Текст книги "Доверие"

Автор книги: Гвинет Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

– Председатель Городского совета, которая ратует за то, чтобы центр Бирмингема стал пешеходным, а владельцам частных автомобилей следует ограничить езду в некоторых районах города?

Хотя Мартин говорил ровным голосом, было ясно, что он считает Эмилию Лангмюр сумасбродкой. И не один он, таких наберется немало. Санди и сама не одобряла некоторые идеи матери. Но это не мешало ей горячо защищать мать, когда ту критиковали, исходя из своих эгоистических интересов.

– А почему бы и нет? – возразила она. – Люди страдают астмой. А транспортные выхлопы лишь ухудшают экологию. В этом вопросе мать совершенно права.

– Может быть, но ей никогда не удастся убедить в своей правоте других, – сухо отвечал Мартин. – Почему вы скрыли от меня свою настоящую фамилию?

– Я не думала, что это имеет какое-то значение.

– Наверное, нелегко быть дочерью человека, вокруг имени которого постоянно кипят страсти?

– Иногда нелегко, – призналась Санди.

– Меня больше интересует политика Испании, чем то, что происходит в Британии, – заявил Мартин. – Мне приходилось видеть вашу мать по телевидению, когда я бывал в Бирмингеме. По всей видимости, она пользуется популярностью у англичан, поскольку умеет отстаивать свою позицию, будучи прекрасным оратором. Но вы не похожи на мать ни как личность, ни внешне.

– Вы правы. Вот мои сестры – те пошли в маму.

Мартин никак не отреагировал на упоминание о сестрах. Может, он забыл об интрижке с одной из дочерей Эмилии Лангмюр или просто хорошо владеет собой?

– Вам налить бренди в кофе?

– Нет, спасибо. – Санди так и подмывало выпалить: «Моя сестра Беатрис знакома с вами» и посмотреть на произведенный эффект. Но она прекрасно сознавала, что ей будет намного труднее справиться со своей миссией, лишившись помощи Мартина. Ей вспомнилась одна из заповедей Полли: «Не стоит будить спящих демонов».

Что бы ни произошло в свое время между ним и сестрами, не ее дело разбираться в этом. Она приехала, чтобы помочь Джейн, и должна держать язык за зубами. Во всяком случае – пока не будет конкретных фактов.

Мартин разлил кофе по чашечкам и отнес их в дальний угол комнаты, где стояли два дубовых старинных кресла с подушками. Между ними помещался сундук с плоской крышкой и узором на ней. Наверное, в старину в такие сундуки складывали приданое. Мартин извлек из недр буфета нетронутую коробку с конфетами, распечатал ее и поставил перед Санди. Она узнала дорогой бельгийский шоколад, производимый вручную, и выбрала приглянувшийся батончик. Откусив краешек, заговорила:

– Читая ваши книги, я представить не могла, что мне придется когда-нибудь сидеть в вашем доме и вместе наслаждаться шоколадом. Никогда бы не подумала, что такой отважный путешественник может любить лакомства.

– Мне не чужды простые радости, – усмехнулся Мартин, беря шоколадный шарик. – Я бы предпочел сейчас сыр, но, кроме того, что мы пробовали вчера, Испания не славится этим продуктом. Вы любите французские сыры?

Санди кивнула:

– Это еще одна моя слабость, как и сладости.

Мартин придвинул к ней коробку.

– Берите еще. Зачем ограничивать себя в желаниях?

Она прочла намек в его глазах. Или это просто подшучивание над ней?

А тот продолжал:

– Колетт писала, что, будь у нее сын, который подыскивает невесту, она бы его напутствовала так: «Остерегайся девушек, которые не любят вино, трюфеля, сыр и музыку».

– Вам нравятся ее книги? – удивилась Санди. Как и шоколад, романы французской писательницы совершенно не увязывались с ее представлениями о Мартине.

– Нет, просто я запомнил эту мудрость. Как вы считаете, есть в ней доля истины?

– Конечно. Вступать в брак, ничего не зная друг о друге, – это катастрофа. Или я не права?

