Текст книги "Дочь Темных вод"
Автор книги: Х. М. Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Пятнадцатая глава
Переговоры
МЭРИ
Димери смотрел на меня сквозь облачко дыма, поднимавшееся от его трубки. Он сидел в дальнем углу общего зала за спинами завсегдатаев, скрытый игрой света и тени. Я с трудом протиснулась к нему.
Путь мне перегородила чья-то нога, ее протянул через проход сидевший за соседним столом человек. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, но сдержалась. Взглянув на незнакомца, я узнала Ату.
– А, так вот чем ты занималась, – усмехнулась она, глядя на меня. – Хоть штаны ему оставила?
Я моргнула.
– Кому?
Она ткнула в плащ и сюртук, накинутые поверх моей собственной одежды.
– Парню, которого ты ограбила. Подозреваю, это был не… добровольный подарок. Судя по тому, как ты сюда вломилась, пришлось спасаться бегством.
Лицо залилось краской.
– Пусть пройдет, – сказал Димери.
Наклонившись вперед, он протянул руку через стол и выбил трубку в миску. А затем отодвинул стул напротив, для меня.
– Мисс Ферт, неужели передумали? Моя команда прочесывает порт весь последний час.
Ата убрала ногу, и я одарила женщину дерзкой улыбкой, пытаясь скрыть румянец на щеках.
– Капитан Димери, – выпрямившись, сказала я напряженным голосом. – У меня есть к вам предложение.
– Слушаю.
– Хочу собственную каюту, с замком внутри и без замка снаружи, – сказала я, не сводя с него взгляда. Мне пришлось сцепить пальцы рук на коленях, чтобы унять дрожь. Внутренний голос кричал, что это самоубийство и я совершенно свихнулась, но я не обращала на него внимания. – Вы научите меня стрелять и управляться с ножом. Я смогу оставаться в одиночестве, когда захочу. И вы пообещаете защиту от вашей команды и любого, кто может причинить мне вред. Мне нужна свобода: я смогу покидать корабль, заниматься чем пожелаю и когда пожелаю. И вы мне дадите долю от вашей… добычи.
Вплоть до последней фразы пират кивал в знак согласия, но в самом конце его брови взлетели вверх.
– Прошу прощения? Вы решили делить добычу с компанией негодяев?
– Нет. Как только Лирр… – я с трудом выдавила следующее слово, решив выражаться максимально ясно, – умрет, а моя мать будет в безопасности, хоть я все еще не верю, что она у него, мы с ней отправимся прочь с достаточным количеством денег, чтобы начать новую жизнь. А пока вы будете регулярно мне платить, чтобы обеспечить текущие нужды.
Улыбка Димери исчезла, но в глазах зажегся огонек. Любопытство? Едва ли. Больше это походило на блеск зимнего солнца, что светит сквозь туман и не дарит ни капли тепла.
Моя решимость усилилась, совесть и сомнения отступили, и я наклонилась к нему через стол.
– Найдите Лирра, помогите спасти маму, и я смирю песней любой шторм Зимнего моря, даже сам Штормовой Вал. – Я умолчала о том факте, что была ужасной штормовичкой, пусть это обнаружится как можно позже. – Вы получите свой клад и Сильвануса Лирра.
Димери протянул руку через стол. Ни одного вопроса. Никакого торга.
– Мы заключили сделку, мисс Ферт.
Его пальцы, что сомкнулись вокруг моих, были теплыми и шершавыми.
– Капитан! – предупреждающе произнесла Ата, смотря на дверь.
В тот же миг та распахнулась, впуская порывы холодного воздуха и дюжину новоприбывших – отлично вооруженных матросов во главе с Сэмюэлем Россером в одной рубашке и жилете.
Он окинул взглядом трактир, в его позе читались гнев и решительность, а грудь тяжело вздымалась. В одной руке он держал саблю, в другой – пистолет.
