Текст книги "Свет любящего сердца"
Автор книги: Грейс Ливингстон-Хилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Да, наверное, – сказал Дан. – Нам остается только ждать и молиться.
Глава 12
В это время Корали ехала из центра на Лонг-Айленд – она получила приглашение несколько дней погостить в красивом поместье под Нью-Йорком. Она устала бороться с Лизой, устала бояться, что Айвор Кавано станет ее очередным отчимом.
И отчаянно кинулась в пучину наслаждений, пытаясь найти в них забвение. Она танцевала напропалую, пытаясь убедить себя, что это и есть настоящая жизнь, что в этом и состоит счастье – жить весело и беззаботно. Хотя поверить в это ей становилось все труднее – всю жизнь она провела в угаре таких развлечений, однако никогда не была спокойна и радостна – как те люди на собрании.
Но она хотела об этом забыть – их лица, их глаза, их голоса. Она хотела напиться, зная, что тогда ее не будут больше тревожить эти воспоминания.
И вдруг, в самом разгаре веселья, ей все это наскучило, стало мерзко и отвратительно, она ускользнула и заперлась у себя в комнате. Никто этого не заметил. Корали лежала на кровати, в темноте, и снова старалась разобраться в своей жизни, понять, что ей теперь делать. Мозг, утомленный напряженными размышлениями, ничего не подсказывал ей, она не могла принять никакого решения. И заснула с мыслью, что утром, когда остальные еще будут спать, потихоньку уедет самым ранним поездом.
Она поднялась еще затемно, торопливо собрала вещи, написала короткую записку хозяйке дома, извиняясь за внезапный отъезд, и смело вышла из дома, направившись в сторону маленького селения, где, возможно, останавливался поезд, идущий в город, сама неся свой чемодан – впервые в жизни.
Что-то изменилось в ней, она вдруг почувствовала себя новым человеком, быстро шагая по безлюдной дороге и глядя на разлитый по всему небу розово-золотой восход солнца. Сбежав, никого не предупредив, Корали испытывала смешанное со страхом бодрое веселье, как школьница, удравшая из-под присмотра старших.
Это чувство не покидало Корали до Нью-Йорка. Но когда вдали показались его небоскребы, она сразу потеряла весь свой задор и ослабела от страха. Она вспомнила свою квартиру, комнаты, одна причудливее другой, и дрожь пробежала по ее спине. Как ей не хотелось туда возвращаться! Лиза наверняка начнет метать гром и молнии, неминуем крупный скандал, ведь прежде, чем уехать из Нью-Йорка за город, Корали заехала в банк и предупредила управляющего, чтобы Лизе больше не выдавали денег с ее счета, даже если та станет предъявлять чеки. Лизе, конечно, это не понравится. Она не успокоится, пока не заставит Корали отдать ей все деньги отца.
Но на этот раз девушка твердо решила не поддаваться. Давно уже пора было воспротивиться и встать на защиту своих прав. Корали знала, что, если Лиза выйдет за Айвора и вдруг, например, заболеет, ухаживать за ней придется ей – Айвор этого точно делать не станет. Скорее всего, он просто исчезнет. Так что, если она сейчас не позаботится о своих деньгах, от них не останется и следа.
По мере того, как поезд приближался к городу, волнение Корали нарастало. Она понимала, что ей предстоит серьезная битва, и не знала, сможет ли победить. Она может впасть в ярость, что часто с ней случалось, и соперничать с Лизой во вредности и подлости. Но нет, теперь она не станет так поступать. Это ни к чему не приведет. Лиза сильнее ее характером и всегда сумеет заставить сделать так, как нужно ей. Корали это понимала, и Лиза тоже великолепно это знала. Нет, надо придумать что-то другое, какой-то реальный, выполнимый план.
