Текст книги "Смельчак"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава J

Когда Рафаэль вошел, люди, сидевшие в магазине, разом замолчали. Ранее такого не случалось.

– Я плачу.

Ему ответило шарканье ног. Никто не произнес ни слова.

Он положил пятерку и две долларовые купюры в открытый ящичек кассового аппарата.

Рафаэль принес шесть ведер воды, наполнил алюминиевую ванну, предварительно заткнув резиновой пробкой слив. Рита вымоет детей, потом помоется сама, но воду сливать не будет, чтобы ей мог воспользоваться и Рафаэль. Еще одно ведро он вылил в раковину, после того как положил индейку на буфет и вставил пробку в отверстие для стока.

Пока Рита мыла детей, Рафаэль прогулялся к магазину.

Молчание присутствующих подсказало Рафаэлю, что перед его приходом речь шла о нем. И он разом вырос в собственных глазах.

Свой новый статус он подчеркнул и тем, что угостил всех пивом.

Раздал четыре банки, пятую открыл сам, отпил пива, сел на перевернутый металлический ящик. В коробке осталась еще одна банка пива. Вторую коробку, запечатанную, с шестью банками, он поставил на пол у своих ног.

Люди сидели на кое-как подлатанных стульях, а большей частью в шезлонгах, позаимствованных со свалки. Отец Рафаэля устроился в большом продавленном кресле. Похоже, он немного протрезвел. Нинья, подросток в шортах, поставил ящик на ящик, забрался на них, и теперь ноги его болтались в воздухе.

Ближе к вечеру в магазине, давно лишившемся окон, было прохладнее и не так пыльно, как снаружи.

– Ты нашел работу, Рафаэль? – с легкой насмешкой в голосе спросила Мария. Когда-то она служила горничной в мотеле неподалеку от Биг Драй Лейк. Ранним утром шла в мотель пешком по обочине автострады, а возвращалась в самую жару. Прижила пятерых детей, разумеется, без мужа. Пила, отчего с какого-то момента уже не могла рано вставать, чтобы идти в мотель. С тех пор нигде не работала, если не считать походов на свалку.

Рафаэль кивнул.

– И работать ты будешь на складе, Рафаэль? – подал голос Нито.

– Да.

– И что они делают?

– Фильм.

– Фильм? Это тяжелая работа?

– Очень, – ответил Рафаэль.

– Как ты узнал об этой работе, Рафаэль? – спросил его отец.

– От бармена. В городе.

– Ты ничего нам не говорил.

– Не было времени. Я сразу же пошел туда.

– И тебя взяли на работу, хотя ты и выпил? – удивилась Мария.

– А для других работы там нет? – спросил Нито.

– Пока нет.

– Никто не брал меня на работу, видя, что я в подпитии, – гнула свое Мария.

– Босс даже угостил меня, – пояснил Рафаэль. – Он сам пьет.

– Как фамилия босса, Рафаэль? – поинтересовался отец.

– Маккарти. Ему помогает его племянник, Ларри.

– И ты говоришь, они делают фильм? – спросил Нито.

– Да. Для кино.

– Это будет большой фильм?

Рафаэль пожал плечами.

– Места там много.

– Кино, – воскликнул Нинья.

– И ты хочешь сказать, что босс заплатил тебе до того, как ты начал работать? – заговорил и Алессандро. – Дал тебе выпить и заплатил?

Рафаэль пригубил пиво.

– Я поработал и сегодня. Попотел как следует.

– И сколько ты работал? – спросил Нинья.

– Два, три часа.

– Сколько они платят в час?

– Босс дал мне аванс.

– Сколько они платят в час?

– Босс дал тебе выпить, ты поработал два-три часа и получил от него аванс. – Алессандро покачал головой. – Покажи мне такого босса!

– Тебя подстригли, – отметила Мария.

Рафаэль кивнул и отпил пива.

– В парикмахерской? – спросил Нинья.

– Да.

– Сколько это стоило?

– Платил не я.

– Кто же? – поинтересовался Алессандро.

Рафаэль пожал плечами.

