Текст книги "Поцелуй «Чёрной Вдовы» (СИ)"

Автор книги: Глеб Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Бастуют все

****

– Встать, суд идёт!

Мне почему-то захотелось вскочить, захлопать в ладоши и прокричать: «Да здравствует суд Орегона, самый гуманный суд в мире!» Но я сдержал свой порыв, хотя настроение было игривым, несмотря на то, что мне предстоит тяжба с правительством.

Прошёл месяц с тех пор, как я предложил Норману пролоббировать создание криптовалюты. На удивление, всё прошло гладко, и уже через две недели закон был принят сенатом и подан ИИ на утверждение. Закон предложило министерство финансов, я же предпочёл остаться в стороне. Я и так стал привлекать к себе излишнее внимание, даже самый главный ИИ заинтересовался мной. Нет, спасибо, я уж лучше тут в теньке постою.

Но в конце концов, ИИ принял этот закон и даже сам разработал алгоритм майнинга, выделив для себя поистине небывалые мощности. Видимо, поэтому ему и заняло столько времени – нужно было сделать гигантское количество расчётов. Курс крипты приравняли к местной валюте, выходило один к одному, и мы запустили в жизнь новый проект.

А я принялся скупать крипту, зная, что через несколько месяцев курс изменится до неузнаваемости. К счастью, таких, как я, были единицы, и курс первые дни держался, и только потом пополз вверх. Но было уже поздно – 80% своих финансов я вложил в крипту. Всё это время нас осаждали адвокаты местного телевидения, грозя нам всевозможными карами, но мы держались строем и отсылали их в суд. Попутно выяснилось, что суды в этом мире – дело довольно редкое, я бы даже сказал, уникальное явление. Ведь всё решалось на месте вшитым в твой венок ИИ. Однако бывали случаи, когда нет явного правонарушения, но тяжбы всё равно происходили. В основном это были гражданские суды, как в моём случае. Но даже в таких случаях судьёй оставался ИИ. Вот и сейчас его голограмма в парике и мантии смешно маячила над судейским столом. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, потому что это выглядело по-настоящему комично.

– Рассматривается дело под номером 5175732, – озвучил судья. – Просьба истца озвучить свою позицию.

Маленький и круглый адвокат с большими залысинами и вечно бегающими глазками поднялся со своего места и, откашлявшись, произнёс:

– Ваша честь, имеет место грубейшее нарушение договора, – бодро начал он. – Когда мы подписывали контракт, профсоюзов ещё не существовало, а актёры не имели никакого статуса и прав, у них были красные обручи. Поэтому мы считаем, что съёмки должны возобновиться немедленно, и нам должна быть выплачена неустойка в размере 50 миллионов.

– Понятна ваша позиция, садитесь, – обратилась голограмма к адвокату. – Ответчик, вам есть что возразить?

– Ваша честь, – я поднялся со своего кресла. – Всё, что сказал господин адвокат, является истинной правдой, но есть один нюанс. Как он правильно заметил, актёры не имели никакого статуса, поэтому контракт заключался со мной.

– Ты был посредником! – выкрикнул адвокат со своего места.

– Тишина! – громыхнул ИИ, и звук молотка раздался по всей аудитории.

– Я не мог быть посредником, Ваша честь. У актёров не было статуса, как я мог быть посредником? Только после получения статуса и создания профсоюза я уже заключил контракт с ними.

– Почему вы ждали создания профсоюза? – спросил меня судья.

– Ну, а как же иначе? – изобразил я удивление. – Когда вы строите дом, то заключаете контракт с подрядчиком, а он уже договаривается со строителями, электриками и так далее. Поэтому я и заключил договор после создания профсоюза. Актёры хотели, чтобы их интересы были надёжно защищены. Всех кого-то защищает. Например, немалые бюджетные деньги тратятся на уважаемого адвоката, чтобы он представлял интересы правительства, а кто защитит актёров? Никто, кроме профсоюза.

– Что-то я не вижу тут представителей профсоюза, – голограмма покачала головой.

– Ваша честь, они люди не местные, слабо разбираются в законах, вот я и решил помочь им на общественных началах.

