Текст книги "Лукавые истории из жизни знаменитых людей"

Автор книги: Ги Бретон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

КАК АЛЕКСАНДР ДЮМА ПРИНИМАЛ В ВАННОЙ СВОИХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ

В один прекрасный день 1761 года дворянин из свиты принца Конти маркиз Дави де ля Пайетри, уехавший на Гаити, разочаровавшись в любви, привел к себе в дом красивую маленькую черную рабыню и, поцеловав ее, спросил:

–    Как тебя зовут, малышка?

–    Луиза-Сезетта Дюма,– ответила она на ломаном французском языке.

Девять месяцев спустя молодая негритянка произвела на свет мальчика, которого нарекли Томас-Александр.

В 1780 году Луиза-Сезетта умерла, и маркиз возвратился во Францию вместе с сыном-мулатом, у которого были курчавые волосы и единственная мечта –  стать солдатом.

–    Поступай, как знаешь,– сказал ему отец,– но человек, носящий имя Дави де ля Пайетри, не может быть простым солдатом. Возьми себе другое имя.

–    Я возьму фамилию матери и буду отныне Томасом-Александром Дюма,– ответил молодой человек.

Сын Луизы-Сезетты быстро продвинулся по службе и в 1793 году стал дивизионным генералом. Он был незаурядной личностью. Всех поражала его физическая сила. Он с легкостью удерживал на вытянутой руке ружье, вставив в дуло палец. Обхватив ногами лошадь, он подтягивался вместе с ней на перекладине на учебном плацу.

Устав от тягот походной жизни, Дюма – успевший жениться между двумя сражениями – обосновался вместе с женой в Вилле-Котре. В 1802 году мадам Дюма подарила ему сына, которого, естественно, назвали Александром.

С первых же дней стало ясно, что сын достоин своего отца. На второй день после рождения он совершил мало кому доступный подвиг, пустив струю над головой.

Прошли годы. Генерал почил в бозе, а мадам Дюма, оставшись без средств к существованию и волнуясь о будущем сына, сказала ему:

–   Александр, Бурбоны вновь пришли к власти, ты можешь взять по праву принадлежащее тебе имя Дави де ля Пайетри и занять достойное место при дворе. Ты можешь, конечно, и дальше носить фамилию Дюма, как и твой отец, бывший республиканцем, но учти, что в таком случае у тебя не будет никакого положения в обществе.

Молодой человек ни минуты не колебался.

–   Я буду носить имя Александр Дюма и сделаю его великим,– заявил он.

                                                                * * *

Ему пришлось зарабатывать на жизнь. Он стал клерком в нотариальной конторе в Вилле-Котре, затем уехал в Париж, где также поступил на службу в контору. Он снял комнату на пятом этаже в доме напротив театра Опера-Комик. Рядом с ним занимала две комнаты белошвейка Мари-Катрин Лебэй, молодая очаровательная блондинка. Она приглянулась Дюма, и молодые люди решили жить вместе.

Таким образом у будущего писателя появилась трехкомнатная квартира с привлекательной хозяйкой впридачу, которая готовила ему еду, штопала белье и, кроме того, родила сына, крики которого мешали Дюма писать. Ибо в то время он уже ушел со службы, поскольку вбил себе в голову, что должен стать драматургом.

Вскоре его первая пьеса была поставлена на сцене. Дюма отметил это событие тем, что ... завел полдюжины любовниц. В этом угадывается бешеный темперамент его отца.

Драма «Генрих III» приносит ему известность. Забыв про свою белошвейку и сына, Дюма поочередно становится любовником всех знаменитых актрис того времени. Это отнюдь не отвращает его от женщин, как можно было бы предположить, а позволяет приобрести опыт в любви, что становится предметом его гордости.

Став богом Парижа и королем бульваров, Дюма ведет жизнь богемы. Он работает день и ночь. Однако, чтобы попасть в салоны, ему не хватает «хороших манер», но он не придает этому никакого значения.

Позднее, когда Дюма был принят в свете, он развлекался тем, что отпускал грубоватые шуточки. Однажды хозяйка дома, с легкостью наставлявшая рога своему мужу, попросила Дюма написать ей несколько строк в альбом.

–    Вы так красиво пишете,—сказала она.

Дюма, сделав вид, что речь идет о каллиграфии, старательно, как школьник, стал выводить различные слоги: «Ба, бе, би, бо, бю, ка, се, си...»  (Следующие два слога согласно французскому алфавиту были бы «со» и «сю», а «сосю» по-французски значит «рогоносец» (прим. ред.)

Внезапно остановившись, он с притворством воскликнул:

–   Нет! Довольно! В доме повешенного не говорят о веревке!

И положил перо, не дописав строки...

Порой «богемные» манеры Дюма шокировали окружающих. Однажды к нему пришел художник Курбе, до того Дюма не знавший.

–    Г-н Дюма не принимает,– сказал ему лакей.

–    Передайте ему мою визитную карточку.

Лакей исполнил просьбу художника и, вернувшись, сказал:

–    Вас просят войти.

Когда Курбе зашел в ванную комнату, лукаво улыбающийся Дюма встретил его следующими словами:

–    Рад с вами познакомиться. Раздевайтесь и залезайте в ванну, здесь нам будет гораздо удобнее беседовать!

                                                                       * * *

5 июня 1840 года Дюма женился на весьма легкомысленной актрисе Иде Феррье. Их свидетелями были Роже де Бовуар и Шатобриан. Последний, привыкший благословлять низложенных королей, благословляя новобрачную, платье которой было достаточно смело декольтировано, шепнул Бовуару:

–   Мой удел, как видите, остается неизменным: благословлять падших...

Сразу же после свадьбы Александр Дюма поселяется с Идой на улице Риволи: она на втором этаже, он – в трехкомнатной квартире на пятом. Именно здесь он увлеченно работает сутками напролет, от чего получает большое удовольствие. Это подтверждает ходивший о нем в то время анекдот.

Однажды утром к Дюма приходит англичанин. Лакей впускает его в переднюю и говорит:

–   Я доложу хозяину о вашем приходе.

В этот момент из комнаты раздается оглушительный взрыв хохота.

–   О! Не беспокойте г-на Дюма. Я подожду, пока он останется один...

–    Но хозяин один, – отвечает лакей. – Он часто смеется за работой...

Да, Дюма часто смеялся, когда писал, радуясь своим находкам. Он смеялся и над кознями, чинимыми его же собратьями по перу. С подачи Виктора Гюго, ревниво относившегося к драматическим успехам Дюма, в «Журналь де деба» появлялись разгромные критические статьи. Дюма же лишь пожимал плечами и беззлобно отшучивался. Однажды по окончании пьесы Гюго «Эрнани» Дюма сказал на весь зал:

–    Надо бежать отсюда скорее! Вдруг актерам придет в голову начать все сначала...

И расхохотался, довольный своей местью.

                                                                    * * *

Дюма писал без устали. Может быть, его стиль и не отличался совершенством, как отмечали некоторые критики, но плодовитость его была необычайна.

Однако он достигал этого не без помощи «подручных». Недруги Дюма без стеснения говорили:

–   У этого мулата есть свои «негры»...

Одним из самых известных и незаменимых его помощников был Огюст Макэ. Именно он подал Дюма идею написать и сам сделал первые наброски книг «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо» и ряд других произведений.

Имея в своем распоряжении сюжетную канву, Дюма давал волю воображению, практически переписывая все. Он добавлял различные диалоги и эпизоды, вводил новых действующих лиц и превращал 200-страничную заготовку в увесистый том.

Правда, он соглашался на то, чтобы подпись Макэ стояла рядом с его подписью под большинством пьес.

Будучи хорошим рассказчиком, он требовал от слушателей полного внимания. Он делал все, чтобы пленить и очаровать их. Если кто-либо отвлекался, это доставляло ему огромные страдания. Он готов был переписать целую главу или акт, лишь бы его произведение слушали увлеченно.

Во время первой репетиции «Трех мушкетеров» Дюма стоял за кулисами и наблюдал, какое впечатление производила каждая реплика актеров. Когда репетировали седьмую картину, он заметил, что дежурный пожарный ушел со своего привычного места. Дюма подозвал его и спросил:

–    Почему вы куда-то исчезли во время репетиции?

–    Эта сцена понравилась мне меньше других.

Ничего не сказав, Дюма бросился в кабинет директора театра Амбигю, снял сюртук и галстук, расстегнул воротничок рубашки и попросил принести ему текст седьмой картины.

–   Пожалуйста, – сказал директор театра, протянув Дюма рукопись, которую тот сразу же бросил в огонь.

–    Что вы делаете?—воскликнул директор.

–   Пожарному эта сцена не понравилась, и теперь я понимаю, почему! – ответил Дюма. Через час был готов новый вариант седьмой картины.

                                                      * * *

Увы! После 30-легнего успеха в театре фортуна отвернулась от Дюма. Это было для него настоящим потрясением. Оставшись без средств к существованию (хотя сквозь пальцы у него утекло 20 миллионов), Дюма становится искателем приключений: он путешествует по России, Северной Африке, Италии, где вступает в ряды гарибальдийцев. Наконец, с множеством новых замыслов он возвращается в Париж.

Но его время, похоже, прошло. Его произведения перестали пользоваться популярностью. Тогда Дюма заточил себя в большой квартире на бульваре Малесерб, правда, окружив себя самым настоящим гаремом. Его одиночество скрашивали легкомысленные молодые создания, как правило, разгуливавшие по квартире в неглиже, которых он любовно называл «мои забавницы».

Все отвернулись от него. Единственным предметом его гордости остается сын, которого подарила ему белошвейка. После появления романа «Дама с камелиями» он стал кумиром всего Парижа.

Умер Дюма в 1870 году в предместье Дьепа. Из жизни ушел незаурядный человек, о котором Дюма-сын так метко сказал: «Мой отец – это большое дитя, которым я обзавелся, когда был еще совсем маленьким».