Текст книги "Планемо (СИ)"

Автор книги: Герда Грау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Катлер усмехнулся.

– На взгляд полицейского? Ничего. Разве что хорошее настроение от прогулки. Ну, или адреналин, если пункт назначения выпадал на кладбище или в криминальный район. Как вариант – могли найти неопознанный труп или наркодилерскую закладку.

Бен тоже улыбнулся.

– Не угадал. Они находили именно то, что загадывали. В той или иной форме. Например, если человек хотел найти чайку, то мог наткнуться на скульптуру этой птицы, на ее символическое изображение, иногда и на расклеванный труп. Все зависело от наблюдательности человека и его желания признать результат.

– Неожиданно. Чем это объясняется?

– Считалось, что в основе рандонавтики лежат квантовые процессы, – весело пояснил Бен. – В то время этим словом называли все, для чего у физики не было другого объяснения, глубоко в микромир она тогда еще не проникла. Предполагалось, что наше сознание так влияет на реальность, что меняет ее сообразно нашим же запросам, создает статистические отклонения в распределении квантовых случайных точек – аттракторы и войды, или, по-простому, скопления и пустоты. Истории о поиске были самые разные, от леденящих кровь до смешных и невинных, но они были. И имели удовлетворяющий игрока результат.

Катлер поерзал под своим греющим одеялом, которое стало слишком жарким. Или он просто вспотел от услышанного.

– Да ну, шарлатанство какое-то, – решительно заявил он. – Загадай слово «смерть» и выйди из дома, ты сто пятьдесят раз наткнешься на то, что будет связано со смертью: ритуальное агентство, памятник умершему герою, задавленная собака, да просто своей рукой комара на шее прихлопнешь. Но при чем тут квантовые процессы? Кое-какие вещи, для которых у людей есть хитровыдуманные названия, открыто и постоянно присутствуют в этом мире, это называется – жизнь.

– Да, – Бен усмехнулся. – Это жизнь. Знаешь, почему я об этом заговорил? Твоя история с эмулятором очень похожа на эту игру. Можешь припомнить, как ты сформулировал запрос системе?

– Да тут и вспоминать нечего, – хмыкнул Катлер. – Я спросил, как попасть к генералу Шепарду. Подумал, она меня направит к лифту в приемную или куда-то в этом роде, потому что как еще к тебе попадают? Не через иллюминатор же? Что я получил, ты видел. Если в терминах этой игры – попал в войд, а не в аттрактор. По-простому, пальцем в небо.

Ему казалось, что это звучит смешно, но Бен так не считал.

– Джон, я в тот момент находился палубой выше, там шла приемка бурового модуля. Склад перестраивался именно потому, что в один из его сегментов сверху засыпали добытое. Если проецировать точку моего местонахождения на палубу, где был ты, не исключаю, что они совпадут. Попозже сделаю расчеты на эту тему, пришлю тебе взглянуть, будет забавно, если окажусь прав. И ко мне ты все-таки попал, если быть совсем честным. Просто способ и время решения задачи тебя не удовлетворили. Но отрицать, что она была решена, – неверно.

– В этой задаче было слишком много неизвестных и переменных, чтобы она могла иметь решение в реальности, а не в моем сознании.

– Основа квантовой физики – так называемый двухщелевой эксперимент. – Бен прищурился в пространство перед собой. – Присутствие регистратора превращает волны в частицы, и любой наблюдатель создает свой субъективный мир, тогда как объективного мира попросту не существует. Не пугайся, это пока работает только в микромире, в макромире этот принцип проиллюстрировать нечем.

– Очень даже есть чем, – сварливо отозвался Катлер, с трудом вытянувший проходной школьный балл по физике до приемлемого. – Ты не замечал, что некоторые люди работают, только когда на них смотрит начальство, а стоит ему отвернуться – они тут же погружаются в безделье?

Бен засмеялся.

– Пожалуй. Понятие величины в этом лучшем из миров очень и очень относительно. Мы все можем быть частицами в огромном двухщелевом эксперименте какого-то разума.

– Я еще делал в эмуляторе запрос о своем местонахождении, – вспомнил Катлер. – И он позиционировал меня не просто на корабле, а во вселенной, которую изобразил движущейся воронкой, причем я находился в узком месте этой трубы, а расширялась она в обе стороны. Даже если такая теория существует, то лично я с ней не знаком. Каким боком тут было выражено мое намерение? Если рассуждать в терминах игры и не говорить о галлюцинации – что я нашел?

Бен пожал плечами.

– Возможно, ты не все о себе знаешь или, наоборот, знаешь об этом мире нечто такое, отчего твой разум в обычном состоянии предпочитает игнорировать это знание, чтобы сохранить в целостности картину мира.

– Может, я о себе чего-то и не знаю, – решительно ответил Катлер, – но зато знаю точно, что слишком долго находиться в космосе вредно для мозга. Не хочешь вернуться вместе со мной? Полицейское сопровождение я тебе гарантирую. И охрану.

Бен легко поднялся с кровати и вернул блистер на место.

– Ты настоящий друг, Джон, – сказал он, игнорируя вопрос. – Выздоравливай.

13. Золотой стандарт

Его чемодан, а точнее, сумка с ручкой и колесами стояла готовой к транспортировке, ждали только пилота. На обратную дорогу Бен предоставил ему собственную яхту, и судя по выражению лица Брайана, торчащего на этикетном расстоянии со своим падом, в этом было что-то завидное. Может, там симпатичные стюардессы, а на верхнем уровне бассейн и бар с бесплатной выпивкой. Катлер невольно представлял себе яхту морским судном, понятия не имея, как она выглядит в действительности: гейт был отделен от остального пространства «Эссена» непроницаемым силовым коридором.

– Если скажу, что мне жаль расставаться с Шелезией, то совру. – Он уселся рядом с Беном на диванчик у выхода. – Есть в ней что-то от русской рулетки – тебе там либо везет, либо нет, причем вероятность невезения гораздо выше, пять против одного. Нормальный человек не играет с таким процентом риска.

– Расшифровал «странное чувство»? – улыбнулся Бен.

– Можно сказать и так.

– Ну, в русской рулетке выигрывает не тот, кто лучше знает статистику, а тот, у кого сильнее воля к жизни, – легко отозвался Бен. – Судьба просто не рискует с ним препираться и подгоняет в нужный момент холостой патрон.

– Раз в год и палка стреляет.

– Не замечал в тебе раньше фатализма.

– Черт подери, Бен, я оставляю тебя на корабле, где никто не разделяет твоих взглядов, что я должен думать?

– Джон, если бы я каждый свой шаг делал только с поддержкой и одобрением общественности, то утратил бы навыки прямохождения еще до совершеннолетия.

– Ладно, тебя не переубедить, меня тоже. Вот если лет через десять прилечу сюда как турист, возьму свои слова обратно.

– Для туризма на Шелезии слишком неуютные условия, – засмеялся Бен. – Разве что твоим бедуинам, которых ты мне ставил в пример, понравилось бы, но их этнокультура сейчас почти утрачена. Других инвесторов привлекает только быстрая оборачиваемость капитала.

– Дай угадаю – приказать ты все еще не можешь?

– Не могу. Нет оснований. Президиум ждет доклада о результатах моего отсутствия и потраченных средствах, а итоги, как ты понимаешь, неубедительны. Точнее, убедительны в обратную сторону. И доказать перспективность Шелезии мне пока нечем. За свой счет планету не освоишь, это не один-два модуля зашвырнуть безвозвратно, нужна системная работа, специалисты, техника, профессиональный опыт. Все, что я могу, – наблюдать и не пускать сюда посторонних, это мой военный статус позволяет.

– А крупные корпорации тут заинтересовать нечем? Тебя же этой планете удалось как-то подцепить на крючок.

– Я – другое дело, а их интерес нужно чем-то расшевелить.

– Уверен, ты придумаешь. Скажи еще раз – кому я должен передать твою посылку?

– Представителю компании «Плаза Голд», он встретит тебя по прилете. Единственный, кто знает о твоем возвращении, так что не ошибешься. В посылке камень, обычный геологический экспонат – ничего особенного, но если хочешь, можешь и сам на него посмотреть. Плюс сопроводительные документы к нему за моей подписью.

Со стороны служебного входа появился пилот и остановился в паре метров от их диванчика.

– Сэр, все готово к вылету. Борт ожидает пассажира.

Бен поднялся и протянул руку.

– Рад был тебя повидать, Джон. Надеюсь, заместитель не наломал дров в твое отсутствие, иначе я буду чувствовать себя виноватым.

Катлер последовал его примеру, а потом вдобавок обнял Бена за плечи, как делал когда-то при встречах в участке.

– Разберусь я там сам как-нибудь, – ответил он. – Еще не хватало тебе и об этом думать. Вернешься на Аякс – заходи в гости по старой памяти. Участок не изменился, кабинет тоже, там вообще меняюсь только я. Толстею.

– Не наговаривай, ты остался каким был.

– Ну, удачи! И не садись в машину к незнакомым людям.

Бен улыбнулся, ручка сумки легла Катлеру в ладонь, двери на посадку открылись, нужно было уходить, но он все никак не мог вспомнить, что еще хотел сказать. Как назло, эти слова вечно вылетают из головы в тот момент, когда больше всего нужны. Он кивнул и покатил сумку следом за пилотом, который уже вышел.

Из-за того, что память отказывалась возвращать потерянные слова, Катлер расстроился и не рассмотрел яхту снаружи, опомнился, только когда оказался внутри. Против его ожидания, салон не был ни гигантским, ни многоэтажным, ни вызывающе роскошным. Он даже назвал бы его компактным. Стюардесс тоже не было, в кресле ему помог разместиться пилот, который привел сиденье в полулежачее положение, застегнул ремни и показал, как включить подогрев, если станет холодно. Про туалет, еду и время в пути не обронил ни слова. Катлер объяснил это себе тем, что пилот работает на частном судне, а не на рейсовом, может, он и не обязан говорить пассажирам о всяком таком. Проблемы надо решать по мере их поступления. На «Эссен» Катлер добирался коммерческим турбо-джампом трое суток, наверное, и тут придется провести времени не меньше. Зато салон кожаный и кресла мягкие.

Посылка Бена лежала у него в сумке, сумка была размещена в секции рядом с креслом и прижата креплением. Немного подумав, Катлер открыл молнию и рассмотрел коробку. Она была совершенно обычной, без хитрых печатей, пломб и наклеек – всего того, что отличает секретные послания главы государства доверенным лицам. Простая пластиковая коробка цвета фуксии, тридцать на пятьдесят или около того. Судя по весу, в ней был действительно камень.

В салоне резко запахло озоном, корпус вздрогнул, но двигатель так и не зашумел, возможно, стартовая полоса не готова или какой-то форс-мажор. Чтобы чем-то себя занять, Катлер снял крышку и заглянул внутрь.

Дном служила подложка из вспененного пластика, в ней имелось отверстие, куда камень входил нижней частью, удерживали его натянутые нити из полимера. Своей формой геологический экспонат напоминал фасолину, такой же неправильный и ноздреватый, в черно-желтом расплаве блестели розовые кварцевые прожилки, похожие на облизанные леденцы. Наверное, его нашли в вулканической лаве или в чем-то вроде того. Документы он смотреть не стал, все равно не запомнит, как называется.

Тяжелый.

Пока он убирал камень на место, озоновые волны продолжали накатывать из задней части салона в пассажирскую. Катлер вспомнил, что дышать озоном полезно, и пару раз глубоко втянул воздух. Пересчитал на потолке квадраты обивки и лампы. Больше убить время здесь было решительно нечем. Даже журналов не нашлось в сетках на спинках кресел. Видимо, Бену есть чем заняться в полете, поэтому развлекательного чтива здесь не держат, как и фильмов.

Катлер пристроил подушку под шею и едва задремал, как пилот, невесть откуда выросший с ним рядом, тронул его за плечо.

– Аякс, сэр.

Потом пилот расстегнул ремни кресла и отвел назад крепление безопасности у багажа. Катлер посмотрел на него с опаской. Что это, повторение той же болезни, которая была у Ульрика?

– Простите?

– Мы совершили посадку на Аяксе, сэр, – пояснил пилот. – Разрешите помочь вам выйти?

Катлер не стал спорить, встал и потянул сумку за собой, лихорадочно соображая, как правильно вести себя с человеком в таком состоянии. А главное, когда пилот заболел? Как его к полету допустили? Ничего, сейчас они выйдут в зал, он наберет Бена и попросит незаметно привести врача. А до тех пор нужно как-то подыграть.

Дверь поднялась вверх, точно крыло чайки, Катлер сделал шаг вперед и наехал сумкой себе на ногу.

Потому что спутать Аякс с чем-то другим было нельзя.

Таксокар, бросившийся ему в глаза, имел на себе не только символ Урсулы, но и признак столичного транспорта – маленькую корону над рабочим номером. Солары уходили далеко за пределы видимости, воздушные линии несли пассажирские кабины во все стороны, густо зеленела листва и пахло каштанами.

Пилот подхватил его сумку и в несколько шагов отнес к скамье в зоне ожидания такси. Кар тут же подъехал и пригласительно откатил дверь. Судя по всему, это была стоянка на территории Президиума, его огромное здание высилось совсем неподалеку.

– Подождите, – попросил Катлер пилота, догоняя свои вещи. – Это же гражданская яхта, правильно?

– Так точно, сэр, – гаркнул тот, опровергая тоном собственное утверждение и улыбаясь во всю ширину веснушчатого лица.

– Какой двигатель на ней установлен?

– Официально по документам – малый джамповый.

– А неофициально?

Пилот засмеялся, склонил голову в знак прощания и запрыгнул обратно в салон. Через несколько секунд яхта попросту растворилась в воздухе, оставив после себя новую волну озона и туманное размытие контуров окружающих зданий.

Катлер сел на скамью. Ему все равно еще нужно встретиться с курьером и передать посылку, так что такси подождет. Понятно, почему на генеральской яхте нет кино и журналов. Какой мощности варп там стоит? Крейсерский? Или как у той самой ракетонесущей базы? Это, наверное, даже толком и не посчитаешь. Знай он хотя бы расстояние отсюда до Шелезии…

Человек в костюме подошел к скамье быстрым шагом. Если он и был геологом, то очень преуспевающим, больше смахивал на адвоката или агента по коммерческой недвижимости. Кроме них двоих на стоянке никого не было.

Незнакомец поздоровался и произнес название «Плаза Голд», которое Катлер слышал от Шепарда. Коробка перекочевала в его руки, он заглянул под крышку одним глазом, учтиво поблагодарил, распрощался и тут же залез в такси, которое Катлер уже считал своим. Пришлось вызвать следующее, благо они здесь подкатывали без задержек.

Домой Джон вернулся без сожалений: как бы ни был хорош далекий космос, он любил свою работу, а она любила его.

***

Брайан задумчиво грыз кончик стилуса, которым только что написал сообщение Бобу с Крисом: присоединиться к их компании, отмечающей День колониста, не сможет, еще работает. Он бросил взгляд на Шепарда – тот сидел в кресле, покручивая в пальцах точно такой же стилус. Кроме этого нехитрого действия генерал больше ничем не был занят, разве что периодически посматривал на часы.

Референты давно ушли, секретари остались только дежурные, которые относят все звонки на завтра, адъютанты, правда, еще сидели, но тем положено – солдат спит, служба идет.

Брайан переложил блокнот у себя на столе справа налево, потом обратно и чуть не подпрыгнул, когда низкую вибрацию издала личная линия генерала. Вызов шел одновременно на секретарский стол и на генеральский – высший приоритет. Номер был незнакомым, имя не определялось, но раз сигнал поступал напрямую в кабинет, мимо всех референтов, значит, генерал сам внес этого абонента в список личных контактов. Брайан вопросительно взглянул на Шепарда, тот сделал знак не трогать и принял вызов только после девятого или десятого гудка, словно хотел убедиться, что звонивший не собирается сдаваться.

– Слушаю, – сказал он, включив обычную громкую связь без изображения.

– Шепард, скажите честно – откуда самородок? – без какого-либо подобия приветствия громко и требовательно спросил женский голос. – Или сейчас сошлетесь на государственные дела и сбежите вырабатывать подходящую стратегию?

– Выработка стратегии мне требуется только с врагами, с вами мы в партнерских отношениях, разве нет? – в голосе Шепарда прозвучало веселье.

– Рада, что вы смотрите на наши отношения в таком аспекте. И все-таки – что вы расскажете о самородке весом в полтора килограмма, который «Плаза Голд» выставила на аукцион час назад?

– Понятия о нем не имею, я слишком далеко от Аякса и не слежу за новостями, – рассеянно отозвался Шепард. – Скорее всего, что-то из старых запасов. Почему вас это беспокоит?

– Вот только не трудитесь сочинять мне историю о том, как самородок случайно завалялся в пыльном ящике у вас в конторе. Сегодня ваш человек на вашей личной яхте прибыл на Аякс из зоны экспансии, минуя все таможни. Очень удобно быть Шепардом, не так ли?

– Не спорю, – кротко согласился генерал. – Что вы хотите услышать? Просто скажите, желание дамы для меня закон.

– Например, что самородок родом с Шелезии и по этой причине вы закрыли ее сектор от посторонних – собираетесь разрабатывать планету собственными силами и на бюджетные средства.

– Неплохая идея, подумаю о ней на досуге.

– Можете не стараться, «Плазе» силенок не хватит на такой проект, даже если вы ради этого пустите с молотка все свое личное имущество и пообещаете Президиуму доходность в двести процентов. Смотрите на вещи трезво – вы даже не сможете держать сектор закрытым слишком долго. Ваше пребывание там уже вызывает вопросы, дальше их будет больше.

– Сектор я закрыл ввиду его опасности для гражданских судов, но сомневаюсь, что вы мне поверите.

– Правильно сомневаетесь, – в голосе женщины послышался смешок. – Не будем тратить время, давайте начистоту: вы уже обозначили Президиуму планету как пригодную для терраформирования? Ваша цена за доступ на нее? Изменить угол наклона оси? Сделать ее светило поярче? Разогреть полюса? Могу добавить линейку беспроцентного кредитования в наших банках для категории граждан, которую вы сами выберете. На кого там у вас в бюджете вечно не хватает денег? Учителя, планетологи, фармацевтика орфанных заболеваний?

Брайан непроизвольно открыл рот.

– Предложение, подкупающее широтой и бескорыстностью? – засмеялся Шепард. – Кредитовать может и бюджет, от человека, который контролирует наш печатный станок и рынок услуг по управлению активами я ожидал большего.

– Например?

– Допэмиссии для целевого финансирования ряда стратегических отраслей.

– Стратегические отрасли – понятие растяжимое, – жестко отозвалась собеседница. – В отличие от денежной массы. Не я придумала правила, это стараниями вашего предка мы все связаны золотым стандартом. Как он мог подписать такое соглашение, если на «Арке» не было ни грамма золота? До сих пор в голове не укладывается.

– Мой предок не имел экономического образования. – Шепард, пользуясь невидимостью, сделал оборот в кресле вокруг своей оси. – Ему было семнадцать, людей с корабля нужно было где-то размещать, а все жилые планеты принадлежали Виктории. Думаю, суть ловушки до него дошла намного позже, когда для формирования первого бюджета Урсулы, как новой колонии, ему пришлось распилить и продать часть «Арка». Но сделанного не воротишь. В отличие от инвестиций.

– Об этом стоило думать до того, как отделяться от Виктории. Независимость стоит дорого, сейчас приток инвестиций составляет хорошо если сорок процентов от необходимого, плюс ваши игры с мумбайцами в прогрессорство оттянули часть финансов в нейтральную зону. Впрочем, нынешнее положение вы и сами знаете не хуже меня. Будет золото – будет допэмиссия и целевое финансирование. Так что насчет Шелезии?

– Предлагаю встретиться на Аяксе через две недели. Скажем, числа четвертого, когда я вернусь, – он листнул даты на проекционном календаре. – Вы, Эгадзе, Стокманн и Андервуд. Поговорим о перспективах маленькой и никому пока не интересной планеты.

Женщина колебалась какую-то долю секунды.

– Хорошо. Сообщите мне о времени встречи, я организую подходящее место.

– Договорились, мэм.

Связь без общепринятых слов прощания отключилась, Шепард бросил стилус на стол и достал из ящика шоколадную плитку, прошел к секретарскому месту, положил ее перед Брайаном и первым отломил себе приличный кусок, жестом предложив следовать своему примеру. Несмотря на непримиримую позицию телефонной собеседницы, расстроенным он не выглядел, даже наоборот.

– Сэр, прошу прощения. – Брайан послушно сжевал дольку черного и абсолютно несладкого шоколада, который подействовал на него как глоток коньяка и потому придал смелости. – Как обозначить этот контакт в вашей базе?

– Президент финансово-промышленной группы «Юнайтед Голд Майнинг», – помедлив, ответил Шепард. – Доктор Мария Карлайл