Текст книги "Дневник (Ее жизнь, миссия и героическая смерть)"

Автор книги: Хана Сенеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Сенеш Хана
Дневник (Ее жизнь, миссия и героическая смерть)

ХАНА СЕНЕШ

ЕЕ ЖИЗНЬ, МИССИЯ И ГЕРОИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ

Перевели с иврита А. Белов, И. Лапидот

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие 5

М. Бреславский – наша Хана Сенеш 7

Дневник 11

Письма 225

Стихи 275

Р. Дафни – Миссия, к последней черте 283

Катерина Сенеш – Моя дочь Анико 302

Часть шестая

"...Единственным реальным результатом было содействие в организации десанта парашютистов. В конце 1943 г. и 1944 г. 32 еврейских парашютиста из Палестины приземлились в семи захваченных нацистами странах. Некоторым из них не удалось достигнуть своей цели, но остальные сумели успешно выполнить важные задания в области военной разведки и оказали моральную поддержку уцелевшим евреям.

12 из них попали в плен, семеро, были {728} казнены нацистскими палачами. Они стали символом беззаветного героизма и самоотверженности. Имена Энцо Серени, Ханы Сенеш, Хавивы Рейк и их сподвижников ознаменовали собой неразрывную связь между ишувом и обреченным на гибель европейским еврейством.

Летом 1944г. британскому правительству было предложено организовать авиадесант в сто парашютистов, который действовал бы во всех балканских странах, имея свою главную базу на территории, освобожденной партизанами Тито; однако англичане не допустили осуществления этого плана.

Контакт с европейскими евреями был впервые налажен Еврейской бригадой. Бойцы бригады организовали общественную жизнь евреев Северной Италии, скрывавшихся в горах и в монастырях, а потом бригада стала центром, к которому обращались представители уцелевших евреев со всех концов Европы. Бригада оказывала им насущную помощь, заботилась о больных и о воспитании детей и всемерно способствовала иммиграции – легальной и нелегальной – в Палестину. Эта обширная, многогранная деятельность бригады была одной из причин ее роспуска английскими военными властями..." см. на нашей стр. ldn-knigi)

{5}

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая читателю книга, включающая литературное наследие Ханы Сенеш – одной из самых замечательных героинь современной истории еврейского народа – и свидетельства ее современников, была, в основном, составлена покойным Моше Бреславским вскоре после ее трагической гибели. Первое издание сборника "Хана Сенеш" появилось в свет еще в 1946 году, и оно включало в себя ее дневник, письма, стихи и пьесу "Скрипка" (о жизни кибуца), воспоминания ее друзей и боевых соратников и обобщающую статью составителя сборника.

Подобранный материал развертывает перед нами широкую панораму ее жизни с раннего отрочества, когда Хане было всего 13 лет и до того дня, когда она отправилась в тыл врага выполнять боевое задание. В своем дневнике, в стихах и письмах, Хана Сенеш, как бы сама рассказывает о себе, раскрывает перед нами свой внутренний мир, повествует о тех жизненных путях, которые привели молоденькую еврейскую девушку из обеспеченной интеллигентной семьи в Эрец-Исраэль, сначала – на учебную сельскохозяйственную ферму, а затем в кибуц. Эти материалы позволяют также бросить беглый взгляд на период подготовки и выполнения боевого задания. Раздел "Миссия", включающий описание ее ареста и казни, завершал рассказ о последнем этапе ее так рано оборвавшейся жизни и повествовал о том, о чем она сама не успела рассказать.

Шестое издание книги, вышедшее в свет в 1955 году в расширенном объеме, обогатилось свидетельскими показаниями матери Ханы Сенеш, в которых говорится о детстве, отрочестве и юности ее дочери, а также о ее пребывании в тюрьме и мученической смерти.

{6} В десятом издании, появившемся в 1967 году, после смерти составителя сборника, Моше Бреславского, сделаны некоторые коррективы, продиктованные временем.