Мартин рассмеялся, но его глаза хитро сузились, когда он произнес:

– Вы никогда не сойдетесь с человеком просто так, верно? Чтобы расстаться с «бережно хранимой девственностью», вам необходим законный брак и обручальное кольцо…

Санди узнала строчку из стихотворения Эндрю Марвелла, и насмешливый намек вызвал у нее прилив гнева:

– Да, представьте себе, и я сохраню брак, – с вызовом ответила она. – Вы можете смеяться, но я верю в постулат «отныне и навсегда». Если мне не встретится человек, разделяющий мои воззрения, я лучше проживу в одиночестве, как Джейн.

– Сомневаюсь, что она придерживается ваших взглядов. По-моему, эта женщина осталась одинокой, поскольку, как и все воинствующие феминистки, считает брак формой рабства.

– Я не могу судить ее. Мне бы очень хотелось прежде поговорить с ней. Но, вне зависимости от ее взглядов, я не намерена менять свои. Предпочитаю придерживаться однажды данного обещания, нежели менять партнеров, которые через пару лет даже имени моего не вспомнят.

Санди внимательно наблюдала за реакцией Мартина, но тот спокойно встретил ее взгляд.

– Все хотели бы этого, – сухо бросил он. – Но мир, полный любви, – всего лишь детская сказка. От жизни не спрячешься… по крайней мере, надолго.

– Но вам же это удается. Поэтому и любят ваши книги, которые дают спасительное чувство свободы.

– Я знаю. Но это лишь иллюзия. Как и за все в этом мире, за свою свободу я должен платить. Большинству «путешественников в тапочках», моих читателей, не понравилась бы реальность. Но я не жалуюсь. Есть вещи, которые вознаграждают за перенесенные трудности.

Мне бы понравилась, подумала Санди, с тобой бы я отправилась на край света.

Мартин допил кофе и поднялся с кресла.

– Извините, мне надо еще поработать. Вы сумеете выключить свет?

– Конечно… спасибо вам за вечеринку и за ужин.

– И вам спасибо. Спокойной ночи…

После его ухода Санди растерялась. Может быть, она ему уже наскучила? Или просто он не рискует остаться с ней наедине? Наверное, причина именно в этом: вспомнил, что у него случилось когда-то с одной из ее сестер, и теперь испытывает неловкость…

За завтраком Филомена вручила гостье записку. В ней говорилось:

«Санди, я полночи провел за работой. Так что постараюсь наверстать сон и не появлюсь до полудня. До встречи за ланчем. М.».

Санди отправилась в больницу и там поинтересовалась телефоном. Он был занят. Ей разрешили им воспользоваться после того, как он освободится, и Санди отправилась навестить тетю Джейн.

Старушка пребывала в лучшем настроении, чем накануне.

– Я привыкаю к этой кровати и к больничным звукам. Впервые за несколько дней прекрасно выспалась, – ответила она на вопрос племянницы о ее самочувствии. – Ты принесла то, что я просила?

Санди открыла свою сумку и извлекла оттуда книги и различные мелочи, которые купила для тетушки.

– Думаю, вы не будете возражать, что я заглянула в ящики для белья в вашей спальне. Там нет ничего, кроме двух комплектов.

– Здесь мне вполне достаточно рубашки, которую мне выдали. Что ты принесла? Надеюсь, не духи?

– Эта туалетная вода. Мама обычно берет такую с собой в дорогу. Если у вас сухая кожа рук, она вам подойдет.

– Тебе не стоило тратить деньги. Хотя очень мило, что ты обо мне заботишься. Как поживает Эмилия? Все так же кипит энергией?

– Все так же погружена в политику, – ответила Санди, игнорируя тетин сарказм.

– Ей не удастся удовлетворить свои амбиции и стать премьер-министром. Может быть, ты застанешь еще одну женщину-премьера, мне же до этого не дожить, – сказала Джейн. – Но это будет уж никак не твоя мать. Какие идеи сейчас ее обуревают?

Санди удивил враждебный тон тети, которая всегда одобряла политическую карьеру Эмилии.

Не успела она ответить ей, как в дверь палаты постучали, и сестра пригласила ее звонить, сообщив, что телефон освободился. Санди объяснила Джейн, что ей необходимо позвонить Беатрис, и пообещала скоро вернуться. Минуту спустя она набрала номер Беатрис. Сестра вела колонку репортера о деловой жизни Бирмингема в одной из крупных воскресных газет и писала очерки о ведущих бизнесменах.

