Текст книги "Неделовые отношения (СИ)"
Автор книги: Гузель Магдеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 9
Мой брат был настоящим красавцем.
Рост выше среднего, не очень широк в плечах, но с удивительно яркой внешностью. Черные волосы, намного гуще, чем достались мне, смуглая кожа и голубые, выразительные глаза.
Ими он сводил с ума не только своих ровесниц, но и женщин постарше. Вообще, Мишке, на удивление, прощали все, стоило ему только улыбнуться и взять за руку собеседницу – на противоположный пол это действовало безотказно.
Я своего брата тоже любила, втайне гордясь, что он такой. Не просто красивый, но умный, а еще добрый. Миша первый переехал жить к бабушке, потом туда перебралась и я, и в какой-то момент моя семья словно состояла только из этих двух людей, а большего мне и не хотелось. Мама оставалась где-то за рамками моего внимания.
Я не помню, когда впервые обратила внимание на его азартность. Он и в детстве всегда стремился победить – в спорте, в играх, в любых соревнованиях, и очень остро переживал поражение. А потом снова брал реванш и заново бросался с головой в игру. Казалось, в этот момент он расцветает: глаза становились ещё ярче, взгляд с безуминкой, горячие пламенные речи. За ним хотелось идти. И когда Миша выигрывал, то праздник накрывал всех – брат щедро делился не только и не столько материальными благами, сколько своими эмоциями, неподдельным счастьем, в котором хотелось греться. Я до сих пор помню ощущение эйфории, когда он заваливался домой, хватал меня, целуя в лоб, и кричал:
– Живём, Машка! Живём! Все по-настоящему!
А я глупо улыбалась и хлопала в ладоши, и не важно, сколько мне было лет на тот момент.
По Мише страдали девушки, и я, пока ещё не испытав первых серьезных чувств, любила разглагольствовать о временах и нравах, наблюдая, как очередная брошенка ревёт на лавке напротив нашего дома.
– Ты же сестра Миши? – один из самых распространенных вопросов, который задавали мне незнакомые девчонки. Они пытались подружиться, просили передать записки, организовать тайком свидание с Михаилом, а я только удивлялась: как они не понимают?
Братец на такое не купится!
Едва ему стукнуло восемнадцать, как Миша съехал от нас, и я сама рыдала три дня, а бабушка хваталась за сердце. С его уходом дом точно осиротел, и без этой ослепительной улыбки все казалось неживым.
Он навещал нас несколько раз в неделю, забирал меня из школы, звал в гости. Его съёмная квартира, в которой Миша жил вместе со своим другом, находилась в другом конце города. Добираться сюда бабушке было тяжело, да и мне не всегда удавалось выделить время , но мы стали отдаляться друг от друга.
А ещё я поняла, что у брата появились от меня тайны. Они и раньше были, не всем мы делились друг с другом – я, например, так и не смогла признаться ему, что курила с одноклассницами за гаражами. Но его секреты казались куда страшнее моих.
Мишка менялся.
Становился молчаливее, меньше улыбался, а в его компании завелись странные приятели. Иногда в квартире брата витал сладковатый запах дури, а под столом копились пустые бутылки от виски.
– Что происходит, Миш?
Я пыталась вывести его на разговор, но он улыбался мне, как раньше, брал за ладонь отработанным жестом и уверял:
– Все хорошо, Машка. Чего глаза на мокром месте?
А мне хотелось плакать, вот только объяснить причины даже самой себе было весьма проблематично.
Полгода я верила в его обещания. Наши встречи становились все реже, он объяснял это тем, что устроился на работу, и не успевает ничего. Несколько раз он появлялся у бабушки, но всегда выбирая так неудачно время, что меня не оказалось дома.
– Ба, Мишка опять не дождался? – едва переходя порог, я ощущала знакомый запах его духов, и с досадой швыряла рюкзак в сторону.
– Забегал, – не особо распространяясь, отвечала она. И не говорила, что приходил он занять в долг, а потом благополучно забывал его отдать.
Меня Мишка поначалу стеснялся, но продлилось это недолго. Игромания – сильная зависимость, и его увлечение пришлось на пору расцвета автоматов в нашем городе. Брат почти не выигрывал, точно не зная, как настраивалась компьютерная программа, но любая мелочь, заработанная в игровом салоне, заставляла его все сильнее рваться туда.
