Текст книги "Пария"

Автор книги: Грэхем (Грэм) Мастертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

31

После обеда, когда Джилли поднялась наверх, а Энид и Квамус ушли на кухню, мыть посуду, мы с Дугласом Эвелитом уселись в библиотеке. Горели свечи. Дуглас Эвелит показывал мне книгу за книгой, документ за документом, пока стол не затрещал под грудами бумаги. Все они касались Микцанцикатли и его страшной мощи. Прежде чем пробила полночь, я уже был убежден, что мы стоим лицом к лицу со зловещей разрушительной силой, в сравнении с которой сам Сатана покажется совершенно безвредным.

– Кажется, подъем Микцанцикатли со дна становится все более срочной задачей, – сказал я Дугласу Эвелиту.

Старик фыркнул и пожал плечами.

– Трудно сказать. Нынешняя активность демона может быть обусловлена какими-то исключительно теплыми течениями, протекающими вблизи корабля. Помните, что Микцанцикатли реагирует на тепло, а при низкой температуре теряет способность к действиям. Может быть, с приходом зимы все сверхъестественные явления прекратятся сами по себе. Но я лично предпочел бы не рисковать, несмотря на то, что желаю как можно быстрее освободить моего предка из-под власти Тецкатлипоки. Какая удача, что вы и ваши друзья решили заняться подъемом „Дэвида Дарка“. Для меня это прямо-таки небесное благословение.

– Мистер Эвелит, – сказал я озабоченно. – Боюсь, что между мной и моими приятелями возникло определенное расхождение во мнениях.

– О? Надеюсь, это не повлияет на наше мероприятие?

– Очень жаль, но я не могу это полностью исключить. Видите ли, мои друзья по профессии архивные крысы, глотающие пыль в музее, и им больше всего нужно сохранить корпус корабля точно в том виде, в каком он был найден. Конечно, это понятно и в определенном смысле даже достойно похвалы, если бы речь шла об обычном корабле. Проблема в том, что если „Дэвид Дарк“ должен быть надлежащим образом сохранен, то извлечение медного ящика состоится значительно позже, чем я полагал. Может быть, мы не успеем извлечь его даже в течение этого сезона.

– То есть Микцанцикатли пролежит там до будущего года?

– Все указывает на это. Я протестовал, но они и слушать меня не хотят. Ни один из них не видит духа умершей жены или брата. Конечно, они верят в Микцанцикатли, но по сути дела совершенно не понимают опасности. У них чересчур интеллигентский подход к делу. Они не видят необходимости спешить.

Старый Эвелит посмотрел на горы книг и бумаг.

– Может, надо им все это показать, – буркнул он. – Может, тогда до них дойдет.

– Мистер Эвелит, боюсь, времени уже нет. Мисс Маккормик сказала мне сегодня вечером, что мистер Уордвелл собирается завтра предъявить право собственности на корабль. С той поры каждый, кто возьмется изучать или повредит его корпус, будет считаться преступником. Береговая охрана начнет патрулировать место, чтобы не позволять посторонним лицам нырять там. Не забывайте, что мистер Уордвелл работает на Пибоди, для местных воротил, и власти Салема обеспечат ему охрану и поддержку. В конце концов, „Дэвид Дарк“ станет огромной приманкой для туристов, когда будет поднят со дна.

– При условии, что они смогут справиться с Микцанцикатли, – хмуро заметил старый Эвелит.

– Это не все. Уордвелл не собирается сразу доставлять сюда Микцанцикатли, согласно обещанию. Он решил сначала внимательно его обследовать и узнать, почему он вам так нужен.

– Микцанцикатли просто разорвет его на части, – заявил старый Эвелит. – Он что, свихнулся? Микцанцикатли раздерет его на куски! Разве он все еще не отдает себе отчета, что такое этот демон? Вы должны удержать его! Мистер Трентон, вы должны удержать его любой ценой!

Я покачал головой.

