Текст книги "Морской волк"

Автор книги: Григорий Лерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Я зашёл в подъезд, связался с подпольщиками и, получив две свежезапаянные банки какой-то ненашей водки, вышел во двор и приступил к допросу III степени.

Я показал алконавту банку, открыл её и протянул:

– Пей, папаша, хороший ты человек.

Он презрительно плюнул в сторону и повторил уверенно:

– У ментов не пью.

Кремень.

Мне не хватало только засученных рукавов и резиновой дубинки.

– Менты не наливают.

Я наклонил банку, и тонкая струйка потекла на землю. Запахло разведенным спиртом.

Глаза допрашиваемого расширились, налились ненавистью.

– Водку! Водку льешь, гад! – исторгся рык.

В его глазах стояли слёзы. Мне тоже было не по себе. Но раз уж взялся за дело, доведу его до конца.

Я вернул банку в вертикальное положение.

– Папаша, так что за конторка тут у вас? Склад ракет эс-эс-двадцать? Запасной Мавзолей? Просто любопытно, из-за чего ты, как юный пионер, идёшь на такие жертвы? Гляди, осталось еще с полбанки.

– У ментов не пью. – На этот раз заклинание прозвучало нетвёрдо.

– Я, папаша, не мент, а разведчик.

Я наклонил банку и замурлыкал:

– Водка «Петрофф», водка «Петрофф», прощай…

Мужик плакал. Ему было худо. Но и Ленке сейчас тоже несладко.

– Как тебя звать, касатик? – ласково спросил я.

Он вскинулся с криком: «Ах ты…», но, увидев целую банку водки в моей руке, замер, не веря глазам.

– Никитичем величают, – неожиданно важно ответил он.

Я открыл банку и снова протянул к нему.

– Пей, Никитич, хороший ты человек.

Он выпил, попросил закурить. Мы молча посидели. Кремень Никитич подобрел, начал крошиться.

– А я сразу догадался, что ты – разведчик, – уважительно сказал он.

Я промолчал. Мой вопрос уже был задан.

– А известно, что делают – баб воруют, – раскололся Никитич.

Меня тряхнуло. Неужели попал?

– Да что ты?

– Людишки здесь нехорошие. На похмелку не дадут. А баб молодых привозят, напоят и – в Африку. Неграм продают, – Он сплюнул и сумрачно добавил: – Бабы-то думают – танцы-шманцы.

– А сегодня привозили?

Никитич жалобно посмотрел на меня.

– А ты точно не будешь, а, разведчик?

– Что?

– Ну, осталось там, не выливай, я допью.

– Да пей, Никитич, только скажи, сегодня никого не привозили?

Он схватил банку, осушил ее, крякнул, потом виновато сказал:

– Сегодня не видел. Я в соседний двор ходил к мужикам.

В общем, ситуация начала проясняться. Контора набирает девушек обманом или силой, потом их куда-то отправляют. Алекс как-то в этом замешан. Он – подозреваемый номер один.

– Сколько их там бывает? Когда? Как выглядят? Такого не встреча!?

Я дотошно обрисовал Алекса, не забыл и разбитый нос.

– В выходные часто приезжают. В понедельник всегда два-три сидят. Похмеляются. А сколько – не считал, все они на одно лицо. Вроде тебя, в галстуках.

Он прополоскал эту мысль в своих уже изрядно разбавленных мозгах и недружелюбно протянул:

– А ты хи-и-трый.

Да, доза эликсира правды оказалась великоватой.

– Ты не разведчик!

Он покивал с минуту, соглашаясь с внутренним голосом, и убежденно добавил:

– Наш разведчик водку бы не вылил.

Я встал, похлопал Никитича по грязной спине и сказал:

– Хороший ты человек, Никитич, а главное – проницательный. Но ты не учел одного, товарищ. Водка-то – немецкая.

Пока Никитич трудно осмысливал мои слова, я ушел в неизвестном ему направлении.

В агентстве меня ждал раскаленный телефон, который при моем появлении сразу затрезвонил.

– Да, слушаю, – осторожно сказал я.

