Текст книги "Оскверненная"

Автор книги: Гленда Ларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Сабестон ничего на это не ответил.

– Немедленно, – повторил я, пристально на него глядя. – Прежде чем хранители сделают бегство невозможным. Я уверен, что капитан достаточно умелый моряк, чтобы вывести корабль отсюда, водоросли там или не водоросли. Почему бы не попробовать поднять паруса?

– Чтобы ветер загнал нас еще глубже в бухту? – ядовито поинтересовался Сабестон.

– Хорошо, тогда воспользуйся плавучим якорем.

– Стопанкером, – прорычал Сабестон. – Если уж ты собираешься пользоваться морскими названиями, хотя бы научись произносить их правильно!

Мне казалось, что именно так я и делаю, но спорить я не стал.

Дек, ясное дело, тут же встрял:

– А что такое стопанкер?

– Это такой особый якорь; его вывозят на лодке, сбрасывают на дно, а потом подтягивают к нему корабль. Потом приходится поднимать якорь и повторять все с начала. Это очень медленный способ передвижения, но он может сработать, – неохотно признал Сабестон и начал отдавать приказания матросам.

Дек ухмыльнулся, глядя на меня.

– Где это ты узнал так много об управлении кораблем?

– Когда я был в твоем возрасте, я много путешествовал, сидя на снастях каботажных судов. – Флейм бывала очень этим недовольна, потому что сама она никогда никуда не выезжала.

Через пятнадцать минут шлюпка со стопанкером отчалила, и скоро корабль пришел в движение – со скоростью безногой утки, конечно, но все же… Еще не рассвело, и я не думал, что с кораблей хранителей заметили наш маневр.

Я подошел к борту и оперся о поручень. Дек встал рядом со мной. Впереди просвет в скалах, ведущий к океану, все еще был невидим; позади нас утес Бретбастиона освещался перемещающимися огоньками, многие из которых сияли голубым светом силвмагии. Корабль медленно плыл по гавани, и мы молча стояли, думая о Блейз. Оба мы ожидали, что корабли хранителей, черные силуэты которых все еще загораживали выход в пролив, предпримут какието действия. Постепенно они обретали форму и детали, становились узнаваемыми… в первых утренних лучах медленно, оченьочень медленно «Буревестник» продвигался, оставляя их за кормой.

– Не понимаю, – наконец сказал Дек полным страдания голосом, – почему Блейз не могла уйти с нами? Она ведь не так уж намного задержала хранителей. Да и как бы ей такое удалось? Она осталась одна, и как только они прорвались в дверь… – Дек опустил голову, словно его горе давило на него тяжелым грузом.

– Она не для того осталась, – сказал я. Я понимал это с самого начала.

– Тогда для чего?

– Ей нужно было убить человека, обладающего Взглядом. Я услышал, как Дек резко втянул воздух и ощутил его ужас.

– Но… обладающие Взглядом вроде как родня, знаешь ли. Ты же тоже это чувствуешь… или чувствовал раньше. – Шок, обрушившийся на Дека, был очевиден: решение Блейз не совпадало с его кодексом чести.

Я кивнул:

– Да, так и было. Но если бы обладающему Взглядом подручному хранителей удалось выбраться из дворца, он пошел бы по нашему следу, как ищейка. И он смог бы сообщить на корабли, что мы на борту «Буревестника». Теперь они уже открыли бы огонь… Но, понимаешь ли, им неизвестно, где мы находимся. Догадываться они могут, но наверняка не знают, и неуверенность их останавливает. Даже хранители не рискнут разнести в щепки корабль просто потому, что он покидает гавань. Так что, чтобы мы получили шанс скрыться, обладающий Взглядом должен был умереть. Вот поэтому Блейз и осталась.

– И ты думаешь, что ей это – убить его – удалось.

– Да. – Я махнул рукой в сторону кораблей хранителей. – Я не слышал, чтобы они выкатывали пушки.

– Ох… – Дек обдумал мои слова. – Не думаю, чтобы ей очень нравилось убивать одного из таких же, как она…

«Дек, – подумал я, – взрослеет».

