Текст книги "Принципы истории. Россия от Востока через империю к Западу"

Автор книги: Григорий Кваша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Вернемся к политике и поищем там вождей-мистиков. Кроме Николая II стоит вспомнить одного из отцов российской социал-демократии Георгия Плеханова (1856-1918), авторитет которого среди революционеров был весьма высок. Другим зловещим символом своего времени стал Гришка Распутин (1872-1916).

Ну, а главный парадокс 36-летия заключается в том, что, даже принадлежа к центральным знакам времени, мистики не стали любимы народом. Пожалуй, лишь Крыса с некоторыми оговорками может считаться русским знаком. Дракон же и особенно Обезьяна так и не получили народного одобрения, того, что называют родством душ. Так что все 36 лет Россия мучалась от несоответствия самой себе, и лишь 1917 год жесткой рукой вернул ее к более привычной ситуации. Так что, вспоминая те времена, не стоит о них сожалеть: могучей тогда была лишь маленькая кучка людей. В четвертой фазе имперского цикла (1989-2025) могучей станет вся страна.

ххх

Так слились воедино личная неприязнь автора к некоторым знакам, революционная неприязнь к своему дореволюционному прошлому всего народа, тупиковость и вневременность самой мистической стихии. И все же хочется еще раз повторить: именно мистическая первая фаза заваривает тот бульон, в котором произрастает будущее. Причем не столько даже ближайшее будущее (2 и 3 фазы), сколько будущее далекое, чудесное, то есть четвертая имперская фаза и следующие за ней долгие фазы какого-нибудь стабильного ритма, восточного или западного. А потому есть смысл из первой фазы сразу перекинуться в четвертую фазу. Одна беда – четвертая фаза в последнем имперском цикле еще не случилась, а потому приходится еще дальше отступить в прошлое и пронаблюдать чудеса четвертой фазы Третьей России, благословенных времен Екатерины II Великой.

1995, "З" № 33, "Театральная жизнь"

Вы заметили, как часто в разговорах о политике, да и обо всей сегодняшней жизни стали использоваться слова " спектакль", "театр", "сцена"' и т.д.? То говорят, что мы играем в демократию, то в патриотизм, то изображаем действо под названием Смутное время, то рубим окно в Европу на манер Петра I. Опереточные путчи, драматические штурмы, театральные выборы...

Раньше было хуже: больше крови, меньше еды, и уж совсем никакой свободы. Однако никто ничего не замечал или делал вид, что все нормально. Теперь все на виду, все мы на сцене. Что не заметит телевидение, то опишут в газетах, а потому можно оставить суровую сдержанность былых времен и заламывать руки по каждому поводу. Впрочем, театр – штука многообразная. И в любой момент вместо рыданий могут начаться танцы и песнопения.

Итак, спектакль длиной в 36 лет начался, исполнители мы все, зрители весь мир, в первую очередь Европа (будут аплодировать, частично от не оправдавшихся страхов) и Америка (будут свистеть от не оправдавшихся надежд на свою гегемонию). Пока спектакль находится в стадии рассаживания по местам, шуршания бумажками и покашливания, а потому обратимся к аналогичному спектаклю 230-летней давности.

Безусловно, это были блестящие времена (1761-1797), и блеск их, как и положено четвертым фазам, был избыточный, не подкрепленный общемировой расстановкой сил. Изумительно бескровный переворот (1762) с массой картинных жестов, невероятные военные победы, съедение Польши на глазах завороженной Европы, казнь Пугачева и т.д. Каждый выбирал себе роль по душе: Екатерина играла роль просвещенного монарха (друга Вольтера), Радищев играл роль революционера (очень хвалил Вашингтона), Пугачев играл роль царя Петра, Потемкин строил деревни и мнил себя великим полководцем.

