Текст книги "Летняя рапсодия [Сборник]"

Автор книги: Грейс Грин

Соавторы: Робин Уэллс,Бобби Хатчинсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ближе к вечеру они возвращались в гостиницу. Пикап так подпрыгивал на ухабах, что Джози пришлось опереться рукой о приборную доску. Заходящее солнце окрасило облака в тона пожара, но Джози ничего не видела. Она была слишком поглощена мыслями о сидящем рядом с ней человеке.

Льюк уставился на дорогу, прямо перед собой. Лицо его имело такое сосредоточенное выражение, словно он прокладывал путь по полю, начиненному минами.

Молчалив, замкнут и отчужден с той самой минуты, как они уехали с пастбища. Нельзя сказать, размышляла Джози, что он груб, наоборот, он стал воплощением вежливости. Очень подробно ответил на все вопросы, касающиеся ранчо, показал собранный урожай озимой пшеницы, стадо рогатого скота, конюшню. Опять же в ответ на ее вопросы очень вежливо объяснил, что имеет диплом зоотехника, полученный на факультете животноводства в Государственном университете штата Оклахома. Добавил, что ранчо для него не только специальность, но и образ жизни. И что сейчас самое главное в сельском хозяйстве – технология.

При других обстоятельствах девушку поразили бы размеры «Ленивого ранчо», объем работ и то, как толково, со знанием дела ведет Льюк хозяйство.

Чувства девушки были столь растревожены поцелуем, что великолепный ландшафт остался за пределами ее внимания.

Сейчас, видя строгий, даже жесткий профиль ковбоя, Джози с трудом верила, что совсем недавно он вел себя так непредсказуемо и страстно. Она чуть было не усомнилась, уж не пригрезилось ли ей все это, но тут же поняла, что не смогла бы вообразить себе такой поцелуй: он просто перевернул ей сердце – никогда еще она не испытывала ничего подобного, даже не представляла себе таких ощущений. Даже теперь, вспоминая этот поцелуй, она чувствовала сердцебиение и сухость во рту.

Ни за какие сокровища не смогла бы она сейчас сказать, как все началось. Целую минуту они смеялись до упаду, потом взгляды их встретились; дальше – глаза Льюка потемнели и затуманились, лицо его стало клониться к ней, а рот принял нетерпеливое, жаждущее выражение и стал очень медленно приближаться, пока наконец их губы не слились воедино.

Сейчас Джози перевела дух и стала смотреть в окно, снова ощущая в области сердца нечто непонятное – будто там что‑то таяло при одном воспоминании о нечаянном поцелуе.

В том, что поцелуй ей не приснился, сомневаться не приходилось. Но самым постыдным было то, что она получила от него огромное удовольствие и даже целовала ковбоя не менее страстно, чем он ее.

Потрясенная этим открытием, Джози снова уставилась в окно. Я ответила на его поцелуй потому, что все мои чувства обострены, настойчиво внушала себе девушка, это просто извращенная реакция на несостоявшуюся брачную ночь. Больше нечем это объяснить, у меня и в мыслях не было ничего подобного, любовные интрижки мне сейчас ни к чему: это было б все равно, что кидаться из огня да в полымя. Да‑да, просто эмоциональный всплеск, и ничего больше.

Нельзя сказать, что у Льюка отсутствуют качества, способные возбудить женщину, прошептал предательский внутренний голос. Джози снова украдкой взглянула на его профиль и увидела квадратную, слегка затененную щетиной нижнюю челюсть, глубокую ямочку на подбородке, едва заметные морщинки у глаз. Нужно признать: в его облике есть нечто грубоватое и мужественное – то, что, безусловно, придает ему сексуальность.

А как он ласково обращался с приболевшей телочкой! Как его большие руки гладили ее раненую ногу – словно росинка скользила по стебельку травы. И о ковре‑одеяле рассказывал очень душевно.

Но самым симпатичным он был тогда, когда внимал ее рассказу о родителях, чуть было не толкнувших ее на замужество. Он проявил не просто понимание и сочувствие – нет, он в ответ раскрыл свою душу и показал, что тоже повел себя не слишком умно в сердечных делах. Ее тронула эта готовность из солидарности признаться в собственной ошибке. За его угрюмой грубоватой внешностью кроется доброта, порядочность и способность сопереживать. А Джози считала, что это главное и как раз то, что делает мужчину привлекательным.

Повернув голову, Льюк увидел, что она на него уставилась. Глаза их встретились и несколько опасных мгновений не отрывались друг от друга. Затем Льюк снова перевел взгляд на дорогу, Джози сделала то же, хотя лицо ее пылало огнем. Набрав в легкие побольше воздуха, она пыталась довести бешеное сердцебиение до нормы.

Ну хорошо, допустим, между нами есть какое‑то взаимное притяжение, думала она. Но ведь всему свое время. Сейчас у меня другие заботы. И, судя по сдержанности, которую проявляет Льюк, он тоже не спешит заводить роман.

Однако все ее холодные логические рассуждения не могли ослабить напряжения, возникшего между ними. Девушка мучительно подыскивала слова, чтобы прервать молчание.

– Далеко еще до гостиницы? – спросила она.

– Нет, она вон там, за холмом.

Оба с облегчением вздохнули, когда вдали показался дом из камня и дерева, построенный в старом деревенском стиле. Как только грузовичок остановился у входа, Льюк выскочил из кабины, обежал машину спереди и открыл дверцу для Джози.

Вылезая, девушка старалась совсем не прикасаться к попутчику, не желая усугублять напряжение, только что царившее в машине.

– Спасибо за экскурсию, – сказала она.

– Не стоит. – Прикоснувшись к шляпе, Льюк кратко, но вежливо кивнул. – Извините, мне нужно кое‑что еще проверить на конюшне.

Джози наблюдала, как удаляется по дороге шумный грузовичок, не понимая, почему вид его кузова вселяет в ее сердце такую тоску.

Она повернулась к гостинице, у входа в которую толпились отдыхающие. Выглядели они как раз так, как предупреждал Льюк в день ее приезда. Во‑первых, толпу составляли сплошные парочки. И не просто парочки, а нежно воркующие голубки. Н‑да, кисло отметила про себя Джози, медовый месяц в самом разгаре. Вот на скамейке под кленом сидит, держась за руки, пожилая чета, поглощенная разговором. Чуть дальше – парочка не совсем юных новобрачных бродит среди деревьев. На полянке через дорогу две пары со смехом играют в мяч, а еще одна, на крыльце, уставила глаза в одну и ту же книгу, прижавшись друг к другу.

Одиночество пронзило сердце Джози, как стрела. Она почувствовала себя мышкой, угодившей на кошачий праздник. Пожалуй, прав оказался Льюк, полагавший, что ей не место среди молодоженов. Но она тут же отогнала эту мысль. Она сама решила приехать сюда и своего решения ни в коем случае не отменит. Нужно же когда‑нибудь научиться жить своим умом, собственным опытом проверять верность своих суждений.

Как только Джози стала подниматься по ступенькам, ведущим в гостиницу, дверь открылась и ее окликнул знакомый голос. Подняв глаза, она увидела, что к ней развязной походочкой, положив ладони на ремень с большой пряжкой, направляется Батч.

– Привет, – ответила Джози, с трудом удержавшись от недовольной гримасы.

Никогда ей не нравились мужчины с лоском – ни обликом, ни манерами, а Батч был весь скользкий, как растительное масло. Его замашки – комплименты, тонкие намеки и нечаянные прикосновения – чуть не испортили утреннюю прогулку верхом. Она была счастлива, что Льюк отослал его в Талсу на все послеобеденное время – это избавило ее от невыносимого общения.

Губы парня растянулись в небрежную, давно отработанную улыбку, открывающую ряд белых сверкающих зубов. Джози не сомневалась, что он считает свою улыбку неотразимой. Может, другие женщины так и думали, но Джози нашла ее деланной, рассчитанной на успех – видимо, ни о чем другом этот парень не помышлял.

– Потрясающе хороший вечер, – протянул он. – Не хотите ли прогуляться?

– Нет, спасибо. Я иду к Консуэле, чтобы ей помочь.

Он не привык, чтобы ему отказывали, – об этом свидетельствовали брови, удивленно взлетевшие вверх. Джози проскользнула в гостиницу раньше, чем он смог ее задержать, радуясь недовольному выражению его лица.

– Может, увидимся после ужина? – крикнул он вслед.

Как только я тебя замечу – тут же смоюсь, подумала Джози, закрывая за собой дверь.

Она нашла Консуэлу в обеденном зале, кухарка раскладывала столовые приборы на пестрых ситцевых скатертях. Из широкого окна девушка видела, как Батч мрачно прошагал к своему запыленному «шевроле».

Консуэла кивнула в сторону удаляющегося ковбоя:

– Сидел в засаде, поджидал вас.

– Кто – Батч?

– Ну конечно. Считает себя красавцем и сердцеедом.

– А я так не считаю. Не нужен мне ни он, ни ему подобные.

Консуэла склонила голову, раздумывая.

– Не все же такие, как этот хлыщ. Вам нужен преданный муж, вроде моего Мануэля.

– Может, когда‑нибудь повезет и мне. – Джози бледно улыбнулась. – А сейчас главное хорошенько отдохнуть и поостыть, прежде чем влюбляться снова.

– Из того, что вы рассказывали мне о женихе, – экономка скептически улыбнулась, – вам особенно остывать не от чего.

Джози невольно рассмеялась:

– Это правда, не так уж мы горели и пылали.

– Я видела Льюка, когда он проезжал мимо, – продолжала Консуэла притворно‑небрежно. – Весь он был какой‑то взъерошенный.

Господи твоя воля, подумала Джози, эта женщина видит людей насквозь! Она покраснела и, стремясь это скрыть, схватила с прилавка у стены столовые приборы и стала раскладывать их на столе.

– Впечатление такое, будто утром вы стружку снимали друг с друга, – Консуэла замолчала и внимательно посмотрела на девушку. – А ведь он как раз такой человек, какой нужен вам, Джози.

Джози перебирала ножи, вилки, ложки, и вдруг одна ложка со звоном упала на деревянный пол. Девушка нагнулась, чтобы вернуть не только ложку, но и свое хладнокровие. Поднявшись, она ответила с той же откровенностью, с какой говорила Консуэла:

– Мне сейчас не до флирта и даже не до романтики. Я хочу научиться принимать решения и доверять им, прежде чем снова свяжусь с кем‑то из мужчин. – Положив вилку рядом с ситцевой салфеткой, она продолжала: – Кроме того, насколько я могу судить о Льюке, он тоже не очень настроен на любовь.

– Но любовь никто не планирует, – возразила толстушка, качая головой. – Она приходит внезапно, без всякого зова. И как правило, когда ее не ждут, когда думают совсем о другом.

Неожиданно мысли Джози обратились к тем искрам, которые пробегали между нею и Льюком в машине. Она прогнала эти мысли прочь.

– Как бы там ни было, – сказала она, – сейчас мне надо думать о том, как направить свою жизнь на верный путь. Я хочу сделать карьеру, и, если буду помогать вам здесь, в гостинице, это будет хорошей практикой. Какое поручение вы мне дадите?

В тот же вечер, но позже, когда большинство отдыхающих разошлись по своим комнатам, а Консуэла направилась домой, Джози шла по тропинке к своему домику. В руках у нее была тарелка с ужином. Несмотря на протесты экономки, она провела весь вечер на кухне. Не имея желания ужинать в зале, заполненном влюбленными, девушка еще меньше хотела бы провести с ними остаток вечера. А главное – работа на кухне отвлекала ее от мыслей о Льюке, о его обжигающем поцелуе, который не выходит из головы и сейчас.

На небе светила почти полная луна, легкий пьянящий ветер дул в лицо. Джози старалась прогнать прочь воспоминания о Льюке. Я приехала на это ранчо, чтобы подумать, как мне дальше жить, вот этим я и буду заниматься, решила она, вдыхая прохладный воздух позднего вечера. Чтобы перестроить жизнь, мне нужно сменить работу. Временной должности на фирме отца больше не существует, и вообще я должна встать на ноги, хватит цепляться за родных. Придется подумать о том, как найти работу в той области, которую я для себя выбрала. Мне нравится работать в сфере туризма и отдыха, сегодня, помогая Консуэле, я убедилась в этом еще раз. Выбор специальности стал бы важнейшим решением, принятым мною совершенно самостоятельно. Пора доказать семье правильность своего выбора.

Где‑то впереди хрустнула веточка, видимо под чьей‑то ногой: кто‑то шел навстречу. Вглядываясь в темноту между деревьями, Джози ясно различила ковбойскую шляпу на голове высокого мужчины.

Господи ты Боже мой, неужели Батч? Джози подавила стон. Вот уж чего никак не хочется, так это столкнуться с ним в такое время. Неужели придется отбиваться от притязаний влюбленного пижона? Может, переждать, пока он пройдет? Эта идея заставила ее в одно мгновенье свернуть с тропинки и спрятаться за большим валуном.

Скрюченная в три погибели, Джози чувствовала себя нелепо и только старалась не опрокинуть теплую тарелку тушеного мяса с фасолью. Проходили минуты, и ноги ее начали неметь. Трещали кузнечики, квакала лягушка, ветер шелестел в листве – и больше никаких звуков.

Видимо, он свернул на другую тропинку, подумала Джози, и со вздохом облегчения встала и выпрямилась.

– Не двигайся, мерзавец! – раздался строгий окрик из‑за деревьев позади нее.

От страха Джози взвизгнула и вскинула руки вверх, тарелка полетела в том же направлении.

– Что за дьявол…

Теперь она узнала голос. Он так же точно поприветствовал ее, когда она впервые появилась на ранчо.

– Льюк! – воскликнула Джози. Мгновенно обернувшись, она увидела его сзади в неясном свете луны. С полей его шляпы стекал соус. В испуге она прижала руку ко рту. – Что… что вы здесь делаете?

– Я хотел спросить у вас то же самое. Как объяснить то, что среди ночи вы прячетесь за этим валуном? – Сорвав шляпу, он уставился на нее. – И чем это вы в меня запустили?

– М‑моим ужином.

Льюк переводил взгляд со своей шляпы на девушку; лицо его выражало изумление.

– Зачем вам это понадобилось? И что вообще происходит, черт побери?

Джози остолбенело смотрела на него, пытаясь придумать хоть какой‑то ответ. Ничего подходящего не находилось. Не признаваться же в страхе перед Батчем. В конце концов, этот парень – ловелас, но не бандит, а наябедничать значило навести на него какие‑то подозрения. Кроме того, она не хотела, чтобы Льюк заподозрил ее в том, что она не может отшить нахала.

Она может! Может справиться даже с самим Льюком.

Джози вздернула подбородок: этот жест всегда помогал ей избавиться от чувства собственной беспомощности – оно овладевало ею всякий раз, когда она совершала промах. Может, мне нравится сидеть за этим валуном, упрямо подумала она. Я взрослая женщина и не собираюсь объяснять кому‑то каждый свой шаг. Во всяком случае, не ему.

– Я направлялась к своему домику и вдруг услышала, как кричит… сова. – (Пришлось это быстренько придумать.) – Мне хотелось ее… рассмотреть.

– Рассмотреть? – В голосе прозвучало полное неверие.

Джози была рада темноте, потому что так легче было избежать его взгляда. Она, вообще‑то, никогда не умела врать.

– Д‑да.

– Ночью?

– Ну а когда же еще можно увидеть сову?

Объяснение явно не удовлетворило ковбоя. Он долго и подозрительно смотрел на нее, потом перевел взгляд на свою шляпу. Он покачал головой и что‑то проворчал – что‑то весьма нелестное о «горожанах»; Джози была рада, что не расслышала всю фразу.

– Как бы там ни было, прятаться в лесу на ночь глядя глупо, – прорычал Льюк. – Я видел, как тень скользнула за камень, и заподозрил неладное. Запомните: в наших краях чаще всего сперва стреляют, а уж потом задают вопросы. Черт возьми, ведь я же мог вас подстрелить!

Джози гордо выпрямилась. В конце концов ничего страшного не случилось, подумала она сердито, не имеет он права так вот меня отчитывать. Разговаривает как с дефективной! Вытянувшись в полный рост, девушка ответила со всем достоинством, на какое только была способна:

– Прошу простить меня за то, что я вам испортила шляпу. Но не стоит принимать все так близко к сердцу и делать из мухи слона. – Когда взгляд ее скользнул вниз, она увидела, что с его куртки тоже стекает фасоль. Ее злость сразу прошла. – О Боже, я и куртку вам тоже испортила…

Протянув руку, она попыталась стереть жирные пятна. И тут же ощутила мускулистую грудь. По телу ее пробежала дрожь, не имеющая ничего общего с прохладой ночи.

Льюк шарахнулся от нее как от огня, чтобы не возбуждаться. От греха подальше! С тех пор как эта чертова дамочка поселилась у него на ранчо, он только и делает, что возбуждается.

Однако ее прикосновение заставило его слегка смягчить тон.

– Да ладно, ничего с моей одеждой не будет. Она видала и худшие времена.

Посмотрев вниз, на Джози, он удивился тому, каким бледным выглядит ее лицо при свете луны. Совершенно не похожа на ту злющую, исполненную дурных намерений ведьму, которую он нарисовал в своем воображении. Сейчас она казалась хрупкой, женственной и расстроенной. Сердце его стало таять, как конфета, забытая на солнце.

Чувство вины пронзило его. Это я спровоцировал тот поцелуй, а теперь стараюсь взвалить всю вину на девушку.

Следовало бы мне слегка подобреть, начать обращаться с ней как с любым отдыхающим, заплатившим деньги, подумал он. Засунув руки в карманы, он переступил с ноги на ногу и произнес:

– Насколько я понимаю, вся ваша еда оказалась на моей одежде, и вы остались голодной. Приглашаю вас вернуться в гостиницу и поужинать. Я как раз иду туда с той же целью.

Она улыбнулась так, что ему поневоле пришлось улыбнуться в ответ. Напряжение между ними несколько спало.

– Хорошо. Спасибо.

Они направились назад к гостинице, он поглядывал на нее с высоты своего роста.

– А почему вы не поужинали вместе с другими отдыхающими?

– Я помогала Консуэле на кухне.

Льюк нахмурился. То, что Джози слишком тесно общается с экономкой, очень ему не нравилось, как и то, что она слишком влезает во все дела гостиницы.

– Я ценю вашу помощь, Джози, но думаю, вам не нужно тянуть на себе такую работу. У нас есть повариха, работающая в те дни, когда Консуэла выходная, а еще две девушки помогают ей по вечерам.

– Да, я знаю. Но одна из них вчера вечером не явилась.

Льюк чуть не выругался вслух.

– Опять?

– Консуэла говорила, что у вас проблемы со служащими с тех пор, как уволился последний менеджер.

– Так и есть, но вам незачем об этом беспокоиться. Вы заплатили за свое пребывание здесь, и вам следует отдыхать, а не торчать на кухне.

– Мне это нравится, – отмахнулась Джози. – Кроме того, завтра вечером меня не будет: по расписанию у меня верховая прогулка при луне и пикник.

Льюк поморщился: он совершенно об этом забыл. Черт, дьявол, бес меня побери, подумал он, не могу же я отпустить ее на прогулку и пикник, да еще поздно вечером, да еще с кем‑то вроде Батча. Придется заменить его Мануэлем или другим провожатым, как бы об этом не забыть…

Открыв скрипучую дверь, Льюк пропустил вперед девушку и прошел сам. Бросил шляпу на стул и стал смотреть, как она снимает свою ветровку. Неплохо бы принять закон, возбраняющий одежду в обтяжку, подумал он; нет сил смотреть, как ее облегают джинсы, а свободный розовый свитер еще больше подчеркивает фигуру. При виде нежных округлостей под свитером, тонкой талии и крутых бедер у него пересохло во рту.

Джози взглянула на него, и Льюк поспешно отвел взгляд, чтобы она не заметила, на что он глазеет.

– Если бы вы сняли куртку, я бы ее почистила, – предложила Джози.

Льюк неловко снял куртку и вручил ее девушке, после чего прошагал в другой конец кухни и открыл холодильник. Достал сковородку с мясом и три большие кастрюли, после чего стал наблюдать, как она чистит куртку мокрой тряпкой.

– Мое предложение вернуть вам деньги все еще в силе, – брякнул Льюк неожиданно для самого себя.

Она посмотрела на него удивленно:

– О чем это вы?

– Ну, вы уже видели ранчо, вы поняли, что здесь нечего особенно делать. Вы и неделю здесь не выдержите.

Выражение лица Джози сделалось мрачным, как туча.

– А не могли бы вы больше не пытаться от меня избавиться? Ваша политика дискриминации уже себя не оправдала, да и дальше у вас ничего не выйдет.

– Но я и не пытаюсь вас дискриминировать.

– Как же вы объясните ваше желание меня вытурить?

– Зачем же мне вас вытуривать? – спросил Льюк вслух, а про себя добавил: Затем, что твое присутствие заставляет мое сердце биться, температуру повышаться и вообще выбивает меня из колеи.

Подойдя к шкафу, он вытащил несколько пустых тарелок. Они угрожающе звякнули, когда он со всего размаху поставил их на стол.

– Просто я подумал, что… раз уж вы прячетесь на кухне и не видите других отдыхающих… – он провел рукой по волосам, пытаясь дипломатично выразить свою мысль, – мне казалось, что вам было бы приятнее оказаться снова в Талсе, вот и все. И я без всякого ущерба вернул бы вам деньги.

Взгляд Джози потеплел, но подозрительность в нем осталась.

– Благодарю вас, но я пробуду здесь всю неделю.

– Будьте добры, объясните мне, пожалуйста, почему? – Он постарался сказать это спокойно.

– Начнем с того, что ранчо расположено в красивых местах, удобства здесь на уровне и питание отличное. Этого мало?

– Да, мало.

– Тогда потому, что я приняла решение приехать сюда и не стану его менять.

Льюк пожал плечами, пытаясь скрыть свое почти что отчаяние:

– Но это не причина.

– Для меня – причина. – Джози вздернула подбородок в своей обычной манере.

– Почему?

– Потому, что всю жизнь я сомневалась в правильности своих решений. А сейчас наступил момент, когда мне пора начать верить в себя. Например, я чуть не вышла замуж за мерзавца, так как слишком полагалась на мнение своих родственников. Больше я не позволю так собой вертеть, и мой выбор будет только моим выбором.

Потирая подбородок, Льюк смотрел на упрямо сжатый рот девушки и думал, что при нынешних обстоятельствах ее позицию можно понять. С трудом, но он даже где‑то с ней соглашался. Черт, думал он, а ведь и со мной то же самое. Если кто‑то захочет меня сбить с намеченного пути, я сразу же покажу клыки.

Однако понимание причин, по которым Джози хочет остаться, не облегчало его положения. А если разобраться, оно его только ухудшало. Потому что было ясно: заставить ее уехать может только стихийное бедствие типа землетрясения.

Снова взяв в руки влажную тряпку, Джози принялась чистить куртку.

– Кроме того, – произнесла она, – я хочу отделиться от родителей, потому намерена вернуться в Талсу уже устроенной. Они, конечно, закидают меня советами, а мне сейчас их советы нужны меньше всего на свете.

Джози протерла куртку в последний раз, встряхнула ее и повесила на спинку стула.

– Итак, я хочу побыть здесь, пока мои родители успокоятся, я за это время тоже приду к какому‑то решению и постараюсь найти работу в каком‑нибудь отеле или доме отдыха. Честно говоря, я хотела спросить: не разрешили бы вы мне воспользоваться компьютером в офисе гостиницы? Мне хочется подновить свои знания.

Это просьба его насторожила. Он так и не научился пользоваться компьютером, который приобрел еще отец. А Джози, значит, осилила эту премудрость.

– Ну конечно, – ответил он. – А то стоит без толку, только пыль собирает.

Улыбка Джози снова подействовала на него как электрозаряд. Когда мелькнула эта ямочка, в кухне стало будто светлее. Льюк отвернулся и, открыв шкаф, начал специально рыться в отделении для ножей и вилок, чтобы избавиться от эффекта, произведенного ее улыбкой. Можно бы к этому и привыкнуть, подумал он. Она же не останется здесь на веки вечные.

Все‑таки впереди еще целых шесть дней, но можно и потерпеть – для этого нужно всего лишь не оставаться с ней наедине. Мужчина, конечно, может многое выдержать, однако следует избегать провоцирующих ситуаций вроде завтрашнего ночного пикника. Не стану я ее сопровождать, решил он, попрошу это сделать Мануэля или Джека, а то и старого Бена. Хотя последний в темноте слеп как крот…

Однако увернуться от опасного пикника Льюку не удалось – пришлось ему ехать с Джози вдвоем, по узкой тропинке, верхом, лунной ночью.