При активном содействии матери заново просмотрено все литературное наследие Ханы Сенеш на иврите и венгерском, исправлены обнаруженные неточности в датах, в изложении хода событий и искажения в переводе; раскрыты подлинные имена людей, так как нет более необходимости скрывать их; восстановлены купюры, сделанные в свое время по разным соображениям; значительно расширен раздел литературного наследия. Все письма Ханы Сенеш к матери, к брату и ДРУГИМ – даны в одном разделе и в хронологическом порядке. Таким образом, десятое издание книги можно рассматривать как исправленное, расширенное и, по-видимому, как окончательный и исчерпывающий вариант в той части, которая относится к литературному наследию Ханы Сенеш. Его подготовил к печати Шломо Эвен-Шошан.

Светлый образ Ханы Сенеш, члена кибуца Седот-Ям (Кесария), навеки запечатлен в памяти всех сынов и дочерей Израиля. Он хранится в тайниках наших сердец и с трепетной любовью воспроизведен в легендах, стихах, рассказах и пьесах израильских писателей, стал знаменем и символом для целого поколения. Ее собственные стихи, отрывки из писем и дневников звучат на литературных вечерах и во время дружеских встреч молодежи, в школах и кибуцах, в клубах и воинских частях.

Некоторые из ее стихов, положенные на музыку, стали подлинно народными песнями. Имя Ханы Сенеш носит кибуц на границе с Самарией. До образования государства, ее имя было присвоено судну, доставлявшему нелегально в страну, тайком от англичан, новых олим из Европы.

Книга "Хана Сенеш" – достояние всего {7} нашего народа. Она переведена на несколько языков и нашла благодарных читателей не только среди евреев диаспоры, но и завоевала сердца людей других национальностей. Выдержав десять изданий на иврите, книга вышла также на венгерском (1954), испанском (1966) и английском (Лондон, 1971, Нью-Йорк, 1972).

В предлагаемом читателю русском издании дневник, письма и воспоминания матери публикуются с сокращениями. Из литературного наследия Ханы Сенеш печатается лишь несколько стихотворений. Сокращен также раздел "Миссия" из него дана лишь статья Р. Дафни. Издательство надеется, что после первого знакомства с героической жизнью Ханы Сенеш, у многих читателей этой книги появится желание узнать о ней как можно больше. И тогда они обратятся к ивритскому изданию этой книги.

Два стихотворения Ханы Сенеш – "Ты не стонешь..." и "Среди моря огня..." публикуются в переводе Рахили Баумволь, остальные стихи – в переводе Веры Горт.

Воспоминания Катерины Сенеш "Моя дочь Анико" и, дневник Ханы Сенеш с 7 сентября 1934 г. по 25 июня 1938 г. даны в переводе

И. Лапидота, а с 28 июня 1938 года и до конца – в переводе А. Белова (Элинсона). Ему же принадлежат переводы писем Ханы Сенеш, статей М. Бреславского, Р. Дафни и предисловия.

{8}

НАША ХАНА СЕНЕШ

Хана Сенеш – член кибуца Седот-Ям (Кесария), вошла в группу парашютистов, которая была сформирована в разгар Второй мировой войны и отправлена с дерзкой миссией в тыл врага, в страны, где хозяйничали нацисты. Среди наших товарищей, которые были схвачены, погибли или исчезли, не оставив следов, Хана Сенеш – единственная, о судьбе и последних днях жизни которой, вплоть до ее казни, дошли к нам ясные, вполне достоверные и точные сведения и показания очевидцев. Все известные нам подробности ее жизни и гибели рисуют в совокупности образ человека исключительного и неповторимого, подлинной героини, осененной ореолом беспримерного мужества.

Хана прибыла в страну в самом начале Второй мировой воины. Большая внутренняя душевная буря привела ее в Палестину из среды отчужденного и ассимилированного еврейства. На фоне все растущих разрушений, усиливающейся блокады Эрец-Исраэль и ощущения неотвратимо надвигающегося на еврейский народ катастрофы, росло и зрело в ней сионистское самосознание, чувство халуцианского авангардизма и приверженности к новым формам жизни, символом которых стал кибуц.

