Текст книги "Серенада над морем"

Автор книги: Грейс Кэрол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Кэрол Грейс
Серенада над морем

ПРОЛОГ

Оливия и Джек производили впечатление идеальной пары. Одна и та же профессия, одни и те же цели, одинаковая любовь к древним развалинам. Конечно, у них были и небольшие различия. Он – сова, засыпающая уже под утро, она же – жаворонок, встающий с рассветом. Но никаких серьезных противоречий!

Они встретились в июне и уже в сентябре устроили (идеальная пара!) идеальную свадьбу. Правда, букеты белых лилий прибыли в церковь только после окончания церемонии. Правда, фотограф Энцо не говорил по-английски. Правда, брат жениха проспал и потерялся в деревне где-то по дороге на банкет. Но все это было не столь важно. Во всяком случае, Оливия вспоминала свадьбу как самый счастливый день своей жизни.

Она забыла все мелкие неурядицы, но помнила, каким удивительно красивым был Джек в смокинге и в белой рубашке, которая подчеркивала его бронзовый загар. Она уронила кольцо, упавшее к ногам Джека, но помнила, как парило возле алтаря ее белое шелковое платье невесты, принадлежавшее еще ее бабушке.

А еще она помнила, как Джек надел ей на палец кольцо, где были выгравированы их инициалы и дата, и прошептал: «Навеки». А священник сказал: «Можете поцеловать невесту». И Джек так страстно поцеловал ее, что по церкви пронеслось общее «А-а-а-ах!». Когда они покидали церковь под душем лепестков роз, от счастливых слез у Оливии повлажнели глаза.

Наконец они добрались до Позитано, где на берегу моря в нескольких шагах от воды их ждал банкет. Никакого чрезмерно разукрашенного отеля, настоящий итальянский минимализм. Подол шелкового платья Оливии утопал в пыли, в ноздри лезли волосы, выбившиеся из прически.

– Какая вы красивая, миссис Окли! – проговорил Джек, когда они наконец уселись за стол. Официанты начали разливать шампанское. Молодой муж заправил прядку волос жене за ухо. – Не могу поверить, что ты сегодня моя. Вся моя.

– Поверьте, мистер Окли, – улыбалась она, вся сияя. – И не только сегодня. А даже когда мы станем старыми и седыми…

– Когда мы оба так состаримся, что не сможем ездить на раскопки, – подхватил Джек.

– Когда наши внуки напишут за нас наши воспоминания, – усмехнулась она.

– О том, как ты открыла дом весталок в Помпеях, – с гордостью произнес он.

– А ты обнаружил королевские захоронения в Нимруде, – восторженно произнесла она.

– Поговорим о внуках, – засмеялся он. – Сколько у нас будет детей?

– Ох, не знаю! Но их должно хватить, чтобы носить на раскоп наши инструменты, кирки и лопаты.

– Должно хватить, чтобы записывать все интересные находки и копать, копать, копать, – закончил он.

– А что, если наши дети возненавидят такую работу? – вдруг забеспокоилась Оливия. – Что, если они не захотят ездить с нами, а предпочтут оставаться дома?

– Это невозможно, – покачал он головой. – Наши дети будут такие же, как ты. Яркие личности, мудрые и выносливые любители приключений. Чего мы ждем? Мне может понадобиться небольшая помощь. Давай начнем творить маленькие чудеса.

– Сейчас? – Она окинула взглядом собравшихся друзей и родственников.

– Сегодня ночью, в нашей комнате, высоко над городом, с лимонными деревьями под окном, под шум морских волн далеко внизу.

– Именно там состоится наше свидание? – уточнила она и кивнула мужу.

Если бы он сказал: «Пойдем сейчас», Оливия пошла бы за ним. Она всегда и куда угодно последовала бы за ним. Она хотела того же, чего хотел он: любовь, брак, дети, карьера, успех, признание… Но больше всего она хотела самого Джека. Неважно, что у них нет времени на медовый месяц. Впереди целая жизнь вместе. Завтра они полетят прямым рейсом домой. Начинается осенний семестр, им обоим надо преподавать.