Конечно, можно обратиться к брату, но гордость не позволяла ей этого. Нет, Корали не может пойти к нему и все рассказать – какой мерзкой, низкой, грязной жизнью они живут. Она уже знала, какие у него высокие нравственные идеалы, и ей не хотелось так пасть в его глазах. Хотя и не понимала, с какой стати должна его стыдиться. И все же Корали решила, что к Дану пойдет только в самом крайнем случае, когда у нее уже не останется другого выхода. Ей было спокойнее оттого, что он здесь, в Нью-Йорке, и если ей понадобится помощь, он откликнется и не бросит ее в беде. Хотя с чего Корали взяла, что ей понадобится помощь? Она всегда сама справлялась с самыми трудными ситуациями. Может быть, и на этот раз ей все удастся уладить одной. Внезапно она поняла, что утратила весь интерес к жизни, ей даже скучно было воевать с Лизой. Все потеряло для нее значение, она стала ко всему равнодушна.
Корали глубоко вздохнула, сходя на платформу, и двинулась вслед за толпой пассажиров вверх по лестнице.
В здании вокзала она растерянно оглянулась. Ей не хотелось сразу ехать домой, нужно было сначала принять решение, наметить план действий и следовать ему. Дома поздно будет думать. Она посидела в зале ожидания, потом поднялась наверх и стала бесцельно бродить вдоль витрин магазинов и газетных киосков, разглядывая их, но думая о своем. Затем подошла к цветочному магазинчику рядом с выходом на улицу. Что же делать?
Если она опять вернется в зал ожидания, все равно ничего не придумает. Сейчас она не в том состоянии, в каком можно принять толковое решение. Ей требовалась помощь, нужно было, чтобы кто-то другой помог взглянуть на ситуацию со стороны и понять наконец, чего же она хочет и как ей этого добиться. Видимо, ее судьба – страдать, и ничего с этим не поделаешь. Наверное, она была уготована ей в тот самый момент, когда Лиза увезла ее из роддома. Почему, ну почему она не оставила ее с отцом? Корали могла бы сейчас быть такой, как Дан, и умела бы справляться с любыми жизненными трудностями.
Внезапно ее охватил ужас и полная безнадежность – она поняла, как одинока и беспомощна, и вдруг две большие слезы медленно скатились по ее щекам.
Она редко плакала и разозлилась на себя за эти неуместные слезы. Что с ней такое творится?
Совсем недавно она так же расплакалась при брате. Как глупо! Она даже ребенком никогда не плакала!
Корали яростно выхватила из сумочки платок и хотела быстро и незаметно вытереть слезы, но тут кто-то осторожно потянул ее за рукав. Она в недоумении оглянулась – перед ней стоял Брюс Карбери!
Глаза Корали округлились от удивления, и она уставилась на него, словно тот был привидением.
Глава 13
– А!– вырвалось у нее. – Как ты здесь оказался? – В голосе ее звучал испуг.
Брюс посмотрел на нее с невыразимой нежностью.
– Извини меня, пожалуйста, – деликатно сказал он. – Я, наверное, не вовремя, но я увидел, как ты стоишь здесь и вытираешь слезы. И вот – решил подойти и узнать, не случилось ли чего и не могу ли я помочь? Не хочу навязываться, но мне искренне хотелось бы, чтобы ты считала меня своим другом. Буду рад помочь, если что-то могу для тебя сделать.
– Но я не понимаю, – Корали озадаченно качала головой, – как ты мог оказаться здесь именно в тот момент, когда ты мне нужен больше всего на свете? Мне до зарезу нужен сейчас кто-нибудь, кто может меня выслушать и понять.
Он улыбнулся:
– Вот как? Тебе нужен такой человек?
– Да, очень! – ответила она, в отчаянии взмахнув рукой. – Мне очень нужно поговорить с тобой или Даном. И так странно – ты уже здесь и разговариваешь со мной. Как так могло получиться?
– Ну, – начал объяснять Брюс, – я шел на свой поезд, глядел по сторонам и вдруг вижу – ты! А потом увидел у тебя на глазах слезы и не мог просто пройти мимо и оставить тебя в таком состоянии. У меня до поезда есть еще минут пятнадцать, даже двадцать. Пойдем в зал ожидания, найдем там тихий уголок. За пятнадцать минут многое можно успеть.
Он мягко взял ее за руку, и они направились к вокзалу.
– Но… мне не хочется отнимать у тебя время! – попыталась она возразить, хотя чувствовала себя так, будто у нее с плеч гора свалилась.
– Не беспокойся, – улыбнулся Брюс. – Все время до отправления поезда в нашем распоряжении. И прошу тебя, не трать его на возражения. Расскажи, по возможности короче, что стряслось.
С этими словами он вгляделся в ее лицо, выражение которого было как у маленького отчаянного ребенка, после бури бед и напастей вдруг ступившего на спасительный берег.
– Знаешь, – начала она, – расскажи мне, что вы понимаете под этим вашим «спасением». Я с тех пор все думаю про вас, про тех людей, что были на собрании. Они почти все были такими счастливыми, и я решила, что, может быть, они потому так не похожи на других, что, как вы говорите, спасены. Видишь ли, я раньше ни о каком спасении не слышала. Я никогда, никогда не была счастлива, хотя всю жизнь только и делала, что гонялась за счастьем.
Взгляд Брюса был полон нежности и сострадания, а голос охрип от волнения, когда он ласково взял ее за руки и сказал:
– Бедняжка!
От его сочувствия слезы чуть снова не хлынули градом у нее из глаз. Корали едва справлялась с обуревавшими ее чувствами. У них было мало времени, скоро Брюс уедет, и ей надо как можно больше рассказать ему, чтобы он смог помочь ей.
Секунду подумав, тот заговорил:
– Путь к спасению прост. И ты права – это все меняет, иная радость и иная скорбь.
– Правда? – жадно спросила она. – Интересно. И что надо делать?
– Надо уверовать в Господа нашего Иисуса Христа, и ты спасешься, – тихо ответил Брюс, произнося эти слова очень отчетливо и ласково.
– Но во что именно я должна верить? Я о Нем ничего не знаю. Как я могу в Него верить?
– Верить в Него означает возложить на Него все упование, как на твоего Спасителя и Освободителя от греха, верить, что Он взял на Себя все грехи и скорби твои, твои недостатки и пороки, чтобы наполнить тебя Своей жизнью, Своей праведностью.
Брюс осторожно взглянул на Корали – не оскорбит ли ее то, что он называет ее грешницей. Но вместо досады и возмущения, которые он опасался увидеть, на лице девушки проступили удивление и радость.
– Кто-то сделал это ради меня! – воскликнула она. – О, как жаль, что я не знала этого раньше! – Она глубоко вздохнула, как человек, который был взаперти и наконец вышел на свежий воздух и смог вздохнуть полной грудью. – Прошу тебя, расскажи еще что-нибудь, – стала умолять она. – Видишь, я о Нем совсем ничего не знаю. А почему Он это сделал?
– Он – Бог. И Бог так возлюбил мир, – сказал Брюс, – что отдал Сына Своего возлюбленного, чтобы верующие в него не погибли, но имели жизнь вечную.
Корали внимательно вслушивалась в его слова, потом перебила его:
– Ты мне все это напишешь? Боюсь, я сразу все не запомню.
– Конечно, напишу, – серьезно ответил Брюс. – У тебя есть Библия?
Корали отрицательно покачала головой.
– Тогда я тебе дам. А пока возьми вот это и прочитай первые три-четыре страницы. – И он протянул ей свое Евангелие от Иоанна в кожаном переплете.
– Но мне всегда казалось, что Библия написана языком, непонятным простым людям.
– Вот тут ты очень ошибаешься. Некоторые части Библии так просто написаны, что даже ребенок может понять. Вот, к примеру, что может быть проще: «Прийдите ко мне, все нуждающиеся и обремененные, и упокою вас». Разве это трудно понять? Или вот это: «Возложите бремя свое на Господа, и Он укрепит вас», или это: «Не бойтесь, Я укреплю вас десницей Своей и поставлю на пути праведные».
Корали зачарованно подняла на него взгляд и спросила:
– А в Библии много таких мест?
– Очень много, – без улыбки ответил Брюс.
– А для кого все это говорится? Уж наверное, не для таких, как я.
– Именно для таких, – сказал Карбери. – Вот послушай: «Я возлюбил тебя от начала времен и ради любви Своей привлек Я тебя».
– Но ты ведь ничего обо мне не знаешь, – смущенно сказала она. – Я никогда не слышала о Боге, никогда о Нем не думала. Я просто жила как все, а мне хотелось жить весело. А такие вещи написаны, наверное, про хороших людей, вот как ты.
– В Библии написано: «Нет ни единого праведного», а еще там написано: «Мы все, как овцы отбились от стада, и каждый обратился на пути свои». И Бог сотворил чудо. Он возложил все грехи мира на Своего возлюбленного Сына, потому что только так можно было освободить нас от греха и позволить прийти к Нему в жизнь вечную.
– Нет, но ты уверен, что все это относится ко мне тоже? – с волнением спросила Корали, все еще не веря.
– Еще как уверен, – сказал Карбери.
Они медленно брели вперед и остановились в тихом уголке широкой ротонды возле лестницы, по которой ему надо было спускаться к поезду. Карбери посматривал время от времени на станционные часы, потом переводил взгляд на вдохновенное лицо девушки, которая напряженно размышляла, не зная, верить ему или нет.
– Это все правда! – повторил он. – Почитай Слово Божие, и сама поймешь. А потом начинай молиться.
– Как это – молиться? Я не умею! – произнесла Корали с неожиданной горечью. – Меня этому не учили. После всего того, что я натворила в жизни, после всех безумств, которые совершила, я не смею обращаться к Богу.
– После всего, что Он говорил и сделал для нас, а главное, после того, как Он умер за нас, почему ты должна бояться обращаться к нему с твоими бедами? Он же и так все о тебе знает и все понимает. На самом деле к Нему обратиться гораздо легче, чем, скажем, ко мне, хотя я очень рад, что ты пришла ко мне со своей бедой! Так тем более – почему же ты не можешь пойти к Нему?
– Но… ты был так добр ко мне! Ты рассказал мне такие важные вещи.
– Он умер для того, чтобы спасти тебя. Начни читать Библию, и ты скоро поймешь, что Он обращается лично к тебе. И что ты можешь полностью доверять Ему.
– А как мне молиться? – спросила она после довольно долгого молчания.
– Закройся в комнате, постарайся отвлечься от всего, от всех мыслей, забудь о мире и просто говори с Ним, как ты говорила бы со мной или Даном, расскажи Ему все, что тебя тревожит. Скажи Ему, что ты начинаешь понимать, как ты недостойна его любви, но что надеешься на Его милосердие и на Его обетования. Почитай, все это есть в Евангелии. А сейчас прости, пожалуйста, я должен идти. Поезд отходит через минуту. Я буду молиться за тебя всю дорогу до Бостона, а когда вернусь, мы с тобой непременно встретимся. А ты пока попробуй молиться, попробуй поговорить с Богом! До свидания! – Он быстро, тепло пожал ей руку, повернулся и скоро исчез из вида.
Корали стояла и смотрела на ворота, за которыми он исчез, потом повернулась и медленно побрела через вокзал на улицу, чтобы взять такси и поехать домой.
Как ни странно, все страхи и неуверенность покинули ее. Теперь она знала, что делать. Она сделает это, когда приедет домой. Пусть Эррол надоедает ей, пусть Лиза мечет громы и молнии – больше она не станет обращать на них внимания. Она едет говорить с великим Богом, она спросит Его, хочет ли Он помочь ей. С такими важными мыслями ей некогда было тревожиться из-за своих мелких неприятностей.
Корали решила не брать такси. Она пошла домой пешком. Ей не хотелось нарушить свой душевный настрой, она оттягивала возвращение к привычной жизни, к тому, что ждет ее дома. Она хотела глубже поразмыслить над тем, о чем говорил Брюс, как следует вникнуть в его слова, прежде чем возвращаться во враждебную обстановку.
Идя по городу, выбирая тихие переулки, избегая шумных улиц, где она могла встретить знакомых, Корали бережно несла воспоминание о разговоре с Брюсом, как горсть драгоценных жемчужин, которые страшно было растерять. Она вспоминала каждое слово, каждую интонацию, каждую мысль их беседы, которая заронила в ней надежду. Она повторяла про себя его слова, то, что он советовал ей сделать. Так, незаметно, она дошла до дому.
И там ее снова обступил знакомый мир ее матери, ей казалось, он душил ее. Кричащая суперсовременная обстановка, умопомрачительные, не сочетающиеся цвета, аромат дорогих духов.
Мимо прошел слуга, неся поднос с завтраком из Лизиной спальни. Завтрак был почти не тронут – яичница с беконом, тосты, даже апельсиновый сок. Она ни к чему не прикоснулась. Значит, вчера отменно погуляла и мучается последствиями. Сегодня с ней лучше не встречаться. Корали ускорила шаг, чтобы поскорее прошмыгнуть к себе в комнату, и заперлась там.
«Закройся в комнате», – сказал ей Брюс. Да, дверь заперта. И что – Бог где-то здесь? Она сейчас будет разговаривать с Богом. Значит, он где-то близко. Она пугливо, быстро оглянулась. Раньше она никогда не молилась. А как она узнает, что Он здесь? Знает ли Он, что она сейчас будет с Ним говорить? Брюс Карбери так уверенно говорил, что Он непременно ее услышит, что Он все о ней знает.
Она закрыла глаза и вдруг упала на колени, трогательная, юная, с накрашенным лицом, обращенным к Небу.
А тем временем Лиза у себя в комнате строила планы, как бы отобрать у дочери ее деньги.
Валери Шеннон в это время, проходя через вестибюль издательства, случайно столкнулась с Даном Барроном, который направлялся в свой кабинет, и заметила, как вспыхнули его глаза, когда он увидел ее. В ответ ее глаза так же засветились.
– Все крутишься как белка в колесе, да? – спросил он улыбаясь. – Я тебя почти не вижу.
– Вам тоже, я вижу, отдыхать некогда? – сказала она с озорной усмешкой.
– Это точно, – улыбнулся Дан. – Я так понял, здесь вообще не принято даром терять время. А что, даже интересно работать в таком ритме, тебе не кажется? Кстати, помнится, ты меня приглашала зайти к вам домой как-нибудь вечером. Если не передумала, на днях я к вам собираюсь заглянуть. Брюс уехал на несколько дней – его послали в командировку в Бостон.
– Ну и отлично, приходите! – ответила Валери. – Хотите, приходите сегодня к ужину? Мама будет рада, я уверена. Да, кстати, где живет ваша сестра? Какой у нее адрес? Я забыла у нее спросить. Мы решили пригласить ее к нам в гости на выходные, чтобы поближе познакомиться.
– О, это очень мило, – сказал Дан, вдруг помрачнев. – Но, понимаешь, она… она не познала Господа.
Глаза Валери наполнились пониманием и сочувствием, она мягко ответила:
– Я так и думала.
– Так что она, наверное, не захочет к вам приехать, – грустно продолжил Дан. – Честно говоря, я ее почти совсем не знаю, так получилось. Но я был бы рад, если бы вы с ней подружились. Думаю, ей это пошло бы на пользу.
– Постараюсь, – ответила Валери с искренней улыбкой. Она взяла у него адрес Корали и ушла к себе.
Дан, повеселев, принялся за работу. Как здорово было бы, если бы его сестра пообщалась с такой замечательной девушкой!
Он вздохнул, минуту постоял у окна, глядя на крыши домов и думая о том, как он мог бы помочь девушкам получше узнать друг друга и наладить отношения.
Потом он сел за стол и с головой погрузился в текущую работу, но сердце его ликовало. Сегодня вечером он идет на ужин к Шеннонам! Может быть, ему удастся улучить минутку и поговорить наедине с Валери. Тогда он сможет рассказать ей побольше о сестре, о матери, попросить ее молиться за них; и за него тоже, чтобы он сумел им помочь. От этой мысли в душе Дана воцарился мир, и весь рабочий день осветился словно солнечным лучом.
Глава 14
Почти всю дорогу Брюс Карбери, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза, не переставал молиться за Корали Баррон.
Прибыв же в Бостон, он сразу же после того, как назначил встречу с нужным человеком, отправился в книжный магазин и купил красивую Библию, в настоящем кожаном переплете, темно-синюю. Книга была из тонкой белой бумаги, с четким шрифтом, ее приятно было держать в руках. Это был очень красивый экземпляр, с построчными примечаниями и ссылками, и, взяв ее, Брюс испытал радостное волнение оттого, что ему выпала честь подарить первую Библию этой девушке, сестре друга, этой потерянной душе. Ему казалось, это роскошное издание как раз подходило такой девушке, как она. Разумеется, дело не в этом, но ему хотелось подарить ей именно такое издание.
Он немедленно отправил ей книгу по почте, а сам с радостным сердцем отправился по делам, которые привели его в Бостон. Он сделал все, что мог, и теперь должен целиком возложить упование на Святого Духа. Отныне его участие будет сводиться только к постоянной молитве об этой душе, которая таким непостижимым образом обратилась к нему за помощью. В молитве Брюс просил и за Дана, у которого сложились такие тяжелые, мучительные отношения с матерью.
Удивительно, но именно в это время Дан в Нью-Йорке получил очень тревожное письмо.
Оно пришло в середине того счастливого дня, когда он целиком погрузился в работу, приносившую ему радость и удовлетворение. Письмо содержало требование адвоката в течение ближайших дней предоставить полную информацию о состоянии его покойного отца, о всех его вкладах, ценных бумагах и прочем имуществе, а также копию завещания.
Дан, имевший немного знакомых в Нью-Йорке, конечно, не мог знать, что подпись под этим письмом принадлежала одному из самых беспринципных адвокатов во всем городе. Но по стилю письма он понял, что мать решила пойти в наступление и не побрезгует для достижения своих целей никакими средствами. Значит, она все же не поверила, что Джеррольд Баррон не оставил ни состояния, ни завещания, и намеревалась любой ценой прибрать к рукам то, что, как она считала, принадлежит ей по праву.
Письмо выбило его из колеи, он не мог больше спокойно заниматься работой. Дан откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и обратился к Небесному Отцу, прося Его разрешить все так, как Ему угодно.
Наконец он с успокоенным умом и сердцем понял, что на самом деле волноваться не о чем. Собственности у него никакой нет, и это легко доказать. Но больнее всего его поразило, что женщина, которую он вынужден был называть своей матерью, оказалась способной на подлость. Оказалась настолько корыстной, что единственное, для чего ей понадобился родной сын, – чтобы отобрать у него деньги, которые, как ей казалось, он от нее скрывает. Невыносимо было сознавать, что он появился на свет от такой женщины. Конечно, можно было предвидеть, что ему придется столкнуться с чем-то подобным, раз она сбежала от мужа и маленького сына, чтобы на свободе вести разгульную жизнь. Однако Дан до последней минуты наделся, вопреки всякой логике, что в ней все же проснется нечто человеческое, доброе, любящее.
Поэтому, нисколько не возмутившись духом, Дан написал короткое ответное письмо адвокату, в котором сообщал, что у его отца на момент смерти не было никакой собственности и что сам он тоже не располагает ничем, кроме маленького ветхого домика, в котором они с отцом жили; отец переписал на него этот дом, когда сын стал совершеннолетним. Он писал, что отец также не оставил завещания, так как завещать было нечего, и все это легко проверить, связавшись со следующими адресатами. Он дал несколько адресов: коллег отца, налогового инспектора, их знакомого адвоката, семейного доктора, пастора, а также президента банка, где у отца был открыт счет.
Отправив письмо, Дан почувствовал, как на душе стало легче. С какой стати он должен волноваться? Дело скоро выяснится само собой. В конце концов, сегодня вечером он идет на ужин к Шеннонам! Ему никак нельзя быть унылым и подавленным.
Он с удвоенным пылом вернулся к работе, стараясь отогнать посторонние мысли. Вера Дана во всемогущество Отца Небесного была слишком сильна, чтобы позволить мрачному настроению и неприятностям одержать верх.
А Корали тем временем боролась со своими трудностями.
Ее первая в жизни молитва была грубо прервана стуком в дверь. Ее вызывала к себе мать. Дрожа от страха и дурного предчувствия, Корали пошла к ней в комнату. Может быть, это и есть ответ ее недавно обретенного Бога на еще не сформулированную толком просьбу – может быть, он решил послать ее на битву сразу, без подготовки?
Она вошла в модернистскую, ярко обставленную спальню матери.
Лиза подняла на нее холодный, жесткий взгляд.
– Так ты все-таки решила вернуться домой! – ядовито заметила она. – Могла бы вообще-то предупредить меня, что уезжаешь, тем более ты знала, что я жду гостей, и надеюсь, что ты поможешь их принять. И где же ты была?
Корали мгновенно забыла про все свои благие намерения, заносчиво вскинула подбородок и уже не вспоминала о Боге.
– А какое тебе дело, где я была? – ответила она в том же тоне. – Меня пригласили в гости за город. Я решила поехать, вот и все. А что до твоих гостей, так у нас каждый день гости, подумаешь! Если бы я думала о твоих гостях, мне пришлось бы сидеть дома не вылезая. Мне вообще до них дела нет.
– Вот именно, – злобно прошипела Лиза. – Ты в последнее время стала вести себя непозволительно с теми, кто приходит к нам, дерзишь им, оскорбляешь. Ты же знаешь, они приходят ради тебя, по крайней мере один из них. А ты исчезаешь в последний момент, даже записку не оставила мне, где тебя искать!
Корали приняла равнодушный, отсутствующий вид.
– Ты мне надоела, – заявила она. – Отстань со своими нравоучениями. Я их уже сто раз слышала. Я сделала это нарочно. И вообще – я всегда так буду делать, если ты станешь приглашать сюда сама знаешь кого.
– Не смей! – резко осадила ее Лиза. – Я предупреждаю по-хорошему! Я могу отравить твою жизнь так, что ты взвоешь.
– Как будто я этого не знаю! – с горечью сказала ее дочь. – Мне прекрасно известно, на что ты способна. Только, знаешь, я это учла, прежде чем уехать. Я решила, что игра стоит свеч, ты меня поняла? Лиза, я больше не собираюсь быть игрушкой в твоих руках. И не смей меня толкать в объятия этого урода! Я его ненавижу! Я больше не стану притворяться!
– Ах вот оно что!
– Да, так и знай! – сердито продолжила девушка. – Я все удивлялась, зачем ты меня с собой взяла, когда сбежала от мужа и маленького сына. А теперь понимаю – чтобы я развлекала твоих приятелей.
– Замолчи!
– Не замолчу! Ты сама меня вызвала, и теперь изволь слушать! Больше я никуда не пойду с этим ужасным Эрролом Хантом! И нравится тебе это или нет – я больше не хочу иметь с ним ничего общего.
– Глупая девчонка! – презрительно поморщилась Лиза. – Да он богат, как принц, он боготворит землю, по которой ты ступаешь, а ты еще смеешь нос воротить. – Она говорила жестко и холодно. – Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я стану тебя содержать после того, как ты пустишь на ветер все свои деньги?
– Нет, после того, как ты пустишь на ветер все мои деньги, Лиза! – запальчиво возразила девушка. – Кстати, – тут глаза ее сверкнули, – почему ты ставишь на чеках мою подпись и предъявляешь их, словно я их сама выписала? Кажется, это называется подлогом!
Глаза у Лизы потемнели от гнева, а лицо стало совершенно белым.
– Как ты смеешь! – завизжала она. – Как ты смеешь так со мной разговаривать? Подлог! Что за слова! Как будто я не имею права подписываться на твоих чеках, если только захочу! Ты что-то очень много возомнила о себе, стала очень независимой, и это после всех тех лет, что я тебя воспитывала. Зря я только деньги на тебя тратила.
– Но это же мои деньги! – перебила Корали. – А не твои! У тебя есть только право опекунства. Мне кажется, ты и так промотала большую часть денег отца.
– Да, я была твоим опекуном! Что ты имеешь против?
Корали посмотрела на мать холодно и твердо:
– Лиза, не обманывай себя. Ты больше не имеешь надо мной права опеки. Я совершеннолетняя. И я велела управляющему банком не выдавать с моего счета денег никому, кроме лично меня, как бы хорошо ты ни срисовывала мою подпись!
– Злая, гадкая девчонка! – закричала Лиза, вскакивая с постели. – Ты хочешь сказать, что посмела так поступить? И это после всего, что я для тебя сделала? Да я могла бросить тебя еще в роддоме на произвол судьбы. А ты так со мной поступаешь! Неужели ты способна на такое?
– Да! – сказала Корали. – Я их предупредила, чтобы в твои руки больше не давали ни цента из моих денег. – Она разозлилась не меньше матери. – А ты что думала – я буду терпеть и молча смотреть, как ты выкачиваешь все деньги с моего счета на какого-то проходимца Айвора Кавано! Ты думаешь, что сможешь продать меня с потрохами, и тело и душу, этому мерзкому Эрролу Ханту и что тебе все это сойдет с рук? А потом, когда эти два мошенника исчезнут, прихватив все мои деньги, кто будет тебя обеспечивать, если у меня не останется ничего? И кто тогда позаботится обо мне?
– Да я могу заявить, что тебе еще нет восемнадцати. И никаких денег ты не увидишь. Я могу объявить тебя сумасшедшей и запереть в сумасшедшем доме, ты понимаешь это?
Она помолчала и, поймав испуганный взгляд дочери, продолжила уже спокойнее:
– Да, так я и сделаю, если ты будешь вести себя подобным образом. Если еще хоть раз так со мной заговоришь! Я не для того взяла тебя с собой, чтобы теперь воевать. Я не намерена терпеть твои выходки, и я найду на тебя управу!
– Нет, – спокойно, строго и веско произнесла Корали. – Не думаю, что ты это сделаешь, хотя кто тебя знает, на что ты способна ради денег, раз ты бросила отца и моего брата, совсем кроху! Только я позабочусь о том, чтобы твои планы не удались! – И ее глаза полыхнули синим огнем.
Лиза совершенно вышла из себя.
– Ха-ха! – закричала она. – Ты меня не остановишь! Дурочка!
– А это мы еще посмотрим! – Корали развернулась и пошла к двери.
– И не смей, слышишь, не смей общаться с этим твоим братом! – крикнула Лиза, догоняя ее. – Я не позволю ему вмешиваться в наши семейные дела, ты меня поняла?
Но Корали, не оборачиваясь, пошла к себе в комнату.
Через десять минут она уже мчалась в свой банк на такси и еще до полудня сняла все отцовские деньги и перевела их в другой банк вместе с процентами и накоплениями. Вернувшись домой, очень довольная собой, она застала Лизу в самом боевом настроении. Та уже ждала ее и бесшумно проскользнула за девушкой в ее комнату, прежде чем Корали ее заметила.
– Итак! – воскликнула она, поворачиваясь к дочери с пылающими глазами. Лиза все утро пыталась дозвониться в банк, чтобы помешать дочери. Но в итоге выяснилось, что уже опоздала. Сделать ничего было нельзя, даже если бы у нее было на это право. Корали действовала быстро и грамотно. – Что ты наделала? Глупая, безмозглая девчонка, что ты опять натворила?
– Ничего глупого я не сделала, – спокойно сказала Корали. – А сделала только то, на что имею полное право, – не допустила, чтобы все мои деньги перекочевали в карман Айвора.
Ее тон был до того спокойным и уверенным, без обычной истерической злости, что Лиза на мгновение опешила, но затем ее охватил приступ бессильной ярости, и она ринулась в атаку.
– Что ты себе позволяешь? Как ты смеешь так отзываться об этом порядочном, благородном джентльмене?
– Я очень сомневаюсь, что он благородный, а уж тем более порядочный. Нисколько не сомневаюсь, что эти двое увиваются вокруг нас, чтобы вытянуть все наши деньги до последнего цента. А как только они поймут, что денег больше нет, – их поминай как звали!
– Коринна! Я запрещаю тебе говорить в таком тоне о моих друзьях. Они очень состоятельные люди благородного происхождения. Можешь мне поверить, я знаю их получше, чем ты. У меня есть знакомые за границей, которые по моей просьбе навели справки об их финансовом состоянии.
