Текст книги "Свет любящего сердца"

Автор книги: Грейс Ливингстон-Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

И вдруг песня будто очистила воздух вокруг, и Корали стало легче дышать. «Свет Его любви со мной!» Ах! А ее Он может любить так же? Сможет ли она найти выход из своего положения?

– О, Иисус, Иисус! Где ты? – Робкая, слабая молитва, одинокое, несчастное сердце обращалось ввысь, даже не зная еще, что это молитва!

Дан и Брюс молча брели по улице. Дан грустно сказал:

– Ну вот, ты сам все видел! Как думаешь – есть хоть какая-то надежда? Стоило мне приезжать сюда?

– Да! – горячо ответил Брюс зазвеневшим от волнения голосом. – Я рад, что ты приехал. Она искренне потрясена твоей песней. И вообще этот вечер произвел на нее сильное действие.

– Ну, может быть, – так же печально согласился Дан. – Но это просто из-за новизны, потому что она раньше такого не видела, тебе не кажется?

– Необязательно, – возразил Брюс. – Мне кажется, Святой Дух коснулся ее.

– Ну, все равно, все это рассеется, как только она вернется к своим. – Дан говорил грустным, отрешенным голосом.

– Она сказала, что сегодня к ним не пойдет. А мы с тобой пойдем и помолимся за нее дома!

– Да, – кивнул Дан. – Конечно. Бог может сделать то, что нам не под силу. Но вообще, если задуматься, удивительно, что она появилась как раз, когда мы говорили о ней и собирались идти на миссионерское собрание. Как думаешь?

– Да, удивительно. Я тогда сразу понял, что это Божий промысел. Только не надо разбирать его по частям и удивляться. Просто порадуйся, что у нас такой замечательный Бог, который не скупится на чудеса. Мне показалось, сегодняшний вечер что-то затронул в ее душе. Прежде всего, конечно, это ты, ну, и собрание тоже. А потом еще Шенноны. Вообще они замечательные люди.

– Правда? А как ты считаешь, что они подумали о моей сестре?

– Думаю, решили, что она нуждается в спасении. Кирк всегда в поисках заблудших душ. Впрочем, у него такая прекрасная семья, и сам он отличный парень. Хорошо все-таки, когда растешь в такой семье.

– Еще бы! – согласился Дан. – И сестры у Кирка тоже чудесные, правда? Та девушка, например, которая играла на фортепиано, у нее такая тонкая натура.

– Да, под такое сопровождение даже камень запел бы. Я чувствовал, как мы все отлично слились, когда пели втроем. Честно говоря, мне нравится петь с тобой и Кирком! Мне даже начинает казаться, что у меня тоже есть голос.

– Да ладно тебе скромничать, – усмехнулся Дан. – Кстати, как ее зовут, не знаешь? Я прослушал.

– Валери, кажется. А что она сказала про твой голос, кстати говоря? – спросил Брюс.

– А… не помню, кажется, она ничего такого не говорила, – рассмеялся Дан. – Нет, правда, она очень милая девушка, и, главное, Кирк такой молодец, что привлекает своих к работе в миссии. Хорошо, что они помогают друг другу. Знаешь, я сегодня весь вечер думал – жалко, что отец не был с ними знаком.

– Ничего, он еще его узнает как-нибудь! Мы все, рано или поздно, сольемся в одну семью у Бога и станем с Ним одно, правда ведь?

Так они шли и разговаривали, перебирая события вечера, и только когда пришли домой, Брюс пересказал Дану свой разговор с Корали.

– Да ты что, это же просто здорово! – воскликнул тот с воодушевлением. – Спасибо тебе, что не стал ворчать, что сестра пришла и испортила нам весь вечер. Боюсь, если я останусь в Нью-Йорке, она еще не раз нарушит наши планы.

– Дан, я ничего не имею против, – ответил его приятель. – Я всегда рад тому, что посылает Господь, это гораздо важнее моих собственных планов. Но я тебе говорю, сегодня я правда прекрасно провел время! А эта твоя сестренка очень даже интересная. Тебе имеет смысл познакомиться с ней поближе, и сам это поймешь. Конечно, она еще не может общаться с тобой на одном языке, но она не так безнадежна, как тебе кажется.