– Где тебя носит, браток? – бодро загудел Костик. – Я уже два часа названиваю. Ты Светку мою перепугал, говорит, вылетел как ошпаренный. Что там у тебя, клиенты повалили?

– Клиенты, Костик…

– Слушай, я тебя утром не дождался, извини, срочно выдернули к Клину. А потом и ты ему понадобился, так тебя не найти. В общем, Клин рвет и мечет.

– А что у него? – спросил я как можно безразличнее.

– Проблемы, браток, – Костик посерьёзнел. – Проблемы.

– Что именно? Ты знаешь?

– Ну, я примерно в курсе. Но говорить не могу, понимаешь, это – его дела. Он тебе сам скажет, если сочтет. Сегодня не скажет, его уже не найти, завтра – тоже, а послезавтра… Ты уж пожертвуй воскресным утром, браток.

– Костик, сегодня что, пятница?

– Ну да, А что?

– Браток, в воскресенье утром я могу быть очень занят, – просительно сказал я.

– Слушай, плюнь ты на своих клиентов. Это же твой босс.

– Костик, на этих клиентов я плюнуть не могу, – сказал я уже твердо.

Он замялся, потом с облегченем хмыкнул.

– Да ведь он с утра тоже будет занят! О'кей, но смотри, чтобы с обеда торчал у телефона как штык.

– Как штык, браток! – радостно согласился я.

* * *

Всю субботу я как штык торчал у «Шанс-Данса». Около полуночи уехал домой и пропустил самое интересное.

Ранним воскресным утром, когда я возвратился на свой НП, «Шанс-Данс» выглядел так, будто в нём станцевала бомба.

Я осторожно проскользнул внутрь, но ни Ленки, ни окурков «Кэмела» с помадой среди царящего хаоса не обнаружил.

Мое дальнейшее наружное наблюдение было вознаграждено – к обеду появился Алекс. Вид конторы ему тоже не понравился, и он развернулся, не доходя. Я плотно сел ему на хвост и на следующее утро, злой, голодный и небритый, с наличностью, немногим превышающей стоимость билетов туда и обратно, улетел с Алексом в Одессу.

Часть вторая

1

В одесском аэропорту было прохладно и морем не пахло. Хотя я впервые попал за границу, сориентировался быстро, написал во всех графах декларации «Нема», оставив себе только имя и гражданство, и стал в очередь, стараясь не упустить Алекса из виду.

На выходе я получил серьёзное преимущество. Алекса встречал какой-то хмырь на своей машине, меня же – целая толпа частников. Когда выяснилось, что шестизначная цифра в купонах – это всего лишь двадцать долларов, я быстро сговорился с пожилым дядькой, который обрадовался возможности участвовать в слежке. В армии я встречал одесситов, поэтому наигранный вариант с разведчиком сменил на банальное – «сбежала жена». Водитель заверил меня, что «шестёрка» от него не уйдет, и даже поклялся:

– Шоб я был на плохом счету у мамы.

Я подумал, что мама здесь не при чем, даже если подразумевается вся Одесса, но поверил, расслабился и задремал.

Проснулся я оттого, что наш «жигуль» остановился. Мы стояли на тихой улочке с односторонним движением. На другой стороне отдыхала зелёная «шестерка». Алекса в ней не было.

– Да вон он, – успокоил меня водитель. – Стреляет.

Чуть впереди, между домами, бил фонтан. Вокруг него стояли под зонтами столики, отгороженные от тротуара переносной оградой. Где-то в глубине кафе задумчиво тренькало невидимое пианино. Местечко, по всей видимости, было уютное и дорогое.

– «Синдерелла», – пояснил частник. – Вечером здесь не постоишь.

Алекс, перегнувшись через ограду, что-то спрашивал у немолодого мужчины в сером плаще. Кажется, Алекс его тоже достал – мне было хорошо видно раздосадованное лицо незнакомца. Рядом крутился над вазочкой с мороженым толстый мальчишка лет семи.

Мужчина махал рукой куда-то в сторону, другой подавал Алексу пачку сигарет. Алекс взял сигарету и вернулся в машину. Наш конвой тронулся в путь.