– Я пробовал. Он уже принял решение. Сначала корпус, потом Микцанцикатли, потом открытие медного ящика. Джилли… мисс Маккормик утверждает, что он не даст себя убедить…

Дуглас Эвелит был глубоко взволнован. Он пару раз обошел стол, затем стал с хлопками закрывать все книги, которые перед этим открыл, одну за другой. Наконец он поднял на меня взгляд и сказал:

– Завтра рано утром вы должны спуститься под воду к „Дэвиду Дарку“. Мы обязаны вытащить этот медный ящик. Иначе, спаси Господи, мир окажется перед лицом катастрофы – такой катастрофы, какой он не видел уже десять поколений.

– Именно это я и хотел вам предложить, – сказал я. – Срочная поездка завтра утром. Возьмем ломы и лебедку.

– Вы думаете, ломов будет достаточно? – бросил Дуглас Эвелит. Посмотрите на это.

Я перевернул груду бумаг и нашел контурный эскиз „Мэри Роуз“, который изучил раньше, желая лучше понять проблемы, связанные с подъемом „Дэвида Дарка“.

– Медный ящик находится в трюме, – сказал он. – Это значит, что даже если корабль наклонен под углом в тридцать градусов, нужно пробиться через три палубы и Бог знает сколько тонн ила, прежде чем найдешь его. Понимаю, почему мистер Уордвелл не хочет вытаскивать ящик прямо сейчас. Невозможно достать ящик в разумный срок, не разбирая палубы. К тому же он настолько длинен, что при его загрузке наверняка потребовалось частично разбирать палубы, а потом снова собирать их.

– Тогда каким чудом я смогу извлечь ящик за одно утро? – спросил я.

– Очень просто, – ответил старый Эвелит. – Мой хороший знакомый руководит демонтажной фирмой в Лексингтоне. Квамус сейчас к нему поедет и привезет два ящика динамита и подводный бикфордов шнур.

– Динамит? Никогда в жизни не имел с ним дела. Ага, понимаю. Вы хотите взорвать „Дэвида Дарка“?

– А вам известен другой способ извлечь Микцанцикатли прежде, чем корабль будет зарегистрирован и береговая охрана закроет вам доступ к нему?

– Ну… – начал было я. Потом поднял руки в знак капитуляции.

– Не беспокойтесь, – утешил меня Дуглас Эвелит. – Квамус – опытный аквалангист, он поплывет с вами. Мистер Уолкотт из салемского Общества спасения на водах – его знакомый. Раньше они ныряли вместе. Мистер Уолкотт позволит вам использовать свою лодку и оборудование. Я попрошу Квамуса позвонить ему, как только он вернется из Лексингтона.

– Вы считаете, Квамус пригодится? Ведь ему уже по меньшей мере шестьдесят лет.

– Квамус живет в этом доме с тех пор, как я был ребенком, – ответил Дуглас Эвелит. – Мой отец рассказывал мне, что Квамус играл с ним в лошадки, когда еще он был ребенком.

– Вы говорите серьезно? Но это же значит, что Квамусу больше…

– Много больше ста лет, – поддакнул Дуглас Эвелит. – Да. Я сам часто думаю об этом. Но не стоит его об этом спрашивать, он не ответит. В лучшем случае уйдет и никогда с вами больше не заговорит. И что самое интересное: какой-то Квамус упомянут в дневнике Джозефа Эвелита от 1689 года.

Я промолчал. В доме Дугласа Эвелита мне казалось, что попал в чужой, магический мир. Собственно, я не чувствовал страха, но знал, что должен сохранять осторожность. Здесь действовали могучие силы, которых нельзя было объяснить в рамках науки и строгой логики, но пока я поступал рассудительно, я всегда мог использовать их к своей пользе.

– Вам следует сейчас поспать, – сказал Дуглас Эвелит. – Я скажу Квамусу, чтобы он разбудил вас в шесть часов утра. За завтраком я объясню вам, как использовать динамит для уничтожения „Дэвида Дарка“.

– Тогда спокойной ночи, – сказал я, вставая. – И еще раз благодарю за гостеприимство.

– Это – всего лишь вопрос общих интересов, – ответил Дуглас Эвелит, и прежде чем я успел что-то добавить, углубился в чтение. Лишь когда я добрался до середины лестничной клетки, я осознал, куда я влез. Нелегальное использование взрывчатых веществ под водой. К тому же я был только начинающим ныряльщиком, и у меня не было совершенно никакого опыта в обращении с динамитом.