– Спасибо тебе, Брюс. Мне так важна твоя поддержка. Я что-то совсем пал духом из-за нее. А что касается матери, тут я вообще не знаю, что делать.

– Ну вот видишь, она тебя сама зовет, хочет поговорить – это не вселяет в тебя надежду?

– О нет, боюсь, радоваться тут нечему, старина. Ты не представляешь, какое она произвела на меня впечатление. Она так очерствела, что даже любовь Бога для нее пустой звук. Может быть, конечно, я предубежден – не знаю, но мне показалось, что она была скорее напугана моим появлением. Я видел, что она сразу узнала меня, я ведь похож на отца. Но когда она на меня смотрела, я почувствовал, что для нее я скорее жуткое привидение. Как будто тогда, много лет назад, когда она нас бросила, она вычеркнула нас из памяти, из сердца, убила нас в себе, и я был ей страшен, как зловещий призрак прошлого, в ней ни капли раскаяния в том, что она ушла от отца. Он давно уже умер для нее, а я только напомнил о том, о чем она не хотела вспоминать. Правда, она признала, что он был «очень мил», как она выразилась, однако это не помешало ей забыть его. Мне кажется, сейчас я стал ее презирать еще больше, чем до встречи. Ее любил мой чудесный отец, а она растоптала все – нет, это непростительно!

– Да. Многие люди так поступают с любовью Господа. Да, пожалуй. Но знаешь, Брюс, от этого у меня такое чувство безнадежности, что кажется, и сестра точно такая же.

– О нет, я в это не верю! – воскликнул Брюс с неожиданной горячностью. – Может быть, она пошла в твоего отца. Внешне она на него очень похожа! И кроме того, она же твоя сестра, и мы все равно будем за нее молиться! Я ей обещал.

– Да, – сказал Дан. – Конечно, я и за мать буду молиться всем сердцем, но Бог пока еще не дал мне знака, что что-то может ее изменить. А знаешь, в общем, я рад, что приехал. Завтра прямо с утра пойду к тому издателю, и тогда станет ясно, что делать дальше. А если там работы не найдется, я могу пока ходить к Кирку по вечерам и помогать ему, петь гимны. Он мне сам сказал, что ему очень нужен поющий человек.

– Вот, совсем другое дело! – обрадовался Брюс. – Давно пора взбодриться! У нас величайший Бог, и Он дает нам возможность участвовать в Его планах.

Они поднялись к себе и стали молиться за Корали.

А в то время, как они, преклонив колена, просили за нее Бога, Корали лежала в постели, сама поражаясь своим непривычным, непрошеным мыслям.

В гостиной их роскошной квартиры продолжалось веселье, Лиза уже забыла, что у нее вообще есть дочь, разве что кто-нибудь из гостей спрашивал о ней да Эррол Хант иногда отправлялся нетвердым шагом на поиски и каждый раз, возвращаясь ни с чем, напивался еще больше. Так прошла вся ночь.

Глава 10

На следующее утро Дан отправился к мистеру Берни.

Собственно, он не ожидал, что ему предложат работу. Но он обещал шефу, что в Нью-Йорке зайдет к нему, и хотел отделаться от поручения, чтобы, в случае чего, со спокойным сердцем вернуться домой.

Поэтому он оказался совсем не готов к столь сердечному приему.

– А, это вы, Баррон, а я уж собирался собак послать на поиски, – пошутил мистер Берни, пожимая ему руку. – Видите ли, в чем дело, мой старый приятель Рандольф звонил по поводу вас. У нас тут… словом, один наш ключевой сотрудник недавно от нас ушел, и Рандольф мне сказал, так, на всякий случай, что вы приехали сюда и, возможно, вам понадобится работа, хотя бы временная. Так что я взгляда не сводил с двери, все ждал, когда вы наконец придете. Заметьте, я вас уже три дня дожидаюсь. Ну, а теперь садитесь и давайте как следует поговорим. Рандольф дал вам очень хорошую характеристику. Но лучше вы сами расскажите о себе. Я буду очень рад, если вы поможете нам, хотя бы несколько дней, пока мы не найдем кого-нибудь на это место.

Они сидели и разговаривали. Мистер Берни ерошил седые волосы, и с каждой минутой лицо его прояснялось все больше. Он решил, что Дан Баррон ему нравится, впрочем, он и так вполне доверял рекомендации Рандольфа.