Мы выехали к морю. Оно было не лазурно-солнечным, как запомнилось мне в детстве, а серым, но все равно дружелюбным и манящим. Я опустил стекло, подставляя лицо под терпкое дыхание моря. Найду Ленку, обязательно схожу на пляж.

Машина Алекса вырулила на стоянку перед рестораном. Кажется, он решил засветить все злачные места в городе.

Злодеи ушли. Минут через пятнадцать вышел водитель с полной полиэтиленовой сумкой в руке и уехал. Я расплатился со своим, накинув пятерку для мамы, и пошёл в ресторан.

Внутри было красиво, дорого и немноголюдно. Алекс делил бутылку виски с недурной девицей, причем делил нечестно. Когда я вошёл, он наливал только себе. Её полбокала, судя по отсутствию помады на стекле, оставались нетронутыми. Я похвалил себя за наблюдательность и сел за свободный столик.

– Чего изволите?

– Стакан томатного сока. – И, почувствовав напряженность, я добавил: – Для начала.

Видимо, мой походный вид не шел к интерьеру. Местный Чего Изволите замялся.

Подумав об интерьере, я, естественно, вспомнил Сему и спросил:

– Что, неприятные ассоциации с томатным соком?

– У нас нет томатного сока.

– Тогда чашку кофе.

– Молодой человек, – холодно произнёс негостеприимный Чего Изволите, – у нас очень дорогой кофе.

– Не дороже авиабилета до Питера? – понадеялся я.

– Что вы имеете в виду? Нет, конечно.

– В таком случае было бы неплохо, если бы он ещё был хорошо заварен, горяч и сладок. И принесите меню и карту вин.

Это был мастерский ход. Чего Изволите растаял и повинился:

– Извините, господин. Знаете, всякое бывает. Одну минуту.

– Господ ещё в семнадцатом грохнули, – сказал я ему же в спину.

Он недоуменно оглянулся на ходу и поспешил на кухню.

* * *

Я уже битый час цедил остывший кофе.

Девица вцепилась в пьяного Алекса мертвой хваткой, её руки почти не появлялись из-под стола. Похоже, она собиралась провести с ним не только вечер. Я тоже собирался провести с Алексом вечер, а если понадобится, то и всю ночь. Один из нас был третий лишний, и хотелось бы решить эту извечную проблему без расцарапанных щёк и оторванных грудей. Мое положение усугублялось тем, что Чего Изволите всё чаще бросал на меня подозрительные взгляды, я же душил голод сигаретами и не собирался больше ничего заказывать.

Все это мне не нравилось. Хотелось есть, спать, и не было никакого плана.

Моя соперница освободила одну руку и пригубила виски, потом встала и, медленно извиваясь, двинулась к туалету. Она не шла, а плавно перетекала от одного стола к другому. Это было великолепное зрелище, захватившее добрую половину присутствующих, и даже Алекс оторвался от стакана и смотрел ей вслед. Сознавая свое полное превосходство, она давала мне шанс.

Спасибо. Тронут.

– Вы ещё долго собираетесь пить свой кофе?

О Господи, только не это! Злобно-вежливый Чего Изволите со снаряженным подносом отгородил меня от Алекса.

– Спросите у кофе.

Он стал ещё злобнее и ещё вежливей. Школа есть школа.

– Вам пора расплатиться. Этот столик зарезервирован для гостей.

Я изогнул шею и посмотрел в зал. Эта сука протекла еще только полпути!

– Для дорогих гостей?

– Не для дешёвых. – Халдей поставил поднос на стол, достал квитанции и нажал: – Вам пора уходить.

– Я не могу уйти, не расплатившись.

С этим Чего Изволите оторопело согласился.

Я откинулся на стуле и полез в карман куртки, Нет, девица явно не хотела в туалет.

Я копался в бумажнике, пока дважды не скрипнула дверь. Тогда я протянул десять долларов и сказал пароль:

– Сдачи не надо.

Чего Изволите без отзыва сгреб свой поднос и деньги. Я подошел к Алексу, обнял его сзади за плечи и, как мог, нежно предложил:

– Пойдём, браток, прогуляемся. Дело есть.

Алекс реагировал вяло и непонятно.

– Алик, это кто, твой друг?