Мы встретились с ним случайно: я как раз возвращалась после учебы, переходила дорогу в сторону своей остановки, а он как раз выходил из салона. Яркая неоновая надпись с цифрами мигала у него над головой, неприлично яркая в серый октябрьский день.
Миша остановился возле дверей, распаковывая пачку сигарет, задрал голову к небу и закурил.
Я сначала хотела окликнуть его, собираясь перебежать дорогу на красный, но что-то меня остановило. Так и топталась по эту сторону, пытаясь вычислить, каким ветром его занесло в автоматы.
– Твою же мать, – вдруг проорал он, делая резкий выпад рукой, бросая под ноги так и недокуренную сигарету, – Шакур, я сегодня принесу бабки, давай ещё разок ? Отыграюсь!
Стоявший рядом с ним мужчина, с восточной внешностью, неторопливо выдыхал через нос дым:
– Миша, будут деньги, приходи.
Я скорее читала по губам его ответ, чем слышала, так и не шевельнувшись. Он играет? Мой брат?
В этот момент Миша повернулся в мою сторону, да так и замер, встретившись со мной взглядом.
Красивый, родной и такой чужой.
Тогда я не знала, что он способен стать предателем. Что всего через полгода его игромания чуть не доведет меня до самого страшного...
– Какого лешего ты сюда приехал?
Я даже не пыталась придать лицу нейтральное выражение, зло глядя на брата. За время с нашей последней встречи он оброс, но все ещё продолжал ухаживать за своей внешностью. Хотя, резиновые галоши, надетые на модные носки, смотрелись слегка нелепо вместе с его дорогими джинсами и фирменной футболкой.
А сзади топталась мама, в старом дурацком халате, прикрывая рот рукой, чтобы не было видно выпавшего зуба. Этот контраст убивал меня – Миша не изменился, я точно знала, что он всё ещё спускает свои деньги, чёртов игроман, и не только свои.
Вместо того, чтобы сделать ремонт у мамы, чтобы помочь ей, он присосался, точно паразит.
– Навестить маму, так же, как и ты. Что, даже не обнимемся?
Братец откровенно забавлялся, наблюдая за мной. Он знал, что я не расскажу маме, что стало причиной нашего последнего конфликта, когда я готова была разбить ему голову бутылкой, стоявшей на столе.
Знал и провоцировал, кружил, как лис, вокруг да около.
– Мам, он приехал занимать у тебя денег?
Она закрыла глаза, тяжело вздыхая. Уголки губ, как у Пьеро, и столько страдания на лице – каково ей осознавать, во что вырос собственный сын? Что дочь его ненавидит?
Я не хотела этого знать. Мало того, глядя на нашу чокнутую семью, мне куда спокойнее было одной. Без стремления выйти замуж, без желания завести детей.
Меня спасала работа, ставшая для меня всем.
– Нет, сестрёнка, я приехал помочь маме. Обещал починить крышу, навести порядок, подсобит в огороде. Не все же такие занятые, как ты.
Проигнорировав последнюю фразу, я процедила:
– От долгов прячешься?
И поняла, что попала в точку.
Лишь на мгновение что-то вспыхнуло в его взгляде, но мне хватило. Миша мастерски держал лицо, но скрывать эмоции от человека, который столько жил рядом, тяжело.
Вряд ли кто-то из нашей семьи так сильно любил брата, как я, боготворя его все собственное детство.
– Хватит тыкать меня в прошлые грехи. Я одумался и начал жизнь с чистого листа. Надеюсь, и у тебя хватит милосердия и ума простить мне то, что было, и начать все заново. Мне очень тебя не хватало, Маша.
Сказано все было с такой искренностью, что мама поверила, заморгала, пытаясь сдержать слезы. А я только кулаки сжимала от бессилия – его мне не переиграть.
– Ладно, раз ты в надёжных руках, я поеду домой.
– Даже чаю со мной не выпьешь? Роднее тебя у меня никого нет. Мы же с тобой из одного живота вылезли, да, мам?
Она кивнула – любимая мамина фраза, которой в детстве решались многие наши споры.