Ну, а для структурного гороскопа самое главное заключалось в том, что в этой театральной жизни заглавные роли должны были играть логические знаки (Петух, Бык, Змея). Причем, как мы с вами договорились, главенствует все же открытый знак, то есть Петух, будь он хоть сто раз инфантильным и ни на что не годным в реальной жизни знаком. В конце концов, его дело прокукарекать, а там хоть и не рассветай. Памятуя о том, что это 144-летие (1653-1797) посвящено было военным проблемам, стоит в первую очередь искать военную гениальность. С этим все в порядке: гениальный Петр Румянцев (Задунайский) (1725-1796), блистательный Алексей Орлов (Чесменский) (1737-1808), адмирал Григорий Спиридов (1713-1790) – все Змеи; создатель черноморского флота Федор Ушаков (1745-1817), будущий победитель Наполеона Михаил Кутузов (1745-181З), подавивший пугачевщину генерал-аншеф Петр Панин (1721-1789) все Быки. Однако над всеми этими великими и не очень стоит величайший Александр Суворов (1729-1800), может быть, во всей прошлой и будущей истории не имеющий себе равных. Разумеется, Суворов родился в год Петуха (по уточненным данным "Военно-исторического журнала").

Политическая мощь тогдашней России связана с именем Екатерины II (1729-1796). Она тоже Петух, но в женском варианте, а стало быть, знак волевой, а не логический. Должен был быть у нее предтеча, учитель, подготовивший ее к наступлению петушиного времени. Конечно же, это Алексей Бестужев-Рюмин (1693-1766) (в "Гардемаринах" его играет Евстигнеев). В аппаратные времена Елизаветы он приближал новые времена, как Андрей Сахаров (1921-1989) нашу и свою победу в 1989 году. Оба они работали на старую власть, один канцлером, другой создателем бомбы, оба были сосланы, оба воспитали новую власть.

В идеологии свой Суворов – это Александр Сумароков (1717-1777). Дворянин, адъютант самого Алексея Разумовского, казалось бы, ни с того ни с сего начинает сочинять любовные песни, создает драматические произведения. Может, именно Сумароков первый в России смог перейти ту грань, за которой начинается уже чисто светское искусство. Кстати, Сумароков еще в елизаветинские времена выступал на стороне оппозиционной придворной группы, ориентировавшейся на будущую императрицу Екатерину II. В начале царствования Екатерины II литературная слава его достигает зенита. Лучшие его комедии написаны в 70-е годы (1772-1774). В переводе на сегодняшние даты – это 2000-2002 годы. Сумароков известен как основатель классицизма.

Разумеется, продолжатели дела становления светского искусства сплошь Быки и Змеи. Непосредственный продолжатель, например, Михаил Херасков (1733-1807) (поэма "Россияда", 1779). Продолжатели в широком смысле – два титана, которые в наше время (не знаю, как сейчас) даже попали в школьную программу: Денис Фонвизин (1745-1792) и Александр Радищев (1749-1802).

Фонвизин после "Бригадира" (1770) (9-й год фазы – идеологическое решение) более десяти лет не обращался к драматургии: все силы писатель отдавал политике, государственным делам. Лишь в 1781 году был завершен "Недоросль" (второе идеологическое решение). Через год Фонвизин увольняется со службы. Это тот самый 20-й год фазы, о котором уже говорилось (Лев Толстой, Мандельштам, Булгаков, Галич, Солженицын). До третьего идеологического решения (1793) Фонвизин не дожил один месяц.

Радищев встретил четвертую фазу 12-летним мальчиком. Кстати, именно от Змей, встретивших 1989 год (1977 г.р.) стоит ждать наибольших талантов и полного расцвета к 24-му году фазы (2013). Ну, а Радищев к 24-му году фазы уже написал оду "Вольность" – первое русское революционное произведение. А на 29-м году (1790) появляется "Путешествие из Петербурга в Москву". Последовал арест и суд. Смертную казнь крамольному автору на десять лет ссылки заменила сама императрица. Так он сыграл роль революционера, а она гуманистки. Истинная же роль Радищева, думается, все же не в политической сфере, а в литературной. Не будем забывать, что Змея – один из самых плодотворных литературных знаков. И слава русской литературы (Гоголь, Достоевский) во многом связана именно с этим знаком.