На этой почве вcпыхнуто и разгорелось душевное пламя, побудившее ее мобилизоваться и взять на себя выполнение героической миссии. Сионизм, страна Израиля, работа на ферме, иврит, кибуц, боевое задание – каждая первая встреча с этими понятиями была для нее своего рода откровением. Свою короткую жизнь она прожила целеустремленно и с поразительной активностью. Ее сердце билось в такт эпохе, дыхание было горячим, глаза жадно всматривались вдаль, руки были протянуты навстречу грядущему. Всегда и везде – была ли она одна или с друзьями, {9} среди партизан, в нацистской тюрьме или перед лицом палачей – она дышала горным воздухом вершин. Она всегда задумывалась над тайнами мироздания, загадочными страницами истории своего народа и таинствами собственной жизни. Первозданной силой, истоки которой скрыты от нас, и поразительной внутренней сосредоточенностью, она проложила себе путь за считанные годы самостоятельной жизни, сначала к трудовой деятельности и в кибуц, а затем "к братьям на чужбине" (она должна была участвовать в действиях по спасению обреченного на гибель венгерского еврейства), пока не сгорела в пламени своей святой миссии.

Хана Сенеш родилась 17 июля 1921 года в Будапеште. Ее отец, Бела Сенеш, – одаренный еврейско-венгерский писатель, умер молодым, когда она была еще ребенком. Между осиротевшей девочкой и ее матерью, Катериной Сенеш (урожденной Зальцбергер) установились необычайно трогательные, тесные и сердечные отношения, какие редко бывают между детьми и родителями. Мать много сил отдавала ее воспитанию и оказала на нее огромное влияние. С детства проявилась незаурядная одаренность Ханы, и она была первой ученицей в школе. Девочка воспитывалась в зажиточном еврейско-венгерском доме, очень далеком от национальных традиций, и посещала венгерскую школу. Атмосфера все усиливавшегося антисемитизма, отголоски народных страданий, сигналы бедствия, доходившие из Палестины – все это раздувало в ее душе уголек национального самосознания, приобщило ее к благородным идеям сионизма.

И Ханой овладела одна страстная мечта – Эрец-Исраэль. 19 сентября 1939 года, когда Вторая мировая война лишь начиналась, и никто не был в состоянии предсказать размеры и масштабы грядущей катастрофы, Хана репатриировалась в Палестину и поступила в сельскохозяйственную школу в Нахалале, где пробыла два года. Закончив учебу, она решила, после короткого периода колебания и поисков, {10} присоединиться к "Объединенному кибуцу" ("Гакибуц Гамеухад"), к одной из групп рабочей молодежи. 22 декабря 1941 года она вступила в коллектив кибуца "Седот-Ям – Кесария". Более двух лет Хана проработала в нем, и тут в ее сознании вспыхнула мысль о священной миссии по спасению от смерти запертых в гетто и лагерях евреев диаспоры. Эта мысль зрела в ней в течение ряда лет.

В тот день, когда она прощалась со страной, ей довелось встретиться с единственным братом, горячо любимым Гиорой, прибывшим в Палестину из Франции. Назавтра она была уже по пути в Каир. 11 марта 1944 года она улетела в Италию, а 13-го приземлилась с парашютом в Югославии, среди партизан, боровшихся с нацистами. Около трех месяцев скиталась она по партизанскому краю, стремясь пересечь границу, не давая покоя ни себе, ни товарищам.

9 июня ей, в конце концов, удалось пробраться через границу в Венгрию, но назавтра же она попала в руки нацистов, став жертвой предательства. Пять последних месяцев своей жизни она провела в фашистском застенке, а 7 ноября 1944 года (21 хешвана 5705 года) была казнена. Тюрьма и пытки не сломили ее духа, никакими страданиями не удалось заставить ее покориться, выдать секреты своей миссии. Неизвестные похоронили ее на "Площадке мучеников" в Будапеште. В 1950 году ее останки были доставлены в Израиль, и на горе Герцля в Иерусалиме она нашла свой последний покой.

М. Бреславский

{13}

ДНЕВНИК

ДЕТСТВО В ДИАСПОРЕ

(Дневник она начала вести в возрасте 13 лет. До 18.6.1939 записи сделаны на венгерском языке, затем короткое время вперемежку – на иврите и венгерском, а в последующие годы – исключительно на иврите. Дневник публикуется В сокращенном виде.)

