Текст книги "Тайный голос"

Автор книги: Глория Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ты в этом уверен? С такими данными и однолюб? Трудно поверить. Я тоже влюбилась в тебя с первого взгляда. Но боялась себе это сказать. Так, главное мы обсудили. Теперь можно идти под душ.

Они стояли под душем, прижавшись друг к другу. Вода стекала с плеч, проникала межу ними. Это было волшебное чувство какой-то безумной близости и понимания самых сокровенных мыслей и желаний. Улисс захотел продолжить заниматься любовью в ванной, но Энн предложила вернуться в спальню. Если честно, она не любила секс в воде, и ее всегда удивляло, почему в кино это преподносится как нечто обязательное и суперсексуальное. Вода сама по себе казалась ей живым существом, требующим к себе внимания и отдачи. Близость в воде воспринималась ею как секс втроем. Они нежно вытерли друг друга розовыми махровыми полотенцами. Теперь, когда первое возбуждение прошло, Энн и Улисс могли отдаться друг другу со всей неторопливостью и смакованием опытных любовников.

Они ласкали друг друга, меняли позы, целовались. Когда Энн захотела сделать свои поцелуи более интимными, Улисс вдруг начал возражать.

– Нет-нет, ты не должна… это не обязательно, все прекрасно и так…

– Но мне нравится, я люблю тебя…

– Такие ласки можно дарить только мужу.

– Какие у тебя странные представления! Любовь выше всех этих условностей.

– Настоящая любовь – это взаимные обязательства. Ты слишком открыта…

– Послушай, я не совсем понимаю тебя. Что ты хочешь этим сказать? Я отдалась тебе, а ты говоришь, что это нехорошо. Что за ханжество?

– Прости, я по-дурацки выразился. Я не то хотел сказать. Тебе нужна защита, Ты слишком тратишь себя на других.

– Мне не нужна защита, я сильная женщина! Если я люблю, то отдаю себя всю. И мне это нравится. Мне нравится заниматься любовью с любимым человеком. Я не хочу никем манипулировать.

– Я не об этом. Твоей любовью могут воспользоваться.

– Кто? Ты? Или ты хочешь сказать, что после тебя у меня еще кто-то будет и поэтому я должна стоять начеку? А ты в это время умчишься на диком мустанге в неведомые дали и будешь иногда вспоминать меня, как прекрасный сон. Так, что ли?

– Ты не понимаешь меня. – Улисс обиженно замолчал, но продолжил свои ласки.

Они снова отдались друг другу. Близость была настолько совершенной, что неприятный осадок от этого странного диалога испарился.

Уже наступил вечер. Энн заказала еду в номер. Она уже встала и начала одеваться.

– Мы уезжаем? – спросил Улисс.

– Сейчас шесть часов. В девять мы должны быть у Изи. Только-только успеем доехать до Нью-Йорка и переодеться.

– Но можно ведь немного опоздать…

– Немного не получится. Вечеринка начинается в семь.

– А тебе обязательно там быть?

– Собственно, я за этим и еду. Ну, еще схожу к детективу и встречусь со своим адвокатом и издателем.

– Эти светские развлечения играют в твоей жизни такую большую роль? Ты даже ставишь эту вечеринку на первое место в ряду других дел…

– Это не развлечение, это моя работа. Я работаю писателем. Писатель должен не только писать, но и издавать свои произведения. К тому же эти произведения должны продаваться. А для этого нужно встречаться с людьми, общаться с ними, дружить, быть на виду. И, между прочим, я очень люблю Изю и Опру. Дружба – это тоже работа. И к ней надо относиться серьезно.

– Странная у тебя работа – быть на виду, тусоваться… Тебе это не надоело?

– У тебя тоже была странная работа. Целиться, стрелять, выслеживать врагов. У каждого своя работа. С твоей точки зрения, я занимаюсь бесполезным делом. А кем бы ты хотел меня видеть? Продавщицей в аптеке? Учительницей вторых классов? Надзирательницей в женской тюрьме?

– Почему ты злишься? Я просто спросил. Никогда раньше не встречался с писателями. Я просто спрашиваю. А ты сразу заводишься.

– Я такая. Все писатели нервные или эмоциональные. Выбирай, что больше нравится. Одевайся, нам пора ехать.