Ну а в остальном это время мало знакомо нам. Кто, например, такой Михаил Щербатов (1733-1790)? Историк, публицист, идеолог корпоративных интересов дворянства, он тоже написал "Путешествие...", но только "...в землю Офирскую", а, кроме того, еще и "Историю Российскую с древнейших времен". Может быть, он, а не Радищев, был главным лицом той эпохи. А ведь были еще Иван Елагин (1725-1794) и Владимир Лукин (1737-1794), тоже зачинатели новой литературы, только рангом чуть ниже, ученые Дмитрий Аничков (1733-1788) и Николай Курганов (1725-1796), философ Яков Козельский, Семен Десницкий и многие другие. Именно они открыли дверь в то пространство, в котором вскоре появятся Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Гоголь.

Нынешним Петухам и Змеям в пушкинское пространство уже хода нет, они откроют новое. Потом в это пространство придут новаторы (2029-2065) и укажут в этом пространстве столбовые дороги, дадут имена новым явлениям мировой культуры, родившимся на пересечении науки, религии и искусства.

Однако вернемся в екатерининские времена. Тогда еще никто не ведал, что начинается пора великой русской литературы, ее золотой век. Все были уверены, что наступает золотой век театра. Собственно, и Сумароков, и Фонвизин старались-то в основном для театра. Театр был воистину идефикс всей страны (читай – дворянства) в том 36-летии. Все буквально бредили театром. И тут опять не обошлось без великого Петуха. При желании его можно даже поставить впереди Сумарокова или Бестужева: речь о Федоре Григорьевиче Волкове (1729-1763).

И прожил-то всего 34 года, и в своей фазе был всего два года, а во многом определил все ее течение. Имя его – ни мало, ни много "отец русского театра" (Белинский). Под его "бешеный" темперамент писал роли Сумароков. Волков примыкал к дворянской оппозиции и участвовал в свержении Петра III. Был он человеком, по мнению многих, выдающимся во всех смыслах, что, скажем прямо, присуще деятелям театра не во все времена.

Каким титаном мог бы стать, а умер от простуды. В который раз убедишься, что Петухи, как и их зоологические братья, зарю встречают, а там уж пусть другие ковыряются. Но и за это – слава Петуху! В 70-80-е годы уже идет театрализация всей страны, что, поверьте, тогда было просто чудом: страна-то совсем темная была.

Выводов и морали не будет, как и прогнозов. Пофантазируйте сами! Ну, а необходимые для расчетов Петухи-предтечи перед нами: Андрей Сахаров (1921-1989), Борис Стругацкий (1933), Геннадий Хазанов (1945), Юрий Никулин (1921-1997), Марк Захаров (1933), Никита Михалков (1945). Ну и, конечно, с нетерпением ждем Петухов нового призыва.

ххх

Автору, при его очень напряженном отношении к театру, было непросто предрекать наступление театральных времен. Однако реальность превыше всего. Подъем в горячо любимом кино когда еще будет. Театральная же жизнь вовсю бурлила уже и в 1995 году, когда писалась статья, и забурлила еще сильнее в 1998 году, когда писалась данная глава книги.

И все-таки невозможно дважды войти в одну реку. В темные времена Третьей России театр был принципиально важен для резкой активизации светской культуры. Сейчас театр отрабатывает локальное освобождение от былых оков совдепии и вряд ли слишком занят рождением новых культурных пространств. Впрочем, и тогда театральный бум дал неожиданный поворот, породив не великих драматургов, а великих поэтов и писателей.

