Текст книги "Форт Дюкэн"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава IX. ВЕСТНИК

Оставшись одни, молодые люди некоторое время стояли неподвижно на своих местах. И ничем не вызванный уход и, наконец, эти слова, произнесенные таким печальным тоном, – все это не могло остаться ими незамеченным и не удивить их. Луи де Виллье почувствовал, что мужество оставляет его. Предчувствие какого-то близкого несчастья подавляло его, и у него болезненно сжималось сердце. В первую минуту он хотел было броситься вслед за отцом Анжелы, догнать его и потребовать от него объяснения странных слов, сказанных им на прощанье. Но присутствие молодой девушки удержало его. Она с трогательным беспокойством смотрела на него. Она чувствовала, что он страдает и страдала вместе с ним.

Граф сделал над собою страшное усилие и сказал ей:

– Анжела, вы ведь ничего не знаете, не правда ли? На это она торопливо ответила ему:

– Ровно ничего! ничего такого, что могло бы вас огорчить или испугать.

– Ваш отец не только заставил меня призадуматься, но даже испугал меня.

– Почему вы вдруг так сильно взволновались, дорогой Луи? Мой отец высказывал ведь только одно предположение.

– Может быть, он не хотел сразу огорчить меня и рассказать все, что ему известно о несчастье, случившемся с моим братом, и он ограничился тем, что приготовил меня к этому.

– Какое несчастье? Что дало вам повод думать это? Вы скоро увидите своего брата, друг мой.

– Дай-то Бог! Но последние слова вашего отца прозвучали в моих ушах, как звон погребального колокола.

– Бог милостив! Надейтесь!

– Вы советуете мне надеяться, Анжела! А ваш отец крикнул мне: мужайтесь. Почему же меня покинуло вдруг мужество? Почему теперь я утратил надежду?

– Значит, вы очень любите вашего брата? – спросила она с легким волнением в голосе, которого не заметил капитан, всецело отдавшийся своим мрачным мыслям.

– Как никого на свете! – отвечал граф.

И затем, давая волю охватившему его чувству, добавил:

– Бедный Жюмонвиль! Такой красивый, храбрый, честный! Для меня он был не только брат, но и друг в одно и то же время.

Сам того не сознавая, брат графа де Жюмонвиля говорил о нем, как об умершем, и как бы произносил над его могилой надгробное слово.

Молодая девушка заметила это и, желая отвлечь его от мрачных мыслей, сказала своим нежным голосом:

– Луи!

– Анжела! – повторил капитан, стараясь стряхнуть с себя оцепенение и невольную тоску. – Что такое с вами, скажите мне?

– Неужели любовь в этом и состоит?

– Да, дорогое дитя, именно в этом. Любовь, какая бы она ни была, состоит из радостей и горестей, наслаждений и труда, отчаяния и надежды.

– И все-таки несчастный человек тот, кому не придется узнать ни этих радостей, ни этих страданий!

– Да, это правда, Анжела, – сказал нежно офицер.

– Дорогой мой Луи, в таком случае, я очень люблю тебя, потому что я то же чувствую и вполне разделяю все твои опасения.

– Ты меня любишь, Анжела? – вскричал страстно молодой человек.

– Пресвятая Дева! Мы в первый раз говорим друг другу «ты».

– А я и не заметил этого, я дал волю своему сердцу.

– При виде вашего горя я просто потеряла голову… у меня даже сердце перестало биться.

– Правда?

– Да! Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть тебе… – тут она на минуту запнулась, и в то время, как он целовал ее руки, продолжала: – чтобы вернуть вам хоть каплю надежды. Мое бессилие приводит меня в отчаяние.

– Чудный ангел!

И он с восторгом внимал ей.

Она продолжала:

– Не правда ли, мой отец – самый лучший из людей? И как должны быть дурны те, которые не любят его? Он и оставил-то нас одних только потому, что знал, что тебе необходимо утешение.