До Нью-Йорка добрались быстро. Энн уверенно направила свою шикарную машину по прямым нью-йоркским улицам и остановилась возле отеля «Плаза». С ней любезно поздоровались в вестибюле. Было ясно, что ее хорошо здесь знают. Роскошный номер намного отличался от номера в «Хайяте», который показался Улиссу суперклассом и обошелся ему в круглую сумму. На этот раз платила Энн, заявив, что у нее для этого есть специальная карточка.

– У тебя есть токсидо[2]2
  Токсидо – традиционное название смокинга в США.


[Закрыть]? – спросила Энн – И вообще, где твои вещи?

– Ну, я взял на одни сутки смену белья и две рубашки. И еще брюки и пиджак с галстуком для ресторана.

– О нет, только не это. Сейчас заедем и возьмем напрокат тебе вечерний костюм. На билете написано «блэк тай». Я только сейчас это заметила. – Энн выложила из сумки свои наряды. – У меня всего лишь два платья для коктейля. Мне срочно нужно декольте. Хорошо, сейчас спустимся в магазин отеля и я что-нибудь прикуплю себе. Может, и токсидо тебе купим. У тебя вообще есть такая форма одежды?

– Есть старый смокинг, но я его сто лет не надевал. Послушай, это же твои друзья. Ну не все ли равно, в чем ты будешь? Вот это – какое красивое платье! Просто шикарное.

– Послушай, «блэк тай» означает, что надо надевать вечерний туалет и смокинг. Это не обсуждается Как бы тебе объяснить? Если приказ командующего «форма парадная», а ты приходишь в обычной. Конечно, тебя не отправят под трибунал за это, но… ты ведь так не сделаешь?

– А кто же у вас главнокомандующий?

– Правила этикета, мода, традиции. Возможно, все это игра. Но человека, не знающего правила, больше не пригласят к столу игроков, хотя и будут по-прежнему хорошо относиться.

Токсидо Улисс все-таки уговорил Энн взять напрокат, тем более что в магазине была такая услуга. Энн выбрала себе платье, переливающееся бирюзово-розоватым цветом, словно оперенье райской птицы. Усыпанные стразами босоножки и маленькая бисерная сумочка в тех же тонах дополнили ее туалет. Она гладко зачесала волосы и собрала их в красивый узел, заколов длинными шпильками со стразами на концах. На шею она повесила свой традиционный жемчуг. В уши и на пальцы надела бижутерию.

– Это авторская работа, – сказала она. – Кстати, стоит не меньше драгоценностей. Зато ни у кого нет таких.

– А как же голодные дети в Африке? – насмешливо спросил Улисс.

– А как же бедные художники? Им надо тоже помогать.

Они с шиком подкатили к одному из сверкающих золотом подъездов высотного дома и по количеству машин и ажиотажу у входа поняли, что вечеринка удалась. Изя занимал целый этаж элитных апартаментов. Посреди огромного зала стоял белый рояль. На нем по очереди кто-то играл. Гости, заполнившие собой все пространство, были так одеты, что Улисс почувствовал себя на показе мод. Правда, один из гостей был в равных джинсах, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что в пряжку его ремня был вставлен сверкающий топаз, а засученные рукава тончайшей шелковой рубашки обнажали дорогостоящие аксессуары – часы, браслет и два перстня на левой руке. Да и дырки были сделаны уж слишком симметрично. К Энн сразу бросились какие-то знакомые. Она расцеловалась со всеми. Подхватив под руку Улисса, Энн быстро пошла к хозяевам. Изя встретил его как родного и долго тряс ему руку. Опра клюнула в щеку.

– Отличная вечеринка! – воскликнула Энн. – Но это уже стало традицией.

Опра поблагодарила и сказала:

– Энни, тебе надо обязательно подойти к Сержу. Есть новость. Тебе лучше все узнать из первых рук. А я пока развлеку твоего спутника. – Она мягко взяла Улисса под руку и плавно закружила по залу, подводя к гостям.

Улисс сразу заметил знакомые лица в толпе. Знакомые по обложкам журналов и телевидению. Его хлопали по плечу, приглашали выпить, пожимали руки, не спрашивая, кто он и чем занимается. Какая-то девица что-то заворковала ему в ухо, повиснув на рукаве.