Это опять был вездесущий, всезнающий и неблагодарный Чего Изволите.

Моё раздражение было вполне естественным:

– Сотоварищ. А ты, друг, неси поднос по назначению – дорогие гости ждут.

Тут-то он и открыл свое истинное лицо, зашипел:

– Давай, дурик, вали на выход, или тебя отсюда вынесут.

Я сделал неловкое движение плечом. Поднос дернулся, зазвенела посуда, бутылка сухого шатнулась и полетела вниз. С возгласом: «Ах, извините!» я поймал ее и, полный искреннего раскаяния, ткнул Чего Изволите горлышком в пах. Он согнулся, упал на стул, но подноса не выронил. Школа есть школа.

Я схватил Алекса за шиворот, заломил руку и поволок к выходу, кивая посетителям направо и налево и предлагая банальное толкование инцидента:

– Одесская милиция. Одесская милиция.

Гости проявляли сдержанное любопытство, Алекс повизгивал, но шёл.

Выход был совсем рядом, когда по залу одновременно пронеслись два возгласа:

– Алик!

– Лёша!

Я обернулся, хоть и не был ни тем ни другим.

Пассия Алекса замерла у туалета в недоумении, что было вполне естественно, – добыча уходила из-под носа. На зов Чего Изволите из-за служебной шторы высунулась зверская рожа на бычьей шее, все вместе, видимо, звалось Лёшей. И это были не единственные перемены в дружелюбно настроенном, в общем-то, зале.

От эстрады к выходу двигались трое крупных парней. Они вошли в ресторан сразу после меня и даже показались знакомыми, но я был чересчур занят Алексом, чтобы их разглядывать. Но теперь я их вспомнил, вспомнил именно по этой легкой, почти танцующей походке. Так же удивительно легко передвигались наши тяжеловесы из первого взвода, которым командовал Костик.

Целеустремленный Леша-Терминатор, поравнявшись с ними, медленно завалился под стол, прихватив с собой часть сервировки. В зале наконец-то вскрикнули.

Я открыл Алексом дверь, и мы выкатились на улицу к стоянке. На улице было уже темно, моросил дождь и остро пахло морем. Мне опять захотелось на пляж.

Скрипнули тормоза – перед нами остановилась темная «девятка».

– Едем, едем, шеф! – радостно закричал я. – Давай, скорее!

Шеф выскочил из машины, обошел ее спереди и настежь отворил переднюю дверь. Я затолкал Алекса на сиденье и наклонился к ручке задней двери. Сильный удар в спину бросил меня на машину. Спасая лицо, я вытянул руки и уперся в стекла. На запястьях щелкнули наручники. Я махнул ногой назад, даже не надеясь достать бившего, а просто так, чтобы не стоять столбом, но получил по почкам и сполз на землю. Тут подошли и остальные. Один взял меня за шиворот и поставил на ноги, ловко обыскал, вытряхнув содержимое карманов. Я мысленно попрощался с обратным билетом и пожалел о том, что глупо пререкался с пытавшимся меня накормить и напоить Чего Изволите. Другой тем временем открыл передо мной дверь. Третий, тоже за шиворот, выволок Алекса из машины и зашвырнул в колючие кусты. Водитель уже сидел за рулем. Я оказался на заднем сиденье, сжатый с двух сторон двумя мощными телами. Мы тронулись.

– В чём дело? – спросил я, стараясь не выдать волнения.

Они не снизошли до объяснений. Первый лишь сказал:

– Сиди спокойно. Будешь дергаться – убью.

Машина остановилась на перекрестке.

– А если я закричу? – спросил я для поддержания разговора.

– Давай, – неожиданно согласился правый. – Покричи, потренируйся. Кричать тебе сегодня придется много.

Кричать не было желания, расхотелось даже разговаривать. Мы крутились по незнакомым улочкам, в окнах невысоких домов уютно горел свет, доносилась музыка. Ах, Одесса…

Было страшновато, я абсолютно не понимал, что происходит. Очевидно одно: я попал в серьёзный переплёт. Меня не били в машине, не оскорбляли. Угрожали – да, но как-то ненавязчиво. Мы ехали, и все. Профессионалов можно узнать за версту, для этого вовсе не обязательно находиться в таком тесном контакте с ними. Откуда они меня пасли? И зачем? И главное, каким образом здесь завязаны Алекс, Ленка и я? К Алексу они не проявили ни интереса, ни почтения. Это явно не его крыша. Меня почтением тоже не баловали, но интерес был. И наконец, что с Леной?

