Текст книги "Мстители гетто"
Автор книги: Гирш Смоляр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
XVII. ИЗ ГЕТТО – В ЛЕС
Когда в лагере около деревни Вертники собралось более 600 выходцев из гетто, от межрайонного центра партизанского движения был получен приказ: боеспособных выделить и организовать партизанский отряд имени Пархоменко. Из небоеспособных – женщин с детьми и стариков – организовать лагерь семей партизан и отвести их в район, менее подверженный опасности непосредственных столкновений с врагом.
Командиром этого лагеря, который получил наименование «семейного отряда № 106», был назначен партизан Шолом Зорин. Местоположение отряда – Налибокская пуща. Туда переводились все прибывающие из Минского гетто. В отряде растет количество вооруженных людей, и создается специальная боевая рота.
Поток выходцев из гетто частично расходится и по другим отрядам и бригадам, находившимся на западе от Минска – в бригаду имени Фрунзе, имени Чкалова, в Первомайскую бригаду и другие. Повсюду мы встречаем товарищей из гетто, вступивших в боевые ряды партизан.
106-й отряд становится базой, снабжающей другие боевые отряды нужными им людьми. Через связных 106-го отряда партизанские бригады, нуждающиеся в медицинских работниках, обеспечиваются врачами.
Большим уважением пользуются бывшие врачи гетто – Юрий Тайц, назначенный главным врачем всей партизанской зоны, Зибцикер, руководящий санитарной службой Буденновского отряда (он еще в начале 1942 года потребовал, чтобы его отправили в лес), М. Керзон из Чапаевской бригады (одна из первых партизанок отряда имени Пархоменко), Р. Лифшиц, к которой обращаются за медицинской помощью из всех окрестных бригад, Альперина из Чкаловской бригады и студенты-медики Г. Соломоник и С. Якубович.
106-й отряд снабжает партизанские бригады оружейными мастерами, печатниками для подпольных типографий, людьми разных специальностей, необходимых широко разветвленному партизанскому движению. Штаб бригады имени Жукова вытребовал к себе бывшего следователя прокуратуры Белорусской ССР – тов. Анну Мачиз, находившуюся в 106-м отряде. Ее назначили в бригаде имени Жукова помощником начальника особого отдела. В 106-м отряде все мобилизованы на работу по обеспечению других отрядов всем требуемым. 106-й отряд предоставляет к услугам партизан свою портновскую и сапожную мастерские, пекарню. Вчерашние обитатели гетто преданно работают на партизан, вкладывая в работу всю свою энергию, все свое стремление участвовать в великой народной освободительной борьбе.
Поток беглецов из гетто все увеличивался, когда 80-тысячная вооруженная до зубов гитлеровская армия начала блокаду всего партизанского района, стремясь таким образом ликвидировать партизанское движение. Четыре недели длилась эта блокада. Мы понесли большой урон. Среди павших были недавние обитатели гетто. В наиболее тяжелом положении оказался 106-й отряд, состоявший в большинстве из женщин и детей.
В момент, когда блокада из Налибокской пущи распространилась и на Койдановский район, в партизанском селе Скирмонтове было тридцать с лишним человек, только что прибывших из Минского гетто. Гитлеровцы со всех сторон обложили село, загнали евреев вместе с белорусскими крестьянами в овины и сожгли их живьем. По дороге из села в партизанский лагерь находится братская могила, в которой партизаны схоронили полуобгоревшие останки сыновей и дочерей единого советского народа, при жизни клявшихся отомстить поработителям нашей родной земли.
Партизанские отряды, в том числе и 106-й, вышли из блокады, сохранив свои силы. Командный состав 106-го отряда, действуя самоотверженно и смело, вывел всех своих людей из кольца окружения – к жизни и борьбе, к радостной встрече с Красной Армией – освободительницей.
XVIII. КЛЯНЕМСЯ!
Выйдя из блокады, мы снова направили в Минск посланцев. В гетто знали, что произошло в лесу. Но это никого не отпугнуло. Каждый встречавшийся на пути из гетто в лес твердил одно: «Я предпочитаю умереть здесь, чем жить там, на каторге в гетто».
Из Кутузовского отряда в Минск ушла Клебанова и 16-летняя Броня Гольдман из 106-го отряда. Но в гетто они уже никого не нашли. Домишки были разрушены. Со всех четырех сторон по улицам гетто строчили пулеметы.
Гестаповские банды гранатами взрывали все места, где предполагали убежища. До последней минуты гитлеровские ищейки во главе с Эпштейном ходили по улочкам гетто и кричали: «Евреи, выходите! Все равно мы вас найдем!» В «малинах» еще прятались люди. Многие после бойни в октябре 1943 года долгие недели сидели взаперти в холоде и голоде. Темной осенней ночью они пустились на поиски пути к жизни, борьбе и мести – пути в партизанский отряд.
Немногие спаслись от гибели в день 21 октября 1943 года. Девяносто человек пришло в 106-й отряд. Часть ушла на восток. Затем в отряд пришло еще несколько десятков человек – это были последние из прятавшихся в убежищах. Небольшая группа укрывалась в гетто до последнего дня и дождалась освобождения.
Глубокой осенью, в ясный солнечный день представители разных партизанских отрядов собрались в молодой березовой роще. Все кругом дышало жизнью, радостью, трудом.
В этот день бывшие обитатели гетто приносили партизанскую присягу – бороться до последнего вздоха против кровавого врага нашего народа, нашей страны, всего свободолюбивого человечества.
Построены ряды. Еще не все вооружены. На их одежде еще видно место, к которому было пришито позорное клеймо, но постоянное выражение испуга в глазах исчезло. Быть может, впервые за последние два года в них показался огонек. На лицах уже не видно растерянности и пришибленности.
Слова партизанской присяги повторяют все, как обет расплатиться за два года страшной муки, за загубленные жизни тех, кто не сумел вырваться из-за проволочных пут, за тех, кто без остатка отдал свою жизнь в борьбе за уничтожение стен гетто – за Михеля Гебелева, за Вайнгауза, за Зяму Окуня и Эмму Родову, за 14-летнего Нонку и маленького Боню, – за всех павших, но не согнувшихся перед врагом нашего народа.
Молодежь и старики, дети и взрослые громко повторяли боевой клич, превративший наш мирный народ в воинов-богатырей:
– Месть!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МЕСТЬ
I. ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО
– Погодите минутку!
Медлить нельзя. Дороги каждая минута. Мы должны успеть попасть на площадь, где собираются рабочие колонны, покуда там еще людно. В толпе останутся незамеченными пятеро вооруженных, которые сейчас покинут гетто» Но Рувим так стремительно остановил всех своим внезапным «Погодите минутку!», что мы встали, как вкопанные. Не успели мы даже спросить, в чем дело, как Рувим сорвал со стены фотографию своей шестилетней дочурки и написал на оборотной стороне:
«…Прощаюсь с тобой, моя единственная. Вот уже три месяца, как я лишился тебя. Когда злодеи отняли у нас твою маму, ты одна осталась со мной. Теперь и тебя нет… К чему жить? Прощаюсь теперь с тобой, моя дочурка, и говорю тебе: я хочу жить, очень хочу жить! Хочу, чтобы мои руки ощутили радость расплаты за твою мать, за тебя, мою единственную, за наших дорогих друзей, которых было так много у тебя, у меня и у всех нас. Прощаюсь с тобой, моя доченька.
Твой папа».
Рувим на минуту прикрыл глаза, точно силясь что-то вспомнить, и снова взялся за перо.
«Слово обер-лейтенанту Шермарку»
«Не ищите меня, господин обер-лейтенант. Вы считали меня «порядочным евреем». Я покорно нес тяжкое бремя еврея гетто. Я отдавал вам свой труд и получал в уплату ругань, оскорбления, а нередко и побои. Да будет вам известно, обер-лейтенант Шермарк: Рувима Гейблюма, еврея гетто, больше нет! Есть партизан, мститель, который за каждую каплю невинно пролитой крови воздаст вам сторицей… А если вы все же захотите меня искать, – пожалуйста! Я в белорусских лесах. Свою столярную пилу и рубанок я сменил на винтовку, которую взял у вас. Так что, если очень хотите повстречаться со мной, – прошу покорно!»
Позднее, уже будучи в лесу, мы узнали, что гестапо приказало перевести это прощальное письмо. Рувима искали, но не нашли.
С таким настроением, как у Рувима, из Минского гетто ушли тысячи.
II. ПЕРВЫЙ ПАРТИЗАН ИЗ МИНСКОГО ГЕТТО
Одинокий выстрел может быть и случайным. Если выстрел повторяется, это заставляет насторожиться, напрячь зрение и проверить оружие. Когда же выстрел раздается в третий раз, тогда дело ясное:
– Тревога! К бою готовься!
Дежурный по партизанскому лагерю 208-го отряда имени Сталина в этот день был командир пулеметного отделения Борис Хаимович. Еще до того, как из секрета прибежал связной сообщить Борису, что враг близко, что он наступает на лагерь, Борис успел поднять всех на ноги. Он вместе со своим отделением отправился в направлении деревни Чесновое Рудинского района, откуда враг вел наступление. На партизанскую часть посыпался град пуль.
– В атаку! – скомандовал Борис.
Завязался ожесточенный бой не на жизнь, а на смерть. Был убит политрук роты. Замертво упал пулеметчик. И вот сам Борис свалился раненный, не в состоянии двинуться. К нему подполз командир 4-го отделения Шукалкин, чтобы вытащить его из огня. Но Борис продолжал кричать:
– Вперед! Бейте разбойников!
Гитлеровцы в этом бою были разбиты, в панике бежали. Бориса доставили в лагерь в бессознательном состоянии. Когда Гриша Гордон приступил к своей первой операции («врачем» он сделался еще в гетто, хотя успел пройти всего три курса медицинского факультета), Борис взглянул на него с печальной улыбкой в глазах и приободрил «хирурга»:
– Смелее, братец! Нас и не так резали…
– Когда?
– Уже забыл?! А вот когда в гетто нам пришивали желтые заплаты. Словно по сердцу ножом резали… Большей боли мне уж никогда не испытать… Теперь уж «им» больно будет…
И, действительно, первый партизан из Минского гетто Борис Хаимович причинял врагам много боли. Спокойный, рассудительный, он терял свою солидность командира, как только откуда-нибудь доносилась черезчур длинная автоматная очередь. Он входил в азарт и всегда оказывался со своим отделением впереди, на самых опасных участках.
Однажды, недели через две после ухода из гетто, враг выследил местонахождение партизанского отряда. Гитлеровцы напали на партизанский пост и забросали его гранатами. Борис со своим отделением ушел километра за три от лагеря и стал поджидать врага.
В полутора километрах от лагеря сидела в засаде другая группа партизан. Враг наступал. Борис подпустил гитлеровцев на близкое расстояние. Когда фашистские бандиты были метрах в 70 от партизан, раздалась его команда:
– Огонь!
После первого же залпа немцы потеряли около 30 человек раненными и убитыми. Ряды их дрогнули, но скоро они оправились. Борис со своей группой перешел к той группе, которая была расположена ближе к лагерю. Снова враг был подпущен на близкое расстояние и – снова раздалась команда: «Огонь!»
Борис хорошо запомнил первую цифру (впоследствии он потерял счет) – 70 уничтоженных бандитов.
Из Белорусского штаба партизанского движения прибыл приказ: уничтожить гитлеровский гарнизон, закрепившийся в селе Суша Могилевской области.
Немцы укрепили свою базу дотами, четырьмя рядами колючей проволоки, противотанковыми рвами.
К выполнению приказа Белорусского партизанского штаба отряд хорошо подготовился. В лесу был построен макет вражеских позиций, и каждая рота подробно изучала поставленную перед нею задачу. Рота, с которой шел в бой Борис Хаимович, должна была нанести главный удар.
Бой открыла партизанская артиллерия: отряд располагал шестью 45-миллиметровыми пушками и одним 122-миллиметровым орудием.
Рота, в которой находился Борис, подошла метров на сто к позициям врага и бросилась на штурм. Загорелись немецкие казармы. Евсей Шнитман забежал вперед и в тридцати метрах от врага стал бить по амбразуре. Френкель заставил умолкнуть дот гитлеровцев. Партизаны проникли в помещение вражеского гарнизона, уничтожая оставшихся гитлеровцев. Спустя некоторое время появилась немецкая авиация. Она застала уже не гарнизон, а кладбище.
Это был первомайский подарок Родине Бориса Хаимовича и его товарищей.
В деревне Суша до конца войны больше не было гитлеровского гарнизона.
Немецкий гарнизон в Богашевичах (Могилевской области) мешал партизанам добраться до железной дороги. Его надо было уничтожить.
Три отделения партизан пошли в бой. Первым отделением командовал Хаимович. Он подошел вплотную к бандитскому гнезду, остальные два отделения зашли с флангов. Сотня гитлеровских разбойников была уничтожена. Двое спрятались на чердаке. Один из них был фашистский бургомистр. Гриша Гордон подобрался поближе к ним и предложил спуститься вниз. Один стал было спускаться. Бургомистр выстрелил в него. Флегматичный Гриша за минуту до того поймал на лету брошенную в него бургомистром гранату, пришел в ярость и зажигательной пулей поджег чердак.
Встреча с ротой СС-овцев у деревни Гатец закончилась тем, что разбойничья банда была вынуждена отступить. Борис погнался за ними.
Четверым гитлеровцам он всадил в спину пули. Он и не заметил, что остался один, так как был отдан приказ вернуться. Один из гитлеровцев лег и стал целиться в Бориса из автомата. Тогда Борис залег, и началась дуэль. Минут десять пролежали они, один против другого, в ожидании мгновения, когда меткая пуля решит исход этой дуэли. Борис кричит: «Сдавайся, не то уничтожу на месте!». Немец выждал, пока у Бориса кончились патроны, и начал приближаться к нему. Кто знает, чем бы закончилась эта дуэль, если бы к Хаимовичу не подобрался 14-летний Миша Буйницкий. Вдвоем они убили фашиста.
Началась историческая «рельсовая» война. Партизанская Белоруссия вышла на все железнодорожные линии родного края, чтобы единым концентрированным ударом разрушить коммуникации врага. Это было подготовкой к решительному наступлению Красной Армии, шедшей на освобождение Белоруссии.
Партизаны отряда, в котором состоял Борис Хаимович, получили задание: уничтожить 2000 рельсов. Борису с его отделением было приказано охранять отряд от неожиданных нападений врага.
Отряд выполнил задание, и партизаны радовались своим успехам. Борис же ходил расстроенный и не находил себе места. Он ходил в штаб, что-то там доказывал и на следующий день вместе со своим отделением внес и свою долю в это дело: снял 518 рельсов. Таким образом на протяжении шести километров путь Минск – Могилев был полностью разрушен.
Две партизанские группы, среди них Борис со своими боевыми товарищами, получили от штаба задание: уничтожить пять вражеских эшелонов. Партизаны ушли в направлении станции Толочин. Движение на этом участке очень оживленное. Гитлеровцы оберегали этот путь, как зеницу ока. Однако нашим диверсантам удалось заложить взрывчатку. Но проходит поезд, а взрыва нет. Партизаны добавили взрывчатки. Благополучно проходит второй эшелон. Как ни в чем не бывало прошли и третий, и четвертый… Начинало светать, и надо было уходить… Несется комфортабельный поезд… Момент – и вся окрестность оглашается грандиозным взрывом! В течение целого дня немецкие самолеты прилетали и куда-то увозили раненых и убитых. Надо полагать, что это были очень высокопоставленные лица – иначе их похоронили бы на месте без особых церемоний. После этой удачной операции две группы спустили под откос еще четыре эшелона. Без малого шестьдесят вагонов с живой силой и техникой врага были полностью уничтожены. За эту боевую операцию Борис Хаимович был награжден орденом Красной Звезды. Штаб прославленного 208-го партизанского полка имени товарища Сталина пишет в боевой характеристике:
«Борис Файвелевич Хаимович, 1910 года рождения, член ВКП(б), за время партизанской борьбы показывал образцы мужества и храбрости. Он – активный участник сорока партизанских боев».
III. ВСЕГДА С ПУЛЕМЕТОМ
Хаим Александрович был очень ценный человек для подпольной организации гетто. Его хладнокровие и большой политический опыт помогали решать основные вопросы нашей работы.
Но когда он пришел после бойни 2 марта 1942 года – в этот день погибла подруга его жизни – и тихо, но решительно сказал: «Мне пора уходить», – никто не возражал.
Вместе с пятнадцатью товарищами Александрович ушел из гетто, чтобы создать новую партизанскую базу – 406-й отряд. Путь был невероятно труден. Мотя Пруслин, Мейер Фельдман, Баскин отморозили себе ноги и не могли двигаться. Не успели они еще как следует обосноваться в лесу, как налетели немцы.
Палачи соорудили виселицу и повесили Пруслина и Баскина. Неподалеку лежал убитый Мейер Фельдман. Отмороженные ноги не позволили им во-время выйти из кольца вражеского окружения.
Но отряд все же продолжал существовать.
Было холодно и голодно. Оружия нехватало. Однажды командир послал Александровича в соседний лес – встретить людей из Минска. Невооруженный, пошел Александрович в незнакомый лес. Он очень устал, но гнал от себя сон. И все-таки не заметил, как оказался среди группы людей, одетых в немецкую военную и полицейскую форму.
– Кто такой?
– Лесной сторож.
Те начали допытываться, но Александрович чутьем старого подпольщика сразу понял, что это не гитлеровцы. Однако это и не группа из Минска. Почему они не знают пароля? Они требовали, чтобы Хаим указал им, где находятся партизаны. Но он твердил, что ничего не знает. Он – только лесной сторож. Тихо, очень тихо, словно про себя, он повторял:
– Случается, проходят лесом вооруженные люди… Да, ведь, кто их знает, чьи такие… Ежели встречу кого-нибудь, скажу им, что они вам нужны…
Пришедшие приказали Хаиму итти искать партизан, тоже поняв, с каким «лесным сторожем» они имеют дело…
Прошло немного времени, и прибывшие были радушно приняты в 406-м партизанском отряде. Это были товарищи, впоследствии прославившиеся на всю Белоруссию, как руководители крупных партизанских соединений: одному из них позднее было присвоено звание Героя Советского Союза, другой был назначен командиром бригады. Александровича с тех пор в отряде звали «подпольщиком» или «лесным сторожем».
Отряд, начало которому было положено выходцами из Минского гетто (его комиссаром был еврей из Минска – Бинун), вырос, но еще не был настолько внутренне сплочен и вооружен, чтобы противостоять частым нападениям врага. Спустя некоторое время он встретился и присоединился к отряду героического партизанского командира «дяди Васи» (Воронянского). В этом отряде уже находилась значительная группа наших людей во главе с Каганом, ушедших из Минского гетто.
С помощью отряда «дяди Васи» были вырваны из гетто тысячи мужчин и женщин, стариков и детей и переброшены через линию фронта на «Большую землю».
Когда отряд отправился на выполнение задания по уничтожению вражеского гарнизона в местечке Мядель (Вилейской области), наши товарищи знали, что этот бой преследует еще одну цель – освободить евреев из тамошнего гетто. Александрович в этом бою, как и в других многочисленных боях, в которых он принимал участие, – был у пулемета.
Враг, почуяв опасность, выслал связного в соседний гарнизон за помощью. Александрович перехватил его. Начался штурм гарнизона. Обитатели гетто были заблаговременно предупреждены, что приближается час их освобождения. С нетерпением ждали они освободителей, чтобы слиться с ними в борьбе против кровавого врага. Бой длился пять часов. Партизаны понесли урон. Был убит помощник командира отряда и четверо партизан. Гнев и ожесточение мстителей возрастали. Опорные пункты врага были заняты. Партизаны вошли в местечко. Еще не все гитлеровцы были убиты, когда наши товарищи подошли к гетто с радостным призывом: «Выходите из гетто!» Молодые и боеспособные тут же вступили в ряды партизан. Стариков, женщин и детей отвели в лес, в семейный лагерь, чтобы потом переправить их через линию фронта.
Александрович вместе со всеми переживал великую радость освобождения, но в то же время думал о своей убитой Маше, о шестилетней дочурке Ноэми. Но Минск был далеко, а кругом враги, с которыми уже на следующий день пришлось снова столкнуться в кровавом бою.
В лагере, как обычно, оставалось немного народу. Ночью люди ушли – кто на боевую операцию, кто на диверсию, кто в разведку, кто по хозяйственным делам, или на пропагандистскую работу среди населения. В роте Александровича оставалось всего пять человек, и вдруг – тревога, враг близко! Во всей бригаде налицо едва 120 человек. Обратились к соседнему отряду «Борьба» и вместе заняли оборону. Александрович со своим пулеметом на правом фланге. Правее – человек тридцать из «Борьбы». Левый фланг действует энергично. Гитлеровцы направляют направо сильный пулеметный огонь. Александрович готовится встретить врага, но в самый ответственный момент – стоп! Диск пулемета заело. Немцы почуяли, что у партизан что-то застопорило, и устремились вперед. И вот они уже в десяти метрах от Александровича. Хладнокровно (таким хладнокровием никто из нас, кроме Хаима Александровича, не обладал) он вынимает диск, быстро вставляет другой, и буквально в последний момент пулемет его снова заговорил. Тринадцать гитлеровцев (эта «чортова дюжина» служила потом предметом шуток у партизан) полегло после первой же очереди. Остальные смешались. Они бросились в сторону, еще правее, туда, где засела группа из отряда «Борьба».
Группа не выдержала стремительного натиска, и гитлеровцы могли бы отрезать партизанам пути отхода. Но Хаиму удалось незаметно подобраться сюда, и снова его пулемет начал строчить. Враг отступил.
Хаим Александрович – очень уважаемый человек в бригаде. Он был командиром отделения и комиссаром отряда, затем секретарем парторганизации и помощником комиссара одной из лучших в Белоруссии партизанских бригад. Но прежде всего он был – пулеметчиком. Когда бригада выходила в бой, место его было точно определено – у пулемета. Позже он пристрастился к автомату, который наши летчики привезли ему в подарок. И даже тогда, когда Александрович вместе с Гиршем Добиным редактировали партизанский литературный журнал и серию своеобразных сатирических изданий «Книжка-малышка – фашистам крышка!», рядом с ним был неразлучный пулемет. В «строчке» пулемета ему слышались слова утешения в горе по убитой Маше, по заживо похороненной Ноэми, по замученном отце, по всей большой, полностью истребленной немцами, семье Александровичей.
