Текст книги "Сознавайтесь, Флетч!"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 29

Флетч подъехал к трехэтажному деревянному дому под шиферной крышей в Уинтропе, у самой набережной. Маленький дворик и бетонные ступени вели к крытому крыльцу.

Проезжая по улице, Флетч видел, что задние дворы упираются в бетонную стену, за которой серела грязная вода Бостонской гавани. На другой стороне бухты, в миле или двух, находился аэропорт.

Поднявшись на крыльцо, Флетч заглянул в окно гостиной.

У дальней стены выстроились в ряд четыре пюпитра, за ними – кабинетный рояль, на крышке которого лежали стопки нот. У рояля притулилась виолончель. Диван, стулья, кофейный столик казались лишними в этой комнате.

Два мальчика-подростка, очень похожие друг на друга, в джинсах и ковбойках, расставляли ноты по пюпитрам.

Оглушающе заревел самолет, поднимающийся над гаванью.

Справа от Флетча открылась дверь.

– Мистер Флетчер?

Кнопку звонка он не нажимал.

Маленькое лицо Флинна, с высоты его громадного роста, смотрело на Флетча.

– Привет, – Флетч отошел от окна. – Как поживаете?

– Все в полном порядке. Ваш полицейский эскорт позвонил мне, чтобы доложить, что вы приближаетесь к моему дому. Они опасались, что вы задумали недоброе.

– Они абсолютно правы, – Флетч выставил перед собой пятифунтовую коробку. – Я привез вашим жене и детям шоколада.

– Какой вы молодец, – левой рукой Флинн придерживал дверь, не давая ей закрыться под действием пружины, правой взял коробку. – Взятка, не так ли?

– Я подумал, что могу подарить семье Флинн коробку конфет, раз уж город Бостон вернул мне бутылку виски.

– Заходите, Флетч.

В полутьме прихожей Флетч разглядел полдюжины пар галош и уткнувшуюся в угол детскую коляску.

Флинн провел его в гостиную.

К мальчикам, один из которых держал в руках скрипку, добавилась девочка лет двенадцати, с пышными вьющимися светлыми волосами и огромными синими глазами, в платье того же цвета. Мальчикам было лет по пятнадцать.

– Это мистер Флетчер, убийца, – представил Флинн гостя. – Рэнди, Тодд, Дженни.

Рэнди, ухватив скрипку и смычок левой рукой, протянул Флетчу правую.

– Добрый день, сэр.

Тодд последовал его примеру.

– В моей семье ничему не удивляются, – прокомментировал Флинн.

В гостиную зашел мальчик лет пяти. С каштановыми волосами. В очках и с веснушками.

– Это Уинни.

Флетч пожал руку и ему.

– Не Фрэнсис Ксавьер Флинн?

– Одного достаточно. Как, впрочем, и Ирвина Мориса Флетчера.

Элизабет Флинн появилась из другой двери, за роялем.

Светло-каштановые волосы свободно падали на плечи. Джемпер и юбка облегали крепкое тело. Высокие скулы, большие синие глаза. Добрые и веселые.

– Это Флетч, Элизабет. Убийца. Я говорил тебе о нем.

– Добрый день, – она улыбнулась. – Хотите чаю?

– Не откажусь.

– Он принес сладости, – Флинн протянул ей коробку. – Так уж не откажи ему в чае.

– Как хорошо, – она взяла коробку. – Может, откроем ее после ужина?

– Мы как раз собирались начать концерт, – Флинн повернулся к детям. – Что у нас сегодня в программе?

– Восемнадцатая соната, – ответил Тодд. – Фа мажор.

– Бетховен? Мы так далеко продвинулись?

– Да, – подала голос Дженни.

– Извините, что разбудил вас ночью, – поклонился Флетч.

Элизабет внесла поднос с чайными принадлежностями.

– Давайте выпьем по чашечке, – предложил Флинн.

Пока Флинн разливал чай, Элизабет, сев за рояль, помогала детям настраивать инструменты. Тодд играл на альте. Дженни, как и Рэнди, на скрипке.