– Не говори так, Анжела, не напоминай мне, что мой брат подвергается опасности, которую я подозреваю и которую я предчувствую, хотя и не знаю, в чем она заключается. Дай мне смотреть только на тебя, читать в твоих глазах надежду на наше будущее счастье. Может быть, мне удастся хотя бы на минуту забыть волнующее меня опасение. О! Теперь я люблю в первый раз и люблю всем сердцем!

– А я в первый и в последний раз, – прошептала юная дочь Изгнанника, приложив обе руки к сердцу. – Я хотела бы всегда жить так с тобою, видеть тебя!

Упоение их было чисто и целомудренно. Ни одна преступная мысль не приходила на ум этому Дон-Жуану, пресыщенному гуляке Версаля. Заслышав быстрые шаги и полагая, что это вернулся Изгнанник, граф приблизился к Анжеле и, целуя ее в лоб, сказал взволнованным голосом.

– Анжела, с этого момента мы с тобою жених и невеста. Ты точно так же принадлежишь мне, как и я тебе. Отныне никакая человеческая власть не сможет разъединить нас. Как только вернется твой отец, я попрошу у него твоей руки.

Из груди дочери Изгнанника вырвался безумный крик радости, а затем, вспыхнув, как зарево, с лицом, залитым слезами, она бросилась в комнату, смежную с общею залой. Встревоженный капитан сделал движение, как бы желая последовать за нею; в эту минуту кто-то постучался в дверь снаружи. Граф остановился и, бросив последний взгляд в ту сторону, куда удалилась молодая девушка, сказал:

– Войдите.

Дверь отворилась Два человека появились на пороге. Первый был канадский охотник, второй – краснокожий. Истрепавшаяся, запачканная грязью и сильно изорванная одежда указывала на то, что они сделали длинный путь.

– Какая бы причина ни привела вас сюда, – сказал капитан, – я приветствую вас, как желанных гостей. Если вы устали – садитесь отдохнуть, если вы голодны – на этом столе стоит пища. Если вы хотите пить – вот вода. Садитесь, пейте и кушайте.

Канадский охотник наклонил голову в знак благодарности и сделал несколько шагов вперед.

– Мы устали, – отвечал он мрачным голосом, – но для нас еще не пробил час отдыха. Как бы ни велики были наши голод и жажда, мы поклялись не отдыхать и не пить и не есть до тех пор, пока не исполним обязательства, взятого нам» на себя.

– Делайте, как хотите, вы – полные хозяева в этом доме. Я не имею права противоречить вам в чем-либо: если вы не желаете разговаривать, я не стану вас ни о чем спрашивать.

– Наоборот, спрашивайте, милостивый государь, и мы будем отвечать вам, потому что, именно вас-то мы и ищем.

– Меня? – проговорил граф с удивлением.

– Да, именно вас.

– Вы меня не знаете?

– Может быть, милостивый государь. Но, повторяю вам

еще раз, мы ищем вас. У нас есть дело только к вам одному.

– Как все это странно, – прошептал капитан. – Кто же вы такие, и почему вы так уверенно говорите со мною о вашем деле?

– Я имею честь говорить с графом Луи Кулон де Виллье, не правда ли? – спросил суровым голосом канадец, не отвечая на предложенный ему вопрос.

– Да. Я – граф Луи Кулон де Виллье, – отвечал молодой человек, – но раз вы так хорошо знаете меня, я тоже должен знать, кто вы такие?

– Если вы этого желаете, капитан.

– Я вас слушаю, сударь, – сказал нетерпеливо офицер.

– Я – Пьер Жан-Батист Бержэ, – отвечал охотник. – Это – Тонкий Слух, вождь гуронов волков. Мы оба сопровождали графа де Жюмонвиля.

– Моего брата! – вскричал молодой человек.

– Да, господин граф, вашего брата, – подтвердил охотник, печально опустив голову.

– Наконец-то, – продолжал весело граф, – я узнаю кое-что о моем брате! Я очень рад вас видеть! Рассказывайте же, я вас слушаю!

– То, что мы должны рассказать вам, вы должны выслушать не здесь.

– Где же в таком случае?

– Пойдемте с нами, капитан, и вы это узнаете на месте.

– Куда хотите вы меня вести?

– К вашему брату.