Трубку сняла секретарша.

– Извините, Беатрис на заседании. Ей что-нибудь передать?

– Нет, спасибо. Ничего важного, – ответила Санди. Конечно, она солгала, поскольку разговор для нее был очень важен.

– Зачем ты звонила сестре? – спросила Джейн, когда Санди вернулась в палату.

– Хотела кое-что уточнить. Кстати, как с вашей корреспонденцией, тетя Джейн? Куда ее доставляют?

– У меня абонементный ящик на почте. Ключ найдешь в верхнем правом выдвижном ящике моего письменного стола. Но я получаю очень мало писем. Мои книги больше не издаются. Все старые связи прервались.

Джейн говорила без сожаления, просто констатируя факты, и было жаль старую женщину – нелегко испытывать такое одиночество в ее возрасте!

– Когда вы поправитесь, вам следует подумать о возвращении в Англию и воссоединении с семьей, – посоветовала Санди. – Я уверена, что мы сумеем подыскать вам уютное маленькое жилище, недалеко от нашего загородного коттеджа. Конечно, погода там не балует, но зато многое другое будет компенсировать ее капризы.

– Провести остаток дней в тепле и уюте милой семейки? – засмеялась Джейн лающим смехом. – Ты романтик, Александра, смотришь на мир сквозь розовые очки. Ваша семья всего лишь порочный союз людей, которыми движут амбиции. Особенно женщинами. Мне ненавистны снобизм и высокомерие современных дам. Тьфу… – скривилась старушка. – К сожалению, в свое время я не подозревала, какие уродливые формы приобретет эмансипация. Но теперь я стала мудрее…

Вернувшись в Сан-Плачидо, Санди отправилась в бассейн, чтобы снять напряжение после разговора с тетушкой. Мартин загорал в шезлонге, потягивая какой-то напиток из высокого стакана.

– Вы не в настроении, – заметил он, поднимаясь с шезлонга.

– Сегодня было нелегкое утро.

– Переодевайтесь и в воду. А я приготовлю для вас что-нибудь тонизирующее.

Поплавав с четверть часа, Санди взбодрилась.

– Может быть, устала из-за жары. Я обычно не чувствую себя вялой до ланча, – задумчиво проговорила она, вылезая из бассейна и отжимая мокрые волосы.

Мартин был в темных очках, так что она не видела его глаз, но прямо-таки физически ощущала на себе его оценивающий взгляд. Быстро подхватила со стула купальное полотенце и завернулась в него.

– Приезжие всегда испытывают усталость в это время дня. Сказывается жара, чужой климат и, вероятно, обезвоживание организма. Я рекомендую в таких случаях сиесту.

Последние слова Мартина заставили Санди задуматься не о полуденном отдыхе, а о неге любви. Ее и раньше будоражила эта мысль, а сейчас живо представилась картина, от которой по телу пробежала дрожь.

– Вас лихорадит? – Мартин поднялся с шезлонга и коснулся ладонью ее лба.

Близость мощного и стройного тела, прикрытого лишь узкими плавками, пьянила, и Санди отпрянула.

– Нет, нет, все в порядке, мне уже лучше.

– Это хорошо, но советую выпить стакан сангрии. Она не сравнима с той, что подают в кабачках. Наш винный напиток настоян на фруктах с добавлением меда.

Санди устроилась на соседнем шезлонге и сняла с себя полотенце.

– В котором часу вы проснулись? – спросила она.

– Где-то после полудня. Когда у меня работа, я не придерживаюсь режима. А почему у вас было нелегкое утро?

– Мне пришлось выслушать от Джейн гневную тираду в адрес моей семьи, особенно ее женской половины. Долгие годы феминизм был религией тети. Теперь же она во всем разуверилась, но ей не с кем поделиться своими мыслями. Так что сегодня она вывалила их на мою голову, и я растерялась.

– И чем все завершилось?

– Ничем, – грустно обронила Санди. – Пытаясь успокоить ее, я достигла обратного результата. Ее состояние беспокоит меня. Когда люди разочаровываются в том, что долгое время составляло смысл их жизни, можно ждать любых непредсказуемых поступков.