– Вы его поймали? – спросил Флетч.

– Кого? – Флинн налил чашку и Элизабет.

– Поджигателя.

– О да.

– Служителя с бензозаправки?

– Нет, сорокатрехлетнего пекаря.

– Он не работал на бензозаправке?

– Нет.

– О!

– Вы изумлены?

– Почему же он поджигал Чарльзтаун?

Флинн пожал плечами.

– Ему повелел Иисус. Так он, во всяком случае, сказал.

– Но где он брал канистры с бензином «Астро»?

– Запасал их впрок, – ответил Флинн.

Элизабет тем временем настроила его виолончель.

Поставив выпитую чашку на поднос, Флинн сел за пюпитр.

– Элзбет обычно аккомпанирует нам на рояле, пояснил Флинн, – но Бетховен обошелся без ее партии.

Элизабет подошла к дивану, села, взяла чашку чая.

Дети замерли за пюпитрами.

Младший, Уинни, переворачивал страницы.

– Con brio! – воскликнул их отец.

И они начали, не отрывая взгляда от нот. Мелодично запела скрипка Рэнди, Дженни пропустила несколько тактов, ее синие глаза раскрылись еще больше, но не стушевалась и догнала остальных, Уинни ходил взад-вперед, как официант, и, подчиняясь взгляду отца, переворачивал страницы, сначала у него, потом у Дженни, Тодда и Рэнди. Каждые пять или шесть минут над домом пролетал самолет, с грохотом, заглушающим музыку, но маленький оркестр, ведомый Флинном, не сбивался с ритма. Элизабет слушала, сложив руки на коленях, ее глаза переполняла любовь.

Наверху захныкал младенец.

Они играли, а за окном начали сгущаться сумерки, в аэропорту зажглись фонари, осветив серую поверхность бухты. Дети заметно устали. Дженни то и дело облизывала губы, вздыхала. Лица Рэнди и Тодда блестели от пота. Волосы прилипли ко лбу.

Последние аккорды отлично удались Дженни, но она заспешила и закончила чуть раньше остальных, отчего тут же смутилась.

Концерт продолжался незабываемые сорок минут.

– Браво! – воскликнула Элизабет. Она и Флетч хлопали, не жалея ладоней.

– Очень хорошо, Дженни, – вставая, похвалил сестру Рэнди.

Флинн молча закрыл ноты, прислонил виолончель к роялю.

– Папа, по-моему, лучше фа мажор ничего нет, – уверенно заявил Тодд.

– Может, ты и прав, – уклонился от прямого ответа Флинн.

Элизабет тем временем обняла Дженни и хвалила Уинни за образцовое выполнение своих обязанностей.

Часы показывали пять двадцать.

– Думаю, мы найдем для вас виски, чтобы выпить стаканчик перед ужином, – обратился к гостю Флинн. Элзбет пьет шерри, но уж бутылку виски она отыщет.

– Мне пора в аэропорт, – ответил Флетч.

– О? – удивился Флинн. – Решили-таки удрать?

Очередной самолет прервал их разговор.

Дети тем временем убирали музыкальные инструменты. Их лица сияли счастьем.

– Прилетает Энди, – ответил наконец Флетч. В половине седьмого.

– Правда? Это хорошо.

– Вы останетесь на ужин? – спросила Флетча Элизабет.

– Он должен встретить свою подружку, – ответил Флинн. – В аэропорту. Его полицейский эскорт наверняка переполошится. Лучше я предупрежу их, что улетать вы не собираетесь, а не то они арестуют вас до выяснения. Слежку за вами они, естественно, продолжат.

– Заезжайте на обратном пути вместе с ней, – предложила Элизабет.

Флетч попрощался за руку с каждым из детей.

– Вы мне понравились, – улыбнулась Элизабет. Фрэнни, он не убийца.

– Все женщины так говорят, – ответил Флинн. – Да и я еще не уговорил его сознаться.

Вновь рев самолета заглушил все остальное.

