Текст книги "Гастроль в Вентспилсе"

Автор книги: Гунар Цирулис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Даже закурить не смею вам предложить. Слышите – работают помпы.

В самом деле непрерывный гул наполнял и даже слегка сотрясал салон.

– К делу или, как говорили древние римляне, ad rem! Вас интересует, возможно ли нелегально провезти из заграницы коробки размером двадцать сантиметров на тридцать? Конечно! Наш боцман однажды побился об заклад с таможенниками, что незаметно приволочет в город живого слона. И проспорил только потому, что ему нигде не удалось раздобыть такого зверя…

– А где можно припрятать такой «corpus delicti»? – Яункалну тоже захотелось блеснуть эрудицией.

Помполит добродушно улыбнулся.

– Способности народа к творчеству безграничны. Есть, например, несколько уже обнаруженных тайников. Видите плафоны на потолке? В пространство между панелью и следующей палубой можно запрятать автомобиль в разобранном виде, если только электрику вздумается возить контрабанду. А вот другой способ. Положите ваши коробки в полиэтиленовый мешочек и опустите на нитке в любую бочку с водой. Не могут же пограничники отвинчивать каждую лампу, подбирать каждую плавающую спичку… Но все это осталось в далеком прошлом, на сегодняшний день нет надобности заниматься обманом. На проходных не заставляют раскрывать чемоданы, вполне достаточно записки капитана или стармеха о том, что член команды несет личные вещи.

– Еще один вопрос. Вы не замечали, что кто-то из вашей команды в последнее время стал жить не по средствам? Скажем, покупать за границей больше, чем остальные?

– Я секретарь первичной парторганизации, товарищ инспектор. Меня интересует, что у человека на уме, в душе, а не в кармане. Хоть я и не отрицаю некоторой связи. Можете не сомневаться: если бы я заметил, что на судне что-то неладно, давно поднял бы тревогу… Но, быть может, вас не устраивают мои объяснения? Поднимитесь на борт к концу дня, тогда будет настоящий капитан, мы тут всего лишь подсменная команда.

– А обычно на этом танкере плавают другие?

– Угадали. Мы подменяли булдурцев, которые сегодня возвращаются после сорокасуточного отпуска. Но я посоветовал бы вам отложить этот разговор до следующего воскресенья, навряд ли сегодня вам удастся что-либо выяснить.

Стало быть, зря он отвлек помполита от его гостей. Настоящая команда «Булдури» уже полтора месяца жила неведомо где. А Яункалн прекрасно помнил, что и в минувший понедельник в комиссионный магазин приносили на продажу «Сикуры». Только неизвестно: настоящие или подделки?..

Чип был далеко не таким больным, как прикидывался, но в последнее время ему все чаще бывало лень заниматься мелкими сделками. Однако не поднять деньги, валявшиеся прямо под ногами, было бы с его стороны непростительной глупостью и даже преступной халатностью! Надо только найти подручных, которые были бы готовы гнуть на него спину, и кинуть им за усердие несколько рублей. До недавнего времени он и сам был бы счастлив так легко заработать – товар с доставкой на дом, клиентов хоть пруд пруди, никакого риска.