– Почему же не пришел он сам вместе с вами? Что могло задержать его?

– В настоящее время, я не могу ответить вам на это. Следуйте за мной.

– Конечно, я пойду с вами… Теперь я припоминаю, что уже не раз слышал о вас от брата, как о преданном друге.

– Преданном до смерти; да, капитан, – сказал глухим голосом канадец.

Молодой человек задрожал.

– Вы пугаете меня, – произнес он. – Скажите мне лучше сразу! Я – мужчина, я вынесу! Мой брат ранен?

– Через несколько минут вы увидите его, капитан. Тогда вы узнаете все.

– Но я прошу у вас только одну минуту времени, чтобы проститься с хозяйкой дома.

– Прощайтесь, только поскорее.

– Я иду…

Но прежде, чем граф де Виллье успел окончить фразу, дверь комнаты, куда скрылась молодая девушка, полуоткрылась и тихий голос проговорил:

– Идите с этими людьми, мой возлюбленный Луи.

– Вы подождете меня?

– Да, и в ваше отсутствие я буду молиться за вас.

– Молодая девушка, – сказал медленно канадский охотник, – после молитвы за живых, не забудьте помолиться и об умерших.

– Об умерших? – вскричала она с ужасом.

– Да.

– Что это значит?! – спросил граф де Виллье, повернувшись к Бержэ, сказавшему эти слова.

Бержэ не отвечал

Анжела избавила его от необходимости отвечать на вопрос офицера, повторив последнему:

– Идите! Идите!

– Хорошо, – сказал граф, – идем, друзья, я следую за вами. И, обернувшись ко все еще полуоткрытой двери, он крикнул молодой девушке:

– Благодарю тебя, Анжела, благодарю тебя, дорогая! До свидания, я скоро вернусь вместе с моим братом, который вскоре станет и твоим

В ответ ему послышался вздох, и дверь затворилась.

Глава Х. ДВА БРАТА

Вскоре трое мужчин были уже далеко от хижины Изгнанника. В маленькой гавани, у самого берега, они нашли привязанную легкую пирогу.

– Вот наша дорога, – сказал охотник, указывая на реку.

– Не все ли это нам равно? – возразил на это капитан, – только бы поскорей добраться.

– Мы всегда приедем вовремя, – заметил Бержэ, отводя глаза в сторону.

– Вы уверены, что брат будет ждать нас?

– Да Он будет ждать.

– Через сколько времени мы приедем?

– Меньше, чем через час.

– Хорошо, едем

Граф вскочил в пирогу. Канадец и краснокожий последовали за ним, схватили весла, и легкая пирога быстро поплыла по течению. Не прошло и двадцати минут, как она вошла уже в Аллегану, где течение было несравненно быстрее. Капитан сидел молча, скрестив руки на груди и опустив голову, – он глубоко задумался. Мало-помалу всего его охватило невыразимое чувство грусти; поведение сопровождавших его людей, казалось ему больше, чем странным; их упорное молчание, причины которого он не понимал, не могло сулить ему ничего хорошего.

Если его брат болен или ранен, почему бы не сказать ему об этом теперь же, вместо того, чтобы оставлять его в неведении, так как это не только не успокаивало его, а напротив, заставляло сильнее тревожиться. Два или три раза он пытался было заговаривать с ними об этом, но они только молча и печально покачивали головами, видимо, не желая отвечать.

Хотя Бержэ и сказал графу де Виллье, что меньше чем через час он увидит брата, но прошло гораздо больше времени, прежде чем пирога пристала к берегу

За все это время офицер один только раз, не в силах далее сдержать вполне понятного волнения, обратился к ним с вопросом: как далеко они еще от того места, куда едут? Тонкий Слух промолчал и на этот раз. Зато Бержэ отвечал на его вопрос:

– Увы! Мы скоро приедем!

Этот ответ заставил вздрогнуть графа, и он почувствовал, как у него сжалось сердце.

Наконец, пирога свернула в сторону, к правому берегу, и вскоре нос ее уткнулся в песок; все трое выскочили на берег. Индейский вождь вытащил лодку из воды и спрятал ее в дупле дерева.

