Текст книги "Искатель следов"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА V. Рана

На рассвете дон Мигель Сарате, сидя на превосходной лошади, покинул Пасо и направился к асиенде, в которой он жил со своей семьей. Асиенда эта находилась всего в нескольких милях от форта Сан-Элесарио, в очаровательной местности и носила название асиенда де-ла-Нориа.

Усадьба, в которой жил дон Мигель Сарате, находилась в центре обширной дельты, образуемой реками Рио-дель-Норте и Рио-Сан-Педро, или Чертовой рекой.

Усадьба состояла из тех крепких и массивных построек, которые умели строить одни только испанцы, когда были полными и бесконтрольными хозяевами Мексики.

Асиенда образовывала большой параллелограмм, поддерживаемый на известных расстояниях огромными контрфорсами2525
  Контрфорс – вертикальная выступающая часть здания.


[Закрыть] из тесаных камней; подобно всем пограничным жилищам, похожим скорее на крепости, чем на дома, в ней наружу выходило всего несколько узких окон с железными решетками, похожими на бойницы.

Жилище это было обнесено толстой стеной, украшенной наверху особенного рода зубцами, называемыми альменами, что доказывало благородное происхождение владельца.

Внутри этой стены, но отдельно от главного дома, находились службы, состоявшие из конюшен, сараев, риг и помещений для пеонов2626
  Пеон – слуга.


[Закрыть].

В конце двора, в углу, над крышей асиенды, возвышалась в виде террасы высокая квадратная колокольня часовни.

В этой часовне служил монах по имени брат Амбросио.

В глубине долины, имевшей в длину более пятидесяти миль, виднелись целые леса цветущих кактусов, стволы которых достигали пяти и даже шести футов в диаметре.

У дона Мигеля состояло на службе довольно большое число пеонов, так как он занимался в больших размерах культурой сахарного тростника.

Все, кому приходилось заниматься культурой сахарного тростника, прекрасно знают, что его разводят черенками, которые горизонтально кладут в борозды на полу футовой глубине. Из каждого узла затем выходит стебель, достигающий до трех метров высоты, который и обрезают в конце года, чтобы добыть из него сахар.

Стояло одно из тех чудесных американских утр, когда природа точно справляет праздник.

Centzontle2727
  Американский соловей (индейск.).


[Закрыть] своим пением поддерживал установившуюся за ним репутацию; кардиналы с розовым горлом, голубые птицы и попугаи весело щебетали, порхая в зеленой листве; вдали на равнине стадами паслись легкие пугливые антилопы, а иногда на горизонте галопом проносились испуганные манады2828
  Манада – стадо, табун.


[Закрыть] диких лошадей, поднимавшие тучи пыли ударами своих копыт.

Несколько аллигаторов, валявшихся в речном иле, грели на солнце свою чешую, а в вышине над долиной величественно реяли большие орлы Сьерра-Мадре.

Дон Мигель быстро несся иноходью, любимым аллюром мексиканских мустангов, состоящим в том, чтобы заставлять лошадь поднимать передние ноги, в то время как задние почти не отделяются от земли.

Асиендадо употребил всего четыре часа на то, чтобы проехать расстояние от городка до своего дома, куда он приехал часов около девяти утра.

В дверях его встретила дочь, которой пеоны уже успели доложить о его возвращении и которая поспешила выйти к нему навстречу.

Дон Мигель пробыл в отсутствии около двух недель и поэтому он с величайшим удовольствием отдавался ласкам своей дочери.

Поцеловав ее несколько раз и все еще продолжая прижимать ее к своей груди, асиендадо в то же время внимательно рассматривал ее лицо.

– Что случилось с тобой, моя дорогая Клара? – с участием спросил ее отец. – Ты смотришь что-то печально… или ты, может быть, не рада меня видеть? – добавил он, улыбаясь.

– О! Вы не можете этого думать, отец мой, – отвечала девушка, – вы сами прекрасно знаете, как я рада вашему приезду.

– Спасибо, дитя мое; но в таком случае что же значит эта печаль, которую я читаю на твоем лице?

Девушка опустила глаза, но ничего не ответила.

