбнулся при виде смущения и сомнения на лицах троих джентльменов. – У меня нет дара видеть или знать, что думает или чувствует человек, но я чувствую приближающуюся смерть. Маргарита не приближающаяся смерть, но она вызывает похожее чувство – холодную пустоту, как будто часть ее умерла или как будто душа покинула ее.

– Или совесть?

– Возможно. Она могла просто помогать своей сестре. Но я почувствовал в ней бездушный холод убийцы. Может, она и не совершала убийство своими собственными руками, но она не колеблясь наблюдала, как оно совершается, и ее не волновало, кто убит. Или каким образом.

Алтея заметила, как неловко чувствует себя Хартли при этом разговоре, и ощутила в сердце укол разочарования. Она долгие годы видела маркиза в своих видениях и снах, она так надеялась, что Хартли все поймет, поверит и не испугается ее, как покойный муж. Он ведь видел ее глаза в ту ночь, а теперь продолжает смотреть в огонь камина, упрямо цепляясь за свое недоверие. Встреча продолжалась меньше получаса, и, договорившись о следующей, они с Яго ушли.

– Думаю, они начинают верить нам, – сказала Алтея, когда экипаж Яго двинулся по оживленным улицам.

– Более или менее, – согласился Яго. – Но Хартли не хотел верить. Нельзя было отрицать доказательства, содержащиеся в альбоме, который ты принесла, но Хартли старался изо всех сил. Олдус и Джиффорд верят. Несомненно.

– Они оба очень любознательны, возможно, поэтому более восприимчивы к новым идеям, больше готовы без страха и смущения принять странные вещи. У меня сложилось впечатление, что и твой дар, и мой давно занимают Олдуса.

– Правильно. Конечно, никто из них не встречался с Модредом. Терпимость, с которой мы встретились сегодня, может быстро исчезнуть, если столкнется с его особым даром.

– К сожалению, это так, даже в нашей семье. Его дар вызывает у людей чувство неловкости. Как ты думаешь, что они предпримут в ближайшее время?

– Понятия не имею. Единственное, в чем я могу быть уверенным, – они больше не думают, что мы в стане врага.

– Пожалуй, пока этого достаточно, – пробормотала Алтея, подавляя в себе желание большего, гораздо большего.

– Вы верите во все это? – спросил Хартли своих друзей, удостоверившись, что Воны удалились.

– Да, – ответил Джиффорд, а Олдус кивнул.

– Проклятие, мы не можем поверить в разговоры о духах и видениях! Мы же логично мыслящие и образованные люди!

– Конечно, но что это меняет? – спросил Олдус. – Разве ты не видишь логики в словах леди Алтеи? Ведь она очень логично объяснила, даже отстояла свой дар? А то, что ты увидел ее глаза в огне в тот момент, когда она видела твои глаза в огне своего камина?

– Она просто наловчилась давать логические объяснения вещам, в которых логики нет. А что касается огня и глаз, так этому есть логическое объяснение, я уверен.

– Да ладно, Хартли, есть множество вещей, которые мы принимаем на веру и которые, по меньшей мере, нелогичны. Все мы признавали интуицию солдата, даже его прозорливую уверенность в том, что он не переживет определенную битву.

– Она об этом говорила, – пробормотал Хартли.

Не обратив на него внимания, Олдус продолжил:

– У нас у всех бывали такие моменты, когда интуиция подсказывала правильное решение и мы без вопросов следовали этому чувству. А разве у нас никогда не возникали ощущения холода, подозрения, страха, будто мы не одни? Так почему же так трудно поверить, что некоторые люди ощущают подобные вещи лучше, обладают настоящим даром видеть и понимать то, чего мы понять не можем?

– Потому что это странно, – протянул Хартли, но почувствовал, что соглашается с мнением друга.

– Действительно, это очень странно. Однако мы не можем отрицать правдивости ее рисунков. К тому же Воны не собираются нас шантажировать. И это объясняет, почему они ведут такой замкнутый образ жизни. Я бы тоже осторожно выбирал, куда идти и кого считать другом, обладай я таким даром.

– Можешь себе представить, насколько ценным был бы такой дар в нашей работе? – спросил Джиффорд.

Трое друзей переглянулись, потом задумчиво нахмурились. Ценность такого дара увидеть было нетрудно. Хартли понимал, что их сочтут сумасшедшими, изложи они свои идеи руководству.

– Как сказал Яго, он не обладает даром знать, что человек думает или чувствует, – пробормотал Джиффорд. – Это заставляет задуматься, а нет ли такой способности у кого-нибудь из их клана?

– Черт возьми, только подумайте, как все это можно было бы использовать! – Олдус покачал головой, потом посмотрел на Хартли: – Ты это и собираешься сделать? Использовать их? Поэтому-то мы и намерены встретиться с ними снова?

– Да. – Хартли провел рукой по волосам, взлохматив свою аккуратную прическу. – Не представляю, как им удалось разнюхать об этих проклятых сестрах, но они знают много – и это факт. И могут узнать еще больше. Сейчас я готов признать все, что угодно, даже языческий ритуал в полнолуние, если это остановит убийство.