– Конечно, ты прав, – сказал я. – Ничуть ей это не нравилось.

– А мы ее оставили. Может быть, она погибла. Или захвачена в плен.

– Да.

Дек уныло посмотрел на меня. «Буревестник» в свете разгорающегося дня выходил из забитого водорослями Адского Ушата в океан.

– Стоило ли оно того, сирРуарт? Я имею в виду… Флейм ведь все еще злая колдунья, верно? Так стоит ли она таких жертв?

Ответ мне дался с трудом:

– Не знаю, Дек. Просто не знаю.

Глава 25
РАССКАЗЧИЦА – БЛЕЙЗ

Я както сказала тебе, что за свою жизнь убила двоих людей, чья смерть обожгла мою душу. Одним был Ниамор на косе Гортан. Он и так уже умирал – умирал мучительно от язв, причиненных дунмагией; я только избавила его от страданий. И все же, когда мой меч вонзился ему в грудь…

Я не особенно долго знала его, но он стал мне другом. Я видела в нем чтото от себя; во многом мы были схожи – двое бродяг, зарабатывающих на жизнь собственными руками и головой, стараясь при этом не причинять особого вреда хорошим людям. Предсмертный взгляд Ниамора преследовал меня многие годы.

Убийства злых колдунов, с другой стороны, никогда меня особенно не волновали. Даже расправа с ребенком Флейм, хоть и была не особенно приятна, не лишила бы меня сна. Младенец был чудовищем, плодом насилия, оскверненным дунмагией с момента зачатия. Он был просто болезнью, а не человеческим существом, и то, что он сделал с Флейм, уже было достаточным оправданием его убийства. То, к чему привела бы его жизнь, делало такое убийство необходимостью. Его смерть не была второй смертью, мучившей меня.

Ею стала смерть обладающего Взглядом Сатрика Матергона.

* * *

Как только Руарт покинул покои Флейм, я закрыла ставни. Я не хотела, чтобы ктото сразу же обратил внимание на балкон. Я стремилась создать у тех, кто ломился в дверь, впечатление, будто властительница все еще в своей спальне.

Затем я постаралась как можно сильнее затруднить дело тем, кто ворвется в приемную. Проникшие сюда первыми будут испуганы. Я это знала: всегда боишься того, что ждет тебя за закрытой дверью. Они будут уверены, что столкнутся с ударом дунмагии, который может убить, изувечить или осквернить. Они кинутся вперед очертя голову. Обладающий Взглядом будет в первых рядах, возможно, в самом центре. Его работа в том и заключается, чтобы указывать на источник дунмагии и разделываться со злым колдуном. Никто не подумает о том, чтобы смотреть на пол.

Я раскидала повсюду мелкие предметы – подушки, низкий столик, скамеечки, баночки с притираниями, ящики из комода. Я запомнила их местоположение, чтобы не споткнуться самой. В других местах я расставила вещи, которые могла использовать в схватке, – разные блюда, кочергу, ведерко с золой, которую я выгребла из камина. В правой руке у меня был меч, в левой, кроме щита, сооруженного из блюда, я держала одну из не использованных Деком для спуска простыней. За пояс я сунула нож. Всегда следует готовиться к любому развитию событий. У меня было одно преимущество над выпускниками академии: я не ограничивала себя никакими правилами.

Когда наконец дверь была выбита и нападающие отодвинули мебель, которой она была забаррикадирована, я не попалась им на глаза. Ворвавшиеся первыми – их было пятеро – не обнаружили в комнате никого; точнее, так им показалось. Когда они пробегали мимо, я сумела мечом подсечь сухожилия на ногах двоим. Потом я выкатилась изпод стола на дальней от них стороне; когда один из силвов кинулся на меня, ему под ногу попалась баночка с притиранием, и он упал, ударившись при этом головой об угол стола. Я наступила ему на грудь, сломала пару ребер и кинулась на следующего противника.

К тому времени я разобралась, с чем мне предстоит иметь дело. Силвов было человек двадцать, все они были вооружены. Единственным человеком, у которого в руках не было меча, оказалась Джесенда; она не вошла в комнату, а осталась наблюдать из дверей. Я сразу же обнаружила обладающего Взглядом, конечно; он был единственным, кого не окутывали всполохи силвмагии.