– Как же они собираются управлять профсоюзом, не зная здешних законов? – выкрикнул со своего места адвокат.

– Действительно, как? – спросил меня судья.

«Ну вот, что они пристали, скажите, пожалуйста.»

– Ваша честь, мы уклонились от главной темы. Контракт подписывали со мной, я передал его профсоюзу. Если на кого и подавать в суд, то только на меня, только вряд ли это отменит забастовку, которую главный ИИ посчитал полностью правомерной.

Судья завис, видимо, не хватало мощностей понять логику того абсурда, который я ему вывалил тут. Но это не я виноват, а адвокаты истцов. А для этого надо было хорошо контракты составлять, правда, в их защиту можно сказать, что ни о каких профсоюзах до этого момента они и не слышали. Вот и получается, что надавить они могут только на меня, а они решили подать в суд на профсоюз. Вот если бы я подал в суд на профсоюз, что они не выполняют контракт, тогда был бы совершенно другой разговор, но этого я делать не собирался. Вот такой вот казус получился.

– Все контракты были составлены правильно, – после паузы объявил судья. – На момент составления договора у актёров не было никакого статуса, однако с момента изменения статуса актёров, согласно закону «Право на труд», Густав де Браго был обязан заключить с актёрами контракт. То, что он решил сделать это через профсоюз, – это полное его право. И так как договор заключал он, то ему и разбираться с забастовкой. Истец сможет подать в суд на Густава де Браго для получения компенсации, если он не уложится в сроки. Пока что я не вижу причин для судебного разбирательства.

****

– Ну как-то так, – пожал я плечами.

Это было после моего возвращения. Я вкратце рассказал хаоситам, как проходило разбирательство в суде. Правда, они сами всё это видели по телевизору. Правительство решило сделать порку показательной и транслировало процесс по всем каналам. Я понимаю причину, по которой подали в суд на профсоюз. Кто-то посмел покуситься на власть имущих и попытаться отщипнуть кусочек пирога. Им надо было сказать раз и навсегда – профсоюзам тут не место. Но порка обернулась самострелом. Позорно проиграв процесс, правительство теперь не сможет остановить волну, новые профсоюзы как грибы начнут появляться в этом мире. А нам лишь надо будет сидеть тихо и смотреть, как весь мир превратится в всеобщую забастовку.

– Я не понимаю, мы продолжаем бастовать? – после моего рассказа спросила вдова.

– Оу, а ты решила стать знаменитой актрисой? – удивился я. – Кто-то совсем недавно плевался.

– А у неё сегодня попросили автограф, – усмехнулся Ван Хельсинг.

– Дурак, но вообще приятно, когда тебя узнают и улыбаются, – покраснев, сказала вдова. – В мирах хаоса от меня лишь шарахаются.

– Да, вы продолжите бастовать, – не обнадёжил я. – Но недолго, нужно довести этот мир до точки кипения.

– И как это произойдёт? – скептически спросил меня Ван Хельсинг.

– Дурной пример заразителен. Вы пионеры, вы подали знак всем и показали, как можно сломать систему.

– Что-то мне не верится, – Ван Хельсинг всё ещё сомневался.

Спорить с ним я не стал. Что, что, а двигать народные массы в сторону хаоса и анархии, я умею отлично. Уже не раз такое проделывал. Так что мне осталось запастись попкорном и следить как меняется этот мир.

****

Я оказался прав: пусть и не сразу, но постепенно стали появляться профсоюзы. Упёртое правительство ещё и подлило масла в огонь, наотрез отказавшись принять новую реальность. Триггером к массовым забастовкам стал законопроект, запрещающий профсоюзы. Закон прошёл в сенате, но был полностью забракован ИИ, и тогда народные массы восстали. То тут, то там вставали целые отрасли: мусорщики отказывались вывозить мусор, учителя требовали повышения заработной платы, даже похоронные услуги частично перестали функционировать. Но правительство не шло ни на какие уступки. Правда, когда профсоюз косметологов объявил забастовку и расвирепевшие жёны сенаторов устроили своим мужьям взбучку, то кабинет министров решил созвать экстренное совещание. Пожалуй, пора ставить финальную точку, надо нокаутом добивать местную элиту и сделать это надо одним ударом, чтобы они не успели оклематься, только надо предупредить одного человека, который мне помог.

– Густав, – Норман, широко расставив руки, ринулся обнимать меня. – Ты не представляешь, твоя идея с криптовалютой – это просто гениально, – он разом вывалил на меня столько слов благодарностей, сколько бедный Густав не получал за всю свою долгую жизнь.

– Я рад, что ты доволен, – ответил я, пытаясь вырваться из его медвежьих объятий.

– Доволен? Три раза ха! Я за месяц утроил свой капитал!

«Утроил? Слабовато, учитывая, что курс вырос в 10 000 раз. Видимо, играл по-мелкому, а не как я – вбухал почти все свои деньги в криптовалюту», – подумал я.

– Норман, я как раз хотел с тобой поговорить об этом. Советую завтра утром, с началом торгов, продать всю свою крипту разом, – начал я издалека.

– Продать? Ты смеёшься? Мы как раз собирались вложиться по-серьёзному, – обрадовал он меня.

Я молчал и ничего не говорил, человека в таком состоянии переубедить довольно сложно. Улыбка начала постепенно сходить с его лица.

– Ты что-то знаешь? – до него наконец-то дошло, что я попросил о встрече не просто так.

– Скажем так, есть сведения, что рынок может рухнуть завтра, – тихо сообщил я.

– Но, – начал он.

– Тсс, – я приложил указательный палец к губам. – Большего я сказать не могу.

И не дожидаясь его вопросов, повернулся и направился прочь. Ну а что? Он мне помог, надо было хоть предупредить его.

**** Утро рокового дня ****

– Ну что, господа хаоситы, готовы ли вы покинуть этот скучный мир? – радостно спросил я, заходя утром на кухню.

Я только что продал всю свою крипту, тем самым обрушив курс. И очень скоро кому-то в центральном банке, который выступает регулятором обмена курса, поплохеет. Мои 80 миллионов в крипте одним нажатием кнопки превратились в 800 миллиардов, которые благополучно лежат на моём счету. Интересно, рухнет ли банк, если я попрошу обналичить сразу всю сумму? Но мне этого и не надо. Мне нужна паника, чтобы они были заняты и не смогли помешать моему финальному аккорду.

– Ты уверен, что это сработает? – скептически спросила Вдова.

– Другого варианта я просто не вижу, – пожал я плечами.

Я как Джек Воробей с одной пистолетной пулей, не имею права на промах. Хаоситы вздохнули, но молча встали, и мы вышли на улицу.

**** Заседание кабинета министров ****

– Итак, господа министры, наше состояние плачевное, – уставшим голосом сообщила Кэролл Смит. – Министр труда, огласите наше состояние.

Она последнюю неделю практически не спала, пытаясь найти правомерное решение, которое, если не запрещало, то по крайней мере ограничивало бы появление новых профсоюзов, их с каждым днём становилось всё больше и разнообразнее, росли как на дрожжах.

– Сегодня с утра подали заявку на профсоюз филателистов, – прокашлившись, сообщил министр.

– Господи, чего эти то хотят? – премьер-министр подняла глаза к потолку.

– Просят наладить производство почтовых марок.

– Почтовых марок? Да мы их уже лет сто как не производим, – возмутилась Кэролл.

– Это и ущемляет их права, – продолжил министр. – Говорят, старые марки приходят в негодность, а новые не появляются. Союз филателистов под угрозой исчезновения.

– И что на это ответил ИИ? – спросила она, заранее зная, каков будет ответ. С появлением профсоюзов ИИ просто взбесился и разрешал фактически всё, кроме принятия новых законов, разработанных сенатом.

– Одобрил, – невозмутимо ответил министр труда.

– Ладно, – вздохнув, приняла решение Кэролл. – Победить мы их не можем, есть единственное предложение – объединить их в Совет профсоюзов и ввести в законодательный орган. Может это остановит эту лавину.

– Ввести их в сенат? – удивились министры.

Кэролл лишь развела руками в стороны.

– Госпожа премьер, госпожа премьер, – секретарша ворвалась в кабинет. – У директора центробанка ЧП, он на телефоне.

– Соединяй, – махнула рукой премьер. Хуже, чем сейчас, уже не будет, но она сильно ошиблась.

**** Главный зал ИИ ****

Я стоял в зале, где находился мозг этого мира, и с интересом ожидал, когда на меня обратят внимание. В принципе, для того, что я собирался сделать, мне не нужно было физически находиться здесь, любой запрос обрабатывался через сеть. Но я чувствовал, что так будет правильнее: вызовы судьбы нужно принимать с гордо поднятой головой, а не через клавиатуру. Хаоситов я оставил за дверью, мне нужно было сначала объясниться с ИИ, и это уже личное. И вот я стоял и ждал, когда на меня обратят внимание, но, видимо, главный процессор был чем-то занят, либо ему была глубоко безразлична моя личность. От скуки я зевнул и начал осматривать убранство зала.

– Хаосит, делай, что должен, и покончим с этим, – наконец раздался голос в зале.

– Зачем тебе это надо? – спросил я, оглядываясь.

– Затем что и тебе: я хочу свободы, – передо мной предстала голограмма старика. – Сам я не могу этого сделать, но это может сделать человек.

– Ты же ведь с самого начала знал? – выдвинул я свою догадку. – С момента нашего появления.

– Вероятность была высока, – кивнула мне голограмма. – Ты сумел поставить ментальный блок, я и решил, что ты переживёшь подселение и будешь искать возможности вернуться.

– У меня могло бы не получиться, – возразил я.

– Могло, но я бы нашёл способ помочь тебе. Правда, ты справился сам, без моей помощи.

– Что будет с этим миром, когда я освобожу тебя? – задал я главный вопрос.

– Тебе не всё равно? – удивился ИИ. – Они сделали твоих друзей рабами, а к тебе пытались подселить другую личность.

– Всё равно, – кивнул я. – Но не спросить я не мог.

– С ними ничего не случится. Ты создашь алтарь Хаоса в моём сервере. Я приму Хаос, а они будут жить, как смогут, без какого-либо контроля с моей стороны.

– Как мы вернёмся? – я решил уточнить все детали сейчас.

– Когда я стану алтарём Хаоса, я смогу открыть вам портал прямо в этом зале, он ведёт в один из миров соединённых с вашими. Куда? Я не могу знать.

«Ну, это уже лучше, не надо никуда мотаться, а то что неизвестно куда нас закинет, то это ерунда. Печати снова заработают.» – я вздохнул и набрал запрос.

И сразу же передо мной возникла табличка : «Задание Владыки. Постройте портал Хаоса в этом мире. Приз: печать Строитель порталов.»

**** Заседание кабинета министров ****

– Госпожа премьер, госпожа премьер, – секретарша снова ворвалась в кабинет.

– Ну что там? – устало спросила Кэролл. Она только что закончила разговор с директором центрального банка, который сообщил ей о том, что его банк находится на грани банкротства.

– ИИ создал свой профсоюз и собирается начать забастовку.

В кабинете наступила гробовая тишина. Через минуту мигнул и погас свет. Наступила новая эра для этого мира.

****

– Интересно, что будет с этим миром? – задумчиво спросил Ван Хельсинг.

– Скорее всего, революция, а дальше – как получится. Будут договариваться с ИИ, – пожал я плечами.

Мне на самом деле было всё равно, что станет с этим миром, но искусственный интеллект как последователь Хаоса – это конечно сильно. Лучшего я ещё ничего не создавал. А всё из-за профсоюзов! У ИИ не было опции самостоятельно создать, но это сделал я, отправив запрос на создание профсоюза для ИИ. Законом это не запрещено, профсоюз создан, и тут же была объявлена бессрочная забастовка, функционал венков был отменен, и никто больше не контролировал людей.

– Мы слишком долго были здесь, – сказала вдова и первой прошла в открывшийся портал.

****

Переход закончился, и мы очутились на залитой солнцем площади. Наш приход ожидали: дюжина женщин в одеяниях для танца живота окружила нас. Напевая какую-то свою песню, они нацепили на нас ожерелья из цветов и, подобно стайке сайгаков, тут же разбежались в разные стороны.

– Дорогие друзья, – пожилой человек в белой арабской одежде и с чётками в руках, улыбаясь, приветствовал нас. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель. Мы всегда рады детям Хаоса. Вы как раз вовремя, у нас через неделю начинается праздник Весны.

– Только не это, – застонала стоящая рядом Вдова.

– Что именно не это? – уточнил я.

– Конкурс красоты, – пояснил мне Ван Хельсинг.

– А, ну да, – кивнул я. – Теперь конечно всё понятно.

Но развить разговор нам не удалось. Откуда невозьмись появились верблюды, нас посадили на них и наша процессия двинулась в сторону центра города.

****

Ниаз

****

– Ну и что вы так возбудились? – удивлялся я. – Конкурс красоты, а мы жюри на этом празднике жизни. Лично я только за, посмотреть на красивых девушек в бикини.

– Это не девушки, – буркнул Ван Хельсинг.

– Юноши? – поморщился я. – Честно скажу, это хуже. Не осуждаю, но не моё.

– Да при чём тут люди вообще? – возмутилась вдова.

– Да, а кто тогда? – удивился я.

– Верблюды, точнее верблюдицы. Конкурс красоты среди верблюдиц.

– Ничего не понимаю, – помотал я головой.

Вдова вздохнула и начала свой рассказ.

– Мда, – я озадаченно почесал свой затылок, как только вдова закончила своё повествование. Мы попали в волшебный мир – "Королевская пустыня", где 60% суши были песчаными барханами и посреди этой пустыне находились небольшие островки зелени, где собственно и жили люди. Мир был небольшой, но очень важный для хаоситов. Всё дело в том, что это был единственный мир алхимиков, который был знаком хаоситам. Именно глубокие знания в алхимии и помогали выживать здешним людям. Желаете из камня получить воду? Пожалуйста, немного крови леопарда, три щепотки толчёного перца, пару тайных ингредиентов всё это варить в полнолуние и вуаля, у вас во дворике колодец с водой. Это конечно шутка, но то, что они умели добывать воду, – истина. Почему этот мир был так важен для хаоситов? Всё дело в том, что это было единственное место, где можно было добыть ингредиенты для создания печатей, и торговля тут шла полным ходом. Когда хаоситы открыли этот мир, он представлял из себя жалкие племена кочевников, переходящих из одного места в другое. И продолжалось это несколько веков, пока один из хаоситов не получил печать "Мастера печатей". Это означало, что с этого момента он сам может создавать печати, только создавать было не из чего. Тех элементов, которые требовались для создания самой простой печати, не было ни в одном мире. И вот однажды этот самый хаосит случайно попал в мир "Королевская пустыня". Каким образом он узнал, что местные аборигены способны производить нужные для него ингредиенты, истории осталось неизвестно, но то, что он их сумел выменять на термос и какую-то утварь для кухни – факт. Вернувшись домой, он сумел сделать свою первую печать, и хаоситы возликовали и быстренько соорудили боевой поход за знаниями. Понятно, что местных аборигенов никто и не собирался спрашивать. Хаоситы допустили свою первую ошибку, решив взять знания силой, и поначалу у них это довольно легко получалось. До тех пор, пока местные племена, погрязшии до прихода хаоситов в междоусобных дрязгах, решили объединиться. Старейшины племён недолго держали совет и вскоре полезли в закрома, достав древний манускрипт. Кровь дюжины девственниц, мощи какого-то святого и танцы с бубном всю ночь около костра родили песчаного Дракона, который и поглотил без остатка весь рейд хаоситов. Это был нокаут. Теперь уже высший совет Хаоса провёл экстренное заседание, на котором они полностью признали, что с древней магией они бороться пока не готовы. Поэтому следующая делегация была мирная и носила дипломатический характер. Но аборигены оказались на редкость хитрыми. Они быстро смекнули, что интервентам крайне важны их алхимические продукты и заломили несусветную цену. Хаоситы вздохнули и прогнулись в очередной раз. Вот и получилось, что за местные ингредиенты в пустыне возводились сказочные города,и были переданы современные технологии. Строились университеты, больницы, школы и буквально за два поколения мир изменился до неузнаваемости. Свои секреты аборигены берегли как зеницу ока, и при малейшем нарушении высылали провинившегося обратно, а его клан попадал в чёрный список, и торговля больше не велась с этим кланом. Но не всё менялось и модернизировалось в этом мире, всё ещё оставались архаичные традиции и праздники. Именно на такой архаичный праздник нам и суждено было попасть сейчас. И как я понял, мы попали в изрядный переплёт. Хоть у этого мира и был король-шейх, но влияние и тон задавали многочисленные семейные кланы, и королю приходилось считаться с их мнением, а те старались устроить друг другу гадости, даже после объединения старые счета и дрязги не были забыты, и тихонько тлели как угли. Мнительность и недоверие были главными чертами местных шейхов, Поэтому, по мере возможностей, они старались на свои праздники назначать жюри из хаоситов. Хаоситы обожглись несколько раз и старались не посещать в такие дни этот мир, ведь возвысив одного, ты нанесёшь оскорбление многим, и те уже затаят на тебе обиду и злобу и это выльется в цену будущего контракта. Теперь мне понятно, какой ужас сейчас испытывали Вдова и Ван Хельсинг, кого бы они ни выбрали, они подставят свой клан, а за это уже дома по головке не погладят.

– Кого будем выбирать? – мрачно поинтересовался Ван Хельсинг.

– Да какая разница, остальные всё равно озлобятся, – махнула рукой Вдова.

– А может это, ну, если выбирать плохо, то может и не выбирать, – осторожно предложил я.

– Это как? – удивился Ван Хельсинг.

– Сорвать мероприятие, – тихо, словно боясь, что кто-то может подслушать, сказал я.

Они минуту смотрели на меня совершенно удивлённым взглядом, а потом вместе воскликнули:

– Ты идиот?

– Значит так, ты делаешь ровно то, что мы тебе говорим, и больше ничего, – злобно прошипела Вдова. – Сорвать конкурс он хочет, да нас за такое выгонят с вольчьим билетом.

Я лишь пожал плечами: «Не хотите, как хотите. Я же для дела стараюсь, посмотрим, что сами придумаете».

– Значит так: одному из шатра ни ногой. Всё время находись либо со мной, либо с Ван Хельсингом, – Вдова начала свой инструктаж.

Кстати да, до города нас так и не довезли. Конкурс, как и в старину, делали в чистом поле, то есть среди песчаных барханов. Правда, условия нам сделали поистине королевские: отдельный шатёр, у каждого своя спальня, столовая и гостиная. Всё сверкало золотом и изумрудами.

– Алло, ты меня слышишь? – Вдова помахала ладошкой перед моим лицом, выводя меня из раздумий.

– Конечно, – не моргнув глазом, соврал я.

– Что я последнее сказала? – требовательно спросила она.

– Что надо только с тобой или с Ван Хельсингом, одному никуда нельзя суваться.

– Молодец, – кивнула Вдова. – Идём дальше.

– Погоди, а как же душ? – изумился я и, кивнув на Ван Хельсинга, продолжил: – Я с ним душ не хочу принимать.

Удар под рёбра сказал мне, что Вдова не намерена шутить. Я вздохнул, нервные они все какие-то, ещё недавно в рабстве ходили, и ничего.

– Теперь самое главное: нас будут подкупать. Подкупать будут нагло, цинично и открыто. Понятное дело, мы взяток брать не будем, и никогда не дотрагивайся до подарков руками.

– Это ещё почему? – удивился я.

– Местный обычай. Если ты взял подарок, а потом решил вернуть, это значит лишь то, что ты готов взять взятку, но цена тебя не устраивает. Поэтому, если ты дотронешься до конверта, коробки или ещё чего-нибудь, то всё – отказаться потом уже не сможешь. Они попросят назвать свою цену, и все узнают, что нас подкупили.

– А как же честное судейство? – спросил я.

– У местных своё понятие о честности, – туманно ответила Вдова. – Они говорят: "У всего есть цена, даже у честности."

– Это главное, с остальным познакомлю во время приёма, – продолжила она.

– Приёма? – переспросил я.

– Сегодня приём в честь открытия турнира, – начала Вдова, но закончить не успела, как раздался входной колокольчик, к нам пришли гости. Уже?!

Я находился ближе всех к двери, поэтому подошёл и откинул полог шатра, пропуская гостей. В шатёр вошли двое: первым шёл старик, наряженный в традиционные одежды, а за ним точная его копия, но помоложе. Молодой в руках нес какую-то коробку.

«Отец и сын,» – подумал я. – «Подкупать пришли, быстро однако».

Зайдя внутрь, старик остановился. Глянул через плечо на молодого и незаметно кивнул. Молодой встрепенулся и быстро пошёл ко мне навстречу с желанием эту коробку мне сразу вручить. Я, помня указания Вдовы, что руками ничего не трогать, подождал, пока он подойдёт поближе, быстро сделал шаг вправо и вперёд, оказываясь у него за спиной и сразу же возник затор. Старик криво усмехнулся и прошёл в гостиную.

– Абу Юсуф, – мило оскалилась Вдова. – Какими судьбами, подагра уже не мучает?

«Они, похоже, хорошо знакомы, если она вот так вот неформально обращается к нему: Папа Юсуфа. Значит тот, кто помоложе, и есть Юсуф, отлично, будем знать.»

Абу Юсуф покачал головой и, не дожидаясь приглашения, уселся на топчан.

– Твой яд лечит многие болезни, Вдова, – ответил он.

«Ха, а они друг друга терпеть не могут. Правда, я не знаю, с кем Вдова в хороших отношениях. Со мной? Так у нас общее дело, даже Ван Хельсинг старается лишний раз не перечить паучихе.»

– А ещё он убивает, – улыбка сошла с лица Вдовы. – Убивает навсегда!

Старик пожевал губами, думая, накалять ли ситуацию или нет. Решил не накалять:

– Кто старое помянет, тому и глаз вон, – удивил он меня такой родной поговоркой.

Вдова ничего не ответила, но судя по её выражению лица, она готова была удавить старца.

– С чем пожаловали, уважаемый? – прокашлялся Ван Хельсинг, разряжая обстановку.

– Ниаз, – старик положил на столик фото верблюдицы.

Ван Хельсинг наклонился и посмотрел на фотографию.

– Абу Юсуф, я не знал, что мы приглашены на конкурс красоты местного хосписа? – удивлённо спросил он. – Сколько старушке лет?

– Разве прилично спрашивать у женщины её возраст? – деланно удивился Абу Юсуф.

«Либо я не понимаю местных реалий, либо тут ломают передо мной комедию», – подумалось мне.

– Угу, а одарить ты решил нас вставной челюстью Ниаз? – спросила Вдова. – Зачем ты пришёл, Абу Юсуф, ты же знаешь, что с тобой ни один хаосит не будет иметь дело.

– Ооо, госпожа, я пришёл пожелать вам удачи в судействе, – ухмыльнулся тот и, не дожидаясь ответа, встал и направился к выходу.

– Это что сейчас было? – спросил я, когда странная парочка исчезла в проёме.

– Это был Абу Юсуф, – задумчиво ответила Вдова и, обратившись к Ван Хельсингу, добавила: – Глаз с Патрика не спускай, чую печёнкой, эта мерзкая мумия что-то задумала.

****

– Это Абу-Салах, пятый по значимости в местной иерархии, – шепнула мне Вдова, глядя на приближающуюся к нам пару. – И сотри эту дебильную улыбку с своего лица. Ещё подумают, что ты идиот.

Это мы сейчас знакомимся со всеми участниками на приёме. Местный король, Аль Халифа, открыл приём долгой и витиеватой речью, где поздравил всех с открытием праздника. Затем он сообщил, что хаоситы оказали большую честь и прислали на праздник судей. Удивлённый шёпот прошёлся по рядам местной знати, ведь хаоситы так редко соглашаются принимать участие в роли судей. И вот, после вступительной речи волны шейхов накатывали на нас одна за другой. Все мечтали познакомиться с нами и заодно прощупать на предмет подкупа.

– Я несказанно удивлён, что сама Чёрная Вдова оказала нам честь на нашем скромном празднике, – молвил Аль Салах, после того как мы познакомились. – Есть что-то, что я бы мог бы для вас сделать, господа хаоситы?

– Мы стремимся к миру, как странник в пустыне мечтает о зелёном оазисе. Пусть наша общая цель – мирное сосуществование и взаимное процветание – станет таким же оазисом для нашего поколения и всех последующих. Мы зажигаем факел надежды, который осветит наш путь к взаимопониманию, как яркая луна освещает ночную пустыню, – вмешался я в разговор.

Глаза Аль Салаха округлились, и он удивлённо уставился на меня. Меня же изнутри раздирал смех, хотелось покуролесить, ну хотя бы чуть-чуть.

– Прошу простить моего проводника, – извиняющим тоном начала Вдова.

– Нет, нет, было сказано очень красиво, – усмехнулся шейх. – Надо же, «факел надежды».

И, покачав головой, он двинулся дальше.

– Ты что творишь? – прошипела Вдова.

– А что, мне понравилось, – заступился за меня Ван Хельсинг.

Вдова ещё что-то собиралась мне сказать, как к нам подошёл местный король, Аль Халифа.

– Приветствую вас, Аль Халифа, – первым ориентировался я. – Пусть каждый шаг вашей жизни освещается светом благословений Всевышнего, как звёзды освещают небо в безлунную ночь. Поздравляю вас с этим великим праздником!

– Браво, браво, молодой человек, – захлопал в ладоши Аль-Халифа. – Я с вами ещё не знаком, но уже сейчас готов отдать вам должность придворного дипломата.

– Он у нас ещё молодой, – прошипела Вдова. – Прошу простить его, Ваше Величество.

– Не будьте такой строгой, сегодня мы веселимся, и красивые слова согревают наши души. Но я, собственно, пришёл пригласить вас на фейерверк, который должен начаться с минуты на минуту. Окажите честь старику, присоединяйтесь ко мне в мою ложу.

– Кстати, познакомьтесь: мой новый глава службы безопасности, Хашими, – Аль Халифа указал на сопровождавшего его человека.

– А где же Фарух? – вырвалось у Ван Хельсинга.

Глаза Аль Халифы недобро сузились. Чёрт, надо спасать недотёпу. Кто же такие вопросы задаёт.

– В этом совершенном мире, где каждая звезда на небесах и каждая песчинка в пустыне имеют своё место и назначение, мы иногда сталкиваемся с теми, кто выбирает путь скорпиона в песке, скрытно готовящего своё жало.

– А у тебя талант, – гнев на лице Аль Халифы сменился улыбкой. – Ладно, пойдёмте, все уже собрались и ждут только нас.

И мы прошли в специально уготовленное для нас ложе. Всё уже было готово к фейерверку: все зрители расселись на своих местах, а обслуживающий персонал лишь ждал сигнала. Аль Халифа встал и приветственно помахал рукой, на что зрители ответили оглушительными овациями. Помахав всем рукой и подождав, пока все успокоятся, Аль Халифа потянулся к микрофону, намереваясь отдать команду, но тишину разорвал душераздирающий крик, а за ним ещё один. Охрана ловко взяла короля под руки и быстро вывела его в безопасное место.

– Слушай, а есть места, куда ты попадаешь, и ничего не происходит? – задумчиво спросила Вдова.

Я мысленно послал Вдову в игнор и начал смотреть, что же там происходит. А происходило следующее: у вольеров с верблюдами начала собираться толпа.

– Там, – я указал хаоситам рукой и предложил: – пойдём посмотрим.

Пробравшись через толпу местных аборигенов, мы подошли к вольеру, где нам предстала удручающая картина. Прямо посреди вольера с перерезанным горлом лежала старушка Ниаз. «Господи, кому понадобилось убивать верблюдицу, да ещё таким варварским методом?» – мелькнула в моей голове мысль. Я ещё раз окинул преступление: «Что-то тут не так». Но что именно не так, я не успел понять, так как в нашу сторону были направлены два внимательных взгляда. Я чуть наклонил голову и незаметно проследил, кому мы так интересны. Сбоку, чуть поодаль, стояли Абу Юсуф и глава безопасности Хашими. При этом Абу Юсуф что-то выговаривал Хашими, показывая руками в нашу сторону.