– Парикмахер постриг меня бесплатно, из уважения к боссу.

– Да, босс у тебя что надо!

– Красивая рубашка, – Мария вылила в рот последние капли пива.

Отец пристально смотрел на Рафаэля.

– Босс хочет, чтобы я прилично выглядел, – ответил тот.

Нито хихикнул.

– На склад оборванцев не берут.

– Такого босса нет! – подвел черту Алессандро.

– Я должен вернуться в четверг, – голос у Рафаэля подсел. – Тогда и отработаю полученные деньги.

Тут он заметил, что грызет ногти. Вспомнил слова мистера Маккарти, советовавшего отрастить ногти подлиннее, чтобы щипцам было за что схватиться.

И сунул руки в карманы.

– Только не принеси сюда какую-нибудь болезнь, Рафаэль, – пробурчал отец.

Алессандро уставился на Рафаэля.

– Завтра приедет отец Страттон.

Мария скорчила гримаску.

– Отец Страттон всегда приезжает завтра.

– Он притормозил рядом со мной, когда я шел вдоль шоссе, и сказал, что приедет завтра, – добавил Алессандро. – Посмотрим, кто прав.

– Не собираюсь я мучиться от жажды, ожидая отца Страттона, – фыркнула Мария.

– Я все равно собираюсь пойти в церковь, – заметил Рафаэль.

– Когда? – спросил его отец.

– Скоро. Очень скоро. Возможно, завтра.

– Тебе надо исповедоваться? – Отец Рафаэля улыбнулся, обнажив желто-коричневые, где сломанные, где сгнившие зубы.

Рафаэль пожал плечами.

– Исповедуйся мне, Рафаэль, – предложил Алессандро. – Я определю тебе покаяние.

– Сегодня они починили забор, – сменил тему отец Рафаэля.

– И назначили на свалку нового управляющего, – добавил Нито. – Я сам слышал об этом.

– Я его видел, – вмешался Нинья. – С ружьем.

– Нинья… – начала Мария.

– С ружьем и пистолетом! – не унимался подросток. – Ружье за спиной, пистолет – в кобуре, – Нинья показал, где у нового управляющего была кобура. – Большой пистолет. Наверное, шестизарядный.

– Ты все выдумываешь, – не поверил ему Алессандро.

– Нет, – покачал головой Нито. – Это правда.

– Что плохого в воровстве со свалки? – недоумевал отец Рафаэля. – Почему нельзя брать вещи, которые никому не нужны? Иначе их бы не выкинули, правда?

– Они не хотят, чтобы мы лазили по свалке, папа, – ответил Нито. – Там мы им не нужны.

– Мы режем их забор, – добавил Алессандро.

– Я слышал, они боятся, что кто-либо из нас ушибется или ударится. А то и умрет. А мы подадим на них в суд.

– О, конечно, – кивнул отец Рафаэля. – Они не хотят, чтобы мы там зашиблись. А потому и готовы нас перестрелять.

– Они имеют право стрелять, если мы нарушим право собственности, – напомнил Нито.

– Это общественная собственность, – не согласился с ним Алессандро. – Как парк.

– Она обнесена забором.

– Огораживают и парки.

– Они не хотят, чтобы мы здесь жили, – заявила Мария.

– Ты действительно видел этого человека, Нинья? – спросил отец Рафаэля. – С ружьем и пистолетом?

– Да. Он накричал на меня.

Отец Рафаэля улыбнулся.

– Но не выстрелил в тебя?

– Он пригрозил мне ружьем.

– Ружье, наверное, нужно ему, чтобы стрелять крыс, – предположил отец Рафаэля.

– Крыс! – хмыкнул Нито. – Да чтобы перестрелять всех здешних крыс, не хватит патронов со всего мира.

– Крысы – это мы, – изрекла Мария.

Отец Рафаэля пожал плечами.

– Придется прорезать в заборе новые дыры.

Рафаэль услышал, как к магазину подъехала машина.

– Грузовик Луиса опять на ходу?

– Он весь день на ходу, – пояснил отец. – Во всяком случае, с полудня.

– Ему требовался новый карбюратор, – сообщил Нинья.

