Текст книги "Фата-Моргана 8 (Фантастические рассказы и повести)"

Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Эдмонд Мур Гамильтон,Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис Уиндем,Джон Браннер,Джеймс Ганн,Брайан Уилсон Олдисс,Генри Слизар,Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс,Марк Клифтон,Крис Невил (Невилл)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)

Верже Фори
ПОГРАНИЧНИЦЫ

1

– Я полагаю, вы – Райял Промтон, – уверенно промурлыкал женский голос позади Гвенвин Остер. Она обернулась и посмотрела на улыбающуюся женщину. Потом поднялась со своего рабочего места и подошла к двери.

– Да, я – Райял Промтон, – сказала Гвенвин, – а вы, должно быть, Марвис Джанс из службы безопасности.

Женщина кивнула.

– И вы так сразу меня узнали? – спросила она.

– Ну, я же вами интересовалась и знаю, что вы тоже интересуетесь всем на Нарве и особенно тем, что происходит здесь, в Гордиен. И раз уж вы приехали сюда, я была уверена, что вам захочется взглянуть на вашу генетическую сестру. Я и сама сейчас вижу, насколько ваш нос похож на мой… Те же постоянные кости вместо обычных хрящей…

– И все-таки, что у вас здесь делается, Райял? – мягко спросила Марвис Джанс.

Гвенвин рассмеялась:

– Это дружеский визит или допрос агента безопасности? Ладно, сразу сознаюсь, что я знаю о нашем проекте несколько больше, чем мне полагалось бы. Тебя это удивляет?

– Нет, – улыбнулась Марвис, – разумеется, твоему острому уму тесно в рамках чисто технических проблем. Тебе следовало бы быть пограничницей, как и мне. Это гораздо более подходящая для тебя работа…

– Не знаю, – пробормотала Гвенвин, – я об этом думала, но диверсии, шпионаж, контр-шпионаж и тому подобное… Мне кажется, что это, скорее всего, работа для крутого мужчины…

– Ах вот как? Я похожа на мужчину!

Гвенвин засмеялась.

– Не кокетничайте, мисс Джанс. Может, и у меня было бы больше желания покрасоваться с пистолетом на бедре, если бы бедра у меня были бы такие же крутые, как у вас. – Она замолчала, демонстративно любуясь зрелой фигурой женщины. Черт возьми! Как ты великолепна. Я надеюсь, что буду так же хорошо сложена, когда повзрослею.

– Спасибо, дорогая, – промурлыкала Марвис. – Тебе сейчас двадцать семь стандартных лет?

– Да. А тебе около тридцати четырех?

– Верно. Если ты будешь развиваться в стандартные сроки, я думаю, ты очень скоро начнешь формироваться, Райял.

– Я уже почти начала, – рассмеялась Гвенвин, – и жду не дождусь, когда это начнет проявляться внешне. Мне так надоело выглядеть мальчишкой-подростком.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты в самом деле была мальчишкой, – грустно заметила Марвис.

– Пари держу, тебе этого хотелось, – хихикнула Гвенвин. Потом она спросила более серьезно: – Ты так и не нашла никаких фактов, указывающих на то, что где-то есть мужчина нашего вида?

– Нет, до сих пор ничего.

Гвенвин хорошо поняла тон, каким это было сказано.

– И тебя это тревожит? – спросила она.

– Когда ты станешь такой же, как и я… – Марвис пожала плечами и отвернулась. – Здесь можно где-нибудь выпить кофе?

– Конечно. Прямо над нами.

Гвенвин проводила ее в кафе и принесла горячий кофе для себя и Марвис. Она усадила гостью за столик и сама устроилась рядом.

– Почему бы нам с тобой не поговорить об этом? – спросила она. – То, что ты ищешь таких мужчин, для меня давно не секрет.

– Ага! Значит, шпионим за агентами безопасности? – рассмеялась Марвис.

