Текст книги "Улугбек"

Автор книги: Глеб Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

СЫН ШАХРУХА

 
Где высился чертог в далекие года
И проводила дни султанов череда.
Там нынче горлица сидит среди развалин
И плачет жалобно: «Куда, куда, куда?»

 

Омар Хайям

Все казалось таким прочным, незыблемым, словно скалы Кавказа, – и вдруг рассыпалось, как песок... Еще не остыло могучее тело Тимура, впервые бессильно вытянувшееся на ложе, а внуки и военачальники, собравшиеся вокруг, уже косо, настороженно смотрели друг на друга, точно прицеливались: как бы первым нанести удар, чтобы избавиться от соперников.

По воле Тимура наследником ему должен стать Пир-Мухаммед. Но он далеко, в Индии. А власть, выпавшая из рук Повелителя Мира, так близка, так манит к себе...

И все-таки никто пока не решается первым ри нуться к власти. Морозной ночью у трупа Тимура начинается военный совет. Он заканчивается быстро, почти без споров.

Решили скрыть на некоторое время смерть Тимура и продолжать поход на Восток. В глубокой тайне, опять-таки ночью, тело Тимура надушили благовониями, розовой водой и мускусом, положили в гроб. Гроб поставили на дорогие носилки, пышно украшенные драгоценными камнями и жемчугом. В таких, паланкинах обычно странствовали – жены и любимые наложницы Тимура. Теперь по иронии судьбы он сам отправился в последний путь в таком легкомысленном кортеже.

Всем было предписано «согласно правилам шариата [16]16
  Шариат (буквально: «путь к спасению») – свод религиозно-нравственных норм, выполнение которых обязательно для правоверных.


[Закрыть]и надобностям государства воздержаться от проявлений скорби». Даже траурных одежд никто не смел надевать.

Но тайны не держатся долго. И весть о смерти Тимура домчалась к самым отдаленным боевым отрядам даже быстрее гонцов, которые должны были доставить ложные приказы, якобы все еще отдаваемые Повелителем Мира. Весть летела от селения к селению, всюду вызывая растерянность и ужас. В один из кишлаков она ворвалась во время пира, и гости бросили котлы с дымящимся пловом и убежали в горы. Вместе с ними бежали из дому и хозяева, унося колыбель с полугодовалым младенцем,: которому потом суждено было сделаться известным под именем Хаджи Ахрара и зловещей тенью встать за спиной Улугбека...

Тревогой и растерянностью полны были вьюжные ночи. И никто не знал, что ждет его за следующим поворотом дороги.

Прежде всего главные эмиры Шах-Малик и Шейх-Нураддин решили избавиться от обременительного придворного обоза. Всем вдовам Тимура было предложено возвратиться в Самарканд. Им посоветовали поскорее известить о случившемся Шахруха и вызвать его в столицу. Вместе с царицами отправился в Самарканд и Улугбек.

Так был сделан первый шаг к тому, чтобы обойти волю Тимура и опередить Пир-Мухаммеда на пути к власти.

А другой шаг поспешил сделать взбалмошный Султан-Хуссейн. Он покинул левое крыло армии, которым командовал, и с тысячью самых верных воинов тоже ринулся в Самарканд – к власти.

И сразу все понеслось, завертелось, как в ночном кошмаре. Получив известие о маневре Хуссейна, эмиры решили прекратить поход и послали гонцов вдогонку Улугбеку, чтобы остановить придворный обоз. Другие гонцы мчались в Ташкент, где находилось правое крыло армии. Оно должно было двинуться к Самарканду и по пути в определенном месте встретиться с центром армии.

Сами эмиры Шах-Малик и Шейх-Нураддин поспешно повели свои отряды к этому месту встречи. Они едва успели переправиться через Сыр-Дарью, как начался ледоход. Возле селения Чилик их ожидали в тревоге царицы и Улугбек.

Но отряды правого крыла не пришли. Вместо них примчались гонцы и привезли весть, что все воины в Ташкенте отказываются выполнять приказы эмиров и присягнули на верность Халилю.

Претендентов на место Тимура становилось все больше. Растерянность и неразбериха нарастали, как лавина грязи – сель, сорвавшаяся с гор. Гонцы метались по дорогам, раскисшим от весенней распутицы. Эмиры слали Халилю гневные письма, обвиняя его в измене. Тот отвечал, что власть он берет лишь временно, а потом передаст ее законному наследнику – Пир-Мухаммеду.