– Уж не думаете ли вы, что она может наложить на себя руки?

– Да нет. До этого состояния она еще не дошла. Но если ей не будет ради чего жить… – Санди вдруг смутилась. – Зачем я все это вам рассказываю? Вы заняты своей книгой, и незачем забивать голову чужими горестями.

– Они для меня не чужие, Санди.

Не зная, как реагировать на такое признание, она молчала.

Мартин заметил ее растерянность и сам был удивлен своими словами. Опыт научил его не принимать близко к сердцу чьи-то проблемы, но с Санди все обстояло иначе: она затронула его за живое. Так же, как судьба спаниеля – ее саму.

Будто читая его мысли, Санди неожиданно спросила:

– А что Стар? Все еще взаперти? Бедняжка, я совсем про нее забыла.

– Она в полном порядке. Филомена ее выпустила. – Мартин посвистел собаке.

Санди расслабилась, наблюдая, не появится ли собака. Мартин бросил взгляд на длинные стройные девичьи ноги: как бы ему хотелось уговорить эту недотрогу на сиесту вместе в его комнате!

Но даже если бы случилось чудо и она согласилась, ситуацию осложняло ее вчерашнее признание о принадлежности к семейству Лангмюр.

Как-то ему довелось иметь дело с одной из ее сестер, и, хотя это было давно, она могла затаить на него обиду. Он выбросил ее из головы и никогда бы не вспомнил, если бы не ее фамилия – мать девушки была известной особой, не упускавшей возможности пропагандировать свои идеи по телевидению и в прессе.

Он не видел необходимости рассказывать обо всем Санди. Не похоже, что она в курсе дела. Обычно младшие сестры не являются наперсницами старших в их любовных похождениях.

Удивительно, что Санди оказалась совершенной пуританкой. Или разыгрывает из себя таковую? Она более привлекательна внешне, нежели ее сестры с их косметическими ухищрениями, но она вбила себе в голову, что слишком высокая и полная. Девушка напрочь лишена тщеславия, в ней нет уверенности в своей неотразимости, дающей власть над мужчинами.

Представив ей Елену, он заметил, с каким восхищением Санди смотрела на нее. Если бы ей знать, что Елена не идет ни в какое сравнение с ней!

Она чем-то напоминала ему Золушку, хотя и с иной судьбой: она из уважаемой и состоятельной семьи, сестры Санди не страшилы, и вместо мачехи – родная мать. И все же была здесь какая-то параллель.

Мартин не представлял себя в роли Прекрасного Принца. Много лет назад он понял, что его образ жизни совершенно не совместим с серьезными отношениями с женщиной. Если ему встречалась сговорчивая особа, они прекрасно проводили ночь-другую. Но ничего серьезного между ними быть не могло.

Из кустов появилась собака, Санди сорвалась с места и побежала к ней. Мартин залюбовался длинноногой фигурой Юноны. Вот она присела перед спаниелем, и выпукло обрисовались изгибы ее талии и бедер. В нем возникло неистребимое желание обучить ее всем премудростям любви, вырвав из кокона невинности.

Непослушная плоть, выдавая его желание заняться с девушкой любовью, заставила Мартина броситься в воду.

Санди почувствовала на себе взгляд Мартина. Оглянувшись, она успела заметить его возбуждение и прекрасно поняла причину столь стремительного нырка.

Мысль, что она желанна, заставила сердце бешено забиться. В ней проснулся древнейший инстинкт, жаждущий удовлетворения.

Когда она переодевалась, ей вдруг пришло в голову, что желание Мартина, может быть, и не связано с ней лично. Просто ему хотелось женщину – любую. Как всякий самец, долгое время ведущий одинокую жизнь, он желал иметь" партнершу. Но только временную. Семейная идиллия, как он писал в одной из своих книг, бывает только у поющих гиббонов из Южной Африки. Молодые особи завлекают песнями самок и строят семью, выбирая для нее отдельную территорию…

– Какие у вас планы на сегодня? – спросил Мартин во время ланча.

– Собираюсь еще раз поехать в домик Джейн, чтобы продолжить уборку. Я получила от нее карт-бланш, чтобы навести там полный порядок. Потом собираюсь в больницу. Тетя не признает телевизор, а читать ей сейчас трудно. По-моему, нужны более сильные очки, иначе у нее разовьется катаракта. Вечера стали старушке в тягость, постараюсь хоть как-то развлечь ее.