– Привозите вашу девушку с собой, – повторила Элизабет. – Мы подождем вас с ужином.

– Большое спасибо, – кивнул Флетч. – И я очень благодарен вам за концерт.

– Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, – улыбнулся Флинн.

– Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать еще раз?

– А на чем вы играете? – спросил Уинни.

– На пишущей машинке.

– Ударный инструмент, – прокомментировал Флинн.

– Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей машинки, – добавила Элизабет.

– Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о том, ради чего вы приехали, – отметил Флинн, прощаясь у двери.

– Нет, – качнул головой Флетч. – Но я не жалею, потому что провел этот час куда как лучше.

– Я знал, что вы это скажете.

– Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем кабинете?

– Конечно.

– Когда удобнее?

– В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен в это время сидит на работе. Чтобы избежать транспортной пробки.

– Ладно. Где я вас найду?

– Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблудитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

За дверью Флетча встретил стылый, напитанный влагой воздух.

Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте, спиной ощущая тепло дома, из которого он только что вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена, мысленным взором он видел большие синие глаза Дженни под шапкой вьющихся волос.

В свете уличного фонаря он ясно различал лица двух детективов в штатском, сидевших в машине. Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на него.

Один из них снял трубку автомобильного телефона, как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детективу, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И рекомендовал не предпринимать решительных действий… Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать его в самолет.

– О Господи, – вздохнул Флетч, шагая к своей машине.

Глава 30

– Флетч!

Никогда раньше он не видел Энди в пальто.

Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и он подхватил чемодан невероятных размеров.

– Сильвия здесь?

– Да.

– Сука. Что она делает?

– Не знаю. Я вижусь с ней не часто.

– Где она остановилась?

– В моей квартире.

– О Боже.

– Как ты?

– Ты нашел картины? – ответила Энди вопросом.

– Поговорим об этом в машине. Как ты?

– Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?

– Как ты?

Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэропорта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил до стоянки, на которой оставил машину.

Детективы в штатском следовали за ними в двадцати ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в карманы.

Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.

– Где картины? Ты знаешь?

– Точных сведений у меня нет. Возможно, они в Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь детей.

– Ты в этом уверен?

– Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь. У него безупречная репутация. Самодовольный подонок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял эти картины.

– И он скажет?

– Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы полетим в Техас и спросим у него сами.

– А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну из картин?

– Да. Пикассо.

– И где сейчас эта картина?

– В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу утром. В ночь с пятницы на субботу картину переправили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее. А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже сомневался в ее существовании.

– То есть?

– Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она кисти Пикассо? Продается ли?

– Картина подлинная?

– Да. Я в этом уверен. Хорэн – тоже. Коуни готов ее продать.

Они остановились, чтобы заплатить за проезд по тоннелю. Нырнули под землю.

– Пока Хорэн ведет себя, как и положено профессиональному брокеру, торгующему произведениями искусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет отношения к делу.

Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки указателей, названия улиц.

– О, я не знаю, куда ехать, – признался Флетч.

– Направо, – ответила Энди. – Поворачивай на Сторроу Драйв.

– Откуда ты знаешь?

Они повернули направо из левого ряда.

– Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около Гарденс?

– Да, откуда ты знаешь?

– Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдклиффе.

– Где это?

– Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.

Флетч слушался беспрекословно.

– Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?

– Потому что в тот вечер, когда я прилетел в Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.

Уличные фонари освещали ее профиль.

– Он не мог этого сделать.

– Больно уж ты уверена.

– Да. Уверена.

– Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя, чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты останешься там на ночь.

– Тут надо повернуть налево, – предупредила она его перед светофором. – Тогда мы сможем объехать Гарденс. Добрый старый Бостон.

– Полиция решила, что ее убил я.

– Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А если бы и убил, то не стал бы перекладывать вину на Барта.

– Благодарю.

– Барт очень тихий. Не обидит и мухи.

– А я-то просил тебя только глянуть на него… Ты, наверное, проверила, какие у него зубы, да?

– Зубы у него, как у любого нормального человека.

