Текст книги "Пульс (ЛП)"
Автор книги: Гейл Макхью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
«Сынок, иногда быть мужчиной значит понимать, когда бросить тяжелое оружие, что держал всю битву. Если то, за что ты борешься, уже ранено, следует подсчитать потери и положить конец бессмысленной боли. В то время как твоя голова близка к поражению, исход будет – в твою пользу. Почет заключается не в победе. Он заключается в том раненом, кто нуждался в тебе с самого начала».
Диллан – битва…
Эмили уже ранена…
Здесь и сейчас ей нужно, чтобы она признал свое поражение. Он только молился, чтобы исход действительно был в его пользу. Гэвин наклонился к Эмили, их губы были на расстоянии шепота друг от друга. Закрыв глаза, вдохнул ванильный аромат её кожи.
– Мне нужно, чтобы прямо сейчас ты доверилась мне, Эмили. Со всем, что есть в тебе. Мне нужно, чтобы ты поверила, что я никогда не сделаю плохо тебе или малышу. Сможешь сделать это для меня?
– Да, – она тихо плакала, тепло её дыхания согревало его лицо.
– Хорошо. Нужно, чтобы ты подыграла мне прямо сейчас. Вставай.
Эмили кивнула, отведя взгляд от Гэвина, когда Диллан занял свое место. Она встала, и Гэвин, выскользнув из кабинки, схватил её за руку.
Он посмотрел на Диллана, а тот, казалось, пребывал в замешательстве. Положив ладонь на стол, Гэвин навис над ним, сузив глаза:
– Думаешь, ты выиграл, но это не так, Диллан. Ты не только считаешь меня настолько глупым, думая, что я соглашусь на твои безумные требования, не посоветовавшись с адвокатом, ты еще и обидел девушку, которую я люблю. Это реально... бесит. По-твоему, я мужчина, который способен позволить тебе находиться в родильной комнате и насаждаться муками Эмили? Снова ошибся, кретин. Я лучше сдохну в тюрьме, чем увижу, как ты счастлив от её боли.
Освободившись от руки Эмили, Гэвин наклонился ближе. Диллан отпрянул, спиной врезавшись в стену.
– Пока ты мочился, я позвонил своей семье. Они готовы заботиться об Эмили и малыше столько, сколько меня не будет рядом. Позволь напомнить, что мой отец адвокат. Он тоже проводит выходные, играя в гольф, выпивая и устраивая барбекю с некоторыми влиятельными судьями Манхэттена по уголовным делам. Но это даже не самое лучшее, что у меня есть для тебя, Диллан. В непонимании и суматохе последних тридцати минут моя башка… повернулась. Когда такое случается, я порой забываю некоторые вещи. Просто это напомнило мне, что я знаю кое-какую информацию, которая может разрушить к чертям собачьим твой мир.
На этом бровь Диллана взметнулась вверх в замешательстве, глаза сощурились, как и у Гэвина.
– И да, мой друг, – продолжил Гэвин. Медленная «я сделал тебя, ублюдок» ухмылка расползлась по его лицу. – Мне известно о твоем крупном счёте. Ты открываешь свои счета только чтобы содрать побольше денег, представляя интересы продавцов и покупателей среди своих клиентов. Твои доходы выше, чем у большинства самых могущественных наркобаронов Колумбии. Меня не интересует, что тебе больше не нужны мои платные услуги. Интересно вот что: где ты прячешь все эти деньги. Ты не живешь так, словно ты на вершине мира, так что я уверен, они заморожены где-то. Когда кто-то совершает нелегальные сделки, надо полагать, деньги они тратят… скромно.
– Да пошел ты, – зашипел Диллан. – Я получаю прибыль только для моих клиентов.
– Точно, – медленно произнес Гэвин. – Это будет твоей защитой, когда Комиссия по ценным бумагам и биржам начнет копаться в твоих документах? Следственная линия работает. – Гэвин присел в кабинке рядом с Дилланом. Если бы это было возможно, Диллан бы еще сильнее вжался в стенную панель. Гэвин усмехнулся попытке Диллана втиснуться в висевшую рядом фотографию с подписью Мэджик Джонсон. – Эмили, – спокойно сказал Гэвин, продолжая смотреть Диллану в глаза. – Сладкая, сходи попроси у официантки листок бумаги и ручку для меня.
