Текст книги "Доверие"

Автор книги: Гвинет Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

9

Перед тем как отправиться спать, Санди провела полчаса с Полли в ее комнате.

– С тобой что-то произошло, – игриво погрозила пальцем старая женщина. – Ты изменилась за эти четыре дня. – Она понимающе посмотрела на свою любимицу поверх очков, которые не снимала в последнее время. – Ты кого-то встретила, ведь так?

– Почему ты так думаешь? – улыбнулась Санди.

– Я же знаю тебя с колыбели. Ты с таким же видом принимаешь подарки к Рождеству или на день рождения. В твоих глазах всегда появляется нескрываемый блеск, когда происходит что-то хорошее. Уж не влюбилась ли в какого-нибудь испанца?

– Он наполовину испанец, наполовину англичанин. И никогда не полюбит меня. Ему ничего не стоит заполучить любую женщину.

– Если он что-то понимает в жизни, то выберет тебя. Ты лучше всех этих вертихвосток, которых я вижу на улице. Разодеты в пух и прах, а за душой – ничего. – Полли откинулась в удобном кресле: – Я не буду в восторге, если ты выйдешь замуж за иностранца, даже если он наполовину англичанин. Замужество – дело серьезное. А если возникнут разногласия типа религиозных?

– Будь спокойна, дорогая, он вовсе не собирается делать мне предложение.

– Если он не дурак, то сделает его, – строго сказала Полли. – А если хочет просто сожительствовать с тобой и не знает, что ему нужно от жизни, лучше держись от него подальше.

Сестры не раз слышали ее высказывания на тему супружества. Сесилия и Беатрис считали взгляды Полли давно устаревшими.

Санди постаралась закончить разговор.

– Он из тех мужчин, которые знают, чего хотят. Если бы любил меня, то женился бы. Но он не любит… по крайней мере, мне так кажется. Я устала и хочу лечь. Был нелегкий день.

Они обнялись и поцеловались, и Санди поднялась в свою спальню. Здесь были мягкие ковры, уютная мебель, своя душевая. Но Санди не хватало ее комнаты в Сан-Плачидо с изумительным видом на горы и море. А главное – с хозяином самого дома.

Скинув тапочки и растянувшись на кровати, она набрала номер Мартина. У него включился автоответчик, заставивший ее заговорить:

– Это Санди. Хочу сообщить, что я дома. Для меня было приятным сюрпризом увидеть в аэропорту отца. Ты мог бы не волноваться за меня…

Неожиданно ее речь перебил голос Мартина:

– Привет. Как погода в Бирмингеме?

– Дождя нет, но совсем не так, как на Менорке. Я хотела сказать, что ты напрасно обо мне беспокоился, но все же это было приятно.

– Наш остров имеет хорошую репутацию, но на некоторые курорты все же съезжается разгульная молодежь. Вполне безобидная, пока не выпьет. Мне совсем не хотелось, чтобы ты находилась с ними в поезде целых сорок минут.

– Своим звонком ты избавил меня от этого. Я поделилась своими планами с отцом, и он их одобрил. Даже собирается приехать лично, чтобы благоустроить домик Джейн. Он считает, что все перестройки следует согласовать с местным архитектором. Но можно сэкономить ее средства, проделав всю предварительную работу в его мастерской.

– Скажи ему, что я знаю архитектора, который все уладит. А сейчас тебе пора спать.

– Это я и собираюсь сделать.

Санди ожидала услышать что-то такое, что заставит ее покраснеть, но ошиблась. Мартин вовсе не разделял ее желания оказаться вместе в постели.

– Спокойной ночи, Санди, – послышались его последние слова.

– Спокойной ночи, Мартин, – откликнулась она.

Она не клала трубку, пока не услышала отбой. У нее в ушах все еще звучал любимый голос, когда она выключала свет.

Заведующая Службой помощи выслушала объяснение Санди с пониманием.

– Нам будет очень не хватать вас, но это как раз тот случай, когда стоит придерживаться старой истины: благотворительность начинается с близких. Конечно, следует уладить проблемы с вашей тетей. Если решите к нам вернуться, будем всегда рады вам.

Итак, одной проблемой стало меньше. Но оставалась другая, ее нельзя было решить немедленно, поскольку Беатрис находилась в командировке.