Когда я вошел в спальню, Джилли сидела в постели и читала „Историю морской геологии“. Заметно пахло духами. Я сел в изножье кровати и стащил галстук.

– Интересно? – спросил я, кивая на книгу.

– Восхитительно, – ответила она. – Что тебя задержало так долго?

– Старый Эвелит и его старые, скучные документы. Нет, я не должен так говорить. Он чарует, особенно, когда рассказывает об оккультной истории Салема и Грейнитхед. Знаешь, что он мне сегодня рассказал о Квамусе?

– Квамус вызывает у меня дикое чувство страха.

– У тебя? Я вот, например, сегодня вечером узнал, что Квамусу чуть больше трехсот лет.

– Сколько ты выпил бренди?

– Слишком мало.

Я разделся, вычистил зубы и нырнул в постель. Перед этим я еще принял душ, но это сопровождалось таким страшным шумом, что у меня появилась нелюбовь к купанию. В трубах выло, скрежетало и пищало, а эхо многократно усиливало каждый звук.

Джилли легла навзничь, протянула ко мне руки и мягко расставила ноги. Я устроился между ее ног, целовал ее лоб, глаза и шею, плечи и нежные розовые соски пышных грудей. Мы любили друг друга молча, как будто это был обычный ночной ритуал, продляя каждое мгновение до предела наших сил. Когда я взглянул вниз и увидел ее оттопыренные губы, плотно обтягивающие мой распухший член, то все заботы, все страхи, все хмурые призраки показались очень далекими, как расстроенный оркестр, играющий где-то за спиной, и тут же ее ноги открыли невероятное зрелище, обхватив мою поясницу…

– Может, мне нужно еще раз поговорить с Эдвардом, – сказал я, когда, погасив свет, мы лежали, обнявшись, в чужой, холодной комнате. – Может, он не будет упрямиться.

– Попробуй. Хочешь, чтобы сначала с ним поговорила я?

Я помолчал, притворяясь, что раздумываю. На самом деле я хотел лишь усыпить бдительность Эдварда, чтобы он не заподозрил, что я собираюсь проникнуть в корабль, пока тот еще не зарегистрирован.

Если Джилли встретится с ним и предложит через пару дней еще раз по-дружески поговорить, то Эдвард, скорее всего, не заподозрит, что я прокрадусь на „Дэвида Дарка“ теперь, пока его не охраняют и не отметили.

Квамус разбудил меня в без пяти шесть. Джилли еще спала с волосами, рассыпавшимися по подушке, и с обнаженными грудями. Я нежно укрыл ее, прежде чем на цыпочках выйти из спальни. Моя одежда лежала приготовленной в гостиной. Квамус сказал почти шепотом:

– Завтрак готов, мистер Трентон.

Когда я вошел в выложенную дубом столовую, лучи солнца уже падали через французское окно на другой стороне комнаты и отблескивали на серебряных вилках и тарелках из спадовского фарфора. На завтрак была яичница, булочка и кофе. Мистер Эвелит счел, что слишком обильный завтрак ни к чему, поскольку мне предстоит погружение.

Я ел пять или десять минут в одиночестве, пока не появился Дуглас Эвелит в коричневом стеганом халате, посасывая сигаретку. Он сел напротив и смотрел, как я намазываю булку маслом. Потом взмахом руки разогнал дым над столом и сказал:

– Надеюсь, дым вам не мешает. Ежедневно в шесть часов утра я выкуриваю одну сигарету, есть у меня такая отвратительная привычка. Как вы себя чувствуете?

– Нервничаю.

– Это хорошо. Если вы нервничаете, то будете осторожны. Расскажу вам, что сделано за ночь. Квамус раздобыл два ящика динамита, а также соответствующий бикфордов шнур. Все уже загружено в багажник машины. Мистер Уолкотт будет ждать вас на пристани в Салеме и отвезет вас на лодке к „Дэвиду Дарку“. Возьмете с собой воздуходувку и с ее помощью выдуете узкую щель в иле у корпуса „Дэвида Дарка“. В эту щель вы поместите оба ящика динамита, а затем всплывете наверх, разматывая бикфордов шнур. Сделан он главным образом из магния, поэтому будет гореть в воде. Подожжете его, затем как можно быстрее отплывете подальше, пока динамит не взорвется. Согласно предварительным расчетам, которые я сделал ночью, взрыв должен полностью разнести корпус „Дэвида Дарка“ и разбросать собравшийся в том месте ил. Затем начнется более трудная часть задачи: вам нужно обыскать дно почти вслепую, прежде чем ил опустится, и найти медный ящик буквально за несколько минут. К счастью, у Уолкотта есть металлоискатель, с помощью которого вы должны управиться довольно быстро. В это время мы передадим с какого-нибудь судна у Сингин-Бич ложное сообщение береговой охране, чтобы отвлечь их внимание, ну, и можем только надеяться, что других любителей совать нос не в свое дело не будет.