– Зачем она вам понадобилась? – спросил я.

Двое промолчали. Один неопределенно хмыкнул. Правый ткнул кулаком в переднее сиденье:

– Правда, зачем тебе десять тонн баксов, Сом?

Хмыкнувший снова хмыкнул: Сом остался нем как рыба. Если это ответ на мой вопрос, то лучше бы его не было.

Десять тысяч долларов за Ленку! Где я их возьму? Хотя если занять на полгода, то, работая у Клина… Но вполне возможно, я у него больше не работаю. Уволен за прогулы. Мойдодыр, вовремя не явившийся на отмывание денег…

Тут меня осенило. Это же явная разработка версии с Клином. Кто должен платить за секретаршу и одного из ведущих сотрудников? Естественно, их общий босс, счастливый обладатель лишних десяти тонн баксов. То-то он мотался перед моим отъездом туда-сюда.

Что же Костик мне ничего не сказал? Не знал? Конечно, не знал.

Я выдохнул медленно, чувствуя, как тает внутри сталактит страха. Денежные вопросы – не моя сфера.

– Выходи, приехали, – подтолкнул меня левый и добавил: – Только давай без фокусов, а?

– Для фокусов нужна ловкость рук, а мои в «браслетах». – Это оттаивал, огрызаясь, глупый сверчок.

– Тебя предупредили, – из темноты двора сказал правый.

2

Квартира, в которую меня привели, располагалась на первом этаже двухэтажного дома. Внутри было опрятно.

Меня посадили на тяжеленный старый стул, завели руки назад между перекладинами спинки и застегнули наручники, потом ушли на кухню. Они мирно курили, беседовали, кого-то ждали. Меня словно и не было. Это была психологическая обработка. Я их раскусил и не поддавался. Просто сидел как памятник.

Запахло сыром, колбасой, кофе. Я сглотнул и попытался отвлечься, выбрать хоть какую-то линию поведения, продумать их вопросы и мои ответы. Не получалось. Очень хотелось курить.

– Эй, террористы, – позвал я, изнуренный ожиданием. – Отдайте сигареты, на десять, тысяч можно и свои курить.

Загремели стулья, и все четверо вошли в комнату.

Я их уже знал по именам.

Стас – водитель – плотный, хмурый, с молотообразными кулаками, которые успели пройтись по моей спине. Рядом – Чарик, яркий южанин, с легким акцентом, стройный, с расходящимися плечами, кажется, старший. За ними стоял Сом, на Сома ничуть не похожий. Вряд ли он жил под сваями, скорее он их забивал головой. Ну и, наконец, прямо надо мной горой возвышался Пояс, у которого отсутствовал и пояс, и талия, и все, что с этим сопряжено. Зато был большой живот, который, видимо, и обеспечивал кличку.

Они стояли и молчали. Я доверчиво глядел на них снизу вверх. Про сигареты никто и не вспомнил.

Выдержав необходимую паузу, Пояс почти ласково спросил:

– Где она?

Я открыл рот, закрыл, остолбенел, понимая, что не ослышался.

Увидев мою форсированную мимику, Пояс повторил на всякий случай:

– Где она? Куда ты ее отвез?

Нет, к этому вопросу я был абсолютно не готов.

Раскрытая ладонь ударила в ухо. Я дернулся.

– Так лучше слышно? – поинтересовался Пояс.

– Слышно хуже, – ответил я.

Удар по второму уху.

«А так?» – Я догадался по его губам.

– Совсем не слышно.

– Хорошо, – подбодрил меня Пояс. – Так где же она?

– Я не знаю.

Надо было еще чего-нибудь добавить, но я обалдел от звона в ушах и упустил момент.

Пояс захватил воротник моей куртки с двух сторон и, упираясь мне в кадык, начал медленно сводить кулаки.

