Текст книги "Смельчак"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

И внезапно Рафаэль понял: толстяку нравится описывать ему все эти мерзости. А потому он, Рафаэль, уже и сегодня заработал хоть какие-то деньги.

– Да.

Рука дяди коснулась его потного плеча, шеи. Рафаэль открыл глаза.

– Ну, вставай. Пошли.

Дядя помог Рафаэлю подняться.

– Так что ты об этом думаешь?

Ноги Рафаэля подгибались. Он схватился за спинку стула, чтобы не упасть.

– Я думаю, тридцать тысяч долларов.

Дядя рассмеялся.

– Действительно, ты крепкий орешек. Умеешь торговаться. Настоящий мужчина! Ладно, сдаюсь. Тридцать тысяч долларов. – Он потряс руку Рафаэля. – Договорились!

Глава D

– Ларри, иди сюда.

Потом племянник стоял в дверях кабинета, Рафаэль одевался, а дядя, наливая водку в два пластиковых стаканчика, говорил:

– Никогда не видел более смелого парня, Ларри. Ты привел ко мне бесстрашного индейца, Ларри. Наверное, это у них в крови.

Прислонившись к дверному косяку, Ларри наблюдал, как Рафаэль одевается, и молчал.

– К тому же он умеет и торговаться. Придется отвалить этому парню тридцать тысяч долларов. Можешь ты себе это представить?

И вновь ответа не последовало.

– Это будет великий фильм. – Дядя выпил водки и вновь наполнил стаканчик. – Один из величайших. Его будут смотреть по всему миру. Как я тебе и говорил. Весь мир увидит его. Не так ли, Ларри?

Ларри молчал.

Дядя протянул второй стакан Рафаэлю.

– Подумай только. Парень из Моргантауна в фильме, который увидит весь мир.

Рафаэль залпом выпил водку.

– Ларри обойдется, – дядя навернул крышку на бутылку. – Алкоголь он не жалует.

Рафаэль надел рубашку.

– Вот что я сейчас хочу от тебя, Ларри: позаботься об этом мальчугане. Мы заключили контракт, так что с этой минуты все должно быть в лучшем виде. Ты знаешь, как я отношусь к моим контрактам, Ларри. Если я даю слово, обратного пути нет. Я хочу, чтобы ты пошел с Рафаэлем в банк и открыл ему личный счет. Ты когда-нибудь открывал счет в банке, Рафаэль?

– Нет.

– Ларри тебе поможет. – Толстяк уселся на стул, заскрипевший под его тяжестью, закинул руки за голову. Рафаэль увидел, что белая рубашка под мышками мокра от пота. – Так когда мы это сделаем? – Он посмотрел на Рафаэля. – Когда ты хотел бы сняться в фильме?

– Сегодня понедельник… – Рафаэль задумался. – В пятницу?

– В среду, – возразил дядя.

– У меня семья.

– Мы все подготовим уже к среде.

Рафаэль пожал плечами.

– Мне надо побыть с семьей.

– Конечно, – покивал дядя. – Ты хочешь напиться в стельку.

– Возможно, и так, – не стал спорить Рафаэль.

Дядя откашлялся.

– Возможно, – повторил Рафаэль.

– Полагаю, ты прав. Учитывая обстоятельства. Четверг. Тебе хватит времени и напиться, и пообщаться с близкими.

– Четверг… – Рафаэль раздумчиво глянул в потолок. – Хорошо.

– Приезжай к десяти часам.

– К одиннадцати, – покачал головой Рафаэль. – Не хочется ехать на раннем автобусе.

– Почему?

– На нем ездят те, у кого есть работа.

Дядя рассмеялся.

– У тебя тоже есть работа, Рафаэль.

Тот лишь усмехнулся.

– Да. Конечно.

– Ладно. Пусть будет одиннадцать. Значит, мы ждем тебя в четверг, в одиннадцать утра. Так, Рафаэль?

– Да.

– Ты парень смелый, мужественный, поэтому мы ни в чем тебе не отказываем. Понимаешь?

– Я это ценю.