Хотя у Санди хватало дел, время тянулось для нее мучительно медленно. Она знала, в чем причина: так будет до тех пор, пока она не вернется на остров.

Вечером она вытащила Полли на сеанс в кинотеатре на Колмор-роу. Потом они ужинали в итальянском ресторанчике на Хилл-стрит.

К полудню следующего дня вполне можно было вылететь на Менорку, если бы не необходимость разговора с Беатрис.

После ланча Санди отправилась на летнюю художественную выставку. Когда она вернулась, Полли таинственно поманила ее и протянула бумажку.

– У меня для тебя сообщение. Мужчина, который не назвался, просил, чтобы ты, как только освободишься, позвонила ему по этому телефону.

Номер имел бирмингемский набор цифр. Очень удивившись, Санди поднялась к себе и набрала его.

– Алло? – услышала она.

У нее перехватило дыхание:

– Что ты делаешь в Бирмингеме?

– Ты помнишь хозяев той вечеринки… Уоллесов?

– Конечно, помню.

– У них свой самолет. Я встретил вчера Криса в Аливенсе. Он сказал, что они собираются в Бирмингем, и я напросился с ними. Как ты смотришь на совместный ужин сегодня?

– Со всеми вами?

– Нет, со мной. Только мы вдвоем.

– С удовольствием. Где?

– В «Элиоте» на Юнион-стрит. Ты там бывала?

– Нет.

– Тем более тебе понравится. Это мой любимый ресторан для особых случаев.

– А это именно такой случай?

– Конечно. Мы ведь впервые собираемся поужинать вместе в Бирмингеме.

От его голоса у Санди закружилась голова. Она не могла сообразить, что ответить.

– Нам надо с тобой кое-что обсудить. Мы сможем встретиться в семь тридцать?

– Хорошо, я согласна.

– Жду тебя. – Помолчав, он добавил: – Мне очень тебя не хватает, – и повесил трубку.

Санди сидела не двигаясь, и обдумывала его слова. Значит, Мартин в Бирмингеме и через три часа они снова будут вместе. И более того, он скучает по ней!

В следующее мгновение она почувствовала, что готова петь, смеяться от переполнявшего ее чувства радости. Вот только что ей надеть по такому случаю?

Она помчалась вниз к экономке, которая всегда была для нее палочкой-выручалочкой.

– Полли, ты слышала о ресторане «Элиот» на Юнион-стрит?

– По-моему, это очень шикарное заведение. Помню, после войны его посещали самые известные люди…

Когда Полли начинала вспоминать о прошлом, ее трудно было остановить.

Санди озабоченно вздохнула.

– Меня сегодня пригласили в «Элиот». Что мне надеть? Что-нибудь элегантное?

– Разве теперь одеваются элегантно? – усмехнулась Полли. – Когда твои родители пригласили меня на обед в ресторан по случаю моего шестидесятилетия, мне совсем не понравилось, как все были одеты. Вот я помню…

– Да-да, дорогая, я знаю, что сейчас совсем не то. Но все же это более шикарное место, чем-то, где мы с тобой ужинали вчера.

– Конечно. Тот ресторанчик довольно затрапезный, – согласилась Полли. – Так кто же ждет тебя в «Элиоте»? Тот человек с приятным голосом?

– Да.

– Уж не в него ли ты влюблена?

– Да, только не надо об этом распространяться. Я не хочу, чтобы об этом знал еще кто-нибудь.

– Разве я выбалтываю чужие секреты?

Санди покачала головой.

– Я всегда доверяю тебе свои сокровенные тайны.

– Уж если он примчался к тебе со своего острова, значит, всех нас ждут новости, которые ты больше не захочешь держать в секрете. Насколько мне известно, мужчина приглашает свою даму в «Элиот», если он хочет сказать ей нечто важное, – заключила Полли. – В таком случае, ты должна выглядеть сегодня наилучшим образом. Пошли наверх и вместе посмотрим твой гардероб. Если не найдется ничего подходящего, воспользуемся вещами твоей матери. Она, я думаю, не станет возражать. Если ты все же хочешь получить ее разрешение, у меня есть номер факса в ее отеле в Манчестере.

– Пошли разберемся, а потом я приму ванну и сделаю маникюр.

В шесть сорок пять Санди уже была готова.

– Я сейчас вызову такси, – предложила Полли, с одобрением осматривая результат их совместных усилий.

– Нет, я пойду пешком, – возразила Санди. – Сегодня прекрасный вечер, и здесь недалеко. Заодно успокоюсь. Сейчас я нервничаю, как артистка перед выходом на сцену.

– Если он сделает тебе предложение, приведи его ко мне, прежде чем дать ответ. Ты разумная девушка и никогда не делаешь глупостей, но знаешь его мало. А любовь часто бывает слепа. Мне же сразу станет ясно, что он за птица.

– Ты хочешь невозможного. Он, вероятно, меньше всего думает о женитьбе. Пока, дорогая. Спасибо тебе за помощь. И не жди меня, я могу вернуться поздно.

– Дело твое, – Полли поджала губы. – Ты взрослая и не такая ветреница, как твои сестры. Иди, я больше ничего не скажу. Всего тебе хорошего, моя милая.

Санди направилась на Юнион-стрит мимо собора святого Филиппа, потом через Темпл-роуд. Она гадала, известно ли Полли о том, на что намекала Беатрис. Следом пришла другая мысль – почему Мартин назначил свидание у ресторана, вместо того чтобы зайти за ней? Может, ему не хочется встречаться с ее близкими?

Санди постаралась отогнать эту неприятную мысль и наслаждаться приятным летним вечером.

По взглядам, которые девушка время от времени ловила на себе, она чувствовала, что выглядит совсем не так, как обычно. В туалете, который они с Полли нашли в шкафу матери, она чувствовала себя шикарной дамой.

Этот наряд был совсем не в том стиле, какой обычно предпочитала Эмилия. Возможно, он был приобретен случайно и отложен подальше после того, как его отверг имиджмейкер миссис Лангмюр – в таком виде нельзя появляться перед избирателями. Одним словом, этот костюм цвета мускатного ореха, состоящий из маленького топа и широких брюк, лежал в шкафу до лучших времен.

К счастью, у Санди нашлись подходящие туфли под бронзу на низком каблуке. Среди коллекции матери из почти тридцати сумочек она подобрала подходящий по цвету кожаный ридикюль на тонком ремешке, с фирменной надписью Charles Jourdan, Paris. На Санди не было никаких драгоценностей, кроме колец в ушах, которые выглядели как золотые на фоне нарядного костюма.

Повернув за угол на Черри-стрит и пройдя еще минут десять, Санди остановилась как вкопанная, увидев на другой стороне улицы Агуэро. Он разглядывал витрину дорогого антикварного магазина рядом с рестораном, возле которого была назначена встреча.

Мартин отвернул конец рукава элегантного костюма и взглянул на часы. Потом посмотрел в направлении Темпл-роу, обернулся и, встретившись с Санди взглядом, направился к ней.

– Санди… Бог мой… ты выглядишь потрясающе.

– Почему такое удивление? – засмеялась она, протягивая ему обе руки.

Мартин взял их в свои руки и нежно сжал.

– Я поражен замечательной метаморфозой. Ты всегда так выглядишь в Бирмингеме? Неужели на Менорке притворялась простушкой?

– Все это я позаимствовала… чтобы достойно выглядеть в шикарном заведении, – Санди покосилась на ресторан.

– Ты прекрасна. Что это за приятный запах? – Все еще держа ее за руки, Мартин чуть наклонился, вдыхая тонкий аромат дорогих духов, которые она выбрала среди множества пузырьков на туалетном столике матери.

– Я рада, что тебе нравится.

Он прильнул губами сначала к одной, затем к другой ее щеке.

– Мне все в тебе нравится.

Что полагается отвечать женщине, когда мужчина смотрит на нее восторженным взглядом и говорит ей комплименты? Она растерялась.

– Я не опоздала? Мне захотелось пройтись пешком.

– Ты как раз вовремя. Если бы я знал, что будет такой замечательный вечер, то выбрал ресторанчик на свежем воздухе, в парке. Но я думаю, тебе в «Элиоте» понравится. Здесь можно спокойно поговорить и кухня прекрасная.

Взяв Санди под руку, он повел ее в ресторан. В фойе ей бросился в глаза огромный натюрморт в стиле Джорджа О'Кеффи, висевший на стене за стойкой администратора.

Они сели в укромном уголке бара и заказали аперитив.

Санди осмотрелась, пытаясь проникнуться очаровательной и незнакомой для нее атмосферой, в которой Мартин чувствовал себя как завсегдатай. Все ее предыдущие свидания проходили в кинотеатре или в скромном ресторанчике. В шикарное заведение ее пригласили впервые.

Большая картина с какой-то диковинного вида рыбой висела над резным столиком с ножками в виде грифонов. На голубых портьерах были вытканы разноцветные китайские рыбки. Одну из стен украшали литографии, изображающие сбор устриц. Санди привстала, чтобы рассмотреть рисунки. Она не могла сдержать своего интереса ко всему окружающему, даже рискуя показаться этакой провинциалкой в глазах завсегдатаев.

Опустившись на место, она в смущении взглянула на Мартина – не посмеивается ли он над ее наивным любопытством. К счастью, в это время появился метрдотель и вручил каждому из них меню.

Из текста на обложке явствовало, что основатель династии Элиотов занялся устричным бизнесом еще в 1851 году, поэтому устрицы стали фирменным блюдом ресторана. Предлагались и другие морские деликатесы, в том числе три сорта икры, лучшая из которых, осетровая, имела такую заоблачную цену, что Санди зажмурилась.

– Ты любишь устрицы? – поинтересовался Мартин.

– Не знаю, ни разу не пробовала. – Интересно, думала она, правда ли, что этот моллюск возбуждает?

– Тогда что ты скажешь, если мы возьмем одну пробную порцию морской живности? А потом попросишь то, что тебе понравится. Здесь есть осьминоги, мидии, кальмары, лангусты. Или, чтобы не рисковать, закажем тебе палтуса или окуня по-дуврски.

– Меня устраивает все. На твой вкус.

У Санди снова заблестели глаза от восторженного любопытства, когда, направляясь к столику в зале ресторана, они проходили мимо впечатляющей витрины со свежезамороженными лобстерами, креветками, крабами. Они были переложены кусочками прозрачного льда, подсвеченного снизу.

В этом зале со стенами теплого кораллового оттенка доминировала большая цветочная ваза в виде дельфина, которую поддерживали две фигурные опоры из темного стекла.

Столик находился в углу, откуда прекрасно просматривался весь зал. Он постепенно заполнялся разного рода знаменитостями, но внимание Санди привлекал лишь мужчина, который сидел рядом с ней.

Они начали ужин со спаржи.

– Запах сирени и спаржи всегда напоминает мне о годах, проведенных в Оксфорде, – говорил Мартин, в то время как они макали зелень в топленое масло. – Мне тогда было двадцать, а ты была еще маленькой девочкой.

Санди влюбленными глазами смотрела на него.

Когда подали блюдо с морскими деликатесами, он показал, как вынимать устрицу и, проглотив ее, выпил сок из изогнутой раковины. Санди была не совсем уверена, что ей это понравится, однако, имея такого консультанта, как Мартин, она согласилась бы попробовать все, что угодно.

Они уже отведали десерт – мусс с лимоном и ежевикой и приступили к кофе, когда Мартин заявил:

– Вчера я навестил Джейн.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны, – удивилась Санди.

– Не стоит благодарности. Она женщина разносторонних интересов, знает много поучительного. Я думал, что мисс Дэйвид будет скучать без тебя, а оказалось, она одержима идеей своей новой книги. Как я понял, это будет пересмотр ее взглядов тридцатилетней давности.

– Я знаю. Если на книгу будет спрос, она значительно повлияет на дальнейшие условия жизни Джейн: либо она проведет старость безбедно, либо будет от кого-то зависеть. Последнее обернется обузой для одной стороны и унижением для другой.

– Да, незавидная участь, – покачал головой Мартин. – Между прочим, я поинтересовался, каким образом она работает, – продолжал он. – Она наговаривает текст на диктофон и нанимает машинистку. Я подумал, что если ты согласишься стать ее секретаршей и вы обе поживете в Сан-Плачидо, пока она не поправится и не будет закончена реконструкция ее дома, то ее книга может быть написана и подготовлена к печати за три или четыре месяца.

Санди не верила своим ушам – он был готов принять в своем доме двух женщин, о существовании которых неделю назад даже не подозревал. Хотя нет, о Джейн Дэйвид он знал. Но многие, не имея о ней никаких сведений, считали ее умершей.

– Ты это хотел со мной обсудить?

Мартин кивнул.

– Я пока не посвящал в этот замысел Джейн. Прежде надо обсудить все с тобой.

Ну вот, ждала предложения руки и сердца, а получила что-то вроде договора, с огорчением подумала Санди. Но какой другой мужчина решится даже на такой шаг, особенно если он одинокий волк по натуре.

Вспомнив вдруг о Стар, она поинтересовалась, не давал ли кто объявление о ее потере в местной газете.

– Ни одна душа. Подозреваю, мы с ней теперь останемся вместе.

– Эта ноша несравнимо легче, чем соседство двух женщин, – заметила Санди.

– Это мои проблемы, – отмахнулся Мартин. – Обо мне не беспокойся. Обдумай, все ли тебя устраивает. Или твои планы поменялись?

– Я точно решила оставаться с Джейн до ее выздоровления. В Сан-Плачидо это было бы намного легче и удобнее, чем у нее в доме. О лучшем я и мечтать не смею. А ты подумал, где все разместятся, когда семейство твоей матери приедет из Америки?

– В этом году они не приедут. Их пригласили в круиз вокруг Европы на чьей-то яхте. Так что вы никому не помешаете. – После короткой паузы он добавил: – Мы сможем поближе узнать друг друга.

Их взгляды встретились, и Санди показалось, что эти мгновения длились вечность.

Мартин опять заговорил:

– Ты упоминала о своей подруге Лиззи. Вы, кажется, дружите до сих пор. А ведь любая дружба, как хорошее вино, требует выдержки. К тому времени, когда Джейн напишет книгу, мы с тобой гораздо ближе узнаем друг друга.

Был ли некий подтекст в его словах? Чувствовал ли он то же самое, что и она? Здравый смысл подсказывал Санди, что ей следует принять хотя бы дружеское предложение. А дальше видно будет…

– Попробуй кусочек, – Мартин указал на блюдо с шоколадом, который подали с кофе.

Они покинули ресторан после одиннадцати. Четыре часа в обществе Агуэро пронеслись как мгновение. Еще за столиком он сказал ей, что остановился в квартире, которую делил со своим другом. Поэтому отпадала вероятность быть приглашенной на чашечку кофе и всего, что обычно за этим следует.

– Мы прогуляемся, или ты предпочитаешь взять такси? – начал он нейтральный разговор.

– Сегодня такой замечательный вечер, что я не прочь пройтись, если не возражаешь.

– Я предпочитаю ходить пешком… если только нет дождя. Мой друг Бен пользуется велосипедом – это очень быстрый и удобный способ передвижения по Бирмингему. Интересно, как будет решаться транспортная проблема лет через пятьдесят…

Ведя легкую беседу, они пересекли Корпорэйшн-стрит.

– Жаль, что я не член клуба Абигейл, – сказал Мартин, когда они проходили мимо одного из фешенебельных ночных клубов. – Мы могли бы здесь потанцевать. Лет десять назад я был вхож сюда, но надо было платить солидные взносы, а я не столь часто бываю в Бирмингеме. И потом, я уже перерос все это. А ты любишь танцевать?

– Не очень. Все портит мой рост. Нет подходящих партнеров, или же им не всегда хочется приглашать именно меня.

– Зеленые юнцы редко замечают скромниц, – с лукавой улыбкой заметил Мартин. – Они обычно увиваются за теми, с которых можно что-то поиметь после танцев. Скромные девушки интересуют мужчин в более зрелом возрасте, когда не только секс лежит в основе отношений. – Продолжая говорить, Мартин снял пиджак и накинул на плечи Санди.

Она пожалела, что не взяла с собой накидку: на улице не то что похолодало, а просто казалось свежее, чем в тепле ресторана. Но ей не хотелось, чтобы Мартин остался в рубашке с коротким рукавом.

– Нет-нет, я не замерзла, – запротестовала она.

– Не спорь, мне тепло. Вот потрогай. – Он взял руку Санди и приложил к своей груди.

– Но без пиджака холодно, – продолжала настаивать Санди.

– Не волнуйся, я человек закаленный.

От Корпорэйшн-стрит прогулялись до Нью-стрит и по ней вышли на площадь Святого Мартина, где остановились передохнуть у витрины ювелирного магазина.

– Полли с ностальгией вспоминает о временах, когда драгоценности могли оставлять за стеклом в витринах на ночь, – сказала Санди. В этот поздний час с бархатных полочек уже убирали изделия из благородных металлов и камней. – Она рассказывает, что в дни ее молодости здесь было людно допоздна и все безбоязненно ходили по улицам даже ночью. Теперь она боится выйти с наступлением темноты.

Мартин взял Санди за руку.

– Ты нервничаешь?

– Нет, но, если бы мне пришлось идти сегодня одной, я бы избегала безлюдных улиц.

Он сжал ее пальцы, и она почувствовала, как ей передается уверенность в себе сильного человека, готового защитить женщину от любой опасности.

– Полли читает много газет и смотрит новости по телевидению. На ее месте у каждого сложилось бы впечатление, что мир полон кошмаров. Но ведь миллионы людей ходят ночью по улицам и с ними не происходит ничего страшного. О, посмотри, какие чудные вещи. – Они двинулись дальше, и внимание Санди привлекла одна из освещенных витрин с изделиями из кожи и шерсти.

Они остановились, чтобы полюбоваться дорогими сумками, перчатками и баулами, дорожными пледами, шапочками и шарфами.

Увидев отражение Мартина в зеркальной витрине, Санди заметила, что он смотрит не на выставленные товары, а на нее. За какую-то долю секунды, пока он не успел отвести взгляд, она уловила в нем нежность, яснее всяких слов говорившую о его чувствах к ней.

Когда пошли дальше, Мартин молчал. Но теперь она была уверена, что ему нужен какой-то срок, чтобы, как он выразился, дать их дружбе окрепнуть. Хотя прежде она ожидала от него именно такого отношения к себе, теперь ей все больше хотелось, чтобы страсть и желание пересилили здравомыслие и сдержанность.

Они прошлись по Альберт-стрит, мимо знаменитого клуба для джентльменов, чьи имена были тесно связаны с политикой. Недалеко от Дейл Энд Санди спросила:

– Когда ты возвращаешься в Сан-Плачидо?

– Завтра утром. Крис и Айрис прилетали сюда на открытие выставки живописи своей невестки. Они с такой же легкостью летают по Европе на личном самолете, как мы с тобой ездим на автобусе. Завтра я убываю отсюда вместе с ними. Почему бы тебе не присоединиться?

– Мне нужно еще кое-что здесь выяснить. Я прилечу, как только освобожусь.

Когда они подошли к дому ее родителей, Санди предложила:

– Зайди на чашку кофе. У нас все давно спят.

– Спасибо, не сегодня, – с вежливой улыбкой отказался Мартин. – Мне нужно поговорить с Беном. Мы редко бываем здесь одновременно, а сегодня мы как раз имеем возможность пообщаться. Он пошел на собрание своего клуба, но сейчас уже дома.

– Жаль. Благодарю за прекрасный вечер.

Он обнял Санди.

– Ты прекрасно сегодня выглядела. В ресторане мне все завидовали, уж поверь. Ты вся светилась. Пусть всегда будет так…

Они расцеловались.

– Когда же ты вернулась? – поинтересовалась Полли, когда Санди утром появилась в гостиной. Родители завтракали в спальне.

– Около двенадцати, – убавила она один час. – Я долго не могла уснуть.

Лежа в постели, она слушала, как каминные часы отбивали время. В ней кипели страсти после прощального поцелуя с Мартином, и сон одолел ее лишь около трех утра.

– Оно и видно, – пробурчала Полли. – Тебе надо как-то скрыть темные круги под глазами, если собираешься опять с ним сегодня встречаться. Ты всегда неважно выглядишь, если недосыпаешь.

– Я его не увижу. Он улетает на Менорку.

– Хорошо провели время?

– Просто чудесно. Я долго буду помнить этот вечер. Мне бы очень хотелось, чтобы вы познакомились. Он тебе понравится.

– Надеюсь, дорогая. Пусть хоть тебе повезет. В этой семье и так хватает разбитых сердец.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что было и прошло, и быльем поросло, – с досадой ответила Полли. – Не думай об этом.