Дон Мигель бросил пытливый взор вокруг себя.

– Где дон Пабло? – спросил он. – Почему он не пришел встретить меня, или, может быть, его нет в асиенде?

– Нет, отец, он здесь.

– Ну, так почему же он не вышел ко мне навстречу?

– Он не вышел потому… – начала, запинаясь, молодая девушка.

– Почему?

– Потому что он болен.

– Мой сын болен! – вскричал дон Мигель.

– Я не так сказала, – продолжала донна Клара.

– Да говори же, ради самого Неба!

– Пабло не вышел, отец, потому что он ранен.

– Ранен! – вскричал асиендадо и, оттолкнув дочь, быстро взбежал по ступенькам крыльца, прошел, не останавливаясь, через несколько зал и вошел в комнату своего сына.

Молодой человек, бледный и осунувшийся, лежал на постели.

Увидя отца, он улыбнулся и протянул ему руку.

Дон Мигель очень любил своего сына, единственного наследника его имени.

– Что это за рана, о которой мне сейчас говорила дочь? – с волнением спросил он сына.

– Это меньше, чем ничего, отец мой, – отвечал молодой человек, обменявшись взглядом с сестрой, входившей в эту минуту. – Клара тут совсем с ума сошла и только попусту напугала вас.

– Но ведь ты же ранен? – продолжал отец.

– Да, но, повторяю вам, это пустяки.

– Скажи же мне, наконец, где и как ты получил эту рану?

Молодой человек покраснел, но молчал.

– Я хочу это знать, – настойчиво повторил дон Мигель.

– Боже мой, отец, – отвечал дон Пабло недовольным тоном, – я не понимаю, чего вы так беспокоитесь; я не ребенок, за которого нужно дрожать из-за малейшей царапины… до сих пор вы никогда особенно не тревожились в таких случаях, хотя раны бывали и посерьезнее этой.

– Очень может быть, но ты мне сегодня так странно отвечаешь и так стараешься скрыть от меня, каким образом тебя ранили, что мне кажется, что тут дело гораздо серьезнее и ты умышленно стараешься скрыть правду.

– Вы ошибаетесь, отец, я вам это сейчас докажу.

– Я буду очень рад, если это так… Говори!.. Клара, дитя мое, пойди и прикажи подавать завтрак. Я буквально умираю с голоду.

Девушка вышла.

– Теперь мы с тобой одни, – продолжал дон Мигель, обращаясь к сыну. – Прежде всего скажи мне, куда ты ранен?

– О, Боже! У меня только слегка оцарапано плечо; если я и лежу, то только потому, что мне просто не хочется вставать, а вовсе не из-за раны.

– Гм! Кто же это таким образом оцарапал тебе плечо?

– Пуля.

– Пуля! Значит, ты дрался, несчастный! – вскричал дон Мигель, вздрогнув.

Молодой человек улыбнулся, пожал руку своему отцу и, наклонившись к нему сказал:

– Вот каким образом это случилось.

– Я тебя слушаю, – отвечал дон Мигель, делая над собой усилие, чтобы успокоиться.

– Через два дня после вашего отъезда, отец, – продолжал дон Пабло, – я, по обыкновению, отправился смотреть за работами по выделке сахара и резке тростника, как это вы мне поручили, как вдруг один охотник, которого вы часто видели в окрестностях асиенды, некий Андреc Гарот, остановил меня в ту самую минуту, когда, отдав какие-то приказания мажордому2929
  Мажордом – здесь – управляющий имением.


[Закрыть], я собирался уже уезжать. Поклонившись мне, негодяй лукаво улыбнулся и, понизив голос, чтобы его не слышали окружающие меня люди, сказал мне: «Не правда ли, дон Пабло, что вы от чистого сердца дали бы пол-унции тому, кто сообщил бы вам важное известие?» – Это зависит от того, что мне сообщат, – отвечал я, так как я давно знал этого человека и знал, что ему нельзя особенно доверять. – «Ба! Ваша Милость так богаты, – продолжал он вкрадчиво, – что такая небольшая сумма для вас даже меньше, чем ничего, тогда как мне она принесла бы много пользы».