Улисс скоро освоился в толпе. Теперь можно было заняться фуршетом. Он поискал глазами Энн, чтобы принести ей вина или какой-нибудь закуски. Но ее нигде не было. Он хотел спросить Опру, где Энн. Но хозяйка уже обхаживала другого гостя и по ее рассеянному взгляду, брошенному на Улисса, он понял, что отведенное ему время истекло. Он немного задержался возле стола, накладывая себе в тарелку тарталетки и листья салата с креветками. Сзади кто-то толкнул его и извинился. Улисс бросил дежурное «без проблем» и отошел в сторону с тарелкой и бокалом, наполовину наполненным белым вином. Позади него велась оживленная беседа. Двое мужчин явно хорошо закусили и потому разговаривали чуть громче, чем полагалось по этикету. Один из них спросил:

– Лори, ты не знаешь, кто приехал с Энн? Я понял, она не с тобой сейчас?

– Долго же ты спишь, мы давно уж не вместе, – ответил другой голос. – Наверное, привезла очередного факера. Она теперь выбирает статистов. Чтобы никто не мог ее заслонить.

– А ты-то чего злишься? Ревнуешь? Попробуй возобновить отношения.

– Если бы захотел, то не стоило бы труда. Ладно, пускай трахается с кем хочет. Я просто отдыхаю от нее. Кстати, вон и Уайн приперся. Из-за которого мы поругались. Бедняге, кажется, дали отставку. Это в ее стиле – сначала пригреть, а потом послать…

– Да ладно, она не такая стерва, как ты изображаешь. Это ведь она тебя бросила. Не грусти, с каждым такое бывает… – Беседа прервалась приходом каких-то девиц.

Улисс был готов набить физиономию каждому из двоих говоривших. Он обернулся и в упор посмотрел на ник. Один был худощавый джентльмен в очках, другой – холеный красавец. Его, правда, портили намечавшаяся залысины, но в целом он смотрелся очень эффектно. На вид ему было не больше сорока.

Наверное, этот ее бывший. Сопляк. И ей такие нравятся? От мысли, что она целовалась с этим красавчиком и он ласкал ее, Улиссу стало нехорошо. Он стоял с тарелкой и переваривал неприятную информацию. Время бить морду было упущено. Конечно, можно было что-нибудь придумать. Какую-нибудь провокацию. Но ему ничего не приходило в голову.

Я просто факер! Пускай так. Ясное дело, что я не первый. Это я уже переварил. Что я еще узнал про нее? Эти подонки болтают как бабы. А я теперь всегда буду натыкаться на ее бывших любовников! И как себя вести? Надо бы найти Энн. Где она может быть?

Улисс быстро доел содержимое тарелки и отправился искать Энн. Ее нигде не было. Зато он встретил Уайна. Тот призывно помахал ему рукой. Улисс подошел к нему, радуясь, что хоть кого-то он здесь знает.

– Я слышал одну новость. Верить или нет? – спросил он улыбающегося Уайна.

– Если это та новость, о которой я знаю, надо верить. Да, полковник, великие дела совершаются быстро и неожиданно. А вы не собираетесь последовать моему примеру?

– Я пока на распутье. Боюсь получить отставку. Да и желающих много. Хорошо вам, Уайн, вы точно знаете, что в этом зале нет никого, кто близко знаком с вашей женой.

– Понимаю вас. Но женщина без прошлого – это еще хуже, чем мужчина без будущего. Мы все носим на плечах прожитые годы, воспоминания о своих ошибках. Не думайте об этом. Любите настоящее. А кстати, у меня хорошие новости. Я рассчитывал на маленькую роль, но когда мы репетировали, мне решили дать другую. Одна из главных, ну… не самая, но очень интересная. Надеюсь увидеть вас на премьере. Возможно, Энн в курительной комнате, я видел, как она туда зашла пообщаться с одним журналистом. Мне кажется, это деловой разговор, так что не волнуйтесь.

Улисс пожал руку Уайну и снова закружил по комнатам необъятной квартиры Каца. Ему стало неловко за свою ревность. Уайн понял его состояние и специально подчеркнул, что Энн ведет деловой разговор. Неужели он смотрится таким дураком? Никогда бы не подумал, что способен на ревность. Разве Энн давала ему повод? Но, с другой стороны, он так мало ее знает. Уайн хотя бы полгода прожил с Модестой под одной крышей. Или даже год? Между прочим, эти два хлыща говорили, что Энн выгнала любовника из-за Уайна. То есть она уже год как живет одна? Ха, да может, у нее еще были! Другие факеры. Какой-нибудь тренер по аэробике или массажист.

Он вдруг увидел сбоку по коридору затворенную дверь. Улисс слегка приоткрыл ее. В небольшой комнате с круглыми подушками, валявшимися на полу на огромном ковре, и восточными маленькими столиками, заставленными кальянами, было необычно светло из-за обилия свечей. На круглом диване сидела Энн. Напротив нее сидел мужчина с трубкой. Энн курила тонкую ситару. Мужчина посмотрел на вошедшего Улисса. Энн оглянулась. Она была бледной и растерянной.

– Это ты, – сказала она тихо. – Сейчас пойдем. Я только докурю. – Она выпустила дым изо рта, потушила сигару и встала. – Прощай, Серж. Извини, что так получилось. Теперь уже все равно. – Энн оперлась на руку Улисса. – Пойдем отсюда. Мне нехорошо. Уйдем по-английски. Я потом позвоню Изе.

Они быстро прошли сквозь гостей и незаметно вышли к лифту.

– Плохие новости? – спросил ее Улисс.

– Не знаю. Потом скажу. На улице. А ты что такой мрачный? Тебя кто-то обидел?

– Видел твоего бывшего любовника. Молодой. Красивый. Почему ты его бросила?

– Красивый? Я не сказала бы. Он что, тебе представился? Подошел и сказал: «Я любовник вашей дамы»? А бросила я его… Надоел. Начал хамить. Пытался манипулировать мною. Кажется, заводил интрижки с пациентками. Он врач-психоаналитик. Много чего накопилось, а последней каплей была какая-то ерунда, как это всегда бывает. Что еще тебе сказать? Если честно, мне сейчас не до этого. Совсем не до этого. – Энн подошла к машине и села за руль. – Я не пила, – сказала она, – не успела. Ты хоть что-то съел?

– Я понял, что здесь в гости ходят не за едой. Закусил немного. Ну, так рассказывай. Кто этот Серж?

– Журналист. Тот, который знал слишком много. Фильм Хичкока. Смотрел?

– Даже два. Старый и ремейк с Дорис Дей. Я много фильмов успел посмотреть за последнее время.

– Ты хочешь знать, что случилось? Даже не знаю, с чего начать. Вряд ли ты поймешь. Мне только что сообщили из достоверных источников, что последний роман Стива Монроя выдвинули на Нобелевскую премию. Это роман «Пристрастие». Вот почему его дочь так задергалась. Она хочет отсудить мои права на литературное наследие. Странно, что я узнаю все последней.

– Ты расстроилась из-за денег, суда, всей этой дребедени? Если ты потеряешь права, ты разоришься?

– Кретин! При чем здесь деньги? Этот роман написала я… – И Энн зарыдала. Машина дернулась.

Какой-то «форд» резко затормозил. Из окошка показалась черная физиономия.

– Смотри куда едешь, фак ю! Понакупили крутых тачек, а водить не умеют!

– Сам придурок! – огрызнулась Энн. – Куда ты прешь, образина?! Козел сраный! Обкурился – и сразу за руль!

– Да ты сама жопа с ушами вместо рук! Думаешь, деньги есть, так можно срать всем на голову?!

– Тебе срать?! Да у тебя мозги из говна. Только поумнеешь от лишних.

– А у тебя мозги из силикона, как и все остальное!

– А у тебя член из силикона и все равно не стоит!

– Сейчас вставлю – узнаешь! – Мужик уже начал ржать.

– Догони сначала, – засмеялась в ответ Энн и ударила по газам.

– Уф, как-то легче стало, – Энн ухмыльнулась. – Люблю Нью-Йорк…

– А если бы он выстрелил?

– Но ты же знаешь, как действовать в таких обстоятельствах.

– Послушай, я, может, и знаю, как действовать в обстоятельствах боевых действий. Но тут, в условиях вашей мирной жизни, я пас. Объясни мне, что значит «Эту книгу написала я».

– Это значит то, что я сказала. У Стива Монроя была болезнь Альцгеймера. Он это от всех скрывал. Мы жили вместе. На два дома, но практически вместе. Как Опра с Изей. Но все же знают, что они пара. Так и мы. Сначала я просто была его соавтором, вернее литературным секретарем – искала архивные материалы, редактировала. А потом он мне доверил дописывать то, что ему надоедало. Потом просто придумывал сюжет и отдельные главы. А три последние книги я писала по его запискам в дневниках. Раскручивала разные эпизоды из его жизни. А он просматривал и делал пометки. Но именно эту, самую последнюю книгу я написала сама, он даже не стал ее читать. Я-то думала, что он пьет втихаря и потому так себя ведет. Мы уже не жили как любовники. Но я его любила, даже нет, это было что-то другое. Я очень уважала его, и мне было обидно, что он становится таким. Я даже не догадывалась о болезни. Молодая была и глупая.

– Почему ты не захотела выпустить книгу под своим именем?

– Это сложно. Во-первых, я освоила его стиль и мне казалось: если я издам ее сама, будут говорить, что я подражаю Монрою. Мне не заплатили бы те деньги, которые обычно платили ему. А я распоряжалась всеми нашими финансами. Поэтому я и стала писать дамские романы, чтобы как-то сбить этот стиль с себя. И еще мне было жалко гения. Знаешь, когда говорят: он умер раньше своей смерти. После его смерти все стало ясно. Но я только тебе это говорю. Это секрет. Я не могу его никому открыть. Стив просил меня об этом в предсмертном письме. И еще один секрет – он не умер, а покончил с собой. Этого тоже никто не знает. Я никогда не буду этого обнародовать. Ни за какие деньги.

– А его письмо у тебя сохранилось?

– Да, в розовой коробке в моем сейфе. После моей смерти – пожалуйста. На усмотрение родни. Хотя по большому счету это надо бы уничтожить.

– Может быть, именно это письмо искала наша Пегги. Но должен тебя огорчить или, скорее, обрадовать. О том, что ты писала за Монроя, знают очень многие. Мне об этом сказал Уайн. Правда, тоже под большим секретом. И добавил, что в вашей среде трудно хранить секреты. А кто выдвигает на премию?

– Обычно кто-то из таких же нобелевских лауреатов. Но принимает решение Комитет. Я не думаю, что его выдвинули мне назло или ради его наследников.

– Тогда ты должна гордиться. Ты – большой талант, тебя выдвинули на Нобелевскую премию.

– А мне почему-то грустно и обидно. Я бездарно прожила свою жизнь. Жила не с теми мужчинами, писала не те книги.

– Еще все можно подкорректировать. Нет, все у тебя было правильно. А главное – жизнь еще не кончилась.

Они вернулись в номер. Энн обняла Улисса.

– Мне так хреново! Не бросай меня. Возьми меня так, чтобы я обо всем забыла, хотя бы на время.

Улисс не ожидал этого. Он думал, что Энн будет переживать всю ночь. В таком состоянии женщине не до секса. Он медленно начал раздевать ее, распутывать узел на затылке. Белокурые волосы рассыпались по спине. Энн взяла пряди и окутала ими Улисса словно покрывалом. Эти прикосновения мягких и пышных волос его безумно возбудили. Он приподнял Энн и, держа ее на руках, овладел ею. Он ритмично поднимал ее и опускал. Она, то обхватывала его плечи, то гладила затылок. Ее глаза были закрыты, только слабый стон срывался с губ. Потом он опустил ее и, повернув, наклонил над столом. Осыпав спину поцелуями, он продолжил снова. Они занималась любовью на столе и на ковре в гостиной, а закончили в спальне на кровати. Налив ванну, Улисс нежно мыл ее тело, целуя мокрые губы и веки. Они заснули под утро, прижавшись друг к другу.

Утром Энн разбудил звонок. Она сняла трубку. Звонила ее агент из Калифорнии.

– Почему ты выключила мобильный? Пришлось звонить Чарли, узнавать, где ты. Ты спишь? Надо срочно лететь сюда подписывать контракт. И вообще, надо тебе лично поговорить с режиссером. Я все подготовила, сейчас вышлю факс. Какой у тебя номер?

– Пошли по имейлу. Я взяла с собой лэптоп. Так будет надежнее. Попробую вылететь сегодня же из Нью-Йорка.

– Отлично. Я тебя встречу.

Улисс уже проснулся.

– Ты должна лететь? А как же…

– Сейчас заедем в издательство. Я отдам рукопись. Вообще-то можно послать, но у нас традиция – я привожу рукопись сама. Оказываю уважение. А потом в аэропорт.

– А к детективу?

– Черт с ним! Он мне все равно ничего не скажет. А адвокату я позвоню. Улисс…

– Что?

– Было здорово вчера. Мне не хотелось бы тебя терять.

– Как факера?

– Почему ты так говоришь?

– Меня так назвал твой бывший. Лысеющий красавец-брюнет.

– Ах вот оно что. Не знаю, что и сказать на это. У меня не было лысеющих красавцев. Лари худой. В очках. Или он теперь носит линзы? Ты что-то путаешь. Клеишь мне не того. Ладно, давай собираться. Вернусь из Калифорнии, тогда поговорим.

Улисс вдруг обрадовался. Скорее всего, ее бывшим был очкарик, а не этот мордастый! Хотя в конечном счете это все равно, но Улисс почему-то успокоился.

В аэропорту была обычная суматоха. Энн уверенно брала нужное направление, а Улисс только удивлялся ее легкости в принятии важных решений. Сразу собраться, лететь, словно она готовилась к этому полету загодя. Но иногда по лицу Энн пробегала тень. Улисс понимал, она вспоминает вчерашнюю новость. И он не знал, как нужно успокаивать в таких случаях. Вся эта история была из другой жизни, ему незнакомой. Хотя и в его практике бывало, что награды давали не тем, кто совершил подвиг. И никто не поднимал вопрос об этом, особенно если настоящий герой был убит. А вся история с ним самим? Он был уверен, что эти ребята не просто мелкие хулиганы. И оружие в квартире было настоящее. Но он же не будет бить себя в грудь и требовать награду. Тем более что его уже убрали из армии, Чем-то их судьбы с Энн даже схожи. Он растрогался от этой мысли и крепко сжал ее руку.

– Я люблю тебя, – вдруг сказал он Энн.

Она посмотрела на него затуманенными глазами и улыбнулась.

– Это значит, что, когда я вернусь, ты будешь ждать меня дома? Никаких сюрпризов для меня? А может быть, даже встретишь? Обратно я прилечу в Вашингтон.

– А как насчет слов: «И я тебя тоже»? – ехидно спросил Улисс, хотя на самом деле немного расстроился.

– Скажу, когда вернусь. А то будет слишком банально. А банальность – враг высокой прозы. Если бы я вставила такой примитивный диалог в свою книгу: «Я тебя люблю – И я тоже», моя творческая карьера резко бы пошла вниз.

– Жизнь – это не литература.

– Конечно. В жизни все более сложно и непредсказуемо.

– Не пугай меня. Я вдруг представил Калифорнию, Голливуд. И влюбленного в тебя режиссера.

– Да, моя профессия заразительна. Напиши что-нибудь к моему приезду.

– У меня и так будет чем заняться. Ведь Модеста уходит от нас.

Они поцеловались на прощание, и Энн скрылась за стеклянной дверью терминала.

Возвращаясь из аэропорта, Улисс обдумывал две важные проблемы. Первая: как помочь Энн. Хотя она и успокоилась на первый взгляд, но дело было серьезное. Улисс решил сам поехать к детективу и поговорить с ним по-мужски. Второй вопрос, волновавший его, была его будущая работа. Может ли он остаться у Энн в качестве управляющего, после того что между ними было? Ему представлялось это не совсем удобным. Разумеется, можно сделать предложение руки и сердца и остаться тем же управляющим, но на другой договорной основе. Еще глупее звучит. Во-первых, не факт, что она ответит согласием. В сложившейся ситуации это будет означать полный разрыв. Он ни за что не примет предложения быть любовником на побегушках. Другое дело, если бы он был самостоятелен и независим от нее. Тогда можно было бы остаться бойфрендом. Встречаться, ну и так далее. А быть просто мужем при богатой жене он не способен. Это не в его стиле. В общем, он должен найти нормальную работу, близкую ему по интересам, чтобы что-то из себя представлять. Его друг Джон может ему что-то посоветовать. Он, кажется, догадывается, где Джон работает. Когда он разыскивал сведения о Пегги, он звонил ему. Джон даже не удивился. И тут же нашел ему нужные сведения. Судя по всему, Джон имеет доступ к таким вещам. И даже не скрывает этого. Возможно, приятель поможет ему устроиться преподавателем в какую-нибудь военную школу. Почему это раньше не пришло ему в голову? Но еще недавно у него была депрессия и сама мысль о работе по специальности была ему противна. Благодаря Энн он изменился. Хотя бы за это он теперь обязан ей помочь.

Улисс без труда нашел контору мистера Мартина. Район был так себе, но особнячок под частное агентство выглядел вполне прилично. Улисс вошел в дом, поднялся на второй этаж. Круглый маленький человек, лысый и румяный, быстро выбежал к нему навстречу.

– Чем могу служить, сэр? Я отпустил секретаршу обедать. Приходится самому тут сидеть, пока она не придет.

Улиссу показалось, что мистер Мартин лукавит. Возможно, никакой секретарши у него нет. И вообще, вид конторы оставлял желать лучшего. Все разбросано, какие-то бумажки на полу…

Улисс огляделся.

– Пройдемте ко мне в кабинет. Там и поговорим. Кто вам рекомендовал нас?

– Одна особа. Которую вы подослали в наш дом. Хотелось бы получить разъяснение по этому поводу,

– Мы? Подослали? Особу? Я не мог это сделать! Вы что-то путаете…

– Послушай, приятель. У тебя два пути. Первый – судебная тяжба из-за незаконного вторжения в личную жизнь. Денег у нас достаточно для этого. А, судя по твоей конторе, у тебя их немного и дело ты проиграешь. А это пахнет потерей лицензии. Второй путь. За хорошее вознаграждение ты мне все рассказываешь, и мы расстаемся друзьями. Выбирай. Твой агент – некая Пегги, выдававшая себя за родственницу прислуги Энн Морган, она же писательница Ханна Дарси. Хотелось бы узнать об этом поподробнее.

– Я с удовольствием принял бы ваше второе предложение. Но я не знаю никакой Пегги, тем более никого не посылал следить за Ханной Дарси. Поверьте мне! Правда, ко мне приходили… Да, приходили дама и господин. Родственники Стива Монроя. Просили меня помочь извлечь какие-то документы из сейфа его бывшей любовницы. Они считают, что завещание подделано, а подлинник хранится у Ханны Дарси. Я, разумеется, отказался. Объяснил, что подлинники при наличии поддельных завещаний обычно не хранят. Люди хранят, как правило, компрометирующие конкурентов документы на случай самообороны. Вот и все.

– А кто именно приходил? Вы их запомнили?

– У меня осталась карточка. Вот, пожалуйста… Баронесса Васмут. Она живет в Нью-Йорке, правда не всегда. А ее муж только в Европе. Но я не должен был это показывать вам. Я нарушил этику.

Улисс выписал чек.

– Это облегчит нам муки совести?

– Лучше бы наличными. Хотя сложно обналичить такую сумму. Дарю вам злосчастную карточку. Ваши деньги мне очень кстати. И я всегда готов к нашим услугам. Между прочим, баронесса собиралась уехать, если уже не уехала. Но вы можете ее еще застать.

Улисс дружелюбно простился с детективом и отправился на поиски баронессы. В том, что детектив говорил правду, Улисс не сомневался. За столько лет службы он научился отличать правду от лжи получше любого детектора.

Апартаменты баронессы находились напротив Центрального парка. Неподалеку от апартаментов покойного Джона Леннона и ныне там живущей Йоко Оно. Улисс вошел в просторный зеркальный вестибюль, устланный коврами и заставленный дорогими китайскими вазами. Он показал любезному консьержу визитную карточку и сказал, что ему назначена встреча. Но вышколенный страж все-таки позвонил наверх. Полковник назвал свое имя, так как ничего другого в голову ему не пришло.

– Вас ждут, сэр. Шестой этаж, литер Би.

Улисс поднимался в лифте и мысленно готовил речь. Ничего в голову не приходило. Тогда он решил положиться на первое впечатление и на вдохновение.

На этаже было всего две двери в две квартиры. Судя по всему, бедная родственница классика американской литературы занимала покои не из дешевых. Он постучал в дверь золоченой скобкой, висевшей на такой же золоченой пластине. Дверь растворилась. Улисс вошел в залитую солнцем гостиную. Спиной к окну стояла изящная женская женская фигура в лиловом шелковом халате до пола. Ее темно-русые волосы были красиво пострижены в стиле тридцатых годов. В одной руке она держала длинный мундштук с сигаретой, в другой бокал с вином. Это была… Пегги!

– Какая встреча! – насмешливо воскликнула она. – Я знала, что еще раз тебя увижу. Разумеется, ты из ЦРУ, раз меня нашел. Или я так тебе запала тогда в душу? – Она поставила бокал на стол, положила мундштук и подошла к Улиссу. – Ты пришел закончить то, чего мы не успели начать на Галлоуз-роуд? – томно спросила она, прижимаясь к нему всем телом.

Снова запах знакомых духов. Уж не весь ли флакон она с собой утащила? Халат слегка разъехался на груди. Улисс заметил черное кружево лифчика с продернутой в него розовой ленточкой. Пегги была очень соблазнительна. Но полковник уже сделал выбор. Он деликатно, но твердо запахнул на груди Пегги ворот халата. Потом оглянулся в поисках стула. Но Пегги не садилась и не приглашала его присесть. Она отошла к столу, снова взяла в руки мундштук и затянулась, в упор глядя на Улисса.

Он откашлялся и спросил:

– Пегги, мне хотелось бы для начала знать, кем ты приходишься баронессе Васмут? Что, тоже шпионишь за ней?

Пегги рассмеялась.

– Дурачок, я и есть баронесса Васмут. И зовут меня не Пегги, а Лилиан. Теперь ты понял, кто я? Я дочь Стива Монроя, хотя и не носила его фамилии. Да и узнала я об этом недавно.

Мать от меня все почему-то скрывала. Пока не выдала замуж за старика. Подозреваю, что он ее бывшей любовник, хотя они не признаются. Но мне уже все равно. Я хочу уйти от него. Денег он мне не даст, если я сама уйду. Так что папочкины деньги были бы кстати. Говорят, его выдвинули на Нобелевскую премию…

– А те два миллиона ты уже истратила?

– Какие два миллиона?! Мы были так бедны, что мне надо было выходить замуж по расчету.

– Баронесса, теперь послушай меня. Твоя мать получила два миллиона по страховке. Но эти деньги были завещаны тебе. Энн не знает, сколько тебе лет. Наверное, ты тогда была несовершеннолетней и деньги получила мать. Вот с нее и спрашивай. А если ты начнешь судиться с Энн, могут всплыть не очень хорошие вещи.

– Например? Что я дочь своего мужа, а не Стива?

– Нет. Есть и кое-что похуже. Твой отец не умер, а покончил с собой. Если это станет известно, страховка аннулируется. С вас взыщут эти деньги, то есть с тебя. Деньги, которые ты не получила. Не говоря уж о том, что твой отец был болен Альцгеймером и все последние книги писала за него Энн. Если все это начнут ворошить, то начнется такая буря! Никто не уцелеет. У Энн хранится его предсмертное письмо, но она не будет ничего делать, если ее не вынудят к этому.

– А копия завещания у нее хранится? Я могу ее посмотреть?

– Разумеется. Ты можешь потребовать у матери свои законные деньги. А теперь скажи: зачем ты устроила этот опасный карнавал? Приехала, несколько месяцев выдавала себя за горничную? А мне потом сочинила еще одну легенду о бедной фотомодели?

– Это трудно объяснить. Я сказала мужу, что поехала лечиться в Америку от депрессии! Но иногда хочется убежать от самой себя. А как там Модеста? Не скучает? Если честно, она ко мне лучше относилась, чем собственная мать. Передай ей, что я по ней скучаю. Кстати, я работала фотомоделью до замужества. И такие истории со мной тоже случались. Поэтому я и выскочила замуж.

– Модесте ты можешь сама это сказать. Через неделю она будет в Нью-Йорке. Они с Уайном поженились. Ты ведь и его пыталась соблазнить? И чуть-чуть не прокололась. Одежду ты поменяла, а вот белье не догадалась.