– Я знаю, – кивнул Рафаэль.

– Сколько недель Луис копил деньги на новый карбюратор? – спросил Нито. – Три?

– Пять, – ответила Мария.

– Пять, – повторил Нито.

– Мы прорежем в заборе новую дыру, – твердил свое отец Рафаэля. – А Луис сможет отвезти нашу добычу в город и продать.

Луис вошел в магазин, прищурился, привыкая к полумраку. Снаружи еще ярко светило солнце.

– Выпей пива, – предложил Рафаэль.

– Обязательно, – Луис шагнул к прилавку.

– Я угощаю, – Рафаэль протянул ему коробку, в которой оставалась одна банка.

От взгляда Луиса не ускользнула и другая коробка, с шестью банками, оставшаяся у ног Рафаэля.

– Ты покупаешь пиво для всех, Рафаэль?

Рафаэль широко улыбнулся.

– Пожалуй, я выпью еще, – Алессандро наклонился, сорвал полиэтиленовую обертку, взял банку пива.

Протянула руку и Мария. Алессандро отдал ей банку, себе вытащил из рук другую.

Луис взял банку Рафаэля, открыл, выпил половину.

Нинья спрыгнул с ящиков и молча схватил полную банку.

– Как же хорошо! – Луис потянулся. – А то в горле у меня сухо, как в дыре у старухи. Извини, Мария.

– Я не старуха, – ответила она.

Луис допил пиво, взял из коробки вторую банку.

– Ты угощаешь всех, Рафаэль?

– Рафаэль сегодня богатый, – пояснила Мария. – Он нашел работу.

– Пиво для всех, – добавил Алессандро. – Подарки для всех.

– То есть? – не понял Луис.

– Посмотри на его новую одежду, – ответила Мария.

– На его прическу, – вторил ей Нинья.

– Он привез детям игрушки, – присоединился к ним Алессандро.

– Два платья для Риты, – продолжила Мария.

– И большущую бутылку водки, – похоже, именно бутылка произвела на Нито неизгладимое впечатление.

– И курицу, – завершил перечисление привезенного Нинья. – Огромную курицу. Купленную в магазине.

– Индейку, – поправил подростка Рафаэль.

– Это правда, Рафаэль? – спросил Луис.

– Водку мне подарили, – ответил тот.

– Водку ему подарили, – усмехнулась Мария. – Постригли его забесплатно.

– Утром у тебя не было денег. – Луис оседлал деревянный стул, поставив его спинкой вперед.

– Я получил работу, – объяснил Рафаэль.

– Работу! Где? Что ты будешь делать? В городе?

– На складе. Неужели я должен повторять все с начала?

– Ты бы не отказывался все повторить, – бросил Алессандро, – если б говорил правду.

– Так много денег за один день, – покачал головой Луис. – Ты что-то украл со склада, Рафаэль?

– Рафаэль хочет исповедоваться, – напомнил его отец.

– Должно быть, он что-то украл. – Мария аккуратно стряхнула пепел с сигареты в пустую банку из-под пива.

– Я ничего не крал, – тихо проговорил Рафаэль.

Его немного злило, что в воровстве обвиняют его люди, которых он же угощает пивом. Но он посмотрел на свою новую рубашку и настроение его сразу улучшилось.

– Что ты украл, Рафаэль? – дружелюбно спросил Луис. – Как ты сбыл товар?

Рафаэль глотнул пива и промолчал.

– Рафаэль что-то украл, – заверещал Нинья.

– Ты что-то украл со склада? – громко спросил Алессандро. – И полагаешь, что в четверг тебе снова дадут там работу?

– Дадут, – сухо ответил Рафаэль.

– Тебя арестуют! – завопил Алессандро. – Вот увидишь.

– Лучше не ходи туда, – предложил Луис.

Рафаэль подумал о контракте, лежащем в заднем кармане, банковском бланке, который он принес Рите. О том, что мог бы прямо сказать отцу и братьям: «Если я не приду, вас всех арестуют». – Но произнес совсем другую фразу:

– Я должен. Мы договорились.