– Несмотря на все свои недостатки, этот негодяй иногда оказывал нам небольшие услуги и притом, как он и говорил, полунции для меня, действительно пустяки… Я дал ему монету, которую он сейчас же опустил в свой карман, а затем, нагнувшись к моему уху, сказал: «Спасибо вам, дон Пабло, я не украду ваших денег; ваша лошадь отдохнула, она может пробежать большое расстояние: отправляйтесь в долину Бизонов, там вы узнаете кое-что такое, что вас заинтересует». Как я ни просил его говорить яснее, мне не удалось вытянуть из него больше ничего. Но прежде чем уйти от меня, он добавил: «Дон Пабло, у вас хорошее оружие, захватите и его с собой, кто знает, что может случиться» Не знаю почему, но сообщенное мне этим негодяем известие, наконец, сами его недомолвки возбудили мое любопытство, и я решил отправиться в долину Бизонов, чтобы найти ключ к этой загадке.

– Андреc Гарот негодяй, он поставил тебе ловушку, а ты в нее и попался, сын мой, – перебил его дон Мигель.

– Нет, отец, вы ошибаетесь: Андреc поступил со мной честно, и мне остается только благодарить его, хотя ему, может быть, и не следовало бы говорить со мной загадками.

Асиендадо с видом сомнения покачал головой.

– Продолжай, – сказал он.

– Я вернулся домой, захватил оружие, а затем, вскочив на Негро, моего верного скакуна, направился к долине Бизонов. Как вы знаете, отец, то место, которое мы так называем и которое нам принадлежит, состоит из громадного кедрового и кленового леса, занимающего около сорока миль в окружности, его во всю длину прорезывает Рио-Сан-Педро.

– Да, я это знаю и хочу в будущем году вырубить часть самых старых деревьев.

– Вам теперь нечего беспокоиться об этом, – ответил молодой человек, улыбаясь, – другой взял на себя этот труд вместо вас.

– Что это значит! – вскричал асиендадо. – Кто же осмелился это сделать?

– Бог мой! Один из скваттеров-еретиков, как они сами себя называют; негодяй нашел место подходящим для себя и преспокойно поселился там со своим выводком волчат – тремя великовозрастными негодяями, похожими на висельников, которые расхохотались мне в глаза, когда я заявил им, что лес этот принадлежит нам; затем они заявили мне, что они североамериканцы и боятся меня столько же, сколько и койотов и что земля принадлежит тому, кто первый занял ее; в заключение же они посоветовали мне убираться как можно скорей… Ну, что еще сказать тебе, отец?.. Я ведь недаром так на тебя похож… я вспыльчив и так же, как и ты, ненавижу этих пиратов янки3030
  Янки – распространенное название американцев.


[Закрыть], которые за последние несколько лет налетели на нашу страну, как туча москитов. Я видел перед собой срубленными самые лучшие деревья в нашем лесу и, конечно, не мог спокойно слушать дерзости этих негодяев, так что наша ссора кончилась тем, что они в меня выстрелили.

– Пресвятая Дева! – гневно вскричал дон Мигель. – Они мне дорого заплатят, клянусь тебе, за это оскорбление; я им жестоко отомщу.

– Зачем вы так выходите из себя, отец? – отвечал молодой человек, видимо, раздосадованный действием, произведенным его рассказом. – Убыток, который эти люди нам причинили, в сущности, весьма незначительный, и я всецело виню в этом самого себя.

– Напротив, ты был совершенно прав; я не хочу, чтобы эти северные воры производили здесь свои хищения; я сумею заставить их уважать мои права.

– Уверяю вас, что если вы позволите мне действовать, я, наверное, устрою это дело так, что вы останетесь довольны.

– Я запрещаю тебе делать какую бы то ни было попытку в этом направлении, теперь это уж мое дело… Что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты был в этом замешан… Дай мне слово, что ты исполнишь мое желание!..

– Раз вы этого требуете, отец, я, конечно, исполню ваше желание!..

– Отлично! Выздоравливай как можно скорей и будь уверен: янки дорого мне заплатят за пролитую ими кровь.