Чип вспоминал свои первые самостоятельные шаги. Сколько ему было, когда он, после седьмого класса, приехал в Вентспилс, чтобы пристроиться на какое-нибудь судно? Не больше пятнадцати. В море он так и не ушел, в колхоз возвращаться не хотелось, и он поступил в профтехучилище. Другим ученикам из дому присылали посылки с продуктами, а родители Чипа понадеялись на проживавшего в Вентспилсе родственника. Он никогда не отказывал мальчику в тарелке похлебки, но, как бы невзначай, в доме дяди Чипа всегда поджидала какая-нибудь работенка – то надо наколоть и натаскать дров, то тротуар расчистить от снега, то помочь починить крышу. Дядя посылал его даже сдавать пустые бутылки, а потом дотошно пересчитывал мелочь. Стибрить у дяди права на управление мотоциклом Чипа заставила в первую очередь жажда мести. Написать анонимное письмо и потребовать выкуп он додумался уже потом. Эта затея сошла ему с рук чисто случайно – милиция действовала еще более неумело, чем юный начинающий аферист. Свой следующий «бизнес» Чип проворачивал куда осмотрительней. Стащив в мастерской, где работал, два бидона свинцовых белил, сам же заявил в милицию о пропаже. Потом разлил краску по небольшим банкам и торговал ею из-под полы на рынке в пору весенней малярной лихорадки. Кто-то ему предложил за краску вместо денег американские сигареты. Чип тогда еще курил, но ради наживы отказал себе в удовольствии и выгодно перепродал их мастеру школьной мастерской, а тот еще рассыпался в благодарностях за доставленное наслаждение. С тех пор Чип в своих спекулянтских махинациях неуклонно следовал золотому правилу торговли: покупатель должен быть доволен! Чип никогда не считался с затратами и хлопотами, по этой причине вот уже целый час, если не дольше, он изнывал на солнцепеке в ожидании такси.

Чип редко пользовался такси. Не из экономии, нет: в последнее время он прямо-таки не знал, куда девать деньги, покупал всякие никчемные вещи вроде электрических зубных щеток, кофеварок различных систем, бензиновых и газовых зажигалок, купил даже шашлычницу, работающую на инфракрасных лучах. Его предубеждение против такси носило чисто моральный характер: угнетало ощущение несвободы, полной зависимости от незнакомого шофера. Сейчас Чип тоже предпочел бы идти пешком, но на этот раз такси было целью, а не средством достижения цели.

Никто не в состоянии понять, что определяет движение таксомоторов по городу, почему машины с зеленым огоньком мчатся мимо человека с просительно поднятой рукой, в то время, как занятая машина подъезжает и гостеприимно распахивает дверцу, предлагая занять свободное место, если направление поездки хоть отдаленно совпадает с маршрутом, по которому едет пассажир.

Как видно, вентспилсские таксисты не слишком высоко оценивали платежеспособность Чипа, потому что лишь третья машина остановилась, и шофер, высунув в окно голову, спросил:

– Куда, шеф?

Чип пробормотал что-то невразумительное и сел рядом с водителем.

– Ага, порт, – понимающе кивнул шофер и включил скорость.

«Скоро иностранцев от советских людей будут отличать только по выражению лица», – подумал шофер. Во мнении, что его пассажир – иностранец, таксиста укрепила дружелюбно протянутая коричневая пластиковая пачка американских сигарет «Филипп Моррис».

– Вы не знаете, как сейчас идет западногерманская марка? – заговорил вдруг пассажир на чистом латышском языке.

Чип успел заметить у шофера на руке швейцарские часы. Такие могут быть только у человека с деньгами, это не японский ширпотреб. Разумеется, деньги можно заработать и честным путем, но этот таксист, похоже, был не из тех, кто экономит резину, щадит мотор и получает премиальные за работу в счет следующей пятилетки. Поэтому говорить можно было без обиняков.

– Газету еще не поглядел. Смена только началась.

– А вчера?

– Смотря как – покупаешь или продаешь.

– На этот раз покупаю. Мильён мне не нужен. Всего две сотни.

– Твоя коробка во сколько отдает концы?

– Через четыре часа. Но охота еще с братвой попрощаться.

– Посиди в сквере. Поговорю с коллегами, может, сообща и наскребем.

– Задаток дать?

Шофер отрицательно покачал головой и уехал.

«А если он придет с двумя милиционерами, – прикинул в уме Чип и, на всякий случай, зашел в парадное ближайшего дома. – Профессиональный риск, ничего не поделать».