– Идем, – сказал Бержэ.

Вслед за тем они углубились в лес. Шли они медленно, точно разбитые усталостью. Оба охотника, видимо, вовсе не спешили к тому месту, где должно было состояться свидание братьев. Молодой человек с трудом сдерживал себя и ему так и хотелось крикнуть им: «скорей!»

Наконец, они вышли на большую поляну. Все остановились.

– Здесь, – проговорил Бержэ, обнажая голову.

– Здесь? – машинально повторил капитан, изумленно оглядываясь кругом.

– Да, – отвечал охотник, – на этой поляне.

– Но, – заметил после некоторого раздумья молодой человек, – здесь, если я не ошибаюсь, нет никого, кроме нас?

– Это потому, капитан, – отвечал с печальною улыбкой канадец, – что вы ищете на земле, вместо того, чтобы искать в земле.

– Господи! – вскричал граф, пошатнувшись, – мой брат!..

– Был убит на этом самом месте.

– О, я несчастный! – вскричал молодой человек, схватившись за голову и разражаясь рыданиями.

Прошло несколько минут.

Двое лесных бродяг молча стояли возле этого сломленного горем мужественного и храброго офицера, рыдавшего, как слабая женщина, как ребенок.

Вдруг граф де Виллье поднял голову и с бледным лицом и неподвижно устремленными вперед глазами направился к небольшому возвышению, находившемуся среди поляны.

– Вы здесь схоронили его, не правда ли? – спросил он.

– Да, – отвечал глухо охотник.

Капитан упал на колени и стал молиться. Молился он долго и с раздирающими душу рыданиями. Бержэ тоже молился, стоя на коленях рядом с ним. Индейский вождь, несмотря на бесстрастие, свойственное его расе, стоял позади двух бледнолицых, печально опустив голову, и глядел на них с выражением сострадания. Наконец, капитан поднялся. Он вытер слезы и с силой сжал руку канадца.

– Теперь, – проговорил он коротким и прерывающимся от отчаяния голосом, – теперь, так как вы присутствовали при его смерти, расскажите мне, как и кем он был убит, чтобы я знал убийц и мог отомстить за него.

– Вы говорите правду, капитан, – отвечал охотник. – Ваш брат был действительно убит, и притом убит изменнически.

– Говорите, друг мой, говорите, я слушаю вас и уверен, что раз вы привели меня сюда, то только потому, что находили нужным именно на его могиле рассказать мне о его смерти. Поэтому скажите мне все. Я хочу до мельчайших подробностей знать, кто и каким образом убил моего брата.

– Выслушайте же меня, капитан, и я расскажу вам, как все было.

– Сядем возле могилы, – сказал капитан. – Мой брат невидимо будет присутствовать при нашем разговоре, и я надеюсь, что он внушит мне, что я должен делать, чтобы по заслугам отомстить его убийцам.

Затем Бержэ начал свой рассказ и, не упуская ни одной подробности, сообщил все, свидетелем чего ему пришлось быть. Рассказ был длинен и несколько раз прерывался рыданиями и то гневными, то горестными восклицаниями молодого человека.

Солнце давно уже село. Наступила глубокая ночь, но ни один из троих людей, по-видимому, даже и не заметил, как свет сменился тьмою. Бержэ все еще рассказывал, а двое остальных все с возрастающим вниманием слушали его рассказ. Наконец, он остановился.

– Благодарю вас, – сказал молодой человек, пожимая руку охотника. – Благодарю вас за такой подробный и правдивый рассказ; вам нечего бояться, что я забуду имена убийц моего брата. Они навсегда запечатлелись в моем сердце; виноваты, конечно, начальники, солдаты же только повиновались… Уард и Георг Вашингтон! Когда-нибудь мы встретимся друг с другом, и тогда…

Он не докончил своей фразы и замолчал.

– Капитан, – сказал Бержэ, – я всей душой был предан вашему брату и теперь предлагаю и вам свои услуги.

– Благодарю вас, я согласен, – отвечал граф. – Я знаю, как он любил вас и постараюсь заменить его вам.