Что касается театральных эффектов нашего времени, то они нужны всего лишь для того, чтобы привлечь к нам внимание всего мира. Смысл очень прост: пусть мы станем центром всеобщего внимания, и уж тогда мир обязательно услышит нас, когда нам наконец-то будет что сказать. Пока же нам сказать нечего и, видимо, не скоро появится, если ссылаться на аналогию все с той же Третьей Россией. Страшно, ей-богу, читать все эти списки "великих" деятелей культуры на фоне того фантастического величия, каковое возникнет при Александре I и особенно при Николае I. Неужели и мы будем так же убого выглядеть на фоне титанов новорусской культуры середины ХХI века? Увы, все больше доказательств того, что именно так оно и будет. Впрочем, вся прелесть логической фазы не в реализации, а в замахе. Поэтому наше дело орать о своем величии. Глядишь, внуки действительно будут великими.

Недоумение читателя вновь могут вызвать ссылки на новаторскую идеологию в первой фазе будущего российского западного цикла. Надо потерпеть, все разъяснит глава о романтиках времени.

Что касается неуместности сравнения блестящих екатерининских времен и убогих наших, то не все так просто. Во-первых, блестящими екатерининские времена были не для всех, а лишь для высшего класса. Достаточно упомянуть одно пугачевское восстание. В наши "убогие" времена высший класс, хотя бы те же директора, кажется, живет достаточно красиво, хотя и не торопится напоминать об этом всему миру. Общегосударственного богатства, кстати, при Екатерине II также не было... Во-вторых, наши представления о победах государства скорее лежат в плоскости ХVIII века, чем XXI. Мы по-прежнему ждем побед военных, величия в мощности вооружения и прочей белиберде и еще не в состоянии встать на позиции экологического мышления XXI века, когда наши остановленные заводы оборонного комплекса будут казаться первыми ростками будущего экологического процветания Земли.

Гораздо важнее уловить единое с Екатериной II ощущение свободы, любви к книге, любви к интеллекту, любви к красивым вещам, а не к пушкам, ядрам, ракетам, ружьям и т.д. В конце концов, вся история мира – это история войн. И если именно мы начинаем сейчас историю отвращения к войнам, то это чудо не меньшее, чем переход Суворова через Альпы.

А теперь попробуем восполнить пробел 1995 года, отсутствие данных по театральным режиссерам современной России. Данные взяты из справочника "Кто есть кто в России", М., 1997.

Результаты статистического исследования превзошли все ожидания. Все-таки отбор тех или иных режиссеров казался мне, человеку далекому от театра, слишком субъективным делом. Впрочем, судите сами.

Лидер 12-летия Петух, столь часто упрекаемый в инфантильности и недееспособности, занял безоговорочное первое место – 12 фамилий, среди которых самые, самые. Далее, как и полагается, два других логических знака – Бык и Змея. 3мея немного впереди. За нее Юрий Любимов, Николай Губенко, Кама Гинкас, Алексей Бородин, Светлана Врагова ("Модернъ"). Бык представлен не менее известными именами – Иван Бобылев, Евгений Лазарев, Марк Розовский, Павел Хомский, Илья Эпельбаум.

Дальнейший порядок знаков не слишком важен, тем более что имена не слишком громкие, а иногда и знаковая принадлежность не очевидна. Среди середняков Кабан и Обезьяна (по 4). В аутсайдерах все остальные (по 2). Хуже всего с Козой (1) и Драконом (0).

Таким образом, идея о достаточно жесткой связи между стихией театра и логической стихией подтвердилась достаточно наглядно. Абсолютное же лидерство Петуха доказывает, что нет и не может быть причин, которые помешали бы открытым знакам в имперском ритме осуществлять свою святую миссию.

Казалось бы, обнаруживается мощное противоречие в теории, ибо центральным знаком в драматургии остается Крыса (пересечение мистицизма и драматичности). Петух же даже не входит в обойму вторых. Среди вторых в драматургии Дракон и Обезьяна (мистицизм), Змея и Коза (драматизм), Лошадь (сочувствие как мистицизму, так и драматизму). Более того, Петух вместе с Кабаном – явные аутсайдеры списка драматургов. Однако ставить на один уровень саму драматургию и пути ее раскрытия не уместно. Ведь не требуем же мы одинаковости от тех, кто командует войсками, и тех, кто затевает войны.

