Текст книги "Колумб"

Автор книги: Григорий Ревзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Подготовка новой экспедиции

Колумб начал усиленно хлопотать перед королями о новом разведывательном плавании, о снаряжении небольшого, флота под его командованием. Несмотря на возражения Совета, Изабелла приказала отпустить необходимые средства. Фердинанд рад был возможности отделаться от назойливого просителя, отправив его за пределы Испании, и поддержал королеву. Уже осенью 1501 года Колумб отправился в Севилью для подготовки своей четвертой экспедиции.

В это же время короли занялись, наконец, Эспаньолой. Дела острова за короткое управление Бобадильи пришли в еще большее расстройство. Фердинанд вспомнил свое обещание Колумбу о смещении Бобадильи и решил послать туда Николаса де Овандо, блестящего царедворца, личного своего друга. Колумбу было сообщено, что Овандо направляется на остров на два года. Чтобы возместить адмиралу новую отсрочку его возвращения в Сан Доминго, Изабелла приказала Овандо позаботиться о немедленном возврате Колумбу его личного имущества, оставшегося на Эспаньоле, а также о выплате причитающейся адмиралу части доходов. Колумбу разрешили послать на остров доверенное лицо для охраны его имущественных интересов.

Король передал адмиралу личную свою просьбу помочь снаряжению судов нового губернатора. Колумб направился в порт, где грузились каравеллы экспедиции Овандо. На якоре стояло тридцать судов. С этим многочисленным флотом на Эспаньолу отправлялось 2500 человек. Тут были члены знатнейших фамилий Кастилии. Сам Овандо был в великолепном наряде. Шелк, золотое шитье и драгоценные камни на новом губернаторе странно контрастировали с францисканской рясой, опоясанной веревкой, в которую снова облачился вице-король Индий.

Приготовления к плаванию самого Колумба подвигались очень медленно. Фонсека чинил адмиралу множество препятствий. Паруса, канаты, матросы давались только после настойчивых и многократных требований.

Колумб просил у королей позволения зайти во время плавания в Эспаньолу. В этой просьбе ему было отказано. Только на обратном пути ему разрешалась пристать к острову, но лишь для того, чтобы пополнить свои запасы.

Перед отплытием Колумб стал настойчиво хлопотать перед Фердинандом и Изабеллой о новом подтверждении его прав. В который уже раз короли заявили, что все статьи их договора с Колумбом остаются нерушимыми. В особом письме они просили адмирала не беспокоиться о своих делах и отправиться в путь, положившись во всем на них. Охрану, интересов Колумба в Испании они рекомендовали передать его старшему сыну Диего.

Однако Колумб уже перестал верить королевским обещаниям. Он решил обеспечить интересы своей семьи, доверив их защиту родному городу Генуе. Прежде чем отправиться в путь, он велел снять копии со всех своих патентов, грамот и других документов, полученных им у королей, засвидетельствовал их у севильских алкальдов и отослал с двумя нарочными в Геную для хранения в банке св. Георгия. Дальнейшие события полностью оправдали опасения Колумба.

КОНЕЦ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Четвертое плавание

Четыре каравеллы отплыли из Кадикса 9 мая 1502 года, имея на борту 150 человек. С адмиралом были его брат Бартоломео и пятнадцатилетний сын Эрнандо. Переход через океан был совершен в благоприятных условиях. Пассаты без устали гнали флотилию к западу, и суда ни разу не меняли парусов до 15 июня, когда подошли к карибскому острову Мантинино. Отсюда Колумб стал подыматься к северу-западу, прошел мимо Доминики, Санта Круса и Порто Рико. Вскоре он появился в виду Сан Доминго.

Адмирал нарушал, таким образом, строгое распоряжение королей, запретивших ему заходить в порт Эспаньолы. Вероятно, Колумб не мог преодолеть свой страстный интерес к делам колонии. Поводом к заходу в Сандомингский порт он избрал плохое состояние одной из каравелл. Колумб рассчитывал обменять ее на другую. Кроме того, ряд верных признаков показывал адмиралу, что надвигается буря. Никто не сможет преследовать его за то, что он, спасая свой флот, укрылся в запретном порту.

В это время в Сан Доминго заканчивались приготовления к выходу в море флотилии, привезшей на остров Овандо. На судах находились отрешенный от управления колонией Бобадилья, Ролдан и многие его сообщники, а также все золото, добытое на острове за время управления Бобадильи.