Наконец он позвонил, чтобы вызвать секретаршу. Вошла Валери Шеннон.

Мистер Берни встретил ее довольной улыбкой.

– Мисс Шеннон, знакомьтесь, это тот самый Дан Баррон, он пока займет место мистера Мейнарда. Введите его, пожалуйста, в курс дел. Отвечайте на все его вопросы. Он хочет первым делом взяться за рекламу рождественского каталога. Надеюсь, вы в курсе всех деталей.

Дан Баррон поднялся, чтобы вежливо поздороваться, и тут увидел, что перед ним стоит Валери Шеннон, не менее удивленная, чем он сам!

Они узнали друг друга, и глаза обоих зажглись радостью, но вмешался мистер Берни:

– Мистер Брайнлей уже пришел и ждет меня, мисс Шеннон?

– Да, мистер Берни.

– Тогда попросите его зайти, пожалуйста.

Таким образом, поняв, что аудиенция закончена, Дан пошел вслед за Валери в своей новый кабинет.

– Вот сюрприз, мистер Баррон, никак не ждала вас здесь увидеть! – в удивлении воскликнула Валери.

– Я тоже не ожидал, – рассмеялся Дан. – Я даже не знал, что вы здесь работаете, – прибавил он, улыбаясь ей и думая о том, какие у нее голубые глаза.

Эти голубые глаза сверкнули удовольствием, но она тут же приняла официальный тон, снова став деловой женщиной, на работе которой полагается исполнять свои обязанности, а не болтать о пустяках. Ведь теперь Дан будет одним из ее начальников (по крайней мере, старшим по должности). Она должна относится к нему с соответствующим почтением и сохранять дистанцию. Нельзя смешивать личную дружбу с работой.

Усаживаясь в кресло за стол в своем кабинете, куда проводила его Валери, Дан ощутил знакомый прилив живого интереса к работе и понял, что причина энтузиазма во многом – встреча с Валери.

Валери, если и была довольна, никак этого не показала. Четко и деловито она стала вводить его в курс дел, стараясь разъяснить все как можно лучше.

– Вот и все, – сказала она в заключение, – думаю, пока все ясно. Я только хотела бы добавить: мистер Берни хочет, чтобы дело с рождественским каталогом двинулось как можно скорее. Миссис Трент была секретарем мистера Мейнарда, пока он у нас работал, думаю, теперь она будет вашим секретарем. Я поговорю с мистером Берни и пришлю ее к вам. Вероятно, вам сразу понадобится продиктовать несколько писем.

– Да, спасибо, очень вам признателен, – ответил Дан.

Она улыбнулась ему официальной улыбкой и исчезла, но вскоре вернулась с маленькой, сухонькой седоволосой женщиной и представила ее как миссис Трент. Сразу после этого Валери оставила их, и Дан принялся за дела, радуясь, что положение его определилось хотя бы в этом.

Примерно через час после этого Лиза вошла в комнату к дочери.

– Ты поговорила с Даном? – спросила она у Корали, которая сидела у стола и делала какие-то записи. Она была под таким сильным впечатлением от вчерашнего, что решила отбросить привычную лень и заняться чем-то полезным, а единственное, что она могла сделать, – это разобраться со старыми счетами и кучей разных бумаг.

Корали подняла на мать глаза, отметила ее изможденный вид, который не могла скрыть даже обильная косметика, и беспечно ответила:

– Да, я сказала ему, что ты хочешь его увидеть.

– А ты не сказала когда? – резко спросила та.

– Я сказала, чтобы приходил около одиннадцати, – безразлично ответила дочь.

– Но сейчас уже половина двенадцатого. Ты уверена, что он все правильно понял?

– Да, он производит впечатление смышленого парня, – нагло заявила дочь.

– Ну, тогда не знаю, в чем дело. Мне не нравится, когда меня заставляют ждать, и я дам ему это понять, когда он явится.

– Не советую тебе быть с ним слишком суровой. Он не тот человек.

– Что это значит? Он ведь, кажется, мой сын или нет?

– Ну, это тебе лучше знать. Как бы там ни было, характер у него не менее сильный, чем у тебя.

– А при чем тут его характер?