А по земле шла весна – двенадцатая весна в жизни Улугбека. Пенилась мутная вода в арыках. В бездонном небе с криком тянулись журавли. Устав от бесконечных, до хрипоты, споров эмиров, Улугбек охотился в окрестностях кишлака. Казалось, ему не было никакого дела до власти.

Но в большой игре хотели использовать и его. Шах-Малик украдкой делал ход за ходом. Ему тайно удалось подкупить одного из приближенных Халиля, который командовал авангардом и руководил наведением моста для переправы через Сыр-Дарью. Мост он построил, первый перешел со своим отрядом на другой берег. А потом разрушил переправу, поставив своим предательством в трудное положение Халиля. Его отряды остановились на берегу разлившейся реки.

Тем временем эмиры повели свои войска в Самарканд. Улугбек был пешкой в их руках – пешкой, которую Шах-Малик задумал сделать ферзем.

Немного не дойдя до столицы, армия стала лагерем. Шах-Малик с Улугбеком отправился в город. Улугбек шпорил коня, торопясь в родной Самарканд. Казалось, что там сразу кончатся все тревоги и беды. Сколько светлых детских воспоминаний было у него о веселых пирах, о тенистых садах, где привольно резвился он совсем недавно, не думая ни о чем!

Вот впереди уже виден лысый холм Афросиаба, а с его вершины открывается весь город со своими базарами, мечетями и дворцами. Гремят под копытами лошадей доски моста через арык. Улугбек первым подскакивает к громадным городским воротам.

Но они закрыты. С крепостной стены стражники грозят копьями, целятся из луков. Потом стражники расступились, пропуская вперед своего начальника. Улугбек привык видеть его всегда согнутым в услужливом поклоне. Но сейчас он совсем не таков. Повелительным голосом он кричит со стены, что город будет сдан только законному наследнику, Пир-Мухаммеду.

Так они стояли под стенами Самарканда, а сзади уже подходили передовые отряды Халиля. Медлить было нельзя. И тогда Шах-Малик отправил к городским воротам всех цариц с царевичами, при себе оставив одного Улугбека.

На грязной, истоптанной конями дороге, у стен Самарканда, который он так любил и который теперь отвергнул его, Улугбек простился со старой Сарай-Мульк-Ханым, заменившей ему мать, и больше уже никогда не видел ее.

После долгих препирательств стража впустила женщин и детей. А эмиры, избавившись, наконец, от пышного обоза, отправились в Бухару, увезя с собой всю казну Тимура, в которой, кроме денег и драгоценностей, хранилось немало оружия и одежды.

Игра вокруг престола шла своим причудливым чередом.

На первом ночлеге армию догнал посланный из Самарканда. Начальник стражи извинялся и твердо заверял, что столица не будет сдана и Халиль-Султану, никому на свете, кроме Пир-Мухаммеда. Эмирам -ничего не оставалось делать, как поблагодарить за эти вести и одобрить столь твердое выполнение воли Тимура. Но, еще не дойдя до Бухары, они узнали, что Халиль подошел к Самарканду и ворота перед ним открыли без всякого промедления, встретив с большими почестями.

А через несколько дней у тех же ворот появился со своим отрядом незадачливый Султан-Хуссейн, заваривший первым всю эту кашу. Увидев, что заветный престол уже занят, он не стал особенно горевать и тут же предложил свои услуги более счастливому сопернику.

Казалось, сам воздух в ту весну был насыщен предательством. Люди, клявшиеся в верности до гроба, всаживали друг другу нож в спину. И юный Улугбек, вначале следивший за всем с простодушным любопытством, вскоре почувствовал, что игра идет вовсе не шуточная и ставкой в ней может оказаться собственная жизнь.

Нашлись предатели и в стане Улугбека. Вступив в Бухару, эмиры начали спешно укреплять город. Шах-Малик отправился в Герат просить помощи у Шахруха. Но едва он уехал, начальник обороны Бухары ночью поднял мятеж. Шейх-Нураддин с Улугбеком едва успели бежать, бросив и крепость, и войско, и походную казну.

Первый раз в жизни пришлось Улугбеку спасаться бегством. Они мчались всю ночь на неоседланных лошадях под яркими весенними звездами. В сонных кишлаках на них бросались собаки. Какие-то тени мелькали позади. Сердце Улугбека бешено колотилось. Впервые он познал слепой, панический страх.

