Текст книги "Тайна Мэри"

Автор книги: Грейс Ливингстон-Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3

Данэм торопливо усадил ее в карету, отмахиваясь от гостей, которые желали лично попрощаться, и через миг они очутились в полумраке экипажа, помчавшего их прочь от гостеприимного дома миссис Боуман.

Как только захлопнулась дверь, девушка задрожала.

– Ох, зря мы это сделали! – воскликнула она, вспоминая все, что только что произошло. – Такие добрые люди. А мы навязались на ужин. Но вы… вы не виноваты. Виновата только я. Вы тоже очень добры.

– Мы не навязывались, – отрезал Данэм. – Я лишь сказал, что вы моя подруга. И вы произвели прекрасное впечатление. Вы так чудесно играли! Я хотел бы услышать вас снова.

Экипаж остановился, пропуская трамвай, и два пассажира оказались под ярким электрическим фонарем. Какой-то прохожий с любопытством на них посмотрел, и девушка испуганно вжалась в стенку кареты. В ту же секунду они оба подумали о ситуации, требующей немедленного разрешения.

– Итак, чем я могу помочь? – спросил Данэм спокойным деловитым тоном, будто считал своим правом и привилегией оказать ей необходимую поддержку. – Вы подумали, куда поедете?

– Мне было некогда об этом думать. Я могла думать лишь о том, как вести себя в гостях. Но я понимаю, что нельзя больше обременять вас своим присутствием. Вы и так сделали для меня слишком много. Если прикажете остановить карету на тихой незаметной улочке, где меня никто не увидит, я выйду и избавлю вас от своего общества. Я бы и не стала вас ни о чем просить, если бы не была так напугана. Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам за доброту, хотя вы так много для меня сделали, что, боюсь, это будет невозможно.

– Прошу, не говорите так, – принялся возражать юноша. – Помогать вам было приятно, и вы уже отплатили радостью, которую доставили мне и моим друзьям. Я не оставлю вас, пока не решатся ваши проблемы, об этом даже думать нечего; но прошу, хотя бы намекните, как я могу помочь, и я сделаю все возможное. Вы уверены, что за вами следили? Не хотите довериться мне и рассказать подробнее?

Ее пробрала крупная дрожь.

– Простите, – пробормотал он, – вижу, вам страшно об этом вспоминать. Я понимаю, как неприятно признаваться в чем-то незнакомому человеку, поэтому не буду уговаривать все мне рассказать. Попробую думать за вас. Допустим, мы поедем на вокзал и купим билет. Куда вы хотели бы поехать? Можете не сомневаться, я никому не скажу, куда вы отправились. – В его голосе слышался легкий упрек; она взглянула на него, и он заметил слезы в ее глазах.

– О, я ни капли в этом не сомневаюсь! – расстроенно воскликнула она. – Не думайте так, пожалуйста. Но… вы просто не понимаете.

– Прошу меня простить, – повторил он и протянул руку. Ее изящная ладонь в перчатке легла в его ладонь.

– Вы так добры, – пробормотала она, будто больше ничего не приходило ей в голову. А потом вдруг добавила: – Но я не смогу купить билет! У меня нет денег, и…

– Забудьте об этом. Я с радостью одолжу вам, сколько потребуется. Небольшой долг вас не обременит.

– Но я не знаю, когда смогу его вернуть, – запинаясь, ответила она, – разве что… – она быстро сняла перчатку и стянула с пальца кольцо с блестящим камнем. – Разве что вы возьмете это кольцо в качестве оплаты… Не хочу причинять вам беспокойство, но за этот камень можно выручить приличную сумму.

– Что вы, – возразил он, – я не возьму ваше кольцо. Позвольте купить вам билет, это такая мелочь. Я никогда не пожалею об этих деньгах. Забудьте о долге, пока не решите свои проблемы.

– Прошу! – она настойчиво протягивала ему кольцо. – Если вы не возьмете кольцо, я сейчас же выйду из кареты!

– Но что, если это подарок и вы им дорожите?

– Вы угадали, это подарок отца, – коротко отвечала она, – и он был бы не против, что я нашла ему такое применение. – Она почти нетерпеливо вложила кольцо ему в руку.

Он инстинктивно сомкнул кулак и почему-то испытал волнение, сжимая вещицу, которая еще хранила тепло ее пальцев. Он уже забыл, что они практически не знакомы, и думал лишь о том, как ей помочь.

– Я сохраню кольцо у себя, пока вы не попросите его отдать, – добродушно ответил он.

– Не стоит, я за ним не вернусь, – заявила она. – Можете его продать. Я знаю, за него можно много выручить.

– Нет, я совершенно точно не стану его продавать, ведь вы, возможно, еще захотите его вернуть, – повторил он. – Теперь обсудим ваше предстоящее путешествие. Мы почти у вокзала. Вы знаете, куда поедете? У вас есть друзья, которые могли бы вас встретить?

Она покачала головой.

– Поезда в Нью-Йорк отходят почти каждый час.

– О нет! – испуганно воскликнула она.

– И в Вашингтон примерно так же.

– Я бы не хотела ехать в Вашингтон, – выпалила она.

– Тогда в Питтсбург? Чикаго? – спросил он наугад.

– Чикаго подойдет, – с облегчением ответила она. Экипаж остановился у большого здания вокзала. Вокруг горели яркие огни и толпились люди. Прогуливались взад-вперед полицейские, звенели трамваи, проносившиеся во всех направлениях. Девушка на миг спряталась в тенях кареты, будто боялась выходить на свет из своего темного укрытия. Ее спутник развеял ее сомнения.

– Не нервничайте, – тихо произнес он. – Я прослежу, чтобы вам никто не навредил. Заходите в вокзал спокойно, как моя спутница. Вы и есть моя спутница и давняя подруга, мы же с вами вместе только что побывали на званом приеме. Или, может, я провожаю вас домой с концерта. Никто не обратит на нас внимания. Шляпка и плащ – хороший камуфляж.

Он проводил ее в здание вокзала и отыскал зал ожидания для дам, где нашел тихий уголок и глубокое кресло-качалку. Он посадил ее так, чтобы она могла смотреть в высокое окно, откуда открывался вид на вечернюю улицу, однако от посторонних взглядов ее закрывала отделанная латунью и кожей стенка автомата для полировки дамской обуви.

Его не было пятнадцать минут, и все это время девушка тихо сидела в кресле, но прислушивалась к каждому звуку. Ее нервы были на пределе. В любой момент она ждала увидеть в толпе лицо человека, которого боялась встретить больше всего, или опасалась почувствовать на плече ладонь детектива и услышать, как тот спокойно произнесет: «Ступайте за мной».

Когда Данэм вернулся, она вздрогнула от неожиданности, и он догадался, что она очень напряжена и встревожена. Он вгляделся в ее миловидное личико под широкополой шляпой и заметил под глазами темные круги. Ему захотелось сделать что-то, что облегчило бы ее состояние; ему было невыносимо думать, что эта девушка осталась совсем одна, без друзей, и мучается от страха.

Подвинув стул, он сел рядом и заговорил о билете на поезд.

– Не забывайте, я целиком зависела от вашей милости, – она печально улыбнулась. – У меня не было иного выбора, кроме как позволить вам мне помочь.

В тот самый момент мальчик в голубой униформе поставил у ног Данэма кожаный чемодан и воскликнул:

– Мистер Данэм, вот вы где! Я вас обыскался. Вы же велели подойти к лифту!

– Да, – согласился юноша, – но я не думал, что ты успеешь так скоро. В любом случае, Харкнесс, ты меня нашел.

Мальчик взял протянутую ему серебряную монету, коснулся фуражки и убежал.

– Видите ли, – пояснил Данэм, – не дело юной девушке путешествовать без багажа. Я решил, что вашим преследователям так будет проще вас выследить. Поэтому я взял на себя вольность, позвонил в клуб и велел мальчику принести чемодан, который там вчера оставил. Точно не знаю, что в нем; я приказал слуге его собрать и прислать, так как думал, что пробуду в клубе всю ночь. Но потом поехал домой и забыл забрать чемодан. Скорее всего, вы не сможете приспособить ничего из моей одежды под женский костюм, но там должна быть щетка для волос, мыло и носовые платки. С чемоданом будет спокойнее; человек чувствует себя потерянным, если даже на одну ночь у него нет при себе ничего, кроме казенного полотенца. Вдобавок я решил, что так вы будете больше похожи на путешественницу и меньше – на беглянку.

Он попытался перевести все в шутку, но она очень серьезно взглянула на него.

– Думаю, это самый ваш добрый и заботливый поступок, – ответила она. – Даже не знаю, как смогу вас отблагодарить!

– Не пытайтесь, – беспечно ответил он. – Объявляют посадку на ваш поезд. Пойдемте, я прослежу, чтобы вы устроились. Кажется, вы очень устали.

Она не стала возражать и поднялась, чтобы проследовать за ним, окинув зал ожидания быстрым испуганным взглядом. Подобострастный носильщик у дверей схватил чемодан и проводил их в вагон. Девушка очутилась в маленьком сидячем купе и вновь благодарно посмотрела на Данэма. Она была в купе одна, дверь запиралась на замок, и она смогла ненадолго забыть о страхе увидеть рядом человека, которого ей видеть совсем не хотелось.

– Проводник – мой старый знакомый, – объяснил юноша, когда по вагону прошел служащий. – Я много раз ездил с ним в этом же поезде. Присядьте. Я попрошу его присмотреть за вами и проследить, чтобы вас никто не побеспокоил.

Дородный проводник угрюмо взглянул поверх очков на миловидное личико под широкополой шляпой, а Трайон Данэм тем временем объяснил:

– Это моя знакомая. Пожалуйста, окружи ее заботой. – В ответ проводник мрачно кивнул без тени улыбки, но этот жест ее вполне удовлетворил и успокоил. Потом юноша прошелся по вагону, поговорил с носильщиком и мальчиком-газетчиком, сделав все возможное, чтобы обеспечить приятную поездку той, с которой три часа назад еще не был знаком. При этом он думал, что сам не прочь бы на одну ночь стать проводником этого поезда. Ему почему-то очень не хотелось поручать кому-то другому присмотр за молодой женщиной, которая на несколько коротких часов оказалась на его попечении, а теперь он был вынужден с ней расстаться.

Вернувшись в купе, он обнаружил, что шторы на окне плотно задернуты, а девушка сидела, забившись в уголок, чтобы никто не мог увидеть ее из прохода, но она сама видела бы в зеркало любого, кто шел мимо. Она поприветствовала его улыбкой, но велела скорее выйти из вагона, чтобы он случайно не уехал с ней.

Он рассмеялся над ее страхами и сказал, что времени до отправления достаточно. Поезд вздрогнул, готовясь тронуться, но он не спешил уходить и задержался еще немного, сказав, чтобы она непременно прислала ему телеграмму, если будет нуждаться в помощи. Наконец он соскочил на платформу, когда поезд уже двинулся с места.

Он тут же вспомнил, что не дал ей денег. Как он мог об этом забыть? К тому же поезд делал остановку на Северном вокзале, перед тем как выйти за черту города; значит, она все еще была в опасности. Почему он не остался с ней и не дождался, пока она проедет эту остановку? Потом он мог бы вернуться следующим поездом с маленького полустанка в паре миль впереди, попросив проводника замедлить ход и высадить его. Все эти соображения крутились у него в голове, пока мимо проносились вагоны. Вот подошел последний, и он отчаянно метнулся вперед и заскочил в поезд к ужасу стоявших на путях железнодорожников.

– Господи! – воскликнул один из служащих и покачал головой. – Малый считает себя бессмертным? Так и голову расшибить немудрено!

В дверях вагона показался проводник с фонарем. Он помог юноше подняться, отряхнул его и сурово отчитал. Не обращая внимания на эту суровую отповедь, юноша побежал по вагону, радуясь, что успел запрыгнуть в поезд, и чувствуя под ногами дрожащий пол.

Девушка сидела там, где он ее оставил, но подняла шторку на окне и испуганно вглядывалась в проносившийся за окном мрак. Он тихонько коснулся ее плеча; она вскрикнула и обернулась.

– Я решила, что вас затащило под поезд! – потрясенно воскликнула она. – Он так мчался! А вы не успели сойти? И что теперь делать? Какая неприятность, и все из-за меня.

– Нет, я сошел, – прямо возразил он, сел напротив и поправил галстук. – Я спрыгнул с поезда, но понял, что не могу вас оставить, и заскочил обратно. У меня не получилось изящно это сделать, но вы должны меня простить. Я просто не мог вас бросить. Я не успокоюсь, пока мы не минуем Северный вокзал. К тому же я забыл дать вам денег.

– Но это ни к чему, – запротестовала она, и ее глаза красноречиво вспыхнули от чувств.

– Прошу, не говорите так, – горячо ответил он. – Я сойду позже и сяду на поезд, идущий в обратном направлении. Но на самом деле я просто не могу отпустить вас, не узнав о вас больше.

– О, – выпалила она. Ее губы побледнели, и она глубже забилась в угол.

– Не бойтесь, – ответил он, – я не стану вам досаждать. Не думайте так обо мне. Но вам не кажется, что я заслужил, чтобы ко мне проявили немного учтивости? Вы могли бы продиктовать мне адрес или имя, чтобы я мог связаться с вами, если узнаю что-то, что имеет к вам отношение. Разумеется, вряд ли это случится, но… вы можете хотя бы сообщить, что с вами все в порядке.

– Я так и сделаю, обещаю, – искренне ответила она. – Во-первых, я должна вернуть вам вещи. – Она указала на шляпу и плащ. – Не то вам придется объяснять причину их отсутствия, – напомнила она.

Время пролетело быстро. Они проехали Северный вокзал и приближались к полустанку. Дальше до полуночи на маршруте остановок не было. Юноша понял, что должен сойти здесь.

– Я уже думаю, не доехать ли мне с вами до Чикаго и проследить, что вы в безопасности, – сказал он, внезапно осмелев. – Совсем не хочется оставлять вас одну.

– Не стоит, – с кротким достоинством ответила девушка. – Подумайте, что могут подумать люди, например ваша матушка, узнав, что я такое позволила? Так нельзя, вы сами знаете. Прошу, даже не говорите об этом больше.

– Но у меня такое чувство, что я должен о вас заботиться, – сказал он уже менее уверенно.

– Я не могу этого допустить, – твердо ответила она, доверчиво взглянула на него и улыбнулась.

– Но вы же обещаете, что сообщите, если вам что-то понадобится?

– Нет, боюсь, даже этого я никак не могу обещать, – ответила она. – Потому что, хотя вы поступили как хороший друг, я надеюсь, самое страшное позади и в помощи больше нет необходимости.

– Тогда прошу, возьмите хотя бы это, – он достал из кармана скромный, но красивый кожаный кошелек и переложил в него все деньги из карманов. – Я заметил, что у вас при себе нет кошелька, – продолжал он, – и купил этот в магазинчике на вокзале. Вы согласитесь принять мой подарок? У меня ваше кольцо, и когда вы решите его забрать, можете вернуть мне кошелек. Жаль, что не нашлось ничего лучше, но я выбрал самый красивый. Можете положить в него билет, и я оставил вам немного мелких денег. Не хочу, чтобы вы ехали совсем без гроша. Простите, что не могу дать больше: у меня осталось всего девять долларов и семьдесят пять центов. Как думаете, на первое время хватит? Если бы в такой поздний час в этой части города нашлась хоть одна контора, где можно было бы обналичить чек, я дал бы вам больше.

Нервно глядя на нее, он протянул ей кошелек. Предложенная им сумма казалась смехотворно маленькой для путешествия, особенно если учесть, что эта девушка явно принадлежала к благородному классу. С другой стороны, друзья наверняка высмеяли бы его и назвали дураком, узнав, что он отдал такие деньги незнакомке, которая вполне могла оказаться мошенницей. И все же он позабыл об осторожности; новая знакомая пробудила в нем слишком большой интерес.

– Вы так добры! – сказала девушка. – И верно, мне некуда было положить билет и деньги! А эта сумма намного лучше, чем ничего; я бы даже сказала, это целое состояние, – она горько улыбнулась. – Вы точно не остались совсем без гроша? У вас есть деньги на обратную дорогу?

– У меня есть абонемент, – с довольной улыбкой ответил он. Он чувствовал себя несказанно счастливым, что она согласилась взять кошелек.

– Большое спасибо. Я как можно скорее постараюсь вернуть вам стоимость билета и деньги, – искренне пообещала она.

– Не думайте об этом, – возразил он. – У меня ваше кольцо. Оно стоит намного больше, чем все, что я вам дал.

– Да, но вы же сказали, что не станете его продавать, поэтому вы не получите денег, а я не хочу, чтобы вы остались в проигрыше.

Он вдруг услышал свисток и увидел, что проводник ему машет.

– Вы так и не сказали, как вас зовут, – в отчаянии произнес он.

– Вы же сами дали мне имя, – с улыбкой ответила она. – Мэри Ремингтон.

– Но вас зовут по-другому.

– Можете звать меня Мэри, – ответила она. – А теперь поторопитесь! Не хочу, чтобы вы ушиблись, прыгая с поезда.

– Я ваш друг, вы же об этом не забудете?

– Нет, не забуду. Спасибо вам! Идите, скорее же!

Поезд замедлил ход. Он сошел и успел подойти к ее окну и помахать шляпой. Поезд скрылся в темноте, оставив за собой лишь два мерцающих огонька, похожих на удаляющиеся красные ягоды. Наконец и те исчезли за поворотом, и лишь эхо грохочущих колес повисло над холмами.

Глава 4

Данэм долго стоял и слушал, пока эхо не стихло, а потом на него накатило внезапное одиночество. Не верилось, что всего несколько часов назад он ничего не знал об этой незнакомке и ему не было до нее дела. А теперь она уехала, оставив после себя зияющую пустоту. Конечно, глупо было так думать; он просто разволновался, ведь с ним случилось что-то из ряда вон выходящее. Прежде его жизнь шла по накатанной и казалась почти скучной, а это загадочное и романтичное происшествие на время выбило его из колеи. Завтра он снова вернется к привычному степенному существованию и даже, пожалуй, сочтет себя дураком за столь необычный интерес к случайной встречной. Но сейчас, когда они только что разлучились и он все еще видел перед собой ее прелестное лицо и невинный взгляд, все еще помнил о ее храбрости и страхе и слышал ее прекрасную игру, он не мог без сожаления вернуться к жизни, не предлагавшей разгадки ее тайны или надежды на новую встречу.

Дверь на станции оказалась закрыта, хотя, заглянув в окно, он увидел, что над письменным столом светит лампа. Внутри стучал телеграф. Служащий ушел за холмы доставлять важную телеграмму и запер дверь станции. Вид с ветреной платформы открывался безрадостный – на угрюмое болото, над которым звучал осенний лягушачий концерт. Время от времени жалобно стрекотал хриплый сверчок, спрятавшийся в трещинке на платформе, а на краю болота, у самого леса, ухала ушастая сова.

Спеша выйти из темноты на свет, Данэм подошел к ярко освещенному окну, возле которого лежала газета. В глаза бросился заголовок, напечатанный крупными буквами, – больше ничего он прочитать не смог, потому что газета лежала вверх ногами и текст заметки частично закрывали корешки счетов.

ЗАГАДОЧНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ХОРОШЕНЬКОЙ ДЕВУШКИ

Его сердце замерло и вновь гулко и грозно застучало. Напрасно он пытался прочитать заметку, вглядываясь в слова и пытаясь определить дату и город, о котором шла речь, – треклятые корешки закрывали ему весь обзор. В голове промелькнула мысль, не разбить ли окно, но он вовремя спохватился: еще не хватало закончить день в убогой деревенской каталажке. Он попытался открыть окно и яростно подергал дверь, но безуспешно. Наконец он развернулся и примерно час ходил взад-вперед по шаткой деревянной платформе, пока не подъехал поезд. Сев в вагон, он заметил телеграфиста, бежавшего к поезду с зажженным фонарем на руке и стопкой писем. Он вручил письма проводнику, но поезд отправлялся, и у юноши не было времени просить у служащего газету. В его возмущенном уме крутился текст заголовка под досадный аккомпанемент совы, лягушек и сверчка. Его возмущало слово «хорошенькая». Как репортеру хватило наглости назвать этим словом милую, кроткую женщину? Оно казалось таким поверхностным, таким унизительным, и… Но с чего он взял, что заголовок относился к его новой подруге? Нет, речь в нем наверняка шла о другом несчастном создании, о той, кого действительно можно было назвать хорошенькой – не красивой, а всего лишь хорошенькой.

На первой остановке сидевший впереди мужчина вышел и оставил газету. Данэм жадно потянулся и схватил ее, тщетно выискивая на страницах нужный заголовок. Он не нашелся, зато отыскался другой, не менее интересный. В газете сообщалось о таинственном исчезновении молодой актрисы, которую подозревали в отравлении мужа. В последний раз ее видели, когда она садилась на поезд в Вашингтон. Однако к месту назначения она не прибыла, и в данный момент о ее местонахождении ничего не было известно. Полиция предполагала, что она находится в Филадельфии или Балтиморе. В заметке также приводился ряд обличительных подробностей касательно ее отношений с покойным супругом и кратко описывалась ее скандальная жизнь. В конце упоминалось, что актриса превосходно играет на пианино.

Юноша нахмурился, открыл окно и выкинул сенсационную газетенку. Он решил забыть о прочитанном, но заголовок стоял перед глазами.

Вернувшись в город, он подошел к газетному киоску на станции, где работал его знакомый продавец, и купил всех газет по одной. Он не пошел домой, а сел в уединенном уголке и стал их просматривать.

В глаза бросился заголовок в нью-йоркской газете:

ОГРАБЛЕНИЕ ДОМА: ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ ЮНАЯ АВАНТЮРИСТКА ПЕРЕОДЕЛАСЬ ГОРНИЧНОЙ И ВЫНЕСЛА ДРАГОЦЕННОСТЕЙ НА ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

Он пробежал глазами заметку и выяснил, что воровка по-прежнему на свободе, хотя за ней охотится вся нью-йоркская полиция. При мысли об этом он поежился и даже испытал сочувствие ко всем преступникам и нарушителям закона. Подумать только, детективы повсюду высматривают хорошеньких молодых женщин, как раз когда его новая знакомая пытается от чего-то или кого-то скрыться!

Он раскрыл другую газету и увидел:

ИЗ ТЮРЕМНОЙ БОЛЬНИЦЫ СБЕЖАЛА КРАСОТКА-СУМАСШЕДШАЯ

Текст заметки гласил:

Тюремные стены не смогли сдержать мисс Нэнси Ли, которая на прошлой неделе запустила в мать горящей лампой, спалила дом, а потом пыталась покончить с собой. Кажется, молодая женщина очнулась от временного помутнения и теперь утверждает, что не знает ничего о случившемся. Однако врачи считают, что очередной приступ сумасшествия может настигнуть ее в любой момент, потому ей лучше оставаться взаперти. Она сбежала ночью, и о ее местонахождении ничего не известно. Как ей удалось открыть окно в тюремной больнице, остается загадкой.

Он с отвращением отшвырнул газету и взял другую.

ПРОПАЛА ЮНАЯ НАСЛЕДНИЦА! ПОЛИЦИЯ НЕ ИСКЛЮЧАЕТ ПОХИЩЕНИЕ

У него внутри все похолодело. Он поднял голову и увидел небольшую компанию гуляк, спешащих на последний пригородный поезд. За девушками в изящных оперных накидках тянулся шлейф духов с апельсиновым цветом. Среди кавалеров он заметил своего друга. Данэм отчасти ему позавидовал, ведь ум того не был занят заботами. Да, он вернется в город не раньше трех утра, зато не будет думать об ограблениях, сбежавших помешанных и девушках, подвергающихся несправедливому преследованию.

Данэм застегнул пальто, поднял воротник и вышел на улицу. Похолодало, а от нервов он еще больше продрог. Но постепенно движение разогнало кровь, и ужасы, прочитанные в вечерних газетах, отошли на второй план. Вместо них он снова начал думать о приятном – об ужине у миссис Боуман, чудесной игре девушки, их совместном путешествии в карете и поезде и разговоре. В сердце затеплилась надежда, что ее неприятности закончатся, он сможет отыскать ее и узнать по-лучше.

Он уснул и проспал совсем недолго: рано утром его разбудил резкий стук в дверь. Он проснулся в смятении: ему снилось, что он едет в спальном вагоне, и он испугался, что не успеет одеться, но голос сестры вернул его в чувство.

– Трайон, ты готов спуститься к завтраку? Поспеши. Мне нужно с тобой посоветоваться. Дело очень важное.

По тону сестры он догадался, что лучше поторопиться, иначе можно заслужить ее неблагосклонность; он поспешно привел себя в порядок и спустился, обнаружив домашних в еле сдерживаемом волнении.

– Я ужасно встревожена, Трайон, – заявила его мать, – и хочу с тобой посоветоваться. Я всегда так доверяла Норе и не хочу обвинять ее беспочвенно, но в последнее время я недосчиталась нескольких вещей. Моя сумочка на золотой цепочке…

– Мама, ты же говорила, что забыла ее в клубе «Сенчури».

– Не прерывай, Корнелия. Разумеется, я могла забыть ее в клубе, но теперь вспоминаю, что вовсе не брала ее с собой. Но еще было кольцо с опалом. Оно, конечно, не представляет ценности, но воры всегда начинают с малого, а заканчивают большим!

– В чем дело, мама? Ты подозреваешь Нору в краже?

– Увы, Трайон, так и есть! А что бы ты сделал? Да, неприятно обвинять кого-то в воровстве. Воровство само по себе неприятно. Мне почему-то казалось, что Нора на такое не способна.

– Что ж, значит, ничего не остается, кроме как предъявить ей обвинения. Но ты уверена, что вещи пропали? И о каких вещах речь? Кольцо, сумочка, а еще?

– Шляпка, – ответила Корнелия. – Шляпка за шестьдесят долларов. Я уже жалею, что не оставила ее: тогда эта воровка не осмелилась бы ее взять! Она была украшена двумя прелестными страусиными перьями, но мама сказала, что мне не идет. Хотела заказать цветную, а не черную. Я оставила шляпку в комнате и велела Норе встретить посыльного и передать ему коробку. И вот приходит посыльный, а шляпки нет! Нора утверждает, что, когда в последний раз заглядывала в комнату, она лежала там. Но это же абсурд; никто другой не мог ее взять, разве что Томпсон, а он служит у нас с незапамятных времен.

– Вздор! – вдруг воскликнул Трайон и бросил нож для резки фруктов на тарелку. Тот приземлился с громким дребезгом. Сестра подскочила от испуга. – Корнелия, мне стыдно за тебя. Как ты могла подумать, что бедная невинная девушка украла твою шляпку! Она не взяла бы и булавки, я в этом совершенно не сомневаюсь. Загляни ей в глаза, и ты поймешь, что перед тобой совершенно честный человек! Девушки с такими голубыми глазами не лгут и не крадут.

– Неужели? – высокомерно отвечала Корнелия. – А я даже не замечала, что у нее голубые глаза. Что ж, посмотрим, что ты скажешь, когда я найду у нее шляпку.

– Корнелия, – прервал ее Трайон, чувствуя, что теряет самообладание, – не думай даже заикнуться о шляпке при этой бедной девушке. Я точно знаю, что она ее не брала. Твоя шляпка найдется, и что ты тогда скажешь?

– Но я везде ее искала, говорю же! – раздосадовано воскликнула сестра. – И теперь мне придется платить за шляпку, которую я даже не смогу надеть!

– Мама, умоляю, – искренне проговорил Трайон. – Не позволяй Корнелии обвинять служанку. Я не потерплю такой несправедливости в нашем доме. Шляпка скоро найдется, паниковать ни к чему. Клянусь, она найдется внезапно и так, будто и не терялась вовсе! В любом случае, если этого не случится, я готов заплатить за шляпку, лишь бы к бедной девушке не было претензий.

– Но Трайон, – возразила мать, – если она поступила нечестно, я не хочу, чтобы она продолжала у нас работать.

– Серьезно, мама? Она невинна, как младенец. Я в этом ни капли не сомневаюсь.

Миссис Данэм неохотно поднялась из-за стола.

– Что ж, пожалуй, можно отложить решение этой проблемы до поры до времени, – согласилась она и, посмотрев на небо, добавила: – Интересно, пойдет ли дождь. Сегодня встреча Общества взаимопомощи, и меня посылают в какое-то богом забытое место. Я заметила, что всякий раз, когда надо ехать за город, как назло идет дождь. – Она вышла в коридор и вернулась с озадаченным видом.