В главе "Круговорот стихий в народе" мы еще поговорим о превосходстве логиков над мистиками, а пока отметим, что именно логики-постановщики лучше других способны раскрыть замысел мистиков-драматургов.

А теперь гимн, пропетый в честь Петуха накануне страшного удара, которым грозит год Кота (1999 год).

1998, "З" № 70, "Птичий базар"

Откройте любую энциклопедию, любой справочник из серии "Кто есть кто" и проведите элементарный количественный анализ 12 знаков. Лидером может оказаться кто угодно, но аутсайдер всегда будет один и тот же – Петух. Что это значит? Неужели Петух самый тупой, самый бесталанный, самый примитивный знак? Нет, это не так. Это до такой степени не так, что, по сути, наоборот. Именно Петух, безусловно, самый способный, можно даже сказать, гениальный знак. По сути дела, это знак безграничных возможностей. Петух мог бы не есть, не пить или, напротив, есть больше всех или пить больше всех. Короче говоря, Петух – чемпион возможностей. Но за это чемпионство приходится дорого платить, а именно неспособностью либо нежеланием доводить дела до конца. Петуху гораздо важнее зафиксировать размер своего таланта, масштаб своих амбиций. Хороший Петух – или "председатель земного шара", или пророк новой эры, или, в крайнем случае, спаситель какой-нибудь нации, например, русской. Вот почему Петухи, обильно заполняя списки самых талантливых и подающих надежды, так редко попадают в энциклопедии, ориентированные на реальные достижения, а не на декларации и лозунги.

Теоретически все это очень просто объяснимо. Петух – это единственный знак, сочетающий пионерство (Коза, Кабан) и источник идей (Бык, Змея). Таким образом, Петух – знак, не имеющий прошлого, вечный провозвестник будущего. Он тот, кто поет зарю, когда еще темно.

Не уверен, что доставлю радость сообщением, что сейчас в России как раз 12-летие Петуха (1989 – 2001). Действительно, кому охота жить в то время, когда все разбрасываются обещаниями, говорят много громких слов, но ничего не доводят до конца, ни за что не несут ответственности. Каждый почитает себя великаном, каждый готов спасти Россию. Но мало кто скромно работает на своем месте, мало кто соразмеряет свои реальные возможности со своими амбициями.

Одним словом, страна превратилась в огромный птичий базар, где кто-то разливается соловьем, но больше каркающих ворон, регулярно пугающих нас то голодом, то гражданской войной, то развалом страны. И опять никакой ответственности: каркнул – и в кусты. Шум от трелей, посвиста, клекотания, карканья стоит невообразимый. Никто никого не слышит и не понимает. Иногда кажется, что пробил час абсолютной анархии. Однако при видимом хаосе и раздрае есть в птичьем базаре некий завораживающий порядок. Птицы – народ удивительно синхронный. То все сидят, то все летят, то все галдят, то все замолкают.

Так откуда же идет ощущение синхронности? Конечно же, от средств массовой информации. Никто ни с кем не созванивается, никто не командует, нет никакого реального контроля (как все было еще недавно). А между тем все газеты, все каналы телевидения всегда удивительно единодушны. Работает закон стаи, причем стаи, не имеющей даже вожака, просто стаи, как синхронного механизма. Нечто похожее на синхронность деревенских петухов.

Лично меня как человека, не привыкшего ходить строем, вся эта птичья синхронная трескотня поначалу очень раздражала. Однако против времени не погуляешь. Коллективный разум наших СМИ – это единственная реальная сила страны, и сила эта в ключевые моменты 12-летия ни разу не подвела. Так что прочь сомнения и терзания, тем более что 12-летие Петуха уже на исходе. В 1999 году (год Кота) наступает кризис всего петушиного, что есть на свете. От страшного кошачьего удара Петух сразу не очухается, а там уж не за горами (2001) начало бычьего 12-летия, когда базар прекратится, и все начнет стремительно упорядочиваться. Для граждан самым утешительным будет то, что Бык хоть и устремлен в будущее (как и Петух), но все же относится к тройке реализаторов, то бишь счастливчиков (Кот, Змея). А стало быть, начатое Петухами быстро обернется реальными результатами. Важно также, что Бык невероятно оптимистичен и в отличие от Петуха не чужд людских проблем.