– Не знаешь? А номер части знаешь? Фамилию командира полка? Сколько у вас танков?

Моё горло превратилось в тоненький капиллярчик, в котором к тому же застрял кашель. Пояс ослабил хватку. Я судорожно схватил воздух, и всё повторилось снова, и ещё, и ещё. Я выгибался дугой, пытаясь выдернуть руки из «браслетов», комната плыла, вертелась, вспыхивала и гасла. Было вроде бы и не больно, но как-то очень отвратительно. Наверное, так же чувствовал себя Никитич, когда я лил водку на землю.

Я сидел, пытаясь отдышаться. Слёзы градом лились из глаз, хрип, свист и кашель рвали горло. Любопытная четверка чаевничала на кухне.

– Эй ты, окунь, чего-нибудь узнал? – крикнул Сом.

Сравнение меня развеселило, и я дважды гавкнул.

– Смотри-ка, вспомнил что-то смешное. Пойду узнаю. – Это был непоседливый Пояс.

– Хватит, Пояс. Толич же сказал: его подождать. Он и так сейчас нервный: – А вот это уже Чарик. Славный парень.

– Кстати, Стас, давай собирайся. Пора ехать за шефом.

– Я тогда пойду пока, рухну. – Пояс прошёл мимо меня, открывая дверь смежной комнаты.

– Чарик, шеф приедет – пнешь?

– Я пну, – прошелестел я.

Пояс подошёл.

– Ты не подслушивай. Ты доживи, пинатель. – И шарахнул мне по обоим ушам сразу. Потом он ушел в комнату и рухнул.

Стас с Сомом ушли. На улице завелась и отъехала машина. Чарик курил на кухне.

Мне вроде надо было что-то обдумать, но мешал звон в ушах, да и вообще вся эта чушь не поддавалась логическому осмыслению. Одно я знал точно: это еще цветочки.

Сом запер входную дверь, появился в комнате и рассеянно оглядел меня, скрючившегося на стуле. Вспомнил:

– Ты кого назвал террористом, гаденыш?

Сом сгрёб меня за шиворот. Я напрягся и почувствовал какую-то степень свободы в руках. Сом душить меня не стал, а просто двинул локтем по челюсти. Не сильно, но чувствительно.

Я елозил руками за спиной. Кажется, планки внизу отошли от спинки стула вместе с гвоздями, когда мной занимался Пояс.

Сом, удовлетворенный, отошёл. Ему не спалось, не курилось – он маялся.

Я осторожно манипулировал непослушными пальцами, освобождал цепочку наручников. Надо только дождаться удобного момента.

Сом заглянул в спальню, задумчиво посмотрел на спящего Пояса.

– Иди, сделай это, – не удержался я. – Я никому не скажу, не бойся.

Пока Сом обдумывал мое предложение, я успел проклясть свой язык, сверчка и Алекса. Наконец Сом понял, исказился яростью и двинулся ко мне, отводя руку.

– Ну, всё, тебе быстрец, ублюдок!

Конечно, он не ожидал, что я встану со стула, да еще до того, как его кулак завершит траекторию, поэтому успел дважды удариться очень уязвимым местом о мое затекшее, но быстрое колено. Я завершил серию ударом головой в смявшееся губкой лицо, и Сом шумно завалился на пол.

В спальне громыхнул Пояс, кинулся из кухни Чарик. Я зацепил стул ногой и с усилием швырнул его к кухонной двери. Чарик подпрыгнул почти успешно, но стул, кувыркаясь, ударил его ножкой по коленной чашечке, и Чарик растянулся в коридоре, саданув лбом в дверь туалета.

За моей спиной было окно, темный двор, ночная Одесса – всё благоприятствовало бегству. Оставался неповоротливый Пояс. Я крутанулся.

Он уже стоял в дверях смежной комнаты на одной ноге, Его живот метнулся влево, а справа мне в голову полетел упакованный в тяжёлый расшнурованный ботинок великолепный маваши-гэри, лучший из всех, виденных мной когда-либо наяву. Еще я успел с сожалением и досадой отметить, что поспешно и превратно истолковал кличку. Если бы эти звали его не только по отчеству, а полностью – Черный Пояс – не было бы никаких разнотолков.

