Текст книги "Виктор Курнатовский"

Автор книги: Григорий Волчек

Соавторы: Валентин Войнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Значит, он здесь давно и еще до войны служил агентом охранки, – заметил Курнатовский. – Как же он выдал матросов?

– Можно полагать, – ответил Оржих, – что по указанию охранки Оскар снабдил живших здесь впроголодь матросов фальшивыми паспортами на выезд из Японии. Матросы отправились в Шанхай, а там русский консул, пользуясь правом экстерриториальности, арестовал их и отправил во Владивосток. Ну, а дальше – военный суд и расстрел, в лучшем случае – вечная каторга.

Все было ясно. Они собрали документы, списки, распечатанные письма и покинули гостиницу, не вызвав ни у кого никаких подозрений.

– Он, разумеется, не появится больше, но даст знать полиции, – сказал Курнатовский.

Оржих был страшно удручен. Он говорил, что теперь на эмигрантов-эсеров в Нагасаки падет позор. Эмигрантская колония приняла Оскара с распростертыми объятиями, в их числе и он, Оржих, поседевший в революционной борьбе. Курнатовский как мог успокаивал товарища.

– Охранка, – говорил он, – и в нашу партию засылает немало шпионов и провокаторов. Пожалуй, больше, чем к вам, эсерам. Но при наших партийных порядках этой публике трудно избежать разоблачения. В партии эсеров их разоблачать труднее.

После истории с Оскаром, которая могла плохо кончиться, и тщетных поисков работы Виктор Константинович покинул Нагасаки и выехал в Иокогаму. Это был европейский город, застроенный большими зданиями банков, с трамвайными линиями, оживленными улицами и очень дорогой жизнью. Но и в Иокогаме Курнатовский не нашел работы. Не было ее и в Токио.

Тогда, вспомнив о письме одного из товарищей, который жил и работал в Сиднее, в Австралии, Виктор Константинович написал ему. Вскоре пришел ответ. Курнатовскому предлагали работу на химическом предприятии Эйлера, правда, с очень скромным окладом. Но выбирать не приходилось. На последние деньги он купил билет на пароход, идущий в Австралию, и в июле 1908 года покинул негостеприимные берега страны восходящего солнца.

Сначала Курнатовский жил у своего товарища – метранпажа Михайлова. Это он помог Виктору Константиновичу устроиться в лаборатории химического предприятия фабриканта Эйлера.

Поработав здесь, Курнатовский убедился, что Эйлер занимается жульничеством: изготовляемый по его методу желатин был, в сущности, обычным столярным клеем, а некоторые широко разрекламированные Эйлером лекарственные препараты – настоящая отрава. Крупно поговорив с предпринимателем, Курнатовский, естественно, оказался за воротами фабрики.

Он брался за все: мыл посуду, чистил овощи в столовых самого последнего разряда, пробивал тоннели в гранитных породах, работая на строительстве железных дорог… А там снова безработица.

Весной 1909 года, после долгих безуспешных поисков работы, он наткнулся, наконец, на объявление, которое висело около конторы одного лесопромышленника. Контора находилась на окраине Сиднея. Объявление гласило, что мистеру Гарду требуются лесорубы для работы на границе Нового Южного Уэльса и Квинсленда.

– Об условиях здесь ничего не сказано, – заметил Курнатовский.

– Не возьметесь ли вы, Авдаков, поговорить с боссом, – обратился к нему (Курнатовский и здесь жил под чужой фамилией) высокий ирландец Билль Эдингтон, с которым Виктор Константинович работал недавно на прокладке тоннеля. – Поговорите за всех нас, за всю артель…

– Боюсь, Билль, – ответил Курнатовский, – что это может ухудшить дело. Ведь по-английски я говорю с большим акцентом. А эмигрантам хозяева всегда платят меньше.