С этими словами дон Мигель ушел, а сын его опять лег, подавляя гнев.

ГЛАВА VI. Хакаль скваттеров

Дон Пабло не сказал своему отцу всей правды и не рассказал ему во всех подробностях о том, что с ним случилось.

Дон Пабло попал в настоящую ловушку.

На него неожиданно напали все три брата, которые, наверное, и убили бы его без милосердия, а затем свалили бы это на хищных зверей, если бы в ту минуту, когда один из них заносил кинжал над лежавшим на земле молодым человеком, Провидение не послало ему помощь в лице прелестной девушки, едва достигшей шестнадцатилетнего возраста.

Храбрая девушка с быстротой лани выскочила из кустарника и смело бросилась к убийцам.

– Что вы делаете, братья? – спросила она мелодичным голосом, гармоничные звуки которого приятно прозвучали в ушах дона Пабло. – Зачем вы хотите убить этого незнакомца?

Трое скваттеров, удивленные внезапным появлением девушки, которой они вовсе не ждали, отступили на несколько шагов.

Дон Пабло воспользовался этим перерывом, чтобы подняться с земли и овладеть оружием, валявшимся возле него.

– Неужели, по-вашему, мало того, что вы обкрадываете этого человека? – продолжала девушка. – Вы еще хотите лишить его жизни! Фи! Братья, разве вы не знаете, что кровь оставляет на руках пролившего ее такие пятна, которых ничто не может изгладить? Не трогайте этого человека и дайте ему спокойно удалиться!

Молодые люди, видимо, колебались; они хотя поддавались невольно влиянию сестры, тем не менее стыдились таким образом подчиниться ее желанию и, не смея высказать обуревавшие их мысли, бросали полные ненависти и гнева взоры на своего врага, который стоял перед ними с пистолетом в каждой руке.

– Эллен сказала правду, – проговорил неожиданно младший из братьев, – я тоже не хочу, чтобы незнакомцу было сделано что-нибудь дурное.

Остальные братья бросили на него свирепый взгляд.

– Ты, чего доброго, пожалуй, стал бы даже защищать его, Шоу? – с иронией сказал ему Натан.

– А почему бы мне этого и не сделать, если бы это понадобилось? – решительно отвечал молодой человек.

– Э! – насмешливо проговорил Сеттер. – Он думает о дикой лесной розе.

Едва слова эти были произнесены, как Шоу с побагровевшим лицом бросился на брата с ножом в руках.

Сеттер смело ждал его.

Девушка кинулась между ними.

– Мир, мир! – вскричала она дрожащим голосом. – Разве вы можете нападать с оружием в руках один на другого?.. Вспомните, ведь вы родные братья…

Молодые люди остановились неподвижно, но все еще продолжали мерить один другого глазами, готовые броситься в рукопашную.

Дон Пабло не спускал глаз с девушки.

В эту минуту она, действительно, была прелестна. С гневными чертами лица, выгнутым телом, высоко поднятой головой, она как две капли воды походила на тех прорицательниц, которые в древности призывали в германских лесах воинов к битве.

Она представляла собой самый яркий тип очаровательных женщин Севера. Ее волосы, золотистые как спелые колосья, ее глаза, отражавшие лесную лазурь, ее серьезный рот с розовыми губами и жемчужинами вместо зубов, ее гибкий и миниатюрный стан, ее необыкновенно белый цвет лица с тонкой прозрачной кожей – все в этом чудном ребенке соединялось в одно, чтобы сделать из нее самое пленительное создание, какое только можно себе вообразить.

Дон Пабло, до сих пор еще не имевший случая видеть этот тип красоты, почувствовал невольное влечение к девушке. Покоренный ее красотой, он точно забыл, зачем он приехал, забыл опасность, которой он подвергался и которая все еще продолжала ему грозить, – он был очарован этим чудным видением и не смел отвести глаз от девушки, боясь, как бы она не исчезла, как нимфа.

Девушка составляла странный контраст с высокими фигурами и мрачными и резкими чертами лица ее братьев, дикие и резкие манеры которых еще более выделяли элегантность и очарование, разлитые во всей ее фигуре.