Шофер приехал один и привез валюту. В приливе благодарности Чип не торговался, подарил початую пачку сигарет и записал номер телефона таксиста. За два рубля он вкусно пообедал и на автовокзал прибыл заблаговременно, чтобы успеть подремать на солнышке, покуда придет рижский автобус. Из автобуса выходили преимущественно мужчины с объемистыми, но непонятно легкими чемоданами, которые тотчас грузили в такси, неожиданно нахлынувшие на площадь. В этой кутерьме Чип приглядел самого ладного моряка, подкрался и запустил руку в незастегнутый карман его кителя. С виду моряк был изрядно навеселе и даже вроде бы ничего не заметил. Лишь спустя некоторое время, он переложил доставленную Чипом валюту в бумажник.

…Когда Мексиканец Джо и Герберт Третий пришли к Чипу домой, он опять валялся в своем турецком халате и прикидывался хворым.

– Чем порадуете своего больного благодетеля?

Вопрос прозвучал не иронически, а вполне торжественно – очевидно, Чипу очень понравилась сочиненная им фраза.

– Мы и Кобрину долю принесли, сама она вдруг по дому заскучала, – рассказывал Мексиканец Джо, вытаскивая из карманов скомканные банкноты и мелочь.

– Не торопись, приятель! Ты не на барахолке, здесь солидная фирма, где без расчета не положено. Давай по порядку!

– Курево и жвачку сбыли подчистую, картинки взяли только двое актеров. Остальные сказали: «Дорого!» Часы тоже принесли назад, но вот зонтиков можно было толкнуть вдвое больше.

Чип рассортировал деньги по пачкам, монеты сложил столбиками и отсчитал посредникам их долю.

– Ну, а как на следующей неделе? Будем продолжать сотрудничать?

Герберт Третий рассудил, что теперь самое время ставить капкан:

– Если можешь достать радиоприемники. Один бледнолицый затребовал четыре «Сикуры», ему в Риге знакомые заказали.

Чип задумался.

– У меня не оптовая контора. Можно, конечно, поговорить кое с кем, но сколько они тут будут снимать? Неделю… Игра не стоит свеч.

* * *

Неужели он всего лишь третий день в Вентспилсе? Кажется, вдоль и поперек уже исходил весь город и перезнакомился чуть ли не со всеми вентспилсцами. И какая уйма проблем, над которыми никогда раньше не приходилось ломать голову!.. Главным же из нерешенных оставался вопрос – правильно ли он поступил, позволив себе идти на поводу у старухи Зандбург? Тедис чувствовал себя канатоходцем, который после четырех лет теоретического обучения впервые оказался на арене и позабыл пристегнуть лонжу… А какие еще идеи вынашивает неутомимая вдова лоцмана? Чтобы в предстоящей схватке умов сражаться на равных, необходимо было освободиться от своих сомнений и в конце концов решить: обращаться за подмогой к более опытным товарищам или в одиночку продолжать эту битву с ветряными мельницами. Что он мог противопоставить самоуверенности тетушки Зандбург?

Доказательств, которые можно было выложить на судейский стол, увы, было совсем мало. Он даже не мог доказать, что в продажу поступила хотя бы еще одна ненастоящая «Сикура», хотя готов был дать голову на отсечение, что это случай не единичный. Иначе вся афера была лишена смысла. Впрочем… а что, собственно говоря, вообще говорило за то, что перед ним крупное мошенничество? Неуклюжее вранье приемщика вещей? Виляние директора комиссионки? Двусмысленные намеки продавщицы? Подозрения, одни подозрения… Наверно, и забывчивость Румбиниека, и скрытность Евы Лукстынь, и тот факт, что «Сикуры» сдают на комиссию почти исключительно по понедельникам, можно объяснить объективными причинами, если как следует поискать их. После тщательного просеивания на дне решета осталась лишь махинация преступников с паспортами. Но нельзя же утверждать, что честный человек с честными намерениями, сдавая вещи на комиссию, предъявит краденый или найденный паспорт! Одного этого обстоятельства было вполне достаточно для возбуждения уголовного дела. Только имел ли он право предпринимать все это на свой страх и риск? Как ни кинь – все клин…

Вопреки ею же самой заведенному распорядку, тетушка Зандбург накрыла стол к ужину, даже поставила рядом с тарелками два наперсточка.