– О Господи.

– Так кто ее убил?

– В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего Барт!

– Не может быть!

– Он находился в Бостоне в тот вечер! Его видели в двух кварталах от дома с девушкой, похожей на убитую, перед тем, как ее убили! У него был ключ от собственной квартиры! Он улетел в Монреаль после того, как ее убили! И не прошло шести месяцев, как он пережил сильнейшее психо-сексуальное потрясение. Его жена ушла к другой женщине, как бы подчеркнув, что не видит в нем мужчину.

– Я знаю, – кивнула Энди. – Он рассказал мне.

– Изумительно!

– И сказал, что ты позвонил, чтобы переложить на него всю вину. Он задал о тебе куда больше вопросов, чем ты – о нем.

– Энди…

– Осторожно, такси… Более того, Флетч, я могу подтвердить, что это «сильнейшее психо-сексуальное потрясение» не причинило ему ни малейшего вреда.

– Можешь, держу пари.

– Мы уже обсуждали этот аспект. И не надо дуться.

– Дуться! Ты же носишь мое обручальное кольцо.

– И что? Очень милое колечко. А кого ты трахнул на этой неделе?

– Я? Что?

– Не слышу ответа. Или ты изменил привычный образ жизни?

– Где же нам поставить машину?

– Вон там. Слева.

– Мне нужно место для двух машин.

Заднее стекло освещали фары автомобиля, в котором ехали детективы.

– Так что я не буду помогать тебе искать доказательства вины Коннорса в преступлении, которое ни один из вас не совершал.

– Какая верность! – хмыкнул Флетч.

– Позвони еще раз Хорэну, – предложила Энди, когда они поднимались в скрипучем лифте.

Глава 31

На шестом этаже Флетч поставил огромный чемодан на пол, чтобы достать ключи и открыть дверь.

Но ее распахнула Сильвия.

Женщины обнялись и затараторили по-итальянски. Флетч отметил, что Сильвия в фартуке. Ему пришлось протискиваться мимо женщин, чтобы попасть в квартиру. Сильвия и Энди продолжали щебетать, словно школьницы, встретившиеся после каникул.

По запахам Флетч понял, что Сильвия приготовила им обед, по времени, вернее, ужин.

Оставив чемодан в прихожей, он прошел в спальню, чтобы позвонить по телефону.

Даже через закрытую дверь до него доносились радостные вскрики. Он набрал номер.

– Мистер Хорэн? Это Питер Флетчер.

– А, слушаю вас, мистер Флетчер.

– Извините, что беспокою вас в воскресный вечер…

– Не беда. Мне звонят отовсюду и в любое время. Вы решили предложить за Пикассо другую сумму?

– Вы переговорили с мистером Коуни?

– Да. Он ответил, что ваше предложение его не заинтересовало.

– И он не хочет обдумать его?

– Нет.

– Он прояснил происхождение картины?

– Нет. Я указал, что вы вправе задавать подобные вопросы. Что вам необходимо знать, откуда взялась у Коуни эта картина. Считаю, сделал все, что мог.

– Но не продвинулись ни на шаг?

– Он не снизошел даже до стандартных ответов. Я имею в виду ссылку на Швейцарию. Лишь отметил, что подлинность картины не может вызывать сомнений.

– Очень даже может.

– Разумеется, нет. Мне, к примеру, ясно, что перед нами подлинник, да и вы сами едва ли будете спорить.

– Понятно.

– Между прочим, мистер Флетчер, наш техасский ковбой удивил меня, буквально слово в слово повторив ваши слова.

– О?

– Картину «Вино, скрипка, мадемуазель» он назвал «великолепным» образчиком наследия Пикассо, добавив, что это «ключевое произведение кубизма».

– О!

– То есть наш ковбой с восемью детьми не дилетант в живописи.

– Не мне с вами спорить, мистер Хорэн. Предложите мистеру Коуни пятьсот двадцать пять тысяч долларов за эту картину.

– Что ж, мистер Флетчер, это уже ближе к истине. Обязательно предложу.