– Маша, прекращай ершиться. Идём на кухню, – решительным тоном заявила мать и повернулась спиной.
Мы остались одни в комнате с Мишей. Он больше не улыбался, смотрел из-под бровей, только желваки двигались туда-сюда, демонстрируя напряжение.
– Мне жаль, что тогда так вышло, – выдавил брат, убедившись, что кроме меня его никто не услышит.
Я вскинулась, ощущая , как больно ранят эти слова:
– Жаль? Тебе жаль? Да ты бесчувственная скотина, по твоей воле меня тогда чуть не изнасиловали!
Я кричала шепотом, боясь сорваться на полную громкость. Мама не должна этого знать, вообще никто не должен.
Когда долг брата достиг астрономических сумм, он пустился в бега, не заботясь предупредить свою семью. В тот момент, кажется, его зависимость достигла пика, и в голове не оставалось ни одной здравой мысли. Его искали, но Миша залёг на дно, поэтому вышли на нас. Я не помню, где в тот момент была бабушка, но когда я возвращалась домой с учебы, меня подкараулили два урода. Дождались, пока я открою дверной замок, и затолкали внутрь квартиры.
– Только пикни, башку снесу. Где Михон?
Чужая грубая ладонь закрывала мне рот, я таращилась, пытаясь не задохнуться от запаха немытых ладоней, перекрывающих кислород. Никогда раньше мне не было так страшно, как в тот момент. Второй парень схватил меня за волосы и встряхнул, заставляя вскрикнуть – казалось, из глаз от боли посыпались искры, но это их мало волновало:
– Твой брат торчит нам два ляма. Не сможет рассчитаться сам, пустим тебя по кругу, усекла?
Я не верила, что это может быть правдой, но заглядывая в равнодушные лица мужчин, стоявших рядом со мной, понимала, что их угрозы – совсем не пустой звук.
– Я не знаю, где он, – собственный голос казался похожим на писк, – пожалуйста, не трогайте!
Я не знала, что хуже: вырываться и орать или жалобно просить о свободе? Какой из двух вариантов поможет избежать обещанной участи?
Они и насиловали бы меня с тем же тупым выражением, застывшем, как маска. Я понимала, что скорее всего, мне не избежать расплаты за дела брата, и страх набатом разливался в голове, не давая соображать.
Один из них словно почуял мой страх, – руки спозли ниже, грубо исследуя мое тело, задержавшись на груди и больно сжимая ее через белье. Я подавила вскрик, дергаясь назад и молясь на чудо.
И оно меня действительно спасло: одному из них позвонили на телефон, и это отвлекло мужчину от мыслей об изнасиловании. Коротко ответив, он с сожалением оглядел меня сверху донизу:
– Мы ещё не прощаемся, малявка. Дони, идем.
Когда за ними закрылась дверь, я по стене скатилась вниз, не понимая, насколько мне повезло, а самое главное, как избежать их повторного визита. Кое-как вытащив сотовый из кармана, я набрала номер брата, но он был недоступен.
Кусок в горло не лез. Я сидела, сложив руки и глядя перед собой, а вот у брата аппетит был отменный.
– Мам, очень вкусно, спасибо! – не переставал он нахваливать сначала борщ, потом котлеты, одинаково быстро запихивая все в себя.
И в этот момент мама смотрела на него таким тёплым, довольным взглядом, словно Мишке пять, только по голове потрепать осталось за то, что оставил тарелку чистой.
– Маша, ты есть будешь или нет?
Ну вот, теперь и мне лет пять. Хочется сказать, что я сыта по горло, но маму жалко. Больно за нее.
– Только салат.
Тарелка опустилась передо мной чуть сильнее, чем стоило бы.
Зря я приехала сюда.
– Мам, если Миша был все это время с тобой, зачем ты мне звонила и просила приехать?
– Я… мне плохо стало, а никого рядом нет.
– Я уезжал, – мягко перебил маму брат. – До меня она дозвониться не смогла, поэтому пришлось дергать тебя.
Мама только кивнула. Сама она по-прежнему не ела, теперь уже суетясь перед сыном, который принимал ухаживания с искренней благодарностью. Наверное, это так и было, но только пока он снова не доберется до своих игр. Что там теперь? Онлайн-покер?