Однако просьбу Эдингтона поддержали все собравшиеся здесь безработные. От Эдингтона они уже знали, что Авдаков смело разговаривает с хозяевами и в обиду своих товарищей не даст. Курнатовский дернул звонок. На пороге появился полный мужчина лет пятидесяти в белом жилете и широкополой шляпе. Он оглядел Курнатовского и подозрительно покосился на его товарищей.

– Насчет работы?

– По вашему объявлению, мистер Гард, – ответил Курнатовский.

– Кто старший в артели?

– Я, – коротко бросил Курнатовский.

– Заходите в контору, а остальные пусть ждут здесь.

Гард не предложил ему стула. Усевшись за высокой конторкой, он начал, разговор, который больше напоминал допрос.

– Ваши люди рубили когда-нибудь лес?

– Приходилось, на строительстве железной дороги…

– Очень уж они тощие, – проговорил, задумавшись, Гард. – Да и рабочих я уже, собственно, набрал.

– Тогда надо было снять объявление и не утруждать тощих людей читать его.

– Вы смело разговариваете, – сказал, вскинув на него глаза, Гард. – Судя по акценту, эмигрант?

– Это не имеет никакого отношения к делу, – ответил Курнатовский. – Если нужны рабочие, будем толковать. Не нужны – снимите объявление.

Лесопромышленник опешил. Он не привык к такому тону. Но Курнатовский явно заинтересовал его.

– Вы беседуете так, словно не я, а вы здесь хозяин. Есть ли хоть у вас и у ваших товарищей паспорта, или вы попросту бродяги?

– Паспорта имеют все, – заявил Курнатовский. – Если хотите нанимать рабочих, перейдем к условиям.

– Рабочие мне, пожалуй, еще нужны, – сказал мистер Гард. – Надо вырубить шестьсот акров леса в четырехстах милях от Сиднея. Дам задаток – десятую часть заработка. Затем буду выплачивать половину – еженедельно равными долями. Остальное – после окончания вырубки.

Он назвал цену за акр, обычную в этих местах.

– Хорошо, – ответил, подумав, Курнатовский. – Я посоветуюсь с товарищами, но мне кажется, что задаток маловат.

Он вышел к рабочим и рассказал о предлагаемых условиях.

– Что поделаешь, Авдаков, – сказал один из рабочих. – Надоело слоняться без работы. Не забывайте, что в Сиднее много таких, как мы.

– Попробуйте поторговаться, Авдаков. Но если упрется, черт с ним, соглашайтесь, – поддержал его эмигрант из Германии Карл Розе.

Курнатовский вернулся в контору.

– Ну, что говорят ваши парни? – поинтересовался хозяин,

– Не согласны, – отрезал Курнатовский. – Простите, что побеспокоили.

– Не согласны? – удивленно воскликнул босс и даже привстал.

– Не согласны, потому что задаток мал, – заявил Курнатовский. – Во-первых – дорога и питание! Во-вторых – точка инструментов! Там ведь есть деревья, которые ни топор, ни пила не возьмут. В-третьих…

– Черт побери, сколько же хотят получить ваши оборванцы?

– Минимум двадцать пять процентов, – заявил Курнатовский.

– Я не сумасшедший. Вся шайка разбежится, как только получит деньги. Кто мне гарантирует, что этого не будет?

– Гарантирую я, как старшина артели, – твердо заявил Курнатовский. – Кроме того, я уже сказал, что у нас есть паспорта.

– Пятнадцать процентов! – воскликнул хозяин.

– Окончательные наши условия – двадцать.

– Черт с вами! Вам повезло! Вы напали на хорошего хозяина. Зовите парней подписывать договор.

Началась торговля по второстепенным пунктам: о палатках, о точке инструментов, о возмещении хозяину за возможную порчу инструмента. Как старшину, Гард заставил Курнатовского подписать особое поручательство за всех членов артели. А когда тот подписал, неожиданно спросил:

– А кто мне в Сиднее поручится за вас?