– Как вы помните, с самого начала я предупреждал вас, что мне, возможно, понадобится ваша помощь в розыске и приобретении и других картин.

– Разумеется.

– Не затруднит вас спросить мистера Коуни, нет ли у него еще одной интересующей меня картины.

– То есть вам вновь нужна определенная картина?

– Да. Картина Умберто Боччиони «Красное пространство».

– «Красное пространство»? Вы вновь поставили меня в тупик, мистер Флетчер. От ключевой работы кубизма Пикассо вы переходите к итальянскому футуризму?

– Я знаю.

– Огонь и вода.

– Вернее, вода и огонь, если сохранять вашу последовательность.

– И вновь, как профессионал, я должен предупредить, что мне ничего не известно о существовании такой картины…

– Конечно, конечно.

– С чего вы взяли, что эта картина может принадлежать мистеру Коуни, мистер Флетчер?

– Пусть это останется моей маленькой тайной.

– То есть вы хотите, чтобы я незамедлительно спросил, есть ли у него «Красное пространство»?

– Ну почему незамедлительно. Первым делом скажите ему, что я предлагаю более полумиллиона за Пикассо…

– «Вино…» стоит гораздо дороже.

– Я думаю, и этого предложения достаточно, чтобы затем поинтересоваться второй картиной. Скажите, кто-то, мол, упомянул о ее существовании, и вы хотели бы знать, где она находится.

– Вы толкаете меня на обман?

– Назовем это тактической уловкой, – возразил Флетч. – Мне хочется знать, что он вам скажет.

– Сейчас около восьми часов. Разумеется, по местному времени. Я постараюсь позвонить ему сегодня.

– И перезвоните мне утром?

– Если застану его дома.

– Благодарю вас. Покойной ночи.

Глава 32

Обеденный стол сверкал хрусталем и серебром. Сильвия притушила свет.

– Усаживайтесь, – она сняла фартук. – Я вас обслужу.

Флетч сел во главе стола. Энди, по указанию Сильвии, справа от него. Себе Сильвия приготовила место напротив Флетча.

Флетч наклонился к Энди.

– У тебя нет ощущения, что тебе семь лет?

– А что нас ожидает?

– Суп!

– Первое блюдо, – возвестила Сильвия, появившись из кухни. – Отличный суп.

В плоских тарелках плавали оплывшие по краям бульонные кубики в собственном жиру, окруженные холодной водой.

– Я так и думал, – вздохнул Флетч. – Вы же дали нам большие ложки.

Попытка раздавить кубик кончиком ложки не удалась. По крепости он не уступал мрамору, из которого высекал свои статуи Микеланджело.

Кубик крутился в воде, как танцор танго. Жир выбрасывал отвратительные щупальца, тянувшиеся к краям тарелки.

– Я подумала, что никому из нас не повредит горячий обед. Вкусный и насыщающий. По рецептам американской кухни.

– Не повредит, – эхом отозвался Флетч.

– Тем более, что Энди здорово проголодалась. Так долго лететь над океаном.

– Да, да.

– Да еще эта ужасная промозглая погода.

– Это точно.

– И горячий суп по-американски весьма кстати.

– Кто ж спорит, – ответил Флетч.

– Вам не понравился мой суп? – Сильвия подошла, чтобы забрать тарелки. – Вы его не доели.

– Он очень долго остывал.

– Она не умеет готовить, – сообщила Энди, когда Сильвия унесла тарелки на кухню. – Это все знают.

– Теперь это не новость и для меня.

– А на второе рыба! – возвестила Сильвия. – Хорошая американская рыба.

На его тарелке лежал кусок холодного консервированного тунца и четверть лимона. Флетч поневоле задумался, а кому досталась четвертая четверть.

– О да. Рыба. Я ее узнал. Как хорошо, что вы убрали голову, Сильвия. Терпеть не могу рыбной головы на тарелке. Разве ты не рада, что она убрала голову, Энди?

– Я рада, что она сама вскрыла банку.