Опять наступило молчание.

Бержэ еще раз первый нарушил его. Граф де Виллье, погрузившись в свои думы, казалось, не отдавая себе отчета ни в том, где он находится, ни в том, что происходит вокруг него.

– Капитан, – сказал тихо охотник, – мне кажется, что нам пора подумать и о возвращении.

– Зачем? – спросил граф, смотря на него с удивлением.

– Наступает ночь, граф, а мы здесь в пустыне.

– Так что же? – сказал молодой человек, затем, после минутного молчания, он продолжал: – Я сумею один найти дорогу, оставьте меня, мне необходимо побыть еще несколько времени на могиле брата. Кто знает, придется ли еще мне когда-нибудь побывать на ней опять.

– Хорошо, я не настаиваю, капитан.

– Вы уходите! Прощайте, мой друг.

– Нет, я остаюсь. Я же ведь сказал вам, что предлагаю вам свои услуги Я не покину вас здесь одного.

– Чего же мне тут бояться?

– По всей вероятности, нечего, но так как мне все равно, провести ли ночь здесь или в другом месте, то я расположусь возле вас.

– Как хотите.

– Господин граф, я имел честь заметить вам, что ваш брат любил меня и говорил мне «ты». Если вы действительно хотите заменить его по отношению ко мне и если вы можете хоть немного полюбить меня, будьте так добры не говорите мне больше «вы» Это только обрадует меня.

– Пусть будет по-твоему, друг мой, – отвечал молодой человек, с печальной улыбкой, – я буду с тобой на ты.

– Благодарю вас, господин граф! – вскричал охотник Молодой человек снова погрузился в свои думы Охотник и вождь разложили костер и расположились бивуаком на опушке поляны.

Ночь прошла, а капитан все еще сидел неподвижно на своем месте, – сон ни на минуту не смыкал его глаз. Бержэ тоже не спал; до самого утра исполнял он обязанности часового и охранял бивуак. Граф покинул свое место только с восходом солнца. Лицо его было бледно, но черты его дышали спокойствием. Он медленно подошел к своим спутникам и дружески протянул им руки.

– Я долго боролся со своим горем и победил его, – сказал он; затем, повернувшись к могиле, он прошептал – До свиданья, брат, я покидаю тебя, но только затем, чтобы отомстить.

При этом он бросил долгий и последний взгляд на могилу того, кого ему не суждено было уже больше увидеть, а затем, обращаясь к Бержэ, – который поспешил подняться, в свою очередь, причем индейский вождь последовал его примеру, – прибавил:

– Идем!

– Куда же мы пойдем? – спросил охотник.

– В форт Дюкэн. Далеко отсюда до него?

– Если ехать водой, то мы будем там к полудню, т. е. не больше как через семь часов. Пирога ждет нас.

– Хорошо, только поскорее; я тороплюсь.

Несколько минут спустя капитан и двое его спутников уже скрылись в лесу. Поляна снова опустела. И только мертвые остались тут навсегда.

Глава XI. В ФОРТЕ ДЮКЭНЕ

Со времени начала враждебных действий с Францией англичане преследовали только одну цель – прочно утвердиться в долине Огио, к югу от озера Эри, вблизи Миссисипи. Действуя таким образом, они прежде всего уничтожили сообщение между Луизианой и Канадой.

Наконец, под благовидным предлогом оказать помощь индейцам, которых они сами же вооружили и восстановили против колонистов и канадских охотников, они потихоньку стали делать серьезные приготовления, чтобы нанести последний удар. Но все отлично понимали их намерения. Каждый прекрасно знал, что они собирались неожиданно напасть на французов.

Маркиз Дюкэн де Мэнневилль, вновь назначенный губернатором Новой Франции вместо Лонгейля, нашел вверенную ему колонию в состоянии полнейшего упадка. Как человек честный и энергичный, искренне желавший принести посильную пользу, он употребил крутые меры для восстановления порядка в администрации и почти утраченной дисциплины в надежде довести колонию до такого состояния, чтобы она могла устоять при угрожавшей ей войне. Эту трудную задачу он выполнил не без труда, благодаря спасительным примерам и не склоняясь ни на какие сделки.