Начиная прощаться с Петухами, не худо было бы вспомнить о некоторых из них. Ведь если и бывают у Петухов удачи, то только в их собственное время (либо в подготовке прихода этого времени). Обратимся к самому современному на сегодняшний день справочнику "Кто есть кто" в России" (1997), выделившему из всей массы россиян около 750 наиболее значительных. (Что-то вроде 62 человек на один знак.) Сразу отметим, что Петух не занял привычное для него последнее место, и это, безусловно, заслуга его времени. Однако и до количественного лидерства ему далеко: всего 58 человек, 11 женщин и 47 мужчин.

Привычно и ожидаемо наличие петушиных сладкопевцев (Юрий Антонов, Юрий Веденеев, Юрий Шевчук, а также Анжелика Варум и Бэла Руденко), нескольких спортивных гениев (хоккеистов Александра Могильного, Сергея Федорова и теннисистки Анны Курниковой), а также артистов с хорошо поставленным чувством юмора (при отсутствии в справочнике Хазанова, Петросяна и Евдокимова есть Екатерина Васильева, Станислав Любшин и Леонид Якубович).

Однако лидерство Петуха в современной жизни определяют не певцы, не спортсмены (предпочитающие крутиться в США) и даже не артисты. Лидерство Петуху обеспечивают режиссеры, немногие киношные, но в основном театральные. Киношные фамилии, конечно же, более известны: Абдрашитов, Адабашьян, Климов, Краснопольский и Усков, Никита Михалков, Александр Хван. Зато уж театральный список выглядит солиднее. Марк Захаров, Галина Волчек, Валентин Плучек (как говорится, без комментариев), Татьяна Доронина (взлетела как театральный лидер в новые времена), Александр Дзекун (Саратов, но уже не глушь и не деревня, а всероссийская известность), Сергей Женовач (главреж на Малой Бронной), Игорь Кваша ("Современник"), Роман Козак (МХАТ), Николай Коляда (ставит свои же пьесы, Екатеринбург), Михаил Левитин (сам пишет, сам инсценирует, "Эрмитаж"), Владимир Мирзоев (надежда и опора Театра имени Станиславского), Владислав Пази (Открытый театр). Практически все эти режиссеры признаются справочником либо гениями, либо стремительно взлетающими к гениальности творцами. Становится ясно, что в нашем театральном 36-летии Петух нашел себя именно в театре.

В оставшейся половине персоналий более всего драматургов (4), поэтов (3), писателей (3), художников (3), балетмейстеров (2), медиков (2).

Особенно стоит поговорить о Петухах-политиках. Время требует, чтобы процессы становления новой власти возглавляли и контролировали именно Петухи. С другой стороны, мы знаем, что Петух политически бесперспективен (речь о мужчинах), поскольку не может делать длинные долгие дела, к которым относится политика. Дело Петуха – дать лозунг и либо погибнуть, либо улететь, либо зарыть голову в песок... И вот мы видим вместо Политбюро многих Петухов, некую цепочку, некую эстафету передачи лидерства между Петухами.

Начал эстафету академик Сахаров, давший в 1989 году направление нашей революции. Увы, академик к концу года умирает. Петушиную эстафету подхватывает Геннадий Бурбулис. Следующим, наверное, следует признать Владимира Шумейко, подававшего грандиозные надежды, увы, не реализованные. Справочник 1997 года предлагает нам двух действующих политиков: Андрея Кокошина, Валентина Юмашева... И вновь взлет на самый верх, а дальше? Все то же самое... Где ты, где ты, Екатерина II?

