Текст книги "В конце пути (сборник)"

Автор книги: Глеб Анфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Газетку, вот, достал почитать, – брякнул Климов первое, что пришло в голову. – Вот, газетку...

– Не кривляйся, – сказал Иосс. – Шваль ты все-таки, а я и не знал.

Климом демонстративно развернул газету.

– .Почитаем, узнаем новости, – говорил он с наигранной бравадой.

– Какие к черту новости, – сказал Иосс, заглядывая через плечо Климова. Газета-то прошлогодняя.

– Подумаешь... – заговорил было Климов, но осекся. С полминуты он остолбенело пялился в газету и, наконец, выдавил из себя хриплые слова:

– Николай, какое нынче число?

– Двадцать восьмое, – сказал Иосс, – двадцать восьмое сентября. А газета от двадцать девятого прошлого года.

– Прошлого? Посмотри сюда!.. – Климов ткнул пальцем в дату, крупно отпечатанную рядом с заголовком.

Иосс посмотрел, отвел глаза, снова посмотрел...

– Газета от завтрашнего числа этого года! – прошептал Климов. Фатализм

Май поступил так, как велел Двойник. Выбежал из лаборатории, спустился по лестнице на первый этаж. В коридоре было пусто. Стараясь не шуметь, открыл окно, огляделся и осторожно влез на подоконник. Окно было высокое. Пришлось сползти вниз, держась за край железного наличника, и только после этого спрыгнуть.

Из тесного дворика вели на улицу открытые ворота. Спиной к Маю в ворота пятился дворник и тянул за собой водяной шланг. Вот он положил на землю шланг и обернулся. Май степенно зашагал к воротам, и ему было страшно и весело, как мальчишке, залезшему в чужой сад. Дворник подозрительно смотрел на Мая, и когда тот поравнялся с ним, окликнул:

– Гражданин, одну минуточку! Май остановился и принял безразличный вид. Дворник оглядел его с головы до ног, сказал:

– Закурить у вас не найдется?

Май торопливо полез в карман.

– Где запачкались, молодой человек? – спросил дворник, вынимая сигарету из протянутой пачки и показывая головой вниз.

Май взглянул на свои ноги и ужаснулся: ботинки и брюки были обильно испачканы известкой.

– Споткнулся, знаете ли, – виновато сказал он, – и упал... Вон там... – Он кивнул на бочку с известью, которую по счастью увидел в этот момент во дворе.

– А зачем заходили во двор?

– Э... Надо было, – Май выдавил вымученную стыдливую улыбку.

– Больше не ходите, – строго сказал дворник и гордо добавил, – здесь научный институт пустоты.

– Не буду! Никогда больше не буду! – обещал Май и поспешил ретироваться, опасаясь, что дворник обратит внимание на раскрытое окно.

Этот пустяковый эпизод, грозивший скандалом, разоблачением, не мог, однако, привести к серьезному провалу. Май великолепно понимал это. Иначе программа Двойника была бы другой. Он знал, что сегодняшние угрозы, вообще говоря, не угрозы, что опасности текущего дня, даже те, что выглядят неотвратимыми, будут наверняка избегнуты. С полной достоверностью! И все-таки ему было страшно. Страшно необычности своего положения, секрета, ставшего вдруг осязаемой реальностью. Завтра, когда он сам станет Двойником, будет легче: он будет знать все. Впрочем, все ли? Он не был в этом уверен.

Из первого попавшегося на пути автомата позвонил в редакцию Лите.

– Во-первых, прости меня за хамство, – сказал он. – Во-вторых, мне нужно сегодня обязательно увидеть тебя.

Лита .молчала.

– Ты слушаешь? Мне нужно увидеть тебя.

– И мне, – прошептала, наконец, она.

– Почему тебе? – невпопад спросил Май.

– А тебе почему?

– О, боже, – сказал он, – пожалуйста, не щебечи.

– Что случилось? Зачем ты так?..

– Понимаешь, сегодня появился один человек... Как бы родился взрослым.

– Родился?

– Ну да. Это я.

– У тебя день рождения?

– Да нет! – В его голосе прозвучала раздраженная нотка.

– А что? Почему ты без конца злишься?

– Лита, – сказал он просяще, – когда я тебя увижу? Надо бы поскорее.