Больше подумать я ни о чем не успел, только дернул руками за спиной, мысленно ставя блок, и довольно благополучно и безболезненно отбыл в чудесную страну, где нет ни Поясов, ни Мойдодыров, а целомудренные Натальи Васильевны растут прямо на деревьях.

* * *

Разбудил меня новый голос. Он молотил по моей расплющенной голове не хуже Пояса. Разгорался скандал.

– Я предупреждал вас, что хозяин – мой старый друг? Чтобы был порядок? Что вы здесь устроили?

Это, несомненно, бушевал Шеф. Дождались, родимые.

– Стул сломан, на полу – кровь! Что я скажу хозяину? Чарик, что он говорит?

– Ничего не говорит, Толич. Только кривляется и дергается, да? – сдал меня Чарик.

– А ты здесь на что? Зачем вы ему дали все сломать? Я предупреждал, что бы до моего приезда его не трогали? Чарик, где вы его откопали? Я по телефону не все понял.

– Да в той конторе, что вы говорили, Толич, там он и засветился. Потом почувствовал что-то, стал по всему городу мотаться, а потом в аэропорт – и в Одессу. Как вы и говорили.

– Ничего он не почувствовал. Мы в самолёте за его спиной сидели. Лох, – пробурчал Сом.

– Конечно, лох, – начал успокаиваться Шеф. – Сом, он тебя что, на наковальне ровнял?

– Да я бы его, Натолич… – оправдывался Сом.

Шеф затопал по комнате. Скрипнула дверь в спальню, и снова молотом обрушился крик:

– Кто валялся на кровати? Пояс, ты?

– Я, Анатолич, почти сутки не спал.

– Вижу, что ты – такая вмятина.

Шеф опять разошёлся:

– Ничего нельзя доверить! Бардак устроили, ковёр чуть не испортили! Я обещал хозяину…

Голова разламывалась, и я попросил:

– Нельзя ли потише?

– О, очухался, придурок, – сообразил Сом.

– Подними его, Пояс, – приказал Шеф и снова заорал: – Стас, готово?

– Три минуты, шеф, – отозвался из кухни Стас. – Чайник только вскипел.

Пояс рывком поднял меня и опустил на тот самый стул, только уже без спинки. Комната пошла ходуном. В голову ударила такая боль, что я никак не отреагировал на кипящий чайник.

Я медленно открыл глаза. Полоснул дневной свет. Я зажмурился и снова открыл. Передо мной стоял маленький, квадратненький, почти лысый мужичок в отлично сшитом костюме под фирменным плащом нараспашку и с интересом меня разглядывал.

Я осторожно покачал головой:

– Ну и дисциплинка тут у вас.

Из кухни появился Стас с чашкой в руках и протянул Шефу. Над чашкой шёл пар.

Я задергался. Пояс положил руку мне на плечо и вдавил в сиденье.

Шеф взял чашку и спросил:

– Стас, а почему чай? Ты же обещал кофе.

– Кофе Пояс вылил, говорит, отравлено.

– Так он вам еще и кофе отравил?

– Я как-то книжку читал, так там пишут: кофе – мертвый продукт, а когда остынет и постоит – вообще яд, – поспешно объяснил Пояс.

– Какую книжку?

– Да я не помню. Как триста лет прожить, Андреева.

Шеф подозрительно заглянул в чашку.

– Хорошо, что не Малахова.

Кажется, ни ошпаривать, ни колоть меня не собирались. Я воодушевился, насколько позволяли явные признаки сотрясения мозга. Сверчок же начал раздражаться. Он мог не есть, не пить, не курить сутками, и у него голова не болела.

– Пора бы и мной заняться.

Шеф посмотрел на меня с отвращением:

– Пора. Дайте ему вытереться. Да не полотенце! Платок, да и намочи его, Чарик.

Чарик принёс мокрый платок и подал его Шефу. Шеф подал его мне. Иерархия.

– Мне что, ногой взять?

– Отстегни его, Пояс.