Я накинула простыню на силва, который вознамерился напасть на меня, рассекла мечом ему бедро и проскользнула мимо него – к намеченной жертве, обладающему Взглядом. К этому времени в приемной уже толпились хранители, места для схватки сделалось мало.

– В другой комнате! – кричал Матергон. – Зловоние дунмагии исходит оттуда! – Он указывал на спальню Лиссал. Некоторые силвы принялись оттаскивать мебель от ведущей туда двери. Мне не удавалось добраться до обладающего Взглядом: между ним и мной оказались трое силвов. Первым из них был высокомерный молодой человек, явно считавший, что женщина с мечом ему не противница. Он сделал не слишком осмотрительный прямой выпад; я отбила в сторону его меч и ударила его в нос своим импровизированным щитом. После этого потребовалось всего несколько секунд, чтобы разоружить его и попутно основательно ранить в руку.

Двое оставшихся проявили большую осмотрительность – и к тому же в комнате было полно вооруженных хранителей, готовых оказать им поддержку. Я сделала выпад, заставивший одного из моих противников сделать шаг назад; при этом он споткнулся о валявшийся на полу ящик комода. Когда его меч беспомощно взметнулся вверх, я сильно толкнула его в грудь; одновременно я отразила атаку второго хранителя.

«Проклятие, – подумала я. – Ничего не выйдет, их слишком много».

Обладающий Взглядом повернулся ко мне спиной, направляясь к двери спальни Лиссал.

Я скользнула вбок, схватила со стола ведерко с золой и кинула в лицо человеку, напавшему на меня, одновременно нанеся удар мечом еще одному, который пытался ударить меня, думая, будто я его не вижу. Потом я сделала единственную вещь, которая еще могла принести мне успех: швырнула свой меч в ближайшего силва, ранив его, вскочила на стол, выхватила нож, двумя шагами пересекла столешницу и кинулась сзади на обладающего Взглядом. Он рухнул, и мы оба поехали по полу, врезавшись в конце концов головами в стену. На мое счастье, основной удар приняла на себя его голова.

Силвы, конечно, не стояли неподвижно, ожидая развития событий. Все они кинулись на меня, целясь мечами мне в спину. У меня оставалась доля секунды. Я все еще лежала на Матергоне, и в руке у меня все еще был нож, острием касавшийся его шеи. Я не сделала попытки приподняться. Схватив левой рукой Матергона за волосы – он был оглушен и почти не сопротивлялся, – я запрокинула его голову и перерезала горло.

После этого я сдалась. Силвы даже не поняли, что я сделала, пока не стащили меня с тела Матергона и не увидели, что он захлебывается собственной кровью. Как обладающий Взглядом он не мог, конечно, быть исцелен силвмагией. Все, что им оставалось, – это смотреть, как он умирает.

Как я уже сказала, гордиться мне тут нечем, и эта смерть все еще преследует меня.

Одни хранители связывали меня по рукам и ногам, пока другие осматривали покои Лиссал. К этому времени прибежали некоторые гвардейцы властителя; они выглядели встревоженными и растерянными. Я гадала, скоро ли исчезнет эффект наложенных на них Лиссал чар – ведь теперь она была без сознания.

Я сидела, прислонившись к стене; Джесенда подошла ко мне. Веревки были тугими и причиняли мне боль.

– Полукровка, – издевательски протянула Джесенда, – за это я тебя казню.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила я. – Знаешь, мне всегда казалось, что даже дочь советника не может узурпировать прерогативы суда хранителей.

– Мой отец сейчас временный глава Совета, – поправила меня Джесенда. – А ты будешь висеть.

– Буду повешена.

Она непонимающе посмотрела на меня.

– Висит одежда, – объяснила ей я. – А люди бывают повешены – просто небольшое грамматическое уточнение.

Она посмотрела на меня как на умалишенную. Может быть, я и была таковой.

– Ты пожалеешь о том, что оказалась у меня на дороге.

– Я уже жалею, – согласилась я.