Мама вышла во двор, оставляя нас снова вдвоем, и теперь можно было не следить за своим лицом. Миша расслабленно откинулся назад, доставая сигарету и сыто жмурясь
– Ты мог хотя бы на улицу выйти?
– Она же не против, – пожал он плечами, выпуская дым в потолок.
Я поднялась, с грохотом отодвигая стул, нашла свою сумку и стала собирать вещи, не планируя задерживаться здесь больше ни на минуту.
– Я с тобой в город.
– Нет.
– Маша…
– Нет! – я повысила голос, почти срываясь на крик, – ты не сядешь в мою машину, понятно?
– Ты хочешь, чтобы я остался с мамой? – в голосе такая лёгкая угроза, что передёрнуло. Да как он смеет шантажировать меня нашей же мамой? – Давай быстрей, сестрёнка, пока она не зашла.
– Клянусь, однажды я удушу тебя, Миша, – прошипела я, поняв, что спорить бесполезно. Брат победоносно задрал подбородок:
– Не давай обещаний, которых не в в силах сдержать.
– Если через три минуты ты не будешь стоять возле автомобиля, я уеду без тебя. Это я сделаю, поверь.
Все внутри пылало от злости. Я вышла на улицу, завела двигатель, включила кондиционер и приоткрыла окна, выгоняя из салона горячий воздух.
– Маша? – мама подошла тихонько, со спины и остановилась рядом, – так быстро уезжаешь? Из-за него, да?
Я только кивнула, боясь, что если начну говорить, расплачусь или, того хуже, сдам Мишку со всеми потрохами.
– Вы уж помиритесь, дочка. У тебя же ближе него никого не останется. Какой бы он беспутный не был, Мишка же неплохой. Зла никому не желает, мухи даже не обидит. Игры его эти, – она вздохнула, едва сдерживая всхлип, – он бросить все обещал. Только помощь ему нужна.
Вот же брат! Присел маме на уши, денег занимает и при этом умудряется казаться жертвой обстоятельств.
– Мам, он здоровый, взрослый мужик. Пусть сам зарабатывает, сам справляется! Хватит возиться с ним, как с полоумным!
– Маша, вот будут у тебя дети, ты сама все поймёшь.
Вот поэтому я и не хочу детей. И семью.
Наш разговор прервал появившийся со спортивной сумкой брат:
– Ну что, я готов! Стартуем?
Но уехать сразу не получилось, мама собирала нам в дорогу сумки с продуктами. Я пыталась остановить ее, но поняла, что бестолку.
– Не ругайтесь только, – попросила она, помахав на прощание рукой.
Я включила погромче музыку, избегая тем самым любых разговоров, выехала на трассу и надавила на газ. Пять часов, всего пять часов, и я снова избавлюсь от брата на долгое время. Не все родственные связи требуют того, чтобы за них держались.
– Как представляю, что ехать с тобой ещё несколько часов, глядя на твою кислую физиономию, так самому тоскливо становится, – минут через тридцать Миша не выдержал и заговорил первым. – Ты заметила, как сдала мама?
– Да.
– И дома срач у нее тот ещё… Раньше гораздо чище было.
– Возможно, если бы ты не таскал деньги, которые я ей передаю, мама смогла бы заняться домом.
– Не об этом же речь, – поморщился брат, игнорируя мои слова, – может, ее врачу показать?
– Неужели тебя это беспокоит? – не скрывая сарказма, поинтересовалась я. – Хватит изображать хорошего сына, мы уже уехали с твоей театральной сцены.
– Иногда ты становишься такой невыносимой, – Миша по старой привычке, сохранившейся ещё со школьных лет, чуть дёрнул головой, откидывая длинную челку на бок. Такой хорошо знакомый жест – того Миши, который был ещё моим близким человеком.
– Я могу высадить тебя прямо сейчас, – не осталась я в долгу.
– Мне до конечной с тобой.
– Не поняла, – чувствуя подвох, переспросила я.
– Если ты не забыла, то половина твоей квартиры – моя. И я собираюсь вернуться на свои законные квадратные метры. Сюрприз.
Я ударила по тормозам, заставляя машину резко остановиться, благо на трассе рядом никого не было. Миша не пристёгивался,и я очень надеялась, что после этой выходки он разобьёт свою смазливую рожу об приборную панель.