– А что мы сделаем с Микцанцикатли, когда вытянем его на берег? спросил я.

– Все готово и для этого. На пристани будет ждать грузовик-рефрижератор. Вы сразу загрузите в него ящик и привезете его сюда. Энид же займется подготовкой ко всем тем ритуалам, с помощью которых мы опутаем Микцанцикатли. Она должна успеть к вашему появлению.

Я посмотрел на свой недоеденный завтрак, отодвинул тарелку и налил себе еще одну порцию кофе.

– Если что-то не выйдет, – спросил я старого Эвелита, – что грозит нам в наихудшем случае? Пятьсот долларов штрафа за взрыв под водой? Несколько месяцев тюрьмы?

Дуглас Эвелит сжал губы.

– Это все – мелочи по сравнению с яростью Микцанцикатли. В самом худшем случае, мистер Трентон, все гробы в Салеме и Грейнитхед откроются и умершие восстанут, чтобы убить живых.

В эту минуту в столовую вошла Джилли, щурясь в блеске солнца.

– Я проснулась и увидела, что тебя нет, – сказала она. – Здесь все встают так рано?

– Мне нужно поехать в Бостон за сувенирами, – соврал я. – Я просто подумал, что лучше всего будет поехать пораньше утром.

Джилли села. Квамус подошел, чтобы налить ей свежего кофе. Он посмотрел на меня через стол, и по выражению его лица я догадался, что он спрашивает, готов ли я. Я вытер губы, отложил салфетку и встал. Джилли с удивлением посмотрела на меня.

– Ты даже не позавтракаешь со мной?

Я склонился над столом и поцеловал ее.

– Извини. Мне действительно нужно ехать.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Джилли. Она украдкой посмотрела на старого Эвелита, как будто подозревала, что он напичкал меня какими-то наркотиками.

– Я чувствую себя великолепно, – уверил я ее. – Спокойно позавтракай и оставайся столько, сколько захочешь. Я позвоню тебе позже, в течение дня. Может, даже заскочу в салон. Не забудь сказать Эдварду, что мне нужно с ним переговорить.

– Хорошо, – задумчиво ответила Джилли, когда я выходил из столовой. Квамус провел меня в гараж. В темном гараже ждал „комби“ Дугласа Эвелита, черный и блестящий. В багажнике лежали два больших ящика без каких-либо надписей. Квамус открыл передо мной дверцу. Я сел на место пассажира и с опаской посмотрел назад, на ящики.

– Сколько же там динамита? – спросил я Квамуса.

Квамус нажал кнопку дистанционного управления дверями гаража, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Достаточно, чтобы в одну секунду перенестись отсюда в Линфилд.

– Благодарю за утешение, – буркнул я.

Мы разворачивались на гравии подъездной аллеи, когда на ступени перед домом вышла Энид и помахала нам. Квамус затормозил и опустил стекло в окне машины. Энид была бледна, ее волосы были растрепаны, и она казалась потрясенной.

– Что случилось? – спросил я ее. – Мы что-нибудь забыли?

– Нет, дело в Энн, – ответила она. – Звонил наш доктор. Доктор Розен, не так ли?

– Точно, доктор Розен. Что с Энн?

– Это ужасно. Ночью я почувствовала, что случилось что-то плохое. Знаете наверно, чувство неожиданной потери, чувство, что часть меня самой неожиданно исчезла. Очень холодное чувство.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил я. – Ради Бога, скажите же, что случилось?

– Ее нашли утром в комнате. Она повесилась. Ее задержали в госпитале еще на один день для исследования. Сегодня утром, когда вошли в ее комнату, нашли ее висящей на люстре. Она повесилась на своем пояске.

– О Боже, – сказал я. Завтрак подкатил к моему горлу. Квамус коснулся лба жестом, который, вероятно, был индейским аналогом крестного знамения и значил: „Покойся с миром“.

– Она оставила письмо, – добавила Энид. – Не помню точного содержания, но оно адресовано вам, мистер Трентон. Звучит оно примерно так: „Вы не должны сдерживать обещание ради меня“. Она не писала, в чем заключается это обещание и почему вы не должны его сдерживать.

Я закрыл глаза и опять открыл их. Все вокруг казалось серым, будто на черно-белой крупнозернистой фотографии.

– Я знаю, что это за обещание, – тихо прохрипел я.

32

Деятельный мистер Уолкотт из салемского Общества спасения на водах был невысоким, плечистым мужчиной со славянскими чертами лица, седыми кустистыми бровями и словарем, состоящим главным образом из двух выражений: „Пожалуй, так“ и „Почему нет“, которые через полчаса общения я счел чертовски раздражающими и безвкусными.

Мистер Уолкотт сказал, что его отец был англичанин, а мать – полька, что они вдвоем создали семью, которая оказалась отчасти романтической, отчасти свихнувшейся и отчасти гениальной, так что на эту тему он больше не скажет ничего. Он помог Квамусу загрузить ящики с динамитом на палубу своей лодки, девяностофутового, жирного от масла люгера, который я раньше видел пришвартованным на более грязному конце побережья Салема. Потом он включил дизельные двигатели, и безо всякой задержки мы отчалили от мола.

Утро было холодное, но море было спокойным, и у меня появилась уверенность, что в этих условиях я справлюсь с погружением. Я немного беспокоился из-за динамита, но повторял себе, что делаю это ради Джейн. Если я разыграю все хитро и осторожно, то верну ее себе, целую и невредимую. Мне пришла в голову необычная мысль, что если Микцанцикатли сдержит обещание, то я могу получить Джейн уже сегодня вечером.

Квамус коснулся моего плеча и жестом велел мне перейти на корму люгера, где лежало наше оборудование для погружения. Молодая девушка с коротко остриженными волосами и полосой масла на ноге проверяла наличие воздуха в аквалангах. Она была в таком же комбинезоне, как и мистер Уолкотт, ее глаза были такого же интенсивно голубого цвета, а мощная грудастая фигура явно показывала, что это его дочь. Она сказала „Привет“ и посмотрела на нас с сомнением: седой индеец в возрасте от шестидесяти до трехсот лет и перепуганный торговец в темно-красном плаще.

– Хотите подготовиться, ребята? – спросила она. – Я Лори, Лори Уолкотт. Нырял кто-нибудь из вас раньше?

– Конечно, – резко ответил я.

– Я только спросила, – буркнула она и бросила мне непромокаемый комбинезон. Он не напоминал тот, который мне одалживали Эдвард и Форрест: серый, потертый, воняющий псиной, а в его складках застряли катышки влажного талька. Баллоны с кислородом также были потертые и поцарапанные, как будто использовались при разгоне атакующих акул. Однако следовало помнить, что Уолкотт был профессиональным аквалангистом-спасателем, а не одним из воскресных любителей. Уолкотт о таких говорил „плавающие педики“.

– Вы еще можете отступить, – выговорил Квамус. – Не нужно погружаться, когда человек боится. Мистер Эвелит поймет.

– Разве так заметно, что я боюсь? – спросил я.

– Я сказал бы, скорее, что вы явно обеспокоены, – ответил Квамус с легкой иронической усмешкой.

– Вижу, вы ознакомились со „словарем синонимов“, – огрызнулся я.

– Нет, мистер Трентон, я просто читаю это на вашем лице.

Когда Дан Басс вел нас к „Дэвиду Дарку“, то он маневрировал почти пять минут, пока не установил „Диоген“ в нужном положении относительно корабля. Но мистер Уолкотт, с обгрызенной трубкой во рту и грязной фуражкой на голове, сделал только один поворот, как на гонках, и бросил якорь точно в нужном месте. После погружения мы с восхищением заметили, что якорь упал точно у борта „Дэвида Дарка“.

Теперь Уолкотт перешел на корму и включил мощный компрессор „Атлас-Конко“. Могучая машина закашляла, зарычала, выплевывая облака черного дыма, но Уолкотт уверил нас, что она работает как часы. Компрессор был подключен к шлангу длиной в сто футов, а поток сжатого воздуха, вырывающийся с другого конца шланга, должен был проделать в иле рядом с корпусом затонувшего корабля дыру достаточно широкую и глубокую, чтобы вместить динамит. Я был удивлен, что Уолкотт не задавал никаких вопросов относительно цели нашей экспедиции, но, видимо, Квамус заплатил ему за отсутствие любопытства. Лори сидела на релинге и всматривалась в отдаленный горизонт так, будто от всего остального ее тошнило.

В несколько минут десятого Квамус и я спустились за борт лодки и погрузились в море. К счастью, вода в заливе была исключительно прозрачной, поэтому мы добрались до дна уже через пару минут. Мы быстро нашли корабль, и Квамус потянул за сигнальный шнур, давая Уолкотту знак, чтобы тот начал качать воздух.

Я присматривался к Квамусу через запотевшее стекло моей маски. Он был исключительно мускулист и в комбинезоне выглядел так, будто был вытесан из глыбы гранита. Но более всего меня привлекали его глаза. Обрамленные овалом маски, они посматривали задумчиво и серьезно, как будто видели уже так много, что ничто не могло их удивить, даже смерть. Я задумался, не обманывал ли меня старый Эвелит, когда говорил, что Квамус живет в Биллингтоне уже больше ста лет. Я знал, что в некоторых семьях слугам дают одни и те же имена, так что каждый очередной камердинер зовется Джеймс, хотя на самом деле он был крещен иначе. Квамус, который служил в детстве конем для отца Дугласа Эвелита, был, видимо, отцом нынешнего Квамуса.

Из шестидюймового наконечника неожиданно выстрелил поток сжатого воздуха, и резкий рывок чуть не вырвал шланг из рук. Хоть компенсатор, гонящий поток воды в сторону, противоположную потоку воздуха, и сдерживал меня от отбрасывания, но мне все же казалось, что шланг одарен собственной жизнью. Через две или три минуты сдувания ила, окружающего корпус корабля, мои руки и плечи разболелись так, будто я – Лон Чейни в фильме „Собор Парижской Богоматери“.

Мы работали почти вслепую, поскольку со всех сторон нас окружали густые тучи вздымаемого потоком сжатого воздуха ила. При втором погружении нам предстояло использовать воздуходувки, которые должны были развеять большую часть ила, но пока Квамусу нужно было пробить затвердевшую корку песка и ракушек, покрытую тонким слоем ила и самых разнообразных отходов, которая всегда образуется на морском дне там, где лежат затонувшие корабли. Квамус использовал длинный металлический багор с заостренным концом, и, когда я убрал верхний слой ила, он начал долбить и рубить песок с неослабевающей энергией.

Нас окружал взметнувшийся вверх мусор: ил, ракушки, перепуганные раки-отшельники, улитки, гротескные губки. Мне казалось, что подводный мир вокруг нас ошалел. Посреди водоворотов ила, ракушек и подпрыгивающих в воде пустых бутылок из-под кока-колы я чувствовал себя Алисой в Стране Чудес. Но через десять минут работы Квамус схватил меня за плечо и дважды сжал, что было условным сигналом к подъему. Он воткнул стальной багор в выкопанную им яму и прикрепил к багру ярко-оранжевый флажок. Потом, работая ластами, медленно поплыл наверх, а я последовал за ним.

– Ну и как дела? – спросил Уолкотт, помогая нам забраться на палубу. – Пока что вы только выгребли кучу грязи, – он указал на поверхность воды, где над корпусом корабля возникло большое, выделяющееся по цвету болотистое пятно.

– Мы добрались до нижнего слоя ила, – бесстрастно заявил Квамус, которому Лори помогала снять акваланг. – Теперь можно начинать работать воздуходувкой.

– Никто не спрашивал, что мы здесь делаем? – спросил я.

Уолкотт пожал плечами.

– Проплыло несколько рыболовов, спрашивали, где лучше всего ловится камбала. Я их всех посылал в Будбери-Пойнт.

– Они там не поймают много камбалы, – заметил Квамус.

– Вот именно, – подтвердил Уолкотт.

Мы отдохнули минут пятнадцать, после чего Лори дала нам новые баллоны с воздухом, и мы приготовились к новому погружению. Было уже 9:40 и следовало как можно быстрее справиться с заданием. Я опасался, что появится береговая охрана или что Эдвард, Форрест или Дан Басс заметят люгер Уолкотта, стоящий точно над корпусом „Дэвида Дарка“. Возможно, они и сами собирались нырять здесь сегодня утром, чтобы поставить буй над кораблем, прежде чем они его зарегистрируют.

Следующие полчаса Квамус и я надрывались под водой, очищая от ила часть корпуса „Дэвида Дарка“.

Наконец мы увидели темные, инкрустированные ракушками доски. Квамус просигналил, что все в порядке, что мы в хорошем темпе приближаемся к цели. Кислорода нам осталось на три или четыре минуты, но мы успели проделать яму глубиной футов двадцать в иле рядом с корпусом корабля. Квамус отметил ее флажком, после чего просигналил указательным пальцем, поднятым вверх: „Подъем“.

Сильно взмахнув ластами, я устремился вверх, но к своему ужасу запутался в чем-то, напоминающем мокрые белые простыни. Дергаясь и вырываясь, я ударился о мягкое распухшее тело, заключенное внутри. Это были останки миссис Гулт, которые по какой-то причине приплыли к „Дэвиду Дарку“, то ли снесенные приливом, то ли подхваченные течениями и водоворотами, которые создали такие ловушки, то ли, возможно, влекомые какой-то необъяснимой силой.

Не впадай в панику, напомнил я себе. Я старался припомнить, чему учил меня Дан Басс во время трех лекций в Форрест-ривер-парк. Я нащупал нож, выхватил его и попытался перерезать мокрый волнующийся саван. В ушах звенела кровь, я дышал с усилием, сопя, как локомотив. Я перерезал швы, разорвал мокрое полотно, но материя все еще окружала меня со всех сторон и опутывала все плотнее.

Я с ужасом почувствовал, что труп снова налетел на меня, и его руки каким-то чудом сомкнулись вокруг моих ног, поэтому я не мог воспользоваться ластами, чтобы выплыть на поверхность. Тут же с шипением закончился кислород. Я знал, что у меня меньше двух минут на то, чтобы добраться до поверхности и не задохнуться.

Хотя я отчаянно молотил руками, я начал медленно опускаться на дно. Труп обнимал меня, как стосковавшаяся любовница. Разве не этого хотел бы Микцанцикатли, подумал я. Разве не нужен деле ему на самом только я, поскольку мой еще не родившийся сын отобрал у него шанс поживиться моим сердцем? Я изо всех сил сосал загубник, но запас кислорода исчерпался полностью. Я чувствовал, что через секунду у меня лопнут легкие.

Тогда труп задрожал и неожиданно оторвался от меня. Саван лопнул, освобождая мои руки и ноги. Через открытое стекло маски я увидел Квамуса, который вращался в мутной воде, размахивая стальным багром. На его заостренном конце, глубоко проткнутый, торчал синий гниющий труп миссис Гулт, от которого отваливались куски плоти, как чешуя с испорченной рыбы. Квамус размахнулся в последний раз и швырнул труп на дно. Труп медленно стал падать, с багром, торчащим между обнаженными ребрами. Квамус развернулся, схватил меня за руку и резким жестом указал наверх. Я кивнул головой. Мне не нужно было второго указания. Я уже почти терял сознание из-за отсутствия воздуха.

Вернувшись в лодку, мы не сказали ничего ни Уолкотту, ни его дочери, хотя оба были потрясены. Лори сделала нам по чашке горячего кофе, и мы отдыхали четверть часа, пока Уолкотт готовил динамит. Оба ящика он утяжелил большими балластами, чтобы они упали прямо на дно и чтобы позже их было легко затолкать в проделанную нами яму.

– Как вы думаете, погода удержится? – спросил я Уолкотта, допивая кофе.

– Пожалуй, – ответил он.