– Лучше тебе покаяться отцу Страттону, – пробурчал его отец.

– И сколько ты сегодня получил? – спросил Луис.

– Достаточно. А что ты делал сегодня, Луис, после того, как починил грузовик?

– Я говорил с одним человеком. Он перестраивает магазин. Я предлагал увезти весь мусор, который он выкидывает из магазина, – старые обои, облицовочную плитку, которая раскололась, когда грабитель начал стрелять. Но потом он попросил меня приехать завтра.

– Грабитель? – переспросил Алессандро.

– Стрельба? – добавил Нинья.

– Вы ничего не знаете? – Луис говорил и вел себя, словно caballero, владелец лошади, (в данном случае – грузовика), который ездит по свету и возвращается домой с разными историями. – Ограбили большой винный магазин в Биг Драй Лейк. Тот, что с нашей стороны. Девушку, что работала там, застрелили. Вроде бы в грудь.

– Винный магазин! – Нито посмотрел на Рафаэля.

– Много взяли? – спросил Алессандро.

– Не знаю. Наверное, достаточно. Обчистили кассовый аппарат.

– Кто-нибудь видел грабителя? – спросил отец Рафаэля.

– Говорят – «молодой мужчина». Больше ничего.

– Они всегда так говорят, – заметил Рафаэль.

– Точно, – кивнула Мария. – Грабитель у них всегда «молодой мужчина».

– Девушка мертва. Убита. Я видел, как ее выносили из магазина. Голову закрыли простыней. Она умерла.

Нинья неловко повернулся, и банка пива, стоявшая на ящике, полетела вниз. Но он поймал ее, пролилось лишь несколько капель.

Только тут до Рафаэля дошло, что все молчат.

Он откашлялся.

– Я тоже видел этот магазин. После ограбления. Полиция понаехала со всего города.

– А где был ты? – спросил Нито.

– В автобусе. Смотрел через окно, когда мы проезжали мимо. Полицейские были и в магазине, и на улице.

– Ты ехал в автобусе, Рафаэль? – спросил его отец.

– Ты же знаешь.

– Нет, не знаю, – покачал головой отец Рафаэля.

– Ты видел, как я сходил с автобуса.

– Нет, не видел.

Рафаэль допил пиво.

– Прострелили грудь, – вздохнул Нинья.

– Винный магазин… – Нито смотрел в пол.

Рафаэль встал, потянулся. Приятная усталость растеклась по телу. Он чувствовал, как расслабляются мышцы. Откуда усталость, подумал он. Наверное, оттого, что он ходил голым перед дядей. Хотя что в этом утомительного.

Он поднял с пола коробку, в которой осталась одна банка пива. На ней-то и скрестились все взгляды.

– Я принес домой большую индейку. После того, как Рита придумает, как приготовить ее, мы дадим вам всем по куску.

– Хочу ли я индейку? – спросил сам себя Алессандро. – Нет. Пожалуй, что нет.

– Хорошо, – Рафаэль пожал плечами и направился к выходу.

– Луис, если ты договоришься насчет вывоза мусора, – проговорил его отец, – может, Нито и Рафаэль помогут тебе.

– От помощи я не откажусь.

– Я с удовольствием! – оживился Нито.

– Рафаэль, – обратился к нему Луис, – ты хочешь мне помочь?

– Нет, – от двери ответил Рафаэль. – У меня есть работа.

Глава К

– Эй, Рафаэло!

Проходя мимо ящика, в котором жила Мама, Рафаэль забыл повернуться и поздороваться с ней. В руке он нес полную банку пива.

– Привет, Мама!

Щурясь от солнечного света, Рафаэль смотрел на необъятных размеров женщину, сидевшую на кровати лицом к маленькому окошку.

– Ты сегодня красивый, Рафаэль.

Он оглядел себя.

– Новая рубашка. Новые джинсы.

– И новые платья для Риты.

Рафаэль ступил в тень от ящика-дома. Через окно протянул Маме банку пива.

– Оно теплое.

– Какая разница. – В мгновение ока Мама открыла банку и поднесла ее ко рту. Долго пила, потом вытерла губы ладонью. – Денек-то выдался жаркий.

