Текст книги "Доверие"

Автор книги: Гвинет Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

8

Мартин склонился к ней так близко, что она могла в мельчайших деталях разглядеть его лицо.

– Ты собираешься просыпаться, Спящая Красавица?

Санди почувствовала, что сон окончательно покинул ее.

– Да, – в неге потянулась она.

– Не двигайся, ты мешаешь мне сосредоточиться.

Его губы были совсем рядом, но он намеренно оттягивал момент поцелуя.

Санди задрожала, охваченная страстью. Она никогда не испытывала ничего подобного с другими. Ее подхватил невидимый поток, унося в пучину наслаждения.

Мартин издал звук, похожий на стон, и нежно коснулся ее губ.

Сейчас все было иначе, чем в первый вечер. Тогда она была напряжена и стеснялась, видя в Агуэро незнакомца, теперь ощущала себя в безопасности рядом с ним. Ее губы раскрылись навстречу ему. Она испытала такое блаженство, которого не могла представить даже в самых заветных мечтах.

Мартин придвинулся к ней всем телом, его рука скользнула под спину Санди, и он крепко прижал ее к себе. В его движениях чувствовались уверенность и ласка.

– Тебе нравится? – прошептал он, щекоча губами ее ухо. Потом стал целовать ее шею…

– Senorita…

Голос соседки вернул обоих к реальности.

– Прямо не верится… сначала кот, теперь эта женщина. Что, черт возьми, ей надо? – проворчал Мартин.

– Может быть, она сейчас уйдет, – выдохнула Санди.

– Нет… кажется, идет сюда. Думаю, тактичность ей незнакома. – Он сел на кровати и тряхнул головой, чтобы прийти в себя. – Я спущусь вниз и постараюсь задержать ее, пока ты приведешь себя в порядок. Если спустишься к ней в таком виде, как сейчас, через сутки вся округа будет знать, чем мы тут занимались. – Он хохотнул: – Мне опять не удалось воспользоваться моментом.

Когда Мартин вышел из спальни, Санди охватил неудержимый приступ смеха. Она осталась лежать на кровати, прикрыв рот рукой, чтобы заглушить свой голос. Такое состояние истеричной веселости бывает после стресса, а заканчивается все слезами.

Когда Санди наконец успокоилась, она почувствовала облегчение, смешанное с досадой.

Минуту назад спальня Джейн казалась ей золотым коконом, который скрывал ее в объятиях любимого мужчины от остального мира. Но теперь комната показалась ей убогой, слишком жалкой, чтобы заниматься в ней любовью.

Она поднялась с кровати и оправила прическу и одежду. Потом быстро собрала те из вещей Джейн, которые давно пора было выбросить, и спустилась вниз.

Мартин уже успел объяснить сеньоре Рубио, что молодая хозяйка занята уборкой. Когда та спустилась с охапкой старья, испанка впилась в него взглядом и что-то сказала. Мартин перевел:

– Она хочет выбрать из старых вещей то, что ей может пригодиться. Люди ее поколения привыкли ничего не выкидывать.

Когда они заперли дом и возвращались к машинам, Мартин сжал руку Санди выше локтя и с шутливой усмешкой вымолвил:

– Может быть, оно и к лучшему, что мы оказались под недремлющим оком соседей. В следующий раз я позабочусь, чтобы нам никто не помешал.

Он направился к своей машине, которая стояла в тени пальмы, но Санди остановила его.

– Джейн вынуждена довольствоваться больничным бельем, с метками на спине. Я бы хотела купить ей пару сорочек. Ты не посоветуешь мне подходящий магазин?

– Я могу отвезти тебя в магазин, которым пользуется моя мать, когда бывает здесь, – с готовностью ответил Мартин.

Заехав перед этим домой, они приняли душ и переоделись. Санди предпочла юбку, но уже не с блузкой, а с новой футболкой – бледно-голубой, с аппликацией в виде букета белых роз на груди. Это была французская вещица из гардероба Беатрис.

Мартин надел белую рубашку с темно-синими хлопчатобумажными брюками. На шею он повязал легкий шелковый платок, придававший ему несколько богемный вид. Мужчины редко пользуются такими щегольскими аксессуарами, если только не принадлежат к миру артистов и художников. Санди всегда сожалела, что в окружении ее родителей преобладали скучные политики и бизнесмены. Если бы у нее был выбор, она хотела бы видеть своего отца актером или музыкантом, а мать – просто гостеприимной домохозяйкой.

– Ты какая-то притихшая, – заметил Мартин. – О чем думаешь?

– О том, что порой подкидывает нам жизнь.

– Мы сами определяем свое бытие, – твердо сказал Мартин. – То, что получаем, родившись, надо воспринимать как данность, а вот потом все целиком зависит от человека. Каждый рано или поздно оказывается перед выбором – плыть ли по течению или решительно сказать себе: «Нет, я хочу жить иначе». У тебя есть заветная мечта, Санди?

«Любить и быть любимой», хотелось бы ответить. Но Мартину не стоило так говорить, поскольку это могло прозвучать навязчиво, вроде предложения с пистолетом у виска: поклянись в верности, иначе не получишь ничего.

– Не думаю, чтобы моя мечта отличается от желаний каждого нормального человека, – произнесла Санди. – Быть может, я из тех, кто поздно обретает истинное счастье, не желая размениваться на преходящее.

– Я знаю людей, нашедших именно такое счастье лишь на склоне жизни. Вот послушай.

Мартин стал рассказывать об одном из своих знакомых, и Санди вдруг поняла, что он первый из мужчин, кого ей действительно приятно слушать. Те, кого она знала, обычно болтали о деньгах и о машинах, спорте, телепередачах, о служебных повышениях и неладах с начальством.

Все это никак не затрагивало Санди, и она выслушивала их больше из вежливости. С Мартином все обстояло иначе. Круг его интересов был настолько широк, что ей никогда бы не наскучил такой человек. Весь вопрос в том, не наскучит ли ему она.

Придя в больницу, Мартин остался подождать в холле, пока Санди узнает у мисс Дэйвид, готова ли та принять посетителя.

– Конечно, веди его сюда, – был ответ.

– Я купила вам пару ночнушек и халат. Может, наденете его?

– Уверена, что молодому Агуэро наплевать, во что я одета. Но я тронута твоей заботой. Ну, так иди же за ним.

Когда Мартин вошел в палату, Санди представила его Джейн и молча наблюдала за тем, как он обошел кровать, чтобы поцеловать руку дамы. Интересно, будет ли тетушка очарована им или воспримет его в штыки? Судя по ее книгам, она презирала мужчин. Но к молодому человеку на старой фотографии она явно относилась иначе, в противном случае не хранила бы ее.

Санди вздохнула с облегчением, поняв, что тетушка и Мартин понравились друг другу. Оказалось, что Джейн одной из первых женщин отправилась в одиночку пешком по Европе. Конечно, в те времена такое предприятие было намного безопаснее, чем сейчас. Побывала она и на Таити, и на островах Теркс, малоизвестной английской колонии.

Когда больной принесли ужин, Мартин взглянул на него и заявил:

– Не слишком аппетитно. Здесь за углом есть один ресторанчик, где я собирался поужинать с Санди. Вот и принесу сюда ужин на троих.

Он вышел, и Джейн заговорила:

– В былые времена я бы взвилась от его безапелляционного тона. Теперь я смотрю на все иначе. Дело в том, что я выросла в семье, где отец считал мужчин высшими существами, а женщин всего лишь рабынями. Я дожила до сорока пяти лет, пока смогла спокойно воспринимать так называемый сильный пол.

Санди хотелось спросить о молодом человеке на фотографиях, но посчитала, что сейчас совсем неподходящий момент. Вместо этого поинтересовалась, почему тетя уехала на Менорку.

– Потому что двадцать восемь лет назад здесь была довольно дешевая жизнь. Вторая причина – местные красоты, климат и изоляция. У испанцев благоприятное законодательство для пенсионеров и здесь им живется неплохо. Но все дорожает, сбережения уже истаяли, и я не представляю, на что мне существовать, если я проживу еще лет десять. – Она задумчиво посмотрела на Санди. – Как быстро проходит жизнь. Пользуйся сполна своей молодостью и красотой, они не вечны.

Как будто читая мысли племянницы, Джейн продолжала:

– Ты не считаешь себя красивой, не так ли? И я таковой тебя не нашла, когда ты впервые навестила меня. Но теперь вижу, что ты по-своему прекрасна. Я вижу тебя Боудикой, которая подняла восстание против римлян. Ты напоминаешь мне эту воительницу… только прячешь свой темперамент, – с легким укором заметила Джейн. – Я подозреваю, что так же, как мой отец ни во что не ставил нас с матерью, и тебя постоянно принижают родители и сестры.

– Я бы так не сказала, – неуверенно возразила Санди. – Хотя мне надоело быть паршивой овцой в блестящем семействе.

Джейн засмеялась привычным лающим смехом.

– Может, твои сестры и умны, но, судя по редким письмам твоего отца, они никак не могут устроить свою личную жизнь, как и я в свое время. Я даже очень сомневаюсь, что твои родители счастливы вдвоем. Их чрезвычайная активность на общественном поприще позволяет мне утверждать, что им нечего сказать друг другу наедине.

– Вы уверены? Надеюсь, что это не так… – Санди стало даже обидно за родителей, хотя в глубине души она сознавала правоту тетушки.

– У тебя есть молодой человек? – неожиданно спросила Джейн.

– Н-нет.

– Это хорошо.

– Что вы имеете в виду?

– Наличие постоянного поклонника все бы осложнило. А так ты можешь свободно наслаждаться любовью с Мартином. Это чувство приносит одно из величайших наслаждений в жизни, если не единственное.

– С Мартином, говорите вы… – задумчиво произнесла Санди, – но ведь любовь к человеку, который никогда тебя не полюбит, – это трагедия.

– Почему ты о нем так думаешь? Мне кажется, что он очень увлечен тобой.

– Любовная интрижка – совсем не то же самое, что любовь.

– От одного к другому один шаг. Да и Мартин уже в том возрасте, когда многочисленные похождения начинают терять остроту и все больше привлекает постоянство. Я подозреваю, он не прочь завести наследника.

Санди собралась было заявить, что не хочет выходить замуж лишь из практических соображений, что необходима взаимная любовь, но в это время в коридоре послышались шаги и в палату, постучав, вошел Мартин.

Ужин, который он принес, был просто деликатесным. И хотя на подносе с больничной едой был бокал с вином, он не мог бы сотворить таких чудес с Джейн, как три бокала.

Вероятно, наряду с изысканными яствами свою роль сыграла и компания, которой старушке так и не хватало в последнее время. Из немногословной сдержанной особы, представшей перед Санди во время первого визита, Джейн превратилась в общительную и веселую женщину. На прощание она игривым тоном пожелала обоим спокойной ночи.

– Домой ехать еще рано. Давай прогуляемся по городку, – предложил Мартин. – Совершим paseo, как здесь называют вечерний променад.

Санди обрадовала возможность окунуться в уличную жизнь испанцев, хотя она и была несколько озадачена: ей казалось, что после ужина Агуэро повезет ее в Сан-Плачидо, чтобы продолжить занятие, прерванное днем.

Но он не спешил. Они прошлись по бульвару, потом по торговой улочке, заглядывали в витрины магазинов. Пару раз останавливались, чтобы Мартин поприветствовал знакомых. Но он старался не вести длинных бесед, непонятных Санди, поскольку эти люди не говорили по-английски. Наконец они расположились в кафе за чашкой кофе, неторопливо беседуя или просто разглядывая прохожих.

На обратном пути домой она напряженно размышляла над советом Джейн пользоваться молодостью и красотой. Но действительно ли она, Санди, красива? Похожа ли на воинственную королеву? Эти мысли будоражили ее. А в том, что ей не хватает темперамента и способности совершать экстравагантные поступки, тетушка, конечно, права.

Мартин молчал, возможно, обдумывая свою книгу, а Санди смотрела в окно машины на залитые светом луны окрестности. Несмотря на то, что это было за тысячи миль от знакомых бирмингемских улиц, они показались ей чем-то близкими.

Она вдруг вспомнила газетную статью, которую в свое время вырезала и спрятала в специальную папку. Публикация называлась «Мнения служителей церкви о понятии греха расходятся».

Авторы взяли интервью у двух семейных пар, одна из которых вступила в интимную связь до бракосочетания, а другая воздерживалась в течение восьми месяцев. Причем в последней паре были не какие-то закоснелые консерваторы, а вполне современные молодые люди. Муж – выпускник Йела, бизнесмен, тридцати одного года, жена – симпатичная особа, на семь лет младше своего избранника. В их позиции Санди нашла подтверждение своим взглядам, что не следует вступать в близкие отношения до брака. Но теперь она не была в этом столь категорична.

Ей не верилось, что, решив жениться, Агуэро остановит свой выбор на ней. Ситуация выглядела так – либо доверься ему, либо никогда не будешь лежать в его объятиях, не познаешь счастья, которое приоткрылось ей сегодня днем.

Не прерывая молчания, они въехали в ворота имения, и Мартин вышел из машины, чтобы запереть их. Фонари ярко светили, но их свет не достигал дома, темный силуэт которого вырисовывался на фоне неба.

Санди уже знала, что прекрасный вид Сан-Плачидо навсегда останется в ее памяти: пальмы, неясные очертания гор, необычные постройки разных времен и поколений, кусты олеандра, чьи белые цветы серебрились в свете луны.

– Завтра, если хочешь, я попрошу знакомого архитектора осмотреть дом Джейн, – прервал молчание Мартин, садясь за руль. – Но может быть, тебе лучше сначала переговорить с твоим отцом? Почему бы не позвонить ему прямо с утра? Не стесняйся пользоваться моим телефоном.

– Спасибо… и еще раз благодарю тебя за ужин. Он доставил удовольствие и Джейн, и мне.

– Она интересный человек… совсем не такая, как до сих пор представляли ее газеты в образе воинствующей феминистки. Мне старушка очень понравилась. – Когда подъехали к парадному входу, он добавил: – Сегодня я опять собираюсь работать допоздна, так что мы можем не увидеться во время завтрака. Пожалуйста, звони отцу в любое время.

Через несколько минут, войдя в дом и включив внизу свет, Мартин сдержанно раскланялся и ушел к себе наверх.

Ранним утром Санди проснулась от холода: на улице поднялся ветер. Она поднялась, чтобы затворить окно и накрыться пледом, который был сложен на банкетке.

Перед тем как снова лечь в постель, она осторожно выглянула в коридор. Свет из-под двери Мартина не пробивался.

Вчера Санди минут на десять задержалась внизу, чтобы выбрать себе что-нибудь почитать, поскольку знала, что сразу не уснет. Когда она проходила мимо его комнаты, тот, судя по стуку пишущей машинки, трудился.

Теперь кругом была темнота и тишина. Наверное, Мартин недавно закончил работу, выключил свет и лег спать. А ведь она готова была провести эту ночь в одной с ним постели.

Санди взглянула на часы. Скоро начнет светать. Промаявшись часа два без сна, она позвонила отцу, затем пошла в бассейн поплавать. Ветер, который дул ночью, успокоился. По бледно-голубому небу плыли редкие пушистые облака. День обещал быть таким же ясным и жарким, как и все предыдущие.

Во время завтрака Санди раздумывала, не стоит ли позвонить Беатрис. Но это было не совсем удобно, поскольку Мартин мог услышать их разговор, спустившись вниз или случайно взяв трубку параллельного телефона у себя в комнате. Тем не менее, решив остаться на Менорке до выписки Джейн, она должна разузнать, что кроется за обвинениями Беатрис.

Позавтракав в одиночестве, Санди поехала навестить Джейн и переговорить с ее лечащим врачом.

Возвратилась она к ланчу. Агуэро отдыхал на террасе, сидя под сенью винограда в старомодном кресле-качалке. На коленях у хозяина клубочком свернулся Хуанито. Рядом, в тени большого горшка с пеларгонией, примостилась Стар.

Мартин поднялся с кресла, вызвав недовольное урчание кота, и поприветствовал Санди.

– Хуанито, кажется, смирился с присутствием Стар. Вряд ли они станут закадычными друзьями, но, по крайней мере, не будут ссориться. Как Джейн?

– Довольно бодра. Она уже стала подумывать о работе над новым опусом. Один американец, выписываясь из больницы, оставил Джейн экземпляр новой книги Бетти Фридан «Источник мудрости». Много лет назад «эта суфражистка», как называет ее тетя, написала «Женскую мистику», став вдохновительницей ранних творений Джейн. Теперь, кажется, старушка снова решила взяться за перо.

– Прекрасно… это как раз то, что ей сейчас требуется. Ничто так не отвлекает от проблем, как работа над книгой. Творческий труд. Он позволит Джейн забыть о своей физической беспомощности, – заметил Мартин, хотя его самого работа над книгой совсем не отвлекала. Он постоянно думал о Санди.

Видно, дело в монашеском образе жизни, который он вел в последнее время. Желание завлечь ее в постель было самым сильным со времен юности, когда любая встречная девчонка вынуждала его, как молодого бычка, «бить копытом от нетерпения».

Местный климат благотворно действовал на Санди. Она выглядела все привлекательнее, наливалась красотой, как персик на солнце. И в то же время, чем больше он узнавал ее, тем сильнее его одолевали угрызения совести. Ведь он хочет вынудить девушку отступить от своих убеждений…

– Я приняла решение, – объявила Санди, когда они сели за ланч.

– Поясни, – попросил Мартин.

– Я обязана остаться с Джейн до ее полного выздоровления, то есть до осени. А уж тогда обсудим с ней, как быть дальше.

– Прекрасно, ты просто молодец, это благородный поступок.

Она обрадовалась поддержке и продолжала:

– Я собираюсь съездить в Бирмингем. Мне необходимо поговорить с моей начальницей и оформить отпуск на три месяца. И еще я хотела бы захватить кое-что из вещей, которые мне здесь понадобятся, и поговорить с Полли.

– Кто она?

– Эта женщина служит у нас экономкой, но фактически она нам как родная. Ее взяли в качестве моей няни. Всякий раз, когда в доме происходят какие-нибудь неурядицы, она спасает ситуацию. После того как уволилась экономка, Полли взяла на себя все хозяйство и ведет его по сей день. Конечно, не без нашей помощи. Но возраст дает о себе знать, и она уже стала поговаривать о пенсии.

Мартин понимающе закивал.

– Может быть, когда Джейн встанет на ноги, пригласить эту женщину пожить с ней здесь? Где-то у моей матери лежит книга «Две старые дамы в Андалусии». Возможно, твоя тетя и Полли прекрасно подойдут друг другу как «две старые дамы на Менорке».

Санди удивленно раскрыла глаза:

– Надо же! Мне пришло в голову то же самое.

– Такой вариант может устроить каждую из них. Полли будет полезен здешний климат, а Джейн бы устроило, что та будет присматривать за домом и заботиться о питании. Однако не утомят ли они друг друга болтовней?

– Нет-нет… Полли немногословна, любит читать. Но у нее другие вкусы, чем у Джейн…

Ланч был устроен на веранде у бассейна. Филомена приготовила на мангале мясо на ребрышках, подала зеленый салат и другую закуску. Когда сели за стол, Санди сказала:

– У меня обратный билет с открытой датой. Если найдется место на ближайший рейс, я бы вылетела сегодня. Я верну машину твоим знакомым, а от них возьму такси до аэропорта.

– Не глупи, я отвезу тебя, – замахал руками Мартин.

– Пожалуйста, не беспокойся. Ты и так занят книгой. Я не хочу, чтобы ты тратил время на меня.

– Не спорь, я настаиваю. Нельзя без конца просиживать за столом, необходимо делать перерывы. Я с удовольствием проедусь с тобой.

Санди не любила мясо, приготовленное на углях, но сегодня оно ей очень понравилось.

Когда она сказала об этом Мартину, тот пояснил:

– Филомена маринует мясо по особому рецепту, который держит в секрете. Многие мои гости пытались его выведать, но она неумолима.

Мартин брал косточки с мясом и обкусывал их красивыми ровными зубами. Санди хотелось вечно сидеть рядом с ним, наблюдая, как он ест. Вдруг ее испугала мысль, что они расстанутся. Всего за несколько дней этот мужчина сделался для нее центром вселенной. Он стал ей необходим и физически, и духовно, как любовник и как друг. Хотелось заботиться о нем, если он заболеет, успокаивать, если обидят. Ведь даже у такого человека, как он – сильного, решительного, уверенного в себе, – должен быть кто-то, чтобы поддержать его, приласкать, сказать нежные слова.

Глаза ее неожиданно наполнились слезами, и Мартин их заметил.

– Санди… что такое?

Он тут же бросил в тарелку мясо, быстро вытер салфеткой руки и вскочил с озабоченным лицом.

Санди стало неловко – слезы так и лились по щекам, как у маленькой девочки. Взяв себя в руки, она сглотнула и хрипло проговорила:

– Ничего страшного… чуть не подавилась… все прошло.

– Выпей воды. – Он протянул ей стакан.

Санди немного отпила, почувствовав облегчение.

– Попало не в то горло, – стала оправдываться она.

– Я так и понял. Слава Богу, ничего не случилось. – Мартин сочувственно потрепал ее по плечу и сел на место.

Когда выпили кофе, он позвонил в авиакассу справиться о рейсе на Бирмингем.

– Будем надеяться, что самолет вылетит вовремя, – сказал Мартин, когда они подъезжали к аэропорту по шоссе, обсаженному олеандрами. – Когда летаешь чартером, приходится иногда часами просиживать в зале ожидания. Это, надо сказать, не самое большое удовольствие в мире.

– Сама не раз проводила долгие часы в аэропортах, – поддержала разговор Санди. Она вспомнила измученных мамаш с маленькими детьми. Они-то зачем выбирают такие рейсы? – Мне думается, люди привыкли «жить, как все». В них укоренилось стадное чувство.

Мартин искоса взглянул на нее:

– Но ты идешь своим путем.

Это замечание прозвучало как вызов. Было ясно, что он имеет в виду.

– Я стараюсь, – усмехнулась Санди, – но, как видишь, не всегда получается.

– Ладно, не сердись. Я могу в чем-то с тобой не соглашаться, но приветствую независимость твоего мышления. Слишком много людей, похожих друг на друга как бараны.

Мартин припарковал машину и понес вещи – сумку и рюкзачок – к секции регистрации.

Когда все формальности были закончены, они отошли от стойки. Санди сунула посадочный талон и билет в нагрудный карман блузки, а паспорт – в сумку. Ее рюкзачок все еще оставался на плече Мартина.

– Мне хотелось подобрать для тебя подходящие слова благодарности, но ничего не приходит в голову, – смущенно сказала Санди и вдруг порывисто обняла Мартина, прижавшись щекой к его груди. – Пожалуйста, воспринимай мой порыв как признательность за все, что ты для меня сделал.

Он тоже обнял ее. Когда она уже собиралась отойти от него, Мартин приподнял ее подбородок, вглядываясь в глаза. В следующее мгновение, не обращая внимания на снующих рядом людей, они поцеловались.

Санди еще пребывала в оцепенении, когда Мартин отстранил ее, повернул к себе спиной и надел ей на плечи рюкзачок, будто маленькой школьнице. Потом встал перед ней, пожал руку и поцеловал на испанский манер в обе щеки.

– До свидания, до встречи, Санди. Береги себя.

Возвращаясь в Сан-Плачидо, Агуэро почувствовал облегчение – теперь-то он сможет полностью погрузиться в работу. И все же ему было жаль расставаться с этой девушкой. Он знавал многих, но такую, как Санди, встретил впервые. В ней необычным образом переплелись скромность и практичность, застенчивость и упорство.

Прощаясь, она обняла его, как школьница обнимает горячо любимого старшего брата. Но когда они поцеловались, ее губы мягко раскрылись, словно у опытной соблазнительницы.

Рядом с ней он с легкостью позабыл свои жизненные правила, которые выработал еще во времена ранней молодости. Самое важное из них – не увлекаться одной женщиной.

Время в полете прошло незаметно. Когда Санди вышла в зал, где толпились встречающие, она, к своему удивлению, увидела отца.

– Папа! Что ты здесь делаешь? Что-то произошло? Неужели Полли?..

– Все в порядке, дорогая. – Майкл Лангмюр поцеловал дочь.

– Откуда ты узнал, что я прилетаю? – спросила она.

– Нам позвонил твой приятель. Он не назвался и предупредил, что ты прилетишь слишком поздно, чтобы ехать одной до вокзала. Наверное, опасается всякой шпаны, которая может пристать в поезде. Он в возрасте? По его голосу этого не скажешь.

– Нет, молод, но считает меня еще зеленой. Извини, что он заставил тебя тащиться сюда. Ты ведь устал за день.

– Пустяки, не беспокойся, – ответил отец. – Сейчас сядем в машину, и ты подробно расскажешь мне о Джейн.

На пути к стоянке, где Лангмюр оставил свой роскошный BMW, Санди раздумывала о том, почему Мартин не назвался. И вдруг вспомнила предупреждение сестры о том, чтобы Санди не произносила его имя.

Наверняка Агуэро известно, что его не приемлют в семье Лангмюров. Но в чем причина? Что он такого натворил?