Курнатовский ответил, что можно навести справки на строительстве железной дороги. Затем сослался на активистов Сиднейского рабочего клуба.

Мистер Гард поморщился.

– Сиднейский рабочий клуб – плохая рекомендация. Там бывают грузчики, портные, прислуга… Добропорядочные рабочие из Лейборпарти избегают сборищ социалистических агитаторов. О, наша рабочая партия умеет ладить с хозяевами! Вы не принадлежите к ней?

– Нет, – ответил Курнатовский.

– Это понятно, – заметил Гард. – Вы эмигрант. Дайте мне свой паспорт.

Виктор Константинович предъявил паспорт, покрытый визами разных консульств.

– Так. Ав-дак-ов… Русский… Жаль! Ваши рабочие привыкли бунтовать. Впрочем, мы уже договорились.

Подписали договор и получили аванс. Паспорт Курнатовского остался у хозяина. Виктор Константинович нес теперь ответственность за всю артель.

Люди, которых свела нужда, поселились в тропическом лесу в 390 милях от Сиднея. От их палаточного лагеря до Ви Вао, ближайшей станции железной дороги, насчитывалось десять миль. Работали от восхода до заката при такой жаре, что металл инструмента обжигал руки. Жара неожиданно сменялась ливнями. Массы воды с грохотом обрушивались на землю. Ливни проходили, не принося прохлады. В воздухе всегда висела сырость. С соседних болот поднимались вредные испарения. Пищу готовили по очереди. Но чаще всего это делал сам Курнатовский, как старшина артели. Грязный, загорелый, оборванный, с лицом, опухшим от укусов москитов, он приходил под вечер в свою палатку совершенно обессиленный. Ложился на койку, стоявшую на высоких чурбаках – чтобы ночью не заливал внезапный дождь…

Хозяин обсчитывал, платил процентов на тридцать меньше, чем обещал. Так продолжалось несколько месяцев. Курнатовский вновь начал глохнуть. С каждым днем он чувствовал себя все хуже и хуже, работал через силу. В мае 1910 года прошла полоса сильнейших ливней. Приходилось подолгу пережидать их, сидя в палатках. Босс приезжал раз в две недели – он привозил мясо, – ворчал, что вырубка ведется плохо, и каждая следующая получка становилась после таких разговоров все меньше. У всех было скверное настроение. Курнатовский, истощенный до предела, слег. В области уха началось воспаление.

В один из этих мрачных дней Джон Сильвер уехал на станцию Ви Вао за продуктами, почтой и табаком. С утра шел дождь, и никто не надеялся, что Джон вернется, – дорога от станции к лагерю была почти непроходима. Однако Сильвер добрался до палаток, хотя потратил на это несколько лишних часов: пришел вымокший, грязный, исцарапанный о ветви кустарника. Люди, измученные голодом и ожиданием, страшно обрадовались, помогли Сильверу выжать куртку, развязать прорезиненный мешок с продуктами… Придя в себя после тяжелого пути, Сильвер, вспомнив, видимо, о чем-то очень важном, пошел в палатку, где жил Курнатовский. Вынув из-под рубахи конверт, он протянул его Виктору Константиновичу.

Курнатовский, прочитав письмо, крепко сжал руку Сильверу:

– Спасибо, товарищ. Вы принесли радостную весть: один из друзей пишет, что Ленин зовет меня к себе в Париж. Высланы деньги на проезд. В Сиднее меня уже ждет билет на пароход.

Рабочие знали, кто такой Ленин: Курнатовский часто рассказывал им о далекой, незнакомой России и о великом друге трудового народа Владимире Ильиче Ленине.

– Значит, Ленин помнит вас, – заметил Эдингтон. – Счастливый вы народ, русские, если у вас такие вожаки.

– Вожаки за вас, а вы за них, – вмешался в беседу Сильвер. – А у нас здесь чаще всего бывает так: не успеет рабочий стать вождем, то есть занять руководящий пост в Рабочей партии или профсоюзе, попасть в парламент штата или Австралийского союза, как он тотчас забывает о том, кем был вчера. Заводит дружбу с хозяевами, приобретает себе виллу, красивый выезд с лошадьми, а в последнее время – и автомобиль. Теперь он сам босс, и к нему не подступить. Есть, конечно, и другие вожаки, Авдаков, не такие, но их у нас мало, еще очень мало…

– Будут, и у вас настоящие вожди, – утешил своих товарищей Курнатовский. – Скажем, такие хорошие парни, как Сильвер или Эдингтон.

– А вы, наверное, тоже были рабочим, вождем, Авдаков? – неожиданно спросил Том Гарднер, пожилой, молчаливый землекоп. – Иначе вы не покинули бы родину. И Ленину вы, наверное, помогали? Иначе откуда он знает вас так хорошо?

Курнатовский смутился и сказал товарищам, что успел сделать для революционного движения очень немного, так как большую часть своей жизни провел в тюрьмах, ссылках, изгнании.

Его спросили: скоро ли, по его мнению, в России будет новая революция? Курнатовский ответил утвердительно.

– Россия покажет хороший пример другим, – сказал, как бы подводя итог, Гарднер. – Но нужно, чтобы у вашего Ленина было побольше таких помощников как вы, Авдаков.

НА УЛИЦЕ МАРИ РОЗ

В июне Курнатовский выехал в Сидней, не получив при расчете того, что ему причиталось. В Сиднее Виктору Константиновичу пришлось лечь в больницу для операции уха. Она стоила ему больше половины всех денег, которыми он располагал. Но его уже ждал оплаченный билет до Генуи. С не зажившей раной он двинулся в путь. В июле прибыл в Геную, в августе 1910 года – в Париж.

Он шел по улице Мари Роз. Вот и дом под номером четыре.

– Володя, к нам гость. Смотри, кто приехал, – говорила Надежда Константиновна, впуская Курнатовского в маленькую прихожую.

Владимир Ильич стремительно поднялся из-за письменного стола, подошел к Курнатовскому и крепко обнял его.

– Виктор Константинович! Наконец-то! Мы вас заждались. Сядем-ка рядом да посмотрим друг на друга. Сильно вы изменились с минусинских времен. Я давно уже слышал, что болезнь снова одолела вас. Все думал, вытащим в Париж, покажем лучшим врачам, поставим на ноги…

Виктор Константинович внимательно слушал, наклонившись к собеседнику.

– Плохо слышу, Владимир Ильич. До меня еле доходит звук вашего голоса. Многое вам придется писать. Боюсь, что отниму у вас золотое время.

Они засиделись до позднего вечера. Владимир Ильич писал на листочках вопросы. Ленина особенно интересовали события в Чите. Он знал уже многое, но нужно было уточнить некоторые факты. Курнатовский обстоятельно отвечал на вопросы. Вспомнили Бабушкина. О нем до сих пор ничего не удалось узнать. Курнатовский высказал предположение, что Иван Васильевич погиб. Ленин покачал головой. Он тоже не верил, что увидит Бабушкина живым. Владимир Ильич знал, что Иван Васильевич всегда, где бы он ни находился, умел дать о себе знать. И действительно, вскоре Ленин получил достоверное известие о героической смерти Бабушкина и его товарищей.

Виктор Константинович часто бывал на улице Мари Роз, и почти всегда в беседах с Владимиром Ильичей они касались Читы и событий того времени. Ленин считал, что опыт читинских большевиков очень ценен для партии, для будущей революции.

Курнатовский поселился на бульваре Монпарнас в маленькой комнате, где его часто навещали Владимир Ильич и Надежда Константиновна. Они искали хороших врачей, которые могли бы облегчить его страдания. Однажды, когда Курнатовскому стало хуже, Ленин, несмотря на то, что был очень занят, отложил все дела и поехал к жившей тогда в Париже большевичке Серафиме Ильиничне Гопнер. Она имела адрес знающего врача-отоляринголога, который мог порекомендовать и лучшую больницу. Вместе с Гопнер Ленин побывал у этого врача.

Болезнь Курнатовского то усиливалась, то отпускала его на какое-то время. Но в целом состояние здоровья с каждым месяцем ухудшалось. Не помогли ни операции, ни пребывание в течение нескольких недель в деревне. Мучили страшные головные боли. Он осунулся, похудел, пожелтел. И, несмотря на это, Курнатовский горячо интересовался всем, что происходило в России. Как только немного утихала боль, он немедленно брался за газеты. Его радовало, что тяжелый период реакции заканчивается, что партийные организации восстанавливаются повсюду и, видимо, не за горами новая революция.

На бульваре Монпарнас часто бывала уже вышедшая замуж Екатерина Окулова со своей маленькой дочкой Ириной. Бывали у него и фотограф Романовки Марк Оржеровский и Караджан, с которым Курнатовский работал в Грузии. Виктор Константинович получал много писем от бывших романовцев, от уцелевших читинских товарищей, от ветеранов ссылки, друзей по революционному подполью.

В мае 1912 года вышел первый номер легальной большевистской газеты «Правда». В конце месяца его получили в Париже. Владимир Ильич сиял от радости. Курнатовский давно уже не видел Ленина таким веселым.

Наступил июль. Владимир Ильич и Надежда Константиновна готовились к переезду в Краков. Курнатовский в последний раз пришел на улицу Мари Роз. Здесь шла деятельная подготовка к отъезду.

– Раз вы едете в Краков, Владимир Ильич, значит дела идут хорошо, – говорил Курнатовский. – После Ленских событий в России подул новый ветер, предвещающий бурю, революционную бурю. Все радует: и «Правда», и конференция в Праге, и забастовки в России, и думские дела… Имел бы крылья, вот сейчас бы полетел домой.

Ленин взял карандаш и написал несколько строк. Он просил Курнатовского беречь себя, чаще писать ему в Краков.

– В такие дни, как сейчас, – ответил Курнатовский, – надежд на выздоровление и возвращение на родину у меня больше. Гляжу, как Надежда Константиновна и ее матушка собираются в дорогу, и думаю: какая энергия у людей!.. А я? В Кракове вы будете рядом с Россией. Что скрывать – я завидую вам, завидую, Владимир Ильич.

Он проводил Ульяновых на вокзал и долго стоял на перроне, глядя вслед уходившему поезду.

…Наступила осень 1912 года. Владимир Ильич работал в своей краковской квартире на улице Любомирского, дом пятьдесят один. На столе перед ним лежало готовое письмо Горькому – о сотрудничестве в «Правде». Ленин заканчивал и другое письмо– для редакции «Правды» – по поводу большевистской платформы на выборах в думу.

Тихо вошла в комнату Надежда Константиновна. Осторожно положила руку на его плечо.

– Ты бы отдохнул, Володя.

– Скоро кончу. Я уже просмотрел груду писем. Сейчас только набросаю план. Мне ясно, что большевики должны развернуть свою платформу на выборах в думу еще до избрания уполномоченных от петербургской рабочей курии. Тогда наша платформа еще до выборов обойдет всю страну, станет известна широким трудящимся массам.

В дверь постучали.

– Подожди, – сказала Надежда Константиновна, – я пойду отворю. Там, наверное, почта.

Надежда Константиновна вернулась с большой пачкой писем и газет. Владимир Ильич быстро и аккуратно разложил письма на две стопки.

– Эти из России, – сказал он, – я их прочту в первую очередь. А те, что из Парижа и Праги, просмотри, пожалуйста, сама.

Надежда Константиновна взяла верхнее письмо с французской маркой.

– Кажется, от Шаповалова, – сказала она. Распечатав письмо, она грустно опустила голову.

– Что с тобой, Надя? – спросил обеспокоенный Владимир Ильич. – Неприятные вести?

– Умер Курнатовский… Товарищи сообщают, что произошло это девятнадцатого сентября в больнице Ларибузьер. В последние часы он был без сознания. Похоронен двадцать второго на кладбище Пантен.

Владимир Ильич с минуту сидел неподвижно, не сводя глаз с ее рук, державших письмо. Потом тихо проговорил:

– Ванеев, Бауман, Бабушкин, Курнатовский… Придет время, Надя, матери и отцы станут говорить своим детям: «Будьте такими, какими были они». И работа тех, кто ушел от нас навеки, и тех, кто остался в строю, даст свои плоды, скоро даст. Это время приближается…

ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В.К. КУРНАТОВСКОГО

1868, 16(28) июня в г. Риге в семье военного врача К.Я. Курнатовского родился сын Виктор.

1857, 6(18) марта – В.К. Курнатовский участвует в протесте студентов Петербургского университета против подписания адреса царю по поводу неудачного покушения на его жизнь группой А. Ульянова, Шевырева и. др. Арест В.К. Курнатовского и последующая высылка из Петербурга.

1888, осень – В.К. Курнатовский поступает в Московский университет.

1888/89, зима – Под руководством В.К. Курнатовского создается и активно работает марксистский кружок в Московском университете.

1889, 21 марта (2 апреля) – Арест В.К. Курнатовского в Москве.

1889, июнь 1892, лето – Отбывание ссылки в г. Шенкурске Архангельской губернии.

1892, осень – Эмиграция в Швейцарию и работа в группе «Освобождение труда» (до апреля 1897 г.).

1897, 29 апреля – Арест на пограничной станции Вержболово.

1898, весна – После годичного пребывания в тюрьме В.К. Курнатовский отправлен в ссылку, в село Курагинское.

1898, 11(23) октября – В.И. Ленин и Н.К. Крупская посещают В.К. Курнатовского в деревне Ивановка Минусинского уезда.

1898–1899, 24 декабря -2 января (5-14 января) – В. К. Курнатовский участвует в собрании ссыльных марксистов, созванном В. И. Лениным в Минусинске.

1899, февраль – Переезд В.К. Курнатовского в село Ермаковское.

1899, сентябрь – Курнатовский участвует в собрании ссыльных социал-демократов в селе Ермаковском, состоявшемся под руководством В.И. Ленина, и подписывает составленный Лениным «Протест российских социал-демократов» против «Кредо» «экономистов».

1900, ноябрь – Приезд в Тифлис и начало революционной работы в Грузии.

1901, 18(31) марта – Выступление на митинге на горе Давида в Тифлисе.

1901, 21 марта (3 апреля) – Арест В. К. Курнатовского и последующее двухлетнее заключение в Метехском тюремном замке, а затем ссылка в Сибирь. 1904,

18 февраля (3 марта) – Начало романовского протеста (в г. Якутске).

1904, август – Отправка Курнатовского в числе других романовцев в Акатуй для отбывания 12-летней каторги.

1905, ноябрь – Освобождение из Акатуйской каторжной тюрьмы в связи с амнистией и приезд в восставшую Читу.

1905, 7(20) декабря – Под редакцией Курнатовского в Чите выпущен № 1 газеты «Забайкальский рабочий» – орган Читинского комитета РСДРП (б).

1906, 19(31) января – Арест В. К. Курнатовского.

1906, 21 мая (3 июня) – Побег из Нерчинской больницы.

1907, лето, 1910 середина августа – Жизнь в эмиграции в Японии и Австралии.

1910, середина августа – Приезд в Париж к В.И. Ленину.

1912, июль – Последнее свидание с В.И. Лениным.

1912, 19 сентября (н. ст.) – Смерть В.К. Курнатовского.