При столь жутком политическом пролете Петуха история срочно ищет Петухам замену. Требованиям максимального сходства удовлетворяют два других пионерских и боевых знака – Коза и Кабан. Особенно удобна позиция для Козы. Отсюда и Горбачев, и Ельцин, и Чубайс. Среди Кабанов относительно удачно "петушатся" Немцов и Селезнев. Увы, пока не закончится время птичьего базара и не наступит 12-летие Быка, ждать сильного политического лидера не приходится. Бык же сможет призвать более солидных людей.

Отсутствие Екатерины II в официальной политике не означает, что дамы петушиного рода не заняли лидирующих мест во власти истинной, власти вопрошающей, власти контролирующей. Нет никаких сомнений, что дамы, родившиеся в годы Петуха, на первых местах почти везде. Но, опираясь на означенный выше справочник, назовем лишь двух – Татьяну Миткову и Светлану Сорокину. Особенно же хороша вторая, ибо на ковер к себе может вызвать (как провинившегося школьника) практически любого политика в стране (разве что кроме не слишком здорового президента).

При всей своей космической пустоте и космической же легковесности Петух – достаточно трагическая фигура. Его трагедия в его неспособности к настоящему полету (Петух – знак приземленный), в его разрыве между блеском идей и проектов и нищетой реализации. Печальным примером стала нелепая гибель одного из кумиров молодежи Игоря Сорина ("Иванушки Интернешнл"), добившегося высочайшего взлета и вдруг покинувшего популярную группу...

Потом самоубийство (прыжок с балкона шестого этажа) и предсмертная записка (?), призывающая всех отправиться "в полет к звездам". Андрей Григорьев-Аполло-нов (Рыжий): "Игорь с детства хотел всего сразу: быть чемпионом по борьбе, по плаванию, по прыжкам в длину. Он реально разрывался. Если бы Игорек хоть на чем-то одном остановился, все бы получилось. А он хотел своими маленькими руками обхватить весь мир. Надорвался...". Отец Игоря Владимир Семенович: "Все говорят, что он сделал много. Но мне кажется, судя по тому творческому потенциалу, который был заложен в нем, он не сделал ничего. Он просто показал свои раз-ноплановые возможности. "

ххх

Идеологическое чудо

Заканчивая тему четвертой имперской фазы, мы неизбежно выходим на тему идеологического чуда. Чудо – это естественный продукт обратной логики. В прямой (природной) логике чудо не предусмотрено: все, что происходит в природе, обязательно имеет прецеденты. (Хотя мы и любим называть чудом яркую радугу или необычной формы облако, необыкновенный гриб или особенно крупную рыбу.) Совсем другое дело история человечества – здесь чудеса неизбежны, ибо чудесно все, что происходит впервые, вопреки знаменитым утверждениям Экклезиаста о хождении по кругу.

Первая статья, посвященная идеологическому чуду, была сдана в редакцию в феврале 1994 года. Однако замысел статьи созрел, безусловно, все в том же 1993 году, а корни его можно найти и в работах 1990 года в части прихода к власти технократии. И все же до 1993 года было лишь эмпирическое ощущение чудес истории. Только открытие обратной логики позволило понять механизм чуда.

Сенсацией статья не стала, но для самого автора публикация этой работы была подобна взрыву бомбы. Я расставался с одной из самых своих жгучих тайн. И очень боялся обидеть гуманитариев...

1994, "З" № 15, "Идеологическое чудо"

Есть в структурном гороскопе такое ненаучное слово – чудо. Чудо происходит в четвертом 36-летии каждого 144-летия. Если государство идет путем Запада (главенство экономики), то в четвертой фазе его ждет политическое чудо. Таких чудес Запад знал немало. Разве не чудом было создание после Второй Мировой войны единой Европы? Таким же чудом было единство США после гражданской войны Севера и Юга. Легко понять, что последствия чуда длятся не больше 144 лет, а потому в США после кризиса 2005 года должно произойти новое политическое чудо. Не исключено, что этим чудом станет синхронизация всей Америки или хотя бы северной ее половины.