На просьбу Колумба о разрешении зайти в порт новый губернатор ответил решительным отказом. Надо полагать, что он имел на этот счет строгие предписания двора. Не помогли и указания на надвигающуюся бурю.

Огорченному Колумбу пришлось удалиться. Его флотилия стала огибать берег Эспаньолы в поисках защищенной бухты, где можно было бы простоять, пока пронесется ожидаемый адмиралом ураган.

Капитаны судов Овандо, готовившиеся к отплытию в Иопанию, не поверили предупреждениям Колумба и вышли в море. Здесь они попали в шторм исключительной силы. Несколько каравелл пошло ко дну. Среди погибших были Бобадилья, Ролдан. Затонуло и все золото.

Хотя флотилия Колумба и находилась под прикрытием берега, сила налетевшего урагана была так велика, что три каравеллы были сорваны с якорей, отнесены в открытое море и потерпели сильные повреждения. Только судну, на котором был адмирал, удалось отстояться до конца бури в бухте.

После починок, длившихся несколько дней, эскадра подняла паруса и поплыла на запад мимо южного берега Ямайки. Теперь на море господствовал штиль. Течение относило суда на северо-запад, к берегам Кубы. Проплыв мимо Садов Королевы, они достигли большого острова, названного Колумбом Островом Сосен. Недалеко от него адмирал принял визит кацика с отдаленных земель, плававшего со своими женами и детьми в огромной лодке шириной в семь футов, перекрытой навесом. Индейцы, сидевшие в лодке, носили одежду из бумажной раскрашенной ткани, их утварь и оружие были сделаны из бронзы.

Кацик, прибывший, видимо, со стороны Юкатана, горячо приглашал Колумба посетить его земли. Если бы адмирал последовал за ним, он достиг бы, надо думать, Мексики. Дальнейшее его плавание могло бы дать блестящие результаты. Но Колумбом владело желание поскорее открыть западный пролив Караибского моря и пробраться через него в Калькутту. Он поплыл поэтому в юго-западном направлении, под прямым углом к Юкатану.

Вскоре эскадра подошла к острову Гуанаха, лежащему у гондурасского берега, а затем пристала к материку. Бартоломео высадился на берег у устья большой реки, названной Колумбом Рекой Обладания, и взял всю землю во власть испанцев. Отсюда поплыли вдоль побережья прямо на восток, имея землю с правого борта.

Плавание сразу стало мучительным. Приходилось день и ночь бороться с противными ветрами и встречными течениями. За сорок дней было пройдено не больше 80 лиг. Часто за один бурный день суда относило так далеко назад, что они теряли результат плавания трех-четырех предыдущих суток. Корабли расшатались, паруса и снасти изорвало ветром. Матросы не знали покоя и валились с ног от усталости. Но Колумб с удивительной настойчивостью продолжал итти все в том же восточном направлении.

Только к середине сентября флотилия добралась до мыса, за которым берег круто загибался к югу. С этого пункта ветер стал попутным. Измученный адмирал назвал этот мыс Слава Богу (Грасиас а Диос).

Дальнейшее плавание к югу было настоящим отдыхом. Шли вдоль берега, получившего в настоящее время название Москитного. За ним простирался Богатый Берег – Коста Рика. Эскадра останавливалась у островов, приставала к материку. Без труда вступали в сношения с индейцами, пополняли запасы воды, дров, продовольствия и плыли все дальше в поисках западного пролива.

Когда подошли к побережью, названному Колумбом по имени одного из туземных селений Верагуа, адмирал и его спутники увидели на шеях индейцев украшения из настоящего высокопробного золота. Как и в предыдущие плавания, началась мена драгоценного металла на бубенчики и бисер. Матросы просили адмирала задержаться в этих богатых краях, но Колумб повел суда дальше на юг, обещая матросам пристать к Верагуа на обратном пути, после открытия пролива.

