Текст книги "Гоблин Поневоле (или Изменчивый Мир) (СИ)"

Автор книги: Григорий Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

   Но то, что это не Земля – гарантия стопроцентная, что-то не припоминаю я на наших просторах никаких зеленокожих остроухих карликов с не самым хорошим чувством юмора. Да и воздух, окружение, даже звуки – всё немножко не то, непривычное, неправильное. Наверное, так ощущает себя турист, впервые приехавший в другую страну. Да, красиво, да, интересно, и, может, что-то, если не всё, у них лучше, чем у него. Но всё-таки он будет понимать, что всё вокруг: не его, чужое. И это засядет в его мозгу неприятным осадком, который никуда не деть. Вот только я в своё время успел поездить по разным странам: в основном из-за особенностей учёбы: узнавал различные быт и культуру разных стран, их историю и особенности. Но ни на Америку, ни на Германию, Францию, Англию или какую-нибудь Шотландию местечко не смахивает: где пропахший бензином и выхлопными газами воздух, а? И вот только не надо мне втирать, что это какая-нибудь деревушка, или нечто вроде того, и воздух здесь абсолютно другой! Да, быть может, он менее вреден, и бла-бла-бла, но всё равно чистым он не будет! Земля уже давно в полном дерьме, и от этого никуда не денешься. А тут... Дышится легко, пускай и довольно непривычно.

   И даже если не учитывать эти очевидные вещи, то остаётся ещё одно жирное "НО", которое зачеркнёт все доводы в пользу того, что я всё-таки на родной матушке-Земле.

   Что с моим телом?!

   Так, снова паника – не надо, успокаиваемся: вдох-выдох... Я попытался расслабиться и ни о чём не думать. Мозг и так уже на грани перегревания, словно компьютер, что работал круглые сутки без передышки. Надо дать ему отдохнуть.

   Пока я пребывал в своеобразном астрале, в голове начала формироваться какая-то мысль. Сначала далёкая и непонятная, она стала постепенно собираться во что-то цельное и ясное, заполняя разум и облепляя каждую клеточку мозга. А как только она овладела мной, я открыл глаза. Не было больше ни паники, ни страха. Потому что я понял.

   С чего мне вообще волноваться?

   Я не хотел жить на Земле? Верно. Мне была чужда тамошняя жизнь? Всё правильно. Я знал, что не нужен тому миру, так если меня принял этот, то почему я должен отказываться от такого подарка? Стоит с благодарностью принять его и просто жить. Ведь я чувствую: мне дышится легче не только из-за чистого воздуха...

   Не знаю, сколько ещё я так пролежал. Кажется, даже успел подремать. Но меня отвлёк от этого увеселительного занятия приглушённый голос за стеной:

   – Вы... – дальше последовало неизвестное мне ругательство, – Совсем ополоумели?! А ну-ка, ну-ка, наклонитесь ко мне... – я услышал громкий шум, словно заработал пылесос, который, впрочем, моментально стих, – Опять Путничью траву курили?!

   Я усмехнулся про себя: что, выговаривают тем двум моим сторожевым псам? Насколько я понял, то, что они перетащили меня в это тело (со сверхъестественной чертовщиной я уже смирился – по крайней мере, пока у меня не будет больше информации) было импровизацией, и начальство им такого разрешения не давало. Так что я очень надеюсь, что зеленокожие говнюки получат по заслугам. Зеленокожие... а почему я вообще их так называю? Неужели нет никакого определения, как называть этих маленьких ушастых чебурашек? В ответ на мои мысли голова вновь взорвалась не хилой болью, и подсознание выдало: "Гоблины". Млин, больно то как! Если так мне будет аукаться каждое воспоминание, то лучше уж пребывать в неведении – а то так не долго и без мозгов остаться.

   Между тем голос за дверью продолжал вещать:

   – Клан вам доверился, вождь вам доверился, я поручился за вас, как за своих лучших учеников, а вы... – я прямо-таки явственно ощутил, как говоривший обречённо махнул рукой, – Освободите его и ведите к главе. А я пока предупрежу его обо всём.