– А мне уже можно ее навестить? – поинтересовался Мартин. – Она примет незнакомого мужчину?

– Почему нет? Ее взгляды относительно мужчин, кажется, смягчились. Я думаю, переписка с двумя профессорами – из Америки и из Германии – очень поддерживает ее. А почему вы не хотите сегодня продолжить работу над книгой?

– Все работа да работа, никаких развлечений…

– Я бы не сказала, что визит в больницу к эксцентричной старой даме можно назвать развлечением, – ответила Санди.

Мартин откинулся на спинку кресла. Его длинные пальцы поигрывали стаканом воды со льдом.

– Но потом я собираюсь пригласить на ужин очаровательную молодую даму.

– Если мы собираемся снова где-то ужинать, то теперь моя очередь платить, – заявила Санди, надеясь, что ее голос прозвучал буднично, как будто угощать мужчин – привычное для нее дело.

– Как я уже предупредил вас в день приезда, здесь территория мачо. На Менорке женщины с удовольствием предоставляют мужчинам оплачивать все счета. Сам факт своего присутствия они считают подарком, – возразил Мартин.

Санди чувствовала, что, отступив после ее отказа в первый вечер, Мартин решил ринуться в новую атаку. Или, выражаясь яснее, намерен соблазнить ее.

Все бы обстояло куда проще, если бы он ей не нравился. Невозможно было применить к человеку, сидящему с ней рядом, определение «трусливая крыса». Все поступки Мартина говорят об обратном. Интересно, как воспримет его Джейн.

Появилась Филомена и по-испански подозвала Санди к телефону. Та взяла трубку у аппарата в гостиной.

– Слушаю.

– Привет, мне передали, что ты звонила, – начала разговор сестра.

– А, Беатрис… привет. Я думала, звонят из больницы.

– Случилось что-нибудь еще со старушкой?

– Нет-нет, ничего страшного. Когда я навещала ее сегодня утром, все было нормально.

– Зачем ты мне звонила? – спросила Беатрис.

– Когда мы с тобой вчера беседовали… – Санди помолчала, пытаясь определить, может ли Мартин с террасы услышать ее. Понизив голос, она продолжала: – Ты упомянула о вещах, которые озадачили и расстроили меня. К чему эта загадочность? Почему ты не расскажешь мне, что произошло?

Можно было не напоминать Беатрис о вчерашнем разговоре. Она обладала цепкой памятью и могла бы в подробностях воспроизвести диалог и многомесячной давности.

– Потому, что я умею хранить чужие тайны, – ответила она. – Спроси у Сесилии, когда она вернется из Штатов, может быть, она тебе расскажет. Хотя я бы тебе не советовала это делать. Она еще не успокоилась после всего происшедшего. Поверь мне на слово, Мартин Клайв – негодяй! Он поступил отвратительно.

– Но он вовсе не кажется таким. Он действительно виноват? Может, есть доля вины и Сесилии?

– Когда все произошло, она была доверчивой, вроде тебя, а не столь мудрой, как сейчас. И не вздумай влюбиться. Если я узнаю, что он за тобой волочится, я этого так не оставлю. Скажи ему, что Сесилия и Беатрис, твои сестры, ненавидят его. И посмотри, что он на это скажет.

– Я уже сказала ему, кто я. И кто моя мать. Он никак не отреагировал.

– Это доказывает, что он свинья. – В голосе Беатрис слышался еле сдерживаемый гнев. – Если тебе мешает языковой барьер, найми переводчика. Я дала тебе на это деньги, да и отец оплатит все твои расходы. Предупреждаю тебя, Санди, – не имей дела с этим типом, иначе ты не оградишь себя от массы неприятностей. Если бы Сесилии стало известно, что ты общаешься с ним, она была бы вне себя. Он здорово подпортил ей жизнь.

– Когда она возвращается?

– В следующем месяце. А ты когда?

– Не знаю. Пока трудно сказать. – Санди описала ей ситуацию, связанную с уходом за Джейн.