Ей почти тридцать. Джеку на несколько лет больше. Зачем откладывать рождение детей? Их дети – Оливия в этом уверена! – будут похожи на Джека, с его покладистым характером, с его терпением, настойчивостью и чувством юмора. И Джек станет замечательным папой.

Но жизнь иногда проходит по своим собственным планам.

Оливия не беременела. Они так старались, но ничего не выходило. Она даже на один семестр отказалась от преподавательской работы. Стало еще хуже. Оливия не только не беременела, но даже впала в депрессию. Джек не упрекал ее, зато сама она ела себя поедом. Джек делал все, что мог, чтобы помочь ей справиться с проблемой. Он взял часть ее учебной нагрузки в университете. Заказывал на дом обеды, чтобы ей не готовить. Нанял приходящую прислугу для уборки в квартире. Больше он ничего сделать не мог.

Джек лишь наблюдал за попытками жены зачать ребенка, за ее беготней по врачам и больницам. В конце концов врачи сказали, что у нее в этой области все в порядке. У него тоже. Джек ничем не мог помочь жене. Он понял, что только часть своей жизни может держать под контролем – преподавание и научную работу. Он словно отгородился от Оливии и ее горя. Оба старательно избегали говорить о детях, которых так хотели.

Оливия вернулась к работе. Это стало для нее большим облегчением. Она начала вести новый курс, писала статьи. Она устала от советов «не принимай близко к сердцу», устала от усилий зачать ребенка, а еще больше она устала от неудачи.

Оливия стала еще больше работать. В университете в ближайшее время ее ждало звание профессора. Полностью поглощенная карьерой, теперь она держала Джека на расстоянии, ведь его вид напоминал ей о неудаче.

Джек гордился достижениями жены. Но он считал, что ей лучше бы сделать перерыв.

Перерыв? Они не могла рискнуть и пойти на такой шаг. Сейчас она самостоятельно вела раскопки. И по времени ее раскопки не совпадали с теми, которые вел Джек. В сезон археологических экспедиций они почти не виделись. Но даже если оба находились дома, их дорожки не пересекались. Так было легче.

Джек получил от Калифорнийского университета предложение возглавить кафедру археологии. Оливия с ним не поехала, объясняя это тем, что ей предложили не такую хорошую работу, как та, что у нее здесь. На самом деле Джек так и не позвал ее с собой. Она сделала вывод, что ему было все равно, поедет жена с ним или нет.

Джек же считал, что Оливия больше заинтересована в своей карьере, чем в нем. Она ведь сама отказалась от попыток зачать ребенка! И это было действительно так. Джек также считал, что Оливия больше не любит его. Но здесь он ошибался…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Два года спустя

Оливия страдала от морской болезни. Маленький паром из Пирея шел в Эгейское море. Пассажиров на этой старой посудине было немного, в основном участники ее экспедиции. Они все сидели внутри, приготовившись к двухчасовому путешествию. Оливия, упираясь головой в перекладину заграждения, жадно глотала свежий воздух. Так она надеялась сохранить легкий завтрак, который успела перехватить на пристани до отхода парома.

Сохранить завтрак не единственная забота, с которой столкнулась Оливия. У нее была еще более трудная задача – как отделаться от воспоминаний о последней экспедиции в Эрмуполис [1]1
  Эрмуполис – город-порт на греческом острове Сирос в Эгейском море. – Здесь и далее прим. перев.


[Закрыть]? Именно там семь лет назад она встретила Джека. Молодому профессору предстояло вести раскопки на редком многопластовом захоронении времен Александра Великого. Тогда Оливия не нашла в захоронении камеру, которую искала. Зато нашла Джека Окли. Умного, выносливого, отважного, амбициозного и такого яркого, что она чуть не задохнулась от избытка чувств. В воздух полетели искры. Страсть извергалась, словно Везувий. Тот самый вулкан, который высился над Помпеями. Так возникает внезапное, мгновенное влечение. Каждому было очевидно, еще пара шагов – и любовь восторжествует над приличием. Той же осенью они поженились в Италии.

Сейчас Оливия возвращалась на те же раскопки. Повзрослевшая и поумневшая. Еще один шанс раскопать могилу, найти несколько глиняных горшков, ювелирных изделий, медных монет и наконец узнать, кто же здесь похоронен. Здесь у нее есть шанс встретиться с Джеком и убедиться, что у них все в прошлом. С тех пор как этой весной она подала заявление на развод, ей стало лучше. Хотя это была пустая формальность. Их брак существует только на бумаге.

Правда, от самого Джека никаких известий пока не поступало. Но он должен знать, что от их союза ничего не осталось. Наступило время закрепить это официально.

Оливия уперлась локтями в ограждение и устремила взгляд к горизонту.

– Тебе лучше?

Она обернулась. У нее, наверное, галлюцинации. Здесь не может быть никакого Джека! Если он член ее команды, она бы знала. Она увидела бы его имя в списке и не поехала бы, как ни соблазнительна возможность найти затерянную могилу…

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты. Направляюсь в Эрмуполис раскапывать старые кости. Ты же знаешь, я изучаю период Александра Великого. – И Джек одарил ее одной из своих фирменных улыбок, от которой у нее когда-то переставало биться сердце. Теперь у нее иммунитет на эти улыбки. Она стала другим человеком. – А если ты хочешь знать, что я делаю в данную минут, то отвечу и на этот вопрос. Хочу принести тебе чаю и крекеров. У тебя всегда был слабый желудок…

Она выпрямилась и набрала в легкие побольше воздуха.

– Нет, это не так! Мне плохо, только когда бурное море.

– Первый раз я тебя увидел, когда ты буквально висела на ограждении. Может быть, на этом же самом…

Он напомнил ей, как это было. Тогда, как и сейчас, он подошел к ней и предложил принести что-то успокаивающее для желудка. Как могла она сопротивляться предложению, столь необычному для совершенно чужого человека? Оливии моментально стало лучше. Не столько от чая, сколько от веселой болтовни симпатичного молодого человека. Она не могла не любоваться им. Темные развевавшиеся на ветру волосы и светлые глаза, голубизну которых подчеркивала синяя трикотажная рубашка…

Он вручил ей чай и крекеры и указал на скамейку.

– Садись.

Потягивая чай, она села, довольная, что у нее есть что-то в руках и можно не смотреть на мужа. Ее мужа. Оставленного мужа. Бывшего мужа.

– Ты не говорил мне… – начала она.

– Да, я здесь, чтобы закончить работу, начатую семь лет назад.

Оливия затаила дыхание. Что Джек имеет в виду? Только то, что он все-таки решил добраться до самого нижнего слоя захоронения на поле греческого крестьянина? Каждого археолога мучает мысль, будто он что-то не завершил. Такое же чувство мучает и ее. И здесь нет ничего личного. Определенно ничего. Он не имел в виду ее, он говорил лишь о работе.

– Другими словами, мы все будем вместе раскапывать Эрмуполис. Забавно, – подытожил Джек.

Забавно? Работать со своим бывшим мужем на том самом месте, где они встретились? Что же здесь забавного? В ее понимании это сплошные мучения.

– Почему ты не сообщил мне, что войдешь в состав экспедиции?

– Я подумал, что тогда ты можешь не поехать…

Он прекрасно знал, что она в этом случае точно не поехала бы.

– Ошибаешься! Я бы поехала! Ведь это самое монументальное захоронение из всех найденных в Греции. Твое участие в экспедиции мне совершенно безразлично, – проговорила она, гордясь собой за правильный подход к делу. – Почему я должна отказываться от такой возможности?

Лгунья! У нее так тряслись руки, что она боялась надорвать пакетик с крекером. Как ей хотелось, чтобы ему не было безразлично ее присутствие в команде археологов. Может быть, когда-нибудь до этого дойдет? Но не сегодня.

Он взял у нее из рук пакетик с крекером, надорвал, открыл и протянул ей. Проклятье, он всегда все замечал!

– Так, получается, что я по-прежнему ничего для тебя не значу, – вздохнул Джек. – Тебя заботят только твои изыскания. Поэтому ты и не захотела ехать со мной в Калифорнию.

– Ты знаешь, почему я не поехала с тобой. – Она испепеляла его взглядом. – Во-первых, ты не просил меня поехать. Во-вторых, там я не могла бы сделать ничего значительного. И в-третьих…

– Я не просил тебя поехать со мной, – перебил он, – потому что даже встречу с тобой мне приходилось назначать через секретаря. Ты была занята. Вся в работе.

– Да что ты говоришь! А ты был всегда доступен? Ты участвовал во всех комитетах. Даже уикенды ты проводил в делах.

– Никаких лучших занятий мне не оставалось. Тебя никогда не было дома. Я знал, что ты любишь свою работу, добиваешься успеха. И я был доволен. Но чем я был недоволен, так это твоим безразличием. Тебя не интересовало ничего из того, что я мог предложить.

– Это не правда! Я гордилась тобой. Твоей совершенной работой.

– О да, ты так гордилась, что даже не пришла на прощальный обед, который кафедра устроила для меня.

– Я говорила тебе…

– Ты говорила мне, что очень занята. Ты всегда была очень занята. Ты не могла найти пару часов?

– А зачем? Тебе мало было хвалебных слов сотрудников университета?

Он сощурился.

– Может быть. Но как приятно было бы услышать добрые слова от тебя. Но вместо этого ты прислала свою визитную карточку: «Желаю удачи». Ты даже не сожалела, когда не увидела меня перед отъездом. Ты испытала облегчение.

– Не говори мне, какой я была! Ты понятия не имеешь, что я чувствовала. – Джек не мог знать, как ее обидело, что он собрал вещи и уехал. Она не каменная. Да, она не гордилась своим поведением в тот день, когда он уехал и когда она закрыла последнюю главу их совместной жизни. – Послушай, Джек, сейчас не время разбираться в том, что случилось тогда. Это уже история. Единственное, о чем я тебя прошу: в следующий раз, когда тебе вздумается копать в моей экспедиции, дай мне заранее знать.

– Зачем? Ты собираешься снова вернуться с полпути?

Именно так она и поступила тогда. А теперь слишком поздно что-либо менять…

– Почему? – нарочито равнодушно удивилась она. – Прошлое есть прошлое. У нас было и хорошее время, когда мы вместе работали. Что мешает нам повторить это снова?

– Рад, что ты так сказала, – холодно проговорил он. – Сезон наверняка сложится для нас удачно. Только надо отделять мысли от эмоций.

– Пусть будет так, – согласилась она, только чтобы не спорить.

Он сел рядом с ней и вытянул ноги. Будто они случайные знакомые, а не женатая пара, несколько минут назад готовая перегрызть друг другу горло.

Оливия почувствовала, что он рассматривает ее. Он внимательно изучал ее, словно собирался классифицировать. Куда ее отнести – к поздним римлянам или к эллинам?

– Ты выглядишь лучше, – сказал он.

– Спасибо, – пробормотала она. Что он имел в виду? Лучше, чем несколько минут назад, или лучше, чем два года назад? Но она не станет спрашивать!

– Хорошо, что мы будем работать вместе. Еще один раз, – сказал он.

Еще один раз? А потом что? Подпишет ли он бумаги о разводе? Ознакомился ли он уже с ними? К ней он относится как к члену команды, с которым вместе работает. Как к участнику экспедиции с трудным характером, но не так, как к человеку, который значит для него все!

– Я читала твою статью в «Археологическом сборнике», – сказала Оливия, отчаянно пытаясь изменить тему разговора. – Интересные выводы.

Она не сказала «неправильные выводы». Но именно эти слова она имела в виду.

– Так ты не согласна со мной? – спросил он.

– Что на эпоху фараонов оказало влияние изменение климата? Это смешно. И у тебя нет доказательств.

– Ни у кого нет доказательств. Никаких. Оливия незаметно отодвинулась от него.

Теперь он для нее лишь коллега. Точно так же она относилась ко всем, кто будет работать на раскопках, например к Мэрилин Осборн. Это была женщина средних лет, археолог из университета в Питтсбурге. Сейчас она медленно ковыляла по палубе, направляясь к ним.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она Оливию.

– Прекрасно. Благодарю вас, – натянуто ответила Оливия. Она не хотела, чтобы считали, будто у нее проблемы со здоровьем.

– Как сказал Гомер: «Берегись штормовых морей в мае». Вы бывали на Сирисе раньше? – спросила Мэрилин.

Оливия кратко переглянулась с Джеком.

– Да, несколько лет назад, – промямлила Оливия.

– Я собираюсь в бар, – Джек встал. – Мэрилин, вам что-нибудь принести? – (Женщина покачала головой.) – А тебе, любимая? – повернулся он к Оливии. – Еще чаю?

Она закусила губу. Как он смеет называть ее любимой!

– Нет, спасибо. – Как это на него похоже – исчезать, когда разговор становится рискованным! И еще притворяется, будто не получил бумаги о разводе…

Мэрилин заняла на скамейке место Джека.

– Я слышала, что вы женаты? Вы знаете, куда он пошел?

– Для меня это неважно. Мы сейчас в процессе развода. Мы… живем отдельно. Джек в Калифорнии, я – в Сайта-Кларите.

– Я понятия не имела… Надеюсь, это не прибавит нам трудностей?

– Нет, конечно, нет. Мы и прежде работали вместе. У нас это прекрасно получается. – И Оливия наградила Мэрилин, как она надеялась, уверенной улыбкой.

– Это очень профессионально с вашей стороны, – оценила услышанное Мэрилин. Я бы так не могла. Я замужем семнадцать лет. Роджер – домашний папа, к счастью для меня. Двое наших мальчиков сейчас подростки. Вы же знаете, что это такое.

– По правде говоря, не знаю. – Оливия почувствовала, как возвращается тошнота. Не мысль ли о детях-подростках этому причина? У нее вот нет детей и… никогда не будет.

– У вас нет детей?

Оливия встала и быстро подошла к краю парома. Годами никто не задавал ей этот вопрос. Наконец ее вырвало прямо у ног Джека, возвращавшегося с нижней палубы.

– О господи! Прости, пожалуйста, – пробормотала она, жаркая кровь бросилась ей в лицо.

– Что случилось? – Он положил руки ей на плечи. – Я думал, ты в порядке.

Просто я не выношу разговоров о детях.

– Не знаю. Наверное, ты прав, у меня слабый желудок. Мы скоро пристанем?

Джек взглянул на горизонт. Ему показалось, что он различает извилистую линию Сириса.

– Странно, – проговорил он и отошел от бортика парома.

– Ты о чем? – спросила Оливия, которая побрела за ним.

Слава богу, ей стало лучше. Он не выносил ее страданий. Это напоминало ему последние годы их совместной жизни. Оливия явно пыталась загнать в бутылку свои чувства. Но он знал, что она испытывает. Она всегда скрывала боль. И никто не жалел ее. Особенно он.

Нет, он пытался помочь ей, но она всегда поворачивалась к нему спиной. В конце концов он отказался от всяких попыток примириться и принял предложение ехать в Калифорнию.

Джек до сих пор размышлял, правильно ли он сделал, что уехал. Вероятно, надо было быть настойчивее. Тогда бы выстоял их брак. Но не все еще потеряно. Джек решил, что этим летом он вновь попытается наладить с Оливией отношения. Если здесь, на этом красивом острове, она не растает, тогда он отступит окончательно.

– Земли совершенно не видно. – Джек продолжал вглядываться в горизонт. – Такое в Эгейском море бывает не часто. И нигде никаких судов. Надо посмотреть карту.

Откуда-то с нижней палубы донесся сильный, громкий удар. Началась отвратительная вибрация. Оливию буквально бросило на Джека. В следующее мгновение к нему вернулись воспоминания…

– Что это? – спросила она, быстро освобождаясь из его объятий. Так быстро, что он почти не понял, была ли она в них. Сколько раз ему снилось, что Оливия возвращается к нему. Проснувшись, он обнаруживал, что Оливия за шестьсот миль от него. Или за шесть тысяч миль…

– Похоже, в машинном отделении что-то случилось, – сказал он, одной рукой держась за ограждение, другой приглаживая волосы. – Надеюсь, они смогут хотя бы управлять паромом. Иначе дело… плохо. – Пока он говорил, неуправляемое судно повернулось, быстро понеслось боком, потом остановилось.

На палубе толпились пассажиры, выскочившие из кают. Археологи окружили его и говорили все разом.

– Джек, что случилось?

– Что мы должны делать?

– Почему мы стоим?

– Успокойтесь, – обратился он к коллегам. – Сейчас я пойду поговорю с капитаном. А вы тем временем на всякий случай наденьте спасательные жилеты. – Он не был руководителем этой экспедиции. Руководил ими уважаемый ученый, профессор Тадеуш Роббинс. В данный момент профессор стоял на палубе, почесывал в затылке и озабоченно оглядывал собравшихся.

Джек снял брезент со скамейки, на которой они сидели, и вытащил из-под нее охапку оранжевых спасательных жилетов.

– Каждый берет один, – распорядился он и, вытаскивая из кучи, протягивал жилет.

Оливия застегнулась одна из первых и теперь помогала другим.

– Боже мой, – воскликнула студентка-выпускница, – мы что, собираемся прямо на дно?

– Пока еще нет, – спокойно ответил Джек. – Но что бы ни случилось, догадываюсь, что здесь мы простоим долго. Паром обо что-то ударился, и это не похоже на мелкую поломку, которую можно исправить с помощью отвертки.

Он все разъяснил. Постарался не допустить паники. В таких обстоятельствах это правило номер один.

Краем глаза Джек заметил, как гречанка из пассажиров хотела позвонить по мобильнику, но вскоре бросила свои попытки. Плохой сигнал. А если им понадобится позвонить, чтобы вызвать помощь?

– Худший сценарий, – объяснял Джек группе. – Сейчас экипаж вызовет буксир, и он потащит нас к острову. К счастью, греки едят поздно, и у нас есть еще шанс попасть к обеду.

– Если так, то зачем мы надеваем спасательные жилеты? – спросила Мэрилин, которая запуталась в шнуровке жилета.

К ней подошла Оливия и помогла завязать шнурки. Несколько минут назад она была бледной, ее всю трясло, но сейчас молодую женщину не узнать. Во время непредвиденных обстоятельств она всегда превращалась в несокрушимую скалу. Оливия была способна справиться с любыми проблемами. Вот только с браком у нее не вышло. Но это уже другой вопрос…

– Лучше быть готовым к любому развитию событий, – ответил Джек.

Ровное гудение мотора в машинном отделении парома еще недавно давало Джеку ложное чувство благополучия и безопасности. Теперь оно исчезло. Осталось опасное безмолвие. Он надеялся, что люди этого не замечают. Кроме Оливии. Ему никогда не удавалось что-либо скрыть от нее.

Джек огляделся. Куда девалась команда? Ушла на нижнюю палубу? Вскоре они сделают объявление и объяснят, что произошло. Они будут говорить по-гречески. Кто переведет? Может быть, Оливия? Его восхищало ее отношение к языкам. Она была удивительна во многом. Вот еще одна причина, почему он рад, что она здесь. К счастью, Джек умел отделять личное от профессионального.

Да он и сам никогда и ни в чем не терпел поражений. Пока не женился на Оливии. Проиграл самое важное в жизни дело.

Он огляделся. Она рядом, помогает профессору Роббинсу и другим пассажирам справиться с жилетами. Оливия вроде бы полностью совладала с тошнотой. Потому что нашла свое место.

Время шло. Никаких объявлений. Команды не видно. Вместо этого из вентиляции вырвалось безобразное черное облако. Джек перевел свою группу на другую сторону парома.

– Что это значит? – Возле него появилась Оливия, озабоченно глядя на густой дым.

– Ничего хорошего, – хмуро ответил он. – Огонь, вероятно, в машинном отделении.

– Огонь? – Она вытаращила глаза. – Где спасательные лодки?

Он печально покачал головой. Джек знал, что Оливия спокойно воспримет любое сообщение. Другая может упасть в обморок, но не Оливия.

– А эти надувные плотики? – Она показала на белые капсулы. – Предполагается, что, попав в воду, они автоматически надуваются?

– Предполагается, это правда. Но действуют ли они, не знаю. Надеюсь, действуют. – Он говорил спокойно. Ему не хотелось, чтобы его услышали. Оливия – единственная, в кого он верил. Она не впадет в панику.

– Я читала рассказы о перевернувшихся паромах…

Он мрачно кивнул. Он читал те же рассказы. Команда струсила и прыгнула за борт. Пассажиры остались одни.

– Не беспокойся. – Он положил руки ей на плечо. – Я позабочусь обо всем.

Оливия кивнула. Она постоянно влипала в какие-то истории. Пещера в районе Тира, наводнение на острове Родос… Но что бы ни случалось, Джек мог рассчитывать на нее. Пока другие беспокоились об углеродном методе датировки и искали черепки амфор, Оливия Окли занималась несчастными случаями. А во время раскопок они случались то и дело.

– Ты не можешь заботиться обо всех. Где команда? – спросила Оливия.

– Не знаю. Может, покинула судно. Оставайся со мной. – Он отвернулся от нее и закричал: – Внимание! Садимся на плоты. – Джек побежал к правому борту парома, где лежало несколько плотов. С помощью остальных мужчин он стал спускать один из них на воду. Паром начал крениться на бок.

– Быстро на плот! – крикнул он. – Я буду на нижней палубе.

Сначала он помог Мэрилин, потом маленькой гречанке, затем Роббинсу. За ним последовали студенты и другие пассажиры.

– Залезай, – крикнул он Оливии.

– Я подожду тебя.

– Не надо меня ждать. Забирайся!

Она открыла было рот, собираясь протестовать, но он толкнул ее в сторону плота. И тогда она посмотрела на него. О, Джек знал этот взгляд… Когда плот заполнился, с помощью лебедки он стал опускать его на воду.

– А как же вы, Джек? – закричал один из студентов.

– Я потом уйду. Не налетите на скалу. Когда плот коснется воды, отцепите крюк от лебедки. Он за вашей спиной. Вы поняли?

Парень прокричал что-то утвердительное. Джек поймал взгляд Оливии. Она не выглядела счастливой.

– Залезай. Если ты этого не сделаешь, плот пойдет ко дну вместе с паромом! – прокричал Джек. – Это важно. Залезай! – Он показал головой на сложенные канаты. Оливия выглядела побледневшей и решительной. Наконец она выполнила все, что надо.

– Хорошая девушка, – неслышно пробормотал он.

Первый плот ударился о воду. Оливия подпрыгнула на своем сиденье.

Проклятье! Джек разыгрывает из себя героя. Ему надо было быть с ними! Они так нуждались в нем. Как всегда, он взял ответственность на себя.

Оливия посмотрела на него. Он показал ей большой палец. Она вздохнула с облегчением. Джек уже готовился присоединиться к ним. Крюк лебедки ударялся о борт парома. Она посмотрела на парня, который должен был высвободить канат с другого конца. Он выполнил задание.

Она снова огляделась. Где же Джек? Палуба парома скрылась за густым дымом и пламенем. Двое мужчин нашли на плоту весла и начали грести словно одержимые, чтобы скорее подальше уйти от парома и второго плота.

– Подождите! – крикнула она так, что у нее заболело горло. – Стойте! Мы не можем бросить здесь Джека!

– Надо подальше отойти от судна, оно вот-вот перевернется, – сказал кто-то сидевший рядом с ней. – Если Джек еще там, он выпрыгнет.

Плот течением относило все дальше от накренившегося парома. К небу снова вырвался столб густого дыма. Второй плот огибал паром. В отчаянии Оливия рассматривала его пассажиров – Джека среди них не было. В состоянии, близком к истерике, она посмотрела вверх на накренившийся под жутким углом паром. Он все еще был на палубе, помогал какому-то старику надеть спасательный жилет.

– Джек, прыгай! – закричала она.

Вот Джек помог пожилому человеку перебраться через ограждение и прыгнуть в воду. Потом Джек проверил шнуровку на своем спасательном жилете. У нее замерло сердце. Она наблюдала, как он перелез через ограждение и прыгнул в воду. И в ту же секунду палуба исчезла в дыму. Оливия почувствовала, как по щекам бегут слезы облегчения.

Он спасся…