Текст книги "Весьма опасная игра"

Автор книги: Гэвин Лайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Я видел саму аварию. Сейчас извлекают обломки. Когда все, что осталось от "чессны" поднимут, эксперты в Хельсинки получат доказательства. И захотят узнать, на кого работал Оскар.

Я энергично наклонился вперед.

– Теперь давайте обсудим наши дела, пока ночь не кончилась. За десять тысяч швейцарских франков я переброшу вас в южную Финляндию. За двадцать тысяч это будет Швеция или Норвегия – что хотите.

Кениг слегка улыбнулся.

– Мне кажется, я смогу убедить полицию, что мистер Адлер в последнем полете не работал на меня.

Я кивнул и продолжил.

– Затем, конечно, убийство Вейко. Ваша машина была там как раз когда это обнаружили.

На этот раз мне удалось вызвать у экипажа самодвижущегося дворца настоящий шок. Даже у Кенига. По его лицу пробежала серия ничего не значащих гримас и улыбок, но из-за всех ужимок в меня упирались глаза, напоминающие стволы дробовика.

– Кто вам это сказал?

– Я видел сам. И рассказал полиции, но теперь у них есть другие свидетели, которые видели, как грузовик мчался через город. Сожалею, конечно, и все такое, но о таком факте умолчать было нельзя. Это ваш парень, Клод, позвонил им и пытался взвалить всю вину на меня.

Покончив с виски, я откинулся в кресле.

– А вы фантазер, мистер Кери.

Но пауза после моего ответа была слишком велика и понадобилась, вероятно, для оценки новой ситуации.

– Давайте спросим его. Ведь только он мог это сделать. Никто другой не видел меня на дороге, никто не видел, что я входил в дом. Только он мог вовремя добраться до телефона и вызвать туда полицию. В округе телефона нет, только в городе. Видимо, слишком я не полюбился Клоду. Так что спросите его.

Кениг медленно повернулся к Клоду. Тот пожал плечами в замедленной французской манере, означающей "ничего-с-этим-неподелаешь". По выразительности плечи в сравнении с его лицом были как солисты на фоне стажера, исполняющего роль паралитика.

Кениг бросил что-то быстрое и нелицеприятное по-немецки.

Клод пытался возразить, но Кениг просто зашипел на него, и Клод заткнулся.

Я бросил свой пустой стакан Ильзе.

– Еще, пожалуйста.

Она удивилась, поймав его, и удивила меня тем, что не швырнула его мне в голову. Но, видимо, теперь она учитывала, что в моем распоряжении есть и другие козыри, кроме револьвера.

Кениг медленно процедил:

– Итак, вы из-за Клода считаете нас замешанными в двух преступлениях. И желаете, чтобы мы заплатили за исчезновение отсюда. Я прав, мистер Кери?

– Совершенно верно.

Он улыбнулся.

– Клод недооценил вас, и, стало быть, я получил от него недостоверную информацию. Вы не просто пилот, занятый авиаразведкой полезных ископаемых, ведь так?

Я покосился на него.

– Во мне есть неизведанные глубины.

Ильза опять принесла полстакана виски и посмотрела на меня сверху вниз с ленивой, томной улыбкой большой кошки.

Только для того, чтобы попрактиковаться, я тоже ответил подобающим взглядом.

Кениг сказал:

– Конечно, мы в состоянии убедительно объяснить небольшую дневную поездку Клода. Учитывая все это, – он обвел длинной рукой окружающую обстановку, – мне представляется, полиция не станет вести себя с нами так же сурово, как, кажется, она отделала вас.

Я провел рукой по щеке. Та распухла и теперь превратилась почто в одну большую опухоль, хотя кровь пульсировать почти прекратила. Затем я посмотрел на часы – половина первого ночи.

– Ну хорошо, – предложил я, – давайте немного поговорим про убийство Вейко. У меня есть время и виски.

Я поудобнее расположился в кресле и пошевелил рукой, в которой был пистолет, чтобы ее не свело. Полностью заряженный "Браунинг Н-Р" весил... сколько? – а, да, сорок одну унцию.

Потом отпил виски и начал все снова:

– Предположим, вы один из своего рода валютных дилеров в Швейцарии. Вся Швейцария занимается или подобной деятельностью, или производством часов. Так что остановимся на валютном бизнесе. Допустим также, что вы продаете соверены. Британские золотые соверены русским. Есть много каналов: через Германию, через Австрию. И один – через Финляндию, через Вейко. Неплохая идея. Граница здесь не так сильно охраняется. Конечно, если исключить русские радарные станции. Перебрасывать желаемое – достаточно солидный груз – можно весной или осенью. Четыреста – пятьсот фунтов веса за один раз – это составит... около тридцати тысяч соверенов. Изумительный фрахт для самолета: маленький объем, высокая цена. Принципы фрахта авиасредств не меняются только потому, что сам бизнес связан с каким-то мошенничеством.

Если рот Кенига с дымящейся сигаретой считать неподвижным центром, то вокруг него царила фантасмагория оскалов, полуулыбок и гримас.

– И кто же выполняет полеты?

– Конечно, Адлер. Это должен был быть или он, или я, но я точно знаю, что здесь ни при чем. И работал он, разумеется, на Вейко, не на Вас. Вы, полагаю, знали Вейко не хуже меня. Вы знали, что первая идея, которая придет ему в голову, – это как бы прикарманить какую-то часть соверенов. Сколько бы вы ему не платили, этого было недостаточно. Ему всегда было мало, вот почему он всегда оставался мелким лапландским жуликом, а не стал большим хельсинским воротилой. И, черт возьми, потому его в конце концов убили. Так, чтобы пресечь его излишнюю заботливость и ретивость в сохранности груза, Вы его предупредили, что русских заранее ставят в известность о размере каждой посылки. Единственным путем обойти это затруднение для него было организовать переплавку всех проходящих через него монет, добавить меди и отчеканить все монеты заново, на бывшем у него оборудовании.

Я взглянул на Клода.

– Ты не сумел его найти. Пресс помещен был в задней части печи, стоявшей в кабинете. Вместе с довольно приличным количеством золотых заготовок.

Клод продолжал смотреть на меня так, словно я был пятном на спинке стула.

Я почувствовал приступ зевоты. Это меня удивило; если не считать присутствия при авиакатастрофе, обнаружения трупа, временного выключения из игры пары полицейских, удержания группы людей под дулом пистолета и совсем небольшого перелета, я не совершал в тот день никакой титанической работы. Глотнув еще виски, пришлось продолжить.

– Исходный золотой сплав соверенов содержит восемь или девять процентов меди. Ну скажем, он подмешивал еще пятнадцать процентов, и, вероятно, немного серебра, чтобы предотвратить излишнюю красноту. Так это обеспечивало пятнадцать лишних соверенов с сотни. И с полного груза он имел для себя более трех тысяч. Три фунта на каждые десять, неплохо. Однако это еще не все.

Я встряхнул головой, в ней появилась какая-то тяжесть.

– Этим он не удовольствовался. И снова переплавлял полученных три тысячи, превращая их в три тысячи четыреста пятьдесят, и продавал на запад, возможно даже в Швейцарию. Вот тут он и накололся. Или русские могли начать жаловаться, проверив одну – две партии. Я придерживаюсь этой версии.

Уголки рта Кенига подрагивали.

– Я очень рад вашим словам, что все это только версии, мистер Кери. Но позвольте вас уверить, что если бы на рынке появились фальшивые соверены, это бы стало широко известно.

– Чертовски точно.

Я покончил с виски и резко поставил стакан на кофейный столик рядом. Сорок одна унция пистолета чувствовалась в руке все сильнее. Я положил его вдоль бедра.

– Чертовски точно. И самое существенное обстоятельство – соверены стоят больше своего золотого содержания где-то процентов на пятнадцать, не так ли? Только по этой причине они приобрели репутацию монет, которые не подделываются. Так что обычно экспертиза считается пустой тратой времени. Если на рынке обнаружится некоторое количество подделок, вы ни слова ни пророните по этому поводу и кинетесь искать источник подделки. Вот потому вы и приехали разделаться с Вейко, я прав?

Снова пауза. Глядя на него, я излучал сплошное миролюбие. Рассказав свою сказку перед сном, теперь я мог мирно отдыхать.

Заговорил Кениг.

– Но мы не убивали Вейко, мистер Кери.

Голос его прозвучал в каком-то странном отдалении.

Взглянув на него, я убедился, что это впрямь его лицо. Похожее на череп на дне кубка для питья.

– Но именно за этим вы приехали.

Мой голос прозвучал как-то расплывчато, похоже на старый граммофон, когда у него кончается завод. Может, все-таки, день выдался слишком трудным...

Кениг мягко прожурчал:

– Но почему вас заботит, кто убил Вейко?

Я сонно ему улыбнулся.

– Может быть, мне все равно. Вейко достаточно опытен и нечистоплотен в делах, так что сам должен был остерегаться. А вот что остерегаться следовало Оскару Адлеру, – это меня беспокоит. У пилотов достаточно проблем и без публики, которая стремится их убить. Для кого же он выполнял полеты?

– Хитришь, хитришь, Кери, уводя разговор в сторону, – подумал я про себя.

Кениг заявил:

– На самом деле вы не продаете полет из Финляндии.

Я ответил:

– А вы не слишком-то старались заключить сделку.

Мой голос прозвучал как-то отстраненно, был слабым и сходил на нет.

Кениг умиротворяюще произнес:

– Никто сегодня ночью никуда и не собирается.

Я мог бы это сделать. Мог бы перестрелять большинство из них, только подняв "браунинг" с колена. Но мне зачем-то вместо этого понадобилось встать. И это исчерпало последние мои силы.

– Вы наглые вруны, – с трудом и медленно промямлил я. – Наглые лгуны.

Я поднял пистолет, и тихий голос из далекого, далекого прошлого напомнил мне, что никогда нельзя падать назад, стреляя из пистолета. Падать всегда следует по направлению к врагу, чтобы суметь продолжить стрельбу. Так что я добросовестно старался падать вперед, и это было совсем нетрудно. Единственный выстрел, который я сделал, пробил циновку на полу за миг до того, как я окончательно отключился.

Глава 19

Моей первой мыслью было, что меня одурманили наркотиком. Вторая мысль оказалась чисто рефлекторной: у меня приступ вселенского похмелья. Нужно отправиться в кровать, я перегружен под завязку. Третья мысль формировалась во мне медленно, вместе с появлением ощущения, что кто-то жжет старую покрышку на моем языке:

Да, я был одурманен наркотиком.

Я лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственному дыханию; оно было медленным и глубоким. Руки и ноги замерзли почти до оцепенения. Не оставили же они меня в диком лесу, чтобы медведи растаскивали по кусочку?

Все, что ты должен сделать, Кери, это открыть глаза и взглянуть.

Человеку в моем состоянии? Это несерьезно. Лучше просто спокойно лежать и не двигаться. Тяжелое дыхание и холодные руки и ноги – что-то такое знакомое. Старинное зелье, сшибающее с ног одной каплей. Вы в состоянии учуять его и ощутить вкус во рту за милю, если только оно не подмешано в что-нибудь крепкое, наподобие виски, и еще качественней это получается здесь, в Лапландии, где не вызывает удивления, что вкус виски слегка отдает чем-то рукодельным. Древнейший трюк в игре. А я ведь сам просил виски. И все, что остается сделать, это выкопать могилу, и Билл Кери сам пойдет и рухнет в нее, если выдержит направление.

И все же пришло время открыть глаза, и черт с ними, с последствиями.

На поверку это оказалось сверхтяжелой работой, тут уж без дураков, и в результате в поле моего зрения оказался светильник нержавеющей стали в углублении серо-голубого потолка.

Итак, по крайней мере, меня не бросили в лесу. Напротив, если я еще в прицепе, то нахожусь в плену. Это соображение меня отрезвило. Я перекатился на бок и приподнялся на локте.

Выяснилось, что я лежал поперек огромной двуспальной кровати, полуукрытый красно-белым полосатым, как государственный флаг, шелковым стеганным одеялом.

Голос сзади предупредил меня:

– Не надо спешить, Libchen[3]3
  Дорогуша (нем.)


[Закрыть].

Я ответил:

– Ради Христа, кто тут спешит?

Затем взглянул, кто говорил.

И увидел Ильзу, расположившуюся в дверном проеме, с маленьким автоматическим пистолетом в одной руке и сигаретой в другой.

– И кого это, черт возьми, ты зовешь Libchen, скажи на милость? – добавил я и резко сбросил ноги на пол.

Это было ошибкой. Приступ кашля едва не выдавил желудок через уши.

– Сигарету, – прохрипел я.

– Если ты принес с собой, то все еще имеешь право ими пользоваться.

Я нашел пачку сигарет, вытащил одну и закурил, удерживая спичку обеими руками.

Дневной свет проникал через венецианские жалюзи на окнах.

Когда я взглянул на часы, то оказалось, что уже около десяти утра.

Но я уже был готов к этому: если мне скормили дозу, которая вывела меня из строя, насколько я понимаю, исключительно быстро, то требовалось время, чтобы она выветрилась.

Ильза сказала, поддерживая светскую беседу:

– Пожалуйста, не пытайся быть умнее всех. Я буду стрелять, а герр Кениг в соседней комнате.

– О да, я тоже тебя люблю. Как насчет того, чтобы что-нибудь выпить, и на этот раз чуть меньше хлоралгидрата?

Она долго меня изучала. На ней был свободный оранжевый жакет из джерси, почти доходивший до колен, с цветными полосами вокруг левого рукава, вроде знаков различия у моряков. И черные слаксы. Волосы забраны с лица назад, делая его тоньше и одновременно моложе, но выглядело оно усталым.

Она покачала головой:

– Не думаю, что они дадут тебе работу.

Она сказала это так, будто идея подлежала обсуждению.

Я согласно кивнул.

– Никто в здравом уме, как они считают, не предоставит мне работы. Как насчет выпивки?

– Не думаю, что это пойдет тебе на пользу.

– Гм? – это все, что я смог выдать в ответ.

– Почему ты сюда заявился? Конечно, они могут быть очень обходительны...

Я медленно провел рукой по лицу. Быть может, та часть мозга, которая позволила бы мне понять, о чем толкует женщина, была все еще в наркотическом трансе.

– Послушай, – выдавил я, – я обсуждал вопрос насчет виски. А теперь поясни мне, о чем ты толкуешь?

– Никакого виски. И если ты не понял, о чем я говорила, то это не имеет значения. Потому что тогда я права.

Я последовал за ее мыслью и проделал уже полпути, как вдруг она запрыгнула в автобус и была такова.

Пришлось еще раз вытереть лицо и попытаться думать о чем-нибудь другом.

К этому времени было светло уже четыре часа. Полиция, должно быть, проверила шоссе, по крайней мере до Инари. Теперь они прочесывают боковые дороги. И могут натолкнуться на "Бобра".

Я спросил:

– Вы проработали вопрос о том, как будете перебираться через реку?

Она мягко улыбнулась.

Я продолжал:

– Знаете, наслаждения от похода вы не получите. Я не уверен, что вы когда-нибудь выглядывали в окно. Эта земля слишком груба и корява для высоких каблуков. Тем более, когда вас ищет полиция. Кроме того, медведи, – добавил я, возможно слишком переигрывая.

Она возразила:

– Не будь дураком, Libchen. Здесь никогда не слышали о герре Кениге и обо мне. Они даже не знают, что мы в Финляндии. Клод пригнал сюда трейлер исключительно для своих собственных потребностей.

Я должен бы это знать. Вы можете прибыть в одну из скандинавских стран: Швецию, Норвегию, Данию или Финляндию – и когда переезжаете из одной в другую, никто даже не спросит паспорта. Форма взаимного доверия и туризма, дьявольски удобная для жуликов. Пришлось сохранять угрюмую мину.

– В Ивайло будут сильно раздражены после того, как упустили меня. И каждый иностранец подвергнется тщательной проверке. Вам стоит приготовить объяснение, как вы тут оказались. Версии, что вы прибыли из Норвегии или Швеции, не поверят.

– Они ищут тебя, Libchen, не нас.

Она улыбнулась, потянулась рукой куда-то за дверь, достала стакан с коктейлем и пригубила его.

Я стал внимательно рассматривать свои ботинки. Они были старыми, грязными, в пыли и трещинах. Я почти ощутил, как они себя чувствуют. Вытащил сигарету и снова оказался под прицелом.

– Им нужно еще разобраться с двумя убийствами, и про одно известно точно, что я его не совершал. Они продолжают разыскивать "Facel Vega" с трейлером, и чем дольше не находят, тем больше убеждаются, что те им нужны.

Я медленно встал с кровати и аккуратно потянулся. Оружие в ее руке последовало за мной.

– Ты расколешься, – упорно продолжал я, – именно ты. Работать они будут только с тобой, и ты расскажешь все. Теперь этим делом занялось "SuoPo", и лучшие контрразведчики из Хельсинки станут тебя потрошить. А когда это сделают, заткнут тебя лет на десять – пятнадцать в одну из дальних каталажек на свежем воздухе, и выйдя оттуда ты поймешь, что ни одна душа на свете не нуждается в химической блондинке. Спасибо за внимание.

Если она и была хоть как-то задета моими словами, я не заметил и тени этого. Она сделала последнюю затяжку, осмотрелась вокруг, куда выбросить сигарету, потом просто уронила на ковер и растерла ногой. Это меня шокировало.

Она взглянула на меня и улыбнулась.

– Не переживай за ковер, Libchen. Мы собираемся спалить весь трейлер перед отъездом... вместе с тобой.

Говоря это, она воистину испытывала наслаждение.

Снаружи прозвучал сигнал автомобиля.

Я скатился с кровати, подошел к окну и раздвинул двумя пальцами планки жалюзи.

Никаких признаков "Facel Vega" я не обнаружил, зато синий "фольксваген" как раз выскакивал на площадку перед трейлером.

– Вы ожидаете какой-нибудь синий "фольксваген"? – поинтересовался я.

– Отойди от окна!

Судя по достаточно резкой реакции, "фольксваген" был полной неожиданностью. Я обернулся и насмешливо взглянул на нее, а затем опять на машину.

– Я сказала, прочь от окна!

Из "фольксвагена" вылезала миссис Элис Бикман.

Жалюзи дернулось и окно взорвалось. Грохот автоматического пистолета был слишком громок для помещения, я отскочил от окна.

Ильза смотрела на меня сквозь кольца дыма из ствола.

– Вы должны понять, Libchen, что мы серьезные люди.

Голос миссис Бикман проник через разбитое окно.

– Эй, кто здесь валяет дурака с оружием?

Я насмешливо ухмыльнулся Ильзе, но был в легком шоке, видимо потому, что когда пуля летит в вас или очень близко от вас, трудно прикидываться, что это вас не касается.

Но ухмылка была искренней.

– Продолжай в том же духе. Будь серьезна и с ней тоже. И все это приведет к тому, что до твоей шеи будут добираться все – от ФБР до стратегического командования Воздушными силами.

Зазвенел звонок на двери.

Ильза свирепо воззрилась на меня.

На мгновение я подумал, что она собирается пристрелить меня, просто чтобы избавиться от одной проблемы, прежде, чем заняться следующей. Думаю, такая мысль у нее мелькнула.

В этот момент Кениг позвал:

– Ilse, komm schnell![4]4
  Ильза, скорее сюда! (нем.)


[Закрыть]

– Вон отсюда и прикинься, что ты просто гость, – прошипела она и отступила назад за дверь.

Я медленно двинулся из комнаты и дальше по коридору. Ильза и ее маленький пистолет остались достаточно далеко, вне пределов досягаемости.

Миссис Бикман как раз появилась из-за штор, с другого конца жилой комнаты.

Кениг стоял прямо перед ней.

– А, вы здесь... – она мне улыбнулась.

Она была в белом костюме с длинным жакетом, который, казалось, сшит из старой мешковины, но в самом деле, вероятно, из шерсти овец, вскормленных на первосортных хлебах и вспоенных шампанским.

Шелковый коричневый шарф аккуратно облегал шею.

– Доброе утро, миссис Бикман, – кивнул я. – Сожалею, что прошлым вечером...

– Все в порядке. Я все узнала у полицейских. Кто же все-таки стрелял?

Кениг смиренно ответил:

– Я демонстрировал мистеру Кери одно из моих охотничьих ружей. К несчастью, в нем остался забытый патрон. Надеюсь, это не слишком подействовало вам на нервы.

Миссис Бикман ухитрилась посмотреть на меня одним глазом. Я кивнул.

– Они мне показывали оружие, можете не сомневаться.

Ильза позади меня шевельнулась. Внезапно чувство полной беззащитности моей спины весьма обострилось.

Миссис Бикман кивнула.

– Я принимаю во внимание, что очень рано, но все же кто-нибудь собирается предложить мне выпить?

Кениг махнул рукой в сторону буфета. Левой рукой. Его правая покоилась, конечно же случайно, в кармане темно-синей куртки с капюшоном.

– Пожалуйста, угощайтесь самостоятельно, – предложил он.

Я ждал взрыва, но его не последовало, более того, можно было предположить, что ей понравилось предложение самой приготовить себе выпивку. Так что она просто продефилировала через всю комнату к буфету, достала стакан и бутылку виски и стала наливать себе.

Кениг наблюдал за ней. Обычные, ничего не значащие ухмылки и гримасы бежали по его лицу. Наконец он спросил:

– И чем же мы можем быть вам полезны, мисс?..

– Миссис Бикман. Элис Бикман.

Он кивнул. Он прекрасно знал это имя. И знал масштаб возникших перед ним проблем.

Миссис Бикман пояснила:

– Я пришла повидаться с Кери. Мне нужна от него только кое-какая информация.

Она пригубила виски, затем снова наполнила до краев стакан из бутылки. Я был озадачен. Когда начинают шляться там и сям с бутылкой в десять утра, в большинстве случаев это прямой путь в палату алкоголиков. Но я – то видел прежде, как она относится к спиртному. И спокойно может его игнорировать.

Кениг спросил:

– Что навело вас на мысль, что он здесь?

– А он вчера о вас рассказывал. Так что я предположила – он здесь. Потому и приехала.

Это было так просто и логично, что вспороло толстую кожу самоуверенности Кенига, словно ножом для свежевания туш. Вместо уверенности, что он уютно спрятался где-то в глуши, получалось, что он сидит прямо на открытом месте, где его может видеть каждый.

– И кто сказал вам, где наш трейлер?

– У меня был короткий разговор с этим Ник... что-то там такое.

Она взглянула на меня.

– Никонен, человек из "SuoPo".

– Вот именно. Он сказал, что трейлер где-то между Ивайло и Инари, так мы просто поехали искать. И много времени это не заняло.

Понадобилось некоторое время, чтобы до него дошло, так как все было сказано не на его родном языке, и к тому же после шока, который она ему уже преподнесла. Но когда дошло, эффект был потрясающим.

– Мы? – он дернул головой. – Вы не одна?!

Она держала бутылку, чтобы снова наполнить стакан. Взгляд ее полыхнул огнем.

– Одна? Естественно я не одна, ты... деревенщина! Неужели ты думаешь, я буду сама вести машину?

Это было великолепно. Он заглотил эту приманку, крючок и половину лески от крючка до удилища. И подскочил к окну, судорожно пытаясь попасть рукой в карман.

Она взмахнула бутылкой, как хлыстом, и обрушила на его затылок. Его лицо ударилось о стекло, затем он стал сползать, разбрызгивая кровь и виски.

Мне пришлось надолго отвлечь свое внимание от этого великолепного зрелища, чтобы перехватить руку Ильзы с пистолетом на пути к спине миссис Бикман. Одной рукой я ухватил ее запястье, затем подключил вторую и крутанул запястье наружу. Оружие упало на ковер. Ильза ударила меня ногой. Я пхнул ее на стену и вновь взглянул на миссис Бикман, как раз в тот момент, когда она опускала высокий каблук на тыльную сторону ладони Кенига, в которой был пистолет. Я многое пропустил и не знал, что в это время поделывал Кениг.

Миссис Бикман ногой подтолкнула ко мне пистолет. Я подобрал и его, и оружие Ильзы.

Потом она заметила:

– Я думаю, что это делает вас новым Главным Церемонимейстером.

Сама оперлась бедрами на спинку кресла и пригубила виски.

Я обратился к Ильзе:

– Садись и веди себя тихо.

Она усмехнулась.

– А если я не подчинюсь? Ты меня застрелишь?

– Да нет, но она может хватить тебя по голове еще одной бутылкой.

Ильза села. Миссис Бикман ухмыльнулась мне поверх стакана.

Я сказал:

– Если нужны слова, то я вам благодарен. Но, между прочим, не могли бы вы в качестве ударного инструмента использовать что-нибудь вместо виски?

– У них, должно быть, есть еще.

Она направилась к буфету и принялась обследовать его содержимое.

Я перевернул Кенига, чтобы дать ему больше воздуха. Он полностью не отключился, но не проявлял большого интереса к тому, что происходит.

– Сейчас его состояние совсем не соответствует статусу крутого парня, – обратился я к Ильзе. – И между тем в нем дьявольская уйма всяких снадобий.

И действительно, от него пахло, как в кабачке лесорубов в субботнюю ночь.

– Забинтуй ему затылок, чтобы остановить кровотечение.

Она встала и вышла из комнаты. Я передвинулся таким образом, чтобы следить, как она идет по коридору.

Миссис Бикман вернулась от буфета с непочатой зеленой бутылкой с этикеткой "Коллекционное".

Кениг разбирался в виски, не придерешься, даже если предположить, что напитки довольно часто применялись не по назначению.

– Налей себе, – предложил я, – но может оказаться, что большинство питья напичкано наркотиками.

– На самом-то деле у меня нет ни малейшего желания глотать что-то в такую рань.

Она отставила свой стакан, открыла бутылку и налила немного в другой, который принесла мне.

– Благодарю. Что там произошло в Ивайло этим утром? Как удалось найти трейлер раньше полиции?

– "Facel Vega" обнаружили на северном берегу пару часов назад. Это навело на мысль, что владельцы бросили машину и переправились через реку, так что все приступили к поиску к югу от реки.

Я кивнул.

– Так вот почему обошли это место вниманием. Какую часть озера исследовала полиция?

– Не знаю. Мне показалось, что у них трудно с людьми, и потому они не прочесали здесь дорогу. Я сказала Никонену, что сообщу ему, если на что-нибудь наткнусь.

Ильза вновь появилась в коридоре. Она несла аптечку первой помощи и бинты.

– Бьюсь об заклад, что Клода послали утопить автомобиль и раздобыть лодку.

Говоря это, я наблюдал за Ильзой.

Никакой реакции.

– После переправы пришлось бы идти пешком или, как вариант, угнать чью-то машину, – продолжал я.

– Но если у них есть хоть капелька здравого смысла, они не стали бы этого планировать, ведь тогда пришлось бы ехать по прямой до первого перекрестка – то есть до первого шанса скрыться, около восьмидесяти миль. Сцапали бы их задолго до этого.

Опять никакой реакции.

Я пожал плечами и покончил с виски. Это не помогло мне в полной мере набрать форму, нужную для участия в олимпийских играх, а если учесть, что не было ужина, завтрака, и вместо всего только доза хлоралгидрата, для этой цели потребовалось бы нечто большее, чем глоток виски.

Зато теперь я чувствовал готовность встретиться лицом к лицу со свежим воздухом.

Я оглядел комнату. Мне бы надлежало пробудить в себе желание обыскать прицеп, и будь я один, вероятно так бы и сделал, несмотря на риск встретиться с Клодом, если тот в это время вернется.

Но будь я один, так все еще и сидел бы на кровати с Ильзой и ее пистолетом напротив. И без виски.

– Я готов.

Прихватив бутылку виски, я кивнул Ильзе, которая бинтовала голову Кенига.

– Передайте Клоду заверения в моем искреннем почтении.

Она подняла на меня глаза, пылавшие ненавистью.

– После всего, что случилось, я точно думаю, что ты все-таки один из них.

Так или иначе, на этот раз меня ее слова не задели.

Когда мы вышли, Элис спросила:

– Хочешь вести машину?

– Нет. Залезай и заводи. У них в прицепе может оставаться оружие, и в любой момент кто-нибудь может заявиться.

Я оставался около машины, с оружием в руках, до тех пор, пока она не завела мотор и не развернулась к выезду с просеки. Затем вскочил внутрь.

Она включила скорость и спросила:

– Куда теперь?

– Мне бы хотелось выбраться на дорогу.

– Чертовски правильная мысль, дружище, но я явилась, чтобы разыскать тебя, ты помнишь? Прежде, чем тобой займется полиция, я хочу знать, где мой брат.

Я медленно кивнул. Похоже, за последние двадцать часов я как-то отключился от проблем семьи Хомеров. Глупо с моей стороны, конечно.

Потом спросил:

– Как полагает Никонен, куда я делся?

– Он считает, что ты полетел в Швейцарию или еще куда-то. По крайней мере, так он говорит. Твой самолет где-то поблизости?

Я взглянул на два пистолета, которые все еще держал в руках. Один, принадлежавший Ильзе, маленький "Зауэр и Шон", женское оружие, оружие над эффективностью которого посмеиваются до тех пор, пока кому-то не случится направить его на вас. Другой был "браунинг", но я не мог сказать, тот ли, что я забрал у Клода, или другой.

Определенно пистолеты этой осенью в Лапландии вошли в моду.

– Поверни налево в низине, – велел я. Это вело нас к "Бобру", но что более важно, исключало возможность наткнуться на Клода, если тот возвращался из Ивайло.

Она заставила "фольксваген" тащиться дальше в клубах пыли и гальки, скрежеща коробкой передач.

– Твой самолет здесь?

– Да.

– Далеко?

– Держи в ту сторону.

Мне следовало обдумать некоторые моральные проблемы, а вот по этой части я не силен.

Надо было оценить значение того, что она совершила в эпопее по избавлению меня от верной смерти, правда с учетом скидки, что все было сделано не только ради моих прекрасных карих глаз, и определить, перевешивает ли оно нежелание Хомера видеть своих родственников. Если по – честному, то перевешивает. Но он оставил окончательное решение на мое усмотрение и обещал увидеться с ней через несколько дней.

Итак, по моему разумению самым важным оказывалось то обстоятельство, что я не собирался оставаться в здешних местах сколько-нибудь обозримое время, и если теперь же не растолкую ей, где ее брат, то имею шанс не сделать этого никогда.

Вероятно, она думала так же, если сумела обсудить с Никоненом мое будущее.

Кроме того, я собирался слетать на мое тайное озеро отчасти из-за того, что держать целый день "Бобра" там было много безопаснее, чем на Инари, а улетать из Финляндии до темноты я бы не решился, отчасти потому, что нуждался в дозаправке, и мой остров был единственным местом, где я мог бы это сделать... теперь.

Она спросила:

– Где мне остановиться?

– Еще около четверти мили. Послушайте, миссис Бикман, я могу переправить вас к нему, но лучше бы я отдал вам карту с координатами и пометками и вы наймете пилота в Рованиеми или в Хельсинки.

– А что не так с тобой?

– Я в розыске. Если вы полетите со мной, создастся впечатление, что вы мне помогаете бежать из страны.

– И это все? А как насчет ударов бутылками по голове?

– Они не в счет. Те люди, как и я, в розыске. Они не будут жаловаться.

– Ну ладно. Где твой самолет?

Я глубоко вздохнул.

– Это серьезное дело, миссис Бикман. Три человека за последние два дня убиты. Два самолета потерпели аварию. Финны думают, что дело в шпионаже, и я готов согласиться, что они правы. Но не могу понять, как все эти события между собой связаны. Зато я точно знаю, что пока никого не убил, хотя просто по удачному стечению обстоятельств, поскольку мне не раз пришлось в открытую размахивать пистолетом, а от этого до стрельбы – один шаг.

– Все так действительно серьезно?

– Да.

– Прекрасно. Раз теперь ты пришел к выводу, что твои дела серьезны, почему бы не переломить себя и не признать, что мои дела не менее серьезны?

– Вся эта чертовщина началась, когда женщинам предоставили право голоса, – буркнул я.

– Если я уязвила твою сатанинскую гордость, вытаскивая тебя из проклятого трейлера, ты всегда можешь вернуться и сдаться и начать все сначала. Перезрелая блондинка в адмиральском свитере, кажется, очень жалела, когда ты уходил.