Однако сцена эта не могла далее продолжаться, необходимо было ее покончить. Девушка подошла к дону Пабло.

– Сеньор, – сказала она, обращаясь к нему с улыбкой, – вам нечего больше бояться моих братьев… Вы можете спрятать свои пистолеты… садитесь на лошадь и уезжайте, никто не остановит вас.

Теперь дон Пабло не имел уже никакого предлога для того, чтобы продолжить свое пребывание, и он, понурившись, вложил пистолеты в кобуры, прыгнул на лошадь и уехал чуть не шагом.

Но не успел он проехать и мили, как услышал за собой топот лошадиных копыт.

Он обернулся.

Его догонял Шоу, который через несколько минут уже подъехал к дону Пабло. Молодые люди уже довольно долгое время ехали рядом, не обмениваясь ни единым словом.

Оба, по-видимому, были погружены в свои думы.

Достигнув опушки леса, Шоу остановил лошадь и тихонько положил правую руку на повод лошади мексиканца.

Дон Пабло тоже остановился при этом прикосновении и, вопросительно устремив на своего странного спутника глаза, ждал, что он ему скажет.

– Незнакомец, – сказал Шоу, – меня послала сестра; она просит вас, если можно, не говорить никому о том, что произошло сегодня между нами… она очень жалеет о том, что на вас напали так неожиданно и даже ранили вас… она постарается упросить нашего отца удалиться из ваших владений.

– Поблагодарите от меня вашу сестру, – отвечал дон Пабло, – и скажите ей, что я с удовольствием готов исполнить ее желание.

– Я повторю ей ваши слова.

– Благодарю вас, а теперь сделайте мне еще одно одолжение.

– Говорите.

– Скажите мне, как зовут вашу сестру?

– Эллен. Это ангел-хранитель нашей семьи… Меня зовут Шоу.

– Очень благодарен за то, что вы сообщили мне свое имя, хотя я и не знаю причины, которая вас заставляет действовать таким образом.

– Я вам это сейчас скажу. Я люблю мою сестру Эллен больше всего на свете… она велела мне предложить вам мою дружбу, и я исполняю ее приказание… Помните же, незнакомец, что Шоу вам друг на жизнь и на смерть.

– Я этого не забуду, хотя надеюсь, что мне никогда не понадобится напомнить вам ваши слова.

– Тем хуже, – проговорил американец, покачивая головой: – но если вы когда-нибудь потребуете от меня услуги, я докажу вам, верьте слову кентуккийца3131
  Кентуккиец -уроженец американского штата Кентукки.


[Закрыть], что я умею держать свое слово.

С этими словами молодой человек, повернув лошадь, исчез в извилинах леса.

Долина Бизонов, освещенная последними лучами заходящего солнца, казалась океаном зелени, которому вечерний золотистый туман придавал волшебный вид. Легкий ветерок перебегал с высоких вершин кедров, каролинских бинионий, тюльпанных и перуанских деревьев на высокую траву, росшую на берегах Рио-Сан-Педро.

Дон Пабло, бросив поводья на шею лошади и задумчиво опустив голову, медленно продвигался вперед, не обращая внимания на желтокрылых дятлов, багряных галок и кардиналов, перепархивавших с ветки на ветку и приветствовавших, каждый на своем языке, приближение ночи.

Час спустя молодой человек уже подъезжал к асиенде.

Но рана, полученная им в плечо, была серьезнее, чем он предполагал сначала; он был принужден, к великому своему сожалению, лежать в постели, что не позволило ему, несмотря на его желание, попытаться снова увидеться с девушкой, образ которой глубоко запечатлелся в его сердце.

Как только мексиканец удалился, скваттеры снова принялись рубить деревья и распиливать их на доски; работу эту они не прекращали до тех пор, пока не стало совсем темно.

Эллен отправилась в хакаль, где вместе с матерью принялась хлопотать по хозяйству.

Название «хакаль» носила, собственно, жалкая хижина, с плетневыми стенами, дрожавшая при малейшем ветре и пропускавшая внутрь как дождь, так и солнце. Эта хижина была разделена на три отделения: правое служило спальней обеим женщинам, левое занимали мужчины, а среднее отделение, в котором стояли изъеденные червоточиной скамейки и стол из плохо обтесанных досок, было в одно и то же время и кухней, и столовой.

Было поздно; скваттеры, усевшись вокруг очага, на котором кипела большая железная кастрюля, ожидали возвращения Красного Кедра, находившегося в отсутствии с самого утра. Наконец издали донесся стук лошадиных копыт; шум постепенно приближался, и вскоре перед хакалем остановилась лошадь, а вслед за тем в комнату вошел человек.

Это был Красный Кедр.

Скваттеры медленно повернули к нему головы, но никто не побеспокоился подняться и не сказал ему ни одного слова.

Одна только Эллен встала и направилась к отцу, которого горячо поцеловала.

Гигант схватил девушку своими сильными руками, поднял ее в воздух и несколько раз поцеловал, говоря ей грубым своим голосом, который значительно смягчался нежностью:

– Добрый вечер, моя голубка.

Потом он поставил ее на пол и, не обращая уже больше на нее внимания, тяжело опустился на скамью у стола, подставляя ноги к огню.

– Эй, жена, – крикнул он через минуту, – давай ужинать, черт возьми! Я голоден как койот.

Жена не заставила повторять себе приказание два раза, и через несколько минут огромное блюдо фасоли с индейским перцем, смешанным с копченым мясом, дымилось уже на столе рядом с большими горшками пульке.

Четверо мужчин с аппетитом сильно проголодавшихся людей молча уничтожали этот скромный ужин. Как только фасоль и мясо исчезли, Красный Кедр и его сыновья закурили трубки и, все также молча, принялись курить, потягивая в то же время пульке большими глотками.

Наконец Красный Кедр вынул трубку изо рта и, стукнув кулаком по столу, грубым голосом крикнул:

– Эй, бабы, вон отсюда! Вам тут больше нечего делать, вы нам только мешаете; убирайтесь к черту!

Эллен и ее мать тотчас же вышли из кухни и удалились в устроенное для них отделение.

В продолжение нескольких минут слышно было, как они ходили по своей комнате взад и вперед, а потом все стихло.

Красный Кедр сделал знак.

Сеттер встал и, подойдя тихонько к перегородке, приложил свое ухо и стал прислушиваться, затаив дыхание, потом он опять сел на свое место и спокойно объявил:

– Они обе спят.

– Живо, волчата! – шепотом отдал приказание старый скваттер. – Торопитесь: нам нельзя терять ни одной минуты, нас и так давно уже ждут.

Вслед за тем в кухне разыгралась странная сцена. Скваттер и его сыновья открыли большой сундук, стоявший возле перегородки, и достали оттуда различные предметы странного вида: большие мокасины, легины3232
  Легины – ноговицы, гамаши, напоминающие собой отдельно надеваемые штанины, верхними концами крепящиеся к поясу.


[Закрыть], бизоньи шкуры, ожерелья из когтей гризли3333
  Гризли – порода медведей, обитающих в Северной Америке, которые отличаются крупными размерами и шкурой серого цвета.


[Закрыть], словом, полные костюмы индейцев.

Скваттеры переодевались краснокожими. Когда они надели на себя эту одежду, делавшую их неузнаваемыми, они дополнили метаморфозу, раскрасив свои лица красками.

Путешественник, которого случай привел бы в эту минуту в хакаль, подумал бы, наверное, что в нем живут апачи или команчи. Свое обыкновенное платье скваттеры заперли в сундук, ключ от которого Красный Кедр взял себе, а затем четверо мужчин, вооруженные американскими карабинами, покинули хижину, вскочили на лошадей, стоявших оседланными, и быстро помчались по извилистым лесным тропинкам.

В ту минуту, когда они исчезли во мраке, Эллен показалась на пороге хижины, бросила полный отчаянья взор в ту сторону, куда они удалились, и упала на землю, шепча со слезами в голосе:

– Боже мой! Какое еще новое преступление совершат они в эту ночь?!