Будапешт

7.9.1934

Утром мы посетили могилу отца. Как печально, что в столь раннем возрасте нам пришлось узнать кладбище. Но я чувствую, что и с той стороны могильного камня отец помогает нам, пусть одним лишь своим именем. Я думаю, что это самое ценное наследство, которое он мог оставить нам.

12.9.1934

Сегодня первый день школьных занятий. Снова прошел год. Все кажется теперь таким странным: новые учителя, а главное – новый классный руководитель. Тети (В Венгрии дети называют учителей и учительниц дядями и тетями.) Илоны мне очень не хватает, хотя и тетя Воришка кажется милой. Но не следует торопиться с выводами в первые дни. Наш новый учитель венгерской литературы тоже замечательный. Его зовут Лайош Иекели, {14} он известные поэт. Одно удовольствие присутствовать на его уроках.

7.10.1934

Вчера и сегодня, в воскресенье, мы свободны от занятий. До обеда был довольно удачный домашний праздник, а после обеда мы пошли в синагогу. Какие странные эти субботние богослужения в синагоге: все занимаются чем угодно, только не молитвой. Девушки разговаривают и поглядывают вниз, на мальчиков. Мальчики тоже разговаривают и смотрят вверх, на девушек. Вот и все.

Я рада, что подросла за последнее время. Мой рост теперь 1,55м, а вес 45 кг. По моему мнению и по мнению других я не красивая, но я надеюсь, что со временем стану лучше.

14.10.1934

Сегодня мы окончательно договорились с матерью Магды, что я буду учить Магду. За в часов в неделю мне будут платить 15 пенге. Довольно приличная сумма. Я полагаю, что больше меня никто в классе не зарабатывает. Теперь я смогу на собственные деньги брать уроки танцев и ходить на каток.

20.10.1934

Далмади, у которой несколько дней тому назад умер отец, вчера снова вернулась в школу. Несчастная! Как она печальна! Но она по крайней мере имела отца в течение тринадцати лет.

На уроке физики мы были свидетелями очень {15} трогательной сцены.

Разумеется, Далмади не приготовила урока и хотела сказать об этом учителю. Но у нас полагается обращаться к учителю с места, оставаясь за своей партой. Бедняжка Далмади встала – и расплакалась. Некоторое время она стояла в растерянности, потом, вдруг решившись, подошла к учителю и шепотом рассказала ему о смерти отца. Все мы были чрезвычайно растроганы при виде того, как старенький учитель пожимал руку маленькой девочке. В моем описании это не производит впечатления, но тогда весь класс плакал.

Давно ничего не записывала в дневник: у меня уйма всяких дел. Джори (Гиора – брат Ханны.) недавно нашел мой дневник: и прочитал его целиком; я была ужасно сердита, так как, после этого он все время дразнил меня. Но вчера вечером он торжественно поклялся, что никогда больше не будет упоминать о дневнике.

В пятницу было 15-летие прихода к власти Хорти, и мы пошли смотреть парад. Я глядела на солдат и думала: все это красиво, но что будет, если вспыхнет война? Мама говорит, что теперь "военное настроение". Как хорошо, что брат еще маленький. Упаси нас Бог от войны – ведь будет разрушен весь мир.

А пока у меня есть более срочное дело: приближается учительское собрание. Не исключено, что я получу плохую оценку за "чистоту и порядок". Но будем надеяться на лучшее. Кроме {16} того, по остальным предметам у меня все хорошо.

27.11.1934

Все оценки хорошие, в том числе и по "чистоте и порядку". Мне нужно только подтянуться по французскому языку.

Приятно думать, что менее чем через месяц начнутся рождественские каникулы.

25.12.1934

В воскресенье мы пошли в оперу. Ставили "Севильского цирюльника". Исполнение было замечательное. Как великолепны эти каникулы: от 22 декабря до 7 января. Мы получили также много подарков: от мамы билеты в оперу, от бабушки Фини две пары чулок, от другой бабушки красивую брошь, от тети Илуш материал на летнее платье, от тети Ирмы – рукавицы и носки для лыж.