Завтракая, Санди пыталась выведать у нее, что же это за разбитые сердца, но безуспешно.

– Я сказала так по глупости, забудь о нашем разговоре, – махнула рукой Полли.

В пятницу Лангмюры устраивали у себя ужин, на который позвали и Беатрис. Санди, как всегда, оказалась не к месту.

– Ведь ты не обидишься, дорогая? – оправдывалась Эмилия. – Тебе будет скучно. Станут говорить о политике и финансах… ты в этом не разбираешься. Почему бы тебе не пойти в театр? Пригласи Лиззи, если она свободна. Я оплачу билеты и ваш ужин. Посидите где-нибудь после представления…

– Спасибо, мама, но Лиззи сейчас за границей, и мне нечего смотреть в театре. Я с удовольствием поужинаю с Полли.

– Хорошо, как хочешь, дорогая. Только сделай милость, не называй меня «мама». Я же тебя просила. Ты уже взрослая и вполне можешь называть меня просто Эмилия.

Санди уже готова была смириться, но, неожиданно для себя, заспорила:

– Я не воспринимаю тебя как Эмилию. Отец совсем не возражает против того, чтобы его называли папа. А что ты имеешь против?

На секунду миссис Лангмюр растерялась.

– Мне кажется это слишком вульгарным.

– Бога ради, не говори так! – воскликнула Санди. – Как можешь ты, известная политическая деятельница, не устающая повторять, что «все женщины – сестры», считать обращение «мама» неприличным! Это слово употребляют девяносто девять из ста твоих избирателей, а для тебя оно вульгарно! Ты для меня мать, но никак не Эмилия. В таком обращении есть какая-то отчужденность и манерность.

Она так бурно отстаивала свою точку зрения, что изумленная миссис Лангмюр сдалась:

– Ну, хорошо, хорошо, – смутилась она, – давай остановимся на «матери». Вот уж никогда не думала, что ты придаешь этому такое значение. Сказывается влияние Джейн. Она всегда требовала от своих студентов, особенно девиц, чтобы они умели постоять за себя. Я это только приветствую. До сих пор я считала, что ты пошла в бабушку Лангмюр, которая ловила каждый жест своего мужа и тряслась перед ним. А теперь женщина должна чувствовать себя независимой…

Вернувшаяся из командировки Беатрис появилась в доме родителей за час до прихода гостей. Санди не мешала сестре принимать ванну и приводить себя в порядок. Но за полчаса до начала ужина она заглянула в комнату для гостей, где сестра прихорашивалась.

– Беатрис, мне нужно с тобой поговорить.

– Полли уже сказала мне, что ты здесь. Ты окончательно вернулась с Менорки? Я думала, что ты пробудешь там долго.

– Я и собираюсь это сделать. Мне надо было приехать сюда по делам. Послушай, я понимаю, что сейчас не время беседовать, но мне необходимо знать, что ты имела в виду насчет Мартина Клайва. Для меня это крайне важно.

Сестра перестала красить глаза и удивленно вскинула брови.

– Уж не влюбилась ли ты в него? Очень мило.

– Это мое дело, – спокойно возразила Санди. – Как только я немного узнала его, я поняла, что он не такой, каким его некоторые считают.

– О Господи, это ужасно, – фыркнула Беатрис, прикрыла глаза и приложила ладони к вискам, как будто от внезапного приступа головной боли.

Она была действительно усталой после недели нелегкой работы и утомительной дороги в поезде и казалась ни на что не способной, кроме хорошей выпивки. По крайней мере, так считала Санди.

Сестра открыла глаза и опустила руки.

– Сейчас, конечно, не время рассказывать тебе все в подробностях. Мне надо спускаться, с минуты на минуту придут гости, и вечер затянется надолго. Завтра у меня дел по горло. Поэтому лучше уж сразу тебе все выложить.

Она забарабанила пальцами по стеклянной поверхности туалетного столика.

– Этот человек ужасен, а ты потеряла голову, увидев его. Дурочка… Он принес нашей Сесилии немало страданий. У них завязался роман, когда ей было всего двадцать лет. Потом он ее бросил… беременную. Ей пришлось сделать аборт. Она до сих пор не оправилась от этой травмы.