– Ой, давай не так грозно. – фыркнула Гвенвин. – Конечно, я всегда интересовалась тобой, и ты всегда об этом знала. У меня есть свои приятельницы в вашей службе безопасности. Не беспокойся, они не раскрывают мне никаких ваших секретов, зато о тебе рассказывают все, что могут. Так что я в курсе всех твоих поисков.

Марвис прихлебнула кофе.

– Я немножко пошутила, дорогая. Конечно, я знала, что ты этим занимаешься. Но я ни от кого не держу в секрете, что веду охоту на мужчин. Ведь не исключено, что где-то мужчина нашей породы так же нуждается во мне, как и я в нем. Мне была нужна реклама.

– И что, никто не появился?

– Ой, явилось великое множество, но ни одного подходящего. Некоторые выглядели многообещающе. Но, как выяснилось, среди обычных хомо сапиенс тоже встречаются случаи задержанного развития. Такими они все и оказались. – Она вопросительно посмотрела на Гвенвин: – И все-таки, что конкретно рассказывали тебе твои приятельницы?

– Да так… Они рассказывали мне, что ты добыла пропуск и Центральную регистратуру Федерации и проверила по компьютеру все генетические карты, похожие на твою. Там выпала и моя карточка – так ты узнала обо мне.

Марвис кивнула:

– Продолжай.

– Ладно. Вскоре ты завербовалась на обслуживание «Монте». Оно помогло вам выработать план проникновения одного из ваших агентов в регистратуру Коммуналити. Ты немедленно этим воспользовалась…

– О «Монте» лучше говорить «он», не «оно», – прервала ее Марвис, – в нем определенно чувствуется мужской разум. Так говорят все, кто с ним сталкивался.

– Ну, мне пока не приходилось, – заметила Гвенвин, – но мне кажется, что скоро мы здесь, на Нарве, тоже познакомимся с разумом «Монте». Конечно, если проект будет удачен. Правда?

Марвис холодно улыбнулась:

– Хоть я и агент безопасности, но на твоем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем так болтать о секретном проекте. Вернемся лучше к нашей прежней теме.

– Ну вот, это практически все, что я знаю, кроме того, что тебе не повезло с регистратурой Коммуналити. Это поиски дали только одну карточку – какая-то девушка, примерно моего возраста, по имени Гвенвин Остер.

Марвис тихо кивнула. Так и не дождавшись, когда она заговорит, Гвенвин добавила:

– Похоже, ты знаешь что-то большее об этой девице.

Марвис натянуто улыбнулась:

– Не спрашивай меня сейчас, Райял. Проверь это у своих шпионов. Может, они тебе и расскажут что-нибудь интересное.

– Это ни к чему, – спокойно заметила Гвенвин, – если ты узнаешь, что мисс Остер знает, где находится хотя бы один мужчина нашего вида – а это единственное, что тебя сейчас интересует – это сразу же станет известно. Как только объявят, что ты перешла на сторону Коммуналити.

Марвис негромко захихикала.

– Ты думаешь, я могу поступить так непатриотично только из-за того, что здесь нет подходящих мужчин?

– Уверена.

– Ладно… Может, ты и права, – пробормотала Марвис. Действительно, Райял, я не знаю, что тебе говорили о Гвенвин Остер, но она в своем роде чудо. Она пограничница Коммуналити. Мы так и не сумели установить, где она находится сейчас и чем занимается…

– Тогда… может, она тоже отправилась искать мужчину! – выдохнула Гвенвин, притворяясь, что это ей только что пришло в голову.

– Маловероятно. Абсолютно точно мы знаем только одно что она сейчас на задании и ей запрещено себя расшифровывать.

– А…а!

Какое-то время Марвис молча разглядывала Гвенвин.

– Не смотри на меня так, словно я – это она, – запротестовала Гвенвин, – я не Гвенвин Остер и в доказательство могу рассказать тебе всю родословную до десятого колена.