Пояс снял один наручник, подумал и пристегнул его к ножке стула. Я с трудом вынул руки из-за спины, расправил плечи. Руки и плечи сразу заболели. Я взял платок и осторожно провел по левой стороне лица. Платок покраснел, защипало бровь. Заболело все.

Пока я оттирался, Шеф пил чай, остальные молчали. Видимо, Шеф должен сказать или сделать что-то очень мудрое, после чего я сразу расколюсь, что это я украл Ленку из собственного офиса, и покажу на карте области место, где я её закопал.

Наконец Шеф допил и передал чашку Стасу. Сом пододвинул к нему стул. Шеф сел и обратился ко мне:

– В общем, так, парень. Ты вляпался в дерьмовое дело. Вляпался по уши и уже стал нести за это ответственность, хотя и дело это не твое, ты просто конечный исполнитель. С этим все ясно, и убивать тебя никто не собирается. – Он помолчал немного и, не дождавшись благодарности, продолжил: – Ты можешь еще поприкидываться крутым, но это глупо. Ты все равно скажешь. К тому же я ее найду и без тебя, но через тебя – быстрее, а я – очень занятой человек. Как видишь, разница только во времени ив том, здоровым ты ответишь или переломанным на мелкие кусочки. Ну, как?

Боль утихла, и я осторожно пытался соображать. Клин меня куда-то подставил, с этим все ясно. Но при чем тут Ленка? В это я просто не был посвящен, И еще одно я понял твердо: за правду будут бить. Что говорить, что делать, я не знал.

– Зачем она вам? – спросил я.

Шеф помолчал, подумал и тоже решил врать напропалую:

– Допустим, я – папа.

Не может быть у мышки папа – лев. Его ложь почему-то воодушевила меня. Я продолжал тянуть время:

– Ну и как там, в Ватикане?

– Дай ему, Пояс! – взревел Шеф. – Разбей ему башку и размажь по стене его дурацкие мозга.

Пояс схватил меня за горло и дернул вверх. Я снова скрючился от боли.

– Подожди, Пояс.

Шеф вспомнил все-таки обещание, данное старому другу, и сыграл отбой. Он засопел, успокаиваясь, полез в карман и вынул бумажник. Ну что ж, за десять тысяч долларов я сознаюсь.

– Смотри сюда, придурок! – Шеф вручил мне фотографию. – Узнаешь?

Фотография была старая, мятая, надорванная с края. На ней улыбался совсем молодой и совсем незнакомый мне парень на фоне какого-то памятника. На руках у парня сидела печальная мартышка, поводок тянулся от ошейника за кадр.

Я перевернул фото и прочел:

– На вечную память от Виктора.

– Ну?!

– Я плохо разбираюсь в обезьянках, – сказал я задумчиво и тут же вскинулся: – Я имею в виду, мне надо подумать.

В глазах Шефа вспыхнуло и погасло бешенство.

– Подумай, подумай. Хоть полминуты. А чтобы тебе легче думалось, поимей ещё в виду вот что. Я знаю, кто он, где живёт и чем занимается. Я знаю, что его нет в городе. Он прячется где-то на даче, и что она сейчас находится там же. Или не так?

– Так, – ответил я. – Все сходится.

– Так что ты никого не продаешь. Завтра, послезавтра я все равно найду эту дачку. Но мы с тобой поедем туда сегодня. Так?

– Полминуты ещё не началось?

Шеф закрутил головой:

– Ну, полный идиот!

Лица Чарика и Сома вытянулись, даже Пояс отпустил моё плечо.

– Так вы сами уже всё узнали, шеф? – спросил из кухни Стас.

– Всё, кроме одного: где эта чертова дача, – ответил Шеф, потом ухватил суть вопроса, оглядел свою команду, усмехнулся и веско добавил: – Предложение остается в силе. Кто найдёт её первый. Целой и невредимой.

Мужики повеселели и повернулись ко мне. Я вернул фотографию Шефу.

Меня на ней не было, и я её никому не дарил. Зато я успел хорошо разглядеть мужчину, стоящего вполоборота метрах в трёх за улыбчивым похитителем чужих секретарш. Разглядеть, узнать и кое-что прикинуть. И если Шеф был так уверен, что Ленка находится на этой таинственной даче, то я знал, как её найти.