Текст книги "Тени Бога"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Женщина повернулась к нему спиной.

– Уходи. Не оставляй следов.

– Ты больше ничего мне не скажешь?

– Когда время придет, я буду там, если смогу. Это все. Уходи.

Красные Мокасины неохотно нырнул в воду. Обратный путь показался значительно длиннее. Когда, наконец, он вновь оказался в темном глиняном туннеле, он дрожал и чувствовал себя смертельно усталым, словно ровно семь дней и ночей бежал без остановки.

С трудом, превозмогая усталость, он направился к выходу, туда, где его ждали. Проход сузился, как и раньше, и потолок опустился, сомкнувшись с поверхностью темной воды.

Когда он вынырнул, было по-прежнему темно, хотя должен был быть виден тусклый свет выхода.

Верно, наступила ночь, пока он разговаривал с Матерью Мертвых.

Красные Мокасины пробирался на ощупь, и вдруг руки его коснулись влажной глины, и он все понял. Пока он находился внизу, его товарищи не теряли времени даром. Они замуровали выход.

9
Человек из прошлого

– Неужели за те годы, что мы с тобой не виделись, Бенджамин, ты разучился говорить? – рассмеявшись, спросила Василиса.

Она стала еще краше, хотя в смоляных волосах появилась серебристая прядь, изящно зачесанная на сторону и нисколько ее не старившая. Лицо по-прежнему казалось выточенным из полированной слоновой кости, глаза блестели, как агаты, маленький, чуть вздернутый носик, какой бывает у юных девушек, оставался все таким же задорно привлекательным.

Но он знал, что тело, скрытое от глаз под темно-зеленым платьем, принадлежит зрелой женщине. Он знал это тело, любил его, наслаждался им, когда был безусым юнцом.

– Что же я могу сказать? – наконец выдавил Бенджамин. – Сказать, что я счастлив, потому что вижу тебя живой? Я действительно счастлив, видеть тебя живой. Сказать, что я рад тебя видеть? Я не уверен. Ты предала меня, Василиса.

– Бенджамин! Я спасла тебе жизнь. Неужели у тебя такая короткая память и ты забыл об этом? – Она обеими руками обхватила его руку, Франклин был как парализованный, даже не попытался ее отдернуть. У Василисы были теплые, нежные руки, которым никогда не приходилось работать. – Я знаю, тебе трудно меня простить. Но ты должен признать, тогда это стало для тебя спасением.

Наконец-то Бенджамину достало сил высвободить руку.

– Что вы делаете здесь, госпожа Карева? Полагаю, вы по-прежнему служите русскому царю и мы с вами по-прежнему враги. Вы прибыли сюда в компании со Стерном?

Василиса как-то неловко улыбнулась и встала. Он был поражен, какого она маленького роста. Когда он видел ее в последний раз, ему было всего четырнадцать. Сейчас она выглядела хрупкой и ранимой, ему и в голову не могло прийти, что она может быть такой.

– Стерн… до приезда сюда я с ним не встречалась. Кому я сейчас служу… это очень сложный вопрос. В России больше нет царя. Я… растеряна.

– Вы растеряны? В это с трудом верится, госпожа Карева.

– Когда-то ты называл меня Василисой. Так же ты назвал меня, когда вошел сюда.

– Когда-то я был мальчиком с нежным сердцем. Спасибо, вы мне очень помогли повзрослеть и возмужать.

– Бенджамин, я не хотела причинять тебе боль, это правда. Думаю, ты знаешь это. – Она резко повернула голову. – На руке кольцо, ты женат?

Бенджамин коснулся кольца:

– Да. – Уже почти десять лет.

– Поздравляю эту женщину. Она американка?

– Чешка.

Василиса широко улыбнулась:

– Похоже, я привила тебе вкус к славянским женщинам, мой дорогой.

Бенджамин залился краской, он думал, что давно разучился это делать.