Кроме всего этого – три красивые книги. Я вышила для мамы закладку для книг, бабушке Фини преподнесла набор для писем, а Джори – копилку.

1.1.1935

Вот и опять Новый год. Как быстро летит время. В канун Нового года меня охватило какое-то странное чувство. Что ожидает нас в наступающем году – радость или печаль? Не было бы только хуже, чем в прошлом году. Вчера вечером я снова была в опере. Шла "Летучая мышь"; было очень хорошо. Скоро кончаются каникулы.

{17}

13.1.1935

Сегодня – воскресенье, я свободна и могу писать. На каток я не могу идти так как простужена. Я очень люблю кататься на коньках и даже состою в Клубе конькобежцев.

26 января состоится вечер танцевального кружка в связи с окончанием курса. Я сильно волнуюсь: пройдет ли все удачно?

Для этого вечера у меня имеется красивое розовое платье.

7.4.1935

В полдень приедет Эвика (Двоюродная сестра Ханы, погибшая в Освенциме.) и останется несколько дней. Я жду ее с нетерпением. Возможно, что она перейдет учиться в мою школу, которая по своему уровню выше провинциальной школы в Домбоваре. Я всеми силами борюсь за это хотя понимаю, что беру на себя большую ответственность. Я надеюсь, что мы не будем ссориться, но этот вопрос все же немного беспокоит меня. Кроме того, нам нужно будет очень остерегаться, чтобы не стать соперницами: это может нарушить мир.

31.5.1935

В школе устраивают праздник и будет ставиться пьеса Мадача "Человеческая трагедия". Я буду исполнять в ней роль ангела Михаила. Сначала распространился слух, что будут приглашены также мальчики и что после спектакля будут танцы. Потом оказалось, что это ложный слух. Очень жаль, я так люблю танцевать.

Мои занятия в школе идут неплохо, за {18} исключением французского языка. Мне стыдно перед самой собой, что я не в состоянии исправиться по единственному предмету, с которым у меня трудности. Дело тут, собственно, не в оценке – у меня по французскому языку "отлично", – а в отсутствии уверенности в себе. Я утешаю себя тем, что все девочки имеют репетиторов и у них поэтому большое преимущество.

Юци пригласила меня провести летние каникулы у озера Балатон. Я, наверно, поеду сразу после экзаменов.

29.8.1935

На лето я не взяла с собой дневника, так как полагала, что у меня не будет свободного времени, чтобы вести его. Я опасалась также, что кто-нибудь обнаружит его и прочтет. Секретов в нем, правда, нет, но все же не хочется, чтобы это случилось.

Поэтому пишу теперь по памяти. Занятия в школе закончились 15 июня. Как я и ожидала, по всем предметам, кроме французского, у меня было "отлично". В два часа я уже была в поезде. Юци с семьей мы встретили на вокзале и там же я попрощалась с мамой.

У озера Балатон я провела 17 дней. Подводя итоги, могу сказать что провела время хорошо, хотя, конечно, не так, как в Домбоваре, где я чувствовала себя, как дома.

С Юци у меня тоже не установилось близких и сердечных отношений. По-видимому, больше всех привязалась ко мне ее маленькая сестренка.

{19} Тетя Элла и дядя Эгон были очень милы, а эти две недели были для меня интересны и содержательными, так как я услышала много нового от дяди Этана. Он открыл мне новый мир. Есть вещи, в существование которых я не верю, – например, нимфы и тому подобное. Но что касается астрологии, спиритизма и телепатии, то в них имеется немало такого, что я готова принять.

Летом я прочитала "Синюю птицу" Метерлинка. Ни одна книга не дала мне так много ценного, как эта. В ней утверждается, например, что смерти не существует, так как мертвых можно оживить, вспоминая о них. Я почувствовала большую правду, которая содержится в этой мысли. В самом деле, вспоминая папу, я как бы возвращаю то время, когда он был жив.