– И правильно, – кивнул Флетч. – Странно, но еще никто не додумался включить в столовый набор консервный нож. Мне представляется, на этом можно заработать немало денег.

На своем конце стола Сильвия сияла, как медный таз.

– Да, вкусно, – Флетч пожевал рыбы.

– Семейный обед, – прокомментировала Сильвия.

– Именно так.

– Мы все вместе, как одна семья.

– Как одна семья. Точно подмечено.

– Если бы только Менти был с нами.

– Вот уж кто знал, как оценить вкус рыбы.

– Бедный Менти.

– И ломтик лимона очень кстати, – похвалил Сильвию Флетч. – Вы сами его резали?

– Они нашли его тело, – вставила Энди.

– Где? – спросил Флетч.

– Что? – переспросила Сильвия.

– На пустыре. Неподалеку от Турина. Позвонили из полиции. Перед самым моим отъездом.

– Они нашли Менти? – Сильвия сразу ей не поверила. – Правда?

– Извините, – Энди поникла головой. – Мне не следовало говорить об этом за столом.

– Ты не испортила нам аппетита, – успокоил ее Флетч.

Сильвия заголосила по-итальянски, в какой-то момент даже перекрестилась вилкой, затем выстрелила в Энди залпом длинных вопросов, на которые та отвечала односложно. Когда же вопросы стали короче, Сильвия перешла на французский – язык логики. Ответы Энди, учившейся в Швейцарии, на французском стали еще короче.

Бормоча что-то по-португальски, Сильвия унесла тарелки из-под рыбы на кухню.

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – подал голос Флетч.

– Из полиции позвонили, когда я уже уезжала. Они нашли тело в неглубокой могиле, вырытой на пустыре у самого Турина.

– Они уверены, что это твой отец?

– Его возраст, его рост, его вес. Они уверены. Смерть наступила примерно три недели назад.

– Понятно.

Сильвия вошла с тарелками для салата. На них зеленели горки консервированного горошка.

– О, горох, – хмыкнул Флетч.

– Салат! – поправила его Сильвия. – Хороший американский салат.

К гороху она добавила соли. С избытком.

– Мне представляется, что одна из вас, а может, вы обе должны вылететь в Италию, чтобы получить останки.

– Останки? – встрепенулась Сильвия. – Какие останки?

Энди заговорила по-итальянски.

– Об этом не говорят за обеденным столом, – быстро оборвала ее Сильвия.

– И я того же мнения, – поддержал ее Флетч.

– Анджела, почему ты не осталась в Италии, чтобы получить останки отца? – величественно вопросила Сильвия.

– Они потребовались полиции.

– Зачем полиции потребовались останки Менти?

– Они должны кое-что проверить.

– Что можно проверять на теле Менти?

– Они должны исследовать его зубы.

– Причем здесь зубы Менти? Он мертв! Какой смысл их исследовать?

– Это один из способов опознания трупа, Сильвия, – пояснил Флетч. – Тело пролежало в земле три недели.

– О. Если у тела окажутся зубы Менти, они скажут, что это – Менти?

– Совершенно верно.

– Ха! – Сильвия взмахнула вилкой. – У Менти не было зубов!

– Что?

– Менти носил вставные челюсти! У него не осталось ни одного собственного зуба, ни вверху, ни внизу.

– Это точно, – подтвердила Энди. – Как я могла об этом забыть.

– Они могут опознать труп и по вставным челюстям, – нашелся Флетч.

– Откуда вы все это знаете? – Сильвия пристально посмотрела на него.

– Полиция пообещала отдать нам закрытый гроб после того, как закончится опознание, – продолжила Энди. – Мы сможем похоронить его. Когда, не имеет значения. Официально мы его уже похоронили.

– Это ужасно, – вздохнула Сильвия. – Бедный Менти.

Что-то заскворчало на кухне, предупреждая, что на салате из гороха ужин не закончится.

– Ты успела переговорить с адвокатами? – спросил Флетч Энди.