   Голоса утихли, и послышался топот шагов. И снова в помещении нас оказалось трое. Между прочим, я вспомнил и имена этих двоих: один, тот, что с более грозной мордой, Лар-ин-Лин, а тот, что чуть пятится, прячась у него за спиной – Кил-ин-Хак. Первая часть имени – имя отца, а вторая – уже имя собственное, так уж у гоблинов повелось. "Лин" означает "не знающий сожалений", а "Хак" – "крепкое плечо". Вот и думай после этого, как к ним относиться, ибо имя говорит о многом: его не давали с самого рождения, пузатая мелочь у гоблинов ходит неназываемой. Лишь проследив за поведением и деяниями гоблина вождь клана лично присваивает ему имя. Вот что значит на самом деле "говорящее" имечко. А приставка между двумя именами – знак положения в клане. Как услужливо подсказывает мне память этого тела, "ин" – значит, старший ученик шамана. Ого, как меня понесло то. Память прямо-таки пробилась мощным поток, хотя до этого была похоже скорее на тонкую струйку. Постепенно, но я начал замечать, как всё вокруг воспринимается немного иначе: амулеты, висящие на гоблинах, не были для меня диковинными игрушками, а обрели какой-то смысл и понимание с моей стороны. Халупа уже и не казалась таковой, а даже стала немного уютной. Я понимал, что частично эти чувства, воспоминания – не мои, но было сложно отделить одно от другого, так что я перестал пытаться.

   Лар-ин-Лин опять достал свой кинжал и подошёл ко мне, косясь на меня недобрым взглядом. М-да, кажись, волнуется парень. Чего доброго, с перепугу мне горло перережет, чтоб проблем поменьше было. Я даже немного напрягся. Раньше к смерти я относился философски: ну, умру и умру, что уж там, но не теперь. Теперь у меня появились интерес и желание к новой жизни, и расставаться с ней я пока не собирался.

   Но, слава благоразумию, гоблин просто несколькими ловкими движениями разрезал путы и тут же отскочил назад, выставив перед собой оружие. Я лишь пожал плечами: осторожность – это, конечно, хорошо, но в разумных же пределах! А то, понимаешь ли, сами к себе пригласили, а тут полный комплект: и связан, и допрашивают, и оружием холодным угрожают.

   Сев на кровати, потёр ноющие запястья. Чувство свободы движений, оказывается, так радует! Не думал, что для счастья нужно так много. Но вот для полного счастья мне бы куда-нибудь убраться от этого пронизывающего насквозь взгляда вооружённого гоблина.

   Нависшее в халупе напряжение оборвал голос Кил-ин-Хака:

   – На вот, оденься, – он кинул мне в ноги кусок шкуры.

   От, чёрт, совсем забыл, что смущаю тут всех своим не одетым внешним видом. Хотя сами виноваты: могли бы и раньше подсуетиться.

   Взяв шкуру в руки, оглядел. Да уж, ничего общего с курткой, кофтой, и уж тем более футболкой. Даже на меховой жилет эта "одежда" не походила. Огромный кусок шерсти, сшитый с двух сторон с тремя вырезами: для головы и рук. Надевался он сверху – просто и абсолютно безвкусно. Хотя мне в данном случае привередничать не стоит: надо брать что дают, тем более что одежда моих новых знакомых также особым изыском не отличалась. Похоже, здесь, где бы я ни оказался, с шитьём одежды явные проблемы. Поэтому, вздохнув, я спрыгнул с кровати и облачился в новое одеяние. Буэ-э-э, неприятные ощущения. Даже не знаю с чем сравнить. Внутри шкура была смазана чем-то вроде воска, или жира, так что показалось вначале, будто моё тело облили липким скользким мёдом. Но зато стало тепло, а также исчезло ощущение неудобства от лицезрения другими моей наготы. Ладно, к такой мелочи можно и привыкнуть: остальные карлики же как-то ходят в подобном!

   Указав мне на дверь, Кил-ин-Хак покинул халупу. Что, говорит за ним идти? Я покосился на оставшегося стоять на месте и не собиравшегося прятать нож второго гоблина. Понятно всё: не собирается подставлять спину. Что ж, благоразумно, хотя и не понятно, учитывая то, что они сами меня вызвали и выяснили, что я абсолютно безобиден. Но, что поделать: чужой дом – чужие правила. Хотя я уже не уверен, что этот дом для меня чужой...

