Текст книги "Комната с заколоченными ставнями"

Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт

Соавторы: Август Дерлет
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– Странные бывают совпадения – ты можешь себе представить, как зовут этого индейца? Квамис.

3
Рассказ Уинфилда Филлипса

В офис доктора Сенеки Лэпхема, расположенный на территории кампуса Мискатоникского университета, Стивен Бейтс вошел около полудня, седьмого апреля 1924 года; к нам его направил доктор Армитедж Харпер, бывший университетский библиотекарь. Мистер Бейтс оказался крепким седеющим мужчиной лет сорока семи. Несмотря на его явное стремление сохранять невозмутимый вид, я видел, что он чем-то крайне озабочен и даже расстроен; значит, решил я, это человек нервный и, может быть, даже склонный к истерии. Мистер Бейтс держал в руках толстый пакет, содержащий, по его словам, описание неких событий, произошедших с ним совсем недавно, а также копии нескольких документов, сделанные им собственноручно. Поскольку доктор Харпер заранее предупредил нас о визите мистера Бейтса, патрон сразу провел гостя в свой рабочий кабинет; в то время я решил, что его, видимо, заинтересовала рукопись, посвященная каким-нибудь проблемам антропологии, столь любимой моим патроном.

После того как мистер Бейтс представился, патрон предложил немедленно приступить к делу. Так мы и сделали. Рассказ мистера Бейтса, немного эмоциональный и бессвязный, что я приписал его несколько высокопарной манере изъясняться, касался сохранившихся до наших дней древних религий и культов. Вскоре стало ясно, что мое мнение по поводу всей этой истории патрона совершенно не волнует; выражение его лица – плотно сжатые губы, сузившиеся глаза, наморщенный лоб и, главное, напряженное внимание, заставившее его забыть, что приближается время ланча, – указывало на то, что рассказ мистера Бейтса его крайне заинтересовал. Начав говорить, мистер Бейтс уже не мог остановиться; слова извергались из него бурным потоком, который иссяк только тогда, когда он протянул рукопись доктору Лэпхему с просьбой прочитать ее немедленно.

К моему удивлению, патрон согласился не раздумывая. Быстро развернув рукопись, он немедленно приступил к чтению, передавая мне листок за листком. Мои комментарии ему не требовались; впрочем, их и не было. Эти удивительные записи я читал с возрастающим интересом, особенно после того, как заметил, что у доктора Лэпхема задрожали руки. Закончив чтение, что заняло у него около часа, патрон внимательно взглянул на визитера и спросил, чем же закончилась эта история.

Но Бейтс ответил, что рассказывать больше нечего. Он все рассказал. Главное, ему удалось снять копии с некоторых документов, имеющих отношение к этому делу – во всяком случае, он так думает.

– Вам никто не мешал?

– Никто. Кузен вернулся уже после того, как я закончил. Я видел того индейца. Он был одет так, как одеваются наррагансеты. Кузен сказал, что им нужна моя помощь.

– Вот как? Что же им понадобилось?

– Оказалось, что ни он, ни индеец, ни они вместе не могут сдвинуть плиту под крышей башни. Я заметил, что на вид она вовсе не такая тяжелая и вполне по силам одному человеку. Тогда кузен предложил мне попытаться. Он объяснил, что хочет отвезти плиту в другое место и закопать подальше от башни. И я выполнил его просьбу, причем с легкостью.

– Кузен вам не помогал?

– Ни он, ни индеец.

Патрон протянул мистеру Бейтсу бумагу и карандаш.

– Не могли бы вы нарисовать башню и то, что ее окружает? И еще – укажите место, где вы закопали плиту.

Несколько удивившись, Бейтс нарисовал. Забрав у него рисунок, доктор Лэпхем торжественно присовокупил его к листам рукописи. Затем наклонился вперед, сведя вместе кончики пальцев.

– Вам не показалось странным, что кузен не предложил вам свою помощь в перемещении плиты?

– Нет. Мы заключили пари, и я выиграл. С какой стати он должен был мне помогать, если ставил на мою неудачу?