Колумб начал расспрашивать туземцев на всех стоянках. Как и прежде, он подвергал их ответы очень своеобразному истолкованию. По записям Колумба можно судить, что его воображение сохраняло в эти годы всю совою прежнюю силу. «Все прибрежные индейцы восхваляли мне великолепие Сигуарской Страны, лежащей от них к западу дней на десять пути. Они говорили, что жители той страны носят золотые короны и браслеты, вышивают золотом свои одежды, делают из него украшения для столов и стульев и вообще употребляют этот металл на самые обыкновенные домашние поделки. Увидев кораллы, они сказали, что сигуарские женщины носят из них ожерелья на шее и вокруг головы, а когда показали им перец и другие пряности, они заявили, что те края изобилуют ими. Сигуара – по их описаниям – страна торговая, с большими ярмарками и приморскими портами, в которые входят корабли, вооруженные пушками. О жителях говорили, что они воинственны, имеют, подобно испанцам, щиты, шпаги, латы и арбалеты и ездят верхом на лошадях».

Трудно сказать, какая из индейских деревушек Москитного берега называлась Сигуарой. Но воображение Колумба сделало ее совсем похожей на одну из чудесных китайских областей Марко Поло. Колумб был поражен одним из собственных измышлений – будто бы море, огибая большой мыс, простирается до самой Сигуары, от которой на расстоянии десяти дней пути протекает Ганг.

Попав снова в заколдованный круг своих видений, Колумб гнал суда к югу, несмотря на протесты экипажа, желавшего собрать побольше золотых украшений у жителей Верагуа.

Экспедиция шла все дальше и дальше, следуя за изгибами берега. Колумб пристально наблюдал за каждым углублением, изучал устья рек. Его охватило нетерпение человека, близкого к отчаянию от долго не сбывавшегося страстного желания.

Наконец, каравеллы достигли того места побережья, до которого два года назад добрался, следуя в обратном направлении – от берегов Парии, Родриго Бастид. Колумб должен был убедиться в своей ошибке – прохода на запад не было.

Блестящая догадка Колумба, так остроумно сочетавшая морские течения с очертанием побережье, не нашла себе подтверждения. Путь на запад был прегражден тонкой тридцатикилометровой полосой Панамского перешейка. Но бедный адмирал не мог знать этого.

Колумб был подавлен еще одним крушением своих планов. Ему придется возвратиться домой с пустыми руками. Его ждут новые издевательства двора, новые посягательства на его права. Он готов был продолжить поиски. Может быть, Бастид прошел мимо пролива? Не упустил ли он сам этот пролив в одну из ночей, когда его валила с ног усталость?

Но против его намерения восстала команда. Матросы и офицеры и слышать не хотели о новых поисках. Они были совершенно равнодушны к целям Колумба и требовали возвращения к берегам Верагуа, где так легкомысленно было оставлено на шеях и в ушах индейцев настоящее звонкое золото.

Теперь и Колумб готов был вернуться к Верагуа. Может быть, привезя королям золото Верагуа и основав колонию в районе золотоносных земель, он сможет умилостивить своих врагов.

5 декабря эскадра повернула обратно. Расстояние, отделявшее ее от Верагуа, было невелико – не больше 30 лиг. Но на преодоление пути ушел целый месяц. Встречный ветер дул со все возрастающей силой. Несмотря на искусство штурманов, суда были отогнаны от побережья и вынесены далеко в открытое море. Здесь их настигла буря, продолжавшаяся шестнадцать дней.

Море кипело, как котел. Устрашенные штормом невиданной ярости, какие бывают только в тропиках, матросы готовились с минуты на минуту пойти ко дну. Суда затоплял ливень, о котором адмирал красноречиво говорил, что «с неба лился не дождь, а второй потоп». Каравеллы так наполнились водой, что матросам угрожала опасность утонуть на еще плавающих судах.

Когда шторм утих, обессиленные команды стали вычерпывать воду, сушить намокшее продовольствие. К их страданиям присоединились муки голода. Сухари были попорчены червями. Для того, чтобы матросов не рвало при еде, они глотали сухари в темных углах. Когда удалось поймать на крюки несколько акул, люди почли это за счастье. На несколько дней они избавились от голода.

Золото и беды Верагуа

6 января каравеллы подошли к устью двух, близко расположенных рек: Верагуа и Белен. Якорную стоянку выбрали в более глубоком Белене. Расспрашивая туземцев, Колумб выяснил, что золотые россыпи находились в верхнем течении Верагуа, в землях кацика Квибиана.

Колумб направил на разведку золотоносных земель отряд во главе со своим братом. В пути Бартоломео встретился с Квибианом. Это был высокий, стройный индеец, одаренный большой сметливостью и хитростью. Он сумел скрыть свои враждебные чувства к пришельцам, встретил их приветливо и обещал дать проводников к золотым копям. Большой отряд испанцев в течение нескольких дней шел за проводниками и достиг мест, где было много золота. Испанцы подбирали крупицы его на поверхности земли, между корнями деревьев.

Колумб решил основать на Верагуа новую испанскую колонию. Он собирался оставить здесь часть своих спутников. Колонисты должны будут собирать золото путем обмена и начнут разработку месторождений. По приказанию адмирала приступили к возведению домов, складов для хранения золота и других построек.

Когда работы подходили к концу и суда адмирала уже готовы были уйти в море, река Белен, на которой стояла эскадра, внезапно резко обмелела. У самого ее устья образовался песчаный перекат, преграждавший выход судам. Каравеллы оказались как бы в мышеловке. Приходилось ждать дождей, которые подымут уровень Белена и позволят пройти над отмелью.

В это время испанцы начали замечать подозрительные передвижения туземцев вокруг нового поселения. Нотариус экспедиции Диего Мендес вызвался произвести разведку в близлежащих землях. Мендесу удалось проникнуть незамеченным в глубь земель Квибиана. Здесь он обнаружил многотысячное войско, собранное кациком в строжайшей тайне для внезапного ночного нападения на поселок и суда белых. По-видимому, за короткое свое пребывание на берегу Верагуа белые успели своими бесчинствами вызвать к себе ненависть индейцев.

Бартоломео Колон, взялся покончить с замыслами Квибиана. Взяв с собой небольшой, хорошо вооруженный отряд, он на шлюпках поднялся по реке до резиденции кацика и со своими людьми явился в дом Квибиана, не подозревавшего, что план его стал известен врагам. Внезапное нападение на кацика и его приближенных, короткая борьба и перенесение плененных на шлюпы было делом нескольких минут.

Индейцы, увидев своего вождя связанным, во власти белых, стали умолять отпустить его, предлагая любой выкуп золотом. Но для спокойствия будущей колонии Бартоломео решил отправить воинственного царька в Испанию.

Однако испанцы поторопились торжествовать легкую победу. Связанный по рукам и ногам кацик во время перевозки к испанскому лагерю непостижимым образом выбросился из лодки в море. Испанцы решили, что он утонул. Но индеец, для которого вода была второй стихией, сумел добраться до берега.

Колумб по опыту своих прежних столкновений с индейцами решил, что урок, данный подданным Квибиана, достаточен, чтобы держать их в страхе. Их кацик утонул, многочисленная его родня находилась в плену на каравеллах. Адмирал был уверен, что туземцы не посмеют напасть на поселок.

Вода в реке прибыла и покрыла песчаную отмель. Колумб стал торопиться в путь. Он дал остающимся во главе с Бартоломео колонистам необходимые наставления, обещал исхлопотать для них у Овандо присылки продовольствия и готовился к отплытию во главе трех каравелл. Одно судно он решил оставить в лагере.

Благополучно миновав отмель, каравеллы вышли в море. Но встречные ветры и сильное волнение задержали их в течение нескольких дней у устья Белена. Адмиралу пришла мысль пополнить запасы пресной воды и заодно передать Бартоломео некоторые забытые им распоряжения. Суда эскадры стали на якорь в одной лиге от устья Белена. Отсюда Колумб направил шлюп с восемью матросами и тремя солдатами под командой капитана Диего Тристана.

Когда шлюп подошел к месту расположения поселка, Тристан и его спутники оказались перед неожиданным зрелищем. Между горстью испанцев и толпою индейцев происходило жаркое сражение.

Расчеты Колумба не оправдались. Спасшийся Квибиан не смирился перед могуществом белых. В лесу, примыкавшем к поселку испанцев, кацик собрал отборных воинов и напал с ними врасплох на спавших чужеземцев. Только отвага Мендеса и Бартоломео позволила организовать сопротивление.

Испанцы отразили шпагами первый, натиск индейцев, а затем пустили в ход огнестрельное оружие. Туземцы отступили в лес и спрятались за деревья, из-за которых стали засыпать своих врагов дротиками и стрелами. Судьбу сражения решил пес, оставленный адмиралом поселенцам. Нападение этого страшного зверя внесло смятение в ряды наступавших. Испуская вопли, бросились они в разные стороны.

Тристан и его люди наблюдали за ходом сражения с реки. Когда индейцы бежали, капитан велел гребцам подняться вверх по реке до пресной воды. Поселенцы, собравшиеся на берегу, криками предупреждали его об опасности его затеи и советовали остаться в поселке. Но Тристан не внял их советам. Шлюп отдалился от поселка на целую милю.

Испанцы остановились и начали наполнять свои бочки. Тут их со всех сторон окружили пироги туземцев. Белые были так поражены стремительностью нападения, что не успели воспользоваться ружьями. Началась рукопашная схватка, в которой огромный перевес был на стороне индейцев. Весь экипаж шлюпа был истреблен. Только одному матросу удалось броситься в реку и скрыться незамеченным. Он принес в поселок ужасную новость о гибели Тристана и его спутников.

Испанцами овладела паника. Маленькая горсточка белых, думали они, не сможет долго держаться против враждебного населения. Когда истощатся заряды, поселенцы неизбежно погибнут от стрел и кольев индейцев. Если же они возведут укрепления, туземцы возьмут их измором.

Потерявшие голову люди бросились на оставшуюся у них каравеллу. Теперь единственным их желанием было поскорее выйти в море. Но река снова резко обмелела. Несмотря на бешеные усилия, беглецам не удалось вывести каравеллу из устья.

Возвратиться в покинутый поселок никто не решался. Оставалось возвести укрепление на открытом месте у морского берега. Здесь соорудили подобие редута, перетащили в него с каравеллы продовольствие и установили против двух оставленных проходов по фальконету – небольшой пушке, заряженной картечью.

Охваченная страхом горсть белых с минуты на минуту ожидала нового нападения. Скоро вся округа заполнилась звуками. Со всех сторон неслись свист, крики. Индейцы готовились к новой атаке.

В это время Колумб и экипажи трех каравелл, стоявших на якоре в ожидании Тристана, томились беспокойством за его судьбу. Колумб видел, как шлюп Тристана вошел в устье реки. Если с капитаном приключилась какая-нибудь беда, то причиной ее могло быть только нападение индейцев. Но какая же судьба ожидает оставленных на берегу поселенцев?

При мысли о брате сердце Колумба болезненно сжалось. Если с поселком приключилось несчастье, адмирал будет причиной гибели Бартоломео. Колумб решил немедленно послать на разведку последний оставшийся у эскадры шлюп. Но отправленные люди не смогли пробиться через прибрежные буруны и вернулись обратно.

Пока Колумб терзался неизвестностью, на флагманском судне произошло событие, усилившее его тревогу. Несколько пленных туземцев, содержавшихся в трюме, бежало. Ночью они сорвали люк и, воспользовавшись темнотою, бросились в море и добрались вплавь до берега.

Часть пленных удалось, однако, поймать и водворить обратно в трюм. Когда на утро Колумб спустился для проверки оставшихся, он увидел там одни трупы. Все пленные, в том числе женщины и дети, убили себя. Многие из индейцев лежали на земле с петлей на шее, затянутой ногами. Другие висели на обрывках веревок, касаясь пола коленями.

Страх охватил адмирала. От людей, так любящих свободу и умеющих столь мужественно умирать, можно было ожидать жестоких ударов. Что-то будет с оставленными на берегу?

Один из лоцманов флотилии, Ледесма, вызвался переплыть через прибрежные буруны и пробраться в поселок. Одолев водную преграду, Ледесма отыскал маленькое укрепление. Его обитатели находились в совершенной подавленности. Они окружили лоцмана, с плачем умоляя его передать адмиралу, чтобы он поскорее забрал их на суда, пока индейцы не перебили всех.

Тяжело было Колумбу примириться со второй неудачей этого несчастного плавания. Но теперь его поглощала забота о судьбе оставленных людей и особенно брата.

Однако принять людей на борт было нелегко.

Прибрежное волнение мешало пробраться со шлюпом к укреплению. Колумб решил стоять на якоре до наступления полного штиля. Но пока ожидали тихой погоды, на эскадру налетела новая буря.

Волнение длилось девять дней. Источенные червями суда, держась на якорях, скрипели и трещали, грозя развалиться среди моря. Колумб переживал неописуемую тревогу. Когда буря утихла и можно было пробраться на лодке к укреплению, начали перевозить на суда людей и наиболее ценное имущество. Закончив это тягостное дело, Колумб поспешил сняться с якоря и уйти поскорее от берега Верагуа.