Текст книги "Колумб"

Автор книги: Григорий Ревзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Триумф в Испании

Жители Палоса, увидевшие в своем порту «Нинью» после отсутствия в течение семи с половиной месяцев всяких вестей об эскадре, устроили ей восторженную встречу. Купцы закрыли лавки, во всех церквах звонили колокола. Радость жителей маленького порта возросла еще больше, когда через несколько часов после «Ниньи» в порт вошла «Пинта». Палосцы теперь узнали, что все люди, принимавшие участие в экспедиции, остались живы.

Общего веселья не разделял только Мартин Пинсон. Он был мрачен и заперся в своем доме. Его постигла большая неудача. Когда «Пинта», уцелев от гибели, пристала к Байонне в Бискайском заливе, Пинсон поспешил уведомить королей о своем благополучном прибытии и о намерении направиться ко двору, чтобы доложить о результатах плавания. Мартин Алонсо оставался в Байонне в ожидании возвращения гонца. Тот привез капитану строгий запрет появляться при дворе и повеление ожидать адмирала. Подобная немилость страшно огорчила Пинсона. Он поспешил сняться с якоря и направился в свой родной Палое. Здесь он появился в разгар народных увеселений, устроенных в честь Колумба.

Пинсон умер через три дня после возвращения домой. Как говорили в Палосе, он проклял на смертном одре час, когда связал свою судьбу с Колумбом.

Слухи о необыкновенном плавании, совершенном эскадрой Колумба, быстро разнеслись по Испании. Моряки с «Пинты» и «Ниньи», ставшие героями дня, изощрялись в измышлении чудес, виденных ими в странах, откуда они прибыли, а стоустая молва разносила эти рассказы по всем углам страны.

Следует ясно представить себе положение Колумба ко времени его возвращения из плавания. Вскоре ему предстоит отдать отчет пославшим его королям. Что мог он сообщить им? Вместо чудесных городов Востока и их блестящих обитателей он видел в посещенных им землях лишь девственную природу и нагих, первобытных ее детей. Видел ли он Великого Хана? Тысячи Пряных островов, сотни кораблей с грузом перца, имбиря, мускатного ореха и других пряных и благовонных веществ… Видел ли он все это? Он привез с собою какие-то остро пахнущие растения, но даже сам увлекающийся адмирал подозревал, что это не те пряности, на отыскание которых его благословил Тосканелли.

Он собрал очень мало золота – гораздо меньше того, что нужно было для оплаты затрат на экспедицию. Чем мог он подтвердить свою уверенность в изобилии золота на Эспаньоле? Он мог только сослаться на малопонятные слова и жесты дикарей.

Все, что привез он с собой, не представляло большой ценности, хотя и могло возбудить любопытство: сотня золотых слитков, множество пестрых попугаев, незнакомые экзотические семена и плоды, наборы туземного оружия и несколько голых индейцев, полуживых от тяжелых испытаний долгого морского пути.

Колумб не решался сообщить королям неприкрашенную правду о посещенных им землях. Кроме того, он искренно верил, что еще извлечет груды золота из недр Эспаньолы. Поэтому, не кривя душой, он принялся прикрашивать действительность. В подготовленном им длинном отчете он сообщил Фердинанду и Изабелле, что на посещенных им островах и землях изобилуют пряности. Там – огромные россыпи золота. Оставленные в форте Рождества люди ко времени возвращения Колумба соберут груды драгоценного металла.

Заверяя королей в несметных богатствах открытых им земель, Колумб совершил самый опрометчивый шаг в своей жизни: он сеял очень опасные иллюзии.

Адмирал отправил в Барселону, где в то время находился двор, гонца со своим отчетом, а сам перебрался в Севилью и остался там ждать приказаний Изабеллы. 30 марта прибыл ответ. «Донну Кристовалю Колону, адмиралу моря-океана, вице-королю и губернатору островов, открытых в Индии», велено было немедленно начать в Севилье приготовления к новой экспедиции. Только после обеспечения скорого второго плавания он должен был прибыть с докладом ко двору.

Видно, Колумб своим отчетом до такой степени возбудил алчность владык Испании, что они не хотели ни на минуту откладывать овладение богатствами Индий. Они готовы были оставить на некоторое время свое любопытство неудовлетворенным, лишь бы было сделано все необходимое для скорейшего нового отплытия адмирала.