– Он еще о чем-нибудь вас просил?

– Нет.

– Вы видели, что он потом делал?

– О да. Они с индейцем вроде бы убирали территорию вокруг башни. Я заметил, что они тщательно уничтожили следы когтистых лап и крыльев, которые остались на земле с прошлой ночи. Потом я спросил у кузена, чьи это были следы, но он лишь небрежно бросил, что никаких следов не было и мне все это показалось.

– Ваш кузен заметил, с каким интересом вы относитесь к тайне Биллингтонского леса, не так ли?

– Конечно заметил.

– Вы не могли бы на некоторое время оставить рукопись у меня, мистер Бейтс?

Он задумался, но затем сказал, что если доктору нужно, то он оставит. Патрон заверил его, что рукопись ему просто необходима. И все же мистер Бейтс колебался; было видно, как он боится отдавать свою рукопись в чужие руки. Доктору Лэпхему пришлось снова его заверить, что он никому не станет ее показывать.

– Что же мне теперь делать, доктор Лэпхем? – спросил Бейтс.

– Вам необходимо сделать еще одну вещь.

– Я хочу добраться до самой сути этого дела и готов сделать все, что в моих силах.

– В таком случае уезжайте домой.

– В Бостон?

– Да, и немедленно.

– Но я не могу бросить кузена на милость тех тварей в лесу, – возразил Бейтс. – Кроме того, мой внезапный отъезд его насторожит.

– Вы сами себе противоречите, мистер Бейтс. Какое вам дело, насторожится он или нет? Судя по тому, что вы мне рассказали, ваш кузен сумеет справиться с любой опасностью.

Робко улыбнувшись, Бейтс полез в нагрудный карман и вытащил оттуда письмо, которое протянул моему патрону.

– Взгляните. Вы и теперь станете утверждать, что он может справиться с любой опасностью?

Медленно прочитав письмо, доктор Лэпхем сложил листок и сунул его обратно в конверт.

– Вы говорили, что с тех пор, как ваш кузен написал это письмо, он больше не казался слабым и беспомощным.

С этим наш визитер согласился. И все же он заявил, что намерен вернуться в усадьбу и пожить там еще какое-то время, чтобы потом уехать без спешки и под благовидным предлогом.

– Я настойчиво рекомендую вам уехать. Но если вам непременно нужно вернуться в усадьбу, то хотя бы сократите время пребывания до трех дней, не больше. По пути в Бостон, будьте любезны, зайдите ко мне до отхода поезда.

На это наш визитер ответил согласием и встал, чтобы откланяться.

– Одну минуту, мистер Бейтс, – сказал доктор Лэпхем.

Подойдя к сейфу в углу комнаты, он отпер его, что-то достал, вернулся за письменный стол и положил перед Бейтсом небольшой предмет.

– Вы когда-нибудь видели нечто подобное, мистер Бейтс?

На столе лежал барельеф примерно семи дюймов в высоту, с изображением осьминогоподобного чудища, со щупальцами, парой черных крыльев и огромными когтями на нижних конечностях. Бейтс уставился на барельеф, не в силах отвести от него глаз; доктор Лэпхем терпеливо ждал.

– Это… и похоже, и не похоже на тварей, которых я видел – или думал, что видел, – когда смотрел из окна в кабинете, – наконец сказал Бейтс.

– Но вы когда-нибудь видели такой барельеф? – настойчиво повторил доктор Лэпхем.

– Нет, никогда.

– И рисунка такого не видели?

Бейтс покачал головой.

– Это одновременно похоже и на тварей, которые летали вокруг башни, и на существо, с которым разговаривал мой кузен.

– А по-вашему, они именно разговаривали?

– Я как-то не подумал… но это действительно напоминало разговор.

– Стало быть, факт их общения налицо.

Бейтс по-прежнему разглядывал барельеф, который, насколько я помню, был в свое время привезен из Антарктиды.

– Жуткая тварь, – наконец сказал он.

– Действительно. И что самое страшное – он мог быть сделан с живой модели!

Бейтс поморщился и покачал головой.

– Этого не может быть.

– Мы не знаем, мистер Бейтс. На свете много людей, готовых поверить в самые невероятные истории, и в то же время они отказываются верить собственным чувствам, объясняя непонятные явления, свидетелями которых становятся, просто тем, что это галлюцинации. – Пожав плечами, доктор Лэпхем взял барельеф, на секунду задержал на нем взгляд и положил обратно в шкаф. – Кто знает, мистер Бейтс? Работа довольно примитивная. Значит, вы хотите вернуться в усадьбу, несмотря на мой совет немедленно отправиться в Бостон?

Бейтс только покачал головой, пожал доктору руку и вышел.

Мой патрон встал и потянулся. Я ждал, когда он предложит пойти перекусить. Он молчал. Затем сел, достал рукопись Бейтса и принялся протирать очки. Заметив мое удивление, доктор мрачно улыбнулся.

– Боюсь, вы не восприняли всерьез рукопись мистера Бейтса и его рассказ, Филлипс.

– Это самая жуткая галиматья из всех, что мне приходилось слышать. Еще и какие-то загадочные исчезновения.

– Ничего подобного. Исчезновения были, как были и последующие появления тел. Лично я не склонен относиться к этому столь легкомысленно.

– Вы хотите сказать, что верите в эту чепуху?

Доктор откинулся назад и смерил меня пристальным взглядом.

– Вы еще очень молоды, мальчик мой.

Далее последовала небольшая лекция, которую я выслушал в почтительном молчании, совершенно забыв о терзавшем меня голоде. Я хорошо знаком с его трудами, говорил доктор, поэтому должен знать, сколько легенд и преданий связано с древними формами почитания богов, иные из которых дожили до наших дней. Скажем, древние культы, по-прежнему существующие в некоторых затерянных уголках Азии. Кроме того, вспомним, что еще Киммих выдвигал гипотезу о том, что цивилизация народа чиму [68]68
  Чиму– цивилизация в доколумбовой Южной Америке, в 1470 г. завоеванная инками.


[Закрыть]зародилась на территории Китая, который в ту пору еще не существовал как государство. Рискуя показаться банальным, он напомнил мне о древних скульптурах острова Пасхи и Перу. Некоторые древние религии дожили до наших дней, претерпев определенные изменения, но при этом сохранив свою основу. У арийских народов, возможно, дольше всех сохранивших отголоски древних религий, существовали обряды друидов и в то же время – ритуалы, связанные с дьявольскими силами и некромантией. Особенно долго они продержались в некоторых частях Франции и в балканских странах. Мне это ничего не напоминает?

Я возразил, что все древние религии в общем и целом похожи друг на друга.

На это доктор Лэпхем сказал, что в основе своей они действительно похожи, с этим никто не спорит, однако представление о неких существах, которые в один прекрасный день вернутся на землю, существовало не у отдельной группы людей, а у множества народов, поклонявшихся древним богам или богоподобным тварям – именно богоподобным, поскольку на земле человек не встречал ничего подобного. И ничего более злобного.

Доктор показал мне барельеф.

– Вы знаете, что эта штука попала к нам из района Антарктики. Как вы думаете, что это такое?

– Мне кажется, это примитивное изображение существа, которого северные индейцы называли «Вендиго».

– Неплохо, хотя нет доказательств того, что оно существовало. Этот барельеф был найден под толстым слоем льда. Это очень древняя вещь. Мне кажется, что она старше даже цивилизации чиму. Поэтому она и уникальна, и нет. Возможно, вы удивитесь, если я скажу, что подобные изображения находили в разных исторических пластах, вплоть до периода кроманьонцев, и даже до них, в эпоху появления первобытного человека; их находили и в Средние века, и во времена династии Мин, и в период правления русского царя Павла Первого, их находили на Гавайях, в Вест-Индии, совсем недавно их нашли на Яве; есть они и у наших пуритан в Массачусетсе. Вот так. Но меня в настоящую минуту больше всего удивляет другое – что было в Эмброузе Дьюарте такого, что местные жители приняли его за вернувшегося Хозяина? Какую вещь ожидали увидеть у него два нищих старика, у которых он спрашивал дорогу к дому миссис Бишоп? Почему они спросили его про какой-то «знак»?

– Так вы полагаете, что этот барельеф списан с живой модели? – спросил я.

– Я, конечно, не стоял за спиной того художника, – с серьезным видом сказал доктор, – и все же я не отвергаю такую возможность.

– Короче говоря, вы полностью поверили в то, что рассказал нам этот Бейтс?

– Боюсь, что все это чистая правда – до некоторой степени, конечно.

– И эту степень должен определить психиатр! – воскликнул я.

– Убеждение не требует доказательств, оно возникает перед лицом очевидного. – Доктор покачал головой. – Полагаю, вы заметили, что мистер Бейтс несколько раз упомянул имя вашего предка – преподобного Уорда Филлипса?

– Заметил.

– Не хочу лезть не в свое дело, но не могли бы вы вспомнить историю своей семьи, и в частности, что случилось с вашим родственником после того, как у него возникли некоторые разногласия с Элайджей Биллингтоном?

– Боюсь, в его жизни не было ничего примечательного. Прожил он после того недолго, к тому же вызвал к себе всеобщее недоверие после того, как скупил все экземпляры своей книги – я имею в виду «Чудеса магии» – и сжег их.

– Рукописи Бейтса вам ни о чем не напоминают?

– Думаю, это простое совпадение.

– Нет, это не совпадение. Ваш родственник поступил так, как поступил бы человек, который воочию увидел дьявола и после этого решил отречься от своих убеждений.

За все время работы у доктора я не заметил, чтобы он был склонен к легкомысленным заявлениям, хотя много раз становился свидетелем его странных выходок. То, что в отдаленных уголках планеты существуют остатки древних религий, еще не значит, что они непременно должны существовать где-то поблизости от нас. Кроме того, я помнил предыдущие случаи, когда доктор Лэпхем, изучая древние мифы о сказочных чудовищах, выдвигал гипотезу реального существования этих чудовищ, отчего мне становилось как-то не по себе.

– Вы хотите сказать, что Элайджа Биллингтон общался с дьяволом? – спросил я.

– И да и нет. Исходя из рассказов очевидцев, да, – причем он был на стороне дьявола. Совершенно очевидно, что Элайджа Биллингтон, далеко опередивший свое время, был человеком огромного ума и знаний и умел отлично распознавать опасность. Он практиковал обряды и религии, уходившие к самым истокам человеческой цивилизации, но при этом знал, как избежать неприятных последствий. Так и случилось. Думаю, нам следует внимательно изучить эту рукопись и копии документов. Я приступаю к этому немедленно.

– Боюсь, вы придаете этой чепухе слишком большое значение.

Доктор покачал головой.

– Манера некоторых ученых навешивать ярлыки на явления, которые они не в силах объяснить, называя их «совпадениями», или «галлюцинациями», или еще как-нибудь, прискорбна. В свете того, что произошло в Биллингтонском лесу и в окрестностях селения Данвич, я берусь утверждать, что странные исчезновения людей – это совсем не совпадение. Нам вовсе не обязательно читать рукописи мистера Бейтса, поскольку мы и сами можем найти документы, описывающие, что происходило в тех местах. Подобные явления повторялись по крайней мере трижды за последние двести лет. Не сомневаюсь, что раньше их приписывали колдовству, из-за чего невинно пострадало много несчастных. Люди еще помнили те времена, когда так называемых ведьм хватали и тащили на костер, – религиозная истерия и беззаконие дожили и до наших дней. В свое время преподобный Уорд Филлипс и его друг Джон Друвен, видимо, начали о чем-то догадываться, поэтому и отправились к Биллингтону, и что же? Друвен исчез, присоединившись к жертвам из Данвича, а Уорд Филлипс не помнил ничего, что с ним случилось в усадьбе, а потом и вовсе уничтожил экземпляры своей книги, в которой, заметьте, шла речь о событиях, очень похожих на события, произошедшие за несколько десятилетий до этого. А что мы видим в наше время? Мистер Бейтс чувствует откровенную враждебность со стороны своего кузена Эмброуза Дьюарта, который ранее сам же отправил ему письмо с просьбой о помощи. Опять то же самое.

Я согласился.

– Я знаю, что найдутся люди, которые станут заявлять, что зло источает сам дом, а вместе с ним и рукопись Бейтса, после чего выдвинут теорию психологического влияния, но я считаю, что дело в другом; все гораздо глубже и намного страшнее, чем может показаться.

Торжественная серьезность, с которой доктор Лэпхем произносил эти слова, показывала, какое огромное значение он придает рукописи Бейтса. Разумеется, он собрался изучить ее вдоль и поперек, привлекая к работе еще и многочисленные фолианты со своих полок, которые тут же принялся вытаскивать, как он выразился, чтобы не терять времени. Мне он предложил пойти позавтракать, но по дороге попросил занести записку доктору Армитеджу Харперу, которую начал писать немедленно. Патрон казался возбужденным и невероятно взволнованным; быстро написав записку, он вложил ее в конверт, запечатал и протянул мне, предупредив, чтобы я поел поплотнее, поскольку «мы можем пропустить обед».

Через сорок пять минут, когда я вернулся после ланча, доктор Лэпхем сидел в окружении книг и бумаг, держа на коленях огромный фолиант с замком, который, как я знал, хранился в библиотеке Мискатоникского университета; видимо, его и просил в своей записке прислать доктор Лэпхем. Рядом лежали разрозненные страницы рукописи Бейтса; на некоторых из них стояли пометки.

– Вам помочь?

– Слушайте меня внимательно, Филлипс. Сядьте.

Доктор встал, подошел к окну и взглянул на внутренний двор, куда выходило здание библиотеки; посреди двора на цепи сидела огромная сторожевая собака.

– Я часто думаю, – начал доктор, бросив на меня взгляд через плечо, – как счастливы должны быть люди, не отягощенные страстью к познанию. Мне кажется, что Бейтс относится к их числу. Он подробно описал то, что считал отдельными событиями, почти вплотную приблизившись к ужасной реальности, но так и не сделал ни одной попытки взглянуть ей в лицо. Мистер Бейтс находится во власти поверхностного, суеверного мировоззрения, характерного для всех заурядных людей. Если бы обычный человек получил возможность постичь величие Вселенной, если бы он смог заглянуть в глубины космоса, то, скорее всего, он либо сошел бы с ума, либо предпочел закрыть на все глаза, ударившись в суеверие. Что же делать, таков обычный человек. Бейтс описал череду событий, происходивших в течение двух веков, он имел полную возможность разгадать тайну Биллингтонского леса, но он этого не сделал. Он просто складывал события, как кусочки мозаики, подгоняя их одно к другому; он выдвинул ряд умозаключений – ну, например, что его предок, Элайджа Биллингтон, занимался какими-то таинственными, опасными делами, из-за которых начались исчезновения людей, однако дальше этого Бейтс не пошел. Став свидетелем самых невероятных явлений, он не придал им значения, поскольку не поверил самому себе. Таким образом, Филлипс, мы с вами имеем дело с человеком весьма посредственного ума, который искренне уверен в том, что если что-либо не описано «в книгах», значит, его нет и в действительности. Он пишет о «воображении» и «галлюцинациях» и вместе с тем честно признает, что является человеком абсолютно «нормальным», то есть допускающим ложность собственных впечатлений. И вот теперь, когда он понял, что не в состоянии сам разрешить эту загадку, ему не хватает упорства собрать воедино кусочки сложной мозаики, чтобы создать реальную картину из разрозненных, туманных предположений. И что же? Мистер Бейтс просто-напросто отказывается от решения проблемы, взваливая ее на плечи доктора Харпера, который отсылает его к нам.

Я спросил патрона, не считает ли он, что рукопись Бейтса – это достоверный документ.

– Да, я так считаю. Если мы не будем рассматривать ее как цельное собрание фактов, тогда нам придется отрицать все, что в ней описано, в том числе и подтверждаемое историческими документами. Если же мы признаем только отдельные факты, значит, нам придется объяснять остальные события как некое «совпадение» или «случай», не учитывая тот факт, что средняя математическая вероятность этих совпадений никак не согласуется с обычной научной практикой. В общем, мне кажется, у нас нет альтернативы. В рукописи Бейтса описываются события, произошедшие в конкретном месте с конкретными людьми. Если вы хотите предположить, что часть описанных Бейтсом событий вымышлена, тогда вы должны быть готовы объяснить, из какого внеземного источника питается его воображение, ибо его описания отличаются яркостью, живостью и полной достоверностью и включают такие подробности, которые ясно указывают на то, что человек все видел собственными глазами. Откуда же могли появиться эти подробности? Даже если описанные Бейтсом существа были, как вы можете предположить, плодом ночных кошмаров, тогда вам придется объяснить их причину, ибо как только вы станете утверждать, что в снах или кошмарах любого человека могут появиться существа, каких он не видел никогда в жизни, ваше утверждение тут же придет в противоречие с научными фактами, как и доказательство реального существования этих тварей. Нет, нам остается только одно – считать эту рукопись отчетом о реальных событиях. Время покажет, ошиблись мы или нет.

Доктор сел за свой стол.

– Вспомните, как, едва начав работать у меня, вы читали о некоторых любопытных обрядах туземцев Каролинских островов. Они поклонялись некоему морскому божеству, которого ученые сначала приняли за бога-рыбу Дагона, но потом туземцы объяснили, что их божество стоит выше Дагона, что Дагон и глубоководные служат ему. Подобные верования довольно распространены, правда, мало кто из ученых берется их изучать. Однако тот случай привлек к себе внимание благодаря одному интересному открытию: выяснилось, что на теле некоторых туземцев, погибших во время кораблекрушения, имелись зачатки жаберных щелей, рудименты щупалец и – в одном случае – наличие чешуи в районе пупка; все погибшие поклонялись морскому божеству. Я вспоминаю рассказ одного ученого, который говорил с теми островитянами, и они заявили, что их бог спустился со звезды. Вам, конечно, известно, что между древними религиями жителей Атлантиды, индейцев майя, друидами и другими прослеживается четкая взаимосвязь, примерно такая же, какую мы находим в тех мифах, где рассказывается о существовании связи между небом и землей; вспомним хотя бы индейского бога Кетцалькоатля, [69]69
  Кетцалькоатль– одно из главных божеств ацтеков и других индейцев Центральной Америки, творец мира, человека и культуры, владыка стихий и покровитель наук. Согласно легенде, Кетцалькоатль покинул людей, уплыв в океан на змеином плоту, а его возвращение ознаменует собой начало новой эпохи в истории мира.


[Закрыть]столь похожего на древнегреческого Атласа: оба якобы вышли из Атлантического океана и оба держали на своих плечах мировое бремя. Такое встречается не только в религии, но и в обычных легендах, как, например, мифы о людях-великанах, вышедших из моря – речь идет прежде всего о морях Западной Европы: о греческих титанах, или островных гигантах из испанских мифов, или гигантов с погрузившегося в морскую пучину острова Лионесс, [70]70
  Лионесс– затерянная в океане страна из кельтских мифов и легенд Артуровского цикла.


[Закрыть]близ Корнуолла. Я упоминаю об этом для того, чтобы подчеркнуть любопытную связь между традицией, уходящей в глубокую древность, когда считали, что на дне морей живут люди-гиганты, и мифами об их происхождении. Надо ли удивляться тому, что на острове Понапе люди по-прежнему верят в древние мифы; лично меня удивляет другое – физическая мутация их тел, которую никто не в состоянии объяснить. Можно лишь предполагать, с малой степенью достоверности, что между некоторыми жителями морских глубин и туземцами-островитянами существовали родственные связи. Вот вам и объяснение мутации. Однако наука, не располагая соответствующими фактами, категорически отрицает существование подводных жителей; мутация рассматривается как «негативный» фактор, не подлежащий объяснению, а само научное объяснение сводится к простой констатации того факта, что на земле все еще существуют разные «атавизмы», которые время от времени проявляются у разных народов. Но если вы или я хоть раз возьмем на себя труд провести параллель между этими так называемыми атавизмами, то мы увидим, что это явление несколько раз опоясывает весь земной шар, повторяясь с какой-то странной закономерностью. И все же никто не хочет заняться этим явлением всерьез, поскольку, как и в случае с мистером Бейтсом, человек просто заранее боится того, что может обнаружить. Лучше не тревожить неизведанное, поскольку никто не знает, что скрывается за пределами пространства и времени, с которыми мы не готовы иметь дело.

Я помнил, что писали об островитянах Понапе. Правда, я не совсем понял, какое к ним имеет отношение рукопись Бейтса; впрочем, доктор Лэпхем вспомнил о них не без основания.

– Среди самых разных явлений, известных антропологам, прослеживается одна общая черта. В мифах разных народов есть рассказ о том, как некогда Землю населяла раса древних существ, которые прогневали Богов Седой Старины, и те изгнали их с Земли и заперли вне пространства и времени, поскольку существа не подчинялись законам земного пространства и времени и могли перемещаться в разных измерениях. После того как эти существа были надежно заперты, они продолжали жить, находясь как бы «извне»; более того, они не оставили надежды вернуться на Землю и установить на ней свое господство, поработив «низших существ» – нынешних земных обитателей. «Низшими» их, по-видимому, считали за то, что они подчинялись иным законам, нежели древние существа, известные под разными именами, самым распространенным из которых было Властители Древности. Им поклонялись многие примитивные народы – в том числе и аборигены Каролинских островов. Следует помнить, что Властители Древности крайне недоброжелательны к людям, и барьеры, которые стоят между людьми и этими страшными существами, считаются чисто символическими и абсолютно ненадежными.

– Но ведь это всего лишь пересказ рукописи Бейтса и других его документов! – воскликнул я.

– Ничего подобного. Все это изложено задолго до того, как появилась рукопись.

– Значит, Бейтс нашел какие-то легенды и пересказал их содержание.

Доктор Лэпхем и бровью не повел.

– Пусть даже и так. В семьсот тридцатом году, в Дамаске, одним арабским поэтом по имени Абдул Альхазред, которого, кстати сказать, считали сумасшедшим, была написана чрезвычайно страшная и редкая книга, посвященная Властителям Древности и их превращениям. Он назвал свою книгу «Аль Азиф», хотя она более известна под другим, греческим названием, используемым в некоторых тайных кружках: «Некрономикон». Я считаю, что если эта легенда много веков назад считалась достоверным фактом, а в наши дни наблюдаются те же явления, которые описывал в своей книге безумный араб, то было бы в высшей степени антинаучно приписывать все это воображению либо махинациям какого-то обывателя, совершенно не разбирающегося в подобных вещах.

– Согласен.

– Властители Древности, – продолжал доктор, – имели особую связь со стихиями, такими как земля, вода, воздух, огонь; это была их среда обитания, с которой они находились в определенной взаимозависимости. При этом они были нечувствительны к пространству и времени, представляя извечную угрозу для человечества и вообще всего живого на Земле. К сожалению, в попытках этих существ вновь вернуться на Землю им оказывали действенную помощь их почитатели и последователи, люди большей частью физически и умственно ущербные, а в некоторых случаях, как, например, жители острова Понапе, подвергшиеся мутации. Эти люди во все времена пытались создать некие «проходы», по которым Властители и их внеземные приспешники могли бы проникнуть на Землю или же быть «призваны» с помощью неких ритуалов, о которых в свое время писали Абдул Альхазред и другие авторы, следовавшие его взглядам или проводившие свои собственные изыскания.

Здесь доктор Лэпхем остановился и внимательно взглянул на меня.

– Вы улавливаете мою мысль, Филлипс?

Я ответил, что да.

– Очень хорошо. У Властителей Древности, как я уже говорил, было множество имен. Но существовали и другие, менее значимые божества; их было гораздо больше, и они хотя бы отчасти подчинялись тем же законам, что и люди. Первым среди них был Ктулху, о котором говорят так: «Он не мертв, но спит в подводном городе под названием Р'льех»; одни авторы считают, что этот город находится в Атлантиде, другие – на континенте My, [71]71
  My– гипотетический континент в Тихом океане, подобно Атлантиде, затонувший в результате грандиозной тектонической катастрофы.


[Закрыть]а третьи и вовсе расположили его неподалеку от побережья Массачусетса. Второй после Ктулху – Хастур, он же Тот-Кого-Нельзя-Называть, или Хастур Невыразимый, якобы живущий в созвездии Гиад. Третий – Шуб-Ниггурат, кошмарная пародия на бога или богиню плодородия. Следующий, тот, кого называют «Посланник богов», – Ньярлатхотеп; и, наконец, самый могущественный из них, первый после Властителей Древности – грозный Йог-Сотот, делящий власть с Азатотом, олицетворением слепого безумного хаоса посреди бесконечности. По вашим глазам вижу, что вы начинаете кое-что припоминать.

– Конечно. Эти имена упомянуты в рукописи.

– И в иных документах. Вам следует знать, что безликий Ньярлатхотеп часто появляется в сопровождении существ, которых называют «безумными флейтистами».

– И Бейтс их видел!

– Вот именно.

– Но тогда… кто же с ними был?

– Об этом мы можем только догадываться. Но если безумные флейтисты всегда сопровождают Ньярлатхотепа, то, скорее всего, его-то и видел Бейтс. Властители Древности обладают способностью менять свою внешность, хотя у каждого из них есть свое собственное лицо и форма. Абдул Альхазред называл их «безликими», в то время как Людвиг Принн в своей работе «De Vermis Mysteriis» называл Ньярлатхотепа «Всевидящим оком», а фон Юнтц в книге «Unaussprechlichen Kulten» указывал, что он, как и Властители Древности, – имея в виду, скорее всего, Ктулху – «украшен щупальцами». Все это говорит о том, что Бейтс, увидев что-то вроде «нароста», на самом деле видел одно из его воплощений.

Меня удивило количество книг по столь древним культам. Раньше патрон ни разу о них не упоминал; впрочем, их у него и не было. Интересно, откуда он о них узнал?

– Ну, о них мало кто знает. Вот эта, например, – он похлопал по фолианту, лежавшему перед ним, – самая известная, мне ее дали только на один день. Это латинский вариант «Некрономикона», ее автор – Олаус Вормий; книга была напечатана в Испании, в семнадцатом веке. Именно эта книга упоминается в рукописях Бейтса, именно ее страницы переписывали, разыскивая их по всему миру, посланники Элайджи Биллингтона. Полные копии либо отрывки из этой книги можно найти в библиотеке Уайденера, в Британском музее, в университетах Буэнос-Айреса и Лимы, в Национальной Парижской библиотеке и в нашем родном Мискатонике. Говорят, что ее копии есть еще в Каире и Ватикане, но их никто не видел; также говорят, что ее рукописные копии имеются в частных собраниях, примером тому может служить библиотека Элайджи Биллингтона. Если книга была у него, значит, могла быть и у других.

Доктор Лэпхем встал и вынул из буфета бутылку старого вина; налив себе немного, пригубил вино, пробуя его на вкус. Затем подошел к окну и стал смотреть на сгущающиеся сумерки; за окном раздавались обычные вечерние шумы провинциального Аркхема. Доктор обернулся ко мне.

– Вот так в общих чертах обстоят дела, – сказал он.

– И вы хотите, чтобы я в это поверил? – спросил я.

– Нет, конечно. Но что, если мы примем все это как рабочую гипотезу и на ней попытаемся построить разгадку тайны Биллингтона?