Я не могу в точности описать то, что я чувствую; несомненно одно: нужно тщательно взвесить, с кем можно о таких вещах говорить, так как большинство людей способно высмеять и тебя, и твои слова.

С Балатона в Домбовар я поехала 3 июля. Первые дни мне немного не хватало озера – оно было чудесно. Но в Домбоваре я нашла так много приятных и интересных занятий, что они с избытком возместили мне отсутствие Балатона. С Эвикой мы поладили хорошо; больше того, мы стали очень близкими подругами. Поэтому я сильно огорчалась, что ее не приняли в нашу школу. Известие об этом дошло до меня еще во время моего пребывания у Балатона. Меня это {20} так опечалило, что я ушла к себе в комнату и плакала.

А теперь я хочу ответить самой себе на вопрос, который мне не раз задавал Джори: интересуют ли меня мальчики? Да, они интересуют меня больше прежнего, но лишь в общем, так как за все лето я не встретила ни одного парня, который понравился бы мне по-настоящему. Правда, с ребятами мне вообще мало приходилось встречаться. Вот как я представляю себе идеального парня: приятной наружности, хорошо одет, но не щеголь; спортсмен, но с разносторонними интересами; интеллигентный и умный, но веселый; не дерзкий и не ловелас. Но такого я до сих пор не встречала.

За все лето я написала только два стихотворения. Одно – ко дню рождения мамы, второе– я стеснялась его показывать – снова о жизни. Вот это стихотворение:

Жизнь – лишь день мимолетный,

недолгий,

Страница труда и страданий.

Лишь оглядеться нам время дано.

Красок и образов вихрь промелькнет

И вот уже жизнь позади.

6.9.1935

Утром мы ходили на кладбище. По-моему, бессмысленно отправляться в такой дальний путь только для того, чтобы постоять несколько {21} минут у папиной могилы. Мысленно я ведь всегда с ним и постоянно спрашиваю себя: доволен ли он мною, поступаю ли я так, как он бы этого хотел. Его лицо помню смутно, но очень люблю папу и всегда чувствую его рядом с собой. Мне очень хочется быть достойной его в писательском труде, но сомневаюсь одарена ли я достаточными способностями. Хотя меня не покидает настойчивое желание писать, я не уверена, что быть писательницей – мое призвание. Цель моей жизни, пожалуй, – добиться счастья для себя и окружающих Я всей душой желаю своей жизнью хотя бы на один небольшой шаг приблизить человечество к счастью. Но это очень большая и честолюбивая задача, и я еще не знаю пока, что я могу для этого сделать. Иногда я думаю стать учительницей. Но это очень трудно.

4.10.1935

Произошло нечто ужасное! Вчера вспыхнула война между Италией и Эфиопией. Все опасаются, что вмешаются англичане и что тогда война охватит всю Европу. Об этом и подумать страшно. Как скоро люди забывают. Ведь до сих тор еще все страдают от результатов последней мировой войны. Зачем эта бойня? Во имя чего ведут на смерть молодежь?

Если бы ей предоставили идти по пути мира, она могла сделать для человечества много полезного и прекрасного. По-моему, нет ничего отвратительнее политики.

Теперь о более интимных делах. Вот уже {22} несколько дней за мной ухаживает один из товарищей Джори. Он, как и я, тоже ученик пятого класса. Он набрался смелости и спросил, не соглашусь ли я погулять с ним в воскресенье? Я ответила, что пойду, если нас будет сопровождать Джори. Если все, что он рассказывал, – правда, то мне очень жаль его: у него не ладится жизнь в семье. Что-то там не в порядке – это несомненно.

25.10.1935

Во вторник, 22-го октября состоялась премьера фильма, поставленного по папиной пьесе. Пауль Хорбигер в главной роли был великолепен. Фильм получился удачный и имел успех. Я всей душой молилась, чтобы он не провалился. Но даже если бы так случилось, это не была бы вина папы, так как его пьеса очень удачна. Материальная сторона меня нисколько не интересует.

Кроме Марики у меня появилась еще одна ученица. Я бы не сказала, что это светлый ум; но в противном случае я не понадобилась бы ей! Я попросила 12 пенге в месяц, и ее родители сразу согласились.