– Никто безнаказанно не делает дурака из Датрика.

– Боже мой, Джесенда, я уже безнаказанно сделала дураком твоего отца.

Она чуть не плюнула в меня.

– Тебе предстоит очень неприятное путешествие в Ступицу. Ты пожалеешь о том, что родилась на свет.

В этом она была не совсем права. Я никогда не жалела о том, что родилась; впрочем, действительно, за время путешествия бывали дни, когда я сомневалась, что сойду с «Гордости хранителей» живой. Удивительно, каким мерзким оказался трюм этого военного корабля с роскошно отделанными каютами. Там было темно, мокро, холодно, тесно, полно крыс – а я была в кандалах.

Путешествие оказалось ужасно, ужасно долгим.

Аниара айси Терон

Запись в дневнике

15 второго месяца Двух Лун, 1794

Мы бросили якорь в проливе Митан между Большим и Малым Калментом! Какие же это скалистые, дикие острова! Когдато здесь сражался Тор Райдер, именовавшийся тогда Копьем Калмента, – защищал крестьян от жестокости властей. Интересно, как теперь живется этим крестьянам, после того как восстание подавили… Все это было давно, конечно, году в 1732 м, как мне помнится.

Здесь мы расстались с некоторыми из кораблей нашей флотилии: корветом «Воин» и двумя торговыми шхунами с их грузом монахиньмиссионерок – они первым делом направились на острова Хранителей. Два исследовательских судна продолжат путь к Южным островам. Мне жаль говорить «до свидания» уходящим кораблям – их присутствие на горизонте все эти долгие месяцы пути очень обнадеживало. Первое, что я делала каждое утро, выйдя на палубу, – это высматривала их паруса, чтобы убедиться: за ночь с ними ничего не случилось, мы все еще вместе. И только пересчитав корабли и убедившись, что положенное число не изменилось, я чувствовала, что с миром все в порядке! Глупо с моей стороны, признаю, но необъятность океана так подавляет сухопутную жительницу вроде меня…

В тот же день вечером

Сегодня мы с Шором поссорились, как никогда еще не ссорились раньше. Он узнал – из невинного замечания сестры Лескаль, – что в моем распоряжении находятся копии его последних интервью с жителями Райских островов. Шор пришел в ярость и отчитал меня в присутствии Натана, доктора Хенсона и капитана Джортена. Так унизительно…

Он не имел никакого права говорить некоторые вещи! Я ему не сестра и не невеста, и к тому же я совершеннолетняя. Он был моложе, чем я сейчас, когда в первый раз отправился на Райские острова. И тем не менее я опустила глаза и ни слова не сказала в свою защиту. Почему? Я знаю, что он может во многом воспрепятствовать мне, когда мы высадимся на берег. Мне предстоит зависеть от его доброй воли, вот я и прикусила язычок и притворилась кроткой и покорной женщиной.

В глубине души я хочу быть такой же, как Блейз или Джесенда, – женщиной полезной, целеустремленной и смелой, способной принимать собственные решения.

Пожалуй, почитаюка я еще записи… это меня взбодрит.

Глава 26
РАССКАЗЧИК – ЭЛАРН

Я ожидал, что меня продержат взаперти дня два – пока корабли хранителей минуют пролив и уйдут в открытое море, – но вместо этого я оставался под замком две недели. К тому времени, когда Гэрровин явился, чтобы выпустить меня, я был в такой ярости, что еле мог говорить.

– Две недели! – кричал я. – Ну, Гэрровин, погоди, так это вам с рук не сойдет! Это было самое настоящее похищение! Незаконное заключение гражданина островов Хранителей!

– Ага, – дружелюбно согласился он. – Может, и так. Только ято не законник, знаешь ли. Вот что я тебе скажу, паренек: на твоем месте я не стал бы поднимать шум. Твой отец одобрил такую меру, Синод знал о ней и не пикнул. Станешь жаловаться, так себя же дураком и выставишь.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Но почему так долго?

– Так нам показалось лучше – чтобы в Ступице наверняка не узнали кое о чем слишком рано.

Я свирепо смотрел на него.

– Теперьто я свободен? – спросил я резко.

– Ага, – кивнул Гэрровин.

Я собрал те немногие вещи, что были мне предоставлены – несколько книг, свитков, перо, чернильницу и молитвенник, – и двинулся к двери.

Когда я протискивался мимо Гэрровина, он спросил:

– Так собираешься ты сообщить обо всем главе Совета? Я заколебался, хорошо понимая, что лгать этому человеку бесполезно.

– В настоящий момент нет, – выдавил я сквозь стиснутые зубы. – Нет смысла. Ступица не пошлет подкрепления на Брет. Совет хранителей созвал сюда весь свой флот, чтобы оснастить его пушками, только черного порошкато больше нет. Джесенде и остальным придется выкручиваться своими силами.

– К тому же ты будешь глупо выглядеть, если сообщишь Датрику, что оказался в клетке, когда должен был предупредить девчоночку, – ухмыляясь, добавил Гэрровин.

– Ах, заткнись, старый болван! – грозно рявкнул я.

– А у меня есть для тебя новость, – ничуть не задетый, сказал Гэрровин, – если, конечно, у тебя найдется минутка, чтобы послушать старого болвана.

Я глубоко втянул воздух.

– Я был груб. Не следовало так говорить… Ты же не виноват ни в своем возрасте, ни в печальном состоянии своего рассудка.

Гэрровин рассмеялся.

– Ах, паренек, вот уж правда: язычок у тебя острый. Я только хотел сказать тебе, что мы нашли лекарство, которое искали.

Наверное, это не должно было бы оказаться для меня сюрпризом, но все равно я испытал шок. Мы с Гэрровином шли рядом к выходу из здания Синода, но тут я замер на месте и вытаращил на него глаза. Только теперь я осознал собственную уверенность в том, что они никогда не добьются успеха в своей затее и не найдут лекарство от магии. Я считал все это глупой мечтой далеких от жизни ученых с их магнископами и сепараторами, разговорами об испарениях, ихоре и свернувшейся крови.

– Я тебе не верю, – сказал я наконец. Он пожал плечами:

– Могу доказать – дать снадобье тебе и излечить от дара силва.

Я открыл рот и снова закрыл.

– Не интересуюсь.

– Ну, паренек, ты так трясешься, что не остается сомнений в моей правоте. – Гэрровин снова ухмыльнулся. – Пойдем, я угощу тебя чашкой шоколада в той лавочке напротив. Этот мой крикливый племянник дал мне попробовать питье, и теперь я не могу без него обходиться. Такая привязанность греховна, без сомнения; как это патриархия до сих пор не обратила на это внимания…

Гэрровин взял меня под руку и потянул к выходу. Мы не разговаривали, пока не оказались в лавочке с исходящими паром кружками с коричневой жидкостью в руках.

– Что вы сделали? – спросил я, хотя все еще не был уверен, что хочу это знать.

– Если говорить попросту, так, чтобы всякий понял, мы обнаружили, что силвмагия содержится в крови. Она там, пользуешься ты ею или нет, а когда пользуешься, она попадает и в другие места, например на кожу. Только и в крови она не такая уж концентрированная, и обнаружить ее, если человек не пользуется своим даром, трудно. Правда, когда мы собрали кровь из плаценты и пуповины, соединявшей мать с младенцем, там оказалось огромное количество… Есть многое, чего мы не понимаем, – например, почему талант силва не всегда передается от матери ребенку, если отец не силв. Должно быть, ребенок тоже должен обладать какимто свойством, благодаря которому он оказывается способен воспринять свою дозу силвмагии.

Так или иначе, мы обнаружили, что способность к силвмагии содержится в том, что мы именуем ихором, – прозрачной части крови, которая может быть отделена от красной части. Все выглядит так, как будто мать вырабатывает ее и в больших количествах снабжает ею ребенка, особенно в момент родов. Тебе все пока понятно?

Я кивнул; несмотря на то что я все еще злился на Гилфитера, мне стало очень интересно.

– А потом мы проделали то же самое с матерями, обладающими Взглядом, – продолжал Гэрровин, – которые родили таких же детей. Конечно, нет способа почуять или увидеть эту способность, так что трудности тут были большие. Мы рассчитывали, что если силвсоставляющая обнаруживается в плаценте и пуповине – в последе, знаешь ли, матерейсилвов, то так же случится и со Взглядом.

– И что оказалось на деле? – спросил я. Гэрровин отпил из своей кружки и блаженно вздохнул.

– Ах, что за прелесть… Ну, тут обнаружилось, что передача Взгляда не так предсказуема, как это происходит с силвмагией. Дети некоторых женщин, обладающих Взглядом, им не наделены, даже если отцы обладают Взглядом тоже. Но только когда нам посчастливилось найти обладающую Взглядом женщину, старшим детям которой он передался, выделить ихор из ее плаценты и смешать с ихором из последа роженицысилва, силвмагия из него исчезла через несколько часов. Вот такто. Тор не видел больше голубизны, а мы с Келвином ничего не чуяли. Силвсоставляющая исчезла, как будто ее и не было.

– А что вы сделали потом? – спросил я.

Гэрровин понизил голос: в лавку вошли несколько человек и уселись за соседним столом.

– Мы добавили в ихор материсилва ихор обычной роженицы – и ничего не произошло: признаки силвмагии проявлялись так же сильно, как и до того. Однако когда мы приготовляли лекарство из ихора женщин, имеющих обладающих Взглядом детей, оно действовало каждый раз.

Я почувствовал, что его рассказ странно взволновал меня, и принялся пить свой шоколад, чтобы скрыть беспокойство.

– Так, значит, вы получили лекарство против силвмагии в пробирке. Как вы собираетесь использовать его для исцеления дунмагов?

Гэрровин, конечно, уловил мой сарказм и изрядно смутился.

– Вот тутто и загвоздка. Не так уж у нас много дунмагов, с которыми можно было бы экспериментировать.

– Так как же вы выходите из положения?

– Мы попробовали испытывать лекарство на животных: и в горло вливали, и в кровь вводили – и ни одно еще не подохло.

– Замечательно! Только я чтото не знаю ни одного животного, которое грешило бы дунмагией.

– Мы просто хотели убедиться, что наше снадобье не ядовито. Мы пытались подвергать ихор перегонке, но целебные свойства исчезают при этом, как и остальные ингредиенты, так что такое решение не годится. Потом мы кипятили ихор, и его целебные свойства сохранялись. Мы надеемся, что кипячение устранит многие загрязнения, если они там окажутся… Просто предосторожность, знаешь ли.

– А дальше что?

– У нас уже есть парочка желающих – вернее, даже не парочка: их семеро. Это силвы, которые хотят избавиться от своего дара. Двоим мы дали несколько капель снадобья в питье, другим ввели в кровь через кожу. С первой парой ничего не случилось – по крайней мере пока. Вторая компания обнаружила, что на следующий день им трудно стало пользоваться силвмагией, а теперь они начали видеть ее сияние, когда к силвмагии прибегают другие. Конечно, мы не знаем, долго ли сохранится эффект… избавятся ли эти силвы от своего дара навсегда. Как бы то ни было, паренек, если пожелаешь тоже от него избавиться, только попроси…

– Мне нравится быть силвом, – бросил я. В душе я испытывал облегчение. Если им приходилось вводить свое снадобье в кровь, вряд ли им удалось бы превращать силвов в обладающих Взглядом без их согласия.

– Как хочешь, – пожал плечами Гэрровин. Он выглядел невыносимо самодовольным. Его блестящие глаза были слишком уж понимающими…

Я посмотрел на него с отвращением.

– И много у вас этого снадобья?

– Лекарства? Ах, со временем мы не будем испытывать в нем недостатка, – ответил Гэрровин.

У меня возникло странное чувство: как будто я чтото упустил… или он чегото недоговорил.

– Ты собираешься просить меня держать это в секрете от силвов в Ступице?

– Нет, паренек, не беспокойся. Рассказывай сколько хочешь. Я думаю, верховный патриарх сам пошлет сообщение, когда мы немного больше разберемся в свойствах лекарства. Советникихранители наверняка пожелают иметь в загашнике бутылочкудругую нашего снадобья, когда в следующий раз столкнутся с выводком дунмагов, а уж мыто им не откажем.

Я кивнул:

– Тогда я поделюсь новостью с сирсилвом Датриком, когда увижу его в следующий раз.

– Ага, давай, паренек.

– Но ведь вы пока не доказали, что снадобье действует и на дунмагов, верно?

– Пока нет. Но нам обоим с Келом кажется, что дунмагия – это просто слишком большая доза дара силва, только и всего. Не гляди на меня так кисло, паренек. Вот выпейка еще шоколада. – Он заказал мне еще одну кружку, прежде чем я успел отказаться.

Я откинулся на стуле и оглядел комнату. Лавка, торгующая шоколадом, привлекала самых разных людей – от пожилых ученых до школяров, у которых в карманах едва ли водилась парочка сету. В тот день сюда зашел даже гхемф. Я от нечего делать разглядывал его, но потом вспомнил коечто – то лицо, которое я видел в воде, когда ночью возвращался на полозе… Оно принадлежало гхемфу! Как я сразу не догадался? Конечно, идея, что гхемф мог нагишом ночью кататься на волне, была абсурдной, но все же я был уверен, что не ошибся.

Я и в самом деле отправился повидаться с Датриком, когда в следующий раз попал в Ступицу. Я думал, что теперь, когда он стал временным главой Совета, добиться аудиенции будет трудно, но все оказалось не так. Он, казалось, обрадовался мне и пригласил в свой кабинет.

После нескольких вежливых вопросов – о моем здоровье и здоровье моего отца – Датрик поинтересовался целью моего визита. Кратко, как мог, я рассказал ему обо всем, что узнал. Он внимательно слушал, проявив ко мне уважение уже одним тем, что воспринял мои слова серьезно. Когда я закончил, Датрик кивнул и некоторое время сидел молча, глубоко задумавшись.

– Джесенда перед отъездом спрашивала меня, – наконец сказал он, – не знакомо ли мне имя Флейм. Я смог сообщить ей, что Флейм и Дева Замка – одно и то же лицо, так что ты можешь не тревожиться: об этом Джесенда предупреждена, она знает, с чем может столкнуться в Бретбастионе.

Я вздохнул с облегчением, но не думаю, что Датрик это заметил.

– Боюсь, что госпоже Лиссал уже не поможешь, – продолжал он. – Есть предел тому, что способны исцелить силвы. Джесенда получила ясные указания в отношении ее… будущего. Что же касается тебя, Эларн, – добавил Датрик, – то ты поступил правильно. Признаюсь, у меня возникли сомнения, когда Джесенда в первый раз заговорила со мной о тебе, но теперь я вижу, что она не ошиблась. Ты обладаешь большим потенциалом.

Меня охватило теплое чувство.

– Спасибо, сирсилв.

– Один вопрос: ты говоришь, что этот Гэрровин Гилфитер считает, будто получить больше лекарства от магии в будущем не составит проблемы.

– Да, у меня сложилось такое впечатление. Я предполагаю, что он рассчитывает: те силвыменодианки, которые пожелали избавиться от своего дара, присоединятся к обладающим Взглядом, которые предоставляют ему свой… ээ… послед. В результате в будущем будет рождаться больше младенцев, обладающих Взглядом.

Датрик нахмурился, потом сказал:

– Что ж, можно по крайней мере порадоваться тому, что прием снадобья через рот не дает эффекта. Если ситуация изменится – хоть както, – немедленно дай мне знать. Такой легкий способ… – Его передернуло. – Найдись он, и все, что будет нужно, чтобы разделаться с силвами островов Хранителей, – это вылить несколько капель в резервуары, снабжающие город водой. Райдер на такое пошел бы… уж такой он человек – совершенно безжалостный и бессовестный.

Я заморгал. Такая оценка не совпадала с моим мнением о Райдере. Мне он казался человеком, мучительно переживающим свои решения, разрываемым на части отвращением к дунмагии, проникшей в него, и постоянно сопротивляющимся ей.

– Говорила тебе Джесенда, что я узнал: Райдер был осквернен дунмагией? – спросил я.

– Да, конечно. Однако это его не оправдывает. Он и раньше не стеснялся в средствах: я встречал его в Гортанской Пристани, знаешь ли, когда он помогал этой сукеполукровке. Тогда в нем не было дунмагии, иначе Блейз сообщила бы мне… Райдер всегда был развращен, – с отвращением бросил Датрик.

Я подумал, что он ошибается, но не осмелился возразить.

– Я хочу, чтобы ты вернулся на Тенкор и продолжал сотрудничать с Гилфитерами. Мне нужен список тех, кто получил снадобье, – всех семерых. И как можно скорее.

– Не знаю, удастся ли его раздобыть, – сказал я. – Эти люди, похоже, видят меня насквозь. Обмануть их не удается…

– Эларн, ты и представить себе не можешь, как много от этого зависит! Подумай о том, каким стало бы наше существование, лишись мы силвмагии… – Датрик продолжал, не дожидаясь моего ответа: – А эти обладающие Взглядом! Когда хоть один из них присутствует, мы не можем заключить выгодную сделку. Когда ктото из них рядом, нельзя понастоящему провести выборы! Никакой иллюзии нельзя создать так, чтобы они нас не разоблачили. Каждый настоящий силв видеть не может обладающих Взглядом! Если бы не они, мы теперь бы уже правили всеми Райскими островами, принесли всем свое представление о процветании. Но нет – нам приходится подчиняться всяким проклятым законам изза того, что обладающие Взглядом – тут как тут. Мы так много даем всем жителям островов – здоровье, красоту, культуру, театр, закон и порядок, – и что же мы получаем взамен? Нам в нос тычут разоблачениями обладающих Взглядом!

От его горячности мне все больше становилось не по себе. Неужели он считает любое мошенничество законным, если его совершает силв?

Датрик не замечал моих сомнений.

– Ты ведь все еще не видишь опасности, мой мальчик? Ты забыл задать Гилфитерам и Райдеру самый важный вопрос: возможно ли этим их снадобьем превратить в обладающих Взглядом обычных людей?

Этот вопрос произвел в моем уме действие камня, упавшего в пруд. Мысли неожиданно разбежались, я не мог сосредоточиться. Слишком огромны, слишком всеобъемлющи были бы следствия этого… весь мир перед моим внутренним взором разваливался на части.

– Мне необходим этот список, Эларн, – заключил Датрик, – и как можно скорее, прежде чем ситуация выйдет изпод контроля. Мы должны нанести ответный удар.

Во время долгого пути обратно на Тенкор я обдумывал то, что услышал от Датрика. Конечно, он был прав: я не заметил очевидного, не разгадал причины самодовольства Гэрровина. Этот лекарьпастух представлял себе Райские острова, где все люди – если бы они согласились отказаться от помощи силвов в случае болезни – могли сделаться обладающими Взглядом. Это защитило бы их от иллюзий и обмана, а также и от дунмагии. Менодиане были бы счастливы получить возможность с легкостью избавиться от удавки, которую силвмагия затягивала на горле экономики и торговли. Для силвов тогда осталось бы лишь одно занятие, позволяющее получать доход от их дара, – целительство, но все меньше людей стало бы прибегать к их помощи: ведь обладающие Взглядом невосприимчивы к чарам. Силвмагия была бы обречена на упадок.

В результате я отправился к Гилфитерам и Райдеру, хотя необходимость этого вставала мне поперек горла. Я не хотел больше иметь с ними дело, я все еще не мог простить их произвол, в результате которого я оказался под замком.

Райдер был не в духе: не смог уговорить Гилфитеров на то, чтобы они дали ему снадобье. Он жаждал искоренить в себе следы дунмагии и тем доказать, что исцеление от нее возможно. Гилфитеры опасались, что для него как уже обладающего Взглядом это может оказаться опасным – вроде приема двойной дозы лекарства. Райдер обратился за поддержкой к верховному патриарху, но тот немедленно запретил ему экспериментировать на себе. Райдер подчинился, конечно, но раздражение ясно проявлялось в его поведении.