Колумб отдал все распоряжения для подготовки новой флотилии. После этого в сопровождении экзотического кортежа он направился к Барселоне через весь полуостров. В городах и селах, лежавших на пути следования адмирала, собирались огромные толпы народа.

По стране двигалась невиданная процессия. Впереди шли привезенные им индейцы, с головы до пят увешанные золотыми украшениями. Хотя для этого пришлась употребить все добытые экспедицией золотые плитки и палочки, но эффект получился огромный – жители Индии были покрыты золотом. За индейцами выступали моряки, державшие в руках попугаев и чучела зверей и птиц. Дальше на плоских щитах несли куски дерева и всевозможные коренья и зерна – это были пряности. За всем этим великолепием верхом на белом коне следовал сам адмирал в сопровождении блестящей свиты рыцарей, облаченных в сверкавшие на солнце доспехи.

Было чем вскружить голову легко воспламенявшимся испанцам. Со времени празднеств по случаю победы над маврами они не видели более блестящего зрелища. Богатства Индий стали отныне притчей во языцех. О них с жадностью говорили в замках, к ним устремились надежды обитателей крестьянских хижин.

В середине апреля Колумб прибыл в Барселону. Здесь, по распоряжению королей, были сделаны грандиозные приготовления для встречи героя. Когда Колумб приблизился к столице Каталонии, из стен ее навстречу ему выехала кавалькада рыцарей и гидальго. Адмирал с большим трудом двигался со своими трофеями по улицам города. Все площади, балконы и даже крыши покрылись любопытными, приветствовавшими адмирала восторженными криками.

Королева хотела придать приему характер всенародного празднества. Она велела поставить троны на высоком помосте в обширном зале мавританского Алькасара так, чтобы сквозь окна церемония приема видна была толпе.

Под высоким балдахином из алой альмерийской парчи, затканной золотом, Изабелла и Фердинанд ожидали своего адмирала. Вошедшего в зал Колумба короли встретили стоя, а после того, как он преклонил перед ними колено и поцеловал руки, они усадили его подле себя. Никому еще кастильские короли не оказывали подобной милости.

Колумб начал свой длинный рассказ о чудесах, виденных им в далеких землях Индий. Со свойственным его речи обаянием говорил он о добрых, как дети, обитателях тех стран, живущих среди природы, прекрасной как рай, о птицах и зверях, каких не знают во всем западном мире, о пряностях и благовониях, гниющих несобранными на месте, где они произрастают, и о неисчерпаемых количествах золота– в песке, слитках, самородках. В подтверждение своих слов он красноречивым жестом указывал то на попугаев, то на индейцев, то на их украшения.

Фердинанд и Изабелла даже – прослезились от умиления. Тут же был отслужен благодарственный молебен за ниспослание золота и новых подданных.

Дни, проведенные адмиралом в Барселоне, были, несомненно, счастливейшими в его жизни. Фердинанд и Изабелла не скупились на проявление своего благоволения. За все время пребывания в столице Каталонии Колумб был их личным гостем. Они предоставили ему один из лучших дворцов Барселоны.

Колумб ездил верхом по городу рядом с королем и принцем Хуаном. На улицах его встречали овациями. Самые надменные гранды Испании низко кланялись ему. Знатнейшие рыцари домогались чести войти в состав второй экспедиции.

В жизненных успехах Колумба, превзошедших самые дерзкие мечты его честолюбия, была, однако, слабая сторона: эти успехи покоились на созданном им самим золотом мираже. Как говорит историк Уинсор, – «Все, с кем только ему приходилось говорить о чудесах новооткрытых земель, относились к нему с одинаковым чувством восторга и надежды. Всем им, как и ему самому, грезились золотые города с сотнями мостов, где их ожидали новые торжества, в сравнении с которыми уже достигнутое было ничтожно. Испанцы жадно устремились на роковую приманку, и никому не было суждено искупить безумные мечты такими горькими мучениями, как самому Колумбу».

Да, мучения Колумба были уже совсем близки. Уже отмечалось, что апогеем исторической роли Колумба явился момент, когда он приплыл к острову Гуанагани. Для личной его судьбы такой высшей точкой было время пребывания в Барселоне. Скоро начнется крутой спад, и ткач, обратившийся, как в народной сказке, в блестящего царедворца, станет клонить голову все ниже и ниже под ударами, сыплющимися на него с постоянством и силой, достойными греческой трагедии. Однако не один «рок» будет повинен в бедах адмирала. Большую роль сыграет несоответствие Колумба задачам, взваленным на его плечи.

Из Барселоны весть об испанских открытиях распространилась через иностранных послов по всем соседним странам. Так как в те времена земли, найденные Колумбом, мог закрепить за Испанией только римский папа, то Фердинанд направил в Рим послов хлопотать об издании соответствующей папской буллы.

3 мая 1493 года папа Александр VI издал знаменитую Демаркационную буллу. По ней Испания получала во владение еще не занятые христианскими королями земли, лежащие на запад от меридиана, проведенного в 100 лигах к западу от Азорских островов и островов Зеленого Мыса. За Португалией закреплялись все земли к востоку от этой линии. Этим актом пана размежевал зоны разведывательных предприятий Испании и Португалии и предупреждал таким образом возможные между этими двумя королевствами опоры.

Однако, несмотря на решение всесильного главы церкви, Португалия пока не думала отказываться от посылки на запад разведывательной эскадры. Слухи о приготовлениях в Лиссабоне достигли Фердинанда, и он стал торопить Колумба с отплытием. Пока же испанская королевская чета осыпала адмирала все новыми знаками внимания.

20 мая Изабелла и Фердинанд пожаловали Колумбу дворянский герб. Колумб настоял на том, чтобы на геральдическом щите были помещены цвета «герба его предков». Однако этим честолюбие адмирала еще не было утолено. Он изменил геральдические изображения так, что его герб стал походить на королевский. Хотя эта дерзость и сошла ему с рук, но она вызвала сильное недовольство королей.

28 мая по настоянию беспокойного Колумба Изабелла и Фердинанд еще раз подтвердили договор о причитающихся ему почестях и прибылях. Сверх того, адмиралу была вверена королевская печать. Был также издан указ об отводе Колумбу и его спутникам даровых квартир по всей Испании, куда бы они ни явились. Колумб добился также распоряжения о специальном вице-королевском и адмиральском жалованье.

В самом бодром настроении духа Колумб готовился покинуть двор, чтобы стать во главе второй экспедиции.

28 мая, после торжественного прощания с королями, Колумб покинул Барселону. В первых числах июня он был уже в Севилье, где стал деятельно готовиться ко второй экспедиции. Ему помогал в этом севильский архидьякон Хуан ди Фонсека, назначенный Изабеллой представителем королей для наблюдения за организацией плавания.

С первых же дней Фонсека начал противиться чрезмерным тратам адмирала. ‘Особое негодование Колумба вызвали возражения Фонсеки против чрезмерного количества людей, набранных Колумбом для личного услужения. Это сразу обострило их отношения, которые еще ухудшились, когда адмирал обратился с жалобой к королеве. Изабелла приказала Фонсеке уступить. С этих пор Фонсека затаил злобу против Колумба. Впоследствии архидьякон, ставший всесильным председателем совета по делам Индий, причинил Колумбу немало обид и горя.

Как не походила эскадра, готовившаяся к отплытию из Кадикса, на ту, которая год назад ушла из Палоса! Теперь экспедиция состояла из семнадцати судов: трех тяжелых карак и четырнадцати каравелл разной величины. Число людей, отправляющихся в Индии, Колумб хотел было ограничить тысячей. Но адмирала осаждали просьбами со всех сторон. Вскоре состав экспедиции вырос до тысячи двухсот человек, а к моменту отплытия достиг полутора тысяч. Она состояла из самого разнообразного люда: здесь были крестьяне – поселенцы на новых землях, были и ремесленники – плотники, каменщики, кузнецы, нужные для возведения городов и крепостей.

Но преобладали все же люди без определенной профессии, стремившиеся в Индии исключительно ради золота и приключений. Это были первые конкистадоры, бродяги-завоеватели, передавая группа тех испанцев, которые в течение последующих десятилетий залили кровью индейцев весь американский континент. Среди них было немало дворян, отправлявшихся в путешествие на собственном иждивении. Они рассматривали себя как пайщиков предприятия, сулившего огромные барыши.

В числе отплывающих был монах Бойль, которого папа назначил своим наместником в новых землях. С Бойлем отправлялось одиннадцать других монахов. Королева крестила в Барселоне нескольких индейцев, привезенных Колумбом. Этих первых краснокожих христиан отсылали теперь на родину для того, чтобы они служили примером своим собратьям. Когда один из них умер, отслужили благодарственный молебен; наконец-то, одна языческая душа попала в рай.

В состав экспедиции входили Понс де Леон, будущий покоритель Флориды, Алонсо де Охеда, отличившийся в войнах с маврами, и много других знатных рыцарей, чиновников, блестящих офицеров.

Всеми этими людьми должен был руководить Колумб. В нем олицетворялось все обширное предприятие, стоившее кастильской казне огромных затрат, он один нес за него полную ответственность.

25 сентября 1493 года глубоко сидевшие в воде суда, переполненные людьми, запасами продовольствия, семенами, лошадьми и оружием, снялись с якоря и отплыли, наконец, в далекую Эспаньолу.

ТРУДНОСТИ

Гибель форта Рождества

Как и в первое плавание, адмирал направил свой флот к Канарским островам. На Гомере погрузили телят, коз, овец и свиней, домашнюю птицу, огородные и садовые семена, саженцы апельсинных и лимонных деревьев. 7 октября эскадра снова ушла в море. На этот раз Колумб намеревался пересечь океан значительно южнее, чем при первом путешествии. Таким образом он рассчитывал подойти к лежавшим на юго-восток от Эспаньолы, заселенным каннибалами островам, о которых ему так много говорили.

3 ноября, после месячного плавания, экспедиция подошла к большому острову, названному адмиралом Доминикой. Так как здесь не оказалось удобного порта, поплыли дальше. На соседнем острове, получившим имя Маригаланте, нашли хорошую бухту, где экспедиция и бросила якорь.

Колумб находился теперь на тысячу километров южнее Сан Сальвадора. Тропическая растительность Маригаланте поразила испанцев своей красотой и мощью. Особое их восхищение вызвали плоды, сладость и аромат которых показались им поистине райскими. Здесь испанцы впервые увидели дикорастущие ананасы. Моряки объедались ими до того, что многие из них заболели.

На Маригаланте Колумб не нашел никаких признаков человека. Первые карибские деревни он увидел на соседнем острове, названном им Гваделупой. В заброшенных туземцами хижинах валялись обглоданные человеческие кости. Обитатели покинули селение с такой поспешностью, что побросали на очагах горшки, в которых, как уверял Колумб, варилось человеческое мясо. В некоторых жилищах остались дети, забытые бежавшими матерями. Колумб привесил к их шеям погремушки, но и это не уменьшило страха вернувшихся людоедов перед непрошенными гостями.

Адмирал направил команду моряков отыскать в лесу и привести к нему хотя бы одного взрослого кариба. Посланные не вернулись ни к вечеру, ни на следующий день. Колумбом овладело сильнейшее беспокойство. Опасаясь, не стали ли матросы жертвой людоедов, он послал на их поиски отряд солдат во главе с Охедой. После нескольких дней безуспешных разведок Охеда вернулся к кораблям. Адмирал не сомневался теперь, что пропавшие съедены каннибалами, и решил плыть дальше. Но в тот момент, когда испанцы собрались покинуть Гваделупу, на берегу появились еле живые от усталости матросы. Оказалось, что они в усердной погоне за туземцами заблудились в лесах и в течение десяти дней никак не могли найти места стоянки судов.

Флотилия двинулась в северо-западном направлении к Эспаньоле. На своем пути она посетила много островов, населенных воинственными, свирепыми племенами. На острове, названном Санта Крус, карибы яростно атаковали высадившихся испанцев. В происшедшем сражении туземцы забросали пришельцев отравленными дротиками. Один испанский солдат был смертельно ранен стрелой, пущенной женщиной с такой силой, что она пробила его щит.

Убив многих карибов, забрав часть из них в плен, испанцы направились дальше. Вскоре они достигли Порто Рико, большого острова, уже виденного однажды Колумбом. 24 ноября флотилия подошла к восточной оконечности Эспаньолы.

Полторы тысячи людей стали готовиться к встрече с живущими на острове сорока испанцами. Особое нетерпение проявлял сам Колумб. За одиннадцать месяцев, протекших со времени его отплытия с Эспаньолы, оставленные здесь люди должны были обследовать весь остров, открыть золотые рудники, добыть много металла. Колумб прекрасно сознавал, что прибывшие с ним переселенцы и авантюристы будут судить об открытых адмиралом землях по результатам деятельности гарнизона форта.

25 ноября эскадра бросила якорь в устье Золотой Реки. Матросы, спущенные на берег для пополнения запасов свежей воды, случайно обнаружили закопанные в песке, сильно разложившиеся трупы. Один из них имел черную бороду. Колумб ощутил смутное беспокойство. Он не мог припомнить, чтобы какой-нибудь из виденных им до сих пор туземцев имел на подбородке растительность. Впрочем, может быть, имеются и бородатые племена…

Появившиеся вскоре на берегу чигаи начали усердно предлагать испанцам кассаву, плоды и золото в обмен на погремушки и бисер. Это несколько рассеяло тревогу адмирала.

Ночью 27 ноября семнадцать парусников экспедиции бросили якорь против форта на расстоянии полулиги от берега. Пристать к берегу адмирал не решался из-за множества подводных камней. Колумб хотел поскорее уведомить Арану о своем прибытии. Он приказал выстрелить из пушки. Долго прислушивались испанцы на судах, ожидая ответного выстрела. Но ночную тишину не прорезал ни один звук.

Форт не отвечал ни на выстрелы, ни на световые сигналы.

Испанцами овладело сильнейшее волнение. Начали беспорядочно палить из пушек, на мачтах развесили фонари. Но близлежащий берег был по-прежнему погружен в ночную тишину и темень. Только со стороны гор зловещим гулом доносилось эхо.

Среди ночи к флотилии подплыла туземная пирога. Прибывшего индейца доставили на адмиральское судно. Начался длинный взволнованный рассказ, переводимый на ломаный испанский язык единственным переводчиком, индейцем с Гуанагани, не покидавшим Колумба.

Насколько мог понять адмирал, в форте не осталось ни одного испанца. Часть из них погибла от болезней, многие были убиты во время драк белых между собой, некоторые выселились из форта внутрь острова. Два месяца назад на владения Гуаканагари напал кацик Каонабо. Он уничтожил селение Гуаканагари, поджег крепость и перебил ее гарнизон.

Зрелище, представившееся Колумбу по прибытии его на развалины форта, было ужасно. Из земли торчали еле прикрытые трупы защитников крепости. Повсюду валялись обломки оружия, обрывки одежды.

Не меньше, чем участь людей, интересовала Колумба судьба накопленного золота. Перед отплытием из Эспаньолы адмирал приказал Аране, чтобы в случае опасности он бросил казну в колодезь, выкопанный в форте. Колодезь был пуст. Видно, нападение было так внезапно, что гарнизон не успел ничего предпринять.

Удивительная перемена произошла и в настроении туземцев близлежащих деревень. От прежнего радушия и доверчивости не осталось и следа. Теперь при появлении белого индейцы стремглав убегали в лес. В их хижинах испанцы находили куски сукна, чулки и другие вещи, которые не могли оказаться у индейцев в результате обмена. Они были украдены или награблены.

С большим трудом Колумбу удалось восстановить доверие к себе нескольких индейцев. При помощи переводчика он сумел разобраться, наконец, в трагических событиях, происшедших за время его отсутствия.

Ему рассказали, что оставленный им гарнизон вскоре после отъезда кораблей превратился в банду разнузданных грабителей, дни и ночи рыскавших по острову в поисках золота, грабивших и убивавших туземцев. Несмотря на то, что Гуаканагари дал каждому из них по две или три наложницы, испанцы нападали на индианок, уводили их в форт, насиловали жен туземцев.

Арана пытался применять строгие меры, но он не сумел удержать своих людей в стенах форта. Многие из них вовсе покинули укрепление, собирались в шайки, начавшие враждовать и сражаться между собой за награбленное золото и женщин. Часть испанцев, направившаяся за золотом в горы Чибао, была схвачена и умерщвлена свирепым кациком горной области карибом Каонабо, ненавидевшим белых пришельцев.

Каонабо не удовлетворился истреблением испанцев, забравшихся в его владения. Он задался целью уничтожить всех белых и береговое их укрепление. Вместе с кациком Марионом отряд чигаев глубокой ночью внезапно напал на форт, где остался только Арана с десятью подчиненными, не выставившими даже часового. Форт был взят с налета, и его маленький гарнизон уничтожен. После этого Каонабо стал умерщвлять белых, спавших в близлежащих селениях кацика Гуаканагари.

Несмотря на обиды, причиненные ему испанцами, Гуаканагари сражался всю ночь на их стороне против Каонабо. Это обошлось ему дорого. Чигаи сожгли его селения, убили многих его подданных. Сам кацик был ранен и еле спасся бегством от смерти.