1.11.1935

Сегодня день поминовения усопших. Хотя это и христианский праздник, в этот день каждый думает об умерших близких. После обеда мы пойдем на могилы Лорики и дяди Роби. Боже, до чего мы неблагодарны! Больше года прошло с тех пор, как я была там. Правда, я не верю, {23} что это может сколько-нибудь порадовать их, или что они вообще знают о моих посещениях, – но совесть моя будет спокойнее, если я принесу эту небольшую жертву в знак солидарности за их доброе отношение ко мне.

Вчера вечером мы с Джори ходили в зимний плавательный бассейн смотреть соревнования по плаванию между Америкой и Венгрией. Было очень интересно и даже был побит мировой рекорд по плаванию на спине (американец Кифер). Но я нахожу, что нынешнее увлечение спортом несколько преувеличенно (особенно это проявляется у Джори).

Да, я чуть не забыла записать: мы смотрели фильм "Скарлет Пимпернель" – по роману, который я читала на английском языке. Очень хороший фильм, один из лучших, которые я видела в своей жизни. Главную роль исполнял Лесли Говард. Он был бесподобен!

22.12.1935

Я заболела и слегла в кровать. С тех пор, как я болела плевритом, за меня всегда боялись, как бы у меня не развилась серьезная болезнь. Но ничего серьезного не случилось. Болезнь имеет, наряду с недостатками, и некоторые полезные стороны. Например: имеется много времени для чтения и размышлений. Теперь, когда я лежу в кровати, я строю планы: когда я стану взрослой, то есть когда мне будет около двадцати, я открою у озера Балатон летний лагерь для детей. По вечерам я обдумываю подробности этого {24} плана, и у меня уже готов весь распорядок для будущего лагеря.

4.1.1936

Прежде чем начать писать, я перелистала прежнюю новогоднюю запись. Тогда я спрашивала себя : что принесет с собой 1935 год? Теперь как бы подводя итоги, я могу ответить, что 1935 год был хороший во всех отношениях, и я довольна им. Дай Бог, чтобы я могла сказать то же самое о 1936!...

В среду вечером я была у Юци. Беседовали.

Между прочим Эгон присутствовал при разговоре и утверждал, что у оккультных наук, в первую очередь у графологии, большая будущность. Но меня это не влечет; я сказала ему, что интересуюсь, главным образом, воспитанием детей, а кроме того, люблю быть организатором интересных дел. Тогда он посоветовал мне поехать после выпускных экзаменов в Швейцарию и изучать там гостиничное дело. Еще много времени впереди!

16.1.1936

Я лежу в кровати. Немного, простудилась и поэтому осталась дома. Сначала я хочу описать последнюю субботу; не потому, что она была очень приятной: я надеюсь, что описав все, я буду меньше думать об этом потом. Вот как было дело. После обеда Зоя пригласила меня к себе на танцы. Кроме меня, все собравшиеся знали друг друга. Я же знала только Зою, а она, к сожалению, в качестве хозяйки была не на {25} высоте. Она все время разговаривала с гостями на темы, которые интересовали только их. Так, по крайней мере, было вначале. Это довольно скучное для меня положение длилось от пяти до семи. Потом подали чай и начались танцы.

По правде говоря, я чувствовала себя довольно скверно, так как заметила, что мальчики приглашали меня танцевать с явной неохотой и сразу оставляли меня, как только танец кончался. Только один или двое были немного вежливее. Парни, по-видимому, думают, что все девушки глупы и даже не понимают, что музыка не обрывается в середине пластинки. Впрочем, я не огорчаюсь, что была там: я, по крайней мере, извлекла урок, что не следует ходить в незнакомое общество. Самой невоспитанной оказалась одна девушка: когда я села около нее, она тут же встала и ушла, уведя с собой мальчиков, которые были с нею. Странные бывают люди!

Но я могу рассказать о куда более интересных и значительных событиях. Я была на концерте Фуртвенглера. Это было чудесно! Исполнялись увертюра Шумана "Манфред", его же "Весенняя симфония" и Седьмая симфония Бетховена. Это было превосходно!