   Выйдя на улицу, я не сразу осознал, что вокруг – потёмки. Реакция вообще была какая-то заторможенная. Может, какой побочный эффект, или последствия попадания в это тело – не знаю. Хотя рассмотреть кое-что можно было: на небе светила луна, правда, как я подметил, немного меньше той, к которой я привык. Да уж, мои оставшиеся сомнения по поводу другого мира постепенно стирает ластиком с названием "факты".

   Меня повели по дорожке, выложенной из примыкающих друг к другу брёвен, на которых кое-как были сколочены доски в виде эдакого импровизированного моста, который, судя по всему, пролегал на немаленькое расстояние невысоко над землёй. Ого-го, похоже, тут почва – совсем дрянь, раз приходится так запариваться. По пути нам никто не встречался, но, думаю, даже встреться, он вряд ли бы щеголял за пределами "моста" – скорее уж тут бы потеснился. Это также говорило и о том, что население того места, в которое я попал, было небольшим: наша дорожка то шириной всего метров пять, это тебе не широченная улица, а, значит, строители предполагали, что она уместит всех, кого надо.

   Насколько удалось понять, если смотреть на эту дорожку сверху, то она представляла собой большое дерево с кучей разветвлений, которые в свою очередь также переходили в разветвления, превращаясь в импровизированные ветви. И всё это древо, по сути, связывало всё селение в единый организм. Многочисленные дорожки вели на импровизированные "улочки", подводя свои ветви к различным постройкам неясного мне предназначения.

   Пока мы топали, я разглядывал местные произведения архитектуры. Хотя, как архитектуры... это и домами то назвать было сложно: сплошное месиво из веток, соломы и затвердевшей грязи, кое-где обрамлённых ещё и кожей, или шкурами. Из них торчали тонкие трубы – хотя бы топили не по-чёрному. На каждом из таких домиков виднелись разнообразные ленты с непонятными мне рисунками, вырезанными из дерева фигурками различных существ. Некоторые, что с виду были побольше и побогаче украшены, располагались внутри невысокого частокола, на котором в некоторых местах были насажены чьи-то головы: в темноте точно не разобрать, но не гоблинов – это точно. Странно, но я вообще ничего не почувствовал, когда увидел это. Словно для меня сие было нормальным, обыденным и абсолютно не противным. А ведь там, в прошлой жизни, меня бы скорее всего вывернуло наизнанку. М-да, загадки природы...

   Лар-ин-Лин, что плёлся немного позади, хорошенько толкнул меня, что-то нервно пробурчав. Понятно: засмотрелся, застыл, перестал идти. Но толкать то зачем?!! Видать, не понравился я ему, ох, не понравился...

   До нужного места мы добрались скоро: как я и предполагал, селение было небольшим, по размерам вряд ли больше крохотной деревеньки. Постройка, к которой меня вели всё это время, находилась в самом центре: именно к ней, и от неё вели все дорожки. Сия постройка несколько отличалась от других: она походила на несколько шатров, соединённых друг с другом натянутой кожей. Окружена она была, в отличие от других домиков, не частоколом, или забором, а настоящей каменной стеной, усеянной факелами по всему периметру. Похоже, место важное, если не самое главное. То есть тут глава живёт? Ну, ладно, поговорим.

   Я собрался сделать шаг внутрь шатра, но Кил-ин-Хак преградил мне дорогу, бросив короткое: "Жди". Затем, подозвав своего напарника, вместе с ним исчез за пологом шатра. Мне осталось лишь послушаться, ибо глупо было поступать по-своему. Я не знал ни местных законов, ни традиций, ни обычаев, а всё это в целом, можно сказать, и составляет общество. Но и тут стоило быть осторожным, ведь древние Африканские народы тоже являлись обществом, но все их законы сводились к одному: ты не прав – тебя съедят, ты враг – тебя съедят, ты совершил ошибку – будь готов стать ужином.

