Текст книги "Дети и эти"

Автор книги: Григорий Остер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

КУЛАК, ЯЗЫК И ОТОРВАННЫЙ КАБЛУК

Папа одного мальчика и одной девочки пошёл на войну. Мальчик с девочкой не хотели его отпускать, но папа кричал, что так не честно, что всех других пап всегда отпускают. И дети не стали спорить:

– Ладно, иди.

Папа пошёл. А у мальчика и девочки осталось неприятное предчувствие. Вот сидят они дома, ждут папу с войны и думают: «Не надо было его отпускать. Ничем хорошим это не кончится».

Вдруг слышат за окном крик, шум, возмущённые возгласы. Выбежали во двор, а там собралась крупная толпа соседских детей. В середине толпы стоят какие-то чужие дети, держат за рукав их папу, спрашивают, чей это папа и где он живёт.

Соседские дети увидели мальчика с девочкой, кричат:

– Идите сюда, тут дети врагов вашего папу привели.

– А, – говорят дети врагов, – так это ваш папа?

– Наш. А что такое?

– Вот. Полюбуйтесь на его художества. Как он наших пап изукрасил. На них теперь ни одного живого места нет.

И действительно, на папах, которых чужие дети с собой привели, не так уж много невредимых мест осталось. Всюду ссадины, царапины от пуль, а один вообще еле на ногах держится, потому что ему осколком гранаты каблук от ботинка оторвало.

Папа мальчика и девочки тоже, конечно, не в лучшем виде. Стоит весь взъерошенный, ни на кого не смотрит и землю ногой ковыряет. Потому что не знает, что ему теперь будет.

– Имейте в виду, – говорят мальчику и девочке дети врагов. – Если вы своего папу унять не можете, мы сами меры примем.

Девочка сразу на всякий случай взяла папу за руку, а мальчик говорит:

– Прежде чем меры принимать, давайте сначала разберёмся. Кто вам сказал, что это наш папа во всём виноват?

– Нам, – говорят дети врагов, – наши папы сказали. Мы своим папам верим.

– Мы, – говорит девочка, – своему папе тоже верим. И сейчас у него спросим, как дело было.

– Пожалуйста. Спрашивайте. Послушаем, как он будет всё отрицать. Только имейте в виду, мы сами своими глазами видели, как он в наших пап гранатами кидался.

– Это правда? – спрашивает мальчик. – Ты кидался гранатами?

– Вот видите, – говорят дети врагов. – Молчит. Даже не отрицает.

– Как же ты мог? – огорчилась девочка.

– Так у нас, – всхлипнул папа, – война была. А они враги.

– Ну и что, что враги? Если враги, так уже и не люди, что ли? Это надо до такого додуматься – гранаты в людей кидать!

– Я же не нарочно. Я их просто победить хотел. А они первые начали не сдаваться.

– Кто начал? – ахнули вражеские папы. – Мы начали? Да он сам первый начал. Мы бежим, а он: «Врагу не сдаюсь! Врагу не сдаюсь!» И гранатами кидается.

– Вот видите, – говорят дети врагов. – Наши папы от него бежали, а он – гранатами.

– Не бежали мы от него, – обиделись вражеские папы. – Мы наоборот. Шли. Бегом.

– Что-то мы ничего не поняли, – говорят мальчик и девочка. – Как это вы бегом шли? Куда шли?

– В атаку шли. На него.

– Ах вот оно что! – говорят дети врагов своим папам. – Ну, ну, дальше рассказывайте.

– Бежим, ведём огонь из всех видов вооружения. Обошли с флангов. А он не сдаваться начал. И гранаты кидал.

– Вот теперь, – говорит мальчик детям врагов, – мне почти всё понятно. Только одно непонятно. Зачем ваши папы на нашего папу в атаку шли?

– Как «зачем»? – удивились вражеские папы. – Мы же враги. У нас война. На войне всегда в атаку ходят. Не верите – сами у своего папы спросите.

– Нуда, – говорит папа мальчика и девочки. – Это правильно. Ты, сын, уже не маленький. Да и тебе, дочка, пора бы запомнить. Я вам сколько раз говорил: без атаки на войне победы над врагом не бывает. Если бы их дети не прибежали, я бы их обязательно победил.

– Ты – нас? – возмутились вражеские папы. – Ага! Сейчас! Это мы бы тебя победили!

Тут дети врагов извинились перед мальчиком и девочкой, крепко взяли своих пап за руки и повели домой. Быстрым шагом. Все вражеские папы шли более или менее спокойно, только тот, который был с оторванным каблуком, всё время оглядывался, показывал язык и обидно грозился кулаком.

Папа мальчика и девочки тоже хотел было напоследок крикнуть врагам что-нибудь очень обидное, но его тоже домой увели. За ухо. И с тех пор уже никогда ни на какую войну больше не пускали.

ПОПУГАИ С ВАРЕНЬЕМ И ТОРТ С ПЕСКОМ

МУЖСКОЙ ТУАЛЕТ И КРАСНАЯ ПУДРЕНИЦА

Одна девочка должна была всё время сидеть дома с мамой, потому что мама не соглашалась ходить на работу. Девочка хотела играть с детьми, бегать, прыгать. Но не могла. Надо было целый день оставаться дома с взрослой мамой.

Девочка уговаривала маму пойти на работу, объясняла, что там хорошо:

– Познакомишься с другими взрослыми сотрудниками. Появятся новые подружки. Можно будет делиться с ними разными впечатлениями.

Мама отвечала, что делиться она ни с кем не собирается и ни на какую работу не пойдёт. Дома ей спокойно и уютно, а на работе станет скучно и страшно.

– Нет, – говорила девочка, – на работе весело. Там окажется добрый начальник или начальница. Дадут интересные, совсем не трудные задания. Выполнишь – тебя за это похвалят.

– Не надо, – отвечала мама. – Не пойду. Лучше я не хвалёная буду, зато с тобой и дома.

– А ещё, – рассказывала девочка, – на работе бывает обеденный перерыв. Но кушать никто не заставляет. В перерыв можно сходить в близкий магазин, купить себе какую-нибудь кофточку. Или туфельки. Вернёшься на работу, сотрудники скажут: «Как вам идёт!», а сотрудницы будут завидовать, спрашивать: «Где вы это купили?»

Но мама всё равно отказывалась. Очень решительно. Девочка любила маму, не хотела её заставлять. Каждый раз, уложив маму спать, девочка думала, что же делать. Если просто привести маму на работу, оставить там и уйти, мама начнёт плакать, кричать, бегать по кабинетам, искать девочку. Маме будет казаться, что девочка её бросила. Отдала навсегда каким-то чужим, взрослым людям.

Однажды после обеда девочка сказала:

– Тут недалеко есть очень красивая работа. Давай сходим вместе. Не на весь день, на минуточку. Только посмотрим и сразу уйдём.

Мама не стала возражать. Девочка взяла её за руку, привела на работу. Работа была заперта, но они нажали кнопку, и дверь открыла добрая уборщица в пёстреньком фартуке и с веником.

– Заходите, заходите, – улыбнулась уборщица. – Добро пожаловать. Сейчас начальницу позовём.

Вышла начальница, отвела маму с девочкой в просторную комнату. Там за столами сидели взрослые. Мамы и папы. Они что-то писали, считали, и сразу было видно, что им очень интересно.

– Хотите немножко поработать? – спросила начальница.

Мама кивнула. Начальница посадила маму за свободный стол, дала ей работу. Девочка пристроилась в сторонке на большом стуле, наблюдала за мамой. Но мама её даже не замечала. Работала не покладая рук. Начальница подошла, заглянула в мамину работу, осталась довольна.

– Давайте, – предложила она маме, – отпустим вашу девочку погулять. А через часик она за вами зайдёт. Вы как раз справитесь.

Через час девочка пришла за мамой, но оказалось, мама уже давно справилась, ей дали новую работу. Ещё интересней.

Когда рабочий день кончился, мама не захотела уходить, просилась дальше работать. Начальница похвалила маму, но сказала:

– Сейчас надо идти домой, на работу приходите завтра.

На следующее утро девочка разбудила маму пораньше:

– Пойдём на работу.

– Не хочу. Я уже поработала.

– Тебе не понравилось?

– Понравилось.

– Вот и хорошо. Пойдём.

– Не пойдём. Хорошенького понемножку.

– Почему?

– Потому. Вдруг мне в туалет захочется? Не смогу до дома терпеть.

– Зачем терпеть? На работе есть туалет. Ты же видела.

– Видела. На нём буква «М». Я думала, он для мам, а туда папы ходят.

Девочка объяснила маме, что «М» – значит мужской. А для мам на работе другой туалет, с буквой «Ж» – женский.

Мама немного помолчала.

– Ладно. Пойдём на работу. Когда-нибудь в следующий раз. В будущем году.

– А я, – сказала девочка, – думала, ты сегодня возьмёшь на работу свою любимую красную пудреницу. Покажешь начальнице, другим мамам. Они, наверно, такой красной никогда не видели.

– Где моя пудреница? – вскочила мама, стала быстро собираться на работу.

Через месяц мама уже ходила на работу сама, без девочки. И возвращалась весёлая. Девочка тоже была довольна. Играла с другими детьми. Бегала и прыгала.

ПЕЛЁНКИ БЕЗ ЧИПСОВ И ТОРТ С ПЕСКОМ

У одних детей папа был старше мамы. На целых два года. Мама сердилась:

– Почему папе можно по двору бегать, с вами в футбол играть в одних трусах, а мне нельзя?

Дети отвечали:

– Папа старше тебя на целых два года.

– А когда мы на поезд опаздывали, – возмущалась мама, – папе дали большой красивый новый чемодан нести, а мне только одну старую маленькую сумочку.

– Так папа и старше тебя на целых два года.

– Помните, – обижалась мама, – мяч у вас залетел. На крышу. Папу просили достать. Он за мячом лез. Меня даже не попросили.

– Папа старше на целых два года.

Если мама дулась на то, что папе покупают длинные кроссовки, а ей короткие, она слышала в ответ:

– Но ты же на целых два года младше папы.

В конце концов мама эти два года возненавидела.

– Почему всё время два года? – огорчалась мама. – И в позапрошлом году была на два младше, и в прошлом тоже. Мы с папой давно вместе живём. Столько лет прошло, а я всегда младше. Опять. И каждый раз на два года? Когда это кончится? Скоро я его догоню?

– Никогда. Папа всегда старше будет.

– Почему?

– Потому что он родился раньше тебя. Тебя ещё не было, а он уже был.

– Целых два года был? Это не честно. Папа жил: брился, завтракал, ходил на работу, получал зарплату. Покупал себе чипсы, которые он любит, хрустел. Смотрел футбол по телевизору. С пивом. И всё без меня. А я была неизвестно где. Значит, вы целых два года жили с одним папой. И без меня, своей мамы, даже не скучали.

– Нет, всё было не так.

– А как?

– По-другому. Не могли мы скучать.

– Неужели вы, – ужаснулась мама, – совсем-совсем не скучали? Ни капельки?

– Мы не скучали, потому что сами ещё не родились. Папа один жил.

– Тогда, – немного утешалась мама, – ему, наверно, довольно грустно было. Без нас всех.

Дети объяснили маме, что да, наверно, папа, когда родился, действительно грустил без жены и детей. Возможно поэтому, как рассказывала бабушка, v орал круглые сутки без перерыва. Но могли быть и другие причины. Потому что в первые два года папе доставалось не так уж много развлечений. Приходилось довольно часто лежать в мокрых пелёнках. К телевизору не подпускали. Чипсов никто не давал. Тем более – пива. Не очень-то весёлая жизнь. Завидовать особенно нечему.

– А быть младше, – говорили маме дети, – не так уж и плохо. Есть свои преимущества.

– Какие?

– Разные. Например, младшим всегда уделяется гораздо больше внимания, их чаще балуют. А у старших, наоборот, больше обязанностей. Иногда старшие даже не могут пойти в какое-нибудь интересное место, вынуждены остаться дома и сидеть с младшими.

– Вы что, – насторожилась мама, – заставляете папу со мной сидеть?

– Нет, нет. Ему самому нравится. Он с удовольствием. Добровольно готов о тебе заботиться. Рад тебя защищать, если что. Старшие и должны защищать младших.

– А ещё, – спросила мама, – что старшие младшим должны?

– Старшие обязаны младшим во всём помогать. Если младшим трудно. Вот папа помог тебе вчера посуду домыть?

– Помог, – согласилась мама. – Домыл последнюю тарелку.

– Кроме того, – сообщили маме дети, – старшие должны уступать младшим всё самое лучшее.

– Правда?

– Правда.

– Буду знать.

– Помнишь, когда вам с папой новые телефоны купили, тебе понравился красный с блёстками, и папа тебе его уступил. Себе взял простой, чёрный.

– Помню, – кивнула мама. – Папа его у меня выхватил.

– А когда мы в отпуске на пляже торт ели, тот, который сначала в песок уронили, папа тебе уступил самый красивый кусок с розочкой. А себе почти сразу согласился взять без розочки, с одним кремом.

– Ага, – вспомнила мама. – Папа тогда ещё зубами скрежетал. Скрипел. От жадности.

– Ничем я не скрипел и не скрежетал, – обиделся папа, который с самого начала внимательно слушал разговор мамы с детьми. – Это просто песок на зубах хрустел. Обыкновенный песок из торта.

НАВОДНЕНИЕ И СПИЧКИ В САХАРНИЦЕ

Одни дети каждый раз, уходя из дома, прятали спички от родителей. В какое-нибудь новое место. Но родители быстро эти спички находили. И тут же устраивали увлекательную игру. В пожар.

Возвращаются дети домой, а из окон опять дым валит. Что-нибудь обязательно горит. Или занавеска на кухне, или матрас в спальне, или диван в гостиной. Если не пиджаки в шкафу, то документы в ящике письменного стола. Иногда игрушки в детской, иногда тапочки в прихожей, иногда сухая мочалка в ванной, а иногда просто пол в коридоре.

– Папа, мама, – каждый раз возмущались дети, погасив огонь и проветрив комнаты от дыма, – неужели нельзя поиграть во что-нибудь другое? Почему обязательно в пожар? Столько есть замечательных игр! Развивающих и обучающих.

– Да мы пробовали, – вздыхали родители. – Не выходит. С этими спичками всегда так. Во что с ними ни играй, всё равно получается одно и то же. Пожар.

– Зачем же спичками играть? Полным-полно игрушек в доме. Играйте в них. А спички – не игрушка.

– В том-то и дело, – говорят родители. – Мы же не дети. Мы уже взрослые. Нам не интересно в игрушки играть. Спички – совсем другое дело. Не игрушка. Вот мы в них и играем.

Однажды дети собрались уйти из дома на целый день. Оделись, причесались, стали ходить по комнатам, размышлять, куда им на этот раз прятать спички.

– Надо в какое-нибудь неожиданное место положить. Например, в холодильник.

– В холодильник неделю назад клали. Папа сразу нашёл.

– Тогда в коробку с инструментами. Ту, в которой гаечные ключи с винтиками лежат.

– В инструменты тоже уже прятали. Мама за пять минут отыскала.

– Давайте в чей-нибудь зимний ботинок сунем. Сейчас лето, они всё равно без дела на антресолях лежат.

– Зимние ботинки нигде уже не лежат. Ещё весной сгорели.

– А если в стеклянную вазу с цветами?

– Там же вода. Промокнут спички.

– А мы в непромокаемый пакет завернём. Завяжем крепко и под цветы опустим, на самое дно.

– Не получится. Стекло прозрачное, вода тоже. Увидят и выудят.

– Что же делать?

– А вы, – подсказывают детям родители, которые, оказывается, крались за ними сзади и подслушивали, – вы положите спички в сахарницу. Сверху сахарным песком засыпьте. И разровняйте. Тогда мы, может быть, и не найдём.

Пришлось детям, чтоб родители не подслушивали и не подглядывали, как спички прячут, сначала завязать папе и маме глаза, потом заткнуть уши и только после этого выбирать место, куда прятать спичечный коробок.

Долго выбирали, но в конце концов выбрали. Очень неожиданное место.

– В таком месте, – решили дети, – даже нашим родителям не придёт в голову искать.

Спрятали спички, развязали папе и маме глаза, вынули у них вату из ушей и стали прощаться:

– До свидания. Мы уходим. Постарайтесь вести себя прилично.

– Постараемся, – говорят родители. – Всего хорошего. Раз, два, три, четыре, пять – мы идём искать.

– А может, всё-таки во что-нибудь другое поиграете, не в пожар?

– Ладно, – согласились родители, – если спичек не найдём, поиграем во что-нибудь другое.

Вечером идут дети домой, смотрят издалека. Что такое? Дым из окон вроде бы не валит. Сначала дети обрадовались:

– Прекрасно! Наверно, они спичек не нашли – поиграли во что-нибудь другое.

Но потом сказали друг другу:

– Нет, нет, подождём радоваться. Подойдём ближе, посмотрим. Да, дыма нет. Уже отсюда видно. Но может, и дома тоже нет? Ни дыма, ни дома. Сгорел дотла.

Подошли ближе. Стоит дом. Без дыма. Вместо дыма из всех окон вода льётся. Струями. Из дверей тоже. Ручьём. На мокром крыльце, как на капитанском мостике корабля, стоят папа с мамой. Оба мокрые. С ног до головы.

– Ага! – обрадовались дети. – На этот раз не нашли спички? Пришлось в другую игру играть? Не в пожар. Сейчас угадаем, в какую игру вы играли. В кораблекрушение? В наводнение?

– Почему вы решили, что мы не нашли спички? – удивились родители. – Нашли. В пожар играли.

– А наводнение откуда взялось?

– В наводнение, – говорят родители, – мы уже потом играли. С пожарными. Наводнение – дело обычное. Довольно часто бывает после пожара. Если пожарные успевают вовремя. На пожар.

БЕСЦЕННОЕ ПЛАТЬЕ БЕЗ ЦЕННИКА

Одна девочка поглядела на свою маму:

– Что на тебе надето?

– Платье.

– Как ты могла это надеть? Во-первых, тебе не идёт, во-вторых, такие уже не носят.

В-третьих, оно какое-то бесстыжее. Лучше уж совсем без ничего ходить. Голышом. И то приличней будет.

– Да? – огорчилась мама. – А я думала, оно хорошее.

– Это вообще не платье, какая-то чепуха зелёная. Ерунда с цветочками.

Девочка взяла маму за руку:

– Идём, купим тебе новое.

Пришли в магазин. Набрали целую охапку платьев, принесли в примерочную кабинку. Мама стала мерить. Первое надела, пуговки застегнула:

– Ну как?

– Нет, – поморщилась девочка. – Не годится. Фасон не тот.

Мама померила второе, третье, четвёртое, пятое, шестое, седьмое. Ни одно девочке не понравилось:

– В эти платья только коров наряжать. Чтобы ворон ими пугать. На огороде. Идём в другой магазин.

Вдруг видит девочка: на вешалке в кабинке, под мереными платьями, ещё одно немереное висит. Изумрудное. С белыми лилиями.

– Погоди-ка! Примерь вот это.

Мама надела – в самый раз.

– Вот это, я понимаю, платье! – говорит девочка. – И вполне приличное. Очень тебе идёт! Давай его купим.

– Давай, – согласилась мама. – Если тебе нравится.

– Конечно, нравится. Где-то я точно такое недавно видела. Кажется, в самом лучшем журнале французской моды. Или по телевизору. На одной английской принцессе. Интересно, сколько оно стоит?

Стали искать на платье ярлычок с ценой, не нашли.

– Безобразие! – возмутилась девочка. – На весь магазин одно стоящее платье, и то без ценника.

– Ценник был, – услышала и откликнулась продавщица снаружи кабинки. – Наверно, вы его сами оторвали и уронили. Когда мерили. Посмотрите на полу. Он валяется.

– Нет тут, на полу, – отвечает девочка, – никакого ценника. Скажите словами, сколько оно стоит?

– Я, – обиделась продавщица, – сквозь кабинки подглядывать не умею. Про какое платье вы спрашиваете? Несите его сюда – посмотрю.

Мама стала расстёгивать пуговки.

– Не снимай, – остановила её девочка. – Иди в нём. Цену узнаем – заплатим. В новом платье домой пойдёшь. Ты в нём такая красивая.

– А вдруг оно слишком дорого стоит?

– Что значит – слишком? За такое платье, сколько бы оно ни стоило, любые деньги отдать не жалко. Хоть миллион!

– Но ведь у нас, – удивилась мама, – нет миллиона.

– Нет, – согласилась девочка. – Но если бы он был, мы бы его не пожалели. Такое платье упускать нельзя. Такие платья раз в жизни попадаются. Мы его обязательно купим.

– А денег у нас хватит?

– Сейчас посмотрю, сколько у нас с собой. – Девочка сунула руку в карман. – Ой! Только три рубля. Мелочью. Мы бумажные деньги на столе дома забыли. Ну, ничего. Я за ними сбегаю.

– Что же вы не выходите? – спросила продавщица, которая соскучилась ждать, когда покупатели вынесут ей бесценное платье. – Выходите. Через пять минут магазин закрывается.

– Всё! – ахнула девочка. – Не успели! Придётся мне деньги завтра с утра нести. А ты, – зашептала она маме, – спрячься тут, в кабинке. Стереги платье. Ни на минуточку не снимай – его немедленно купят. Присядь тихонько на корточки и ночуй.

– А я, – откликнулась продавщица, – всё слышу. И никому не позволю в кабинках на корточках ночевать. Это запрещается. Немедленно выходите. Отдавайте платье.

Пришлось выходить. Продавщица посмотрела на маму, на девочку:

– Вы каким платьем интересуетесь?

– Этим, которое на маму мою надето. Сколько оно стоит?

– Это платье, – говорит продавщица, – можете без денег забрать. Бесплатно. Просто так. Идите домой, чтобы я вас больше не видела.

– Спасибо, – обрадовалась мама.

– А почему? – удивилась девочка. – Потому что сегодня скидка такая большая? Рекламная акция?

– Нет, – говорит продавщица, – не потому. Потому что это то самое платье, в котором мама твоя в магазин и пришла. Её платье.

По дороге домой девочка любовалась мамой, думала: «Как же нам всё-таки повезло. Такое великолепное платье, и досталось совсем недорого. Буквально даром».

ПОПАДАНИЕ В ГОЛОВУ БЕЗ КОФЕ И СИГАРЕТ

Один третьеклассник шёл к другу однокласснику домой, в шахматы играть, а ему, неожиданно, на макушку сверху – плюх, плюх. Плюнули. Два раза. И спорят:

– Попало!

– Не попало!

– Нет. Попало.

– Нет. Не попало.

Третьеклассник поднял голову, видит: из открытого окна две любознательные физиономии выглядывают – родители одноклассника. Папа и мама. Интересуются: поражена цель или не поражена.

Третьеклассник, конечно, не стал кричать, возмущаться на улице, поднялся в квартиру одноклассника, говорит:

– Ты бы всё-таки как-то больше внимания родителям своим уделял, что ли.

– Да я только и делаю, что внимание им уделяю. Надоело уже воспитывать. А что такое?

– Совсем они у тебя докатились. До ручки дошли. Преступили все границы дозволенного поведения.

– Ну, это, – говорит одноклассник, – ты, пожалуй, преувеличиваешь. Не все границы преступили. Только некоторые. Ещё много осталось. Но в чём-то ты прав. Давно уже замечаю: мои родители часто плюют на правила общественного поведения.

– Бери выше. Они у тебя уже не на правила общественного поведения плюют. Прохожим на головы.

– Каким прохожим?

– Уличным.

– Кто тебе такое сказал? Не может быть. Это, очевидно, какая-то ошибка.

– Я сам очевидец. В меня они плюнули. Два раза. И оба раза попали. Вот. Сам посмотри.

Третьеклассник наклонил голову макушкой вперёд, показал другу оба места преступления.

– Папа, мама! – закричал одноклассник. – А ну, идите сюда!

Пришли преступники. Стоят в дверях, с ноги на ногу переминаются.

– Как это понимать? – спрашивает одноклассник. – Почему вы совершили такой циничный поступок.

– Это не циничный поступок, – говорит папа. – Это эксперимент. Научный опыт.

– Ах вот оно что, – обернулся одноклассник к третьекласснику. – Слышишь, оказывается, это пока были только эксперименты и опыты. Главное ещё впереди. Объясните, пожалуйста, папа и мама, зачем вы это сделали? Человеку на голову плюнули. Два раза.

– Видишь ли, – говорят родители, – всё-таки ты ещё в третьем классе учишься, а мы уже взрослые образованные люди. Военные инженеры-конструкторы с высшим техническим образованием. Тебе трудно будет понять наши объяснения.

– Ничего, – говорит одноклассник. – Я постараюсь. Рассказывайте.

– Да мы тут, – начала рассказывать мама, – баллистическую траекторию рассчитываем. По формуле. И теоретически, если из одного и того же места, с одинаковой скоростью кому-то на голову плевать, то попадание должно быть всегда в одну точку.

– А на практике, – закончил папа, – так никогда не бывает. Попадания получаются хоть и в одну голову, но в разные места. Понимаешь, какое несоответствие между теорией и практикой и какой из этого следует вывод?

– Понимаю, – говорит одноклассник. – Вывод такой: оба сейчас же отправитесь в угол и простоите там до самого вечера.

Папа с мамой переглянулись.

– За что?

– За наплевательское отношение к гражданскому населению. Такие варварские эксперименты и опыты на людях устраивать – это ещё хуже, чем просто так прохожим на головы плевать. Кстати, я ведь правильно понимаю, что проводил эксперимент, то есть плевался из одной точки и с одинаковой скоростью, кто-то один из вас? А второй – только наблюдал и делал научные выводы. Верно?

Папа с мамой снова переглянулись.

– Так вот. Плеватель, в отличие от наблюдателя, не просто простоит в углу до самого вечера, а ещё и на целую неделю останется без телевизора, компьютера, кофе и сигарет. Кто в человеческую голову плевал? Признавайтесь немедленно.

Папа с мамой в третий раз переглянулись.

– Я плевала, – говорит мама.

– Это я, – говорит папа, – я плевал.

– Вместе, что ли, плевались? – не понял одноклассник. – По очереди?

– Нет, только я, – сказала мама и заслонила папу грудью.

– Нет, только я, – сказал папа и заслонил грудью маму.

Так они и заслоняли один другого, пока их обоих не расставили по углам.

Когда, заставив папу и маму извиниться перед заплёванным третьеклассником, одноклассник вышел проводить друга до троллейбусной остановки, третьеклассник восхищённо вздохнул:

– Потрясающие у тебя родители. Так защищают друг дружку. Каждый старается всю вину на себя взять, только бы другого выручить, от неприятностей оградить. Какие благородные самоотверженные люди!