– Да. Я позвонила мистеру Роселли. Он сказал, что это хорошая новость.

– Что твой отец убит?

– Мы знали, что он убит. В этом нас заверила полиция.

– Извини.

– Он сказал, что сможет огласить завещание после того, как получит из полиции соответствующий документ.

– Какой еще документ? – взорвалась Сильвия. У нас их уже целая куча!

– Они должны провести опознание и подтвердить, что это труп Менти, Сильвия, – резонно заметил Флетч. – Нельзя оглашать завещание, не убедившись, что его автор умер.

– Как бы не так! – Сильвия вновь взмахнула вилкой. – Им просто понадобились зубы Менти! Поэтому мы получим закрытый гроб. Зубов там не будет! Они будут во рту какого-нибудь полицейского инспектора в Турине.

– Сильвия, на кухне что-то горит, – Флетч перевел разговор в другую плоскость.

– О-о-о, – она выскочила из-за стола и метнулась к двери.

– Знаешь, я очень устал, – признался Флетч, когда они остались вдвоем.

– Именно поэтому мы так хорошо обедаем.

– Мне следовало самому позаботиться о еде.

– Да. Следовало.

– Я даже подумать не мог, что Сильвия решится на такой подвиг.

– Я тоже.

Они получили по подгоревшей сосиске, разрезанной пополам и политой кетчупом.

– О, мой Бог, – вырвалось у Флетча.

– Что такое? – Сильвия вновь уселась за стол. Отличная американская еда. Хот дог[16]16
  Горячая сосиска (амер.)


[Закрыть]. С кетчупом!

– Перестань, Сильвия! – не выдержала Энди.

– Мы живем в Америке и должны привыкать к американской еде. Я здесь уже неделю. Так?

– Так, – кивнул Флетч.

– Мерзавец Роселли сказал, что написано в завещании Менти о моих картинах?

– Каких картинах? – спросил Флетч. – Никаких картин нет.

– Картины есть, – Сильвия так далеко наклонилась вперед, что едва не окунула одну грудь в кетчуп. – Мои картины, которые вы ищете. Если вы их не ищете, то что вы тут делаете? Если вы их не ищете, зачем прилетела сюда Анджела? А? Отвечайте мне, мистер Флетч.

– Кажется, мы собрались здесь, чтобы пообедать, – уклонился Флетч от прямого ответа.

– Роселли ничего не говорил о завещании, Сильвия.

– А я влюбился в Дженнифер Флинн, – возвестил Флетч.

К обгорелой сосиске он не притронулся. Как и к кетчупу.

Энди посмотрела на него, занеся нож и вилку над сосиской.

– Я думаю, вам обеим следует вернуться в Рим.

– Нет! – воскликнула Сильвия. – Я остаюсь здесь. Там, где мои картины.

Глядя на Сильвию, Флетч подсчитал, сколько часов ему удалось поспать после прибытия в Америку. Затем подсчитал, сколько часов он бодрствовал.

– Сильвия, картины в Техасе.

– В Техасе?

– В конце недели я и Энди летим в Даллас.

– Хорошо! Я тоже лечу.

– Хорошо! Мы все летим. Как одна семья.

Энди бросила на него испепеляющий взгляд.

– Мне представляется, ты никогда не пробовала техасской томатной приправы, – улыбнулся ей Флетч.

– Томатная приправа, – отозвалась Сильвия. – Вы хотите томатной приправы?

Флетч положил чистую салфетку рядом с тарелкой. Сосиска так и осталась нетронутой.

– К сожалению, я не могу остаться и помочь вам помыть посуду. Я иду спать.

– Спать? – на лице Сильвии отразилась обида. Вы не хотите десерт?

– Только не говорите, что вы приготовили. Пусть он мне приснится.

Флетч прошел в одну из комнат для гостей, закрыл дверь, разделся и залез под простыню.

Перемежаемое возгласами щебетание на итальянском, французском, португальском и английском, доносящееся сквозь толстые стены, убаюкало Флетча, и он погрузился в голодный сон.