– Я рад, что ты жива. – Голос его потеплел. – Однажды мне показалось, что я видел тебя на одном из русских кораблей…

– Когда в Венеции ты со шведским королем свалился с небес и разбил русский флот? Да, я была там и очень обрадовалась, узнав, что ты жив. Но, как ты помнишь, тогда судьба развела нас. Однако та встреча отчасти послужила поводом прибыть в Америку. Я подумала, что ты стал здесь известным человеком и найти тебя не составит большого труда.

– Но только не в этой колонии.

– Мой долг привел меня именно в эту колонию. И я добралась сюда совсем не тем путем, что претендент и присоединившиеся к нему русские изменники. Меня вело мое сердце, я хотела найти тебя и извиниться.

– В это я не верю, – сказал Франклин, изо всех сил постаравшись придать голосу суровость. – Ты никогда меня не любила.

– Нет, я любила тебя. И я причинила тебе боль. Но приходит время, когда хочется все исправить и сделать жизнь лучше.

– Это правда?

– Да, более того, мне нужна твоя помощь.

– Теперь мне все понятно.

Василиса еще шире улыбнулась:

– Бенджамин, ты действительно вырос. И стал даже более циничным, чем была я в свое время. Я не уверена, что твои грубость и колючесть мне нравятся.

– Отчасти они твоих рук творение.

Она рассмеялась, и он узнал этот смех, чистый и мелодичный.

– Что ж, в таком случае позволь мне говорить кратко и по-деловому. Я могу помочь тебе в борьбе со Стерном и претендентом. Но и от тебя мне потребуется помощь… в научной области.

– Неужели?

– Да. Наши реальные враги, ты знаешь, кого я имею в виду, похоже, сплотились. В России есть ученые, которые помогли им накачать мускулы, и очень скоро мы увидим, как они ими заиграют. Мы должны остановить их, Бенджамин, иначе они испепелят Землю.

– Ты пытаешься внушить мне мысль, что ты предала царя?

– Царь, вероятно, мертв, но я продолжаю служить ему, – с горячностью ответила Василиса, ее голос неподдельно дрогнул. – Я не рассказывала тебе, как я впервые с ним встретилась?

– Никогда. А почему это должно быть мне интересно?

– Он спас мне жизнь. Более того, он дал мне новую, лучшую жизнь. Ни один мужчина, никто не делал этого для меня. Поэтому ты должен верить мне, когда я говорю, что я люблю царя и презираю тех, кто отнял у него трон и страну. И те новые хозяева, которым они служат, которых Исаак Ньютон называл malakim… Мы, объединившись, сможем уничтожить их. Мы можем спастись, Бенджамин. Не позволяй обиде, что ты держишь на меня в своем сердце, лишить твой ум трезвости и здравомыслия. Это принесет вред нам обоим.

– Василиса, ты всегда была великим оратором, но ты никогда не стеснялась вывернуть правду так, чтобы извлечь из этого пользу. Двенадцать лет назад у тебя это прекрасно получалось. У тебя есть доказательства того, о чем ты говоришь?

– Ты снова назвал меня Василисой, – тихо сказала она.

– Ты можешь представить какие-либо доказательства своих слов? – настойчиво повторил Бенджамин.

– Думаю, да. Мы с тобой еще вернемся к этому разговору.

– Лучше давай закончим его сейчас.

– Сейчас я могу предложить тебе только мои слова и себя, – просто сказала она. – Если они тебе нравятся, они твои. Если нет, то тебе придется подождать.

– Я не могу долго ждать, – предупредил Бенджамин. – Но я дам тебе время.

– И не пожалеешь.

Бенджамин вышел, и паж проводил его до маленькой сырой комнаты. Он затосковал по их лесному лагерю, где, по крайней мере, можно было заранее заметить приближавшегося врага.

Он не успел опуститься в кресло, как в дверь тихо постучали.

– Как чувствует себя посол?

– Привет, Роберт. Даже и не знаю, что тебе ответить. Этот день привел меня в полное замешательство.

– Слава богу, нас здесь не арестовали, и это значит, нам здесь рады больше, чем у ковета.

– Возможно, они просто тянут время. Как мы и подозревали, Стерн здесь и настойчиво ведет свою линию. Король утверждает, что присутствие Стерна его не радует, но и мое, похоже, не добавляет ему счастья.

Франклин колебался, сказать Роберту о встрече с Василисой или нет. Вначале он хотел разобраться, что он сам думает по этому поводу, а потом уже выслушивать чужие суждения.

– Сказать по правде, Роберт, все это трагическая ошибка. Эта дипломатия все равно что высохший колодец, да и вода, которую мы ищем, похоже, нам вовсе не нужна. Если бы мы заручились поддержкой ковета и французов, что бы мы имели? Лишнюю тысячу солдат? Возможно. Все это время я проповедовал, что наш истинный враг – обитатели эфира, и что я сделал, чтобы нанести им удар? Ничего.

– Но ты же пришел сюда. Вдруг французы припасли что-то ценное для нас. Разве это не действие? – удивился Роберт.

– Да кто знает, что у них есть. А если и есть, смогу ли я этим воспользоваться?

– Ну, ты же не можешь знать все наперед.

– А почему нет?! Где же наш ум? Нас разделяет не такое уж большое расстояние, но мы почему-то ничего не знали о французах! – В его голосе слышалось раздражение.

– Может быть, я тебе кое-чем помогу. Я тут познакомился с одним из наших французских братьев.

– Членом Тайного союза?

– Разумеется.

– Он открыл себя?

– Нет, он держится в высшей степени осторожно. Нас познакомил Пениго. Парня зовут дю Прац. Он написал историю натчез. Он зашел, пока ты находился в королевской опочивальне. По его словам, у короля тут полно всяких ученых.

– Да, король утверждает, что он большой поклонник науки, – задумчиво произнес Франклин. – Может быть, стоит забросить крючок с наживкой. И может быть, у меня появится надежда защититься от malakim, или, по крайней мере, я приобрету, сведения о машинах тьмы, о которых нам рассказывал Улер. У нас есть еще и сам Улер.

– Ну, вот видишь, возможно, Бог даст тебе то, что нужно.

– И это говоришь мне ты?! Ты же считаешь, Бог не помогает людям в их практических делах. Что за юная квакерша так тебя обработала?

– Юная квакерша здесь ни при чем. Я так рассудил: если Бог затеял все это, то у нас нет никакой надежды на спасение. А если не Он, то Ему тоже, может быть, все это не нравится, и, кто знает, может, Он окажет нам любезность.

– Предусмотрительный и осторожный Роберт!

– Ну а у тебя что хорошего? Ты так и не сказал.

– Да я еще и сам не понял, кажется, старый враг стал нам другом.

– Хм, разве это не ты говорил: «Не ешьте дважды вареное мясо и не водите дружбу с бывшим врагом».

– Не отрицаю, это я говорил, и это хороший совет. Ты готов к ужину?

– Медведя проглочу и не охну.

* * *

Именно медвежье мясо и было подано как основное блюдо – вполне съедобное, хорошо прожаренное и очень жирное. Роберт оставался верным себе и отправлял в рот большие куски медвежатины. Вольтер, отметил про себя Франклин, напротив, вел себя осторожно.

Франклин не хотел даже смотреть в сторону Стерна. Когда его взгляд случайно падал на ненавистного предателя, перед глазами вставал окровавленный призрак брата Джеймса. Более двенадцати лет этот призрак преследовал его: остекленевшие, мертвые глаза на растерянном лице в отблесках горящей типографии. Все это время он считал убийцу брата мертвым.

Но у ковета Стерн объявил, что это убийство – его рук дело. Врал или говорил правду? Это уже не важно, вполне достаточно и того, что он назвал себя убийцей. Достаточно того, что он колдун, что он на стороне врагов Франклина. И Стерн заплатит за все свои черные дела, он, Франклин, об этом позаботится.

И Франклин изо всех сил старался быть непринужденным, шутил и улыбался Стерну и радовался тому, что атмосфера ужина совсем не нравилась человеку в напудренном парике. После первого раунда тостов в честь короля Франклин дал себе волю, он поднял бокал и произнес:

– За мистера Стерна, который оказал нам гостеприимство среди диких просторов Америки. Надеюсь, мне представится возможность отплатить ему с такой же сердечной любезностью.

Компаньоны Франклина – следопыты и аппалачи – поддержали его с превеликим удовольствием, французы – несколько смутившись. Стерн, разумеется, пить не стал, сидел с вымученной улыбкой на лице. Франклин воспринял это как добрый знак, знак того, что французский двор не замышлял ничего дурного за спиной англичан.

Похоже, было, что и у короля настроение улучшилось, он поднял свой кубок и произнес тост.

– За сэра Исаака Ньютона! – воскликнул король. – Он оставил после себя великие научные знания, которые освещают нам путь в такие мрачные времена. И за его великого ученика, которого называют магом Америки, Бенджамина Франклина. Я надеюсь, мсье Франклин будет столь любезен и продемонстрирует нам пару своих замечательных опытов.

Франклин и мечтать не мог о столь положительном повороте дел. Возможно, в конце концов, Роберт был прав, полагаясь на Божий промысел.

– С большим удовольствием, ваше величество. Вы признались, что вы ученый, и я был бы весьма польщен, если бы мы смогли объединить наши усилия в какой-то области. Возможно, позже мы могли бы обсудить это.

Франклин догадался, что ничто иное не могло произвести на короля столь глубокое впечатление, как предложение научного сотрудничества. В глазах короля появился живой блеск.

– Заманчивое предложение, мсье Франклин. Весьма заманчивое.

Этого Стерн стерпеть не мог.

– Ваше величество, – вступил он в разговор, – я должен напомнить, что ваш кузен ждет, и ждет очень давно. Вы обещали дать ответ, когда приедет Франклин, и вот он приехал. Вы намерены и дальше тянуть с ответом? Общение с ним по научным вопросам может только усилить раздражение английского монарха. Я…

Король грохнул кубком о стол, тем самым, прервав речь Стерна. В зале воцарилась гробовая тишина.

– Мсье Стерн, я не желаю говорить о политике в столь приятной обстановке. Это отвратительно и… здесь дамы! У мсье Франклина достаточно такта и воспитания, чтобы понимать это. А ваше поведение меня расстраивает. Что касается моего кузена, так он всегда был властным, самодовольным болваном, и я не желаю, чтобы еще и здесь его беспрестанно возвеличивали. Если он действительно желает показать свое величие, то пусть сам ко мне пожалует.

– Сир, – начал Стерн уже более смиренным тоном, – если бы не этот отвратительный бунт, который отнимает все драгоценное время английского монарха, то он бы лично присутствовал здесь.

– Конечно, присутствовал бы, чтобы есть мой хлеб и пить мое вино, как это десятилетиями делал его отец при дворе моего дяди. А он не желает пригласить меня к себе отобедать?

– Сир…

– Довольно, мсье Стерн. Вас надо заковать в кандалы, чтобы вы не портили нам приятный ужин.

– Ваше величество, вы не сделаете этого.

И снова воцарилась гробовая тишина, на этот раз она затянулась. И вот король поднял палец. В ту же самую минуту из-за портьер появились два гвардейца и положили руки на плечи Стерна.

– Послушайте! – завопил Стерн.

– Заткните ему рот и наденьте на него кандалы, – приказал король. – Пусть в таком виде сидит за столом. И мой кузен не посмеет сказать, что я не оказал должного приема его доверенному лицу.

Повеление короля тут же было исполнено.

– Ну а теперь, мсье Франклин, мы можем продолжить беседу. Меня давно интересует природа цвета. Насколько я помню, Исаак Ньютон в своем трактате «Оптика» приводит описание некоторых опытов с использованием тонкой пленки…

И они говорили об айве, медведях, капусте, но не о политике. На протяжении всего ужина Франклина весьма вдохновлял и веселил вид красного лица Стерна с беспомощно мигающими глазами.

* * *

Ночью ему приснилась Василиса и их первый совместный ужин, она то и дело просила принести ей португальского вина и с каждым бокалом делалась все красивее. Он видел ее обнаженное тело, сплетенное с его телом, и наутро – ее заспанное лицо. А потом внушающее невыносимый ужас небо, когда она похитила его и, как в стальных тисках, держала его руку. Ему снилось притяжение, оно всегда существовало между ними и вселяло уверенность, что она жива. Во сне он любил ее с той силой, с какой только мальчик может любить, впервые узнав это чувство, смешанное со страхом и надеждой, с горечью и нежностью, хрупкой, как снежинка, и такой же недолговечной.

«Неужели?.. – подумал он, проснувшись. – Неужели я до сих пор ее люблю? Любовь не прошла, а лишь затаилась в глубинах сердца?»

Он лежал в темноте и заставлял себя думать о Ленке, о том, что он чувствовал, когда она умирала, о радости, которую он испытывал в ее объятиях, радости прочной и надежной. Конечно, когда они в последний раз расставались, Ленка пригрозила ему разводом…

Глупости. Нужно уснуть и наутро проснуться без всяких мыслей о женщинах. О чем ему сейчас меньше всего следовало бы думать, так это о них. Но когда он снова провалился в сон, ему виделись женщины, и вовсе не в целомудренных обстоятельствах.

* * *

Не успел Роберт тронуть его за плечо, как Франклин мгновенно очнулся от беспокойного сна. В свете фонаря лицо друга казалось неестественно искаженным.

– Что случилось?

– Есть новости из Каролины.

– Кто их принес?

– Не знаю. Мне их передал тот француз, член Тайного союза. Они хотят собраться прямо сейчас.

Франклин сел, потер глаза, разгоняя остатки сна.

– Веди меня к ним, – сказал он.

Пениго ждал за дверью и повел их, повторяя: «Сюда. А теперь сюда».

Снова Франклин шел по лабиринту из комнат и коридоров, наконец, они поднялись по приставной лестнице, откинули люк и оказались на открытом воздухе. Тянуло запахом болота, гниющих отходов и соли. Они следовали дальше за Пениго по грязным улицами и узким переулкам, залитым помоями, пока не остановились у дверей довольно большого дома. Пениго постучал три раза, затем еще три раза, выдержал паузу и снова постучал в том же порядке.

За дверью отодвинули засов, со скрежетом повернули ключ, образовалась щель, в которую высунулась голова:

– Мистер Франклин?

– Собственной персоной.

Дверь открылась широко, и хозяин, пропуская их, отступил в освещенную комнату. На нем были простая хлопчатобумажная рубаха и бриджи, ни шляпы, ни парика, темные вьющиеся волосы стянуты в хвост. Второй мужчина стоял в комнате и куда-то рассеянно смотрел. Он был старше и почти лысый.

– Сэр, я Антуан Симон ле Паж дю Прац, а это мой друг – Андре Пениго. Его сын согласился проводить вас сюда. Мы очень рады видеть вас.

– Я сам могу представиться, – сухо сказал Пениго, протягивая руку.

И тут Франклин понял, что Пениго слеп. Он пожал протянутую руку и сказал:

– Рад с вами познакомиться, и с вами, мсье дю Прац, мне очень понравился ваш трактат об истории и традициях натчез. Надеюсь, вы не прекращаете свою работу и скоро порадуете нас новым трактатом.

Дю Прац улыбнулся:

– Надеюсь, если Богу будет угодно распутать узел наших сегодняшних проблем.

– Проходите, – глухо пригласил Андре Пениго, – оставьте любезности на потом, давайте говорить о деле. Без обид, мистер Франклин, но что вы скажете, если я во время разговора буду держать руку так? – И он прижал руку к сердцу.

Франклин улыбнулся:

– Я задам вам несколько вопросов. Вы искренне признаетесь в любви к человечеству?

– Да, – хором ответили Пениго и дю Прац.

– Следует ли наказывать человека за его рискованные теоретические рассуждения или за соблюдение религиозных ритуалов?

– Нет, – так же хором ответили французы.

– А любите ли вы истину ради самой истины? И готовы ли вы искать ее и, найдя, делиться с другими?

– Да.

– Прекрасно, – сказал Франклин. – В таком случае я предлагаю заседание Тайного союза объявить открытым и с готовностью выслушаю то, что вы хотите мне сказать.

Пениго удовлетворенно кивнул.

– Присаживайтесь, – сказал дю Прац, – могу предложить вина.

– А нет ли у вас чего-нибудь бодрящего – чая или кофе? – спросил Франклин.

– Ни чая, ни кофе у меня нет, но могу предложить вам напиток индейцев, очень бодрит.

– Кассина?

– Да.

– Мы пили его, когда в Каролину из-за океана практически перестали поступать товары. Хороший напиток.

– Ангелика! – позвал дю Прац.

– Да, мсье. – В комнату вошла молодая индианка с подносом, на котором стояли несколько чашек и дымящийся чайник.

Похоже, дю Прац предугадал вкусы гостей, и вскоре они уже все пили черный и крепкий индейский чай. Сильно ощущалась горчинка, к которой Франклин не привык, но это не портило вкуса напитка. Подействовал он почти мгновенно, в голове просветлело.

– Прежде всего, – начал дю Прац, – я должен сообщить, что на мой эфирограф пришло сообщение от Тайного союза.

– Можно взглянуть?

Дю Прац протянул листок. Написано рукой Томаса Нейрна, зашифровано по самому последнему согласованному между ними образцу.

– Расшифровали его? – спросил Франклин.

– Да, это послание всем членам Тайного союза. Оно гласит… – Дю Прац напряженно поморщился. – «Армия Оглторпа полностью разгромлена. Каролина в руках претендента. Нейрн удерживает форт Монтгомери, силы тают, форт скоро падет».

Франклин ждал наихудшего, и вот оно случилось, он опустил голову и закрыл лицо руками.

– Как быстро, – пробормотал он.

Земля разверзлась и поглотила всех, кого он любил. В уголках глаз защипало от навернувшихся слез, он вспомнил солдат форта Моор, они радостно приветствовали его в полной уверенности, что через несколько недель индейские воины и магические приемы Франклина спасут их всех и мир снова встанет с головы на ноги. Сколько их погибло, сколько искалечено, попало в плен, без рук, без ног, может быть проклинающих его.

Господи, и что же стало с Ленкой? Он оставил ее с Нейрном, и, зная ее характер, Франклин был уверен, что она обязательно возьмет в руки оружие и будет защищать форт.

– Все безнадежно?

– Об Оглторпе и Континентальной армии нам ничего не известно. Нейрн считает, что маркграф погиб. Губернатор Нейрн планирует со своими солдатами покинуть форт Монтгомери и через земли аппалачей добраться сюда. Он надеется…

– Что я выполнил свою задачу и заручился поддержкой французов, – мрачно закончил за него Франклин. – Королю Филиппу известно об этом, ну хотя бы частично?

– Скорее всего – нет.

– А скажите, – подал голос Роберт, – как до вас дошло это сообщение, если вот уже несколько месяцев ни ковета, ни король ничего не получали?

Дю Прац вздернул бровь:

– Не могу сказать ничего достоверного о ковета. Но Нейрн выразил подозрение, что многие из его сообщений не достигли цели или, возможно, были перехвачены. И это, последнее, обрывается на полуслове. А что касается короля, то его хорошо… защищают от подобных вещей, и делает это один из его министров. Кто – точно не знаем, только предполагаем.

– Предатель?

– Более всего похоже на заговор. Несколько офицеров и титулованных особ считают, что они могут управлять более эффективно, нежели его величество.

– Не сомневаюсь, что при них будет больше порядка, – сказал Франклин. – Вы, на чьей стороне?

Андре Пениго трубно кашлянул:

– Мы думали над этим вопросом, даже делали ставку на Тайный союз, хотя у нас нет кандидата с достойной трона родословной. Возможно, д'Артакит был бы на этом месте лучше короля, он был здесь во времена губернаторства Бьенвиля и правил городом, когда он еще назывался Мобил. Но каким бы ни был расклад, мы поддерживаем короля Филиппа.

– Получается, д'Артакит – главный претендент на трон?

– Не просто главный, а тот, кому он действительно может достаться, если вы это имеете в виду. Остальные – напыщенные болваны, и я не думаю, что они могли бы перехватывать сообщения прямо под носом у короля. А вот д'Артакиту это удается.

– Тогда он, должно быть, знает, что остатки нашей армии идут сюда, даже если королю это неизвестно. Как он поступит в этом случае?

– Думаем, он что-то наобещал Стерну, а после сегодняшнего вечера тот будет особенно настойчив в своих требованиях. А король, кажется, склоняется больше на вашу сторону. Так что в дальнейшей торговле со Стерном д'Артакит будет использовать это в своих интересах. Если в борьбе с королем Стерн воспользуется достаточно большой силой, то нас здесь ждут значительные неприятности.

– Черт, – выругался Франклин, – сколько в этой дипломатии всяческих хитросплетений.

– А что осталось от нашей армии? – Роберт, как всегда, задавал только практические вопросы.

– Об этом в сообщении ничего не сказано, – ответил дю Прац. – Думаю, они побоялись называть точную цифру на тот случай, если сообщение будет перехвачено.

– Все правильно, – сказал Франклин, залпом допил остатки индейского чая и протянул чашку девушке, за дополнительной порцией. – Разрешите воспользоваться вашим эфирографом?

– Пожалуйста, – ответил дю Прац.

– Попробую связаться с Нейрном и Оглторпом.

– И что потом?

– Посмотрим, чем мы можем им помочь отсюда. Мсье дю Прац, что будет, если д'Артакит предпримет попытку переворота?

– У Тайного союза имеются некоторые ресурсы, но противник значительно превосходит нас числом. Если вы к нам присоединитесь, то есть шанс предотвратить переворот, при условии, что они не начнут с убийства короля. А пока нам только и остается, что все время быть настороже.

– Нет, – возразил Франклин, – мы не можем оставаться в роли наблюдателей. Мы должны действовать.

– У вас есть план?

– Нет. – У Франклина перехватило дыхание. – У вас есть сведения о погружающихся под воду кораблях?

– Да. Но в наших водах они не показывались, хотя их можно ждать в любой момент, если Восточное побережье сейчас для них безопасно…

– Да. – Перед глазами Франклина мгновенно нарисовалась картина. – Да, черт возьми. Они пошлют их на юг в обход Флориды. Возможно, поэтому Нейрн решил покинуть земли аппалачей, у них нет прибрежных фортов. Как вы думаете, когда они будут здесь?

– У вас созрел план?

– Тянуть время, играть на любви короля к науке. Хотя вряд ли мне это удастся, я сам себе помешал. Сегодня за ужином я, конечно же, убедил Стерна, что ему не удастся повлиять на короля. И он предпримет иной маневр. С нашей помощью переворот совершен, и король лежит мертвый в своей постели.

– Вы слишком дали волю воображению, – хрипло урезонил Франклина Андре Пениго. – Разве мы не сказали, что следим за развитием событий? Сегодня ночью король не умрет.

– Хорошо, – сказал Франклин. – Тогда завтра ночью может что-то случиться.

– Это предвидение?

– Скорее обещание.

– Из этого следует, что у вас есть план.

У Франклина вырвался звук, похожий на жалкий смех:

– Пока нет, но будет. Возможно, он окажется таким же безуспешным, как мои последние планы, но я не стану сидеть, сложа руки.

– Браво, – сказал Роберт.

К удивлению Франклина, в его голосе не слышалось привычного сарказма.