– Хорошо, – тихо ответила она. – Через два часа я прочту верстку. Жди в сквере, где всегда...

Май вышел из телефонной будки. Вокруг шумела улица. Он глядел поверх голов прохожих. Рассеянно следил, как катятся по натянутым проводам токоприемники троллейбусов, как кружат стрелами строительные краны. Смотрел на профили крыш, на высокие окна, на небо, по которому тянулись шлейфы дымов и крутобокие ватные облака. Он думал о том, что все эти видимые и невидимые движения до микрона повторятся для него завтра. Что, захоти он, и вновь предстанет перед ним вон та причудливая завитушка, что нависла на секунду над фабричной трубой. Или вон та бьющаяся на ветру простыня с загнутым углом на балконе восьмого этажа.

Потом он подумал, что, хоть и повторится все это, но не для него, ибо завтра его здесь не будет. И никаких "захоти". Настоящее завтра, его субъективное послезавтра, вырастет из сегодняшних его действий, которые должны быть совершены им, и никем другим... Двойник – это только подсказка...

Прежде всего – разговор с Литой, – думал Май. Первый раз он попросит у нее помощи, и она наверняка поможет. Потом надо говорить с Сашей, с Бригге, теперь он не с пустыми руками...

– Раззява! – заорал шофер самосвала, чуть было не наехавшего на задумавшегося Мая. – Жить надоело!

Май шарахнулся. Этого еще не хватало! Но тут же его обуял неожиданный приступ фаталистического буйства.

– А хоть бы и надоело! – завопил он вслед уезжающему самосвалу и, не глядя, не думая, ринулся в гущу машин.

Он бежал с криво расставленными руками, бежал прямо под колеса лимузинам, грузовикам, автобусам. Он кричал:

– А ну-ка троньте! Троньте неприкасаемого!.. Меня не убить!..

Крики его сливались с ревом клаксонов, с визгом тормозов и руганью шоферов. Машины резко сворачивали и останавливались. За секунды возникла пробка, движение в обе стороны прекратилось. В аварийную уличную какофонию влились трели милицейских свистков.

...Май лежал навзничь на асфальте. Рядом сидел на корточках бледный испуганный водитель маленького "Запорожца", не сумевшего-таки увернуться от бросившегося прямо под него человека. Вокруг собралась толпа. Водитель "Запорожца" бессвязно лопотал:

– Лез на рожон... Прыгнул... Что я мог?..

– Шизофреник, – объяснял другой шофер. – Таких бесплатно давить.

– Самоубийца, – подтвердил третий, – гад!..

К месту происшествия протиснулся милиционер.

– Не трогать пострадавшего! – громко распорядился он, хоть лежавшего Мая никто и не трогал, и обернулся к водителю "Запорожца": – Ваши документы.

Тот полез дрожащими руками в карман, бормотал оправдания:

– Никак невозможно было, товарищ старший сержант, справа был вот этот пикап, слева трамвай...

– Разберемся, – перебил милиционер. Май повернулся на бок, поднялся на четвереньки, встал.

– В чем дело, гражданин? – спросил его милиционер.

– Ни в чем, – ответил Май, – я сам виноват... Завыла сирена скорой помощи.

– Освободить проезжую часть! – приказал всем милиционер.

К скорой помощи, которая тотчас подъехала, подбежал Май:

– Напрасно вас вызвали. Я здоров как бык.

– Сержант! – позвал врач.

– Здравия желаю, – сказал милиционер. – Этот – пострадавший, лежал вот...

Врач, кряхтя, вылез из машины:

– Дайте-ка голову.

Май наклонил голову, и врач ее ощупал, похлопал Мая по рукам, ногам, груди. Было не больно. Врач спросил у Мая фамилию, достал какую-то бумагу, что-то в ней написал, дал подписать милиционеру, потом сказал Маю:

– Ладно, идите. Впредь будьте осторожнее.

– Спасибо, извините, – пробормотал Май и пошел к тротуару. Ему стало стыдно перед этим пожилым врачом, перед хлопотливым сержантом, перед испуганным водителем "Запорожца".

– Товарищ пострадавший! – крикнул ему милиционер.

– Что? – Май остановился.

– То самое, – отчеканил милиционер, – прошу уплатить штраф за хождение по проезжей части транспортной магистрали.

– Сколько?

– Пятьдесят копеек.