Перепуганному мальчику казалось, что весь мир сошел с ума. Совсем недавно он восхищался своим старшим двоюродным братом Халиль-Султаном и завидовал ему. А теперь бежит от него, спасая жизнь. Еще вчера придворные кланялись ему до земли. Теперь они гонятся за ним, словно свора бешеных псов. Где спастись? У кого искать защиты?

Беглецам удалось догнать Шах-Малика, еще не успевшего даже доехать до Аму-Дарьи. Через несколько дней Улугбек уже был у отца, в Герате.

Шахрух встретил сына неласково. Больше всего он дорожил покоем, бесконечными духовными беседами с муллами, сейидами, дервишами. Целыми днями он молился в хмечетях, и военные лавры его мало привлекали.

Но тут была задета честь. В Самарканде самозванцем сидел Халиль, досаждавший еще Тимуру своей непокорностью. И, видимо, он решил устроиться на престоле прочно. Затеял пышные похороны Тимура. Тело Железного хромца положили в гроб из черного дерева, а тот – в свинцовый и перенесли в мавзолей Гур-Эмир, который строился для Мухаммед-Султана. Вся усыпальница была завешана коврами, одеждами, завалена драгоценной утварью. «Цена ничтожнейшего из этих предметов равнялась податям целого округа», – доносили в Герат тайные соглядатаи. Вот куда пошла казна, отнятая у Улугбека.

Шахрух решил начать военные действия. Борьба затянулась на несколько лет и велась как-то вяло, словно нехотя. После первых стычек на берегах Аму-Дарьи по предложению Халиля заключили перемирие. Халиль пообещал вернуть имущество Улугбека. Но когда посланные приехали за казной в Самарканд, их пытались там задержать. Им пришлось уехать ни с чем ночью, тайком. В свою очередь, Шахрух продолжал держать вопреки договору крупное войско на Аму-Дарье, все время угрожая вторжением в Мавераннахр.

Основная борьба шла в тишине, за кулисами. Подкупали друг у друга приближенных, соблазняли щедрыми посулами, вели витиеватую дипломатическую переписку. В этом умудренный Шахрух чувствовал себя сильнее своего молодого соперника.

А Улугбек в это время открывал для себя новый, неведомый мир. После всех волнений и бешеных скачек по грязным дорогам, где за каждым поворотом могла подстерегать смерть, он наслаждался покоем тихого и древнего Герата. Город не уступал, пожалуй, по красоте Самарканду. Его окружали высокие прочные стены, над которыми возвышалось сто сорок девять больших и малых башен, – Улугбек сам их все старательно пересчитал.

За годы своего правления в Герате Шахрух сделал немало для украшения города. По его указаниям строились дворцы и особенно мечети и медресе [17]17
  Медресе – высшее мусульманское духовное училище.


[Закрыть]. Новинкой, которой еще не знали в Самарканде, были стекла в окнах многих домов. Они очень заинтересовали Улугбека.

С любопытством наблюдал мальчик и за постройкой громадного Чорсу – крытого рынка с высоким куполом на перекрестке четырех главных городских улиц.

Но особенно полюбил Улугбек проводить целые дни в тихих и полутемных кельях китобханы – дворцовой библиотеки. Шахрух был не только набожным, но и начитанным человеком. В его библиотеке было собрано много редких рукописей, над перепиской которых трудились лучшие каллиграфы, а замечательные художники украшали книги чудесными миниатюрами. Проводником Улугбека в этом новом для него царстве книг стал его младший брат Байсункар, увлекавшийся чтением.

А Улугбек, в свою очередь, старался приохотить брата к другой страсти – охоте в окрестных полях с ловчими птицами. Так они и проводили время, забыв о тревогах и бурях окружающего мира.

Но жадные страсти, волновавшие взрослых, не утихали. Борьба все более запутывалась и усложнялась. В нее вступил Пир-Мухаммед, требуя себе престол на основе завещания Тимура. Халиль направил против него тридцатитысячное войско под командой Хуссейна. Но, отвоевав у Пир-Мухаммеда Балх, неуемный Хуссейн вдруг почувствовал свою силу, перебил для острастки нескольких своих приближенных и повернул войска на Самарканд, снова требуя себе царский престол. Халиль разбил его и заставил бежать в Афганистан. Тут Пир-Мухаммед решил взять реванш и потребовал выдать ему соперника.

Хуссейн бежал в Герат к дяде и попался в ловушку. Набожный Шахрух, посоветовавшись с имамами, приказал схватить его, посадить в тюрьму и там убить.

После нескольких лет разлуки снова встретился Улугбек с товарищем детских игр, вдруг ставшим его врагом, – теперь уже с мертвым. Он был в покоях отца, когда туда принесли отрубленную голову Хуссейна. Шахрух посмотрел на нее и приказал отправить этот страшный подарок Пир-Мухаммеду. А тело убитого царевича несколько дней возили по гератским базарам.

Это была первая жертва жадной борьбы, но далеко не последняя.

Весной 1406 года Шахрух, объединившись с Пир-Мухаммедом, послал свои войска на берега Аму-Дарьи. Командовать ими он поручил двенадцатилетнему Улугбеку. Но фактически вершил все дела, конечно, Шах-Малик.

Улугбека снова сделали пешкой и втолкнули в игру. Осторожные, нерешительные схватки опять сменялись долгими переговорами. Халиль снова пообещал вернуть захваченную казну, но прислал только... жену Улугбека, которую до сих пор удерживали в Самарканде. Потом возле Карши произошла решительная битва – и Улугбек снова бежал, спасая жизнь, в Герат вместе с Шах-Маликом, а Пир-Мухаммед – к себе в Балх.

Опять армии топтались на берегах Аму-Дарьи и заводили мирные переговоры. Халиль клялся, что всегда стремился к миру и только вражеское нападение заставило его взяться за оружие. Шахрух тоже уверял, что если бы на него не нападали и вернули имущество сына, то ни за какие сокровища не стал бы он проливать кровь единоверцев.

На какое-то время наступила видимость мира. Но длилась она недолго. Вскоре от руки убийцы пал Пир-Мухаммед, так и не успевший добраться до престола, завещанного ему дедом. Шахрух не упустил случая и тотчас же под предлогом мести захватил Балх. Такой маневр вызвал справедливые подозрения у Халиля, и тот поспешил опять двинуть свои войска к Аму-Дарье.

До военных действий дело, однако, не дошло. Но закулисная игра продолжалась. Шахрух усиленно стал засылать в тыл к Халилю своих тайных агентов и сторонников. Их интриги увенчались тем, что в Самарканде начались волнения. Междоусобица и смута разорили страну. Земледельцев то и дело отрывали для участия в военных походах. Поля не обрабатывались, зарастали бурьяном. В Мавераннахре начался голод.

Сподвижники Халиля враждовали между собой. Их возмущало, что молодой правитель позволяет вмешиваться в государственные дела своей любимой жене Шад-Мульк, из-за которой он в свое время поссорился с дедом. Про нее даже распустили слухи, будто она приказала тайно отравить вдову Тимура Сарай-Мульк. Вряд ли это было правдой. Но, во всяком случае, эта старая женщина, заменившая Улугбеку мать, умерла действительно при загадочных обстоятельствах.

Неопытный Халиль-Султан оказался в трудном положении. С севера его теснили сторонники Шахруха. С запада, воспользовавшись междоусобицей, то и дело совершали набеги кочевые племена туркмен и узбеков. И в самой столице его царил разброд.

Шахрух выбрал удачный момент для решительного удара. И нанес его чужими руками. Весной 1409 года, когда Халиль с небольшим отрядом отправился усмирять непокорные племена в северных областях, на него неожиданно напал один подкупленный Шахрухом эмир и захватил в плен. Узнав об этом, Шахрух спешно повел свои войска в Мавераннахр и без всякого боя вступил в Самарканд.

Захватив власть, Шахрух жестоко расправился со всеми, кто остался верен Халилю. Даже Шад-Мульк подвергли пыткам, а потом с позором водили по всем городским базарам. Но казнить Халиля Шахрух не решился. Он был просто выслан подальше и назначен правителем маленького захолустного го-родка, где и умер через два года – кажется, тоже не без помощи яда...

Так закончилась длившаяся целых шесть лет кровавая пляска вокруг престола Тимура. Шахрух мог спокойно занять его, никаких серьезных соперников больше не оставалось. Незадолго до этого в бессмысленной стычке с туркменами у берегов далекого Каспийского моря погиб другой сын Тимура – свихнувшийся Мираншах. Голову его насадили на пику туркменского копья. Еле удалось выпросить у победителей тело погибшего брата, и какой-то дервиш привез его в кожаном мешке в Самарканд.

Шахрух решил похоронить брата рядом с Тимуром в мавзолее Гур-Эмир. Но перед этим приказал убрать оттуда все ковры, оружие, все богатые приношения и утварь: не пристала покойнику такая пышность по законам шариата. И тело Повелителя Мира переложили из стального гроба в простой деревянный.

Власть была у Шахруха в руках. Но он не захотел остаться в Самарканде. Его сердцу был милее и дороже Герат, где провел он почти всю жизнь в душеспасительных молитвах и хитрых интригах. Туда он и вернулся зимой, оставив правителем Самарканда своего сына Улугбека.

И опять-таки Улугбек оказался пешкой в чужих руках. Ему дали строгий наказ во всем подчиняться «величайшему эмиру, справедливейшему и великодушнейшему Шах-Малику».

Улугбек чувствовал себя, как охотничий сокол, которого вывезли в чистое поле, а путы еще не сняли. Захочешь поехать на охоту – надо спрашивать разрешения Шах-Малика. Захочешь устроить пирушку с друзьями – снова иди на поклон. А Шах-Малик смотрел на такие забавы косо. Перед отъездом Шахрух дал ему строгий наказ свято чтить правила шариата и во всем слушаться городских шейх-ал-исламов, наставников веры.

Что касается государственных дел, то Улугбек скоро -понял: тут и просить бесполезно. Все вопросы решались без него. Шах-Малик сам приказывал, какой установить налог и с кем воевать.

Весной вдруг взбунтовался обиженный Шейх-Ну-раддин. Он, в доме брата которого диктовал последнюю волю умирающий Тимур, никак не хотел примириться с возвышением своего давнего соперника Шах-Малика. Он собрал войско и повел его на Самарканд, и поначалу судьба улыбнулась ему. Небольшие отряды, высланные навстречу Шах-Маликом, были разбиты. Снова, спасая жизнь, бежал Улугбек, сопровождаемый неудачливым опекуном.

Перед победителем открылась дорога к заветной столице. Через несколько дней Шейх-Нураддин уже появился на белом коне у ворот Самарканда.

Но ворота были заперты, а штурмовать Самарканд эмир не решился, видно вспомнив, как переменчива бывает военная слава. Он ограничился пока тем, что ограбил все окрестности города да провел несколько пьяных ночей в одном из загородных дворцов Тимура, хоть на короткое время почувствовав себя повелителем.

Самарканд не был сдан, но положение Улугбека я Шах-Малика оказалось довольно серьезным. Они были отрезаны от собственной столицы. И почти вся страна очутилась в руках мятежного эмира.

Пришлось снова просить помощи Шахруха.

А тот не спешил. Улугбек едва дождался, когда передовые отряды отца подошли к Аму-Дарье, и тотчас же повел их навстречу войскам Шейха-Нураддина. Шахрух с основной армией следовал неспешно за ним.

Но никак не удавалось Улугбеку пожать лавры победителя. Заслышав о приближении Шахруха, Шейх-Нураддин не стал мешкать и поскорее ушел от стен Самарканда. Шах-Малик, не желая уступать славы своему подопечному, бросился было вдогонку, но неудачно. Его войска снова оказались разбиты, да так, что Шейху-Нураддину достались огромная добыча и почти все оружие бежавших воинов соперника. Сам Шах-Малик едва сумел пробиться к Самарканду и спрятаться за его крепкими стенами.

Улугбек пришел в бешенство, узнав об этой новой неудаче. Но в глубине души ликовал: поражение Шах-Малика давало какую-то надежду вскоре избавиться от такого опекуна.

Однако расчеты его не оправдались. Подоспевший Шахрух наголову разбил мятежного эмира, даже лично приняв участие в битве, и опять – в какой уже раз за эти годы! – победителем вошел в Самарканд. И снова он пробыл здесь недолго и вернулся обратно в Герат, простив Шах-Малику ошибки и военные неудачи.

Все осталось, как прежде: по любому пустяку Улугбеку приходилось обращаться за разрешением к опекуну. И в душе царевича разрастались обида и страстное желание избавиться, наконец, от этой унизительной опеки.

Он тоже попытался вести интриги, как и все вокруг него, послав отцу письмо с жалобой на неправильные действия опекуна. Тут было собрано все: и справедливые нарекания, и сплетни, и заведомые вымыслы. Шахрух, получив этот донос, прислал в Самарканд одного из своих чиновников расследовать дело на месте. Посланный нашел, что Шах-Малик хорошо правит страной и дает Улугбеку разумные советы, хотя и отметил в своем докладе Шахруху, что советы эти иногда задевают самолюбие царевича.

На том дело и кончилось. А неприязнь между Шах-Маликом и Улугбеком эта история, конечно, обострила еще больше.

Улугбек был так разобижен, что даже отказался участвовать в новом походе против разбитого, но не сломленного до конца противника, который Шах-Малик затеял следующей весной. Улугбек остался в Самарканде, как ни манила его военная слава. Но он понихмал, что рядом с опекуном никакой славы не завоюешь.

На сей раз Шах-Малик решил разделаться со своим соперником окончательно. Он теснил поредевшие войска Шейха-Нураддина, пока тот не убежал на север, к монголам. Но едва Шах-Малик повернул свои отряды обратно, как противник снова появился в пределах Мавераннахра и захватил небольшую крепость.

В крепости случайно оказалась одна из вдов Тимура. Когда Шах-Малик стал готовиться к штурму, чтобы выбить соперника, царица вышла на башню и с плачем начала уговаривать его помириться, вспоминая мирные, добрые времена при Тимуре. Обескураженный Шах-Малик опасался подать сигнал к решительному штурму. Он сидел у стен крепости так долго, что даже Шахрух забеспокоился и отправился на выручку с войском из Герата.

Улугбек, отдыхая в Самарканде, со злорадством следил за этой игрой в кошки-мышки. Шах-Малик понимал нелепость своего положения и все больше приходил в ярость. Он был готов на все, чтобы положить конец затянувшейся бесславной драке.

И такой случай ему скоро представился. Шах-Малику удалось тайно подкупить одного из нукеров соперника. После этого он сделал вид, что хочет идти на мировую, и предложил Шейху-Нураддину выйти из крепости на переговоры. Шах-Малик обещал явиться в назначенное место безоружным, в сопровождении только двоих нукеров.

Утром Шейх-Нураддин вышел из крепости и остановился на пригорке, поджидая Шах-Малика. Его сопровождали тоже двое нукеров, но он не подозревал, что один из них – предатель. Подошедший Шах-Малик приветливо раскланялся и сказал, что готов за-быть все прошлые обиды. Власть и славу они как-нибудь поделят...

Обрадованный Шейх-Нураддин бросился обнимать вновь обретенного друга. И в этот момент подкупленный нукер по знаку Шах-Малика всадил своему эмиру кинжал в шею.

Предательство никого особенно не удивляло в те времена. Оно считалось вполне допустимым в борьбе за власть. Но все-таки поступок Шах-Малика был настолько коварен и вероломен, что им возмутился даже Шахрух. Вероятно, и Улугбек не упустил возможности настроить отца против зарвавшегося и так опозорившегося опекуна.

Прибыв в Самарканд, Шахрух не стал жить в городе, а разбил свои шатры на равнине Кангиль, где любил располагаться станом Тимур. Этим Шахрух как бы подчеркивал, что вовсе не желает долго оставаться в здешних краях.

Через несколько дней в стан привезли отрубленную голову Шейха-Нураддина и положили к ногам Шахруха. Со смешанным чувством внутреннего ликования и какого-то ужаса смотрел на нее Улугбек. Все ведь могло обернуться иначе, и кто знает, не лежала бы тогда его голова у чьих-либо ног? Но теперь, к счастью, все кончилось, и, кажется, наконец-то он обретает свободу!

Вскоре перед шатром Шахруха появился и притихший, сразу потерявший всю свою властность эмир Шах-Малик. Шахрух встретил его ругательствами и гневными упреками. Предателя нукера тут же перед шатром наказали палками. Это была достойная приплата к тем деньгам, что он получил за подлое преступление. Потом обоим было приказано исчезнуть с глаз повелителя.

Но гнев Шахруха не был искренним, в большей степени – дипломатическим шагом: ведь у Шейха-Нураддина осталось немало весьма влиятельных родичей, и они могли начать мстить за убитого. Поэтому Шахрух сердился на Шах-Малика больше напоказ. Вскоре он снова приблизил его к себе и даже назначил правителем Хорезма.

Но Улугбека это уже мало интересовало. Главное– он становился хозяином Самарканда.

Провожая отца, он впервые устроил пир как полновластный правитель. Звенели струны кобуза, иволгой заливалась флейта. По знаку Улугбека слуги один за другим вносили богатые подарки и с поклонами раскладывали их перед Шахрухом. Даров оказалось так много, что Шахрух забеспокоился.

– Не забывай мне вовремя присылать доходы в Герат, – ворчливо сказал он, – и уважай достославных святых шейхов Самарканда. Они будут твоими наставниками. Слушайся их!

– Конечно, о мой отец и повелитель! – беззаботно ответил Улугбек.