– Да, конечно, – кивнул Рафаэль.

– Слушай, Рафаэль. Что я сегодня видела. Смех, да и только. Этим утром маленькая Тита, ты знаешь, ей три года, живет в трейлере Моргана, в одних трусиках упала в лужу у «Форда», – Рафаэль автоматически повернулся и посмотрел на лужу рядом со ржавым остовом «Форда». Серая грязь, по краям уже иссушенная солнцем. – Должно быть, от воды у нее начался зуд. Она сорвала трусики и начала бегать кругами, громко плача. Ты же знаешь, Рафаэль, моя обязанность – присматривать за детьми. На что еще я гожусь? Так вот, к ней подошли двое сыновей Роки, сколько им, пять и шесть? Маленький Роки и Джаз. И знаешь, что они учудили? Подняли с земли грязные трусики Титы и принялись гоняться за ней, пока не поймали. А потом надели на нее трусики. Она завопила еще громче и убежала от них. На бегу попыталась снять трусики. Споткнулась и упала. Мальчишки снова поймали Титу и стали надевать трусики. Она отбивалась и угодила младшему ногой в нос. Потекла кровь. А он все равно продолжал натягивать на нее трусики. Как же я смеялась. Никогда не видела ничего подобного. А вопили они как резаные. Тита вновь вырвалась и подбежала ко мне. Со слезами на глазах сказала, что не хочет надевать грязные трусики. Подошли и мальчишки. Джаз с разбитым носом. Роки – с мокрыми, грязными трусиками в руках. Отсмеявшись, я велела им пойти к роднику, смыть с девочки грязь, выстирать трусики, а потом отвести Титу домой. Возможно, добавила я, мать найдет ей сухие. – Мама допила пиво. – Интересно, кто сказал этим мальчишкам, что негоже маленькой девочке ходить голышом?

Рафаэль улыбнулся.

Мама всегда рассказывала о том, что происходило в Моргантауне днем или ночью.

И всякий раз другую историю.

Иногда, когда она подходила к концу, Рафаэль с трудом вспоминал, с чего же она начала. И обычно не мог понять, зачем это все рассказывать и что именно заинтересовало Маму.

Риту он нашел в фургоне. Она надела новое, желто-синее платье. Чуть великоватое для нее. В пластмассовом поясе появилась новая дырка, и теперь он плотно обтягивал ее талию. Длинный хвостик свешивался чуть ли не до колен. На ней были и красные сандалии-шлепанцы, которые Рафаэль нашел на свалке.

Что-то она сделала и с волосами – не просто помыла, но уложила по-особенному, Рафаэль не видел у нее такой прически. Волосы выглядели мягче, светлее. И чуть вились у ушей.

– У меня никогда не было нового платья. – Рита улыбнулась.

Он это знал.

А она рассмеялась.

– У меня никогда не было двух новых платьев.

Стоя Рафаэль снял башмаки.

– Сегодня мы пойдем наблюдать закат.

Только тут он заметил, что Рита уже положила на столик сложенную в несколько раз большую пластиковую клеенку, сидя на которой они обычно смотрели, как солнце закатывается за горизонт.

Она уже все приготовила.

Она хотела его.

Сняв рубашку и джинсы, Рафаэль ступил в ванну, где осталась вода после купания жены и детей.

– Где индейка?

– Я положила ее в воду в раковине. Решила, что так она лучше сохранится.

Рита стояла над ним, смотрела на его обнаженное тело. Он сидел скрючившись, пригоршнями набирал воду и поливал себя, намыливался, смывал мыло.

Даже в полумраке фургона он видел, какой нежностью и теплом светятся глаза Риты.

И ощущения возникали совсем не такие, как от взгляда толстого старого дяди. Тут его не бросало то в жар, то в холод, ему не хотелось сжаться в комок, спрятаться за что-либо, заползти в любую щель.

– Я выпила водки.

Она открыла бутылку, отметил про себя Рафаэль, удивившись, почему, собственно, это его волнует.

– Ты не сердишься? – спросила Рита.

– Нет, конечно.

– А тебе налить? По-моему, сегодня ты совсем не пил. Обычно к вечеру…

– Почему бы и нет. – Он думал о том, что через несколько минут они будут наблюдать закат. – Пожалуй, немного выпью…

– …Особенно после того, как ты побываешь в городе. Я не ждала тебя сегодня, да и завтра тоже.

– Тем более, что ты открыла бутылку.

Рафаэль поднялся. Пальцем ноги вытащил затычку.

– Сегодня ты такой странный.

Он вытерся мокрым полотенцем, которое протянула ему Рита. Теперь, смыв пот и грязь, остатки волос и взгляд толстяка, он чувствовал себя куда бодрее.

Струя воды, вытекая, барабанила по твердой, как камень, земле под фургоном.

Когда Рафаэль надел новые джинсы, Рита поднесла к его губам чашку с водкой. Вылила ему в рот.

Он закашлялся.

Рита отвела руку с чашкой и рассмеялась.

– Что это с тобой?

Остатки водки она выпила сама.

– Все здесь пьют, – пробормотал Рафаэль. – Даже Мама. Даже дети.

– Да, – кивнула Рита.

– Все здесь пьяницы. Алкоголики.

– Пьют, пока хватает денег. Пьют всё, до чего могут дотянуться, что могут достать. Времени на это здесь у всех хватает, – ответила Рита.

– Но не везде так живут. В городе, к примеру, не все алкоголики.

– Некоторые могут позволить себе наркотики. Это я понимаю.

Сев на стул, Рафаэль потянулся к башмакам.

– Я вот алкоголик.

– Я знаю.

– А причина как-то связана с местом, где мы живем.

– Как связана?

Рафаэль надел новую рубашку, но пуговицы застегивать не стал.

– Что-то на нас здесь действует, Рита.

– Что именно?

Дети закашляли во сне.

– С ними ничего не случится?

– Фаро присмотрит.

– Точно?

– Я дала ей немного водки.

– Тогда присмотрит, – кивнул Рафаэль.

Рита поставила бутылку в шкафчик под мойкой.

– Послушай, Рита, я хочу, чтобы все уехали отсюда. Покинули это место. Моргантаун.

В лунном свете казались огромными сверкающие белки ее глаз.

Она смотрела в ночь и молчала.

Они сидели голые на пластиковой клеенке, расстеленной на пригорке, у проволочного забора, окружавшего свалку. Пригорок этот они издавна предпочитали всем другим. Поднимаясь по склону, Рита и Рафаэль взялись за руки. Моргантаун остался позади. Под мышкой свободной руки Рафаэль держал клеенку.

По пути Рафаэль размышлял о себе самом, о месте, где они жили, о людях, их окружающих. Ребенком он выпивал банку или полбанки пива всякий раз, когда предоставлялась такая возможность. Если же в руки его попадало что-то покрепче, обычно водка – такое случалось, когда кто-либо из взрослых отключался, не допив бутылку, – Рафаэль садился рядом на землю и пил из горла до полного беспамятства. Если водки в бутылке было много, он делился ею с братьями и друзьями. И они тоже пили все, что попадалось под руку. Он даже не помнил, когда начал пить. По всему выходило, что пил он чуть ли не с рождения. Так он и жил, с постоянной головной болью, резью в глазах, зудящей кожей, соплями, текущими из носа, кашлем, сбитыми кулаками, без всякой надежды на просвет. То мучился от похмелья, то от отсутствия денег на выпивку. Он полагал, что причина всему, будь то резь в глазах, головная боль, зудящая кожа или беспросветное будущее, – пьянство, но, когда он пил или уже напивался до потери пульса, острота его чувств существенно притуплялась. И кошмары отступали. Но у большинства людей, встречавшихся ему и в городе, и даже в Биг Драй Лейк, он не замечал ни слезящихся глаз, ни расчесанной кожи. Они не чихали и не кашляли каждую минуту, многие из них даже не были пьяными. Но, наверное, все они работали. И не жили здесь, в этом месте, которое называли Моргантаун.

И уж конечно они знали, по меньшей мере думали, что знают, какое им уготовано будущее.

Впервые, пожалуй, Рафаэль понял, что это такое – знать собственное будущее.

Теперь он стал хозяином не только своей жизни, но и смерти, и мысль эта несла с собой безмерное облегчение.

Первый раз они пришли на этот пригорок, когда свалку только начали огораживать. За годы она расползлась, заняла чуть ли не всю отведенную ей территорию. Отдельные зоны – для металла, расплющенных автомобилей, старых покрышек, стекла и многого другого – сливались между собой, оставляя лишь узкие долины меж горами отходов цивилизации, формируя новый, несвойственный природе ландшафт.

Когда солнце опускалось за дальнюю сторону сетчатого забора, яркие, параллельные земле лучи отражались от миллионов и миллионов блестящих поверхностей, будь то осколки стекла или хромированные и никелированные кусочки металла. И, преломляясь, меняли цвет на красный и зеленый, желтый, серебристый, даже синий. Солнце уходило за горизонт, а эти отражения, это великое множество новых источников света, изменяли оттенки, набирали яркость, так что резало глаза, потом тускнели, создавая ощущение непрерывного движения. Горы отходов соединяли воедино извилистые песчаные дороги, по которым грузовики привозили все новые и новые порции. Тут и там виднелись пруды, некоторые немалых размеров, заполненные отработанным маслом и химикалиями. В косых лучах солнца их маслянистая поверхность окрашивалась в удивительные цвета.

После того, как солнце зашло и погас закат, Рита и Рафаэль раздели друг друга и слились воедино на пластиковой клеенке. За долгие годы делали они это столько раз, что Рафаэль безошибочно находил место, где расстелить клеенку, чтобы под нее не попали камешки или кусочки металла и стекляшки. Он полагал, что все их дети были зачаты на этом пригорке.

Потом они уселись, прижавшись друг к другу, наблюдая, как над холмом всплывает луна. В воздухе пахло металлом. Легкий ветерок охлаждал их разгоряченные обнаженные тела.

На холм взбегала автострада. И когда луна на мгновение застыла у его вершины, мчащиеся по автостраде автомобили, казалось, проскакивали сквозь нее, купаясь в ее сиянии.

– Я хочу, чтобы все уехали отсюда, – повторил Рафаэль.

В лунном свете он прочитал на лице Риты простой вопрос: «Но как это сделать?»

– Мой отец, даже твоя бабушка, Мама. А главное – дети. Ты меня слышишь?

– Ты хочешь, чтобы все уехали отсюда, – эхом откликнулась Рита.

– Да, – кивнул Рафаэль. – Запомни это.

Рита сидела, привалившись спиной к его животу, плечи ее прижимались к груди Рафаэля.

– А что нам делать с индейкой?

Рафаэль обнял ее чуть ниже миниатюрных грудей.

– Приготовим ее.

– Но как? У нас нет духовки, в которую влезет такая индейка. Даже в трейлере Моргана.

Рафаэль на мгновение задумался.

– Придется разрезать ее на части.

– И что потом?

Вновь Рафаэль задумался.

– Поджарим.

– Но у нас нет пропана. Я уже не помню, когда он у нас был.

Пропан ассоциировался у Рафаэля с недоступной роскошью: возможностью сыпать растворимый кофе в горячую воду. Рита и он практически никогда не ели горячей пищи.

– Раздели индейку на куски и отдай тем, у кого есть пропан. Они поджарят их и часть вернут нам.

– Хорошо.

– Только ничего не давай Алессандро.

– Почему?

– Не знаю. Я купил ему пиво, и неожиданно он обозлился на меня. Может, ему не понравилось, что я угощаю его пивом. Может, он недоволен тем, что у меня есть работа. Короче, он сказал, что не хочет нашей индейки.

– Мне понравились мои платья.

Рафаэль наклонил голову, коснулся губами ее волос.

– Правда?

– Они изумительные. Такие красивые.

Он поцеловал Риту в висок.

– Так приятно сделать что-то для тебя.

– А вот другие подарки…

– А что с ними такое?