Когда я надевал на спину два следующих баллона с кислородом, то мимолетно подумал об Энн Патнем – ведьме, которая пожертвовала собой, чтобы мне не нужно было держать слово, данное Микцанцикатли. Ну что ж, сказал я себе, пока мне не надо принимать окончательного решения – во всяком случае, пока ялик не окажется на берегу, и даже тогда у меня будет время подумать. Я верил во все, что старый Эвелит рассказывал мне о страшной и разрушительной мощи Микцанцикатли, но все еще чувствовал сильный соблазн освободить Не Имеющего Плоти и вернуть себе жену и еще не рожденного сына, которых я так сильно любил.

Но не обманывал ли я сам себя? На самом ли деле я так хотел вернуть Джейн к жизни, или мной руководила лишь идиотская романтическая отвага? Я уже как-то свыкся с тем, что Джейн нет, и в гораздо большей степени, чем был склонен это признать. Раз мне доставляла такое удовольствие Джилли, то, видимо, подсознательно я был убежден, что никогда уже не смогу любить Джейн. Ведь если бы я уехал на шесть недель по делам, то я никогда не изменил бы жене, даже в мыслях. И все же я был в постели с Джилли, хотя после смерти Джейн прошло немногим меньше шести недель.

К тому же как будет выглядеть моя связь с Джейн, когда и если я ее себе верну? Как следует, например, разговаривать с кем-то, кто однажды уже умер и был похоронен?

Я все еще раздумывал об этом, когда Квамус сжал мне плечо и сказал:

– Нам пора, мистер Трентон. Предпоследнее погружение.

Закладка динамика оказалась самой легкой частью работы. Нам нужно было лишь перетащить ящики к краю ямы, сделанной нами, подсоединить бикфордовы шнуры и столкнуть ящики вниз. Когда оба ящика медленно упали на дно и исчезли в темноте, мы набросали в яму как можно больше песка, мусора и ракушек, чтобы вся ударная сила взрыва была направлена на корпус „Дэвида Дарка“. Мы возвращались на поверхность, разматывая бикфордов шнур с небольшой катушки, а я думал об Эдварде. Что бы он сказал, если бы видел, что мы делаем? Я почти пожалел его. Через пару минут мы уничтожим мечту его жизни.

Однако, легок на помине: когда мы вынырнули на поверхность и, разбрызгивая воду, плыли к лодке Уолкотта, перед носом люгера неожиданно появился „Диоген“ с Даном Бассам за рулем, и кто же стоял на носовой палубе, как не Эдвард, Форрест и Джимми собственными персонами?

Квамус посмотрел на меня, а я показал ему жестом, чтобы он и дальше разматывал бикфордов шнур. Мы доплыли до люгера и схватились за борт. Лори и Уолкотт помогли нам взобраться на палубу. С минуту мы лежали неподвижно, тяжело дыша, как два морских льва, выброшенные на берег. Но, конечно, Эдвард не собирался ждать, пока мы отдохнем. Он сделал Дану знак подвести „Диоген“ как можно ближе к люгеру Уолкотта, после чего сложил руки возле рта.

– Мистер Уолкотт! – закричал он. – Джон! Что здесь творится? Что вы здесь делаете?

– Я только хотел показать Квамусу „Дэвида Дарка“, – ответил я.

– В спасательной лодке? А для чего у вас на борту компрессор и воздуходувка?

– Не суй свой нос куда попало, – посоветовал я ему. – Этот корабль никому не принадлежит. Он не зарегистрирован. Ты ничего не можешь нам запретить, если мы захотим сами в нем покопаться.

– „Дэвид Дарк“ уже зарегистрирован, – ответил Эдвард. – Я зарегистрировал его сегодня утром. Джилли позвонила мне из Тьюсбери и сказала, что ты уехал рано утром с кучей оборудования.

Спасибо, Джилли, подумал я. Иуда в кружевах.

– Зарегистрирован или нет, а ты не можешь запретить тут нырять, ответил я.

– Надо ли доказывать, что ты ошибаешься? – оскалился Эдвард. – Может, вызвать береговую охрану, которая прикажет вам убраться? Этот корабль теперь – частная собственность и частично принадлежит властям города Салем. Любая плавающая единица, подозреваемая в незаконном проведении подводных работ поблизости от этой собственности, подлежит конфискации, а ее хозяин заплатит штраф. Так что мотай отсюда.