– Нет, сказал Май. – Самое малое – два с полтиной. Вон сколько людей я потревожил. – Подал милиционеру трешку.

– Не чудите, – без тени удивления сказал милиционер, отсчитал сдачу, оторвал квитанцию. – Лучше почиститесь.

– Ладно, – сказал Май, – извините.

– Не надо было нарушать. Молод еще нарушать.

Май зашел в парадное и носовым платком счистил грязь с одежды. Долго оттирал пятна пыли, впечатавшиеся в брюки и пиджак. Присел на ступеньку лестницы. Он еще дрожал. "Ну и глупость же! – вертелось в голове. – Какой идиот... Фаталист паршивый... Срам!" Постепенно нервный срыв иссякал.

Все-таки минут двадцать он сидел, приходя в себя... Она не верит

Лита опаздывала. С полчаса Май терпеливо ходил по скверу, несколько раз звонил ей из автомата, но безрезультатно – было занято. Позвонил Двойнику, спросил, придет ли, в конце концов, Лита. Тот ответил, что надо ждать, что она явится примерно в три.

Опять ходил по скверу. И смотрел, как падают, кувыркаясь, желтые и оранжевые листья, как шагают под деревьями редкие прохожие. На душе стало спокойно. После дурацкого номера с автомобилями Май освободился от подсознательного желания по-бретерски испытать этот удивительный кусочек собственной судьбы.

Лита прибежала в начале четвертого. Раскрасневшаяся, она прижалась щекой к его лицу:

– Ты нехороший человек. – Май понял, что это примирение и прощение. Знаешь, что у нас было! Главный снял два снимка, и третья полоса получилась совсем слепая...Загон, как назло, пустой...

– Лита, – перебил Май, – давай сядем. Они сели, и Лита придвинулась к Маю.

– Ты соскучился?

– Нет, то есть да... Извини, – он улыбнулся. – Понимаешь, со мной сейчас происходит нечто очень серьезное и необычайное. Ты можешь выслушать?

Она немножко отодвинулась от него.

– Ты получишь сейчас отличную сенсацию для своей газеты, – сказал Май.

– Да? – в ее голосе была нотка разочарования.

– Ты же просила об этом!

– Ну да, конечно...

– Лита, – сказал он, – ты ведь знаешь, какой я был в последнее время. Нервный, грубый, правда?

– Немножко... правда.

– Это потому, что я извелся... Извелся с одной идеей. И сегодня неожиданно получился решающий эксперимент, ты меня понимаешь?

– Не очень, – она зябко поежилась. Он обнял ее за плечи.

– Нет, я не о том говорю. Видишь ли, сегодня эксперимент удался в небывалом масштабе. Это почти чудо, что он удался. В это не верит даже твой брат. И Бригге не верит... В общем не верят мои же товарищи физики, которые знали о моей работе и участвовали в ней. И вот еще что: этот эксперимент не закончен, он идет сейчас, в эту самую минуту. А начало его будет завтра утром.

– Конец?

– Начало... О, боже мой, пусть – конец, это неважно. Я опять не о том. Главное вот в чем, слушай. Пока идет эксперимент, у меня есть двойник.

Она вздрогнула.

– Какой двойник?

– Обыкновенный двойник. В точности такой же человек, как я.

Она встревоженно взглянула ему в глаза.

– Только не бойся, – сказал он, – не думай, что я свихнулся. Сегодня же ты можешь подготовить публикацию о моем опыте. С кратким описанием и фотографией меня и Двойника. И чтобы завтра же это было в газете... Тогда опыт невозможно будет замолчать...

Она опустила голову и держала его за руку. Решила, что возражать ему не надо. Лучше, пожалуй, согласиться. Он говорил:

– Ты мне веришь, Лита? Ты веришь?

– Можно тебе задать вопрос?

– Ну, конечно.

– Знают ли об этом...

– Ясно, – перебил он, – знают ли об этом мои институтские шефы. Да?

– Да.

– Мой начальник отдела и слышать не хочет об этой идее. Я работал на свой страх и риск. Вдобавок я не успел ничего подготовить, организовать. Тут ведь опыт над человеком, надо мной. Везде и всюду коллеги замахали бы руками, не разрешили бы, а уж раз это случилось, то устроили бы закрытую экспертизу, за неделю, не меньше. Все бы сомневались, боялись, не верили. Я их вполне понимаю. В науке быстро дела не делаются. Понимаешь, мне эта публикация нужна больше, чем тебе сенсационная находка. И срочно!..