Рита хихикнула.

– Глупые они какие-то.

– Почему?

– Бейсбольная перчатка для младенца.

– Он вырастет, и она будет ему в самый раз.

– Все равно здесь никто не играет в бейсбол.

– Люди играют в бейсбол, – возразил Рафаэль. – В других местах.

– О да, – вспомнила Рита пожелание мужа. – В других местах.

Его правая рука сжала левую грудь Риты.

– Или ты думаешь, что Фрэнки не сможет стать знаменитым бейсболистом? Почему бы и нет?

– Говорят, в следующем году школьный автобус не будет останавливаться здесь. Остановка даже у съезда на свалку опасна для детей, сидящих в автобусе. Да никто из наших детей и не ездит в нем, – в темноте Рафаэль почувствовал слезы на щеках Риты. – У них нет одежды, чтобы ходить в школу. Каждое утро автобус останавливается и ждет, а затем уезжает. Теперь он даже не будет останавливаться.

– Это неважно, – ответил Рафаэль.

– Но читать…

– Они не будут ходить в школу здесь. Они пойдут в школу в другом месте. Там, где играют в бейсбол.

Рита вновь засмеялась.

– «Игрушечный доктор» для Лайны.

– А что в этом смешного?

– Она никогда не видела доктора. Даже не знает, что доктор делает.

– На коробке все нарисовано.

– Впрочем, при необходимости мы сможем воспользоваться термометром.

– А во что играют здесь дети? – спросил Рафаэль.

– Строят дороги из земли и песка.

– Понятно.

– Лайна укачивает палочки. Носятся по свалке.

– Там они работают, – возразил Рафаэль. – Это работа.

Луна поднималась все выше, затмевая блеск звезд и свет фар мчащихся по шоссе автомобилей.

Рита опять хихикнула.

– А музыкальная машина, которую ты привез Марте.

– А что в ней плохого?

– Кто научит Марту играть на ней?

– Сама научится. Она же сочиняет свои песни.

– Машина работает на электричестве.

– И что?

– У нас нет электричества, глупыш.

– Оно есть в других местах.

– Ты сумасшедший, – Рита повернулась, прижалась щекой к груди Рафаэля. – Мой милый сумасшедший.

– Так я привез не те подарки? – спросил Рафаэль.

– Да нет. Подарки прекрасные. Я оставлю их в коробках. До лучших дней.

– До лучших дней. – Рафаэль не помнил, чтобы Рита когда-либо говорила о «лучших днях».

– Как по-твоему, теперь мы сможем поехать на автогонки, раз у тебя есть работа? Мы же никогда их не видели. Скорость у машин огромная, а шины обгорают, когда они срываются с места, и в воздухе стоит запах жженой резины и специального топлива, которое заливается в баки, кажется со спиртом. Правильно? Некоторые машины развивают такую скорость, что для их остановки требуются парашюты. Если идет дождь, то гонки задерживаются, пока не высохнет асфальт. Луис был там, на своем грузовике. И брал с собой Нито. Ты сможешь занять у Луиса грузовик и отвезти нас на гонки? Мы бы взяли с собой и детей. Я уверена, что их пропустят без билетов.

Луна расплылась перед глазами Рафаэля. Он мигнул. Луна снова стала круглой. Уж он-то никогда не поедет на автогонки. От слез луна опять расползлась, словно клякса.

– Рафаэль? – Рита приподняла голову, чтобы посмотреть на лицо мужа.

Рафаэль откашлялся.

– Когда-нибудь. Может, вместе с Луисом.

– Я думаю, он не откажется.

Долго они сидели, вслушиваясь в дыхание друг друга.

Наконец Рита шевельнулась.

– Пора идти. Пока не налетели мухи. И крысы не нашли нас.

– Да, – Рафаэль потянулся. – Почему мы не принесли с собой что-нибудь выпить? Раньше-то приносили.

– Ты вроде бы не хотел. – Рита встала. – Не забудь завтра отдать мне твою новую рубашку. Я ее выстираю. Я хочу, чтобы в четверг ты хорошо выглядел.