Страх окутал сознание, решимость испарилась, а чувство вины пронзило сердце. Не прошло и двадцати минут, как этот человек смотрел на меня доброжелательно и честно – в мире, где мало кто так смотрит.
Я отказалась от всего этого, пусть даже из лучших побуждений, и теперь ощутила укол сожаления.
Ата встала, осушила стакан и заслонила меня своей внушительно фигурой.
– Ну, штаны у него остались, – прокомментировала она, демонстративно набрасывая плащ. В нем она смотрелась еще массивнее, и мы с Димери оказались полностью скрыты от дверного проема. – Капитан? Идемте?
Димери посмотрел на меня в украденном плаще, затем на Россера и снова на меня. Он нахмурился, поджав нижнюю губу, и его рука, все еще лежавшая на моей, предостерегающе сжалась.
– Он пытался завербовать меня, – поспешно объяснила я.
– И вы его ограбили? – спросил Димери.
– Да.
– Определенно, вы не ошиблись в выборе корабля.
Капитан перекинул через плечо свой плащ и кивнул в сторону боковой двери.
– Мэри, держитесь рядом. Мистер Хауэлл? Не возражаете против того, чтобы доставить вон тем людям некоторое беспокойство?
Темнокожий мужчина за соседним столом отдал честь, после чего послал сидевшему напротив парню веселую улыбку.
– Так точно. Джек! Охота поплясать?
Джек обвел взглядом трактир и погладил одной рукой вышитую скатерть.
– Прям здесь? Порушить такую красоту?
– Парни, пора, – настойчиво скомандовал Димери.
Джек осушил стакан и встал.
– Как скажете.
Димери снова кивнул в сторону боковой двери, и мы медленно начали пробираться к ней, Ата шла рядом, скрывая меня от посторонних глаз.
Вскоре раздался крик, я услышала грохот и вопль боли. Несколько посетителей закричали, кто от неожиданности, кто от возмущения, и зал охватило безумие.
Когда Димери открыл боковую дверь, я напоследок бросила взгляд на красивое холодное лицо Россера, едва различимое в водовороте вскакивающих на ноги мужчин и женщин. Не могу описать, что именно я испытала, но внутри зародилось чувство стыда.
Однако моя решимость была непоколебима. Я делала что должна.
* * *
Несколько часов спустя я наблюдала, как Десятина исчезает в снежной пелене. Я переводила взгляд с корабля на корабль, мысли суматошно проносились в голове. Решимость и уверенность постепенно ослабевали, по мере того как тускнели огни порта.
Я прижалась к окну в каюте и сунула руку в карман плаща Россера. Прохладный металл коснулся моих пальцев. Я вытащила монету, длинную, тонкую, овальную, совершенно гладкую с одной стороны. На другой стороне изображались три змеи, каждая из которых кусала себя за хвост. А вот письмена по окружности походили на мерейские – сплошные завитки да вязь.
Играя с монетой, я наблюдала за стоящими на якоре кораблями, мимо которых мы проходили. Лонжероны и верфи, палубы и лини были покрыты липким снегом, а из печных труб в ночь тянулся дым. Я понимала, что одно из этих судов – «Олень». Вернулся Россер на борт или он все еще обыскивает город? Сколько времени должно пройти, чтобы он понял, что я исчезла одновременно с кораблем Джеймса Димери?
Я повертела монету на ладони – один раз, второй – и сунула обратно в карман.
Часть II
ЧЕРНЫЙ ПРИЛИВ – древний культ земель Аэдина, корнями уходящий в те беззаконные времена, когда население поклонялось языческим божествам и почитало магов. Еретики применяли мерейские магические практики, особенно те из них, что помогали увеличить магические силы, хотя для этого приходилось проводить богомерзкие ритуалы. Магов и штормовиков подвергали пыткам для усиления колдовского сознания через страдания или потерю чувств. Видящих же опаивали настойками до такой степени, что они теряли связь с миром людей. Все эти ритуалы необходимо было проводить в безлунные ночи, во время весенних приливов, отсюда и название культа – Черный Прилив. Успешность ритуалов весьма спорна, а при короле Эдмунде в 1655 году они были официально объявлены вне закона. См. также ЛУНОПОКЛОННИКИ, КУЛЬТЫ АЭДИНА.
Из словаря «Алфавитика: Новейший словник Аэдина»
Шестнадцатая глава
Вызов
СЭМЮЭЛЬ
Я лежал с закрытыми глазами в каюте, а тело покрылось множеством мурашек. Дровяная печь давно погасла, и холод пронизывал до костей. Однако именно неудобства удерживали меня в реальном мире, когда сознание отправлялось в Иное.
Сейчас как никогда я нуждался в якоре, которым и стал холод. Мерейская монета, способная успокоить меня, развеять проклятие и дать задержаться в Ином, больше не лежала в кармане. Она пропала, как и Мэри Ферт, а с ней – наша единственная ниточка к Лирру.
То, что я говорил девушке, было правдой. Лирр – видящий, а значит, мог выследить ее в Ином, поскольку касался в мире людей. Как и я. Одно соприкосновение наших рук над столом, когда она потянулась за вином, и мы оказались неразрывно связаны.
Я наклонил голову в одну сторону, потом в другую, а затем последовал шумный выдох, наполненный разочарованием и обидой. Меня одолевали мысли о Мэри, но совсем не те. Я должен искать ее, а не раздумывать, добровольно ли она отправилась к Димери, и уж тем более не вспоминать, как отблески огня играли на ее лице. Мне нужно было видеть в ней цель, объект поисков, а еще – воровку.
В то же мгновение вспыхнул гнев и совершенно иррациональное чувство, что меня предали. Я был добр к ней, искренне старался поступать правильно, а она меня обокрала.
Я снова подвел Слейдера, и мое положение на «Олене» было как никогда шатким.
Где-то в городе зазвонил церковный колокол. С каждым его ударом я старался отрешиться, концентрируясь на дыхании, холоде и думая об Ином.
По мере того как разум переносился в другой мир, меня одолевали видения и чувство сонливости. Казалось, будто с каждым ударом сердца мое сознание ускользало. А затем невидимая связь оборвалась, и Иное поглотило меня.
Я открыл глаза. Как и в прошлый раз, фальшборты[6]6
Фальшборт – ограждение по краям наружной палубы судна.
[Закрыть] и палуба будто истончились до полупрозрачности. Рядом никого не было, если не считать фонаря со спящими стрекозами. Меня окружали Темные воды, и на их поверхности искрились отблески света. На этот раз я мог видеть сушу, обрамляющую гавань, – если вообще что-то в Ином можно было назвать сушей.
Ровные песчаные отмели и участки затопленного леса простирались вокруг. За спиной уже не было океана, только гребни опалового песка и пучки медно-черной травы, пульсирующей светом слетавшихся туда стрекоз. В другом направлении – там, где в мире людей находился бы материк, – гигантские деревья Десятины упирались в небо Иного. Три приглушенных солнца отбрасывали свет и тени на всю Пустошь. Но тени эти были извилистыми, танцующими по поверхности воды, а деревья – лишенными поскрипывающих ветвей и шелестящих крон.
Темные воды, Иное – место, где раскинулись истинные корни гистовых деревьев, древние, перепутанные, служившие обителью для гистингов, которые излучали сапфировое свечение. Призраки зависали и кружили, разделялись и объединялись, сплетая узоры повседневной жизни, которую я не мог постичь, а стрекозы проносились над водой, освещая их пурпурным и золотым свечением.
Насекомые в моем фонаре зашевелились и затрепетали, возможно, почувствовав своих свободных сородичей через барьер между мирами. Я раздумывал, не выпустить ли их на волю: вид этих существ за стеклом всегда печалил меня, но Слейдер просто купил бы новых.
Подавив дрожь, я посмотрел вверх. Огни еще более странных существ освещали потемневшее небо.
В Десятине было куда больше призраков, чем я привык наблюдать. Они навевали воспоминания о детстве, когда у меня еще не было монеты, когда я целыми днями пропадал в таком же лесу, прячась от светящихся чудовищ. После того как она позволила им забрать нас с братом. После того как они сделали нас теми, кем мы… стали.
Однако монета пропала, и каждое мгновение, проведенное в Ином, было чревато риском. Если я буду осторожен, если буду вести себя тихо, мое присутствие может остаться незамеченным. А если я останусь спокоен, то моя связь с телом не прервется.
Ну, на это я надеялся.
Посмотрев на окружающее меня море, я вспомнил образ Мэри Ферт на аукционе у Каспиана, когда она заклинала снег. Вспомнил, как вчера вечером сидел с ней за столом в трактире, ее щеки зарумянились от холода, а губы покраснели от вина. Как она нежно улыбнулась сквозь толпу, прежде чем лишить меня единственного, что сохраняло мне рассудок.
Образы в голове метались, как стрекозы в фонаре. Я закрыл глаза, но ощущения только ухудшились. Чувства и эмоции видящего захлестнули меня.
– Мэри Ферт. – Я произнес ее имя, а затем снова погрузился в воспоминания.
Вместе с ними пришли совсем ненужные чувства – тоска, тревога, – но я позволил им прорваться наружу.
На горизонте Зимнего моря зажегся новый свет, неясный, серо-зеленый на фоне Темных вод. Он был слабым, как отблеск свечи в заиндевевшем окне, но он был. Послышалась песня, магическая, на грани моего слуха. Ее песня.
В это же время я, посмотрев через палубу «Оленя» на море внизу, заметил резкое движение. Мы находились недалеко от Пустоши и песчаных отмелей, но Темные воды плескались прямо под кораблем. Такие мутные. Бесконечные.
Из глубины ко мне хлынул белый свет.
Сознание вернулось в реальный мир, и я открыл глаза. Стены каюты перестали казаться прозрачными, и я, пошатываясь, поднялся на ноги. В фонаре, что висел на стене, стрекозы метались в вихре. Мгновение я слышал лишь тихий стук их тел о стекло, а потом зазвенел корабельный колокол.
Я выскочил из каюты и, ударившись о переборку на другой стороне прохода, в темноте добрался до трапа. Поднявшись наверх, я услышал хор криков под порывы холодного ветра. Якорная вахта бежала к леерам[7]7
Леер – туго натянутая веревка, к которой привязывается парус.
[Закрыть], а на квартердеке Фишер ухватилась за линь[8]8
Линь – трос, изготовляемый обычно из высококачественной пеньки.
[Закрыть] и наклонилась над водой. Белый свет залил ее лицо, но он исходил не от корабельного фонаря.
Он исходил от моря.
– Мистер Россер! – окрикнул меня Пенн, что стоял в проходе, схватившись за леер. Его вязаная шапочка, как обычно, грозила слететь с головы. – Что это?
– Назад от лееров! – закричал я и, задыхаясь, помчался вверх по лестнице на квартердек. – Что-то преследует меня из Иного!
Фишер даже не вздрогнула. Она сверлила меня взглядом, отмечая расстегнутую рубашку и растрепанные волосы.
– И как что-то из Иного может добраться до вас здесь?
Я, тяжело дыша, покачал головой:
– Не имею ни малейшего понятия. Где Слейдер?
– Все еще на берегу у хозяйки порта, вместе с мистером Кео и мисс Скэрроу.
Фишер имела в виду боцмана и канонира. Она окинула взглядом просторы гавани между нами и доками. Свет под водой, который больше не колебался, придавал ее глазам серебристый оттенок.
– Так что это было?
Инстинкты подсказывали мне бежать, страх, словно тысяча муравьев, неприятно щекотал спину, но я подавил его и присоединился к Фишер. Внизу, под легкой рябью волн, забрезжил свет.
– Я не знаю.
На палубе каждого второго судна в порту матросы сгрудились у лееров. На причалах маленькие фигурки патрульных солдат с винтовками и фонарями в руках останавливались, чтобы понаблюдать за происходящим, а горожане, только что спешившие по своим делам, толпились у берега.
Внезапно свет под волнами рассыпался по корпусу на сотни светящихся существ, каждое из которых было размером с кошку – с хищной мордой, телом лошади и безошибочно узнаваемое.
– Моргоры, – сказал я, с ужасом глядя вниз.
Моргоры, как и я, были существами из плоти и крови, одной ногой они находились в Ином, а другой – в мире людей. Они могли поглотить все и вся на своем пути, даже корабль.
– Всем тихо! – Фишер отдавала команды через палубу, чуть повысив голос, только чтобы ее услышали матросы. – Вы, мистер Пенн, спускайтесь вниз и велите всем оставаться на местах. Ждем.
Пенн беззвучно исчез, и воцарилось молчание. Ужас охватил «Оленя» и всю гавань. Стояла жуткая тишина, прерываемая лишь движением моргоров под водой, поскрипыванием кораблей и тихим дыханием Фишер.
Корабль раскачивался на волнах прилива. Фишер схватилась за линь, а я – за леер замерзшими, ноющими руками.
– Лейтенант, – выдохнул стоявший рядом матрос. – Может, нам переправиться на берег? Если мы…
– Тихо! – приказала Фишер. Она посмотрела на меня глазами, наполненными страхом, который успешно скрывала под невозмутимым видом. – Они разнесут лодки в щепки, прежде чем вы приблизитесь на десяток ярдов. Наша единственная надежда – что они потеряют интерес или Олень вмешается, так что заткнитесь.
Над палубой воцарилась тишина. Раздалось шипение, моргоры терлись о борта корабля грубой шкурой. Или зубами. Мало кто из экипажа слышал этот звук раньше, а те, кто слышит его сейчас, вполне возможно, не услышит больше никогда.
Я был ошеломлен. Кошмар наяву, ужасы детства, которые обрели плоть. Мне хотелось сбежать или же схватить оружие и ринуться в схватку. Все что угодно, только бы не стоять и молиться о том, чтобы не умереть этой ночью. Но я ничего не мог сделать.
– Ну же, Олень, – пробормотала Фишер, хватаясь за поручни рядом со мной. – Просыпайся.
Я почувствовал, как что-то дрогнуло в дереве под нашими ладонями. Это был вздох, и в следующее мгновение на волнах рядом с кораблем материализовалась фигура огромного оленя.
Олень-гистинг поднял голову и на мгновение окинул нас с Фишер застывшим взглядом. Его рост превышал двадцать футов, размах рогов был шире, чем мой рост, а на шее и груди красовалась густая шерсть.
На берегу появились другие гистинги. Они тоже обретали плоть, светящимися нитями соединяясь с деревянными балками домов, дверями и резными ставнями. Некоторые из них имели человеческую форму, словно подражали горожанам, столпившимся на улицах. Одни выглядели как животные или диковинные птицы, другие – как бесформенные сущности. Все люди стояли неподвижно в полном молчании.
Это были гистинги Десятины, что вышли на защиту города. На волнах Олень бил копытами, склонял морду к воде и громко фыркал. Моргоры расступались перед ним, потом образовали подобие роя и устремились прочь, к входу в гавань, оставляя за собой светящийся хвост, подобно комете.
Когда их свет растворился в черноте Зимнего моря, гистинги Десятины исчезли. Остался только Олень, с гребня волны наблюдая за отходом моргоров ровным, неподвижным взглядом. А затем и он исчез из виду, вернулся в свое убежище внутри носовой фигуры.
– Что же, – Фишер повернулась, оперлась о канаты и посмотрела на меня с укором. – Вы снова были в Ином? И как, оно стоило того, чтобы чуть не погубить наш корабль и всех на борту?
Я кивнул, с трудом сдерживая дрожь, и ответил без тени улыбки:
– Стоило. Я напал на след Мэри Ферт.
* * *
Когда корабль вышел в открытое море, мне полегчало. Я стоял на вахте, спокойный и отдохнувший после ночи, проведенной без видений. Хотя я и знал, что этот покой не будет долгим, но наслаждался ясностью ума и силой воли, которые вернулись вместе с нормальным сном.
– Паруса на горизонте! – крикнула с кормы светловолосая женщина. – Военный корабль, сэр.
Я оставил свой пост у штурвала и, подойдя к ней, посмотрел в ее подзорную трубу. Вскоре показалось нагромождение парусов, увенчанное длинным знаменем глубокого синего цвета, струящимся на грот-мачте. Мне не нужно было видеть цвета Аэдина, чтобы понять, кто это и что за корабль.
Форма флага означала Военно-морской флот, а его цвет – конкретно Северный флот, находившийся под командованием лорда-адмирала Россера, моего дяди. Очертания корабля, расположение парусов, краска цвета индиго и золотые надписи вдоль квартердека, номера орудий – все мне было знакомо.
– Сэр? – Голос впередсмотрящей вклинился в мои мысли. Акцент у нее был среднеаэдинский, скорее всего, женщина родом из Пустоши. Она даже чем-то напоминала Мэри. – Все в порядке? Что за корабль?
– «Вызов» Ее Величества, – ответил я и с вежливым кивком вернул подзорную трубу. – Мы оказались в этих водах в достойной компании. Дайте мне знать, если они подадут сигнал, мисс Фитц.
– Так точно!
Она посмотрела на корабль, и на ее губах заиграла восхищенная улыбка.
Я вернулся на свое место у штурвала, руки в перчатках были крепко сцеплены за спиной, лицо не выражало ни малейшего беспокойства. Я знал, что в этих водах курсирует королевский флот, в том числе и корабль моего брата. Не было никаких причин для того, чтобы эта внезапная встреча меня взволновала.
Фишер появилась из ниоткуда, уже в плаще. Из носа вырывался пар, и она была похожа на дракона.
– Старые друзья? – негромко спросила она.
– Да, – ответил я, стараясь не показывать эмоций.
– И кто именно?
– «Вызов».
Фишер удивленно посмотрела на меня:
– «Вызов»? Корабль вашего брата? Мистер Россер, мы можем подать сигнал. Я знаю, что вам пришлось оставить ваш пост на… Но ваш брат…
– Нет, – вырвалось у меня прежде, чем я успел сдержаться. – Мы с Бенедиктом давно не общаемся.
– Ясно.
Фишер замолчала. Через мгновение она достала из-под плаща фляжку и протянула ее мне. Я колебался. В манере Фишер не было ни насмешки, ни намека на наши обычные перепалки. Жалость тоже меня бы не устроила, но не было и ее. Просто жест.
Я принял фляжку, откупорил и сделал осторожный глоток.
Рулевой наблюдал за нами, и Фишер бросила на него суровый взгляд.
– Это кофе, матрос. Ничего такого.
– Могли бы и поделиться, – буркнул он, и его огромные руки в рукавицах обхватили рукоятки штурвала.
Я передал ему флягу, и в течение нескольких минут мы пили кофе втроем в тишине. Затем Фишер на прощание стукнула пустой флягой по моей руке и исчезла на палубе.
– А она ничего, – произнес рулевой и поспешно добавил: – Не хотел никого обидеть, сэр!
Я искоса посмотрел на него и усмехнулся:
– Но лучше сохранять осторожность и не повторять это в ее присутствии.
– Как можно, сэр, – ответил он со всей серьезностью.
Но Фишер уже покинула мои мысли, и взгляд вернулся к пятнышку, которым был «Вызов». Я сказал правду. Мы с Бенедиктом не разговаривали уже много лет, с тех пор как я сложил с себя полномочия. Слова, которыми мы обменялись в тот день, нелегко простить. Если повезет, эта встреча на расстоянии в мили за долгие годы станет нашим самым тесным контактом.