На Востоке, идущем идеологическим путем, в четвертых фазах происходят экономические чудеса. В истории Руси такой период наступал трижды: при Всеволоде Большое Гнездо (1169-1205), Иване Калите (1313-1349) и первых Романовых (1613-1649). В последние годы мы были свидетелями экономического чуда в Японии, Корее, впереди экономическое чудо в Китае (2021-2057).

Легко догадаться, что при имперском развитии в четвертой фазе начинается идеологическое чудо. Зафиксировать идеологическое чудо сложнее, чем экономическое или политическое, поскольку его не выразить в цифрах экономического подъема, не обнаружить в географических атласах. Однако чудо остается чудом, оно должно быть ярким и неожиданным. Заметить его должны даже слепцы.

Четвертая фаза началась в России в 1989 году. В 1997 году с принятием идеологического решения чудеса должны пойти сплошной чередой. Основой всех чудес, а по сути, главным из них будет появление и закрепление ярко выраженного двухклассового общества. Поскольку 144-летие в целом было посвящено абсолютной индустриализации России, то ведущим классом нашего общества станет класс освобожденной технократии.

Свою теорию двухклассового общества Карл Маркс создавал в Лондоне, куда он переехал в 1849 году (31 года от роду) и где умер в 1883 году (65 лет), во время наступления четвертой фазы имперского цикла Четвертой Англии (1859-1905), а стало быть, формирования двухклассового общества.

Однако мы воспользуемся совсем другим примером. Во время четвертой фазы Третьей России (1761-1797) Петр III, а затем Екатерина II освобождают военный класс (дворянство) от государственной службы и закрепляют лидирующее положение этого класса в обществе. Практически не меняясь, этот уклад существовал до отмены крепостного права.

Одной из ярчайших граней того идеологического чуда было создание уникальной дворянской светской культуры. До этого русская культура была почти целиком религиозной: в живописи – иконы, в архитектуре – храмы, в литературе – жития. В XIX веке Россия неожиданно для всего мира становится лидером мирового литературного процесса. Русская литература конца ХVIII и начала XIX века – целиком дворянская. Вспомним, что до начала идеологического чуда ведущими литераторами были крестьянский сын Ломоносов (1711-1765), родившийся в семье священника Тредиаковский (1703-1769), дворянин Сумароков (1718-1877). Но с наступлением четвертой фазы литература становится дворянской. Денис Фонвизин (1744-1792) и Александр Радищев (1749-1802) родились в богатых дворянских семьях, Гаврила Державин (1743-1816) и Евгений Баратынский (1800-1844) – в небогатых дворянских семьях, Николай Карамзин (1766-1826) и Василий Жуковский (1783-1852) сыновья помещиков и т.д. Исключений нет: Новиков, Грибоедов, Батюшков, Дельвиг, Языков, Пушкин – все представляли дворянство, военный класс. В дальнейшем ситуация не менялась: Полежаев, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Тургенев – дворянская порода не знала перевода. Поначалу это литература военных людей, о военных людях. Постепенно действие переносится в помещичьи усадьбы, но классовость остается. Лишь по прошествии солидного времени появляются в русской литературе дети священников Николай Добролюбов (1836-1861) и Николай Чернышевский (1828–1889), сын чиновника Петр Ершов (1815-1869) и купеческий сын Иван Гончаров (1812-1891). Однако дворяне еще долго удерживали лидирующее положение в литературе и потеряли его лишь в 1917 году.

Конечно, дворянство, будучи единым классом, не было однородно, разделяясь на много уровней. Так и теперь нарождающийся класс технократии не будет однороден. В первом круге этого класса – "чистые" технари, чуть дальше – естественники, еще дальше биологи, математики, медики, архитекторы. Вне класса останутся экономисты, юристы, философы. Точно так же в закрепощенном классе индустриального общества лидировать будут рабочие крупных заводов, далее пойдут горнодобытчики, водители, работники колхозов и совхозов. Вне класса останутся фермеры, торговцы, мелкие собственники.