– Хорошо, – сказала Эмили и развернулась, выполняя его просьбу.
Раздув ноздри и вдохнув воздух, Диллан прочистил горло:
– Какого хера ты творишь?
Гэвин усмехнулся и, рукой подперев подбородок, всё так же смотрел на Диллана.
– Избавляюсь от яда. Мы идем к… соглашению, Диллан. К компромиссу. Ты подпишешь своим самым лучшим подчерком бумагу о том, что больше не свяжешься со мной или Эмили. Я не глуп. Знаю, ты можешь подать в суд ходатайство, чтобы получить разрешение на визиты к врачу и на роды. Я готов быть милым парнем и позволить тебе посещать консультации у врача, потому что там буду я, и уверен, ты будешь вести себя наилучшим образом в присутствии моей девушки. И здесь я подвожу черту.
– Тебя не будет в родильной палате, когда она будет рожать. Ты не имеешь права. Это предназначено для нас с ней, и не важно, чей это ребенок. Ещё ты не потащишь меня в суд, потому что я надрал тебе задницу, когда ты заслуживал медленной смерти, не меньше. Попытаешься поспорить со мной и не подписать, первое, что сделаю с утра, будет звонок адвокату, он настоящий питбуль и разорвет тебя в клочья в суде и на Комиссии. Оранжевый, определенно, мне к лицу гораздо больше, чем тебе.
Прежде чем Диллан успел произнести хоть слово, Эмили вернулась с листом бумаги и ручкой. Протянула их Гэвину, и он начал писать все необходимое, чтобы прикрыть свою задницу. Закончив, передал ручку с бумагой Диллану. Ямочки на лице Гэвина стали глубже с появлением лучезарной улыбки.
– Твоя подпись относительно все упростит. Не будет подписи – и мой телефонный звонок завтра все достаточно усложнит. Не согласен? – Гэвин мог припомнить только два случая в своей жизни, когда хотел остановить ход времени. Удержать минуту от появления следующей секунды. Самым важным был первый раз, когда он увидел Эмили. Следующий – сейчас, когда он смотрел на мужчину, которого недолюбливал больше, чем можно описать словами. Гэвин изучал поникший в проигранном сражении взгляд Диллана. Плечи опущены, на лице ни грамма победы. После секунды, как казалось, колебаний, Гэвин увидел, как Диллан подписывает бумагу. Встав, он схватил со стола бумагу. Во второй раз за вечер, Диллан, не сказав больше ни слова, выскочил из кафе, как горящий мотылек из ада.
Потерянным взглядом глаз размером с чайные блюдца Эмили смотрела на Гэвина:
– Что только что произошло?
Гэвин переплел их пальцы, направляясь прочь из кафе.
– Я только что подстраховкой спас нас от мышьяка.
Крепче хватаясь за руку Гэвина, Эмили покачала головой:
– Я не понимаю. Что это была за чепуха с фондовой биржей? Как ты узнал, что он делает что-то незаконно?
– Я не знал. Это было предположение, – сказал Гэвин, подходя к двери.
– Предположение, – повторила Эмили, в голосе явно чувствовалось раздражение.
Как только они вышли на морозный воздух, Гэвин крепко обнял её:
– Ну, не совсем предположение.
Эмили подняла голову:
– Могу я получить разъяснения, пожалуйста?
Гэвин усмехнулся:
– М-м-м, дай-ка подумать? – он наклонил голову, пряча губы в её волосах, и заговорил. – В конце лета ко мне домой пришел Тревор, и мы погрязли в Техасском Холдеме (вид покера). Должен заметить, я его сделал. – Гэвин услышал вздох Эмили и улыбнулся. – Он напился до потери сознания и начал болтать о каких-то незаконных сделках с доходами, в которые, как он думал, вовлечен Диллан. Я тогда был чертовски пьян и не обратил на это внимания. Я начал просматривать бумаги. Хотя, с ним «Блейк Индастриз» была плотно связана, я ни разу не нашел никаких ошибок в наших счетах, поэтому позволил ему и дальше делать нам деньги.
– К чему я клоню? Первое: я рискнул, полагая, что даже с учетом того, что в крови Тревора было изрядное количество Эгермейстера, он не нес пургу. Второе: я делал ставку на то, что твой бывший продолжит следовать своему плану. Думаю, нам повезло.