Шпионы вовремя предупредили его о намерениях англичан. Губернатор, как опытный стратег, сам посетил долину Огио, отыскал пункт, составляющий ключ к обладанию страной, которую англичане рассчитывали отнять у него, и решил прочно укрепиться здесь.

Сейчас же были приняты все необходимые меры. Капитан Марэн с отрядом солдат, выбранных из самых надежнейших людей гарнизона, получил приказание построить форт при слиянии двух речек – Аллеганы и Манонгахелы, которые, сливаясь, образуют Огио или Красивую реку, как ее называют французы. Капитан Марэн, храбрый, знающий свое дело офицер, понимая всю важность возложенного на него поручения, немедленно принялся за дело и с такой энергией, что умер от переутомления раньше, чем были закончены работы по возведению вновь строящегося форта. Сооружение этого форта привело в необыкновенную ярость английского губернатора Виргинии. Французы отгадали его намерения и опередили его.

Дело в том, что за некоторое время до этого губернатор Виргинии посылал в долину Огио, в целях рекогносцировок и выбора там подходящего места для постройки форта, одного офицера; это был совсем еще молодой человек, всего двадцати одного года, Вашингтон, майор Виргинской милиции, которого ждало блестящее будущее.

Вашингтон явился в качестве комиссара под предлогом переговоров с французами, а в сущности с целью изучить местность, определить силы неприятеля, возбудить умы индейских племен, находившихся в союзе с Францией, и выбрать наиболее удобное место для возведения форта; одним словом, он играл роль шпиона и парламентера в одно и то же время.

Прекрасное положение Красивой реки не ускользнуло от проницательного взора молодого майора, который, возвратившись в Виргинию, сейчас же обратил на это внимание английского губернатора.

К несчастью, несмотря на все желание последнего возможно скорей завладеть этим пунктом, французы опередили его, и когда англичане явились на Огио, они нашли новый форт уже вооруженным, с многочисленным и дисциплинированным гарнизоном.

Вынужденный отступить перед превосходившим его силой неприятелем, майор Вашингтон захотел, насколько возможно, исполнить возложенное на него поручение и приказал командовавшему авангардом прапорщику Уарду построить на Огио небольшое укрепление с целью препятствовать французам утвердиться в этом месте. Но, как об этом уже было сказано раньше, едва успели англичане окончить постройку крепости, французы взяли ее приступом, причем весь гарнизон попал к ним в плен.

Как раз после этого неслыханного вторжения англичан в пределы наших территорий в мирное время, окончившегося тем, что весь гарнизон неприятельского форта попал в плен, был изменнически убит граф Виллье де Жюмонвиль. Убийство, предательски совершенное под влиянием низкого чувства бессильной ненависти, не могло, конечно, дать убийцам никаких преимуществ над нами и придало только еще более свирепый характер войне.

Мы вдаемся в эти подробности единственно потому, что, по нашему мнению, никакие заслуги отдельных личностей не избавляют их от справедливого суда истории. Пусть потомство знает, что американский Цинцинат, два срока исполнявший обязанности президента и разъезжавший в сопровождении многочисленной свиты по улицам Нью-Йорка в коляске, запряженной четырьмя белыми лошадьми, как неограниченный деспот древнего мира, ознаменовал первый шаг своей карьеры кровавым деянием и совершил неслыханное преступление, так сказать, на пороге своего вступления на политическое поприще. При этом мы считаем необходимым заявить раз и навсегда, что с первой минуты и до последнего дня славной войны, которую с таким мужеством вели наши в Канаде, справедливость и законность всегда были на нашей стороне, тогда как измена и предательство все время были орудиями наших противников.

Гарнизон форта Дюкэна состоял из двух полков пехоты, морского и Гиеннского, с соответствующей артиллерией, и двух рот саперов – в общем, около трех тысяч человек, не считая нескольких сотен канадских охотников, нанятых на более или менее продолжительный срок представительством колоний и исполнявших, главным образом, обязанности разведчиков.