Брат протяжно взвыл, закрывая лицо руками, только глаза возмущенно сверкали, глядя на меня:
– Нет, ты точно сдурела! – зарычал он, – кто тебе руль доверил, идиотка?
– Ты не будешь жить со мной, – заорала я в ответ, – ты не появлялся в этой квартире три года, не платил за нее квартплату, ты спустил мамины деньги, ты бабушку довел до могилы своими выходками! Я тебя ненавижу, ненавижу, урод ты!
Слова лились из меня потоком, я била Мишу в плечо кулаком, но мужчина даже не сопротивлялся.
Брат прекрасно понимал, что во всем этом виноват только он.
Глава 10
Остаток пути прошел в тяжёлом молчании. Я взяла себя в руки, хотя желание вышвырнуть брата из машины, не утихало.
Все, чего я хотела, – как можно быстрее добраться до дома, запереться на все замки и представить, что этих выходных не было.
Если Миша всерьез соберётся поселиться со мной…
Фактически, это и его квартира тоже, и я не знаю, есть ли официальный способ не пускать брата к себе. Это было не просто место, где я жила, куда приходила ночевать. Это был мой дом. Где хорошо, где спокойно, где все вещи лежат на своих местах. Где нет места чужим, закрытое, безопасное пространство.
Да, я хотела переехать в новую квартиру, без старой мебели, сделать ремонт по своему вкусу, но и здесь было не так плохо. Особенно до появления Миши.
Едва въехав в город, я притормозила возле ближайшей автобусной остановки.
– Конечная, дальше состав не едет, – глядя прямо перед собой, произнесла я.
– Мы разве не домой? – насмешка сквозила в Мишином голосе, но я даже головой не повела. Уже сорвалась один раз, хватит.
– Понятия не имею, где твой дом. Проваливай.
Раздался щелчок ремня безопасности, следом хлопок двери. Дышать стало легче.
Брат вышел на остановку, перекидывая сумку через плечо, достал сигареты из кармана и закурил, прикрывая огонек зажигалки от ветра ладонью. Темные волосы, спадающие густой челкой, совсем закрыли от меня его лицо.
Я смотрела на него в зеркало заднего вида, пока не пришлось свернуть за поворот.
Мы поубиваем друг друга, если ничего не изменится.
Я набрала номер Лены, поставив на громкую связь:
– Привет! У тебя есть знакомые риелторы?
– Вроде есть. Решила продать свою халупу?
– Ничего я не решила. Брат объявился. Хочет жить со мной.
Лена молчала, переваривая услышанное, а потом выдала:
– Фигово. Но если ты разменяешь квартиру, то где будешь жить? Если делить пополам, то только гостинка или комната в общежитии.
– Возьму ипотеку, как и планировала.
А значит, мне нужна зарплата больше. И должность начальника, которую я так ждала. И снова все вернулось на тоже место, замкнувшись на Коле.
Черт.
Ну почему он не пришел простым дизайнером к нам в отдел? Или заказчиком, или другом Иваныча, да хоть кем! Чтобы я могла спокойно с ним флиртовать, не чувствуя себя при этом двуличной гадиной, которой, с одной стороны, Пудовиков нравился как мужчина,а с другой – мешал, как конкурент. Более успешный, причем.
Не подставлять же его, в самом деле? Даже в самой отчаянной ситуации я не была способна на такое.
Не с ним.
Припарковав машина возле дома, я поняла, что сил нет не то, что наверх подняться, пошевелиться даже. Сложив руки на руле, я упёрлась в них лбом, пытаясь понять: в какой момент все стало так тяжело? В прошлый понедельник или задолго до этого, когда я впервые узнала, что Миша – игроман?
Не помню, сколько я просидела так, но от депрессивных мыслей меня отвлёк звонок Коли.
Несколько мгновений я разглядывала экран, не решаясь нажать на зелёную кнопку.
Как все некстати, Коля, ты даже не представляешь.
– Привет, – постаравшись придать голосу бодрости, ответила я.
– Решил узнать, не сменила ли ты свежий деревенский воздух на городской смог.
– Только приехала, – против воли я улыбнулась. Слышать Пудовикова было приятно.
– Тогда давай поужинаем сегодня вечером вместе. Два часа тебе хватит, чтобы собраться?
– Неожиданно. Ты приглашаешь меня на свидание?
– Именно так.
Я уже собиралась отказаться, подбирая аргументы, почему не смогу пойти. Но в последний момент передумала, закрывая глаза и собираясь с духом.
Спокойный тон, которым со мной говорил Николай, словно передавался и мне. Может, это именно то, чего мне не хватает?
Одного вечера без мыслей о маме, брате, работе. Просто принять ухаживания – не от своего начальника, а от красивого мужика.
– Так да или нет?
– Да, – рассмеялась я.
– Тогда я скоро заеду за тобой.
Я не переставала улыбаться, заходя в подъезд, поднимаясь в лифте на свой этаж, открывая дверь.
А дома первым делом открыла шкаф и замерла перед ним, решая, во что лучше одеться.
Когда я была в последний раз на свидании? Не помню. После Ромы вообще ничего не хотелось.
Я не стала изменять традициям и достала несколько черных платьев, – цвет, из которого, в основном, состоял мой гардероб. Поочерёдно приложила к себе оба, и остановилось на коротком, коктейльном варианте. Грудь была почти полностью закрыта, зато ноги видно как следует.
Наспех приняв душ, я долго сушила волосы: густая длинная копна никак не желала укладываться, я кончилась на часы и нервно притопывала ногой.
Я успела. За пять минут до назначенного времени провела несколько раз кисточкой от туши по ресницам, подвела глаза и накрасила темно-красной помадой губы.
Волнение от предстоящего вечера отдавалась в глубине живота: ещё не порхали бабочки, но это давно забытое ощущение было дико приятным.
Ровно в восемь Коля позвонил на мобильник:
– Я внизу. Выходи.
Схватив сумку, я ещё раз повернулась перед зеркалом, схватила пиджак с короткими рукавами, скрывающий тату, и пошла вниз.
Ноги не слышались, точно я уже была навеселе, но когда я увидела Колю в белоснежной футболке и черных джинсах, то замерла в паре шагов напротив.
Он привалился к капоту своего БМВ и взирал на меня, едва опустив голову вниз. Я все никак не могла понять, что скрывается за его взглядом, пока он не произнес севшим голосом:
– Ты красивая, – и сделал шаг навстречу.
Через пару секунд его губы коснулись моих, в лёгком, зачаровывающим поцелуе, и я поняла, что сегодня мне напрочь снесет голову.
Нет, уже снесло. И не только мне.
Он целовался так, что хотелось еще больше, а мыслительные процессы напрочь отключились, оставляя только обостренные до предела чувства.
– Если мы сейчас не прекратим, то до ресторана точно не доберемся.
Я не сразу вникла в смысл сказанной им фразы, почувствовала только, как Коля, словно нехотя, отстранился первым. Открыла глаза, ощущая себя чуть пьяной и до безобразия счастливой.
Я рассмеялась, не в силах больше сдерживаться, и этот звук показался чужим. Его издавала другая женщина, беззаботная, свободная, влюбленная, – та, кем я сейчас неожиданно для себя стала.
– Твой голос тебя подводит, – губы все еще покалывало от поцелуя, а нежная кожа наверняка раскраснелась от его колючей щетины. Мужские руки по-прежнему покоились на моей талии, поглаживая пальцами изгибы тела под пиджаком. Тонкая ткань платья позволяла чувствовать жар его ладоней даже через одежду.
– Выдержка тоже на исходе.
Он стоял так близко, что в темных глазах я видела собственное отражение, а еще – обещание большего, гораздо большего, чем он говорил вслух. Пусть этот момент никогда не кончается, Господи, пожалуйста. Сейчас мне было так хорошо, что я мечтала наполниться всеми чувствами доверху, чтобы были силы вставать с утра и проживать каждый следующий день.
– И что ты будешь делать, когда она закончится?
– Провоцируешь?
Я закусила губу, мотая головой, хотя мы оба понимали: да, провоцирую. И перспектива оказаться сейчас вместе с ним в моей квартире не пугала, а казалась достаточно… притягательной.
– Поехали, Маша, пока ты меня до греха не довела.
Все-таки, выдержка у него оказалось получше моей. Коля открыл дверь со стороны пассажирского сидения, приглашая меня сесть. Я протиснулась совсем близко от него, нарочно задевая грудью его тело. Откуда во мне взялась эта игривость?
Громкий выдох мужчины я уловила скорее кожей, чем ушами, и этот звук отдавался вибрацией где-то в глубине, ближе к самому низу живота.
– Куда мы едем?
Я пристегнулась, переводя дыхание, но в тесной близости машины легче не становилось. Здесь запах мужского парфюма, кожи салона, мужчины был еще концентрирование и действовал на меня, как афродизиак. Творящееся безумие сложно было игнорировать, слишком редко я давала себе возможность расслабиться.
– Хочется увезти тебя к себе домой, но пока давай ужинать.
– Боишься, что не хватит сил? – я прикусила губу, не поворачиваясь к нему, ожидая реакции.
– Не можешь не язвить. Как съездила к маме?
– Бывало лучше.
По моему выражению лица и голосу Коля понял, что эту тему лучше не затрагивать. Я на пару секунд отвернулась к окну, пытаясь избавиться от мыслей о прошедших сутках.
Упрямый образ Миши мелькнул в одном из прохожих, прежде чем я окончательно выгнала мысли о родственниках из головы.
Не дам им испортить свидание.
Мы выехали в центр города, свернув на одну из тихих улиц возле новой набережной. В этом районе после глобального благоустройства я бывала редко, хотя наш офис находился в десяти минутах неспешной ходьбы.
Покружив в поисках парковки, Пудовиков остановился на освободившемся месте.
– Придется немного прогуляться, – предупредил он, протягивая мне руку, как тогда, на даче.
Его прикосновения заводили. Я сжала ладонь, стараясь не выдавать себя, но щеки все равно краснели.
Мы шли с ним за руку по узкой улице, вымощенной булыжниками, и каблуки то и дело соскальзывали, заставляя меня спотыкаться через шаг.
– Что-то я сегодня сама неуклюжесть, – пожаловалась я Коле, едва не упав в очередной раз.
– Это легко исправить, – он остановился и подхватил меня на руки под тихое вскрикивание:
– Эй, отпусти! Я ни на что не намекала, – возмутилась я, пытаясь одновременно выскользнуть из его объятий и прикрыть топорщившимся подолом зад, но ничего не выходило. Я простонала, стукнув ладонью по мужской груди, – наверняка, мое белье стало достоянием общественности.
Коля засмеялся и подкинул меня в воздухе, пытаясь одновременно ухватить ладонью за задницу. Я заверещала, представляя, как мы сейчас оба свалимся и моя голова шваркнется об ближайший булыжник, но Пудовикову удался его фокус.
– Так лучше?
Я уткнулась лицом ему в грудь:
– Отпусти, а?
Но вместо этого Колина рука чуть сильнее схватила меня за задницу, заставляя сердце бешенно колотиться в груди. Впрочем, его билось так же быстро, – он мог не отвечать, я слышала все сама.
– Ну вот и все, – Пудовиков остановился, пристраивая меня на деревянной ступеньке большой веранды. Кокосовые горшки, в которых буйно цвела фиолетовая петуния, украшали все вокруг.
Несколько человек наблюдали за нашим появлением с нескрываемым любопытством, и я поправила подол платья, готовая спустить его еще ниже.
– В следующий раз на свидание надену брюки, – шепнула Коле, но он покачал головой:
– Лучше без всего.
– Вы бронировали столик? – возле нас остановился парень в светлой рубашке с закатанными рукавами. Волосы его были собраны в пучок на голове, и выглядел он как хипстер, но мне это даже нравилось.
– Да, на двоих, на имя Николая.
Официант провел нас в дальний угол веранды, отгороженный от остального мира слоем тонкой, воздушной вуали. Отодвинув занавеску, я увидела два небольших дивана с россыпью мягких подушек. Стену напротив украшал вьющийся кустарник, где-то негромко шумел фонтан и играла тихая, приятная музыка.
– Отличное место, – покрутив головой, заявила я и мысленно добавила «для соблазнения». Словно прочитав мои мысли, мужчина сел рядом, протягивая руку мне за спину и выдохнул:
– Ну все, Маша, вот ты и попалась. Теперь не сбежишь.