– Я тоже так думаю, – сказала Эмили, глядя на него. – Почему ты не поднимал этот вопрос раньше?
– Я и правда не помнил сказанного Тревором до середины моей маленькой речи. Я надеялся, что мой отец, будучи адвокатом, сможет угомонить его, чтобы мне не пришлось прибегнуть к его убийству на столе.
– Ты бы убил ради меня? – ласково спросила Эмили.
– Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Эмили.
Она обвила руками его шею и встала на носочки, чтобы поцеловать. Температура может и была низкой, только Эмили стало очень тепло, когда рот Гэвина окутывал её собственный, как медовая глазурь. Его тепло обволакивало её, как теплый плед. Медленно отстранившись, она прикусила губу.
– Как мы узнаем, что он не пойдет к копам, даже подписав эту бумагу.
Гэвин взял её за руку и повел к машине. Открыв дверцу, он жестом указал ей садиться, но она не стала. Она смотрела на него тревожными глазами, ожидая ответа. Он поднес руку к её холодной щеке и покачал головой:
– Не хочу, чтобы ты переживала о том, что он будет делать.
Попросить её об этом было всё равно что попросить не любить его или попросить не дышать. Она до смерти боялась, что Диллан найдет лазейки в том соглашении, к которому они с Гэвином пришли. Тут же сердце подпрыгнуло к горлу при мысли, что Гэвина отправят в тюрьму или сделают что-то такое. Но, как оказалось, прыжок был в животе. Малюсенький кувырок почти заставил её взорваться хохотом. Она быстро положила руку на свой едва округлившийся живот, губы тронула улыбка, когда рой бабочек в животе снова встрепенулся.
– О мой Бог, Гэвин, – выдохнула она, беря его за руку и положив ее под свою. – Малыш шевелится. Шевелится.
Гэвин сглотнул, взгляд прикован к сияющей улыбке, словно целующей губы Эмили. Его рука дрожала, только не от холода. Ему вдруг стало страшно, а ещё и волна радости ринулась по венам.
– Чувствуешь? – спросила она, её рука сильнее прижалась к его. Хихикнула, прислонившись спиной к его машине. – Чувствуешь?
Гэвин покачал головой.
– Нет, – прошептал он, полностью съедаемый выражением безоговорочной радости на её лице. Господи, она была красивее, чем когда-либо. Сердце переполняло обожание, пальцы сжимались, чтобы почувствовать то же, что и она. Гэвин осознал, решение, принятое сегодня, было правильным. Диллан хотел поднять бокал за удовольствие от созерцания их с Эмили мучений, а сейчас Гэвин хотел поднять бокал за ощущения, которые он переживал, наблюдая за Эмили.
Добавился третий случай в его жизни, когда он хотел бы остановить ход времени.
Глава 14
Только не сдавайся
– Я правильно вас услышала? – глаза Оливии стали размером с монету. Держа в руке пакетик с картошкой фри, она склонила на бок голову. – Он собирается присутствовать на каждом визите к врачу с вами, ребята?
Эмили проглотила кусок своего бургера. Сделав глоток воды из своей бутылки, она кивнула.
– Да, ты правильно расслышала. Чему ты так удивляешься? К тому же ведь ты считаешь, что он должен был обо всем знать с самого начала.
Оливия тяжело выдохнула и закинула в рот картофелину.
– Да, я так считаю, – сказала она, жуя. – Но я ни разу не говорила, что думаю, будто малышу Дилли-Вилли должно быть разрешено ходить с тобой к врачу. И ты знаешь, почему я так сказала, так что, пожалуйста, давай не будем возвращаться к этому. Я так сильно люблю тебя, подруга.
Эмили закатила глаза.
Феллон подцепила на вилку кусочек щедро заправленного кочанного салата.
– По крайней мере, Гэвин заставил его отказаться от родильной комнаты, – она провела языком по пирсингу на губе. – Все в выигрыше. Никто не окажется в тюрьме. Никаких противостояний в суде.
– Правда, – прощебетала Оливия, всасывая через трубочку остатки молочного коктейля со вкусом ванили. – Но было бы классно увидеть Гэвина, получающего авторитет уличных банд.
– Уличные банды? – спросила Эмили.
Оливия кивнула:
– Обезьянник. Притон. Камера. Железобетонный отель. Большой дом. Любое количество времени в тюрьме дают тебе бандитское доверие.
Эмили непонимающе дёрнула головой:
– Лив, почему видеть его, получающего авторитет у уличной шпаны, должно казаться крутым?
Явно пытаясь сдержать улыбку, Оливия вздернула идеально выщипанную бровь:
– Ну, у него уже есть восхитительная татушка. Тюремное заключение в его биографии могло бы сделать его ещё горячее. Говорю тебе, Эм, после того как он бы вернулся из тюрьмы, ты бы высоко оценила шикарный секс, который бы этот парень тебе устроил. Тюрьма делает из них одержимых.
– Будто они оба и так не помешанные на сексе. Вдобавок ко всему, помню, читала, что женщины становятся ходячим мешком с гормонами во время беременности. – Феллон со знанием дела кивнула в сторону Эмили, её ротик тронула улыбка. – Готова поклясться, в этом плане ты скучать ему не даешь.
Ауч. Наболевшая тема. Во избежание зрительного контакта с Феллон и Оливией, Эмили взяла с тарелки картофелину и окинула взглядом кафе. Остановилась на паре, устраивающей карапуза в детский стульчик. Оказавшись недовольным этим заключением, возбужденный светловолосый малыш недовольно завизжал и пнул ножками столик. Папина усмешка, грозящий мамин пальчик и коробка сока, – и малыш впал в молчаливое блаженство.
Эмили вздохнула, вытерла рот и потянулась за сумкой:
– Готовы идти?
Оливия покосилась на Эмили, нахмурила лоб. Эмили приготовилась к нахальному заявлению, которое, была уверена, сейчас последует.
– Обалдеть, Эм. Ты что отказываешься от секса с ним, да?
Да. Такие вот дела. Демонстративное закатывание глаз и снова вздох.
– Нет, Лив, я не избегаю секса с ним. Он избегает секса со мной. – Раздосадованная, Эмили подозвала бодрую официантку подростка.
Улыбаясь, та подошла, шоколадного цвета волосы заплетены в косички.
– Могу я сделать для вас ещё что-то, девушки?
– Нет, мы бы хотели получить наш счет, пожалуйста, – сказала Эмили и, встав, достала из сумки кошелек.
– Вообще-то, мы хотели бы заказать двойную порцию пломбира с сиропом, – защебетала Оливия, глядя на Эмили. – Побольше сиропа.
Официантка записала заказ:
– Скоро вернусь.
– Черта с два, Эм, – заключила Оливия, похлопав по стулу. – Нельзя просто так бросить бомбу, наподобие этой, и не рассказать о том, чего не происходит в вашей постели. – Оливия посмотрела на Феллон, ища поддержки. – Я права или как?
Феллон кивнула, также похлопав по стулу.
– Полностью. Садись и выкладывай, Кантри.
– Две пиявки, – прошептала она, опускаясь на стул. – Что?
– Что? – передразнила Оливия, удивленно моргая. – Как сказала Феллон… выкладывай.
– Я уже выложила. Он не занимался со мной сексом с момента первой сонограммы. – Отведя глаза, пожала плечами, грудь вздымалась от глубокого, сексуально – неудовлетворенного дыхания. – Он боится, что причинит вред мне или малышу.
– Что, у него шпага вместо члена? – спросила Феллон. – Сейчас конец февраля, и у вас двоих не было секса с начала января?
Вздернув подбородок, Оливия скрестила на груди руки, акцентируя внимание на вырезе ярко-розового кашемирового свитера.
– В самом деле? Ты серьезно?
Эмили вздохнула:
– Нет, я вру. Такое ощущение, что я сегодня сочиняю какую-то нелепую историю. – Распустила свой пучок. Темные, волнистые локоны рассыпались по спине. – Да. Я серьезно. Он… нервничает.
– Он идиот, – возмущенно заявила Оливия, принимая свой пломбир от бодрой девочки-подростка.
– Согласна, – Феллон погрузила свою вилку в десерт Оливии. – Что-то тут не ладно. Думаешь, он тебе изменяет? Я имею в виду, читала где-то, что некоторые пижоны становятся странными в вопросе удовлетворения нужды, когда их девушки беременны. Может, он удовлетворяет её где-то еще.
Эмили распахнула глаза.
Оливия убийственно посмотрела на Феллон.
– Это уже второй раз, когда ты читаешь всякую ерунду о беременности. Тебе и моему брату лучше не обращать внимания на идеи, пролетающие сквозь ваши головы.
– Люблю быть в курсе, – ответила Феллон, принимаясь за вторую ложку мороженого.
– А я хочу ответить на твой вопрос, – сказала Эмили, в голосе отчетливо слышалась требовательность. – Нет, я не думаю, что он мне изменяет. – Ну, эта мысль не приходила в голову Эмили до настоящего момента. Черт подери эту Феллон. Эмили прогнала эту идею из головы также быстро, как она туда пришла. – Он хочет переговорить с врачом на следующей консультации и получить все факты.
Феллон вцепилась в свою ложку, вздернув в раздумье бровь:
– Ты пытаешься сказать мне, что Гэвин Блейк – денежный магнат, чертовски умный котяра – не выудил об этом информацию в интернете?
– Он не доверяет интернету, – сказала Эмили, вздохнув. Она взяла ложку и принялась ковыряться в том, что осталось от пломбира. – Сказал, что в интернете много противоречивой информации, и он лучше переговорит напрямую с врачом.
Феллон пожала плечами:
– Я на это не куплюсь. Либо он остыл, либо справляет нужду где-то еще. – У Эмили отвисла челюсть. Феллон прыснула со смеху. – Да шучу я, Кантри. Что-то вроде того. Но, в самом деле, смотри в оба. Это просто выглядит… странно. Мужчина, настолько умный, каким он является, не может просто стать тупым. И если он заинтересован, почему он ждет? Почему не заявиться в приемную твоего врача и не спросить?
Эмили захлопнула ротик и задумалась над сказанным Феллон. Она, на самом деле, не задумывалась, почему он не пытался самостоятельно все выяснить. Её живот еще не был раздутым воздушным шаром, но, учитывая, что шла уже шестнадцатая неделя, плоским он определенно уже не был. Она не думала, что он ей изменяет, и слишком переживала по поводу своего менее чем привлекательного тела, поэтому пришла к выводу, что он остыл при виде того, во что она превращалась.
Оливия нахмурилась на Феллон:
– Ты пытаешься расстроить её?
– Нет, я не пытаюсь её расстроить, – Феллон вытерла рот и бросила на стол смятую салфетку. – Ты просто никогда не узнаешь. Вот и все.
Оливия покачала головой и закатила глаза:
– Не слушай её, Эмили. Гэвин никогда, даже в свой самый худший день, не изменит тебе. Теперь, я думаю, тебе нужно заставить эту задницу набраться ума. Может, тебе стоит взять в приемной врача буклеты и изучить подробности физиологии мужчин в удовлетворении любовницы во время беременности. Как только не будет никаких препятствий в этом увлекательном занятии, уверена, все будет хорошо. И не надо никого сажать на электрический стул, чтобы заполучить чью-то задницу.
Эмили встала со своего места, чтобы снова позвать официантку. Протянув ей кредитную карту, вздохнула:
– Хорошо, вы двое. Я не хочу больше говорить об этом. На следующей консультации он поговорит с врачом. Разговор окончен.
Обе девушки кивнули, и на этом тема была закрыта. Оплатив счёт, направились к выходу.
Феллон закуталась в пальто и крепко обняла Эмили:
– Я должна пойти подготовиться к работе. Люблю вас, девчонки. Не обращайте на меня внимания. У меня просто ПМС сейчас. Уверена, все будет хорошо. – Эмили улыбнулась ей и помогла Феллон повязать шарф. – Забеги на минутку в ресторан как-нибудь. Антонио скучает по тебе. Мы все скучаем.
Эмили кивнула, тоже скучая по всем. Она подала заявление об уходе пару недель назад, решив, что работы учителя первых классов более чем достаточно в нынешней ситуации:
– Забегу.
Попрощавшись с Феллон, Эмили и Оливия забрались в такси и отправились навстречу шопингу для беременных. Опять же, её живот еще не превратился в лопающийся воздушный шар, каким станет в ближайшие пару месяцев, но её увеличившиеся формы определенно нуждались в обновлении гардероба. Спустя двадцать минут того, что Эмили посчитала одной из самых страшных поездок по городу, с любезности чрезмерно-пылкого водителя, они остановились у «Рози Поуп», эксклюзивного бутика для беременных на Медисон Авеню.
Оливия захлопнула дверцу такси:
– Псих! – Оливия показала средний палец таксисту, вклинившемуся в послеполуденные пробки.– Черт те что и сбоку бант. Клянусь, городским властям нужно давать этим пижонам транквилизаторы, прежде чем выпускать на дороги.– Закрутив свои густые светлые волосы в свободный пучок, Оливия вздохнула и открыла дверь для Эмили. – Какого дьявола ты не взяла свою машину? У тебя новенькая, быстрая машина, которую подарил Гэвин, и ты едва ею пользуешься.
– Ты сама едва водишь, – Эмили разглядывала шикарный бутик, впечатленная их выбором. – Ты живешь на Манхэттене гораздо дольше меня. Ты видишь, насколько страшно здесь водить. И дело не только в водителях такси, здесь все водят как фанатики.
– Верно. Я пользуюсь таксопарками Манхэттена или езжу на метро. Но я могу дойти до оргазма, просто сидя в твоей машине. Мне вовсе бы не становилось дурно при мысли о её вождении. Эта машина была создана для скорости и секса. Это огонь на колесах.
Эмили вздохнула, мыслями вернувшись к той потрясающей езде в Калифорнии. Машина действительно была создана для… развлечений.
Оливия сняла с вешалки красную вязаную тунику и приложила к груди Эмили. Повертев головой из стороны в сторону, разглядывала его какое-то время. Недовольно сморщила носик и повесила её обратно.
– Не твой цвет. И да, могу сказать, я не в восторге от вашего решения не устраивать вечеринку по случаю рождения ребенка.
– Лив, ничего не выйдет. Ситуация совсем не та. Прекрати поднимать эту тему. – Эмили схватила три пары джинсов, начиная с восьмого размера и заканчивая двенадцатым, с плотно набитого стеллажа. Увидев астрономические цены на бирках, она почти запихнула их обратно. Уходя утром на работу, Гэвин оставил на столе свою кредитку и записку, в которой говорилось, что он хочет, чтобы она купила какую-то одежду в этом особенном бутике. Учитывая, что он спокойно отдал тридцать тысяч долларов за великолепную, замысловатую, ручной резки детскую мебель из красного дерева, привезенную специально из Италии, она уже не понимала, почему так удивляется. – За исключением одежды и кое-какой мелочи, у нас уже все есть для малыша. Нам не нужна вечеринка.
– Знаю, что вам, ребята, она не нужна, но так принято, – следуя за Эмили в примерочную, Оливия по пути сняла с вешалки несколько топов. – Как твоей лучшей подруге, до чего же мне будет весело, если ты наденешь этот глупый конусовидный колпак?
Эмили хихикнула и отобрала у Оливии топы:
– Эти колпаки отвратительны. – Она открыла штору и шмыгнула в примерочную. – Ты достаточно вредная, чтобы хотеть видеть меня в одном из них.
– Никто и не спорит, я вредная, – Оливия достала из сумки ярко-красный блеск для губ, и, смотрясь в зеркальце, подкрасила пухлые губки. – Давай же, Эм, я серьезно. Позволь мне что-нибудь для тебя приготовить. Если нет, я позвоню на шоу Мори Повича и Джерри Спрингера и удостоверюсь, что Гэвин, ты и повелитель всех мудаков получите свои пятнадцать минут славы в прямом эфире.
Эмили прыснула со смеху:
– Не могу сказать, что не оценила твое теперешнее прозвище для Диллана. – Она отодвинула штору и вышла из примерочной, одетая в пару темных джинс для беременных и черном топе с V-образным вырезом, который немного свисал с её плеч. – Но я убью тебя, если позвонишь хоть одному из… – голос Эмили затихал, и совсем замолк, когда она встретилась со своим отражением в зеркале.
Она часто восхищалась телами женщин, носящих малышей. То, как растягивалась их плоть, подготавливая святилище для растущей, еще не рожденной жизни, заставляло её трепетать. Но глядя на свое отражение, Эмили не могла найти и намека на красоту. Она поднесла руки к своему животу, погладила ими увеличившиеся берда. Тот факт, что она не достигла еще и половины срока, заставил её осознать, что она достигла только половины того размера, которого достигнет к моменту родов.
В отражении она видела, как Оливия остановилась позади неё.
– Я выгляжу ужасно, – прошептала Эмили, абсолютно уверенная в том, что это и есть причина того, почему Гэвин воздерживается секса. – Я буду выглядеть как подмастерье Пиллсбери к моменту родов.
Оливия положила руку на плечо Эмили:
– Ты выглядишь прекрасно, подруга. И если бы подмастерье Пиллсбери выглядел бы также замечательно как ты, он бы испек целую корзину печенья на праздник.
Слабая улыбка коснулась губ Эмили:
– Ты ведь знаешь, что это было не смешно, правда?
Оливия пожала плечами:
– Да. Обычно выходит лучше. Сделай скидку. С подмастерьем пекаря трудно иметь дело.
Улыбка Эмили погасла, когда она взглянула на себя. Мысли вернулись назад к их с мамой разговору, состоявшемуся за пару недель до того, как они узнали о болезни. Эмили была дома на каникулах, и они вместе завтракали. Как будто мама чувствовала, что должно случиться что-то плохое. Она начала рассказывать об отношениях с бабушкой Эмили, которая ушла за несколько месяцев до того. Эмили чувствовала острую боль в сердце, слушая мамины воспоминания. После пары легких смешков и много слёз, она посмотрела на Эмили отрешенным взглядом. Она сказала, если её когда-нибудь не будет рядом, просто знать, что она там. Интуиция мамы говорила, что она не так долго будет рядом.
Она не понимала всю значимость того разговора теплым июньским утром, в кухне дома, полного болезненных и сладких воспоминаний, каким он станет почти год спустя. Эмили ничего не могла с собой поделать, испугалась его влияния. Скоро у неё появится первый ребенок, и, хотя мама может и наблюдает, её не будет во плоти. Хранительница всех детских воспоминаний Эмили, хороших или плохих, никогда не увидит глаза малыша Эмили. Она никогда не искупает маленького с любовью, на которую способна только бабушка. Её не будет рядом, чтобы держать Эмили за руку и пройти вместе с ней шаги к становлению мамой. Когда слёзы потекли из глаз, Эмили провела руками по волосам. Она снова посмотрела в зеркало на женщину, которая скоро станет мамой.
Её дорога, хотя и полная моментов счастья, была также наполнена тоской, которую только мама смогла бы заполнить.
Тяжелые капли дождя со снегом стучали в окно спальни, как грохочущие пальцы, вырвав Эмили из глубокого сна. Она приоткрыла глаза только, чтобы увидеть Гэвина в спокойном сне почесывающего живот и облизывающего свои идеальной формы прекрасные губы. Эмили отчаянно пыталась восстановить пропавшее дыхание. Ноющее чувство росло между ног, тело реагировало на него единственным знакомым ему способом. Нуждалось в нём.
Она в нём нуждалась. Нуждалась в его прикосновениях, ощущении его вкуса, чувствовать его. В ней. Над ней. Под ней. Не смотря ни на что, она хотела его и не могла больше ждать. Воздух, слегка разбавленный ароматом его одеколона, впитался в каждую её клеточку. Её внутренности напряглись, реагируя на его мягкое дыхание, низкое, мурлыкающе сопение усиливало её желание. Она тщетно пыталась остановиться, но, когда он повернулся, одеяло соскользнуло с его тела, оголив его великолепное бедро. Она пропала. Внизу живота вспыхнул голод.
Она закусила губу, села и стянула с себя черную шелковую сорочку. Следом отправились черные кружевные трусики. Как мотылек, невероятно стремящийся к пламени, осторожными прикосновениями она убрала одеяло с его обнаженной кожи. Он едва пошевелился, глубокий стон заскрежетал в его груди, но он не проснулся. Эмили сглотнула, жажда каждого дюйма его крепкого тела, золотистого цвета кожи заполняла её отчаянием, близким к помешательству. Пульс, наряду с дыханием, участился, когда она скользнула вниз по кровати.
Встав на колени, она ловко раздвинула его ноги и набросилась на добычу. Обхватив пальчиками полутвердый член, она жадно вобрала его в рот. Слышала его стон, а напрягшееся мускулистое тело только подстегивало её желание. Работая усерднее, она пыталась удовлетворить свою жажду, облизывая с заметно набухшими венами каждый дюйм от основания до кончика. Боже, его изумительный вкус. Солоноватость его жидкого шелка в сочетании со вкусом его кожи заставляли благоговейно кружиться голову, рука двигалась вверх и вниз каждый раз, как она вбирала его в рот.
Тогда он проснулся.
Подтянулся к изголовью кровати, но это не остановило Эмили. Последовала следом, не позволяя ему уйти.
– Эмили, – рвано выдохнул он. – Какого дьявола ты вытворяешь?
Глазами, распахнутыми от страсти, она посмотрела вверх, облизывая и посасывая головку его теперь уже твердого члена.
– На что похоже то, что я сейчас делаю, мистер Блейк? – она снова опустилась, заглатывая его до задней стенки горла. Ещё один глубокий, восхитительный стон вырвался из его груди, когда он схватил её волосы, пальцы впивались в её голову. Это сносило ей крышу. Ошеломляло. Она глубже вобрала в рот его пульсирующую эрекцию, ногтями впиваясь в его бедра. Чувствовала, как напряглись его мышцы, тело стало жестким и напряженным, и она любила каждую эту секунду. О-о, да, она имела его сейчас. Он глубже толкнулся в её рот, сильнее сжимая её волосы, направляя её вверх и вниз, вниз и вверх, позволяя ей ввести его в ее рот целиком.
Каждая последняя мысль Гэвина разрушалась жадным ротиком Эмили:
– Блять, – простонал он. – А ты любишь мой вкус. Да?
Да. Она. Любила.
Его острый вкус, смешивающийся с примесью сладости, сводил её с ума.
– М-м-м, – простонала она, языком слизывая крупную каплю спермы. Провела рукой по его обнаженному животу, ногтями оставляя глубокие красные отметины, в то время как она продолжала языком кружить по его члену. Дурманящий хнык вырвался из её горла, когда он сжал её затвердевший сосок большим и указательным пальцами, и снова толкнулся в её ротик. Одной рукой по-прежнему зарываясь в её волосы, он начал вдалбливаться быстрее.
Дьявол. Гэвин готов был взорваться. Глотательное движение далось с трудом, когда Эмили всосала его сильнее. Он схватил её за плечи, подтягивая себе на грудь. В следующую секунду он опрокинул её на спину, придавив собой.
Затаив дыхание, Эмили заерзала бедрами, её животная потребность ощутить его внутри себя становилась максимально похожей на помешательство. Она схватила его за плечи, чувствуя, как ее киска пульсировала, пылая от возбуждения. Он навис над ней, опираясь на локти. Глубокие, рваные вдохи заполняли его грудь, когда он посмотрел на неё, как будто решая, что делать.
Черт. Нет.
– Ты трахнешь меня прямо сейчас, и я буду наслаждаться каждой секундой, Гэвин. Ты трахнешь меня, и не навредишь малышу. Но скажу вот что, если не трахнешь меня прямо сейчас, я сама наврежу тебе.
Черт её подери. Она только сделала его тверже. Женщина под ним только что успешно запудрила ему мозги всевозможными способами. Желание обладать ей не только текло по венам, как никогда прежде, она еще успешно заставила его переоценить простой акт выживания. Будучи ошеломленным её прямотой, Гэвин не смог удержаться от улыбки:
– Ты сильно этого хочешь, да?
– Да, – простонала она, дыхание давалось с трудом.
– Насколько сильно? – слегка коснулся скулой мягкой, гладкой выпуклости её груди. Господи, он скучал по этим ощущениям. Скучал по ощущениям её. Обвел языком набухший бутончик её соска. – Хочу, чтобы ты в подробностях описала насколько сильно ты этого действительно хочешь.
Эмили сделала неуверенный вдох:
– Недостаточно того, что ты больше не находишь меня привлекательной? Теперь ты хочешь, чтобы я описала, насколько сильно хочу тебя? – она отвела взгляд, голос дрожал. – Ты пытаешься помучить меня, Гэвин?
