Текст книги "Их благословила судьба"

Автор книги: Грейс Кэрол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Вчера он был занят, очень занят, у него нет причин чувствовать себя виноватым, потому что у него были дела и он не хочет, чтобы ему мешали. Этой женщине просто нужно понять, что его ждет работа и он не может без конца позировать перед фотоаппаратом. Или обучать ее стрельбе из рогатки. Какое у нее было лицо, когда он велел ей не приходить: мгновенное удивление, но она тут же снова надела маску, гордо вздернула подбородок и заверила его, что тоже будет занята. Джош стоял у загона в лучах рассветного солнца и успокаивал свою новую лошадь.

– Ну же, малышка. Не бойся. Я тебя не обижу, – шептал он, выжидая момент, когда можно будет набросить уздечку. Она была гордым маленьким созданием, с замечательным потенциалом. В точности Бриджет.

Черт возьми, почему он никак не может выбросить эту женщину из головы? Почему все напоминает ему о ней? Она даже снится ему вот уже две ночи подряд. Одну ночь – это еще понятно. В конце концов, она первая женщина, переступившая порог его дома с того времени, как умерла Молли. Но две ночи подряд? И каждый сон эротичнее другого.

Да еще Макс спрашивает о ней каждый день. Где она? Когда она теперь придет? Хочет показать ей, как хорошо он научился стрелять из рогатки, как он умеет кататься без рук на велосипеде. Хочет, чтобы она посмотрела на Барни, его ручную крысу. К счастью, сегодня Макс ушел играть к приятелю, и можно спокойно начать работать.

Но вместо этого Джош стоял, уставившись невидящим взглядом в пространство, и думал о Бриджет. Вспоминал, как она сидела напротив него за обеденным столом, а он не знал, что ей сказать. Как он хотел, чтобы она уехала, и в то же время – чтобы осталась. Гадал, когда она снова появится со своим болтающимся фотоаппаратом, с золотистыми, растрепавшимися от ветра волосами и бесконечными вопросами.

Он посмотрел вокруг. Тишину нарушало только постукивание копыт пасшихся в отдалении лошадей. Джош любил тишину. Но сегодня звуки были словно приглушены, будто что-то должно было случиться. Даже его лошадь навострила уши, прислушиваясь, ожидая, вглядываясь. Они очень чувствительные, лучшие из диких мустангов, и эта лошадь не исключение. Он улыбнулся: да, он сделал правильный выбор и купил хорошую лошадь.

Почему он не чувствует от этого удовлетворение? Он был вполне счастлив эти два года с Максом и лошадьми. Ну, если не счастлив, то доволен. Но приехала эта женщина, и он не хотел думать, что теперь ему этого мало.

Джош смотрел на траву и вспоминал тот вечер, когда воспользовался предлогом и положил свои руки поверх ее. Он не мог забыть, какой нежной и сладкой она была. Как она размякла в его руках, словно шоколадная конфета, и не пыталась высвободиться. Если бы не Макс, они могли бы до сих пор стоять там, слившись воедино, глядя на заходящее, и вновь поднимающееся, и опять заходящее солнце. Потому что он не хотел ее отпускать. Возможно, он ошибается, но ему кажется, что и ей не хотелось уходить… И в этом еще одна причина не поощрять ее. Не обращать внимания на самоуверенную упрямицу, которая в мгновение ока может стать нежно-сладкой и растаять в его руках? Невозможно.

Он взглянул на небо, словно надеялся увидеть там, среди облаков, озадаченное лицо Молли. Нужно повиниться. Она никогда не простит ему таких предательских мыслей. «Это больше не повторится», – прошептал он себе и Молли, словно она могла его услышать.

Молли будто проверяла его на твердость: Джош услышал отдаленный шум мотора. Его лошадь навострила уши. Это мог быть кто угодно, но это была Бриджет. Она свернула на дорогу, ведущую к его дому, и остановила машину. Он снова повернулся к лошади, делая очередную безуспешную попытку набросить уздечку. Но лошадь была не менее проворна, чем он.

Когда он поднял глаза, она была уже рядом. Она стояла против света, и ее силуэт четко выделялся на фоне золотого солнца. Он прикрыл глаза ладонью, и ему показалось, что она шагнула к нему прямо из его снов. Но сейчас она была настоящей, такой же настоящей, как позапрошлым вечером. Такой же привлекательной и желанной и такой же опасной для его душевного спокойствия.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь вроде: «Что вам здесь надо?», но она заговорила первой.

– Мне очень не хочется вас беспокоить, – сказала она.

– Надеюсь, что так, – пробормотал он.

– Но мне нужно сделать еще несколько фотографий. Если вы не возражаете.

– А если возражаю?

– Мне все-таки нужно их сделать, – сказала она. – Вы занимайтесь своей работой и продолжайте делать то, что делали. Вы даже не будете знать, что я здесь.

Да, как же, подумал он, сжав кулаки.

– Чем вы занимаетесь? – спросила она.

Он в гневе посмотрел на нее.

– Извините. Я не произнесу больше ни слова.

– Надеюсь.

– Вы считаете, что я слишком много говорю? – спросила она, подходя ближе, чтобы сделать снимок.

– Вы обещали не причинять мне беспокойство.

– Разве я причиняю вам беспокойство? – снова спросила Бриджет.

– Вы действительно хотите знать?

– Да, потому что…

Ей не удалось окончить фразу. Он бросил на землю уздечку, снял с ее шеи дорогой фотоаппарат и повесил его на столб изгороди. Она быстро втянула воздух, когда его руки коснулись ее груди. Он обнял ее и стал целовать. Она не сопротивлялась – это было неизбежно, и она знала это так же хорошо, как и он. Слишком сильно было притяжение, возникшее между ними с той минуты, когда она переступила порог его дома.

Они впились друг в друга, задыхаясь, забыв обо всем. Она была такая же щедрая, горячая и страстная, как в его снах. Но сейчас Джош хотел большего… Он хотел, чтобы его согрели, приняли…

Бриджет обхватила его голову руками, запустив пальцы в волосы и притягивая его все ближе и ближе к себе. Сердце у него бешено колотилось, заглушая чувство тревоги, голос разума. Он хотел ее всю. Он сам удивлялся, как сильно он ее хотел. Так сильно, что готов был нести ее в конюшню или в стог сена.

Его пальцы скользнули ей под рубашку и сжали маленькие крепкие груди. Задыхаясь, она потянула его рубашку. Он нетерпеливо поднял ее с земли и почувствовал, как ее ноги обхватили его бедра. С трудом переведя дыхание, она снова стала целовать его, едва касаясь губами подбородка, шеи… Уже ничего не соображая, он понес ее к конюшне.

Джоша вернуло к реальности громкое ржание лошади, отчаянно пытавшейся вернуться в загон. Он неохотно посадил Бриджет на изгородь. Она тяжело дышала. Он бросил взгляд на ее грудь, на выпиравшие из-под рубашки соски, выдававшие возбуждение, и сжал кулаки, чтобы вновь не снять ее с изгороди – и провались эта лошадь, да и весь мир вместе с ней.

– Прости, – хрипло сказал он. – Мне не следовало этого делать. Я не подумал. Меня занесло. Я так давно…

Она так сильно стиснула перекладину, на которой сидела, что побелели костяшки пальцев.

– Ты не виноват.

– Это больше не повторится, – сказал он.

– Потому что… – Ее голос сорвался.

– …потому что так надо. Любовь дает нам один шанс, и я свой использовал. Я был женат на самой восхитительной женщине в мире. А потом потерял ее. Тяжелее не может быть ничего. Я не стал бы… я не смог бы снова полюбить и жениться на ком-нибудь другом. Потому что никогда не знаешь, что произойдет. Какой жестокой окажется жизнь. У меня было все, а потом, не успел я и глазом моргнуть, не осталось ничего. Кроме Макса, конечно. Если бы его не было, я не смог бы жить дальше.

– Понимаю, – сказала Бриджет, отвернувшись, но он успел увидеть, как в ее глазах блеснули слезы. Ей было жаль его?

– Можешь ли ты действительно понять? – спросил он, нахмурившись.

– Конечно, могу, но прошло… сколько?

– Неважно, сколько – два года или двадцать. Никогда не забуду эту пустоту, эту бездонную пропасть, из которой я не мог выбраться. – Он упрямо мотнул головой, понимая, что этого не объяснить. Не объяснить никому, кто не прошел через это сам.

– А Молли хотела бы этого? – спросила она, взглянув ему прямо в глаза. – Чтобы ты остался неженатым и растил Макса один?

– Не знаю. Наверное, нет. При чем здесь Молли? Это касается только меня. Я больше не хочу упасть в пропасть, из которой еле выкарабкался. Ты говоришь совсем как мой отец. Но что толку гадать «если бы да кабы»? Что, если бы я умер первым? Конечно, я бы хотел, чтобы Молли снова вышла замуж. Но дело как раз в том, что это она умерла, а я здесь. И я должен поступать так, как должен.

Джош сжал кулаки. Разумеется, он хотел бы, чтобы Молли снова вышла замуж, нашла себе кого-нибудь другого, чтобы не состарилась в одиночестве. Но он – это совсем другое дело. Ему нравилось одиночество. Его будущее лежало перед ним как прямая четырехполосная автострада. И Макс в свое время вырастет и оставит его на ранчо одного. Странное дело, при этой мысли он неожиданно почувствовал какую-то пустоту вокруг сердца. Да что с ним сегодня, черт возьми? Его вновь заставили вспомнить прошлое, а он вдруг усомнился в будущем.

– Может быть, тебе станет легче, если ты переложишь вину за случившееся на меня? По крайней мере половину, – проговорила она с усмешкой.

Он покачал головой. Несмотря на его твердую решимость не поддаваться больше чарам Бриджет и на покаяние перед небом, его предательский взгляд снова скользнул по ее выпирающей груди, заставляя вспомнить, как он ласкал ее, представить, какой она была бы без рубашки, без кружевного бюстгальтера. Он никогда этого не узнает.

– Ты хотела сделать фотографии, – сказал он, заставляя себя вернуться к реальности.

Она спрыгнула с изгороди, взяла фотоаппарат и настроила его. Ему показалось или у нее действительно тряслись руки?

Бриджет отсняла целую пленку, не соображая, что делает. Наверняка все кадры будут передержаны. Как ее чувство к Джошу. Они будут размытыми и нечеткими, как весь мир вокруг. Ей было все равно. Все, чего она хотела, – это поскорее убраться отсюда, пока не наделала еще больше глупостей. Она вешалась на шею мужчине, который навеки обвенчан со своей мертвой женой, как колибри; или это у пингвинов? Которому предстоит прожить остаток своей жизни, чтя ее память.

Чтобы прервать наконец неловкое молчание, она рассказала Джошу про встречу с его бывшими одноклассницами.

– Ты ведь не сказала им про одеколон? – спросил он, нахмурив брови.

– Они и так знали.

– Чудесно. Теперь весь город узнает.

– Это маленький город, – заметила Бриджет.

– Какая ты наблюдательная.

– Извини, но многие мужчины были бы польщены тем, что их выбрали символом «Дикого мустанга».

– Я к ним не отношусь.

– Знаю, – мрачно сказала она. – Но если уж тебя выбрали, то я надеюсь хотя бы на то, что эти фотографии убедят клиента в том, что ты…

Джош резко повернулся к дому.

– О Господи, – сказал он, – это моя мать. Ну ты закончила?

Не хочет, чтобы я встречалась с ней или, вернее, чтобы она встречалась со мной, подумала Бриджет.

– Да, закончила. Не беспокойся. Я никому ничего не скажу. И отныне буду держать руки от тебя подальше. – Она приложила все усилия, чтобы ее слова прозвучали весело, но они вышли горькими. Потому что ей было горько, и она ничего не могла с этим поделать.

– Держать руки подальше, – пробормотал он. – Если бы это было так легко.

Она едва успела убрать фотокамеру в футляр, когда к ним подошла его мать. Бриджет удалось выдавить из себя радостную улыбку.

– Приятно снова видеть вас. Но мне нужно идти.

– Если из-за меня, то не убегайте, – сказала Джоан Джентри. – Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться, – обратилась она к Джошу. – Мне следовало бы догадаться, что ты здесь. Хотела напомнить тебе, что в воскресенье у твоего отца день рождения. Шестьдесят лет, поэтому мы решили собраться и отпраздновать.

– Отпраздновать, – повторил Джош, косясь на Бриджет. Бриджет знала, что это значит. Он хотел, чтобы она ушла, прежде чем случится что-нибудь страшное – например, его мать пригласит ее на день рождения. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, но не могла же она уйти ни с того ни с сего – это было бы невежливо, ведь его мать просила ее не убегать.

– Да ничего особенного. Ты знаешь, отец этого не любит. Соберется вся семья: Лорен, Марта и мальчики. И несколько соседей. Вы еще будете в городе, Бриджет?

– Я? О, не знаю… я хочу сказать, что мои планы могут измениться в любую минуту.

– А то нам было бы приятно, если бы вы к нам присоединились, не так ли, Джош?

– Нам было бы приятно, – сказал он.

– Ну что ж, если так, тогда ладно, – согласилась Бриджет, словно не заметив иронии в его голосе. Он посмотрел на нее. Его неудовольствие было таким очевидным, что она едва удержалась от смеха. Это была ее месть ему: за то, что целовал, а потом долго извинялся; за то, что разжег в ней костер и затушил, не дав догореть, – за все это она сказала его матери, что будет рада прийти на день рождения. Потом она взяла фотокамеру и ушла. Она знала, что он смотрит ей вслед. Она чувствовала у себя на спине его обжигающий взгляд.

Два дня тянулись бесконечно. Она отослала пленку; фотографии, по словам Кейт, привели заказчиков в полный восторг. Но теперь им понадобились видеосъемки ранчо. Выйдя из телефонной кабины после продолжительного разговора с Кейт, Бриджет оглядела Мэйн-стрит.

Смотреть было особенно не на что, если не считать нескольких ковбоев, сидевших напротив супермаркета, да грузовика с сеном, медленно ползшего по улице. Да еще официантки из закусочной, стоявшей у дверей банка и ждавшей открытия. Она вспомнила шум, сумасшедшее уличное движение и смог Сан-Франциско; подумала о том, что Тэлли и Сьюзи были подругами еще со школьной скамьи и, вероятно, останутся ими еще долгие годы. Ее друзья были друзьями только по работе, и в любой момент они могли переехать или быть переведены.

В это время она заметила Сьюзи, махавшую ей издали.

– Я как раз хотела сообщить тебе, что устраиваю вечеринку, – сказала она, подходя, – в следующую субботу. Ты придешь? После нашего разговора я все время думала о Джоше и обо всем. Мы с Тэлли думаем, что это мы упустили Джоша, мы дали ему похоронить себя на ранчо. Так что я решила взять быка за рога, или за что там у него, и снова собрать всех старых друзей. То, что от нас осталось. Ты ведь еще будешь здесь? – обеспокоенно спросила она.

– Наверно, – сказала Бриджет. – Но я ведь не из числа старых друзей.

– Так станешь. Все мечтают с тобой познакомиться.

Бриджет улыбнулась.

– Очень мило с их стороны. А что мне принести?

– Принеси саму себя. Мы устраиваем барбекю на открытом воздухе, потому что мой дом слишком маленький, а двор большой, хоть волейбольную сетку натягивай. Я живу в городе. Отсюда в двух шагах.

Бриджет хотела спросить, придет ли Джош, но побоялась.

– Самое забавное – мне удалось уговорить Джоша прийти, – заявила Сьюзи. – Видимо, я более красноречива, чем думала.

У Бриджет похолодело в животе. Что сказала Сьюзи Джошу, чтобы уговорить его прийти? Одно было точно: она наверняка не сказала ему о том, что собирается пригласить и Бриджет. Иначе услышала бы в ответ твердое «нет».

– Ты ведь не упомянула рекламу одеколона? – спросила Бриджет.

– Кажется, нет. Но ему известно, что я знаю. Да и какой секрет? Я сказала, что познакомилась с тобой и собираюсь пригласить тебя на вечеринку. Чтобы уж он наверняка согласился.

Наверняка согласился? Если бы она только знала.

– И он не передумал? – спросила Бриджет.

– Конечно, нет. С чего бы?

Возможно, он боится, что она снова будет распускать руки.

– И правда, с чего бы? Ну что ж, приятно было снова тебя увидеть, – сказала Бриджет. Она пошла к себе – зарядить мини-камеру. Как бы так сделать, чтобы не наткнуться на Джоша, когда она будет снимать ранчо?

Виды, напомнила она себе. Только виды. А для этого он ей не нужен. А если она столкнется с ним, то будет смотреть на него с холодной отчужденностью. Но сначала нужно позвонить ему и предупредить о своем визите. Чтобы он успел подготовиться.

Трубку взял Макс. Сказал, что отец где-то на ранчо, и сказал, чтобы Бриджет срочно приезжала, потому что он хочет ей кое-что показать.

Она улыбнулась про себя. Если бы не Джош, можно было бы считать, что этот город встретил ее радушно. Все остальные находили ее общество приятным. Кроме него. Он, без сомнения, считает дни до ее отъезда.

Макс ждал ее верхом на велосипеде у ворот ранчо.

– Ты… ты один? – спросила она, поставив машину на подъездной дороге.

– Мой отец вон там. – Он махнул рукой в западном направлении. – У него с собой телефон, так что я могу позвонить ему, если что. Я ему сказал, что ты приедешь. Он ответил, что вернется к ленчу.

Она решила, что к тому времени уедет.

– Сначала иди посмотри мою ручную крысу, – заявил Макс.

Ее слегка передернуло.

– Крысу?

– Барни белая. Бабушке не нравится, но она правда очень добрая.

– Она в клетке? – обеспокоенно спросила Бриджет, направляясь вслед за Максом в его комнату.

– Да, но я могу достать ее и дать тебе подержать.

– В самом деле? Не знаю, готова ли я к этому.

Макс проложил себе дорогу посреди миниатюрных машин и грузовиков, разбросанных по полу, и, держа Бриджет за руку, подвел ее к книжному шкафу, где в просторной клетке из дерева и металлической сетки, устланной свежими древесными опилками, жила крыса. В одном углу клетки была автоматическая поилка, в другом – блюдце, на котором лежал лист салата. Насколько могла судить Бриджет, о крысе хорошо заботились.

– Просыпайся, Барни, – сказал Макс.

Крыса послушно вылезла из своей банки из-под супа и заморгала от яркого дневного света, потом встала на задние лапки и уставилась на них, шевеля усиками.

Макс открыл дверцу и взял крысу.

– Хочешь ее подержать? – спросил он у Бриджет.

Та с трудом сглотнула и взглянула на крысу. Крыса действительно была симпатичная. Если можно так сказать. Но все же она была крысой. Бриджет дотронулась до нее одним пальчиком – мягкая шерсть, не так уж и противно. Она взглянула в глаза-бусинки. Макс принял это за знак согласия и посадил крысу на ее открытую ладонь. Бриджет закусила губу, но мужественно держала ладонь открытой. Тянулись секунды.

– Хорошо, на сегодня достаточно, – сказала она.

Макс кивнул и посадил Барни обратно в клетку. Всем своим сияющим видом он выражал одобрение мужеству Бриджет.

Они вышли из дома. Пока Бриджет доставала из машины видеокамеру, Макс пошел за велосипедом. Она встала на колени и направила камеру на Макса, ехавшего на велосипеде в своем новом шлеме и периодически вздымавшего велосипед на дыбы. Хорошо все-таки, что Джоша не было нигде в пределах видимости и что до ленча он не появится. Было приятно сознавать, что он не хочет встречаться с ней, как и она с ним.

Макс уже научился ездить без рук. Он гордо улыбался в объектив после каждого трюка, а Бриджет громко подзадоривала его, заставляя проделывать еще более сложные вещи. Она бы даже захлопала в ладоши, если бы ее руки не были заняты камерой. Наконец он остановился около нее с раскрасневшимися щеками и задыхающийся. Когда она прокручивала ему через видоискатель то, что записала, он громко смеялся и умолял ее показать снова и снова.

– Достаточно, Макс, – сказала она. – Я оставлю тебе кассету, и ты сможешь смотреть ее, когда захочешь. У вас ведь есть видеомагнитофон?

Он кивнул.

– Классно. Спасибо, Бриджет, – поблагодарил он, вспомнив о правилах хорошего поведения. – Теперь твоя очередь. Делай что-нибудь. А я буду снимать.

Она недолго сомневалась. Техника дорогая, но это будет ему уроком ответственности.

– Ладно, иди сюда. – Бриджет набросила ремень камеры ему на шею и показала, куда нажимать. – Не разбей объектив и старайся держать камеру прямо. Она не слишком тяжелая для тебя?

Макс поднес камеру к глазам.

– Ух ты, как интересно. Это как рогатка. Целишься и стреляешь, правильно?

– Правильно, – согласилась она.

– Ну, давай, делай что-нибудь, – сказал он.

Она огляделась, вдруг растерявшись.

– Сделай кувырок. На траве. – Он указал на ровный ковер травы.

Бриджет пожала плечами. А почему бы и нет? Вокруг никого нет. Она села, поджала ноги и перекувырнулась.

– Как получилось? – спросила она, вынимая траву из волос.

– Класс. Вот это да. Я тоже хочу такую камеру.

Она рассмеялась. Было так приятно кататься по траве, вдыхать свежий воздух, находясь в компании пятилетнего мальчика, единственная забота которого – поиски развлечений.

– Кстати, – сказала она, опасливо оглядываясь, – ты уверен, что твоего отца нет поблизости?

Он отрицательно мотнул головой.

– Не-а. Зачем… ты хочешь его снять?

– Нет, сегодня нет. Сегодня мне нужно снять ранчо.

– Не-ет, не сейчас. Я хочу еще поснимать тебя. Станцуй или еще что-нибудь сделай.

Успокоенная тем, что Джоша нет поблизости, Бриджет делала пируэты, резво отплясывала, прыгала и скакала как сумасшедшая, забыв обо всем, стараясь рассмешить Макса. И он смеялся.

– Эй, – крикнула она, – у тебя камера ходит ходуном. Держи ее прямо.

– Не могу, – запротестовал он. – Когда я смеюсь – не могу.

Она подбежала к нему, схватила его вместе с камерой и стала кружить.

– Перестань, – закричал он. – Я оператор. Ты не имеешь права хватать оператора. – Его пшеничные волосы щекотали ей ноздри, камера билась ей о грудь.

Он так извивался, что пришлось поставить его на землю. Она попросила вернуть камеру, но не тут-то было.

– Я хочу сделать… как это называется, когда подходят совсем близко… – Он уперся камерой ей в лицо.

– Крупный план, – подсказала она.

– Расскажи стишок или спой песенку, – проинструктировал он.

Бриджет повиновалась и спела две детские песенки, живо жестикулируя, – сначала про чайник, а потом про паучка Инси-Винси, который взбирался по водосточной трубе. Обе песенки имели у Макса бешеный успех.

Они просмотрели запись вместе через видоискатель, прижавшись друг к другу головами, затем она вручила ему кассету, а в камеру вставила новую.

– Мне пора браться за дело, – сказала она, повесив камеру на плечо. – Надо сделать несколько снимков ранчо. Загон, пастбище.

– Можно я пойду с тобой?

– Конечно. Покажешь лучшие виды.

А также будешь хорошим буфером между нею и своим папашей.

Но последнего нигде не было видно. Они обошли конюшню, загон, снимая все подряд. Джоша не было нигде. Нет, ей, разумеется, вовсе не хотелось его видеть. Она собралась уехать еще до полудня. Заблаговременно. Когда она садилась в машину, Макс уже прыгал на своем велосипеде с деревянной платформы, которую соорудил. Хорошо, что теперь у него есть шлем. Мера безопасности, принятая после того, как он наехал на нее в тот день.

Она с грустью смотрела в зеркало заднего вида. Да что с ней? Кто сказал, что ей нужна семья? Кому захочется стать членом уже созданной семьи? Кто согласился бы стать мачехой, со всеми вытекающими последствиями? Кто отказался бы от многообещающей карьеры, чтобы провести остаток дней в крохотном городишке, променяв на него огромный город, где можно было бы реализовать себя? Она закусила губу, чтобы не прокричать ответ. Она согласилась бы.

Джош появился неожиданно, в зеркале заднего вида, верхом на диком мустанге. Она замечталась, и теперь встречи было не избежать. В принципе самое время было включить зажигание, но он уже заметил ее. Стук копыт приближался. Теперь он подумает, что она хотела его видеть, что она не может дождаться дня рождения, вот и приехала сюда.

– Куда ты собралась? – крикнул он, остановив лошадь рядом с ее машиной и спрыгнув с седла. У него были мокрые волосы, капельки пота стекали по лбу, а грязные джинсы прилипли к ногам. Она в сотый раз спросила себя: отчего ее сердце начинало бешено колотиться в груди всякий раз, как она видела его? Отчего у нее так дрожали руки, что она вынуждена была вцепиться в руль, чтобы он не заметил этого? Он красив, это правда. Но таких много. Он крепкий, сильный и отлично справляется со всем, за что берется.

Он еще и сексуальный. Ну и что с того? Таких тоже много. В нем есть что-то еще. Что-то очень важное.

– Куда собралась? Назад в город. Видишь ли, я просто сделала несколько снимков, – объяснила она. – Не хотела тебя снова беспокоить, поэтому…

– Поэтому пробралась сюда, пока я не видел.

– Я вовсе не пробралась. Я приехала. Сделала несколько фотографий. Макс показал мне окрестности, и очень этим помог.

– А тебе не пришло в голову, что следовало меня дождаться? – Он оперся рукой на ее машину и нагнулся, просунув свое загорелое лицо в окошко.

О Господи, вот этого-то она и хотела избежать. Еще одной встречи с глазу на глаз. Так близко. Настолько близко, что она чувствовала резкий, мужской запах его тела. Настолько близко, что она не могла набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы дышать. Почему она не уехала десять минут назад?

– Нет, – ответила она, – не пришло. Я подумала, что будет лучше для нас обоих, если мы впредь будем избегать…

– Неловких ситуаций?

Она кивнула. Она не смогла бы сказать точнее.

– Я же обещал, что это больше не повторится. Ты мне не веришь?

– Верю, конечно. – Это себе я не верю, проговорила она про себя.

– Чем ты занималась все это время? Тебе, должно быть, до смерти наскучил Хармони.

Она заставила себя улыбнуться.

– Вовсе нет. Ведь со мной всегда камера. Здесь есть что запечатлеть. Ты тут вырос и поэтому не замечаешь окружающих красот. Я же смотрю на все новыми глазами.

– В самом деле? – спросил он, не скрывая иронии. – Кстати, думаю, тебе вовсе не обязательно идти на день рождения моего отца. Не будет ничего впечатляющего. Просто соберутся все свои.

– Не знаю, что заставляет тебя думать, будто мне постоянно нужно получать впечатления и будто я ужасно скучаю, если не нахожусь в самом центре Юнион-сквер. Я прекрасно могу развлекать себя где угодно. Что касается дня рождения, то я сказала, что приду, и я приду. Я с нетерпением жду этого дня. У меня никогда не было большой семьи. Честно говоря, нас осталось только двое, отец и я. И я не помню, чтобы когда-нибудь устраивала ему день рождения. Это было очень мило со стороны твоей матери – пригласить меня, и… и я приду. – От одной мысли о том, что он не хочет видеть ее там, у нее прибавилось решимости, и уже ничто не могло ее остановить.

– Решай сама.

– Я пойду.

Последовало долгое молчание. Она не отрываясь смотрела через лобовое стекло на дорогу, чувствуя на себе жгучий взгляд Джоша, скользивший по ее векам, по губам. Он протянул руку и вынул соломинку из волос Бриджет. – У нее запылала кожа в том месте, где он к ней прикоснулся. Он дотронулся пальцем до ее щеки.

Почему он не сядет снова на лошадь и не уедет? Или ему нужно, чтобы она сделала первый шаг?

– Ну что ж, – сказала Бриджет, – мне пора ехать в город.

– Зачем? – спросил он.

– На ленч. – Она взглянула на часы. – Время ленча.

– С кем у тебя ленч? – Джош представил себе разбитных ковбоев, просиживающих штаны в закусочной и бросающих недвусмысленные взгляды на хорошенькую приезжую.

– Тебе обязательно знать?

– Ты ведь никого не знаешь в городе. Некоторые парни могут воспользоваться красивой незнакомкой.

– Красивой незнакомкой. Это самая приятная вещь, которую ты сказал обо мне за все время моего пребывания здесь. Да ты сделал бы все, лишь бы выпроводить меня из города.

– Почему ты так говоришь? – Его это явно позабавило. – Ты неправильно поняла меня. У нас тут, в Хармони, просто так принято. Ты привыкнешь. Если пробудешь здесь достаточно долго, – тихо прибавил он.

– Я не пробуду в Хармони дольше, чем нужно для съемок, уверяю тебя, – сказала она, встретившись взглядом с его холодными голубыми глазами. – Сразу после этого я избавлю тебя от своего назойливого присутствия.

Бриджет решительно вставила ключ в зажигание. Джош отступил на шаг, и она, не оборачиваясь, рванула вперед, пока последнее слово оставалось за ней. В его обществе этого добиться было нелегко.

– Чем вы с Бриджет занимались все утро? – спросил Джош Макса. Они сидели напротив друг друга за кухонным столом и ели из одной миски суп быстрого приготовления.

– Кое-чем интересным. Я тебе потом покажу. Снимали фильм про меня и Бриджет.

– Фильм?

– Ага, и я тоже снимал. Там, где про нее. Она показала мне, что нужно делать. А там, где про меня, снимала она. – Он вынул из кармана кассету и покрутил ею перед носом у отца. – Хочешь посмотреть?

– Конечно. – Джош взял кассету двумя пальцами, словно боялся обжечься. Он не хотел ее смотреть. Он не хотел видеть Бриджет. – Неужели Бриджет проделала такой путь только для того, чтобы снять фильм про вас двоих?

– Не знаю. Думаю, да. Нет, погоди. Она хотела сделать несколько снимков ранчо, и я показал ей лучшие виды. Я предупредил ее, что ты вернешься к ленчу, но она быстро села в машину.

– Я видел ее, – сказал Джош, сам не понимая, зачем он пытался ее остановить. – Мы посмотрим видео сегодня вечером, – пообещал он. – После обеда. Ты собирался поехать играть к Натану Хогану. Не забыл?

Макс не забыл и пошел за бейсбольными карточками, чтобы обменяться с приятелем. Джош подвез его, затем вернулся и предпринял еще одну попытку оседлать недавно купленную лошадь. Это была самая напряженная работа, какую он только мог придумать, чтобы избавиться от мыслей о женщине, не дававшей ему покоя. Мало того что она провела все утро на его ранчо с его сыном, так она еще оставила после себя кассету, которую он мог посмотреть.

Джош мог посмотреть ее прямо сейчас, если бы захотел, – соблазнительная кассета лежала поверх видеомагнитофона. Но он не хотел. К тому же он обещал Максу, что они ее посмотрят вечером вместе. Джош взглянул на часы. До возвращения Макса оставалось три часа. И еще больше – до предполагаемого совместного просмотра.

Видео, проклятое развлечение, к которому он пристрастился из-за затянувшегося одиночества. Он слишком долго был один, почему и согласился пойти на вечеринку Сьюзи. Его мать права, ему нужно выбираться и видеть людей. Тогда он поймет, что Бриджет всего лишь обычная женщина, с глазами цвета осенних листьев и нежной, словно лепесток розы, кожей. Его пальцы до сих пор горели от прикосновения к ее щеке. Он не собирался к ней прикасаться. Он вообще не собирался прикасаться к женщине. Что же случилось? Что с ним?

Он уже очень давно не бывал на вечеринках. Они с Молли не ходили на них: та все время занималась полезными делами, а ему не требовалось общения, хотя в школе у него было много друзей. Постепенно он от них отдалился – так обычно бывает после женитьбы, когда у каждого появляются свои интересы, свои жизненные ценности.

Пора, однако, забирать Макса. Он привез его, и они пообедали.

– Сейчас, пап, сейчас, – сказал Макс, оставив почти нетронутым своего любимого жареного цыпленка. – Ты увидишь мой фильм. – Он потянул Джоша за руку в уютную комнатку, отделанную сосной, где стоял видеомагнитофон, И они сели рядом на диван. Макс ерзал, то и дело вскакивал, тыкал пальцем в экран, чтобы отец не упустил чего-нибудь. Но Джош ничего не упускал. Он смотрел как завороженный и громко смеялся, когда Бриджет исполняла песенку про паучка Инси-Винси. Так громко, что Макс внимательно посмотрел на него и поинтересовался, все ли с ним в порядке. Джош понял, как давно он не смеялся.