– Вот и отлично. Четверг, одиннадцать утра. – Дядя положил руки на стол. – Ларри, отведи Рафаэля в парикмахерскую, ты знаешь, на Тринадцатой улице. Пусть его постригут, не слишком коротко, я хочу, чтобы он выглядел настоящим индейцем. Ларри, я еще не рассказал тебе о своей идее. Мы наденем на Рафаэля набедренную повязку, украсим браслетами руки и ноги, разрисуем лицо боевым узором. А фильм назовем «Смельчак» или «Каков смельчак», что-нибудь в этом роде. Тебе нравится?

Ларри промолчал.

– Значит, волосы коротко стричь не нужно, ты меня понял? Но пусть его постригут поаккуратнее. Он должен выглядеть симпатичным, добропорядочным индейцем, а не уличной шпаной, – дядя улыбнулся Рафаэлю. – Ты у нас симпатяга. Да, сэр. Придя сюда, ты осчастливил нас, Рафаэль. Правда, Ларри?

Рафаэль улыбнулся.

– А после парикмахерской отведи его в банк. Ты знаешь, о каком банке я говорю. Банк, которым мы пользуемся сами. Первый коммерческий. Открой ему счет. На его имя. Какой мы собирались дать ему задаток? Двести пятьдесят долларов?

На лежащем перед ним листке бумаги дядя написал: $250.

– Триста, – разлепил губы Рафаэль.

– О да, – дядя зачеркнул $250 и написал $300.– Триста долларов. Для того, чтобы открыть личный счет, ты должен положить какие-то деньги в банк. Какую часть от трехсот долларов ты хочешь положить на свой счет?

Рафаэль задумался.

– Сколько нужно, чтобы мне открыли счет в банке?

– Почему бы тебе не положить на счет пятьдесят долларов, Рафаэль? – Дядя написал на листке: $50.– Тогда ты сможешь взять домой двести пятьдесят долларов и распорядиться ими по своему усмотрению до четверга.

Дядя добавил ниже: $250.

– Хорошо.

– Не забудь отдать Рафаэлю чековую книжку, Ларри. И чтобы ее выписали на его имя. И пусть он возвращается с ней к своей семье. Двести пятьдесят долларов он получит наличными. Пятьдесят останутся на его счету в банке.

– А как с остальными? – спросил Рафаэль.

– С остальными?

– С деньгами, которые мне причитаются?

– Проще простого. Как только ты их отработаешь, я лично пойду в банк и положу деньги на твой счет, чтобы ими могла воспользоваться твоя семья. Двадцать девять тысяч семьсот долларов.

И дядя написал все на том же листке: $29 700.

У Рафаэля перехватило дыхание.

– Но как я узнаю…

– Ты не доверяешь мне, парень? – Дядя побагровел. – Как еще мы можем это сделать? Скажи мне?

– Я не знаю, – честно ответил Рафаэль.

– Если положить тридцать тысяч долларов на твой счет прямо сейчас, думаю, мы уже никогда тебя не увидим. Ты удерешь вместе с семьей.

Рафаэль ничего не ответил.

– Никому еще не удавалось обдурить меня. – Дядя стал пунцовым.

Покраснел и Рафаэль.

– Я не собираюсь вас дурить.

Дядя подмигнул Ларри.

– А я бы попытался. Признайся, Рафаэль, ты думал о том, чтобы смыться вместе с деньгами?

– Нет, сэр.

– У тебя и в мыслях не было хапнуть мои тридцать тысяч и дать деру вместе с женой и детьми?

– Нет, сэр.

– Это воровство, Рафаэль. Грабеж. Ты пытаешься ограбить меня?

– Нет, сэр. Не собираюсь я вас грабить.

– Я так и думал. Не может оказаться вором такой смельчак, как ты, – дядя вновь заулыбался. – Но как нам поступить с деньгами? Ты можешь что-нибудь предложить?

Рафаэль подумал и покачал головой.

– Нет, сэр.

– Если у тебя есть идея, скажи мне, и мы тут же ее обсудим.

– Идей у меня нет.

– Но тебе и раньше не платили до того, как работа будет сделана?

– Нет, сэр.

– И, наверное, не давали денег вперед, как предлагаю я, когда ты еще палец о палец не ударил?

– Нет.

– Так скажи, ради Бога, – дядя возвысил голос, – с чего ты взял, что я полностью расплачусь с тобой до того, как ты приступишь к работе? Ответь мне!

– Не знаю. Но я хочу убедиться, что моя семья получит эти деньги. Моя жена…

– Ты не веришь мне, Рафаэль?