На берегу Красивой реки, под защитой пушек форта, живописно раскинулась небольшая деревушка, выстроенная на индейский манер французами, причем хижины предназначались, главным образом, для туземцев, являвшихся сюда для меновой торговли с обитателями форта и соседними колонистами. В это время деревня была безлюдна. Последние жители покинули ее несколько дней тому назад и отправились в свои леса.

Капитан Луи де Виллье и канадец Бержэ, простившись с вождем на опушке леса, начинавшегося в расстоянии двух пушечных выстрелов от форта, к полудню подошли уже к крепостным воротам, которые в ту же минуту раскрылись перед ними.

Пройдя быстрыми шагами через внутренние дворы, где в это время происходило фронтовое учение, они остановились перед большой дверью, на пороге которой стоял на часах гренадер Гиеннского полка. Гренадер знал капитана. При виде офицера солдат взял на караул, как опытный старый служака, и отошел в сторону, давая проход вновь прибывшим.

Но капитан, прежде, чем войти в дом, отдал честь и, остановившись перед солдатом, спросил его:

– Смельчак, когда прибыла твоя рота в форт?

– Вчера вечером, господин капитан, – отвечал гренадер, довольный тем, что граф де Виллье узнал его.

– Когда вступили вы в караул?

– Я вступил в караул сегодня утром вместе с пятнадцатью товарищами.

– Хорошо. Но ведь твоя рота пришла, конечно, в Квебек с офицерами?

– Так точно, господин капитан.

– В полном составе?

– Так точно.

– Значит барон де Гриньи здесь?

– Здесь, господин капитан, и он даже посылал меня к вам сказать, что он прибыл.

– А!

– Но вас не было в форте, а сегодня утром, когда я пришел справиться о вас, Золотая Ветвь с тревожным видом сообщил мне, что вы еще не вернулись.

– Милый барон! Я буду очень рад увидеть его, – сказал граф де Виллье. – Я иду к коменданту. Скажи кому-нибудь из товарищей, чтобы он сообщил барону де Гриньи, что я вернулся.

– Слушаю, господин капитан, но…

– Что такое?

– Это было бы совершенно бесполезно?

– Я тебя не понимаю.

– Г. барон поселился у вас.

– У меня?!

– В вашей квартире и при этом сказал еще: «должен же де Виллье, – извините, капитан, это слова самого господина барона, – должен же де Виллье когда-нибудь вернуться! Я не выйду отсюда, пока не увижу его».

– Это похоже на него, – сказал офицер, невольно улыбаясь: – пусть в таком случае он дожидается меня, я скоро приду.

И ласково простившись с гренадером, граф переступил через порог, причем канадский охотник шаг за шагом следовал за ним. Вестовой доложил коменданту, и тот приказал просить графа к себе.

Г. де Контркер, комендант форта Дюкэна, в то время был человек лет около сорока пяти, со строгими, почти суровыми чертами лица, с первого взгляда говорившего, что это человек из высшего общества. Он был полковником Гиеннского полка. Целые пятнадцать месяцев жил он уже в колонии, куда прибыл в чине капитана. Человек высокого ума, беззаветно храбрый, решительный, энергичный, он под суровой наружностью и притворной строгостью скрывал чрезвычайно чувствительное сердце. Маркиз Дюкэн де Мэнневилль, много раз имевший возможность оценить блестящие качества этого офицера, очень ценил и уважал его. Он назначил его на место капитана Марэна и не только спрашивал его мнение при решении важных вопросов, но даже очень часто следовал его советам.

В момент прибытия графа де Виллье комендант сидел за столом, покрытым зеленым сукном, на котором было разложено множество планов и географических карт. Он весь погрузился в чтение толстой рукописи, лежавшей перед ним на столе. При входе капитана де Виллье, о котором доложил вестовой, комендант поднял голову и протянул молодому человеку руку.

– Э! Беглец нашелся, – приветствовал он его дружеским тоном. – Я начинал уже приходить в отчаяние, не понимая, почему вы не возвращаетесь так долго; клянусь честью, я очень беспокоился и хотел послать разыскивать вас, если бы вы не явились еще через несколько часов.