Вчера я немного поссорилась с мамой. Я что-то читала, а мама подошла и вырвала это из моих рук, заявив, что это предназначено не для меня. Это меня задело, так как я читала письмо школы, адресованное маме, и я считала, что имею право знать, что в нем написано. Однако, потом я стала обдумывать, как бы я сама {26} поступила, если бы это случилось с моим ребенком. Я пришла к выводу, что если письмо уже было в его руках, то я не стала бы его отнимать. Вместо этого я бы позаботилась, чтобы адресованные мне письма не валялись где попало... Не знаю, останусь ли при том же мнении, когда вырасту.

8.2.1936

Мы купили дом! Это была давнишняя мечта мамы.

Но теперь, когда эта мечта исполнилась, она полна сомнений, правильно ли она поступила. Что касается меня, то я очень довольна. Дом расположен в прекрасном месте и при нем имеется большой красивый сад.

19.4.1936

Сегодня состоялась моя первая в жизни "премьера". Пьесу я сама написала и поставила. Она исполнялась перед тетей Воришкой, но она, кажется, не оценила ее по достоинству. Я думаю, что пьеса неплохая, хотя ничего из ряда вон выходящего или поучительного в ней нет. Что касается выбора профессии, то я все еще думаю о школе гостиничного дела. Но у меня имеется в более серьезный проект, – связанный с детьми:

школа-интернат наподобие английских закрытых средних школ. Это интересное и важное дело.

9.5.1936

Вот мы и переехали в наш новый дом. Чудесное чувство – жить в собственном доме. Каждый день я обнаруживаю что-нибудь {27} прекрасное и полезное. Конечно, работы тут еще непочатый край, но мы ведь перебрались сюда всего лишь 5 дней тому назад.

Сегодня я приглашена на вечер и надеюсь, что он будет приятный. Джори тоже будет. Он уже начал проявлять все возрастающий интерес к девушкам и просил меня представить его некоторым из моих соучениц.

Кстати, Джори был вчера очень мил и вел себя тоже весьма прилично. Один мальчик сказал, что не знает, что Габи находит во мне, на что Джори ответил ему, что я очень умна и, хотя занимаюсь немного, все оценки у меня отличные. Тогда мальчик сказал: "Да, это здорово!". Но я думаю, что с точки зрения ребят эти качества не очень важны. Девушки должны обладать и другого рода достоинствами. Это очень хорошо показано в книге Теккерея "Ярмарка тщеславия". Эта книга мне очень нравится: читая ее, постоянно обнаруживаешь в ней свои собственные черты или другие знакомые образы. В то же время книга полна остроумного сарказма.

31.5.1936

История с Габи продолжается: вчера он сделал мне "признание в любви" в полном смысле слова. Правда, только письменно. По-видимому, мне суждено, чтобы мои сверстники признавались мне в любви письменно.

Мы пытались вместе готовить уроки физики и математики, когда он вдруг написал это "признание" в своем блокноте. Я не нашлась, что {28} сказать, и быстро захлопнула его блокнот. Немного позже он спросил, могу ли я что-нибудь ответит. Я сказала, что нет. Габи очень глуп. Пятнадцатилетний парень не может писать своим сверстницам такие вещи – это смешно. Не думаю, чтобы он мне особенно нравился, но дружить с ним я готова.

15.6.1936

Снова меня одолевают странные мысли. Я хочу быть писательницей. Но пока я лишь смеюсь над собой. Я не знаю, имеются ли у меня способности.

Но меня вдохновил успех моей пьесы: она всем понравилась. Но если уж писать – не обязательно пьесы. Я писала бы охотнее романы. У меня возникла идея, хотя она еще не совсем ясна. Я подумала о жизни двух людей, о двух параллельно развивающихся мирах, ибо эти люди не знают друг друга. Я хотела бы выразить мысль, как противоречивы, подчас, интересы людей, связывающие их между собой. Я чувствую, что если и смогу по-настоящему написать об этом, то лишь значительно позднее. И все же, стоит испытать свои силы уже сейчас. Но мне не хватает уверенности в себе.