– Верю, но…

– Никаких «но». Мне все верят, не правда ли, Ларри? – Он взглянул на племянника.

– Конечно, – подтвердил Ларри.

– Видишь? Ларри работает со мной. Он знает, что мне можно доверять. Я – деловой человек. Мое слово что золото. Иначе и быть не может. Ты думаешь, я снял бы больше одного фильма, если б люди не доверяли мне?

– Я не знаю.

– Так я тебе скажу. Бизнесмен не может нарушать своих контрактов. За это его могут посадить в тюрьму! – дядя уставился на Рафаэля. – В тюрьму, Рафаэль!

– Понятно.

– К примеру, – дядя хлопнул ладонью по листу бумаги, – ты подписываешь этот контракт, берешь триста долларов, напиваешься и не возвращаешься, как мы условились, в четверг. Знаешь, что мы сделаем в этом случае?

Рафаэль покачал головой.

– Мы сами придем за тобой. В Моргантаун. А если не сможем тебя найти, то представим контракт в суд. И кому-то из твоих родственников – жене, одному из братьев, возможно, отцу – придется возвращать нам эти триста долларов.

Рафаэль подумал, что от них-то дядя не получит ни цента.

– Или их посадят в тюрьму. За кражу. За грабеж. – Дядя поднял руку, целя пальцем в грудь Рафаэля. – За грабеж, совершенный тобой.

Рафаэль шумно глотнул.

– Ты этого хочешь, Рафаэль?

Рафаэль покачал головой.

Дядя вновь заулыбался.

– Видишь, что может из этого выйти? Да не печалься ты, Рафаэль. Я же понимаю, что опыта у тебя нет никакого. И не обижаюсь. Ты смелый, крепкий парень, ты заключил выгодную сделку, но для тебя все это внове. Ларри и я прекрасно это понимаем. Не беда, Рафаэль. Забудем об этом.

Рафаэль вздохнул.

А дядя повторил, ровно, размеренно:

– После того, как ты отработаешь эти деньги, я лично пойду в банк и положу их на твой счет для твоей семьи. – Он снова написал на бумаге всю сумму: $29 700.– Это большие деньги.

– Хорошо.

– Подумай, как обрадуется твоя жена. Все время помни об этом. Потому-то ты и пришел сюда, не правда ли? Так, Рафаэль?

– Да.

– Вот и хорошо, – дядя взглянул на Ларри. – Дело сделано.

– А где контракт? – спросил Рафаэль.

– Это и есть контракт, – дядя поднял лист бумаги. – Что, по-твоему, я писал?

На листе значилось: $250, перечеркнуто, $300, $50, $250 и $29 700 дважды.

Дядя еще раз просмотрел написанное.

– Стандартный контракт. Ты готов подписать его, Рафаэль? – И положил лист на стол, развернув его к Рафаэлю. Протянул ему ручку.

Оперевшись руками на стол, нависнув над ним, Рафаэль пристально вглядывался в контракт.

– Допишите день. И время. Одиннадцать часов, в четверг.

Дядя рассмеялся, подтянул к себе лист бумаги.

– Чувствуешь, Ларри? Этот хитрец ничего не упустит. Я действительно забыл указать время. Одиннадцать часов, в четверг. Ты прав, Рафаэль! – и дописал: «Четверг, 11 утра». Пододвинул бумагу Рафаэлю. – Не следовало тебе подписывать контракт без этого уточнения.

Рафаэль взял ручку. Медленно вывел: «Р А Э Л».

Дядя кивнул.

– Вот и отлично. То, что надо, Рафаэль.

– Теперь подписывайте вы.

– Конечно. Разумеется. Так и должно быть. Мы оба подписываем контракт. Даем взаимные обязательства, – и написал: «Морокко». Показал Рафаэлю. – Вот и все. Подписано и скреплено печатью.

– Печатью? – переспросил Рафаэль.

– Не бери в голову, Рафаэль. Есть такая присказка. – Дядя сложил лист бумаги и передал Рафаэлю. – Ты положишь контракт так, чтобы твоя жена смогла его найти?

Рафаэль взял сложенный листок.

– Пожалуй.

– Контракт и чековую книжку, которую Ларри поможет тебе получить в банке.

– Хорошо.

– А потом, если денег на твоем счету не окажется, твои родственники смогут призвать меня к ответу. – Теперь дядя смотрел прямо в глаза Рафаэлю.

– Это уж точно, – подтвердил Рафаэль.

Дядя вновь закинул руки за голову.

– Надеюсь, ты не собираешься говорить об этом жене или кому-то еще? До того?..

Взгляд Рафаэля уперся в какую-то точку над головой дяди.

– Этим ты только испортишь ваши последние дни, – мягко продолжил дядя. – Ты меня понимаешь?

– Да, – кивнул Рафаэль.

– Разумеется, они поймут, какой ты храбрец, будут благодарны за то, что ты делаешь для них, но их охватит грусть и тревога. А тебе хочется насладиться последними днями, проведенными в кругу семьи, так? Она у тебя в Моргантауне?

– Да.

– Тем более. Ты же не хочешь видеть в эти дни одни слезы? Поэтому оставь контракт и чековую книжку там, где жена без труда их найдет. Кто-нибудь сообразит что к чему и пойдет за деньгами. Возможно, твой отец или брат, владелец грузовика.

– Сообразит, – эхом отозвался Рафаэль.

– Лучшего тебе не придумать. – Дядя встал, протянул через стол руку. – Ты отчаянный парень, Рафаэль, да к тому же и умница. Все будет хорошо. Я в этом не сомневаюсь.

Рафаэль подал руку. Дядя крепко сжал ее.

– Итак, Рафаэль, жду тебя здесь в четверг, в одиннадцать утра. Мы пропустим пару-тройку стаканчиков. Чтобы подбодрить тебя, хорошо?

– Хорошо?

– Я лишь хочу сказать, чтобы ты не приходил, уже напившись. Нам придется приводить тебя в чувство, а это отнимает время, которое, как тебе известно, стоит денег. Ты понимаешь, о чем я говорю? Все уже будут наготове, оператор, два других актера. Это же ясно?

– Да.

Дядя все еще держал руку Рафаэля.

– Конечно, тебе захочется выпить. Не волнуйся, в водке отказа не будет. После твоего приезда. Выпьешь сколько захочешь. Ты слышишь, что я говорю?

– Да.

– Учти, Рафаэль, если ты заявишься слишком пьяным, мы не сможем сразу начать съемку, а будем заниматься тобой. Это дополнительные расходы, и мы вычтем их из тех двадцати девяти тысяч семисот долларов, что я должен положить в банк на твой счет. В итоге твоя семья получит меньшую сумму. Ты это понимаешь?

– Да.

Дядя еще раз крепко пожал руку Рафаэля и отпустил ее.

– Отведи этого богача в банк, Ларри.

– Мне нужны деньги, – ответил тот.

– О, конечно.

Дядя достал бумажник, отсчитал шесть пятидесятидолларовых банкнот и протянул племяннику.

Ларри взял деньги.

– А стрижка?

И получил еще десять долларов.

Глава Е

– Чи![1]1
  Сокр. от «чиканос» – прозвище выходцев из Латинской Америки и Мексики и их потомков.


[Закрыть] Только не сюда!

Едва Рафаэль открыл дверь в «Парикмахерскую Керли» на Тринадцатой улице, как на него двинулся невысокого роста, в белом халате, усатый мастер, выставив вперед руку, чтобы остановить его.

– Нет, нельзя! Говорю тебе, только не сюда!

Он взглянул на возвышающегося за Рафаэлем Ларри.

Рафаэль застыл на пороге.

Ларри, не долго думая, подтолкнул его вперед.

Парикмахер попятился.

Ларри закрыл за собой дверь.

– Нет, – лицо парикмахера побагровело. – Не нужен он мне здесь!

– Это ваши проблемы, – пожал плечами Ларри. – Вам придется его подстричь.

– Никогда! – Парикмахер закрыл глаза, склонил голову.

Ларри обошел Рафаэля, приблизился к парикмахеру. Посмотрел сверху вниз на лысинку на его темени.

– Хватит трепать языком.

Парикмахер вскинул голову.

– Немедленно уведите его из моей парикмахерской, а не то я позову копов.

Ларри улыбнулся.

– Вы, часом, не знаете мистера Тони Фоллона?

Парикмахер уставился на Ларри.

– Так мистеру Тони Фоллону не понравится, если он узнает, что вы выгнали меня из своей парикмахерской.

Сложив руки на груди, парикмахер посмотрел на Рафаэля, его волосы.

– Это невозможно. Я не смогу этого сделать.

Ларри подхватил со столика иллюстрированный журнал, уселся в кресло.

– Сделаете.

– Я не прикоснусь к нему, пока он не вымоет волосы. Всю голову.

– Меня это не волнует, – ответил Ларри.

– Я не буду мыть ему волосы!

Ларри уже пролистывал журнал.

Парикмахер вздохнул.

– Чи, – обратился он к Рафаэлю, – видишь раковину у дальней стены? Ты знаешь, как пользоваться раковиной?

Подведя Рафаэля к раковине, он открыл кран холодной воды, добавил горячей.

– Одному Богу известно, какие у тебя болезни.

– Я здоров, – возразил Рафаэль.

– Еще бы, – фыркнул парикмахер. – «Здоров»! Пьяный. Грязный.

Рафаэль взглянул на старые джинсы, разваливающиеся башмаки.

Парикмахер протянул ему пластмассовую бутылку.

– Это шампунь. Ты знаешь, как пользоваться шампунем?

Рафаэль внимательно смотрел на бутылку, словно читал, что на ней написано.

– Сунь голову в раковину, смочи волосы. Выжми из бутылки немного шампуня на голову, взбей пену Я хочу сказать, вотри шампунь в волосы, чтобы они все покрылись пеной, затем снова сунь голову под воду и смой пену. – Парикмахер поднял два пальца. – И повтори то же самое еще дважды. Ты меня понял?

– Обычно я пользуюсь мылом, – объяснил Рафаэль.

– А это шампунь, сегодня вымоешь голову им. Чи!

И парикмахер вернулся к посетителю, ожидающему его в кресле.

– Я к нему не прикасался, – успокоил он клиента.

Рафаэль снял рубашку и бросил ее на пол. Сунул голову под струю и, помогая обеими руками, начал мочить волосы.

Вдруг он услышал крики парикмахера. Выпрямился, ударившись головой об один из кранов.

Парикмахер, с ножницами в руках, надвигался на него. Лицо его побагровело от ярости.

– Немедленно надень рубашку!

Вода стекала на плечи, грудь, живот Рафаэля. Сверху намокли и джинсы.

– Чи! Кто разрешил тебе снять рубашку?

– Она промокнет.

– И что? Где, по-твоему, ты находишься? Надень рубашку!

Рафаэль на ощупь нашел рубашку. Вода заливала глаза. Он попытался стряхнуть с рубашки волосы, которые налипли, когда она лежала на полу.

– Твое барахло, наверное, ни разу не стирали, – проворчал парикмахер.

– Стирали. И часто.

Держа рубашку в руках, Рафаэль оглядел парикмахерскую. Ларри не отрывался от журнала. Клиент, мужчина средних лет, наблюдал за Рафаэлем в зеркало.

– А чего вы, собственно, пристали ко мне?

– Никто к тебе не пристает. – Парикмахер указал ножницами на грудь Рафаэля. – Посмотри, какой ты грязный.

– Я не грязный, – возразил Рафаэль. – Кожа у меня чистая. – Он провел пальцем по груди. – Потный, возможно. Я потел.

Парикмахер искоса глянул на Ларри, понизил голос.

– Парень, от тебя воняет.

– Я сильно потел.

Парикмахер приблизился еще на шаг.

– Воняет не потом, а твоей гниющей печенкой.

Рафаэль молча смотрел на парикмахера.

– Надень рубашку, – еще раз повторил парикмахер и повернулся. – Вымой волосы. – Размахивая ножницами, он зашагал к ожидающему его клиенту.

Рафаэль по-прежнему держал рубашку в руке.

– Я снимаюсь в кино.

– Разумеется, – хохотнул парикмахер.

– Снимаюсь!

– А я – жена президента!

Клиент в кресле рассмеялся.

– Спросите этого человека, Ларри! Он скажет вам, что я снимаюсь в кино. Разве я не снимаюсь, Ларри? Скажите ему, что у меня есть контракт на съемку фильма.

Ларри уселся поудобнее.

– Пошевеливайся.

Рафаэль надел рубашку. Пуговицы застегивать не стал.

Вымыл волосы.

Сел в кресло, как только оно освободилось.

– Удачи вам, – пожелал парикмахеру предыдущий клиент, отдавая деньги.

– Но вы еще придете, не так ли? – Парикмахер отсчитал сдачу.

Клиент сунул мелочь в карман.

– Не знаю.

– Чи, – парикмахер посмотрел на сидящего в кресле Рафаэля, вздохнул. – Застегни рубашку.

– Застегни рубашку, Рафаэль, – поддержал его Ларри. – Ты, похоже, возбуждаешь нашего приятеля.

Парикмахер начал багроветь, а Ларри, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Слушай внимательно, дерьмо собачье. Пострижешь его, как полагается. Не очень коротко.

– Я бы лучше обрил его наголо. Бог знает, кто у него там живет.

– Подстриги аккуратно, но волосы оставь длинными. Чтоб закрывали уши. Он должен выглядеть настоящим индейцем.

– Индейцем, – обреченно повторил парикмахер.

– И чтобы все было в лучшем виде, а не то, прежде чем уйти, я обрею тебе голову, и она станет такой же гладкой, как задница младенца. Ты меня понял? – Ларри поднял правую руку, чтобы парикмахер увидел, как она дрожит. – Рука у меня сегодня не слишком твердая. Поэтому ты можешь лишиться не только волос, но и кожи, – указательный палец Ларри нацелился в грудь парикмахера. – Так что никаких шуточек.

– Чи.

А Ларри вернулся к журналу.

– Он снимается в кино.

Парикмахер приподнял несколько прядей.

– Ты когда-нибудь стриг эту гриву?

– Не раз. Меня стрижет жена.

– Чем же она это делает, скажи на милость? Ножовкой?

– Иногда я стригу их сам.

– А ты когда-нибудь был в парикмахерской?

Рафаэль, разумеется, не хаживал в подобные заведения и понятия не имел, сколько стоит стрижка.

– Мне нравится, как меня стрижет моя жена.

– Если она захочет найти работу, присылай ее ко мне.

Рафаэль никогда ранее не видел такого большого, хорошо освещенного зеркала, не доводилось ему и сидеть перед ним. В барах зеркала тускло блестели за стойкой, их загораживали разнообразные бутылки, а добрую половину поверхности занимали выцветшие наклейки с рекламой разных фирм.

Сначала Рафаэль посмотрел на длинные флюоресцирующие лампы под потолком, отражающиеся в зеркале. Затем на Ларри, сидевшего вполоборота, увлеченного содержимым журнала. Он посмотрел на другие кресла, выстроившиеся вдоль стены, с ножками и подлокотниками из металлических трубок. Заметил, что во многих местах искусственная кожа сидений и подлокотников порвана. Подумал о массивном деревянном стуле, на котором сидел утром, вспомнил запекшуюся кровь, кожаные ремни у основания передних ножек и на подлокотниках. Много людей умерло на этом стуле. Так, кажется говорил дядя. На нем же суждено умереть и ему, Рафаэлю. Он улыбнулся своему отражению в зеркале, только в этот миг осознав, что ему открылась истина. И теперь он знает то, что известно очень немногим: где, когда и как… он умрет. На том стуле, в том бывшем складском помещении, в четверг, перед или чуть перевалив за полдень. Парикмахер, шпыняющий его, словно господин слугу, не знал, когда состоится его встреча со смертью. И Ларри, толстый, светловолосый парень, так гордящийся своим умением читать, не знал этого. И сам дядя тоже.

А потом Рафаэль начал рассматривать себя. В туалетной комнате трейлера было треснувшее зеркало, перед которым он брился несколько раз в неделю, но целиком Рафаэль видел себя чуть ли не впервые. Заметил маленькие прыщики на подбородке. Но в основном кожа смуглая и гладкая. Никакой щетины на щеках, как у многих людей. У него, как, впрочем, и у его братьев, почти не было волос ни на теле, ни на лице. Кожа под глазами самая светлая, припухшая. Глаза налиты кровью. На правой челюсти синяк, который появился неделю назад, когда он спьяну упал и ударился неизвестно обо что. По крайней мере, он так думал, надеясь, что никто не двинул ему в челюсть. Рафаэль заметил, какие узкие у него плечи. Раньше-то, он вроде бы это помнил, плечи были шире, мускулистее. А вот ноги, под джинсами, всегда были тощими.

Парикмахер уже вовсю стриг Рафаэля. Он, похоже, увлекся и более ничем не выказывал своего неудовольствия.

Парикмахер сказал, что чует гниющую печенку Рафаэля.

Рафаэль поразмыслил, а так ли это?

И что в действительности происходит с его печенкой?

Относительно себя Рафаэль не питал никаких иллюзий: при такой жизни будущего у него не было. Каким-то образом (а дядя не ошибся в своей догадке: Рафаэль не помнил, как это произошло) у него оказались жена и трое детей. Им требовались еда, одежда, чтобы ходить в школу, сжиженный газ в баллоне, чтобы Рита могла подогревать пищу, какие-то безделушки, подарки, игрушки, чтобы они знали, что их любят, много всякой всячины, все то, что он видел изо дня в день, но не мог приобрести для них. Государственный чиновник перестал приезжать в Моргантаун, а с ним исчезли и чеки, и продуктовые талоны. Никто более не привозил в Моргантаун излишки еды – какой-нибудь старый, засохший сыр или что-то похожее. Исчезновение чиновника объяснялось по-разному. Одни говорили, что он неплохо устроился где-то на окраине, в престижном районе, проедая денежки, положенные Моргантауну: его видели разъезжающим на новом автомобиле. Другие утверждали, что он умер. Третьи же слышали, что город решил избавиться от Моргантауна, выморить его обитателей голодом. Семья Рафаэля, да и все прочие жители Моргантауна отчаянно нуждались в деньгах, а еще более – в еде. Без денег они не могли уехать из Моргантауна, найти новые жилища, работу, поселиться там, где их вновь опекал бы государственный чиновник, снабжая деньгами, продуктовыми талонами, излишками еды. Но как сделать все это, Рафаэль не знал. И не мог ответить на вопрос, что же делать ему самому, его семье. Он всегда принимал жизнь такой, как она есть. И реакция его ничем не отличалась от реакции остальных: заглушить голод, боль, свыкнуться с ними, как можно дольше не обращать на них внимания, жить, несмотря ни на что. Конечно, Рафаэль уже догадывался, что тяжело болен. Похоже, он сам мог унюхать запах своей гниющей печенки. Еще совсем молодой, он уже стал хроническим алкоголиком, таким же, как и некоторые старики в Моргантауне. Он видел, как они умирали от сгнившей печенки. Высушенные августовским солнцем, замерзшие на декабрьском ветру. Дядя же сказал: «Еще год, и я даже не взглянул бы на тебя. Толку от тебя уже не будет». Рафаэль понимал, что дядя нисколечко не ошибся. И еще он сказал: «Думаю, ты поступаешь правильно, решившись на такое».

Ему потребовалась не одна неделя, чтобы прикинуть, что к чему, после того, как Фридо впервые намекнул Рафаэлю, какую тому предлагают работу. И он пришел к выводу, что продать может только себя, и именно сейчас, потому что потом будет уже поздно.

«Час ты выдержишь, не правда ли?»– спрашивал его дядя.

Лучше мучиться час, чем год, здраво рассудил Рафаэль.

Хорошо бы, конечно, и потратить эти деньги…

– Кинозвезда готова. – Парикмахер бросил ножницы и расческу в раковину. – Надеюсь, я его больше не увижу.

Ларри поднялся.

– Никогда.

Обеими руками Рафаэль попытался стряхнуть волосы с мокрой рубашки. Он заметил, что парикмахер прикрывал предыдущего клиента простыней. Его же стриг без всякой накидки.

– Забирай свое дерьмо с собой, вождь, – пробурчал парикмахер.

Ларри тем временем уже взялся за дверную ручку.

– Эй! – возмутился парикмахер, осознав, что за работу ему не заплатят.

– Заткнись, – осадил его Ларри. – Считай, что ты легко отделался.

– Какого хрена?

– А ты ожидал, что я заплачу тебе? – на лице Ларри отразилось удивление. – После такого приема?

– Черт бы вас побрал! – взвизгнул парикмахер.

– Счастливо оставаться, – Ларри открыл дверь. – Пошли, кинозвезда.