– Я весь к вашим услугам, господин комендант.

– Садитесь возле меня, вот здесь; так, хорошо. Нам нужно серьезно поговорить. – Затем, бросив вопросительный взгляд на канадца, который скромно стоял возле двери, опершись на ружье, он прибавил: – Какого, однако, телохранителя привели вы с собою… Это охотник-канадец?

– Да, комендант.

– Вы ручаетесь за него?

– Как за самого себя.

– Поручительство надежное, и я принимаю его. Вы предполагаете, вероятно, что он может быть полезен нам?

– Надеюсь. Бержэ был всей душой предан моему несчастному брату, при смерти которого он даже присутствовал.

– Вы уже и это знаете? – спросил полковник, лицо которого сразу стало грустно и серьезно.

– Да. И только благодаря этому честному человеку, – отвечал печально молодой офицер, – я видел место, где так изменнически был убит мой несчастный брат, и я мог поплакать на его могиле. Это и было причиной моего долгого отсутствия.

Граф де Контркер снова протянул ему руку.

– Мы отомстим за него, друг мой, – сказал он взволнованно.

– Благодарю вас, – отвечал капитан и затем, сделав над собою усилие отогнать грустные мысли, вызванные этими словами, он продолжал твердым голосом: – мой брат умер на своем посту, как солдат, и я могу только молить Господа, чтобы и мне умереть такой же славной смертью! Теперь я позволю себе обратить ваше внимание на этого охотника: он предан мне так же, как был предан и моему брату, и я сказал ему, что он мне нужен. Это объяснит вам, комендант, почему он счел себя не только вправе, но даже обязанным придти сюда и присутствовать при нашем разговоре.

– Совершенно верно. Если я не ошибаюсь, вы назвали его Бержэ?

– Да, милостивый государь, я назвал его именно так.

– Уж не знаменитый ли это охотник – гроза индейцев и англичан, прозванный краснокожими…

– Бесследным? – перебил канадец, улыбаясь, – да, полковник, это я.

Граф де Контркер одну минуту с интересом и любопытством смотрел на охотника, а затем любезно сказал ему:

– Добро пожаловать, милейший мой, давным-давно желал я познакомиться с вами: я много слышал о ваших подвигах и очень благодарен г. де Виллье за то, что он привел вас с собой сюда. Кроме того, вы пришли как нельзя более кстати, потому что именно такой человек, как вы, мне особенно нужен в настоящее время.

– Я весь к вашим услугам, полковник, – весело отвечал канадец, – приказывайте, что вам угодно, и я обещаюсь все исполнить.

– Спасибо, голубчик, я даже сейчас же испытаю на деле, насколько вы готовы исполнять мои приказания.

– Испытайте, полковник, а теперь, так как вы, конечно, будете говорить с графом де Виллье о том, что касается вас одних, я прошу позволения удалиться.

– Ну нет! Я не отпущу вас так скоро. Напротив, останьтесь, я ничего не могу сообщить такого г. де Виллье, чего бы не должны были слышать и вы… к тому же я хочу кое о чем порасспросить и вас.

Канадец почтительно поклонился, сел на табурет, поставил ружье между колен и приготовился отвечать на вопросы.

– Дорогой де Виллье, – продолжал де Контркер, обращаясь к капитану, – я могу сообщить нам приятную новость: барон де Гриньи, к которому вы питаете такую горячую привязанность, находится здесь.

– Я сейчас только узнал об этом, господин комендант, от часового у ваших дверей.

– Этот шельма Смельчак болтлив, как сорока, он не может ни на минуту удержать свой язык на привязи, но вы, вероятно, еще не видели своего друга?

– Нет, еще, господин комендант. Я знаю только, что он остановился у меня и дожидается моего возвращения. Вы, значит, просили г. де Мэнневилля об усилении гарнизона?

– Честное слово, нет. Рота де Гриньи нежданно-негаданно явилась ко мне; мне нет надобности говорить вам, что появление ее доставило мне большое удовольствие, особенно же в такое тревожное время. Барон привез депеши от губернатора,

– А! И важные депеши?