– Надо бы принять глоток моей настоечки, – извиняющимся тоном предложила она. – Так сегодня убегалась, что без нее кусок в горло не полезет. Прозит!.. Я ведь еще и к Матису сбегала.

Еще раз тетушка Зандбург, не мудрствуя лукаво, предприняла верный шаг, теперь завтрашняя явка к начальнику пройдет глаже.

– И что же он? Наверно, ругал меня за самодеятельность? – спросил Яункалн, пытаясь выловить из банки коричневый боровичок.

– Нравятся? В следующее воскресенье поедем вместе, я знаю местечко… – похвасталась тетушка Зандбург. – Давай примем на вторую ногу – и слава богу… А этот лодырь Блумберг улизнул в Ригу, повез полугодовой отчет, будто знал, что тут предстоит серьезная работа…

Алкоголь легонько стукнул в голову, однако у тетушки Зандбург хватило твердости характера встать и запереть графинчик в буфет.

– Вот хотя бы ты, Теодор. Три дня назад мы едва были знакомы. То, что мы раза два виделись в Юрмале, не в счет. Теперь ты мне как сын родной. Не скули, Томик, ты тоже умница… Чего я хотела сказать? Да, я чувствовала себя больной и одинокой, никому не нужной. А теперь гляди – ноги гудят, а присесть некогда. И на завтра ты опять придумал мне хлопоты, бежать надо в комиссионный. Я надраила свой старый медный таз, рижане, говорят, с ума по таким сходят. Из Мендериса я уж нашла бы способ выжать денежку. И где его, обормота, только носит?

– Да, неплохо бы узнать, чем он занимается по понедельникам, когда в магазине больше всего работы. Но мне же никто не позволит пристегнуть ему тайный хвост. Мало обоснованных подозрений.

– Тогда мобилизуем красных разведчиков! Мексиканца и Третьего нельзя, этих он уже видел. Знаешь, напущу-ка я на него Кобру, у этой девочки хватка есть, а адъютантами к ней приставим Рудиса с Янкой.

– Согласен! Но потом надо будет подумать, кто сможет обработать собранные нами данные.

– Тут и думать нечего! Конечно же, Кашис!

Видя, что квартирант до сих пор ничего еще не понимает, тетушка Зандбург решилась открыть карты:

– Ты думаешь, я не чувствую, что мы, того гляди, заедем в канаву? Я была на почте и отстукала любимому зятю телеграмму о том, что его теща захворала, лежит почти на смертном одре, и он должен срочно приехать, если хочет застать ее в живых. Мы его впряжем в работу, не то он там, в своей рижской конторе, вовсе заржавеет. Я только не хочу, чтобы он прилетел завтра днем, покуда меня не будет дома. С Кашисом шутки плохи, с него станется даже арестовать меня и посадить в каталажку…

День четвертый

За завтраком Тедис Яункалн вспомнил, что не представляет, в котором часу начинается рабочий день в вентспилсской милиции. Тедис понял лишь то, что он никогда не кончается; работа заставляет мозги шевелиться даже ночью, во сне, и крепко сидит в подсознании. По этому вопросу тетушка Зандбург тоже не скупилась на советы:

– Матис Блумберг разжигает свой примус обычно к восьми часам. Потом надо будет договориться, чтобы по пути он заезжал за тобой. Пока он там прыгает на педальке, пока заводит, ты успеешь и помыться и кофею выпить.

– Значит, пора бежать. Спасибо! – Яункалн отодвинул стул.

– Постой чуточку, надо только сводку погоды послушать.

Тедис глянул в окно и пожал плечами. Какой смысл слушать рассуждения рижских метеопророков, если и так видно, что без зонтика на улицу лучше не выходить. Дождь, правда, пока не шел, но все небо было затянуто серым холстом облаков и держало город под влажным компрессом. Даже Томик, обожавший утренние прогулки в саду, через пять минут запросился домой и теперь катался по дивану, пытаясь обсушить мокрую шерсть.

Рижское радио предсказывало теплый день без осадков, но не исключало грозу и, как следствие, лесные пожары.

– Обязательно надо прихватить зонтик, – твердо сказала тетушка Зандбург, будто прогноз погоды окончательно развеял ее сомнения.

Перспектива маршировать по вентспилсским улицам с тетушкой Зандбург под одним, и к тому же старомодным, зонтиком отнюдь не привлекала Яункална. Он считал, что такая прогулка может сильно подмочить его репутацию работника милиции.

– Я побежал, хозяйка! Да и ни к чему нам выходить вместе. Еще кто-нибудь скажет директору комиссионки, что мы знакомы.

…Известно, что наилучшее время для кражи со взломом – за два часа перед восходом солнца. В эту пору сон у людей самый крепкий, меньше всего прохожих, даже у ночных сторожей глаза вроде бы песком засыпаны, а уши от усталости будто ватой заткнуты. В милиции это самая тихая часть суток, потому что сведения о преступлениях обычно поступают значительно позже, когда потерпевшие просыпаются и обнаруживают, что они обворованы.

В это утро телефон «02» до восьми ноль-ноль был на редкость молчалив, и ночной дежурный мог чистой совестью разнести по кабинетам отделения сводки, составленные накануне вечером, о происшествиях в конце недели, не дописывая в них от руки никаких ЧП, случившихся в последнюю минуту.

Тедис Яункалн сидел, ожидая капитана Печака, в дежурной комнате и изучал сводку фактических событий.

Человеку несведущему могло бы показаться, что неприятностей в рапорте хоть отбавляй. Но Тедис Яункалн не до такой степени был новичком в делах милицейской службы, чтобы положение в этом портовом городе посчитать за неблагополучное, если пропал без вести отпущенный на берег матрос, произошли две аварии на транспорте, мелкая кража на пляже, угон учрежденческой «Волги» и частного мотоцикла «с намерением покататься», а также взлом чердака и похищение развешанного для просушки белья.

– Это все мои, а точнее – твои клиенты, – за спиной у Яункална заговорил Печак.

Он неслышно подошел и теперь пробегал глазами данные о месте и времени совершения некоторых проделок.

– Я даже могу сказать, кто замешан в этих делишках: кто подстрекал, кто действовал, а кто только на шухере стоял. Может, даже и признание удалось бы выжать, но что касается доказательств – это уже совсем другой вопрос… Пошли, покажу наши апартаменты.

Городская милиция находилась в старом особняке, который на своем веку не раз перестраивался. Даже великий Растрелли приложил к нему свою руку. Бальный зал был столь несообразно большим и роскошным, что казался пустым даже тогда, когда тут собирались на совещания работники милиции вместе с активистами. Былое великолепие уцелело только в двух кабинетах, очевидно, бывших спальнях первых владельцев особняка. Остальные помещения по нескольку раз переделывались, разделялись перегородками; по мере того, как здание обрастало пристройками, появились длинные коридоры, лабиринт причудливых переходов, стеклянные фонари в потолках.

Окна рабочей комнаты Тедиса упирались в неоштукатуренный брандмауэр, и солнце сюда не заглядывало. Сегодня электричество пришлось включить с самого утра, и тусклый свет запыленной лампочки придавал помещению особенно унылый вид. Стол с традиционным письменным прибором, которым давно никто не пользовался, старый шкаф, в котором под символическим висячим замком хранились списки несовершеннолетних правонарушителей, и папки с делами профилактического учета, три стула, полочка с графином воды и двумя стаканами.

Печак уселся за письменный стол и предложил Яункалну сесть напротив.

– Я обычно никогда за стол не сажусь, мы с вызванным, как старые приятели, садимся рядком, говорим ладком. Мне не по душе эти новомодные приемчики – осветить допрашиваемого ярким светом, а самому сидеть в тени, неожиданно включить магнитофон и заставить парня прослушать показания или признания других подельников, заваливать стол заключениями экспертизы, написанными так, что от одних технических терминов обалдеть можно, выволакивать из шкафа вещественные доказательства по штучке… На мой взгляд, все это чушь собачья. С подростками надо разговаривать как равный с равным, ведь оба знаем правду, какого же черта играть в кошки-мышки?

Печак перевел дух и, словно в ожидании возражений, посмотрел на Яункална. Тедис молчал. Он отнюдь не был убежден в правоте капитана, но через несколько дней их пути разойдутся, и надо будет самому выбирать наиболее подходящие методы работы, – отчего же не выслушать советы опытного предшественника? И они не замедлили посыпаться.

– На этой работе вовсе не обязательно быть выдающимся криминалистом с талантом к дедукции и особо развитым аналитическим мышлением. Тут я за три месяца позабыл все, что мне вдалбливали в голову в двухгодичной школе. Кроме приемов самбо, конечно. И, хочешь верь, хочешь не верь, этот диплом, – Печак показал на вывешенный на видном месте документ, свидетельствовавший, что Печак абсолютный чемпион города, – имеет большее значение, чем вся научно-техническая революция! Главное – хорошо знать свой контингент. И у нас круг подозреваемых не так уж широк – слава богу, несовершеннолетние покамест не гастролируют по городам республики. У нас есть все возможности профилактически ознакомиться с их домашними обстоятельствами, поговорить с родителями и с соседями, с учителями и мастерами. Именно от них можно ожидать больше всего помощи. Иногда они даже сами приходят: «Мальчишка уже третью ночь дома не ночует», «У Зигиса вдруг деньги завелись», «Айвар не является на баскетбольные тренировки», «Игорь опаздывает на работу и слоняется по территории порта». К таким сигналам надо прислушиваться! Постепенно ты начнешь понимать, кто на что способен, и тогда, считай, все козыри в твоих руках.

Капитан Печак встал из-за стола и открыл дверцу шкафа. Выкладывая на стол папки, он комментировал:

– Вот Алдис Красинский, малый горазд на технику. Одна беда – не может он равнодушно пройти мимо машины, оставленной у тротуара. В особенности, если с ним веселая компания или девчонка. Отмычкой действует, как завзятый медвежатник. Садится и раскатывает до последней капли бензина. А потом аккуратненько поставит, даже включит стояночные огни – все честь по чести. К моему мотоциклу он приладил такой «секрет», что потом пришлось снять – даже от случайного прикосновения начинал реветь, как раненый слон. И что ты думаешь? Алдис до того обиделся, что в отместку угнал мою служебную… А вот этот, – Печак раскрыл другую папку, – этот зашел подальше. Гунар Мелнацис не озорник, он автомобильный вор: обдерет машину, раскулачит, продаст колеса, аккумулятор, карбюратор, остальное же, чего в металлолом не сдать, изуродует, а то и сожжет. И все только от зависти. В конце года должен выйти из колонии, но не думаю, что он исправился… Малыш Карклинь с дружками шурует по чердакам и не брезгует даже подштанниками. У него есть дядя, который раз в неделю объезжает литовские барахолки и сбывает товар чохом… Ребята с улицы Селгас в трезвом виде не опасны, но после трех рюмок срываются с цепи и тогда во всей округе стоит звон стекла: детки колотят окна. Их уже судили за мелкое хулиганство, отсидели по пятнадцать суток, но не помогает. Тебе придется подумать, каким образом отучить их от выпивки…

Яункалн рассеянно перелистывал выложенные перед ним дела состоящих на учете. Да, надо познакомиться с ними основательно, изучить характеры правонарушителей. Но мысли упорно возвращались к старухе Зандбург, которая сейчас сидела в комиссионном магазине; к Кобре, Рудису и Янке, которым поручено следить за Мендерисом. Удастся ли им сесть в тот же автобус, войти в тот же вагон поезда? А если у приемщика собственная машина? Тетушка Зандбург, правда, утверждала, что Виктория никогда этого не допустила бы, но поди знай… Однако беспокоиться нечего, ребята не раз выкручивались из более трудных положений.

Яункалн вновь уставился на груду папок на столе. Отложив дела, «герои» которых еще отбывали срок, он перелистывал те, что были приостановлены за недостатком доказательств. И тотчас ему попалась на глаза кличка «Чип».

– Это было еще до моей эры, в конце пятидесятых годов, – начал Печак в приподнятом тоне, как бы из уважения к событиям, ставшим достоянием истории. – Хранятся, наверно, потому, что Чип этот по-прежнему балансирует на острие ножа и в любой день может влипнуть на куда более серьезных делах. Давай поглядим!

Фабула события была весьма проста и начиналась с заявления гражданина Яниса Вульфа о том, что у него были похищены права на управление мотоциклом. На другой день он получил написанное печатными буквами анонимное письмо с предложением вложить в тайник в условленном месте, среди прибрежных дюн, семьдесят рублей. Тогда права ему будут возвращены. Вульф подозревал своего племянника, недавно приехавшего на учебу в профтехучилище и не отличавшегося особым усердием. Да никто другой и не мог проникнуть в комод, где хранился портфель с документами. Однако эта гипотеза нуждались в проверке. Инспектор уговорил Вульфа сходить туда, куда было указано, и положить в тайник пустой конверт. До самого вечера двое милиционеров вели скрытое наблюдение за окрестностями. В конце концов они задержали горбатого старичка, который довольно долго расхаживал по пляжу, скрывая под пальто какой то предмет. Оказалось, это у него был гвоздодер, которым он вытаскивал гвозди из выброшенных на берег ящиков, прежде чем нести их домой на топливо. Выяснение всех этих обстоятельств с живейшим интересом слушал и неизвестно откуда появившийся племянник потерпевшего Дзинтар. И опять ничего нельзя было доказать… Правда, при последующем допросе мальчишка запутался в противоречивых показаниях, однако упрямо твердил, что ни в чем не виноват. Пришлось его отпустить… На последних страницах было несколько примечаний, прямого отношения к этому делу не имевших:

«Был замечен на рынке – продавал краску», «Скупает у моряков заграничные сигареты», «Вращается в обществе взрослых спекулянтов».

Но всякий раз недоставало фактов, отсутствовали свидетели. Потом Дзинтар Вульф отпраздновал свое совершеннолетие, и записи оборвались, точнее говоря, перекочевали в папку, заведенную уже в другом отделе милиции. Яункалн был в этом абсолютно уверен.

Стук в дверь вывел Тедиса из раздумий. В первый момент он подумал, что явилась девица из его будущего контингента – до того юный вид был у посетительницы, блондиночки в синей мини-юбке и белой кофточке.

– Больше не узнаешь? – тепло улыбаясь, спросила она у Яункална. – Ничего удивительного, на этой работе люди старятся быстро.

Ба! Да это же Лига, с которой они вместе учились на первых двух курсах университета. Потом девушка уехала из Риги и перешла на заочное отделение. И вот такая нежданная встреча!

– Мне остался только диплом, – продолжала Лига. – Зато я уже произведена в старшие лейтенанты. А тебе еще надо полгода ждать погоны. И я больше уже не Розите, а два года как Лига Печака.

– Моя свояченица, – поспешил рассеять недоумение капитан Печак. – Нас, братьев, в семье трое и, как водится, влип младший.

– Хорошо, что ты приехал! С родственниками – не работа, – тараторила Лига. – Этот, например, ведет себя так, точно после Макаренко земной шар перестал вращаться. А я утверждаю: преступник с каждым годом становится умней и образованней. Мальчишки, которые нашкодят и через несколько часов попадаются, – с точки зрения чистой криминалистики – не проблема. Я, например, глубоко убеждена, что они могут исправиться, потому что сами до смерти перепуганы тем, что натворили. Куда опаснее те, что все рассчитывают заранее, обеспечивают себе алиби, изучают повадки сторожей, образ жизни избранной жертвы, одним словом, действуют по рецептам, почерпнутым из книжек и кино. Это крик моды, которая пришла к нам с Запада – хоть и с большим опозданием, и масштабы поскромнее, однако не считаться с нею нельзя. Мы должны научиться действовать против несовершеннолетних преступников, устраивающих налеты на отделения Госбанка, нападающих на инкассаторов, грабящих кассиров в магазинах. И поскольку это явление у нас еще в зачатке, профилактическую работу надо проводить здесь, в этом отделе.

Яункалн чувствовал, что Лига права. Подобные мысли не раз высказывались на теоретических конференциях. К сожалению, Лига тоже только рассуждала, но не предлагала никаких практических мероприятий. Когда он войдет в курс дела, надо будет самому взяться за эти проблемы. Но в настоящий момент Тедиса заботили весьма конкретные дела.

– Никто из вас не знаком с директором комиссионного магазина Имантом Гринцитисом?

Печак поднялся со стула.

– Кто же не знает самого элегантного холостяка в городе! Пойдем к Селецкису, он тебе расскажет о нем все и даже больше.

Отдел охраны социалистической собственности занимал половину второго этажа, где комнаты были почти вдвое просторнее. И тем не менее кабинет старшего инспектора Яниса Селецкиса сегодня с трудом мог вместить всех жалобщиков.

Когда капитан Печак с Яункалном вошли, Селецкис попросил извинить его и выразительным жестом руки предложил полюбоваться трагикомическим зрелищем, участники которого в данный момент, перебивая друг друга, сиплыми с похмелья голосами выкладывали свое горе.

– Чай, из Тирасполя приехала, сами знаете – не ближний свет, – жаловалась дородная брюнетка, безбожно путая русские и украинские слова. – Последние гроши истратила на билеты себе и старику своему. А тут, почитай, половину всех вишен пришлось выбросить, такэ пекло було в дорози. А с помидорами и вовсе горе – аккурат вчера пришла партия болгарских, продают на всех углах. Едва наторговала денег на обратную дорогу и на кровельное железо для хаты, из-за которого и перлись в эту даль. В магазинах его нэмае. А тут якись черт надыслав на меня дядьку, который пообещав достать стильки, скильки нам трэба, и цена пидходяща. Договорились, повел он меня на товар подывиться. Таке доброе железо, як серебро! Он даже согласен был до утра подержать у себя в сарае, куда мне его диты у ночи? В гостинице пид кроватью не сховаешь. Я ему гроши, он мне – ключ от сарая, разошлись як люды. А сьогодни з ранку…

– Дайте же и другому сказать, – перебил ее рослый, деревенского вида, папаша. – Я хотя и не промышляю торговлей южными овощами, как кое-кто, однако крыша над головой каждому нужна. И не какая-нибудь из дранки, через которую небо видать. Цельный день рыскал по лавкам и складам – ни черта нету. Там было позавчера, там ожидают, может, послезавтра подвезут. А для меня время дороже денег. Вот я и договорился с одним молодым человеком насчет левого товара, который он хранит в сарайчике на окраине города. Вроде бы человек порядочный на вид, возьму, думаю, и для соседа Леопольда. Но не такой я дурень, чтобы сразу все деньги выкладывать. Заплатил половину и сказал, завтра с утра приеду, заберу…

– У меня тоже вроде этого получилось, – рассказывал третий охотник до кровельного железа, нервно мигая водянистыми глазами. – Я тоже радовался выгодной покупке, как и они, когда мы разговорились в гостиничном буфете. Разве я не предложил пропустить глоток на радостях? Последние денежки там оставили, разошлись друзьями до гроба. А сегодня утром опять все повстречались у этого окаянного сарая – кто с тачкой, кто с подводой, кто с грузовиком. Я сразу понял, сейчас наша дружба врозь пойдет, да только никак не думал, что трижды проданное железо принадлежит колхозу, привезено для ремонта крыши Дома культуры, а припрятано с преступными намерениями. Спасибо председателю, который обрадовался неожиданной находке и поверил, что мы не грабители.