– Немного жаль, что это не так, – проворчала Марвис.

– Почему? Только для того, чтобы ты и вся твоя служба безопасности могли порадоваться очередной победе?

– Я тут долго размышляла над одной странностью…

– Какой еще странностью?

– Мы знаем трех женщин нашего вида и ни одного мужчины. Она нахмурилась. – И не говори, что ты сама об этом не думала.

Действительно, Гвенвин об этом не думала, потому что она-то знала только двух таких женщин. Она поняла, что совершила ошибку, задав этот дурацкий вопрос, незначительную ошибку, но и она могла полностью разрушить ее маскировку… и именно теперь, когда ее задание почти выполнено. Может, стоит разыграть удивление? Нет. Лучше продемонстрировать, что она умеет владеть собой не хуже Марвис.

– Но ты же должна знать теорию вероятности, – воскликнула она, – или это работа в безопасности так притупила твои мозги!

Марвис спокойно ответила:

– Я просчитала все шансы. Если б ничто не препятствовало рождению мужчин нашего вида, тогда вероятность была бы пятьдесят на пятьдесят, и тоща по крайней мере одна из нас троих должна была родиться мужчиной.

Гвенвин засмеялась.

– Ты никогда не пробовала проверить это практически, ну хотя бы бросая монетку? – спросила она.

– Конечно, нет! Чего ради?

– Попробуй это как-нибудь. Может, тогда и разберешься в своих странностях. Я пыталась как-то, довольно давно. Я последовательно выбросила пять орлов, одну решку, один орел, три решки, два орла, две решки, еще орел и так далее. Может и твоя «странность» что-то вроде моего начала, когда подряд выпало пять орлов?

– Так… тридцать два к одному. Но согласись, что это достаточно необычно?

– Конечно, но это просто удача! Я потом сделала больше сотни бросков и ни разу не получила такой последовательности. Но три раза у меня выпадало четыре орла подряд и пять раз по три решки. Дело в том, Марвис, что то, что мы называем «законом усреднения», срабатывает только тогда, когда мы имеем дело со статистически значимым числом случаев… Игрок может сделать счастливый ход, ему может повезти. Но если на этом не остановится, то быстро потеряет свой выигрыш. При достаточно долгой игре вступит в действие закон усреднения. Это не зависит от твоих желаний, Марвис, – заключила она с усмешкой. – Возьми монетку и начинай подбрасывать. Результаты будут для тебя убедительнее теории.

Марвис с минуту обдумывала сказанное.

– Ты права в отношении математической вероятности, Райял, – сказала она наконец, – но обстоятельства все-таки наводят на мысль, что нечто препятствует проявлению мужчин нашего вида.

Гвенвин пожала плечами.

– Возможно, и так. В этом случае мы с тобой не следующая ступень в развитии человечества, а просто три потенциальных старых девы. Ну и что? Пока, как мне кажется, человечество не деградирует и без появления новых видов. Хотя у меня есть кое-какие свои догадки. Мне кажется, что такая задержка в распространении нашего вида временна, пока не минет какая-то неблагоприятная волоса.

– Хочу надеяться, что ты права. Я… – Марвис замолчала, внимательно прислушиваясь, и Гвенвин поняла, что кто-то связывается с ней по рации. – Уже иду, Тайден, – ответила она вызывавшему, затем повернулась к Гвенвин. – Извини, дорогая, во мне пора идти. Я договорилась с этими людьми вместе позавтракать.

– Ой, извини, мы заболтались, – сказала Гвенвин поднимаясь.

– У нас еще будет время встретиться, – заверила ее Марвис. Они обе направились к дверям. – Я надеюсь, мы с тобой еще успеем подружиться.

Гвенвин осторожно тронула ее за руку.

– Об одном я должна спросить тебя прямо сейчас. Ты вполне зрелая и очень привлекательная женщина, Марвис. Ты уверена, что у нас не может быть потомства с обычными мужчинами?

Марвис остановилась на балконе, ведущем в западную часть здания, и повернулась к Гвенвин.

– В этом я абсолютно убеждена. И не только теоретически, – она ехидно улыбнулась. – Монетку я не бросала, но ЭТО я лично проверила экспериментально. И далеко не один раз. Мы действительно представляем два разных вида. И новый не скрещивается со старым.

– Этого я и боялась, – спокойно кивнула Гвенвин.

– Извини, дорогая, мне и правда пора бежать. Увидимся позже.

Марвис шагнула с платформы, включила нейтрализатор. Возможно, она направляется в секретные лаборатории, – сообразила Гвенвин. Она знала, что проект очень скоро должен быть завершен, возможно, даже сегодня вечером. Об этом свидетельствовало и прибытие Марвис Джанс.

Прямо напротив ее кабинета был балкон и открытая дверь в кабинет Дона Плакмона. Свой письменный стол он специально поставил так, чтобы удобно было наблюдать происходящее снаружи. Она взглянула туда и увидела, что Дон тоже смотрит на нее. Она помахала ему рукой, и он махнул в ответ. Дан был талантливый и увлеченный технарь… это совсем не мешало его привлекательности… но она подозревала, что он, кроме того, работал на систему безопасности. В подобных проектах, скорее всего, каждый второй сотрудник имел отношение к контрразведке.

А сколько здесь было шпионов? Похоже, она единственная. Для таких операций требовалась сверхтщательная подготовка. Во-первых, кандидатов готовили к работе с детектором лжи и эко-манипуляторами – а с этим мог справиться один из тысячи. Затем нужно было составить биографию, которая выдержала бы самые пристрастные проверки контрразведчиков Федерации. Потом надо было подобрать давно проживающую здесь семью, завербовать хотя бы одного человека из нее и научить его при этом внешне выглядеть вполне лояльным гражданином Федерации. И в этой семье ей было надо заново родиться – с минимальной и тщательной подделкой в официальных документах, – на этот раз в качестве Райял Промтон. И, кроме того, чтобы проникнуть в подобного рода проект, требовалось так проявить себя, чтобы ее туда пригласили. Она напечатала несколько работ по технологии сопряжения, зная, что это будет необходимо в проекте, и создала себе репутацию более чем хорошего специалиста. С ее подготовкой это не составляло особого труда. Коммуналити несколько опережала Федерацию в этих вопросах, и Гвенвин перед отъездом получила консультацию у лучших специалистов. Она знала о технологии сопряжении больше, чем ей могло понадобиться в этом проекте – и вложила в него многое, о чем и не подозревали ее сослуживцы.

Итак, она реально помогла осуществлению этого проекта, и, если она провалит задание и Федерация получит работающую установку, то в этом отчасти будет и ее вина. Она вернулась к своему рабочему месту. Когда она села, экран осветился и показал ей график, над которым она работала, когда явилась Марвис Джанс. Это был результат ее работы – излучение альтернативных возможностей для Лонтестанской версий «Игрушки». Все это было воплощено в жизнь и теперь стояло в хорошо охраняемых подвальных лабораториях. Пока оно не работало.

Но она знала, что это будет работать… И теперь размышляла над другими вещами, далеко не столь приятными для Лонгестана. Ученые Коммуналити изучили эту схему десять лет назад, сразу после успеха первой «Игрушки». Тогда были созданы системы телепатической связи человека и машины. И было проведено множество экспериментов по созданию разнообразных устройств, использующих принципы «Игрушки».

А что сейчас происходит в этих лабораториях? Все так же пристально глядя на экран на своем рабочем месте, она покинула свое тело и – в виде эко-поля – спустилась в подвальную комнату. Здесь она осторожно коснулась «Игрушки» и, не входя в полный контакт с ней, проверила те цепи, о которых никто в Лонтестане не подозревал.

Похоже, здесь ничего, не изменилось. Прибор, подобно жемчужине величиной с пляжный мячик, покоился на плоском основании. И в контакт с ним никто не входил. Она не заметила ни электрического поля, ни постороннего присутствия. Судя по тишине в комнате, сейчас здесь никого нет. Значит, Марвис и другие, прибывшие на испытания, возможно, действительно обедают. Вероятно, еще несколько часов ничего не произойдет.

Они там закусывают… И ей не мешало бы заняться тем же самым. Если в ее планах есть хоть небольшая ошибка, ее «крыша» рухнет, и тогда неизвестно, когда ей еще удастся как следует поесть.

2

Она вышла на свой балкон и, включив нейтрализатор, прямо через площадь направилась к кабинету Дона Плакмона. Он заметил ее издали и встретил в дверях. Обнял и поцеловал ее, что она приняла с обычным удовольствием. Дон был мил – и к тому же красив.

Через минуту оторвавшись от него, она сказала:

– Я знаю, что пришла раньше, чем ты собирался обедать, но я так проголодалась! Может, пойдем прямо сейчас?

– Конечно, Райял, – согласился он, обнимая ее. – Ты всегда возбуждаешь во мне аппетит.

– И только?

Он рассмеялся.

– Смотри-ка, прямо к нам топает старый Маршал. Конечно, лучше бы пообедать наедине, но боссу не отказывают. Лучше уж его пригласить.

– О’кэй, – кивнула она.

Дон включил языком свой зубной микрофон и заговорил с Болом Маршалом, а Гвенвин в это время думала, что Маршала, видимо, не пригласили обедать с высокопоставленными гостями, и, значит, он вряд ли будет присутствовать на решающих испытаниях. Похоже, безопасность всерьез взялась за это дело, если из испытаний исключили даже начальников лабораторий.

Дон закончил разговор и сказал:

– Бол разрешил нам идти и сам подойдет через пару минут.

– Ладно, пошли.

Они вышли из кабинета и на нейтрализаторах поднялись над площадью на уровень обеденного сада. Там они заказали столик на троих поближе к выходу, чтоб Маршал сразу увидел, где они разместились.

– Я сегодня собираюсь попробовать кое-что из меню Древнего Египта, – сказал Плакмон.

– Смелее. Я же настроена на кусок мяса с картошкой.

Он рассмеялся:

– Похоже, ты действительно проголодалась.

Они сделали заказ и закурили. Плакмон спросил:

– Что за дама была с тобой сегодня на балконе?

– Интересно, когда ты работаешь, если постоянно глазеешь на девиц? – колко ответила Гвенвин. – Это одна моя приятельница – мутант Марвис Джанс.

– Она тоже красивая, но, на мой взгляд, ты – лучше, прошептал он, склонившись к ней. – Ей не хватает таких очаровательных пухлых губок.

– Да, но ей хватает пухлости в других местах, – парировала Гвенвин, – а мне, как ты успел заметить, этого пока недостает.

– Придет и твое время, Райял, – рассмеялся Дон. – Ты очень мило расцветешь.

Тут прибыл заказанный обед, но прежде, чем всецело заняться едой, он сказал:

– Мне трудно думать о тебе, как о мутантке. Ты непохожа на всех этих ненормальных. Так же, как и она. Трудно представить, что вы так уж сильно от меня отличаетесь.

– Генетическое напряжение, – ответила Гвенвин, отправляя в рот самый аппетитный кусок.

– Напряжение?

Она кивнула.

– Это часть эволюционной теории, созданной Дарвином несколько веков назад, а последующие генетики объяснили, как это реально происходит. Ты принадлежишь к виду, который называется хомо неандерталенс, который обкалывал камни на Земле тридцать тысячелетий назад. Он, так же как и ты, был Человеком Разумным, но, если бы ты его увидел, ты вряд ли признал его за человека – как и он тебя. Но при желании ты мог бы среди них найти пару и произвести потомство. И мне кажется, именно так ты бы и сделал.

– Только, если бы не было другого выхода, – рассмеялся он.

– Разницу между тобой и неандертальцем можно коротко обозначить как «генетическое напряжение», – продолжала она объяснять. – Вид изменился, адаптировался к новым условиям обитания, и тело наше приняло современную форму.

В процессе этой адаптации происходят и изменения в генной структуре, но они не затрагивают то, что приводит к образованию новых видов. Они обуславливают только разницу между индивидуумами или расами внутри одного вида.

Но они как бы расшатывают старый застывший образец. Эти накапливающиеся изменения в конце концов проходят к точке, после которой невозможна никакая перемена, не ведущая к разрушению первоначального образца. Человечество достигло этой стадии, как мне кажется, в последние века на Земле.

Но с тех пор мы решительно изменили свою среду обитания. Мы научились пользоваться имплантантами, которые повышают наше жизнеобеспечение и дают нам возможность выжить на почти непригодных для обитания планетах – или путешествовать в открытом Космосе. Мы создали телеуправляемую технику, с помощью которой смогли разобраться в собственном организме, устранили болезни и научились пользоваться эко-полем. Мы ведем экономическую войну просто потому, что без конкурентов жизнь была бы скучна и легко было бы скатиться в застой. Все это говорит о том, что должен возникнуть совсем новый вид Человека, так же отличающийся от хомо сапиенс, как ты от обитателя пещер. Но Человек уже не может изменяться, его генетический потенциал исчерпан.

– И вот, – закончила она, – тут на сцену появляемся мы, я, Марвис и еще какая-то Гвенвин Остер из Коммуналити. У нас есть некоторые явные физические отличия от хомо сапиенс например, носовые хрящи, сменившиеся настоящей костью. Также мы медленнее созреваем и, возможно, дольше живем. Но действительно важное отличие – то, что мы генетически новый вид, с нулевым генетическим напряжением. Наши потомки, если они у нас будут, сохранят способность к адаптации еще невообразимо долгое время.

Плакмон осторожно кивнул и собрался что-то ответить, но в этот момент к ним подошел Бол Маршал.

– Надеюсь, я не слишком помешал вам, – заметил он, одарив Гвенвин сальным старческим взглядом.

– Райял тут объясняла мне, почему моя любовь к ней не имеет будущего, – ответил Дон. – Присаживайтесь, Бол.

Маршал устроился за столом и занялся меню.

– Генетически неподходящий любовник?

– Я думаю, – сказала Гвенвин, – что по-настоящему Дона взволновала моя пышногрудая подруга, которую он увидел утром. Его глаза тогда горели через всю площадь, как прожектора.

– Марвис Джанс? – спросил Маршал.

– Да. Вы ее знаете?

– Довольно коротко.

– И что вы о ней думаете?

– Думаю, что если женщины вашей породы таковы, те я ни за что не хотел бы встретиться с таким мужчиной! – засмеялся Маршал. – Она совершенная куколка, но для меня чересчур жестконоса.

– Следующий шаг по эволюционной лестнице от гладколицей обезьяны, – насмешливо пояснила Гвенвин. – Вы действительно находите ее отталкивающей?

– Разумеется, черт возьми. Так же, как и вас. Вот почему я заранее уверен, что мужики вашей породы будут еще страшнее.

Гвенвин озадаченно задумалась.

– Может, это потому, что вы подсознательно воспринимаете их как соперников, – рискнула заметить она.

– Я понимаю, что это не так, – сказал он, – но, когда подумаю, какими грозными эко-воинами они будут… Если они вообще не бросят эту забаву и не займутся настоящей войной.

Гвенвин с интересом выслушала эту точку зрения. Раньше ей как-то не приходилось раздумывать, какими именно будут мужчины их вида. Все, что сейчас говорил Маршал, было бы верно, если роли Мужчины и Женщины, принятые в Человечестве, останутся такими же и для нового вида.

– Что бы вы назвали чисто мужским занятием? – спросила она.

– Разумеется, флирт с женщинами, – сказал Маршал.

– Я серьезно спрашиваю.

– Вот я и отвечаю. У меня сложилось впечатление, что Марвис Джанс пытается играть сразу и мужскую и женскую роль. Биологически роль женщины заключается в том, чтобы известить о своей зрелости и ждать, пока ее выберут. Мисс Джанс делает это. Но, кроме того, она пытается искать сама, а это уже чисто мужская роль.

Гвенвин рассмеялась.

– Значит, вы считаете, что нам с Марвис нужно просто повесить объявление: «Я здесь. Приходите и берите меня». И сидеть и ждать, пока покажется мистер Супер-воин.

– Возможно. Ну а тем временем развлекайтесь, скажем, этим проектом или беднягой Доном, или как Марвис с ее игрой в пограничников и любым мужчиной, который ей приглянется.

Он помолчал, а потом резко сменил тему разговора.

– Знаете ли, я подозреваю, что с этим проектом что-то не ладится. И не прикатила ли эта красотка Марвис искать здесь шпионов. Как бы нам не потонуть в проверках.

Плакмон усмехнулся.

– Вы все еще думаете, что конечная цель проекта – создать что-то вроде еще одного «Монте»?

– Что тут можно думать? – пожала плечами Гвенвин. – Наша Нарва – глухое захолустье, и единственное наше достоинство, что от нас всего шесть световых лет до Оррбаума, где находится «Монте». И когда именно у нас начинают строительство.

– Если тебя тянет пофантазировать о природе проекта, резко прервал ее Дон и потянулся к кнопке на пульте стола, то пусть это останется между нами.

Завеса экрана окружила столик, надежно скрывая сидящих и их разговор от всех остальных посетителей сада. Маршал рассмеялся.

– Рядом с Доном не надо никаких агентов безопасности, – сказал он.

– Мне и самой порой кажется, – заметила Гвенвин, – что он интересуется мной скорее по долгу службы, чем из нежных чувств.

– Просто я всегда сознаю себя немного эко-воином, – решительно продолжал Плакмон. – Вы же сами только что об этом говорили.

– Ну, ладно, я продолжу, – сказала Гвенвин. – В нашем секторе строят прибор, который, как мы надеемся, будет являться копией созданного в Коммуналити телепатического трансферта «Игрушка». Мы не знаем, – точнее, я не знаю, что делается в других секторах. Но я догадываюсь, что они работают над линиями связи с Оррбаумом, с «Монте». Для этого и нужна «Игрушка» здесь, на Нарве. Пока наша «Игрушка» мертва, – продолжала Гвенвин, – тогда как «Монте» живой. Он не только может принимать и передавать телепатические сообщения. Он еще сам по себе может мыслить. Это ставит его далеко впереди и делает его гораздо более сильным, чем когда-нибудь может стать «Игрушка». Но у них есть и один общий недостаток: ограниченный радиус действия. «Монте» может накрыть своим полем планетную систему и не больше.

Так что нам, чтобы серьезно обогнать Коммуналити, нужно создать нечто, способное распространить свое поле на всю известную часть Галактики. Может быть, этого можно добиться, создав сеть подсобных «Игрушек»… Хотя, насколько я знаю, Коммуналити уже пробовали что-то подобное и у них ничего не вышло. Во всяком случае, у нас есть «Монте» и мы собираемся включить его в нашу сеть. И если нам удастся создать звенья системы, которая свяжет его с «Игрушкой» через межзвездное расстояние, то первую «Игрушку» логичнее всего расположить именно на Нарве. А иначе это было бы последнее место в Федерации, где стоило бы строить «Игрушку».

Она замолчала и вопросительно посмотрела на Бола Маршала, затем спросила:

– Ну, а вы что думаете по этому поводу?

Маршал усмехнулся.

– Я думаю, что сам черт не свяжет «Монте» с «Игрушкой» в одну систему, когда между ними шесть световых лет.

– Да, – кивнула она, – именно это мне и понравилось. Наш сектор только и делал, что пытался поточнее скопировать созданное в Коммуналити. Но вот сектор Говарда Дивнора… Черт побери! Я бы все, что угодно, отдала, чтобы узнать, чего смогли достичь они!

– Тебе и отдавать-то особенно нечего, – заметил Плакмон.

– Просто так обычно говорят, – смеясь, ответила она. Конечно, по-настоящему дальний сигнал должен распространяться быстрее всех известных нам средств подпространственной связи. Что меня действительно озадачивает, так это природа связи между «Монте» и трансмиттером на Оррбауме и между приемником и «Игрушкой» здесь, на Нарве. Другими словами, как телепатический посыл трансформируется в сигнал и как этот сигнал потом опять переходит в телепатический? Это и есть самое крупное открытие, заключенное в этом проекте.

– И вы этого не понимаете? – спросил Маршал.

– Нет. В самом деле. Пари держу, что все это рассчитал сам «Монте». Кто еще может столько знать о телепатии? – Она внимательно посмотрела на него. – Вы, Бол, знаете, права я или нет, – сказала она, хотя была уверена, что он и сам не знает, – но мне вы, конечно, не скажете.

Он рассмеялся.

– У нас между секторами тоже своего рода эко-война. Пусть ваша правая рука не ведает, что творит левая.

– Ну, предположим, что ты все угадала, Райял, – сказал Плакмон, серьезно сдвинув брови. – Тебе не кажется, что успех подобного проекта может вызвать серьезные осложнения?

– Не вижу, почему бы это должно случиться, – солгала она. – Я думаю, это может обеспокоить разве что моего нового друга Марвис Джанс. Если телепатический посыл «Монте» будет распространяться на всю Федерацию, все агенты безопасности, включая и ее, останутся без работы.

– Это я и имел ввиду, – сказал Плакмон. – Тогда можно будет в любую минуту проверить мысли любого гражданина Федерации. Сейчас, по крайней мере, те, кто предпочитает сохранять душевную неприкосновенность, могут выбрать себе место жительства подальше от Оррбаума. А если ваши догадки справедливы, то уже ни у кого не останется возможности выбора.

– Но это же не повреждает сознание, – снова солгала Гвенвин. Но на самом деле она и сама задумывалась, что это такое – утрата душевной неприкосновенности. – Но если все будут в равном наложении… И люди на Оррбауме, кажется, совсем не беспокоятся по данному поводу. Они видят в «Монте» настоящего джентльмена, очень корректного и сдержанного. Он обычно не лезет в мысли, которые хочется оставить неприкосновенными. А так как он не человек, не имеет значения, если он узнает что-то глубоко личное. И он не ищет выгоды. И если вас беспокоит, не может ли он управлять вашими мыслями, то могу вас порадовать, что это пока невозможно.

– И ты уверена, что так будет всегда? – возразил Плакмон.

Гвенвин пожала плечами:

– Что значит «всегда»?

Маршал добавил:

– Коммуналити довольно давно отказались от такой независимости. Там используют вживленный эко-экран, и это им не причиняет беспокойства. Просто еще один канал связи.

– Мы уже сейчас могли бы иметь вживленные эко-мониторы, сказала Гвенвин, – хотя, если проект будет успешен, они нам будут не нужны. А так они уже внедряются в производство.

– Ты говоришь обо всем этом так уверенно, – засмеялся Плакмон. – Это потому, что ты женщина, или это свойство твоего нового ввда?

– Скорее потому, что у меня есть доказательства, – ответила она. – Если я права относительно целей проекта, то я не хочу портить мое грядущее торжество всякими «возможно» и «может быть». А если я ошибаюсь, то вы будете надо мной смеяться независимо от этих осторожных оговорок.