– Трайон, боюсь, ты ошибаешься, – сказала она. – Теперь и мой плащ пропал. Мой новый плащ! Я сама повесила его в шкаф в коридоре, когда вернулась из магазина! Нет, с этими кражами нужно что-то делать!

– Вот видишь! – сурово воскликнула Корнелия. – Давно пора что-то делать! Я сейчас же позвоню детективу!

– Корнелия, ты никому звонить не будешь, – возразил Трайон, не на шутку разнервничавшись. – Если шляпка и плащ не найдутся в течение двух недель, обещаю заплатить за них, но не позволю вам портить репутацию бедной девушки. Мама, я настаиваю: не надо делать поспешных выводов. Я лично ручаюсь за честность Норы.

– Что ж, Трайон, если ты настаиваешь… – ответила мать с сомнением и тревогой.

– Мама, я очень этого хочу. И если вы обратитесь в полицию, сперва не посоветовавшись со мной, сочту это за личное оскорбление. Запомни, Корнелия, и не смей поступать по-своему! Девичья репутация стоит дороже шляпок и плащей, а мне точно известно, что Нора их не брала. – С этими словами он вышел из столовой и из дома, всем своим видом выражая разъяренное достоинство, к вящему удивлению матери и сестры, с которыми обычно был сама любезность. Они привыкли советоваться с ним по вопросам домашнего хозяйства чисто номинально, ведь он почти никогда не вмешивался. Сейчас же две женщины переглянулись в полном недоумении.

– Мама, – проговорила Корнелия, – ты же не думаешь, что он влюбился в Нору? Она же ирландка, рыжая и вся в веснушках! А Трайон всегда был очень привередлив.

– Корнелия! Как тебе такое в голову пришло! Он же Данэм. Данэмы не способны на такую низость и грубость!

Его миниатюрная чопорная мать, одетая по последней моде, в благородном гневе напоминала королеву.

– Но мама, в газетах сейчас пишут всякое. Разумеется, Трайон никогда не женится на такой девушке, но…

– Корнелия! – миссис Данэм чуть не перешла на крик. – Запрещаю тебе говорить на эту тему! Ума не приложу, откуда у тебя такие мысли.

– Боже, мама, я не имела в виду ничего такого. Я просто хочу вернуть свою шляпку. Мне всегда нравилось одеваться в черное. И не представляю, как еще объяснить поведение Трая, кроме как любовью к служанке.

Тем временем Трайон Данэм шел в контору в смятении. Вчерашние события приводили его во все большее замешательство. Теперь, при свете дня, ему уже казалось, что зря он связался с незнакомой женщиной, которая явно бежала от правосудия. Мало того, что он обманул своих близких друзей, представив ее своей подругой; он солгал сестре и матери. Ведь это он фактически украл их шляпку и плащ и потратил более пятидесяти долларов собственных денег. И что он получил взамен? Воспоминание о прелестном личике, красивое вымышленное имя – Мэри – и кольцо с бриллиантом. В холодном утреннем свете даже это кольцо показалось ему безделицей, и он решил, что выставил себя полным дураком.

Кольцо! Его охватило бурлящее волнение; он сунул руку в карман жилета, куда торопливо положил кольцо перед выходом из комнаты. Это кольцо теперь служило единственным реальным доказательством существования загадочной незнакомки. Можно было бы узнать, сколько оно стоит, и наконец убедиться, что его обманули. Но нет, это несправедливо; ведь отец девушки мог внушить ей, что кольцо представляет ценность, а может, и его самого обманули, если он не разбирался в камнях.

Шагая по улице, Данэм разглядывал кольцо; его настолько увлек круговорот мыслей, что он забыл сесть на трамвай. Он надел кольцо на палец и подставил камень лучам утреннего солнца, которое светило высоко и ярко, несмотря на нависшие вдалеке дождевые тучи. Бриллиант засверкал на солнце; лучи глубоко проникали в прозрачный белый камень, и тот переливался миллионом восхитительных искр, сияя и отбрасывая блики, слепившие глаза. Это был камень необычайной красоты и чистоты, так что Трайон все же решил зайти в ювелирный магазин по дороге и убедиться в его подлинности. Там работал его друг; он хорошо разбирался в камнях. Ускорив шаг, он быстро дошел до нужного места.