– А при том. Почему, например, ты хочешь, чтобы все делали по-твоему?

– Откуда у тебя такая наглость?

– Как откуда? Вся в тебя пошла! И никакой наглости тут нет.

– Довольно!

– Пожалуйста. Ты сама начала.

– Коринна, я запрещаю тебе разговаривать со мной в подобном тоне. Иди и позвони немедленно Дану. Скажи ему, что я хочу немедленно его видеть.

– Мама, у него нет телефона!

– Нет телефона? Какая тоска! Ну тогда позвони в его гостиницу и попроси, чтобы он перезвонил.

– Он живет не в гостинице.

– А где же?

– Снимает квартиру в центре.

– Квартиру? Что за вздор! Надеюсь, ты ему сказала, что неприлично жить в таких условиях?

– О да, я ему это сказала. Но знаешь, Лиза, он чем-то очень похож на тебя. Он ответил, что вполне доволен своей квартирой и переезжать оттуда не собирается.

– Нет уж, я позабочусь, чтобы он съехал оттуда немедленно! – сказала Лиза, сжимая кулаки.

– Попробуй. Он не станет никого слушать, и никуда не переедет, пока сам не захочет, так что советую попридержать язык, иначе будешь сама не рада, что подняла эту тему.

– Ты меня оскорбляешь!

– Да, так же как и ты иногда меня. Мне иногда хочется, чтобы ты не была такой красивой, а была простой доброй женщиной, которая любит свой дом и заботится о детях. Ты меня никогда толком не воспитывала, так что не имеешь права жаловаться, что я тебе грублю.

– Коринна! Перестанешь ты или нет? Ты еще пожалеешь о своих словах! Ступай немедленно звони Дану, куда угодно, и вели ему прийти сей же час!

– Сама ему звони, если он тебе так нужен. Я не знаю, куда ему звонить.

– Ты нарочно не хочешь мне помочь. Если бы тебе понадобился кто-нибудь из твоих друзей, ты бы сразу же дозвонилась. Хорошо, дай мне его адрес, и, если там действительно нет телефона, я пошлю ему записку с посыльным. Но должна тебе сказать, что ты могла бы иногда для меня хоть пальцем пошевелить. Где его адрес?

Девушка молча протянула ей адрес и продолжила заниматься своими делами. Лиза недовольно выхватила листок у нее из рук и вышла. Примерно через час она вернулась.

– Коринна, ты, наверное, неправильно записала, или он тебе нарочно дал неверный адрес. Я посылала курьера, но дома никого нет. Он спросил у швейцара в магазине напротив, и тот сказал, что сейчас никого нет и постояльцы возвращаются за полночь.

– А почему ты решила, что адрес ошибочный, Лиза? – холодно посмотрела на нее дочь.

– Как! Потому что Дан не стал бы жить в таком месте – где все работают днем, это же рабочий квартал!

– Почему не стал бы?

– Как почему! Вот глупенькая! Как будто человек из семьи Барронов не может устроиться в приличном месте. Я уверена, что это не его настоящий адрес.

– Нет, Лиза, это его адрес. Я была у него вчера! – раздраженно воскликнула девушка, запечатывая очередной конверт и бросая его в кучу других на столе.

– Как? Ты была у него? Ты что, ездила в тот немыслимый квартал ночью, одна? И нашла там Дана?

– Почему немыслимый? Обыкновенный квартал, тихий дом, на тихой улице. Там много людей живет, и вполне приличных. Комната у него большая, два окна, на втором этаже, и мебель хорошая, и у них там вполне уютно. Немного старомодно, конечно, но чисто и прилично, и ему, по-моему, там нравится. Он живет с приятелем, они вместе учились в колледже. Хотя мне показалось, они были не слишком рады меня видеть. Они как раз собирались уходить.

– Ну еще бы! Мужчинам только бы вырваться из дома. Вот, наверное, Джеррольд Баррон удивился бы, узнав, что его добродетельный сынок такой же, как остальные. И что, ты узнала, куда они собирались?

– Да, – ответила девушка. – И ты очень удивишься, если узнаешь. Они шли на молельное собрание.

– То есть в церковь?

– Нет, это было не в церкви. Это что-то вроде проповеднической миссии, мне так показалось.

– О! А ты откуда узнала, куда он идет? Он мог сказать тебе все, что угодно.

– Нет, это не он мне сказал. Я пошла туда с ними, и сама все видела.

– Ты пошла с ним! Он что, тебя просил об этом?

– Нет, наоборот, он не хотел меня брать, я сама напросилась. Захотела пойти, и пошла. Он там пел. Знаешь, Лиза, у него потрясающий голос. Я такого никогда в жизни не слышала. Если бы он выступал на оперной сцене, он был бы мировой знаменитостью!

Лиза на секунду задумалась, потом сказала:

– Да, правда, у Джеррольда тоже был прекрасный голос! – И в глазах ее промелькнула тихая грусть. Но она быстро вернулась от воспоминаний к реальности. – Ах, так вот где ты была вчера! А ведь знала, что у нас гости и мы тебя ждали! Ты неизвестно с кем пошла в какой-то балаган, а твой жених тут бродил один и утешался вином, все самое лучшее вино у нас вылакал!

– Поэтому я и ушла вчера из дома! – спокойно ответила Корали. – Я знала, что здесь соберется сброд, и, кстати, не собираюсь выходить замуж за Эррола Ханта. Я вообще больше не хочу его видеть!

– Коринна! Что ты! Что говоришь, дурочка! Он богатый, он может дать тебе что угодно. Он готов все это богатство сложить к твоим ногам. А ты ушла, бросила его, он тут напился, и все из-за безнадежной любви к тебе!

– О господи! Да как будто я его не знаю. Ты позволяешь ему приходить, ломиться ко мне в дверь, звать меня, когда он даже уже не в состоянии выговорить мое имя. И в таком состоянии он каждый раз приходит и предлагает жениться. Ты что, думаешь, мне хочется выходить за человека, который тем показывает любовь ко мне, что напивается как свинья? Нет! И тебе пора уже это понять, Лиза. Я никогда, никогда в жизни не выйду за Эррола Ханта, так можешь ему и передать! Он мне противен, и я не хочу больше иметь с ним дела! Если у меня не будет другого выхода, я обращусь за помощью к брату!

Лиза стояла и смотрела на дочь в полном изумлении. Ей случалось видеть ее в ярости, в бешенстве, иногда она открыто дерзила, но сейчас впервые перед ней стояла спокойная, уверенная в себе женщина, которая знает, чего хочет, и намерена этого добиться.

Лиза побагровела от гнева:

– Что-что? Ты собралась идти за помощью к своему брату? Да какое право ты имеешь называть его братом, я тебя спрашиваю? Я тебе разве разрешала это? Только посмей еще хоть раз так его назвать, и я отниму у тебя все твои деньги, а тебя отдам под суд, и тебя отправят в сумасшедший дом! Ты, наглая маленькая тварь!

Лиза вдруг кинулась к Корали и, замахнувшись изящной, белой, ухоженной рукой, ударила дочь по лицу, в кровь разбив нежные губы. Удар был очень сильным, Лиза была в ярости, и глаза ее сверкали холодной стальной синевой.

Корали не пошевелилась. Словно она ожидала этого удара, и была готова к нему, и теперь приняла его стоически, спокойно, даже не моргнув.

Лиза отшатнулась как разозленная пантера и с ненавистью уставилась на своего, ребенка, видя, как на глазах распухает ее щека и краснеют царапины от ногтей.

– Очень жаль… – прошипела она в неистовой злобе, – очень жаль, что я не бросила тебя еще в роддоме, надо было бежать одной, без тебя!

Каждый раз в припадке сильной ярости Лиза говорила одно и то же, так что Корали уже слышала это. Обычно ее реакцией были рыдания от бессильной ненависти и злости.

Но сейчас на лице девушки не было слез, она стояла очень бледная, очень спокойная и смотрела на свою мать взглядом, которого та никогда еще у нее не видела. Лиза замерла перед ней, тяжело дыша, сцепив пальцы с побелевшими костяшками, и Корали, со смертельно бледным, застывшим лицом, проговорила страшным, тихим голосом:

– Ты даже представить себе не можешь, как я об этом жалею!

Лиза дико вытаращила на нее глаза, словно не могла поверить услышанному. Она высоко подняла подбородок, надменно откинула голову и сказала свистящим шепотом:

– А за это ты ответишь, девочка, еще как! Уж я позабочусь, чтобы ты горько пожалела о своих словах!

Потом резко развернулась и в бешенстве выскочила вон.

Корали заперлась на замок и бросилась на постель. Слез у нее не было. Всю ее била жестокая дрожь, словно в приступе лихорадки.

Глава 11

Дан пришел к матери в пять часов вечера. Он шел с работы, и ему хотелось поскорее вернуться домой. Весь день у него не выходила из головы просьба, которую, как бы между прочим передала ему сестра: что мать хочет его видеть, ждет его к одиннадцати часам. Он и не думал спешить. Его так неожиданно приняли на работу, на новом месте навалилось так много дел, что он совсем потерял счет времени и решил, что визит подождет. Может быть, она просто хочет пригласить его остановиться у них, хотя он не собирался туда переезжать.

После работы он зашел в первую телефонную будку, которая попалась по дороге. Если мать дома, он зайдет к ней не откладывая.

Оказалось, связаться с ней не так-то просто. Сначала пришлось поговорить с дежурным внизу, потом с горничной, и, когда Дан, наконец, уговорил ее сказать Лизе, что он звонит, служанка спустя некоторое время ответила, что его ждали с утра, к одиннадцати. Почему он не пришел?

Он объяснил, что с утра вышел на работу и не мог освободиться раньше пяти. Тогда мать передала ему, что сейчас занята и сможет принять его только завтра утром, тоже около одиннадцати.

– К сожалению, это невозможно, – спокойно произнес Дан. – Днем я буду на работе и освобожусь не раньше пяти вечера.

Наконец в трубке раздался раздраженный голос Лизы:

– Дан, что такое! Со мной не следует так поступать. Брось свою работу и приходи, когда я сказала.

Дан ответил строго и холодно:

– Об этом не может быть речи.

Последовала долгая пауза, и Дан уже решил, что она ушла от телефона. Наконец Лиза недовольно сказала:

– Ну хорошо, мне надоело с этим возиться. Заходи прямо сейчас, и поскорее!

Дан медленно шел по улице и размышлял. Она так разговаривала с ним, как будто это он напросился к ней в гости. А на самом деле ему меньше всего на свете хотелось туда идти, особенно сейчас, после работы. Но он решил, что в этом его нежелании идти к матери замешана гордыня, и в данном случае его чувства не в счет. Дан подозвал такси и быстро доехал до дома Лизы. Все же ему пришлось ждать когда она выйдет.

В длинной, просторной, официально обставленной комнате с простой на вид, но дорогой и стильной мебелью Лиза появилась перед ним в платье из черного бархата с длинным шлейфом и открытой спиной, которая обнажала плавные изгибы ее тела, из украшений на ней были только жемчужные клипсы.

Лиза была невероятно красива; нежная кожа лица напоминала кожу ребенка, светло-золотистые волосы блестели. В первую минуту Дан был рад увидеть ее в таком великолепии и даже подумал, что можно понять отца, который влюбился в нее с первого взгляда и на всю жизнь. Он увидел, насколько мать была хороша, как фантастически прекрасна, особенно если забыть, каким голосом она разговаривала с ним по телефону.

– Итак? – сказала она наконец, нарушая молчание.

– Да? – вежливо откликнулся он. – Вы хотели меня видеть?

– Да, хотя не в это время, – недовольно подчеркнула она. – Вечером мне обычно некогда заниматься делами.

– Прошу меня извинить, – сказал он, поворачиваясь к выходу. – Я понял из нашего разговора, что вы хотели видеть меня немедленно. Разрешите откланяться.

Он взял шляпу и пошел к двери.

– Ах, как ты на всякий пустяк обижаешься, совсем как твой отец! Но я хочу узнать, зачем ты пошел на работу. Тебе ведь нет нужды зарабатывать деньги. Человек такой состоятельный, как ты, не должен занимать место, где мог бы работать какой-нибудь бедняк.

– Как вы сказали? Состоятельный? – переспросил Дан, глядя на нее с откровенной насмешкой.

– Ну, богатый, со средствами, если тебе так больше нравится. Впрочем, мне некогда сейчас этим заниматься. Вечером у меня гости. Я послала за тобой, чтобы спросить, где завещание твоего отца и почему меня не известили о нем немедленно?

– Завещание?

– Да, завещание. Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Где оно? И кому он все оставил? И когда оно будет оглашено?

– Он не оставил завещания, – сказал Дан.

– Как не оставил? – почти завизжала Лиза, и сразу глаза ее сделались злыми. – Значит, он все передал тебе при жизни, а ты имел наглость все это присвоить, не спросив меня?

– Нет, не в этом дело, – возразил Дан все еще спокойно. – Просто ему нечего было оставлять. Мне едва хватило денег на похороны.

– Ах, ты хочешь сказать, что он ничего тебе не оставил после смерти?

Лиза вскочила, ее тонкие ноздри яростно раздувались, глаза полыхали бешенством.

– Ничего, кроме старого дома, куда вы пришли его невестой, – произнес Дан, глядя ей прямо в лицо, спокойно и твердо встретив ее взгляд. – И откуда вы сбежали. Он подписал дом на меня несколько лет назад, потому что любил его, и я его тоже люблю. Это мой родной дом. Я всю жизнь там прожил вместе с отцом.

На лице Лизы появилось полное недоумение.

– Ничего не понимаю. Почему вы жили в старом доме? Я была уверена, что твой отец сказочно богат. Почему вы не переехали в другой дом?

– Вы ошибаетесь, отец никогда не был сказочно богатым. Он получил некоторое наследство, еще когда я был маленьким, и удачно поместил капитал, но все это он передал вам, вернее моей сестре, и положил все деньги на ее имя после того, как вы второй раз вышли замуж. Он хотел, чтобы вы с ней ни в чем не нуждались. Себе он оставил только старый маленький дом, и еще у него оставалось его дело. Но началась депрессия, бизнес пошел на спад, а потом и здоровье его стало ухудшаться, вскоре он совсем слег, и мы ничего не смогли сделать. Если бы я тогда не нашел работу с самой скромной зарплатой, сразу после колледжа, нам пришлось бы голодать. У нас были настолько непростые времена, что, если бы не предсмертная просьба отца, я не стал бы так тратиться, чтобы приехать сюда и передать вам его письмо. Мне очень повезло, что я сразу нашел здесь работу, и я не хочу рисковать тем, что меня выгонят.

Говоря все это, он не сводил с Лизы глаз, приковывая к себе ее взгляд, пока не закончил. На ее прекрасном лице появилось презрительное выражение.

– Видишь ли, какое дело, – я тебе не верю! – надменно выговорила она. – Впрочем, не буду больше тратить на тебя время. Я поручу моим адвокатам навести справки. Все! Можешь идти, больше ты мне не нужен. – И она быстро удалилась, оставив его в полном замешательстве.

Простояв так не меньше минуты, Дан наконец взял шляпу и вышел.

Полчаса спустя Брюс, вернувшись домой, увидел, что Дан неподвижно сидит в темноте и смотрит в окно.

Брюс включил свет, подошел, взглянул на Дана и сказал:

– Э, брат, ты что-то сегодня не в духе. Уныние – тяжкий грех!

Дан печально улыбнулся ему:

– Да. Но я совсем выбит из колеи. Впрочем, ничего другого я и не ожидал.

– А что случилось? С работой не повезло?

– Да нет, тут как раз все в порядке. Меня приняли, причем на очень хорошее место. Если все пойдет хорошо, меня могут взять на постоянную работу, во всяком случае, если я останусь здесь. И жалованье в два раза больше, чем я рассчитывал.

– Ну и отлично, в чем проблемы? Поблагодари Бога за хорошую работу и зарплату. Пусть Господь и все остальное устроит по Своему усмотрению. Что тебя беспокоит? Все в свое время образуется, вот увидишь.

– Да, наверное, но пока что-то я в этом не уверен.

– А ты хочешь все знать наперед?

– Нет. Нет, конечно! – На лице у Дана снова появилась его замечательная улыбка. – Спасибо, старина, ты так меня всегда поддерживаешь.

– Да, ты меня тоже. Ну так что там у тебя стряслось? Расскажешь или будем считать, что все забыто?

– Нет, лучше я тебе все расскажу. Может быть, ты поможешь мне воспрянуть духом. Ты и так все про меня знаешь.

И Дан, стараясь быть предельно кратким, передал содержание разговора с матерью, снова тяжело переживая обиду.

– Хм-хм! – нахмурился Брюс, когда рассказ закончился. – Значит, ей только деньги важны, так получается? А эта несчастная девочка, твоя сестра! Вот кого мне жалко!

Дан кинул на него быстрый удивленный взгляд.

– Знаешь, а я о ней не подумал. Она выросла в такой обстановке, страшно подумать, как на ней это сказалось.

– Вот именно, – подхватил Брюс. – Наверняка у нее была ужасная жизнь, и все это сильно испортило ее характер. Так что она не виновата, что стала такой, как есть.

– Ты прав, – согласился Дан печально. – Брюс, мне от всего этого так грустно, а главное, что я ничего не могу сделать.

– Почему, очень даже можешь, – уверенно заявил Брюс. – Ты можешь молиться. Может быть, именно поэтому Бог заставил тебя совсем потерять надежду в этом деле – чтобы мы поняли, что сами мы ничего не можем предпринять. Ты сейчас закрыт для Него и для Его воздействия. Что, если Он хочет привести тебя к тому, чтобы ты стал с Ним ближе, чем сейчас, и Он смог тебе помочь в деле, в котором сам ты бессилен?

Дан размышлял над словами друга. В комнате стояла тишина. Наконец он вскинул голову и посмотрел другу в глаза:

– Как ты прав, Брюс. Именно это мне и нужно. Давай помолимся.

Молодые люди встали на колени и воззвали к Господу, моля помочь им ради Его пролитой за грешников крови. Юноша горячо молился за мать, оставившей его в младенчестве, а его друг искренне молился за юную девушку, которая глубоко тронула его сердце своей наивностью, одиночеством, горькой и трудной жизнью.

Помолившись, они сразу повеселели, к ним вернулся душевный покой.

– Знаешь, я думаю, Бог достаточно велик, чтобы все исправить. Я ведь здесь для того, чтобы исполнять Его волю. Он сам мне приказал, – сказал Дан, причесываясь перед зеркалом, когда они собирались пойти поужинать в город.

В ответ его друг глубоким, чистым голосом запел:

Вера моя на Тебя уповает,

Агнец Закланный,

Ты мой Спаситель,

мой Искупитель!

В век пребывает слава Твоя!

Дан присоединился к нему, подхватил своим чудесным голосом песню, и трогательные вдохновенные слова зазвучали на весь дом. Не один жилец замер, оглядываясь, в изумлении прислушиваясь, но потом снова обращая мысли к повседневным делам.

– Итак, брат, – сказал Брюс, когда они закончили петь и вышли из квартиры, – пора тебе сбросить этот груз и ждать от Бога указаний, что делать дальше. Теперь все в руках нашего Владыки. Давай идем скорее, теперь расскажи мне про работу. Страшно интересно послушать!

И Дан рассказал про мистера Берни, про свою работу и как он встретил мисс Валери Шеннон, которая оказалась личным секретарем мистера Берни.

– По-моему, все складывается просто отлично, – подвел итог Брюс. – Если хочешь знать мое мнение, Господь сегодня благоволил к тебе, и мне совершенно очевидно, что Он хочет, чтобы ты остался пока здесь, в Нью-Йорке.

– Да, мне тоже так кажется, – кивнул Дан. – И еще мне кажется, что я так расстроился из-за встречи с матерью потому, что она уязвила мою гордость. А кому приятно, когда твоя собственная мать так с тобой разговаривает, будто ты пытаешься ее надуть или украл у нее деньги.

– Да, понимаю, это неприятно. Но у нее совсем нет материнских чувств, так что чего еще от нее ждать. Ты ничего не потерял. В сравнении с сестрой у тебя более выигрышное положение – у тебя все-таки был отец, и отец замечательный. А у нее не было, собственно говоря, ни отца, ни матери.

– Это верно. Я так жалею, что это уже ничем не исправишь.

– У тебя все получится, Дан. И я тебе с радостью помогу. Я все время думаю о том, как наш Отец Небесный любит ее. А тебе не кажется, что мы строим насчет нее планы, не спросив ее мнения? Может, мы ей уже смертельно надоели и она видеть нас не захочет. Я, например, намерен ограничиться исключительно молитвой, но, возможно, Господь Бог именно этого от нас и ждет.