   В напряжённом ожидании я провёл не много времени. Примерно через полчаса послышались приближающиеся шаги, и полог шатра откинули в сторону. Но это не был ни один из уже знакомых мне гоблинов. На пороге стояла старуха. Её спутавшиеся грязные седые волосы, в которые были вплетены различные косточки, ниспадали до самой земли, опиралась она своими словно высушенными руками с длинными острыми когтями о кривой посох с черепом какого-то существа на навершии. Её мудрые, жёлтые глаза, что прятались достаточно глубоко в глазницах, разглядывали меня внимательно и напряжённо, хотя я задним местом чувствовал, что старушенции знаком давно. Или она разглядывала не тело? Её взгляд устремился куда-то глубоко, внутрь меня, словно сканировал насквозь. Неприятное ощущение. По телу пробежал холодок, стало неуютно, как будто я голый стоял посреди заполненной аудитории, и на моём примере объясняли принципы камасутры.

   – Заходи, – наконец прохрипела она, развернувшись, и входя в пределы шатра.

   Я последовал за ней.

   Внутри было светло. В самой середине помещения в полу располагалась ниша, обрамлённая плотно примыкающими друг к другу камнями. В этой нише горел, потрескивая, костёр. Угу, и трубы никакой не видно... Но, посмотрев наверх, я понял, почему вся площадь внутри шатра не заполнена чёрным дымом: обычная дыра, вырезанная в потолке. Через неё дым и покидал помещение. Просто, грубо, безвкусно. Как и всё остальное. У костра, по другую сторону от меня, находилась некая куча из черепов, которая каким-то чудом не рассыпалась лишь благодаря крепко перевязывающих всё это нагромождение верёвок. Наверху кучи сидел, укутанный в шкуры с головы до пят гоблин. Вид у него был мягко говоря не радушный. Космы явно крашеных красных волос обрамляли голову длинным ирокезом, уши, торчавшие в стороны чебурашкой, были прямо-таки усеяны различными серьгами непонятного вида, левый прикрытый глаз рассекал до самых губ глубокий шрам, а на коленях гоблин держал, поглаживая, топор. Суровый дядька, с такими ухо надо держать в остро. Это если ещё не учитывать тот факт, что у основания его "трона" стояло шесть охранников с круглыми щитами, короткими клинками и недовольными минами: по три с каждой стороны.

   Я покосился направо: там располагалась зона менее пафосная, но, как мне кажется, более удобная. Множество шкур, подушек, наброшенных друг на друга, несколько низеньких табуретов, которые скорее служили столами, похожие на столики арабских шейхов. На них стояли чаши с непонятными жидкостями, от которых исходил лёгкий пар. За двумя такими столиками восседало по одному гоблину: уже знакомая мне старуха, и старик. Старикан выглядел не так устрашающе, по крайней мере внешне: на нём была надета лёгкая серая вуаль, какие-то амулеты на шее, но ни намёка на кости, или оружие. Лишь посох в руке, чем-то напоминающий тот, что держала старуха. Лицо у него было хмурое, но не страшное или суровое, а, скорее, располагающее, даже несмотря на свой зелёный цвет, мясистый нос и уши, словно на них наступил медведь. Волос у него не было вовсе, а на месте лысины красовалась странного вида татуировка.

   С левой же стороны от костра сидели Лар-ин-Лин и Кил-ин-Хак. Оба гоблина стояли на коленях, уткнув носы в пол. Их глазки бегали, то останавливаясь на языках пламени, то на сидевшем на троне гоблине, но не задерживались на нём даже секунды, а устремлялись в мою сторону, и снова на костёр. А затем снова, по кругу. У каждого под глазом – большой синячище, да и порвана в некоторых местах одежда у них не просто так... Всего этого до того, как они вошли в шатёр, не было.

   – Мы приветствуем тебя, – нарушил молчание после недолгого рассматривания моей скромной персоны гоблин со шрамом. – Моё имя – Равр-рагх-Хил (Блин, и как это выговорить вообще?!). Кто ты такой? – Он сощурился, явно намереваясь распознать ложь, если она последует.

   – Меня притащили сюда они, – указал я пальцем на двух недавних знакомых, моментально их сдав (Со мной в разведку не ходи, ага), решив не врать, ибо, чувствую, та старуха меня насквозь видит, да и дед тоже не прост...

   – Знаем, – кивнул рагх. Память подсказывала, что такой приставкой наделялся лишь вождь клана. По поводу местной иерархии и вообще общественного строя неплохо бы было разузнать. – Мы уже... рассказали им, в чём они не правы. – После этих слов он зыркнул на Кил-ин-Хака с Лар-ин-Лином, и те, встрепенувшись, боязливо прикрыли ладонями синяки. Ясно всё. Поговорили с ними, значит. В это время вождь продолжал: – Я хочу знать иное. Откуда пришла твоя душа? Что ты из себя представляешь? Какие твои мысли? И говори правду, ибо моя доброта может в любой момент отвернуться от тебя. Сейчас ты – наш гость, но скажи неверное слово, дай мне повод усомниться в тебе, и мы будем говорить совсем по-другому.

   Ух ты, аж до дрожи. Умеет речи толкать, ничего не скажешь: сразу желание врать отбивает. Да я, в общем-то, не собирался. Хотите правду? Получайте, ничего не скрою!

   – Моё имя – Андрей, я с Земли, из России, если быть более точным. Учился на филолога. Никем не работал, но много читал, в основном сидел дома, играл в компьютер. Но не хотел жить, и решил убить себя. Там меня ничто не держало. Тогда-то ваши ребята меня сюда и... – я причмокнул, подбирая в уме нужное слово, а затем щёлкнул пальцами, отыскав его: – Перенесли.

   Вождь нахмурил брови. В его голове явно шёл какой-то мыслительный процесс. Он кривился, потирал виски, но всё-таки не выдержал и посмотрел в сторону стариков:

   – Я ничего не понял!

   – Мой рагх, – тут же перебила его старуха, не отрывая от меня взгляда. – Он говорит, что не имеет никакого отношения к миру духов, боевому ремеслу, или же жажде крови. В тамошнем мире, откуда он пришёл, ему не были ведомы ни насилие, ни злоба, ни трудности.

   Она улыбнулась, как бы соглашаясь сама с собой. Не согласен! Хотя, конечно, по факту всё верно, но как-то представлено это было под таким дурацким углом, что мне самому себя придушить захотелось от того, насколько я никчёмен! Во старуха, во даёт! Что ж все так против меня настроены?!

   Равр-рагх-Хил крепче сжал топор и вновь повернулся к двум провинившимся:

   – Вы... прогнали душу Гул-аль-Дука! А за место неё... преподносите мне ЭТО?! Мне нужен был боевой шаман! Закалённый в боях! Сильный! Не боящийся сражений! Второй Гул-аль-Дук! А вы... Отрезать им головы и насадить на пики у отхожего места, чтобы я любовался ими каждый раз, когда выхожу облегчиться! – Последнее, судя по всему, предназначалось для стражи, которая тут же направилась к вскочившим и пятящимся назад гоблинам.

   Не, не, не, так дело не пойдёт!

   Я уже было хотел что-то сказать, но меня опередил старик:

   – Мой рагх! – Воскликнул он так громко и требовательно, что даже стража застыла, изумлённо воззрившись на него. – Позвольте, прежде, чем вы совершите свой справедливый суд, – на последних словах в тон он добавил немного сомнения. – Я задам вопрос новорожденному Гул-аль-Дуку?

   – Валяй, – махнул он рукой немного раздражённо. Ему эта выходка старика явно не понравилась, но, похоже, тот был у него на хорошем счету, раз он позволил ему такое.

   Старик благодарно кивнул и перевёл взгляд на меня:

   – Скажи мне, новорождённый, слышал ли ты что-нибудь, когда появился здесь? Может, чей-то голос? Или видел что-то? Знаки? Видения?

   Я призадумался. Похоже, от моего ответа зависит многое: и жизни этих двух олухов, и моя будущая жизнь здесь, а, может, и просто жизнь. Вдруг по голове будто что-то ударило, выползая из памяти. Млин, да достало уже! Что за тугодум был этот Гул-аль-Дук, если каждое воспоминание, даже недавних событий, отдаётся такой болью в голове?!

   – Было одно, – кивнул я напряжённо ожидающему моего ответа старику. – Кажется, "Уступаю его тебе"... Но...

   – Вот! – Перебил меня старик. – Душа Гул-аль-Дука приняла его без боя, напрямую признав, что уступает! Неужели вам нужны ещё доказательства того, что он заслуживает своего шанса?! Я лично готов принять его в свои ученики!

   Лар-ин-Лин вместе с Кил-ин-Хаком воззрились на вождя со слабой надеждой в глазах. А стражники с немым вопросом, мол, что делать то, хозяин? Убивать, или чествовать?

   А сам рагх думал так, как, кажется, никогда не думал. Извилины на его голове взбухли, на лбу выступили морщины. Он отчаянно решал сложившуюся ситуацию. И когда я уже было подумал, что вопрос затянется на всю ночь, вождь выдохнул и выпалил:

   – Берёшь его под свою ответственность. Но чтобы сделал мне шамана, достойного Гул-аль-Дука! А вы двое, ещё раз покурите Путничью траву, и я сдержу обещание об отхожем месте! Всё! Свободны! Я хочу спать!

ГЛАВА 2 Новый день, или как стать шаманом.

 Я удручённо разглядывал себя в зеркало, стараясь не упустить ни единой детали. Всё-таки мне теперь в этом теле жить, и стоило понять, на что я подписался. Вообще, как я понял, зеркало в этом мире – дело не дешёвое, потому как изготовить его могут лишь Высшие Шаманы, специализирующиеся на огненных духах. Стоят они не дёшево, поэтому либо Гул-аль-Дук был отнюдь не бедным, либо сам был огненным шаманом, и лично изготовил себе большое, грубое, абсолютно несимметричное, неровное на краях, но зеркало.

   Со всей этой шаманщиной, или, как было проще для меня, магией, я помирился, и решил ничему не удивляться. Не, ну а что, я теперь – местный житель, мне в принципе удивляться ничему не положено. Надо жить, и жить по правилам этого мира, потому как в свой мне уже не вернуться. Поэтому ходить всюду, разинув рот, и визжать "Ой, а это что, магия?! Ой, а это у него что, меч?!" я не собираюсь. Магия и магия, духи и духи, меч... разберёмся, короче.

   После вчерашнего, а, точнее, уже сегодняшнего совещания на предмет моей судьбы у Равра-рагх-как-его-там, меня определили в дом того гоблина, которому раньше принадлежало это тело. И, надо сказать, он меня немного напрягал. А, если быть точнее, то не сам дом, а частокол вокруг него. Он был усеян различными головами каких-то тварей, а за место ограды ему служили натянутые на колья кишки. Тот ещё был выдумщик бывший жилец. Но, как объяснил мне проводивший меня до нового дома старикан, которого теперь я был обязан называть Учитель, и никак иначе, это необходимо для шаманских ритуалов. Сила шамана заключается в его окружении: благодаря этому он быстрее накапливает энергию для призыва духов, эффективнее защищается, атакует, лечит. А Гул-аль-Дуку энергии вообще нужна была прорва, ибо он был боевым шаманом, причём специализирующимся в разных областях духов: начиная от всех подтипов земных духов и заканчивая водными. А их, если судить из того, что успел рассказать мне по пути сюда Учитель, и из того, что я вспомнил сам, достаточно много.

   Самых основных четыре: духи огня, земли, воздуха и воды. А те уже расходятся на множество подвидов, которые в свою очередь также разделяются на собственные подвиды. От того, сколькими видами духов ты владеешь, и зависит то, какой тебе дадут титул и приставку к имени. Начиная с "нид", что означало, если перевести на наш язык, служку, или уборщика, специализирующегося на бытовых духах, и заканчивая "аль" – эта приставка давалась лишь Высшим Боевым Шаманам, что способны были призывать могущественные сущности, причём в не хилых размерах.

   Самыми распространёнными среди Боевых Шаманов считались огненные. Конечно, огонь – штука опасная и смертоносная, тут и обычный нид со своим бытовым духом, с помощью которого зажигают свечи или камин сможет нанести какой-никакой, а вред, что уж говорить о Верховных, которые призывают чуть ли не демонов преисподней. Самыми же востребованными считались водные. По одной простой причине: тупая нехватка воды, а всё из-за географических особенностей.

   Из моих скудных воспоминаний на этот счёт место, в котором я оказался, звалось Пятой, и причём абсолютно заслуженно, ибо являлось островом, очень похожим своим контуром на отпечаток ноги. Остров своими размерами поражал, но абсолютно не поражал оригинальностью, ибо выходы к морю были закрыты возвышающимися у самых берегов горами, причём по всему контуру острова, словно кто-то специально посадил всё его население в природную клетку. Кто-то пытался пробраться через тоннели, что расположены в горах в большом количестве к воде, надеясь на лучшую жизнь, но никто оттуда пока не возвратился: то ли дошли до лучшей жизни, то ли сгинули во тьме, на радость пещерным тварям. А тварей этих там, кстати, завались, как и за пределами деревни, сразу, как только покинешь родные стены.

   Потому гоблины научились приспосабливаться. А именно: использовали болотную воду, которой в этих краях, заполненных болотами и, по сути, в целом болотом и являющихся, завались. Но так как воду эту пить невозможно – скорее уж свалишься от неё замертво – как максимум, а как минимум – будешь непрерывно бегать к отхожему месту – то они призывали водяных духов-очистителей, которые вытрясали из болотной тины всю грязь, оставляя только чистые капельки воды. Для того, чтобы получить хотя бы бочку, нужно было провести за этим занятием круглые сутки, а это дело монотонное, не каждый выдержит, учитывая ещё то, что этому нужно специально учиться, потому как наука очищения довольна сложна и тонка.

   В свою очередь гоблины обменивали воду на различное вооружение, доспехи и строительные материалы у огров: великаноподобных тварей, что проживали на территории, рассекающей длинной полосой болота гоблинов и Неживые Земли. На счёт последних Учитель не распространялся, а из воспоминаний Гул-аль-Дука ничего определённого об этих землях я разузнать не смог. Но уже одно название отбивало всякое желание туда наведываться. Насколько помню, а, точнее, помнил Гул-аль-Дук, там идёт постоянная война, и орды тварей из Неживых Земель сдерживает лишь эта самая полоска – дом огров.

   Я вынырнул из вод воспоминаний в реальность, встряхнув головой, отчего мои новоиспечённые ушищи весело заболтались: прочь ненужные мысли! Мне ещё не хватало сейчас запариваться с разжёвыванием самому себе принципов сего мироздания. Сам разберусь, но попозже, и опытным путём. А пока... Пока я разглядывал себя в зеркало.

   Ну что сказать... Гул-аль-Дук, похоже, был занят лишь одним шаманизмом, и не уделял ни капли времени своему телу: обильное пузико и щёки-пирожки были тому доказательством. Уж не знаю, можно ли назвать его лицо красивым, ибо, возможно, для гоблинов оно и являлось симпатичным, но по мне... на любителя, короче: нос, как и у остальных зеленокожих, большой и смахивающий на картошку, глубоко посаженные жёлтые глаза, волос на бровях нет, но зато на голове торчат ёжиком светлые волосы. Между прочим, в ушах виднелось много дырок, видимо, от серёжек неизвестного мне назначения. Значит, их забрали из моей собственности. Кстати, этот вопрос меня заинтересовал ещё ночью, и я поинтересовался на этот счёт у Учителя. Мол, что за дела, тело принадлежало крутому шаману, а на мне ни амулетов, ни серёжек, ни оберегов, хотя все вокруг в них щеголяют! На это он ответил, что теперь вещи предыдущего хозяина тела будут мне только мешать: духовные сущности будут путаться между моей духовной составляющей и составляющей Гул-аль-Дука, которыми пропитаны его вещи. Между прочим, по этой же причине он посоветовал мне в ближайшее время избавиться от голов на частоколе: духи этих тварей служили предыдущими хозяину, и могут очень разозлиться, если поймут, что я – не он, и начнут мстить. А я что, против, что ли?! Сегодня же всё повыкидываю всё нафиг!

   Именно поэтому, кстати, во всём доме гоблина я обнаружил лишь кровать, да зеркало, ну, и ещё свежие вещи – холщовую рубашку и широкие штаны на перевязи, которые мне предоставили по моей личной просьбе: ну не мог я ходить во всех этих шкурах – не привык ещё! Потому Учитель благодушно отдал мне свой "парадный костюм" – именно так здесь назывался сей простенький наряд. Но хоть что-то – грех жаловаться.

   Пока я внимательно рассматривал себя, то не заметил, как снаружи послышались шаги, а затем, без всякого разрешения, в помещение вошёл Кил-ин-Хак:

   – А тебя стучаться не учили? – Возмутился я.

   Брови его удивлённо взмыли вверх. Конечно, удивление его оправдано: я пока тут никто и звать меня никак, по крайней мере, для тех, кто в курсе моего...кхем... происхождения. Но соблюдать хоть какие-то правила приличия надо!

   – Так обо что стучаться то? – Наконец проговорил он.

   И правда – я заглянул ему за плечо – дверей в домах гоблинов не было, их заменяли обычными занавесками. Что-то туплю я не по-детски, да ещё и выставил себя не в лучшем свете.

   – Прости, нервы, – пожал я плечами.

   – Да забудь, – махнул он своей лапой. – Тебя Учитель зовёт.

   – Зачем?

   – Отныне он твой учитель, – нахмурился гоблин. – И не пристало задавать такие вопросы. Зовёт – значит надо.

   Я задумчиво почесал затылок. Нравы тут конечно суровые – не чета Земным. Шаг вправо-шаг влево, всё, расстрел! Да ещё и в обязанности ученика входит беспрекословное подчинение своему учителю. Ладно, можно и паинькой побыть, почему бы и нет? Тем более что в данный момент ходить в учениках – самый действенный способ многое узнать, многому научиться, да и в целом устроиться в этом мире!

   – Окей, пошли.

   Кил-ин-Хак проводил меня удивлённым взглядом. М-да, надо бы отвыкать от таких словечек, как "окей", "капец", "чувак", и вообще всего того, что составляет словарный запас современного поколения. Меня же тупо не поймут! А могут и вообще за оскорбление принять.

   При дневном свете в этом гоблинском селении всё воспринимается абсолютно иначе. Ночью всё казалось злым, безрадостным и жутким. Казалось, что из-за угла на тебя вот-вот нападёт какой-нибудь монстр, или кто-то из местных всадит тебе нож в спину. Никогда не любил ночь. Она не ассоциировалась у меня с романтикой, луной или звёздами. Скорее с безысходностью, грустью и страхом. Только так. Посему как же счастлив я был наступлению утра!

   Здесь кипела жизнь. Маленькие зелёные чебурашки сновали туда-сюда по дощатому настилу, шумя, бранясь, торопясь куда-то. На многих были видны одеяния шаманов, выделяющиеся своими отличительными признаками: котелки, висящие на ремнях, кости, посохи с черепами, какие-то руны и деревянные фигурки. Они больше напоминали украшенные психами-готами ёлки. Кто-то одет побогаче, кто-то победнее. Похоже, местная иерархия недалеко ушла от нашей. Шаманы тут ценились, ставились выше обычного люда, но и среди них была своя иерархия. Например, спешившая куда-то целая группа водяных шаманов – это было ясно по серьгам в виде ракушек, ибо они упрощали задачу по призыву водяных духов – скорее всего торопились на болотную ферму: этакий небольшой посёлок недалеко от основного селения, принадлежащий этому клану, где добывалась чистая вода. Их одежды были довольно богатыми, хотя, если память Гул-аль-Дука не изменяет мне, все эти одеяния – лишь позёрство, так, среди сородичей походить, прежде чем попасть на работу. Ибо там они всё равно сменят свои богато украшенные балахоны на обычное тряпьё: никто не попрётся в трясину, выряженный, как на праздник.