– Да, взвалили на тебя проблемы. Я бы и не знала, за что хвататься, – посочувствовала Беатрис. – Извини, Санди, мне надо бежать. У меня важное свидание, не хочу опаздывать. Пока.

Санди положила трубку и с минуту стояла, задумавшись. Беатрис всегда все драматизировала, особенно когда дело касалось ее любовных романов. Может быть, и здесь тот же случай? Действительно ли Мартин заслуживает, чтобы его называли негодяем? Совершил ли он что-то отвратительное? Или они с Сесилией два сапога пара, как сказала бы Полли?

В детстве Санди обожала сестер за их обаяние, ум, талант. Экономка тоже их любила, но, видя при этом и недостатки, трезво оценивала.

– Твои сестры умные девочки, но за ними в свое время не досмотрели, – поучала она Санди. – Твои родители всегда были слишком заняты, чтобы заниматься их воспитанием. Они потворствовали всем прихотям дочерей, чтобы как-то компенсировать недостаток внимания. В наше время это происходит сплошь и рядом, и, слава Богу, мне не придется увидеть последствия этого. В чем действительно нуждаются твои сестры, так это в сильном мужчине, который держал бы их в ежовых рукавицах. Именно этого девочкам недоставало в детстве. А молодые люди, с которыми они встречаются, и мухи не обидят.

Санди тогда спросила, нужен ли и ей такой же муж.

– Нет, дорогуша, ты совсем другая, – ответила тогда Полли. – Тебе нужны любовь и доброта.

Вот так же считал и Мартин, в первый же вечер заявив, что оба они – два одиноких сердца, которым необходимы любовь и понимание.

Притворялся? Может быть, этот человек действительно хладнокровный соблазнитель, каким считает его Беатрис?..

– Вам звонили из Англии? – спросил Мартин, когда она вернулась за стол.

– Да, одна из моих сестер. Она же звонила мне и вчера, сказала, что знает вас, как и другая сестра. Почему вы скрывали это от меня? И когда произошло знакомство?

– О, много лет назад, – нехотя заговорил Агуэро. – Джоанна пришла на один из вечеров в университете с приятелем, который учился со мной в группе.

– Ее зовут Беатрис, – поправила Санди.

– Да, да. Извините. Итак, это случилось десять лет назад, я пригласил ее на танец. Потом мы снова встретились в Бирмингеме на вечеринке, где была ее сестра. Мы сошлись с ней, но оказались столь несхожи, что вскоре наши отношения угасли. Большинство людей в юности заводят быстротечные знакомства, – бесстрастным тоном закончил он.

Неужели можно так спокойно рассуждать о том, что вызывает возмущение и гнев Беатрис? Санди не хотелось в это верить…

Когда закончился ланч, она поехала в тетин домик, чтобы навести порядок в комоде, на секретере и в его ящиках.

Среди вещей тетушки встречались довольно симпатичные предметы антиквариата. Вероятно, она привезла их с собой из Англии, когда переехала сюда, оставив должность доцента в одном из университетов.

В одном из ящиков секретера Санди наткнулась на несколько пачек писем, перетянутых лентой, и на пакет с фотографиями. Это были снимки самой Джейн и какого-то молодого человека. На одном фото они были сняты вместе и влюбленно улыбались.

Санди очень хотелось прочесть письма – может быть, в них есть разгадка странного замечания Джейн насчет боли сожаления. Но она, разумеется, не поддалась соблазну. Очевидно, разрешая разобрать свои вещи, старушка забыла о письмах и уж никак не думала, что их прочтут. Неважно, что они написаны много лет назад.

Несмотря на открытые окна, в спальне было жарко, и скоро Санди начало клонить ко сну. Она решила прилечь и устроить себе небольшой отдых, или сиесту, как говорил Мартин Мартин… она думала о нем, закрыв глаза и проваливаясь в сон…

Проснувшись, она увидела Агуэро. Он полулежал рядом, облокотившись на матрас, и с лукавой улыбкой наблюдал за Санди. Господи, да он же только что поцеловал ее. Она и проснулась от прикосновения его губ.

Ее захлестнуло счастье: возле нее любимый мужчина, единственный, кого она будет желать всю жизнь. Мартин негромко, доверительно сказал:

– Мне не работалось, и я решил приехать посмотреть, как ты тут.

Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее.