Текст книги "Летняя рапсодия [Сборник]"

Автор книги: Грейс Грин

Соавторы: Робин Уэллс,Бобби Хатчинсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Уитни провела бессонную ночь и на следующий день видела Люка очень мало.

Когда наступил вечер, она, разгоряченная, обеспокоенная и совершенно не в своей тарелке, решила подняться наверх и принять освежающий душ.

Выходя из ванной комнаты, одетая в белье и халат, девушка услышала короткий стук в дверь спальни.

Она нахмурилась и пошлепала босиком к двери.

В дверях стоял Люк, руки засунуты в задние карманы джинсов, в расстегнутом вороте рубашки на груди блестят тонкие завитки волос… а лицо очень серьезно.

– Решил, что надо тебе сказать: Вики ищет помощника управляющего для Полынного виноградника и сегодня вечером сообщила, что если я хочу эту работу, то она моя. Возможно, я приму ее предложение. Деньги не очень большие, но нищим не до выбора.

Уитни охватила паника.

– Ты знаешь, что всегда можешь остаться здесь…

– Милосердие, Уит? – На его лице появилась ироническая ухмылка. – Кажется, мы это уже проходили…

– Это вовсе не милосердие. Это будет… партнерством.

– Благотворительностью.

– Ты охотнее будешь работать на Викторию Мосс, чем…

– На тебя? Верно, черт побери!

– Но ты можешь хотя бы здесь жить…

– Если я возьму эту работу, то мне полагается домик.

– А что с Троем? Тебе придется отдать его в ясли!

У него нервно дернулась щека.

– Я найму няню.

– Но он привык ко мне! – торопливо возразила она. – Я буду ухаживать за ним для тебя, Люк. Полынный виноградник всего в получасе езды отсюда. Ты сможешь привозить его по утрам, а вечером я буду сама отвозить его к тебе обратно.

– Ради Бога, Уитни, ты прекрасно знаешь, сколько я работаю! Я начинаю в пять тридцать утра и редко заканчиваю раньше девяти вечера! Я признателен тебе за предложение, но если я возьму эту работу, то мне придется нанять кого‑то постоянного, и причем круглосуточно.

– Ты не можешь просто увезти его отсюда, Люк, он так счастлив здесь. – Горячие слезы навернулись ей на глаза и уже угрожали заструиться по щекам. Шмыгнув носом в попытке удержать их, она поднесла руку к лицу… и тут же на нее упала слеза. – Пожалуйста, не делай этого. – Ее голос задрожал от переполнявших ее эмоций.

– Послушай, ты знаешь, что я чувствую, но… О черт, Уитни, только не плачь!

Но было слишком поздно. Пытаясь подавить рыдания, она отступила обратно в комнату и опустилась на край кровати, спрятав лицо в ладонях. Она не могла допустить мысли, что потеряет Троя. Но видеть, как уходит Люк, было не менее ужасно, особенно если он уходит на Полынный виноградник, где Виктория Мосс…

Ее плечи затряслись, и рыдания прорвались наружу, громкие и безудержные. Вокруг горла словно обвилась жесткая веревка и медленно и болезненно затягивалась… Матрас прогнулся, когда Люк сел рядом с ней. Он притянул ее к себе и крепко обнял своими сильными руками.

– Пожалуйста, не плачь.

Через какое‑то время, после нескольких слабых всхлипов, ей наконец удалось взять себя в руки.

Люк приподнял ее подбородок и кончиками больших пальцев осторожно вытер следы слез с ее покрасневших щек.

– Тебе лучше? – тихо спросил он.

Не в силах отвести от него глаз, Уитни кивнула, и, когда их взгляды скрестились, неизменно пульсирующее между ними и лишь слегка прикрытое чувственное напряжение вдруг внезапно взорвалось с силой, ее потрясшей.

Похоже, что подобное почувствовал и Люк. Глаза его расширились, и несколько секунд он смотрел на нее так, словно увидел впервые. И вдруг с шумом втянул в себя воздух, в синих глазах вспыхнуло желание. Люк крепко прижал ее к себе и впился в губы девушки.

Уитни с упоением отвечала на его жадный поцелуй и не противилась, когда он опрокинул ее на кровать и, не прерывая поцелуя, начал ласкать со все возрастающей страстью. Она слышала, как резко изменился ритм его дыхания, когда он провел ладонью по ее шее и ниже, и как часто он задышал, когда под его ищущими пальцами затвердел один маленький пик груди.

Люк взялся за переднюю застежку ее бюстгальтера, и Уитни почувствовала себя такой опьяненной, словно бы напилась шампанского… и такой же раскованной. Застежка легко поддалась. Ее грудь освободилась от кружев, и она услышала восхищенный шепот Люка.

Его губы достигли своей цели, и волна за волной эротичного возбуждения омывали все ее существо и катились вниз, дальше, в самые глубины. Она застонала. Этот звук вызвал ответный стон Люка.

Хотя глаза ее были закрыты, она знала, что он снимает с себя джинсы, скидывает рубашку. Потом он стянул с нее халат и лифчик и при этом умудрился не запутаться в узких атласных бретельках.

Он прижал ее к себе, и она ощутила, как трется поросшая волосами кожа его груди о ее обнаженное тело. Где‑то внизу ее тела раскручивались витки напряжения, заставляя мышцы сжиматься и расслабляться вновь, а чувствительную плоть – возбуждаться и становиться упругой. Непроизвольным и бесстыдным движением она прижалась к нему.

И только сейчас сообразила, что единственное, что их теперь разделяет, – это тонкая полоска ее трусиков. Клочок желтой ткани с белым рисунком ромашек…

– Уитни, посмотри на меня, – натянуто произнес Люк.

Она попыталась глотнуть воздуха и медленно открыла глаза.

– Ты уверена? – Синие глаза были затуманены, полуприкрыты.

Она сумела только кивнуть, говорить не могла из‑за комка в горле. Он знает, что она была помолвлена, и наверняка думает, что она достаточно опытна в постели. Как он отреагирует, когда обнаружит…

Он склонил голову к ее груди, и его губы опять с утонченной нежностью принялись ласкать напряженные соски. Блаженство. Экстаз. Ей казалось, что голова ее совершенно пуста. О, она знала, что, пока он дразнил ее мягкими поцелуями, он одновременно снимал с нее трусики, но ей уже было все равно. Только бы не останавливался, не прерывал это чудесное мучение, или ее сердце разорвется.

Но Люк и не собирался останавливаться. Он ласкал ее груди, пока она не принялась в горячке мотать головой по подушке, умоляя его о чем‑то, чего сама не понимала, – об облегчении, каком‑то исходе: пожалуйста, Люк, пожалуйста… И когда ей казалось, что она почти достигла вершины удовольствия, он скользнул рукой вниз по ее животу.

В полуобмороке экстаза, с кружащейся головой, Уитни откинулась назад. Что за волшебство здесь творится? Ее пульс бешено бился, нервы гудели, как струны, и в мире не существовало ничего, кроме ее ощущений.

– Ты готова? – обдавая ее шею теплом дыхания, прошептал Люк.

Она услышала, как из глубины ее груди поднимается стон возбуждения. Он замечательный, такой замечательный… Его пальцы такие… о…

– Да, – на одном дыхании выпалила она. – О да, да, Люк, я готова…

В крепком и властном поцелуе он прижался к ее губам и накрыл ее своим телом. Она ощутила его собственное возбуждение, когда он двигался между ее бедер, и невольно напряглась, почувствовала, как сердце ее замирает…

Его удивление было очевидно. Все мускулы в его теле напряглись, и он в испуге прошипел сквозь зубы проклятие. Внезапно она испугалась, что он отступит… и, прежде чем он успел это сделать, она выгнулась к нему с повелительным стоном… И сам он, застонав хрипло и беспомощно, вошел в нее.

Ее пронзила острая боль, но он заглушил ее вскрик глубоким поцелуем… и вскоре все неприятные ощущения остались позади и пришло наслаждение.

Ничто не могло подготовить ее к захватывающему дух пути, которым он вел ее, пути, доведшему ее до края экстаза, пока он не уступил ее страстным мольбам об облегчении. Он вновь поднял ее в небеса и выше, в пространство, где она парила в замедленном движении, пока не опустилась наконец обратно на землю, которая уже никогда не станет прежней.

И пока она лежала там с легкой головой и не в состоянии двигаться, Люк тоже сумел достичь головокружительной вершины, прежде чем обрушиться на нее с длинным стоном удовлетворения.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – О, Уитни, мой ангел… я люблю тебя…

Он приподнялся и лег на бок, глядя на нее. Обнял ее. Крепко прижал к себе, ее щека покоилась на его груди, и она слышала отрывистые удары его сердца, бившегося в унисон с ее собственным.

– Ты в порядке? – спросил он.

– О да, – пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. – Более чем.

Люк сонно кивнул.

– Отлично, – сказал он и еще крепче обнял ее. Через несколько минут его дыхание стало ровным и глубоким. Она поняла, что Люк заснул.

Он любит ее. Радость от осознания этого переполняла ее сердце.

Ей хотелось вскочить, распахнуть окно и закричать на всю долину, чтобы голос ее был слышен до самого Эмералда.

Но она не хотела будить Люка.

Потому она тихо лежала в его объятиях, думая о том, что никогда еще не была так счастлива.

На следующее утро Уитни проснулась от звука льющейся в ванной воды.

Порозовев, она представила Люка в душе, смывающего все признаки и запахи прошлой ночи. Но воспоминания… Ее губы изогнулись в мечтательной улыбке – воспоминания останутся надолго…

Довольно вздохнув, Уитни потянулась и почувствовала, как ломит тело, и причем в местах, раньше ее не беспокоивших. Она села, тело было потное, липкое. Она нетерпеливо поерзала…

Может быть, стоит присоединиться к Люку в душе?..

В висках застучало, и, поднявшись, она направилась по ковру в ванную. Дверь была полуоткрыта. Уитни задержала дыхание и решительно вошла в комнату. Занавеска душа была из прозрачного винила с тонкими синими и красными полосками. Сквозь нее девушка могла видеть высокую фигуру Люка, окутанную паром от горячей воды. Он стоял под душем, смывая с волос последние остатки мыльной пены.

Шум льющейся воды полностью заглушал любой звук, который могла произвести Уитни, когда отдергивала занавеску и проскальзывала в душевую кабинку. Люк даже не почувствовал, что она уже здесь, пока она не прижалась грудью к его спине и не обвила руками его торс.

Он застыл. И оставался неподвижным, когда она провела ладонями по его ребрам и пощекотала пальцами его грудь, чувствуя, как затвердевают под ее прикосновениями его соски.

– Доброе утро, – шепнула она сквозь потоки воды, льющейся на нее сверху.

Она погладила мокрые волосы у него на груди, дразня кончиками пальцев маленькие твердые гвоздики сосков – вперед, назад, по кругу… так же как он доводил ее до исступления прошлой ночью.

Он откинул назад голову, и у нее перехватило дыхание. Ей показалось, что из горла Люка вырвался низкий животный звук, и она тут же почувствовала прилив желания.

Своими тонкими пальцами она гладила его грудь, живот и…

Слегка дрожащими руками он резко схватил ее запястья.

– Нет, – придушенным голосом сказал он.

– То, что ты делаешь сам, другим не разрешается, так, что ли? – Уитни засмеялась низким грудным смехом.

– Уитни, прекрати, – в каком‑то отчаянии произнес он. – Прошу тебя. – Он повел плечами, словно стряхивая ее поцелуи, и отпустил ее руки, освобождая девушку. Откинул занавеску и вышел из душевой кабинки. В шуме льющейся воды ее возглас протеста остался никем не услышанным.

– Люк?

Он медленно повернулся и встретил ее взгляд, полный недоумения и растерянности.

– Прошлая ночь, – сказал он тихо, почти неразборчиво, – была ошибкой. Мне очень жаль, Уитни.

Застывшими глазами она смотрела, как он взял полотенце с вешалки и вышел из ванной, плотно закрыв за собой дверь.

Она стояла под душем, пока не начала течь холодная вода. В мыслях сумятица, в сердце ноющая боль. Как мог Люк так измениться за какие‑то несколько часов?

Когда она вернулась в спальню, его уже не было. Окно распахнуто настежь, с кровати снято одеяло. Он также снял наволочки с подушек и простыни. Его одежда и белое полотенце тоже исчезли. А еще ее халат и белье, которое вчера было на ней. Все напоминания о прошедшей ночи испарились, словно их никогда и не было.

Но… он же сказал, что любит ее!

Или это говорят все мужчины, после того как лишат девушку невинности? Может быть, этих слов, по их мнению, достаточно, чтобы ее успокоить?

Но ведь Люк никогда ей не врал. Зачем же ему было врать вчера? Она в отчаянии оглянулась, словно пытаясь найти ответ на свои вопросы…

И увидела фотографию.

Фотографию Кристал, своей матери, и Бена.

Последние недели оправленный в рамку снимок стоял на туалетном столике. Если Люк и заметил его, то ничего об этом не говорил… но его утренние визиты в ее комнату с кофе были всегда слишком скоротечны; она сильно сомневалась, что у него было время как следует осмотреться. По‑видимому, сегодня утром, после того как он проснулся, времени для этого у него нашлось предостаточно. И он увидел фотографию. Она все еще оставалась на туалетном столике. Но лежала изображением вниз. Горькая слеза скатилась по щеке девушки. Теперь она знала, почему Люк отверг ее. В темноте он смог забыть о прошлом. Он прошел сквозь стеклянную стену, словно ее не существовало. Но утром, при свете солнца, он не пожелал даже взглянуть на Уитни… Потому что если бы он это сделал, то снова увидел бы ее мать.

Когда она с Троем на руках спустилась вниз, Люк уже ушел на виноградники, а заглянув в прачечную, она обнаружила, что он здесь побывал. Все вещи, взятые из ее комнаты, теперь находились в стиральной машине – полотенца, одежда и постельное белье. Белое, темное, цветное – все вперемешку запихнуто внутрь, как если бы он спешил от всего этого избавиться. Днем она взяла Троя в детский парк на берегу озера на окраине Эмералда. Потом поехала в магазин за продуктами. Вернувшись с малышом домой около пяти, она на кухонном столе увидела записку: «Уехал ужинать с Викторией Мосс. Люк».

Автоматически, словно робот, Уитни покормила Троя и поела сама, немного поиграла с мальчиком и уложила его спать. Вечер выдался жаркий, и она слонялась по дому, не в состоянии чем‑либо заняться. Когда подошло время ложиться спать, девушка, зная, что все равно не заснет, решила поплавать при лунном свете в надежде, что устанет и это поможет ей успокоиться. Надев купальник и прихватив монитор Троя, она вышла к бассейну, положила монитор на столик и прыгнула в воду. Когда, проплыв раз тридцать туда и обратно, она, усталая, поднималась из воды по ступенькам, над ее головой раздался какой‑то звук. Уитни подняла глаза и увидела Люка, стоящего на краю бассейна. Она не ожидала его увидеть… и была почти уверена, что он не вернется до утра. На Люке были выходная белая рубашка, модный галстук и темно‑синие нарядные брюки. Рукава рубашки закатаны, узел галстука распущен, и верхняя пуговица расстегнута. Одет так, чтобы поражать сердца дам, решила Уитни. Интересно, не измазан ли ворот рубашки губной помадой? – с раздражением подумала она. Он подал ей оставленное на краю бассейна полотенце с полосками золотистого и персикового цвета и отступил. Девушка отжала волосы и начала старательно вытирать плечи.

– Хочешь чего‑нибудь выпить? – спросил он.

Почему бы нет! Утопить в вине печаль – хорошая идея!

– Пожалуй.

– Белое вино?

– То же, что и себе, – безразлично сказала она.

Люк вернулся с двумя бокалами белого вина.

Уитни отбросила полотенце в сторону и села на ближайшее садовое кресло. Она приняла от него свой бокал и поблагодарила небеса, что запах хлорки от ее волос достаточно силен, чтобы перебить запах, возможно, исходящий от этого мужчины, – самые ли дорогие французские духи или мускус, такой же неповторимый, как и сам Люк. Надменно вздернув одно плечо, девушка повернулась и поставила бокал на стол рядом с собой. И только тогда, при свете луны, она заметила розы. Белые розы в хрустальной вазе. Не меньше дюжины.

– Это мне? – спросила она, подняв брови и постаравшись скрыть свое изумление.

Он кивнул и сел напротив нее на прямой решетчатый стул.

– Обычно мужчины приносят женщине цветы, когда хотят извиниться, – холодно сказала она. – Ну… так в чем же дело?

Кровь бросилась ему в лицо.

– Не надо еще больше все осложнять, Уитни.

– Красные розы за любовь, белые… за лишение невинности. – Она горько рассмеялась. – Дюжина белых роз. Дешево, Люк.

– Уитни, я…

Но она вскочила на ноги и выхватила розы из вазы, не замечая боли, хотя острые шипы вонзились ей в ладони.

– Лучше бы поберег деньги! – крикнула она, отбежала к бассейну и швырнула белые цветы на длинных стеблях в воду. – Не нужны мне твои чертовы розы! – Тяжело дыша, Уитни стояла спиной к нему, и каждая клеточка ее тела была буквально пронизана злостью и возмущением. Она услышала, как Люк устало вздохнул. Скрипнул его стул, когда он тоже поднялся на ноги.

– Я согласился на то место на Полынных виноградниках, – сказал он. – Встречаемся с Вики в конце недели и подписываем контракт. Домик, конечно, маловат, но…

– Это все из‑за моей мамы, не так ли? – Злость ушла, возмущение испарилось, и Уитни повернулась и взглянула на него. – Моя мать все еще между нами? – Ее голос был такой же усталый, как и его вздох ранее.

– Ты ошибаешься…

– Нет, не ошибаюсь! Ты положил фотографию лицом вниз. Фотографию в моей комнате – я видела!

Он покачал головой.

– Да, я смотрел на снимок. Он упал, когда я ставил его на место. Я просто не стал поправлять. – Он как‑то криво и насмешливо улыбнулся. – Я видел твою мать один раз в жизни, и мои воспоминания о ней… воспоминания потерявшего голову подростка. Ваше сходство очень поверхностно – теперь я в этом убедился. Цвет волос и кожи, черты лица, но глаза совсем разные: твои такие чистые, честные, тогда как ее…

– Но что же тогда, Люк? – Не слушая его, обратила к нему умоляющие глаза Уитни. – Если это не из‑за мамы, что тогда? – Она прерывисто вздохнула. – Вчера ночью ты сказал… сказал, что любишь меня.

– Прошлая ночь была ошибкой – моей ошибкой, и я глубоко о ней сожалею. Ради Бога, Уитни. – В голосе его была мука. – Ты знаешь мое финансовое положение – неужели ты думаешь, что в такой ситуации я могу просить тебя стать моей женой? У меня есть своя гордость!

Уитни с недоверием смотрела на него… и вдруг отшатнулась, как если бы он ее ударил.

– Ты хочешь сказать…

– Это самое, милая, – мрачно произнес он и продолжал, явно издеваясь над самим собой: – Это все старушка‑гордость клана Браннигенов. И ничего – ни ты, ни кто‑нибудь другой не может с этим поделать.

Уитни поняла, что она потерпела поражение. Полное, абсолютное поражение.

Любая ее попытка изменить решение Люка обернется провалом. Сердце ее так заныло, что она чуть не согнулась пополам. Но вместо этого она выпрямила спину и твердо посмотрела на Люка.

– Ты прав, – ничем не выдавая своего отчаяния, сказала она. – Я ничего не могу здесь поделать… и даже не буду пытаться. Я уже давно поняла: ничто и никогда не устоит перед гордостью Браннигенов.

Но где‑то посередине длинной бессонной ночи Уитни нашла выход из создавшегося положения, выход такой гениальный в своей простоте, что она даже поразилась, почему не додумалась до этого раньше.

Когда на следующее утро Люк зашел к ней с традиционной чашкой кофе, Уитни не спала и ждала его. Он уже повернулся к двери, чтобы уйти, когда она окликнула его:

– Подожди секунду.

Подтянув простыню к подбородку, девушка приподнялась на локте. Люк остановился и повернулся к ней.

– Мне нужно ненадолго отлучиться сегодня днем, – сказала она. – Не мог бы ты прийти пораньше и присмотреть за Троем, пока я не вернусь?

– Конечно, нет вопросов, – вяло согласился Люк. – В котором часу?

– В четыре тридцать.

– О'кэй. – Он помедлил и спросил, нахмурив брови: – Могу я поинтересоваться, куда это ты собралась?

– У меня есть дело в Эмералде. – Она постаралась придать своему голосу обыденность, но он все‑таки прозвучал уклончиво, и она почувствовала, как краска вины заливает ее щеки.

Люк сжал губы.

– Надеюсь, ты не наделаешь глупостей.

– Не собираюсь.

– Ты едешь на встречу с Эдмундом Максвеллом? – рявкнул он.

– А что, если да? – Черт, как он угадал?

В его глазах полыхнуло бешенство.

– Зря потеряешь время! Моя бабка оставила состояние тебе, и та бумажка, которую ты собираешься состряпать, ничего не изменит. – Он сжал руки в кулаки. – Не вздумай меня оскорбить, отписав поместье мне! Дьявол меня побери, по твоему лицу я вижу, что именно это ты и собираешься сделать!

Уитни спрятала лицо в подушку. Она‑то хотела поставить его перед свершившимся фактом. Теперь же ее планы рассыпались в прах. Что ж, надо было раньше думать. Она ведь знала, что Люк за человек.

– Мне все равно надо поехать, – приглушенным подушкой голосом сказала она, – так что тебе придется посидеть с Троем.

– Ладно.

Прерывисто дыша, Уитни слышала, как он протопал по коридору и вниз по лестнице.

И казалось, весь дом затрясся, когда он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Как они и договорились, Люк явился в четыре тридцать, и, не обменявшись с ним ни единым словом, Уитни передала Троя ему на руки и уехала.

Она прикатила в Пентиктон, поужинала, посмотрела фильм в кинотеатре и собралась домой. Было почти одиннадцать, когда она вернулась в поместье. Уитни выбралась из машины и решила воспользоваться черным входом на кухню, но, обходя угол дома, услышала, как в патио кто‑то разговаривает. Люк. Но кто с ним?

Она замедлила шаг. Если его гостья Виктория Мосс, то лучше всего побыстрее удалиться: это последний человек, с кем Уитни хотелось бы встретиться! Но тут она сообразила, что слышит только голос Люка – он просто говорил по радиотелефону:

– Большое спасибо, Вики, за твое предложение, но, как я сказал, я звоню предупредить, что не беру это место. В конце концов, виноградники Изумрудной долины мои…

Что? Уитни вдруг застыла, не в силах поверить своим ушам.

– …или почти мои, – продолжал Люк. – Я с трудом мог поверить, что она все‑таки передумала, хотя… – Он усмехнулся, явно услышав какой‑то комментарий от Виктории. – Да, Вики, таковы женщины! Либо ты их понимаешь, либо нет. Во всяком случае, мы поговорим с Уитни, думаю, нам придется съездить к адвокату и подписать несколько бумаг. После этого виноградники официально станут моими. Наконец‑то.

Уитни трясущейся рукой оперлась о стену и слепо нашарила путь к главной входной двери, ничего не видя из‑за застлавших глаза слез. Какой же Люк замечательный актер! Его представление сегодня утром, когда он заявил ей, что откажется, если она вздумает отписать ему поместье, целиком и полностью убедило ее в его искренности.

Да уж, женщин он понимает! Надо признать, что ему по силам очаровать птицу в небе… Но одна птичка больше неподвластна его чарам!

Уитни беззвучно отворила дверь и прокралась вверх по лестнице. В темноте она разделась и через несколько минут уже лежала, свернувшись под одеялом.

Ей показалось, что она слышала, как полчаса спустя Люк поднялся наверх, тихо постучал в ее дверь, позвал по имени.

Но, тихо и ровно дыша, она оставалась лежать, и через какое‑то время в доме воцарилась полная тишина.

К ее замешательству, на следующее утро Люк не нарушил графика. Он принес ей кофе и к тому времени, когда она спустилась вниз, уже ушел на виноградник.

Люк не явился к обеду, но вообще‑то он редко обедал вместе с ней. И все же если он собирался в город к адвокату, то почему не задержался и не дал ей возможности сказать то, что он от нее ожидал: «новость» о том, что она вопреки его протестам официально передала ему поместье? Или в его планы входило сыграть невинность с широко распахнутыми глазами, когда она ему признается? Да, от этого парня не знаешь чего ожидать!

Около пяти вечера она услышала, как его пикап грохочет по дороге к дому. Уитни находилась на заднем дворе с Троем и, когда двигатель умолк около подъезда, невольно задержала дыхание, подумав, что Люк станет ее искать.

Но он не стал.

Полчаса спустя, когда она возилась с маленькой цветочной клумбой, а Трой играл рядом в песочнице, ее сердце гулко ухнуло при звуке открываемой двери патио.

Представление начинается.

– Привет, – сказал Люк, шагая к ним по траве газона.

Стоя на коленях возле клумбы, Уитни выпрямилась и посмотрела на него. Он уже принял душ и переоделся в легкие брюки защитного цвета и желтую спортивную рубашку. Ее собственные брюки были перемазаны землей, а блузка промокла от пота под мышками и на спине. Но ее это не волновало. Это не тот мужчина, на которого стоит производить впечатление.

– Закончил на сегодня? – спокойно спросила она.

– Ага, вот решил отдохнуть немножко, – небрежно бросил он, но девушке показалось, что в его голосе проскользнула нотка подавляемого оживления… и что в его глазах появился странный блеск. Блеск, значения которого она не могла понять. От этого блеска ей стало как‑то тревожно…

С радостным «па‑па» Трой выкарабкался из песочницы, и Люк подхватил его и усадил к себе на плечи. Малыш вцепился в клок черных отцовских волос, а Люк со смехом подставил свою большую ладонь под его толстенькую попку. У Уитни комок встал в горле. Она попыталась его проглотить, но безуспешно.

– Когда будем ужинать? – спросил Люк.

– На ужин всего лишь салат с курицей, – сказала она. – Можем поесть в любое время.

– Давай тогда сейчас.

– Ладно. – Она подобрала с земли садовую лопатку и поднялась на ноги.

– Ты поздно вернулась домой вчера вечером, – сказал Люк, идя рядом с ней к дому. – Я не слышал, когда ты приехала.

– А ты ждал? – спросила Уитни с неподдельным интересом.

– Между прочим, да.

Они дошли до патио, и он открыл перед ней дверь.

– Я приехала в одиннадцать, но свет в доме не горел, и я прошла наверх тихо, стараясь никого не разбудить.

Она уловила запах его одеколона, и в ней всколыхнулись эротические воспоминания. Девушка безжалостно отогнала их.

– Я ждал здесь, в патио. – Люк зашел вслед за ней в дом и задвинул скользящую дверь.

– А‑а. – Уитни двинулась к кухне. – Ты специально меня для чего‑то дожидался?

– Вообще‑то да…

Она так резко остановилась в дверях кухни и повернулась к нему, что он чуть не столкнулся с ней.

– Что‑нибудь важное?

– Да. – Из его глаз исчез блеск, и в их синих глубинах появилось такое напряжение, что Уитни невольно содрогнулась.

– Насчет… чего?

– Насчет нас.

– Нас?

Трой стукнул отца по ушам маленькими сжатыми кулачками.

– Ох! – буркнул Люк. – Давай‑ка мы тебя оттуда снимем. Пора серьезно заняться с тобой воспитанием… Извини, Уитни, я хочу сначала запереть его в стульчик!

Уитни обессилено прислонилась к стойке, пока Люк пристегивал Троя в высоком стульчике. Она не годится для этих игр… и у нее не хватает терпения! Ей хотелось завопить и приказать ему выложить все до конца, чтобы она с триумфом смогла заявить, что все знает и никогда в жизни не отдаст ему поместье. Но, видимо, вмешательство Троя сбило Люка с мысли.

Они сели за стол, и в течение всего ужина разговор между ними велся на обычные темы. Люк сказал, что появились первые маленькие виноградинки и похоже, что урожай осенью превзойдет их самые смелые ожидания.

– Есть основание радоваться, – отметила Уитни и спокойно посмотрела на Люка. Тот вежливо улыбнулся в ответ.

По окончании ужина Люк вынул Троя из стульчика, заявив, что сам уложит его спать.

– Давай для разнообразия выпьем кофе в библиотеке, – предложил он, выходя из кухни с сынишкой на руках. – Я недолго.

Вытирая стол, Уитни поймала свое отражение на поверхности хромированного чайника и раздраженно фыркнула. Волосы взлохмачены – слишком долго она носила в саду шляпку от солнца, – блузка помята, и нос блестит. Надо срочно сбегать освежиться и привести себя в порядок.

Она поджала губы. Ее цель – не соблазнить Люка, напомнила она себе мрачно. Ее цель – нокаут!