– А зачем тебе срочность?

– Завтра явление прекратится, его уже не будет. Не будет Двойника. А опыт-то, наверное, уникален. Очень может быть, неповторим. Завтра будет поздно, потому что Двойника не будет... Вернее, меня не будет...

– Что?

– Ну да. Понимаешь, строго говоря, он – это настоящий я, а я – двойник, потому что он останется жить дальше, а я должен исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Ну да, исчезнуть, – сказал ом озабоченно, – это необходимо и произойдет обязательно, но ты должна мне помочь, чтобы была достоверность, чтобы опыт не замолчали...

Лита мучительно соображала, что же ей делать. Что делать, когда близкий человек у тебя на глазах лишается разума!? Она поднялась со скамейки, потянула за руку:

– Хорошо, Май, пойдем.

Они пошли по аллее, и он ясно почувствовал, что она ему не верит и считает его сумасшедшим. У дверей редакции она сказала:

– Мне пора. Ты будешь дома?

– Очень скоро я и Двойник будем здесь, в редакции, – ответил он и повторил. – Я и Двойник. Извини меня... Что было в газете

Иосс взял газету из рук потрясенного Климова. Еще раз прочитал дату, пристально вглядываясь в каждую букву, в каждую цифру. Сомнений быть не могло – рядом с заголовком напечатано завтрашнее число. Нет никаких следов подчистки, подрисовки.

Газета была свежая, видно, еще не читанная. Иосс развернул ее, разгладил, скользнул глазами по первой странице. Передовая "Гордое звание" о строителях, какая-то статья под заглавием "Широкий шаг", фотография здоровенного трактора. Иосс перевернул страницу – "Почин обрел крылья", "Верность делу" – ничего из ряда вон выходящего. Дальше – "Ансамблю Баршая сорок лет", фельетон "Пятна на солнце". И, наконец, словно электрический разряд пронизал Иосса: он увидел в газете фотографию удивительно знакомого лица. Кто это? Да это же Климов! Климов собственной персоной!

Иосс не успел понять увиденное, не успел дальше разглядеть газету (а там, он угадал боковым зрением, было и еще что-то странное), как газета вылетела у него из рук. Климов, смотревший через плечо Иосса, вырвал ее, скомкал и выскочил прочь из комнаты.

– Пальто-то забыл, Андрей! – закричал вслед ему Иосс и, ничего не услышав в ответ, махнул рукой.

Собравшись с мыслями, Иосс пришел к выводу, что самое разумное было бы показать газету тому, у кого она украдена – Рубцову. И задать соответствующие вопросы. Но газеты нет, ее неведомо куда утащил сбесившийся Климов. Уж, конечно, не к Рубцову. Как быть? Все-таки, видимо, стоит позвонить Маю, хотя бы для того, чтобы известить его о пропаже странной газеты.

В телефонной трубке после первого же гудка он услышал:

– Добрый вечер, Иосс.

– Откуда вы знаете, что это я? Я же еще ни слова не сказал!

– Спасибо за то, что вы оказались благородным человеком.

– Что такое?

– Я знаю о том, что Климов выкрал из моего кабинета газету, – сказал Рубцов, – заходите ко мне, Николай, я все вам объясню.

– Ну и дела! – вздохнул Иосс. – Диктуйте адрес...

А Климов тем временем несся в такси в другой конец города. Сердце его стучало. Как он ненавидел Рубцова! В нем Климов видел главную причину позора, который, как он панически предчувствовал, неумолимо на него надвигался. Климов инстинктивно искал поддержки, поддержки единомышленника, того, кто был бы согласен с ним, не противоречил бы его себялюбию, но был бы сильнее его и авторитетнее. Поэтому Климову даже в голову не пришло извиниться перед Маем за кражу газеты н попросить разъяснении. Поэтому он ехал к профессору Барклаю.

Профессор сам открыл дверь квартиры.

– Приветствую вас, Федор Илларионович, – сказал Климов. – Простите великодушно за неурочное вторжение, но причина, побудившая меня к этому поступку, крайне необычная и требует срочных мер. – Климов вытащил из кармана газету, протянул ее профессору. – Будьте любезны взглянуть...

Барклай посмотрел на заголовок и недовольно произнес:

– Утренние газеты я читаю по утрам.

– Это, так сказать, завтрашняя газета, Федор Илларионович, вы еще ее не читали, взгляните на число, вот месяц, вот год, никаких подчисток нет...

– Этого не может быть, – сказал Барклай безапелляционно.

– Конечно, конечно, – поторопился согласиться Климов, – бесспорно.

– И, следовательно, перед нами фальшивка. Что дальше?

Климов получил то, к чему стремился – здоровый подход, железную логику вывода. Разумеется, фальшивка! Он пожалел, что столь простая и точная мысль не пришла в голову ему. Но раз фальшивка, молниеносно соображал Климов, то... Он затараторил:

– Фальшивка эта, Федор Илларионович, состряпана не кем иным, как небезызвестным Маем Сергеевичем Рубцовым, а цель ее – скандальное привлечение общественного внимания к своим бредовым идеям н дискредитация нашего отдела, руководимого вами. Эту, так сказать, газету он, видимо, каким-то способом сумел отпечатать, я полагаю, в значительном количестве и будет распространять среди наших сотрудников, а также на стороне... Вам достаточно посмотреть, что тут напечатано на третьей странице. Пожалуйста, Федор Илларионович... – Он опять подал Барклаю газету.

Снизу третьей полосы прямо на профессора смотрела фотография Климова, снятого во весь рост, с портфелем в руке и с выражением растерянности на лице. Под фотографией была подпись "Похититель секрета". Рядом была репродукция той самой газетной страницы, которую Барклай держал в руках. Подпись:

"Вот оно. "чудо". И справа еще одна фотография – два совершенно одинаковых Рубцова, между ними – хорошенькая девушка, все трое улыбались. И подпись: "Виновник необычного события кандидат физико-математических наук М. Рубцов, его двойник, и подготовившая этот репортаж сотрудница редакции А. Ускова".

Все это Барклай рассмотрел спокойно и молча. Он надел очки, сверкнув золотой оправой, и начал читать статью, помещенную под фотографиями. Статья называлась "Сувенир будущего" и имела подзаголовок "Репортаж об удивительном научном происшествии".

Пока профессор читал, Климов не спускал глаз с шефа, смиренно положив руки на колени.

Барклай снял очки, спрятал их в футляр.

– Итак, вы убеждены, что это фальшивка?

– Именно! – ответил Климов, – именно убежден. Барклай на полминуты задумался и сказал:

– Поскольку это фальшивка, затрагивающая не только нас, но и газету, то редакция с радостью ответит на нее убийственным фельетоном, причем незамедлительно, прямо завтра, в самый день фальсификации. Короче говоря, действуйте.

– Абсолютно согласен. Как я должен действовать, Федор Илларионович?

– Не теряя ни минуты, бежать в редакцию.

– Понятно, – Климов не проявил особого энтузиазма, – Быть может вы поддержите своим авторитетом?..

– Больше самостоятельности, товарищ Климов. Кстати, где вы взяли газету?

– Ее... э... обронил Рубцов, проходя через нашу комнату.

– Ага! Ну-с, желаю успеха. – Барклай распахнул перед Климовым дверь на лестницу. Двойник дома

Май пришел домой. Скрип входной двери показался ему старым и полузабытым, будто с утра прошел месяц. Сделал несколько бутербродов, сервировал стол на двоих, поставил варить кофе. Уже немного темнело. Маю было досадно, что день прошел бестолково, что был этот никчемный срыв, потом бесплодные разговоры. А впереди только вечер и ночь... Неожиданно вошел Двойник.

– Знаю, о чем ты страдаешь, – сказал он. – Можешь не страдать.

– Ну, утешай, – сказал Май и налил себе и Двойнику кофе.

– Ешь, – сказал Двойник, отодвигая бутерброды, – я недавно обедал, а ты весь день голодный.

– Как ты вчера.

– А утешать я тебя не собираюсь. – Двойник отхлебнул кофе.

Раздался телефонный звонок. Двойник взял трубку:

– Добрый вечер, Иосс... – Май с недоумением услышал, как Двойник назвал позвонившего благородным человеком, сказал, что Климов совершил какую-то кражу... Спрашивать Маю не хотелось – все узнается потом. И наверняка. Такова уж судьба. Судьба-Май жевал бутерброд с сыром и думал о том, что же такое, в конце концов, эта самая судьба. Как соотносится закономерность со случаем, фатализм с творчеством?..

– Очень просто соотносится, – сказал Двойник.

– Помнишь свои мысли?

– А как же! Сейчас ты вспомнишь, что в холодильнике есть ливерная колбаса.

– И верно! Надо достать. – Май вытащил кольцо колбасы, снял кожицу, нарезал и стал есть просто так, без хлеба. – Ну а как соотносится фатализм с творчеством?

– Пустяковый вопрос, – сказал Двойник. – Никакого фатализма нет, есть только творчество. Иначе мы с тобой не мотались бы с этой публикацией, а лежали бы на диване.

– А может и впрямь полежать?

– Я тебе полежу! Кончай-ка свой ливерный пир.

– Можешь не приказывать! – Май слегка ударил Двойника по затылку и тотчас получил сдачи.

– Давай руку! – сказал Двойник. Они уперлись локтями в стол и сцепились ладонями. Лица их налились кровью, мускулы напряглись до предела. Наконец, Май не выдержал, его рука медленно легла на бок.

– Мальчишка! – улыбнулся Двойник.

– Ну и ладно.

Снова зазвонил телефон. Это был Саша Гречишников.

– Почему же ты не звонишь? Мы сейчас приедем, я и Бригге.

– Институт пространства переживает, – шепнул Двойник Маю и сказал в трубку. – Можете бегом бежать в редакцию газеты "Жизнь", там будет пресс-конференция!.. Да-да, мы будем оба.

– Май, – сказал Май, когда Двойник положил трубку, – мне ведь ничего не удалось организовать. Лита не поверила, знаешь?

– Знаю. Все-таки она подготовлена, и на том спасибо. Едем.

Они встали – почти одинаковыми движениями, почти одновременно поправили волосы, бросив тождественные взгляды в зеркало, откуда на них посмотрели две одинаковые пары глаз. Были два одинаковых лица, две одинаковые фигуры, одинаковые темно-серые костюмы. Позы, в которых они стояли, тоже были одинаковыми. В первый раз Май это увидел собственными глазами. И ему стало не по себе.

– Страшно!.. – Он тряхнул головой. – Дикий сон!

– Ничего страшного, – сказал Двойник. – Все нормально. Май взял пальто.

– Оставь, – сказал Двойник. – У меня же нет пальто. Или, вернее, у тебя.

– Вот черт!..

– Ладно, без пальто эффектнее.

У подъезда стояло такси. В нем сидел Иосс и расплачивался с водителем.

– Погодите! – закричал Двойник. – Сейчас поедем дальше!

Иосс обернулся. И замер. И выронил из рук монеты.

– Ничего, Николай, – ободрил его Двойник. – Никакой галлюцинации нет, да и не было утром. Вы уж извините. Все очень просто – нынче утром я вернулся из завтрашнего дня... В редакции

Лита была удручена. Она не понимала, что же случилось с Маем. Работа валилась из рук, строки, которые надо было читать, стали бессмысленными. Хотелось плакать.

– Аэлита Петровна, сдавайте подвал на третьей полосе, – верещал вбежавший выпускающий редактор.

– Сейчас, сейчас, – сказала Лита и снова углубилась в верстку.

Но опять из чтения ничего не получалось.

Она вышла в коридор, встала возле окна. Было холодно. Из полуоткрытого окна дуло. Вон там, у входа на сквер, час назад они стояли с Маем. Лита думала, что она, наверное, напрасно так скоро ушла от него и так легко... Надо было расспросить его, попытаться понять.

Рассеянно смотрела вниз. Увидела, как у редакционного подъезда остановилось такси. Из него вышли трое. Впереди – два человека, каждый из которых был Маем. Ее Маем! Молнией вспыхнуло воспоминание о том, что час назад говорил Май. Значит правда? Бред о двойниках – правда? И правда, что они вместе пришли сюда?

Май, шедший впереди, показался в коридоре. Он увидел Литу, бессильно прислонившуюся к стене, подбежал к ней.

– Ты только не пугайся, – горячо заговорил он, – все хорошо... Это я виноват, что ты не поверила. Я говорил бестолково и непонятно... Видишь, нас двое...

– Да, нас двое, – подтвердил Двойник, и Лита вздрогнула, как тогда, на сквере.

– Двое, двое! – Май волновался. – Можешь нас потрогать. Возьми ее за руку. Май.

Двойник осторожно взял ее опущенную ладонь, сказал:

– Не бойся!

– Не бойся! – тем же голосом сказал Май и тоже взял ее за руку. – Слушай, вот он – это я, вернувшийся из завтрашнего дня. Видишь ли, есть такой аппарат подвакуумного перемещения. Я сделал его из простой камеры сгущения, понимаешь...

– Не понимаю... – Она выдернула руку. – Не понимаю, не понимаю! – Она закрыла лицо.

Иосс придвинул ей стул.

– Успокойся, Лита, – заговорил Двойник. – Успокойся... – Он гладил ее по голове. Она всхлипывала, дрожала.

– Ну представь себе, – сказал негромко Двойник, – ты входишь в такую маленькую комнатку, засыпаешь, а потом просыпаешься. Эту комнатку открывают, ты выходишь из нее и оказываешься там же, где была, но на сутки раньше. Вчера, понимаешь?

Лита молчала, но уже не дрожала. Май сказал:

– Повтори еще раз.

Двойник повторил. Он уговаривал ее, как маленького ребенка. Когда он замолк. Лита тихо спросила:

– Машина времени?

– Умница, – сказал Двойник. – Пусть машина времени.

– Только без нарушения причинности, заторопился Май. – Чтобы она открылась завтра, ее надо включить сегодня, а перед этим заказать прогноз и еще куча условий...

– Не надо пока, – перебил Двойник, – это подробности. Главное – входишь завтра, выходишь сегодня.

Лита вынула платочек и вытерла слезы.

– Он, – Май показал на Двойника, – это я, который сегодня утром вышел из этой машины.

– Я это видел собственными глазами, – подтвердил Иосс. – Это было, действительно, черт знает что!

– Да, – сказала Лита, – да. – Она шумно вздохнула. И улыбнулась покрасневшими глазами. – Я поняла... Но я думаю, что все это во сне...

– Вот и хорошо, – сказал Май. – Я ведь тоже так думаю...

Лита порывисто встала, схватила Мая за руку:

– Пойдем!

В коридоре показался выпускающий:

– Роднуля, Аэлита Петровна, третья полоса!..

– Наверное, будет новая третья полоса, Марк Евсеич, – сказала Лита. – Она входила в новое состояние, в состояние активной возбужденности.

– Что-что? Новая? Поче... – Тут он увидел двойников...

В кабинет главного редактора первой проскочила Лита. Выждав пока начальство закончило телефонный разговор, она сказала, что появился сенсационный материал для срочной публикации.

– Тасс, А-Пе-Эн, собкор? – рассеянно поинтересовался главный.

– Нет, – сказала Лита, – самотек.

– Проверенный?

– Один человек сегодня вернулся из завтрашнего дня.

– Так, – без тени удивления сказало начальство, – что дальше?

– И получились двойники. Один живет сегодняшний день в первый раз, а другой, вернувшийся из завтра, живет сегодняшний день повторно. Это научный эксперимент.

– В каком институте?

– В институте изучения пустоты.

– Вот что, товарищ, э...

– Ускова, – подсказала Лита.

– ... товарищ Ускова. Вы можете подготовить интервью с этими товарищами, побеседовать с кем-либо из их коллег, а также со специалистами из близкого по профилю научного учреждения. Важно застраховаться от фальсификации и дезинформации. Было бы неплохо отыскать и заклеймить консерваторов, мешавших новаторам, так как сегодня вышло постановление о недопустимости рутины в науке. Нам нужен отклик делом... Кроме того, материал надо завизировать в Академии... Даю вам срок на исполнение... – главный щелкнул пальцами, – неделю достаточно?

– Материал должен идти сегодня, в завтрашний номер, – сказала Лита. Иначе он устареет, мы окажемся в хвосте. Двойники уже здесь, они ждут. Заметку я напишу за четверть часа. Надо сегодня, Иван Ильич. Завтра останется только один из двойников, а другой уйдет в сегодня, то есть с завтрашней точки зрения во вчера. А сейчас можно дать фотографии прямо отсюда, из редакции, ведь у нас слепая третья полоса... Выйдет небывалый материал!..

– Гм, – глаза главного, спрятанные за стеклами очков, приняли мечтательное выражение, – вы не лишены журналистского огонька... – Он положил свою маленькую ладонь на Литину руку. – Действительно, материал обещает прозвучать свежо... Просите двойников ко мне. И скажите Люсе, чтобы она пригласила сюда свободных товарищей из редакций и отделов. Летучка в газете "Жизнь"

Лита, воскресшая, оживившаяся, прибежала к Маям.

– Извини, – сказал Двойник, – мы забыли тебе представить инженера нашей лаборатории Николая Осиповича Иосса. Знакомьтесь. Он хороший человек.

– Чудесно! – Лита крепко пожала руку Иоссу. – Нам как раз нужен коллега! Бежим все к главному.

– И еще, – сказал на ходу Двойник. – Вот-вот сюда придут еще три человека, связанных с этим делом: твой брат, Юрик Бригге, а третьего ты не знаешь...

– Замечательно! – воскликнула Лита. – Специалисты из близких по профилю учреждений!

...Главный встал, шагнул вперед и рукопожатиями приветствовал двойников. Они назвали себя:

– Рубцов сегодняшний.

– Рубцов завтрашний.

В кабинет вошло несколько редакторов, корреспондентов, фоторепортеров. Расселись, задымили сигаретами. Главный оповестил собравшихся о причине летучки. Выражался он весьма осторожно, страхуя себя словами вроде: "как уверяют наши гости", "судя по их утверждению", а затем дал слово Маю завтрашнему, добавив в конце:

– Было бы приятно, уважаемый товарищ Рубцов, если бы вы продемонстрировали нам какой-нибудь, э..., материальный сувенир, привезенный из завтрашнего дня.

Двойник встал.

– Дорогие товарищи, – сказал он, – начать лучше всего с сувенира, о котором попросил сейчас уважаемый главный редактор. Вот что я привез из завтрашнего дня: завтрашние газеты. – И он вынул из кармана и выложил на стол кипу сложенных газетных листов.

– О! – обрадовался главный. – Это уже факт. – Он взял верхний, лист, громко прочитал название газеты, оглядел первую страницу. – Все правильно... Развернул газету, – Эге, Хорохоренко откликнулся на сегодняшнее постановление очерком "Смотреть вперед"... – Он пробежал глазами несколько строк. – Конечно, общие слова. – Отложил газету, ее тотчас схватил сидевший рядом выпускающий.

Главный взял другую газету, последовали новые восклицания и комментарии.

– Молодец! – сказал Май. – Как это просто и здорово!

– Гениально, – иронически согласился Двойник.

Газеты пошли по рукам. Слышались восторженные сентенции:

– Ух ты! "Спартак" обыграет тбилисцев два – один, а игра еще не началась!..

– Смотри-ка, таблица лотереи! Билеты уже не продаются? Кто-то кричал в телефонную трубку:

– Сизов, что у тебя завтра под рубрикой "Семья и быт?.. Сам еще не знаешь?.. А я знаю...

– Доставлять бы из завтра рукописи..., – мечтали вслух.

– Заставят работать на послезавтра!

– В двадцать сорок под Курском упадет метеорит!

– Позвони астрономам, премию дадут...

– Видишь, сказал Двойник Маю, – публика тут вроде того старичка из репертуара Юрика Бригге. Кстати, коллегам пора бы появиться.

Действительно, открылась дверь, вошли Гречишников и Бригге. Остановились, разыскивая глазами-Рубцовых. Бригге полез за очками, Гречишников увидел двойников и развел руками, качая головой. Оба Мая подошли к ним и замерли в древнеегипетской позе: полуобращенные друг к другу, с приподнятыми в приветствии ладонями.

– Любуйтесь, неверующие, – торжественно сказал Двойник.

– Щупайте и проверяйте, – сказал Май. Саша подошел к двойникам, потрогал их головы и плечи, заглянул в их лица, и они увидели в глазах его, в чуть поднятых уголках губ все то же утреннее смущенное недоверие.

– Кто из вас кто? – спросил Саша.

– Я завтрашний, – гордо сказал Двойник. Бригге в это время деловито шарил у двойников по карманам, приговаривая: