Текст книги "Планемо (СИ)"

Автор книги: Герда Грау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Планемо

1. Имперские амбиции

– Прямо космоопера! – Катлер отвернулся от огромного черного стекла. – Я видел такое по холовидению в космических сагах. Никогда не думал, что в собственный день рождения окажусь на настоящем флагмане имперского флота.

Генерал Шепард, который так и остался для Катлера просто Беном, фыркнул.

– Джон, если бы тебя сейчас услышал какой-нибудь журналист, завтра на бирже началась бы паника, а послезавтра схлопнулись бы пять-шесть банков, – заявил он. – Причем не только наших, но и викторианских.

Катлер напрягся. Чувство юмора Шепардов было и оставалось для него загадкой, даже по прошествии стольких лет.

– Может, мое сравнение не очень удачное, но… какая связь? Ты же знаешь, я полицейский, нам не преподают тайны большой политики. В фильмах такое всегда, наоборот, говорит о расцвете государства: звездный флот идет на покорение новых пространств, сотни планет включаются в государственные границы, богатства с новых территорий текут рекой, ну и так далее.

Генерал покинул рабочее кресло и уселся на диван в углу кабинета, сделал знак своему личному помощнику Брайану – и тот подошел с лопаткой наперевес разрезать праздничный торт, стоявший на низком столике. Торт выглядел скромно, поскольку больше на вечеринку никого не приглашали, за это Катлер был благодарен Бену – при его помпезной свите он чувствовал себя не в своей тарелке.

Лейтенанту Катлеру исполнилось пятьдесят семь. Не юбилей, но возраст, в котором уже можно потихоньку подыскивать себе преемника, не произнося еще слово «пенсия». Он, конечно, подыскал. Лео Губарь опытный офицер полиции, лет пятнадцать работает самостоятельно, кандидатура во всех смыслах прекрасная, но окончательного решения на его счет Катлер не принял. Начальниками не рождаются, а становятся, и он предпочел бы некоторое время контролировать процесс лично, чтобы удостовериться, что без него все пойдет как надо. Слишком много лет отдано участку, чтобы позволить кому-то развалить дело его жизни. Приглашение Бена посетить «Эссен» оказалось как нельзя кстати и убивало сразу двух зайцев: давало Лео возможность проявить себя в отсутствие начальства плюс…

Катлеру было неловко признаваться в этом, но он никогда не был в космосе. Так получилось, на Аяксе все время было полно дел, а родственников на других планетах у него не имелось. На Мумбаи он летал в отпуск как все – сел в джамп, уснул, проснулся, вышел.

Брайан тем временем достал из ведерка со льдом бутылку шампанского, открыл ее, разлил вино по бокалам, вернул бутылку на место и остался стоять за подлокотником дивана. Катлеру пришлось оторваться от созерцания пространства за стеклом и подойти к столу.

Кабинет давил своими размерами, и собственный закуток в полицейском участке, который Джон когда-то с гордостью демонстрировал Бену как статусное достижение, сейчас казался микроскопической щелью с дешевой мебелью и допотопной техникой. Все познается в сравнении.

– Так какая связь? – вернулся он к вопросу о банках.

– Прямая. – Бен легко дотронулся своим бокалом до края его – поздравил. – Урсула, конечно, федерация, но я – военный. На ключевых постах у меня тоже военные, а империя как государственный строй всегда опирается именно на военное сословие и лоббирует его интересы. Так исторически сложилось. Аналогия тоже, как говорится, уместна.

Катлер сделал пару глотков вина и сунул в рот тарталетку с икрой.

– Допустим, – жуя, согласился он. – Только наверняка я не первый, кто приписывает тебе имперские амбиции из-за военного звания, плюс вы с Викторией бесконечно меняетесь нежилыми планетами для выравнивания границ, в этом тоже есть что-то от имперских замашек. Но банки-то тут причем?

Бен взял из вазы несколько мандаринов, выложил их на стол в форме круга, в центр положил апельсин и кивком указал на инсталляцию. Катлер без задней мысли полюбовался отражением оранжевых плодов в полировке стола.

– Экономика империи строится на сильном центре и слабой подчиненной периферии, связанной с метрополией колониальными отношениями, – напомнил Бен. – Если, по твоим словам, я нахожусь на флагмане, значит, за мной следует весь флот. Ставка и Президиум перемещаются за пределы Урсулы со мной, поскольку я Главнокомандующий и глава правительства. Что это означает?

Катлер усиленно подумал, но ничего не придумал.

– Что? – осторожно спросил он.

Бен переложил апельсин за пределы круга из мандариновых шариков.

– Все регионы Урсулы автоматом превращаются в периферию либо превратятся в таковую в обозримом будущем из-за грядущей войны. По другим причинам руководство страны вместе с армией не покидает государственных границ.

Катлер посмотрел на пустующий центр круга и сиротливо брошенные мандарины.

– Черт, – сказал он. – Теперь это выглядит возмутительно.

– Именно, – кивнул Бен. – Такая перспектива моментально вызовет отток частного капитала с рынка. Банки при стабильной экономике вкладывают средства в долгосрочные наукоемкие проекты, государственные долговые бумаги и прочие инвестиционные активы, следовательно, изъять средства быстро и без потерь не смогут. К тому же сейчас действует запрет на вывод капитала за границу, который я ввел перед началом экспансии, поэтому спасать накопления в Новой Виктории или на Мумбаях ни у кого не получится.

До Катлера понемногу начали доходить взаимосвязи того, о чем хотел сказать Бен.

– Вкладчики побегут снимать деньги? – догадался он. – Ну, как бывает в кризисы? Когда не уверен в завтрашнем дне?

– И будут требовать их наличными, – подтвердил его догадку Бен. – Банкам придется реализовать имеющиеся у них активы с дисконтом на бирже, что, само собой, спровоцирует волну отраслевой и финансовой паники. Осторожные приостановят операции до наступления ясности, истерички будут демпинговать в надежде отыграть хоть что-то, пока еще можно, все это будет подогреваться самыми дикими домыслами, и картина получится неприглядной. Вот что может сделать одно твое слово.

– Однако, – пробормотал Катлер. – Но ведь нас никто…

Он осекся и оглянулся на Брайана, который с каменным лицом наклонился подлить им вина. Перехватив взгляд, тот вежливо улыбнулся.

– Генерал шутит, сэр, – понизив голос до шепота, произнес он.

– Слава богу. Хотя я так и подумал...

– На «Эссен» не допускаются журналисты и иные представители прессы, – невозмутимо закончил свою фразу Брайан.

Катлер поспешно набил рот тортовым клином. Глядя на его лицо, Бен засмеялся.

– Наш небольшой заход в открытый космос лучше называть экспансией, – успокоил он старого друга. – Расширением ареала обитания. Хотя, по сути, это просто разведка возможностей.

– Жаль. Экспансия мне нравится больше. Красивое слово. Я читал о таком в фантастических романах.

– С иллюстрациями в виде армады космических кораблей? – съехидничал Бен.

– Само собой. Обычно рисуют штук сто или двести, стройными рядами, широким клином. Или здесь тоже что-то не так?

– Всё. – Бен привычно подтянул колено к себе, напомнив Катлеру те времена, когда он точно так же усаживался на служебном столе в его кабинете. – В первую очередь – количество кораблей. Откуда взяться армаде?

– В каком смысле? – Джон от удивления не донес кусок до рта. – Разве Урсула имеет не самый большой космический флот?

– По сравнению с Новой Викторией?

– Так ведь больше не с кем сравнивать, – резонно напомнил Катлер. – Мумбаи не могут иметь ни флота, ни армии, а других государств здесь нет.

– Флот большой, но отбрасывай малые и легкие корабли на варпе: сторожевики, конвой, десант, разведку – они для дальнего следования не годятся, а таких у нас больше всего. Тяжелых кораблей существенно меньше.

– Тяжелые – это какие? – Катлер, к своему стыду, совсем не помнил классификации, потому что в армии отслужил очень давно, да и с тех пор многое могло поменяться.

– Крейсеры, эсминцы и две ракетонесущие базы с «поллуксами», – подсказал Бен, разделывая «имперскую периферию» на дольки. – Около десятка всего. Снять их с боевого дежурства и оставить Урсулу беззащитной перед викторианцами я не имею права, какими бы полезными для общества ни казались мои инициативы. То же самое касается гражданского флота – я не могу изъять его для нужд экспансии, если не хочу транспортного и экономического коллапса. Поэтому на «Эссене» нет должностного флага, несмотря на мое пребывание здесь, и флагманом он быть никак не может. Весь флот остается на своих местах, правительство продолжает заседать в Президиуме. «Эссен» – гражданский корабль, хотя в прошлом действительно был крейсером, он давно списан и переделан под экспедиционные нужды. Я нахожусь на нем с рабочим визитом и обязан вернуться по истечении срока. Экспансию осуществляет не правительство, а представители добывающих отраслей с моего разрешения и при некотором участии бюджета.

Катлер почему-то подумал, что Бен выбрал себе самую трудную из всех существующих работ, и тут же следом вспомнил, что тот ничего не выбирал. Обязанность перед обществом...

– То есть в экспансии участвуют только частные корабли? – вслух спросил он.

– У которых есть владельцы, – подтвердил Бен. – И которым нужно еще доказать, что отправка к черту на кулички корабля ценой в состояние принесет им барыши в обозримой перспективе. Потому что необозримая перспектива их не устраивает. Судовладельцы народ осторожный, им лучше синица в руках, чем по половине синицы в каждом кулаке.

Катлер фыркнул, анекдот из уст действующего главы государства прозвучал неожиданно.

– Нескольких тебе удалось убедить, как я понял, значит, не все так плохо.

– Нескольких – да. Но это всего восемь кораблей, небольшой экспедиционный корпус, и те застрахованы государством, потому что частные страховщики наотрез отказались рисковать деньгами. Если я не хочу спустить на выплаты компенсаций годовой бюджет, я должен их беречь.

Катлер задумчиво разжевал засахаренный цукат, бывший в девичестве манго.

– Ясно. Ну, экспансия не война, тут разве что случайный метеорит в обшивку попадет, а так риска для кораблей нет. Восемь штук вполне способны прочесать изрядный кусок космоса и найти что-нибудь подходящее для терраформирования.

– Что-нибудь – очень точно сказано.

– Да ладно. Я видел, в одном фильме терраформировали даже астероид, правда, с ним пришлось повозиться. А здесь такой выбор! – он кивком указал на обзорное стекло.

– Астероид не утвердит Президиум, – поморщился Бен. – Одна из официальных целей экспансии, под которую бюджет выделил финансирование, – расселение избыточной массы населения. Сколько человек может принять астероид? Не миллион же. К тому же не выполняется главное условие терраформирования – наличие атмосферы. У астероидов ее нет. Помимо нее желательно еще наличие воды или хотя бы элементов, из которых ее можно сделать на месте, преимущественно твердая поверхность, температурные и световые условия, не требующие искусственного светила, хоть какое-то магнитное поле, терпимая гравитация, нормальный радиационный фон, подходящий наклон оси и отсутствие угроз из космоса.

Катлер посмотрел в обзорный иллюминатор на россыпь сверкающих точек в черноте.

– Хочешь сказать, что богатству неоткуда течь?

– Зато есть куда вытечь, – подтвердил Бен. – В кино об этом не рассказывают, потому что киногероям судьба в лице сценаристов подбрасывает исключительно райские планеты, на которых колонисты максимум теплее одеваются и культивируют местную флору и фауну, – ни инфекций тебе, ни активных тектонических процессов, ни даже проблем с радиацией в фильмах не бывает. Финансирует же геройские изыскания какой-нибудь фанат-меценат с бездонным кошельком, а не госбюджет, у которого пенсионная реформа на носу, потому что люди за последние сто лет стали жить дольше, а рождаться реже.

– А у нас нет таких меценатов? – пошутил Катлер. – Ты искал?

– Наши меценаты предпочитают купить у начинающего скульптора полипластовую кляксу за пару сотен кредитов, чтобы потом оценить ее у экспертов в сорок миллионов и подарить какому-нибудь музею, требуя освобождения от налогов в размере своего вклада в культурное достояние родины.

Катлер про себя крякнул. Он никогда не понимал современное искусство, но думал, что для этого просто плохо образован.

– У нас, конечно, есть технология терраформирования, чтобы довести до ума любую непригодную для проживания планету, – продолжил Бен. – Но хорошо, если можно ограничиться таянием полярных шапок и импортом бактерий, чтобы в ближайшей перспективе заселить туда еще даже не людей, а хотя бы растения. И это при исходном наличии атмосферы и магнитного поля. Буферная газация, отражатели, генераторы, кальцинирование, ускорение вращения и прочие методики – все это работает только на планетах с исходными хорошими данными. И даже такую планету терраформировать все равно дорого, сроки возможной отдачи уезжают в необозримую даль, инвесторов на подобное предприятие не найти, потому что добывать ресурсы с помощью техники можно и на непригодных людям планетах. Так что задача нашей экспансии – разведка планет, на которых вмешательство будет минимальным, а отдача – максимальной. Таких планет в пределах нашей досягаемости – единицы.

– А что ты имеешь в виду под досягаемостью? При наличии варпа любая планета достижима.

– Транспортное плечо. Если мы утверждаем объект для терраформирования, туда требуется постоянно подвозить грузы, а после заселения обеспечивать пассажирское сообщение с остальной населенной частью. А когда в результате прогона на варпе груз по цене сравнивается с золотом, смысла в таком терраформировании нет никакого. Дешевле построить космические станции наподобие Аякса и выселить лишние рты туда. Но тут возникает риск деления общества на планетарную элиту и орбитальных изгоев – классическая завязка для массы триллеров, вроде «Крысы из пластика» Дани Мартина. Так что, если мы не хотим социальных конфликтов, это крайняя мера.

– То есть даже одна условно-пригодная планета в непосредственной близости от границ – уже победа, – подвел итог Катлер. – Ну, ради жизни будущих поколений наше может затянуть пояса.

– Прости, я не возьмусь озвучить твое предложение согражданам, – Бен усмехнулся. – Ни один здравомыслящий человек не подпишется на то, чтобы жить плохо ради какого-то далекого будущего, которого он не увидит. Обычно это дает прирост не ВВП, а алкоголизма и наркомании. И без того самая обиженная категория налогоплательщиков – это как раз трудоспособные люди в расцвете сил: до пенсии им далеко, льготы за их счет получают другие, они всем кругом должны, так еще и пояса затягивать! Будущие поколения – хорошо, но не у всех же есть дети.

Катлер с трудом удержался от вопроса, почему сам Бен до сих пор не женат, вовремя прикусил язык. Это ему под шестьдесят, а Бену нет и сорока, успеет подарить Урсуле маленького Шепарда – Николаса, само собой, по семейной традиции чередования имен. Может, и двух. Интересно, как будет обстоять дело с именами, если родится тройня? Или если это будут девочки? Какие имена предусмотрены в этом случае? Правда, у Шепардов за всю историю семьи ни одной девочки не родилось. Говорят, бывает такая наследственная генетическая поломка, в результате которой потомство может иметь только какой-то один пол. Видимо, в их случае это мужской.

– Получается, хоть строить второй Аякс и рискованно, все же это лучше, чем продолжать дорогостоящую и опасную экспансию? Если с годными планетами в космосе все так плохо? – отгоняя видение трех орущих на руках у Бена младенцев, спросил Катлер. – Или все-таки нашлось что-то подходящее?

Бен нахмурился и рывком выпрямился, оттолкнувшись от спинки дивана.

– Да, – ответил он. – Нашлось. Но история выглядит довольно странной.

– То есть?

Катлер по-настоящему удивился: у Бена он такого тона еще не слышал – точно ему нужен чей-то совет.

– В каталогах по этим координатам изначально ничего не значилось, – сказал Бен. – Кроме пылевого облака. Ни в наших каталогах, ни в викторианских. Самое скоростное образование планеты занимает сотню тысяч лет, так что этот сектор у нас никто не мониторил. А когда стали определять направление экспансии, то обнаружили тут объект планетарной массы. Планемо, если говорить в правильных терминах.

– Объект планетарной массы? – переспросил Катлер, нутром чувствуя какой-то подвох. – Не планету?

– Сейчас она ведет себя как обычная планета, связанная гравитацией со здешней звездой.

– Но ты ее обычной не считаешь?

– Из ничего не берется планета, Джон. Даже если она – призрак, изгой, странник, или как там любят их называть в твоих фантастических фильмах, она должна была откуда-то появиться, пройти путь от точки А до точки Б и попасть на наши радары.

– Может, просто ошибка наблюдения? Бывает так, что планета постоянно скрыта то одним, то другим массивным небесным телом, а потом внезапно обнаруживается там, где не ждали.

– Ее вычислили бы.

– А такое задание кому-нибудь давали? – подключил свой полицейский опыт Катлер. – Раз ты говоришь, что сюда никто не смотрел особенно?

– Не давали, – вынужденно признал Бен. – Можно, конечно, предположить дурацкое стечение обстоятельств. Никто за сектором постоянно не наблюдал, а стоило отвернуться, сюда занесло эту планету-сироту, и два здешних гиганта – Галеон и Геркулес – усыновили ее, посадив на орбиту своей гравитацией. Как тебе версия?

– А есть возможность посмотреть на нее? – Едва сказав, Катлер спохватился, что опять сморозил чушь. – Извини, ты сказал «версия», я по привычке.

Но Бен жестом предложил ему отставить тарелку и подняться. Катлер подчинился, предполагая, что они пойдут смотреть снимки на проекторе генеральского стола, однако тот остановился у обзорного окна и положил ладонь на стекло.

Прошло несколько секунд, и из-под его руки восходящим серпом вывернулась и начала прирастать в масштабе сюрреалистическая беззвучная картина – желтый рельефный шар, висящий в черноте космоса. Скоро он занял весь обзор, поверхность за стеклом была почти осязаема в боковом свете здешней звезды: полярные шапки на полюсах, трещина на огромном плато, цепи горных хребтов, все желто-черное, резко контрастное.

– Это что такое?

– Наша сиротка, – усмехнулся Бен. – Шелезия.

2. Черная метка

С Зефом Ульриком было что-то не то. Брайан понял это, когда передавал ему в мессенджере приказ генерала о подготовке нового транша оборудования для отбора проб с поверхности Шелезии. Раньше они с Зефом довольно дружески общались напрямую и понимали друг друга с полуслова, но сегодня вежливый Ульрик прямо по громкой связи твердо заявил:

– Зондов больше не дам.

– То есть? – обомлел Брайан, поспешно хватая наушники и подключая гарнитуру с подавителем звука, хотя в кабинете никого не было. – Ты что, с ума сошел?

– А хоть бы и так. Не дам. Можешь считать, что я уверовал в то, что у машин есть душа, и не хочу губить их понапрасну. Или сам придумай что хочешь.

– Зеф, ты сейчас шутишь? – взмолился Брайан. – Нашел время!

– Я абсолютно серьезен, – ответил тот и отключился.

Брайан несколько секунд смотрел на погасший контакт в корабельном мессенджере, соображая, как к этому отнестись.

Можно, конечно, пожаловаться на странный разговор непосредственному начальнику Зефа, мистеру Стивенсу, пусть разбирается со своим подчиненным, но что-то в глубине души противилось такому формальному решению – Зеф Брайану всегда нравился. Почти великан ростом, с машинами он разговаривал так ласково, словно они были живыми, а пару раз Брайан видел, как тот перед спуском поглаживает модули по обшивке. Наверное, бедолага с утра просто надышался каким-нибудь растворителем, вот и весь секрет. Через пару часов пройдет. А Стивенс вникать не станет, уволит моментально, лишь бы до Шепарда не дошло, хотя ведь такого технаря, как Зеф, еще поискать.

Время было обеденным, Брайан отметился, как положено, но есть не пошел, а запрыгнул в скоростной лифт и слетел вниз на техническую палубу.

Где находится рабочее место Зефа, он знал, нужно было пройти до конца длинной стены с воротами и повернуть налево. Однако дверь туда была заперта, причем изнутри. Он постучал кулаком в полипластовое окно проходной, потом вызвал Зефа через пад.

Звонок был принят, но Зеф не ответил, правда, через минуту подошел к стеклу и кивнул, больше вопросительно, чем приветственно. Фоном в его динамике орал какой-то джаз, а сам Зеф невозмутимо хлебал суп из стакана, держа пад другой рукой.

– Что происходит? – спросил Брайан, радуясь, что все выглядит вполне благополучно. – Что за ерунду ты несешь, да еще по громкой связи? Хорошо, что никто не слышал.

– А я и сейчас могу повторить все, что сказал.

С этими словами Зеф яростно втянул в себя шмат кудрявой лапши быстрого приготовления, оставшейся на секунду свисать у него с подбородка, как борода библейского пророка на гравюрах Доре. Комбинезон на нем был белый, это добавляло сходства. Брайан усилием воли отогнал глупые аналогии. У технической службы комбинезоны всех расцветок потому, что машины в ангаре тоже самых разных цветов, персонал должен как-то выделяться на их фоне.

– Чем ты так расстроен? – спросил он. – Довел кто-то?

– Кто-то? – Зеф кивком указал себе за спину и развернул пад так, чтобы Брайан увидел в широкий проем второй двери то, что находится внутри ангара. – Склад видишь? То же видишь, что и я?

Брайан не рискнул дальнейшими расспросами провоцировать у Зефа новый нервный срыв. В том, что это именно нервный срыв, он уже не сомневался, понять бы еще причину.

– Пустовато, – подобрал он нейтральное слово. – Но потери оборудования на незнакомой планете – вещь нормальная для полевых условий.

– Нормальная! – Зеф сказал это как-то чересчур язвительно. – Я что, первый год в профессии? Всякое бывает, не спорю – не так стабильность рельефа определили, не туда бур завели, не на той высоте снижение начали. Учитываем опыт, исправляем ошибки, делаем как положено, флаеры забираем, восстанавливаем, ремонтируем. Процентов десять и вправду всегда теряется, куда денешься. А здесь что?

– Что? – Брайан вздохнул – видимо, пока Зеф не выговорится, не успокоится.

– А то! – Зеф уставился на него немигающим взглядом. – Я, грешным делом, много планет повидал и много раз спускал технику, но такого техногеноцида еще не видел. Эта каменюка гробит каждый флаер. Каждый вообще! Как Сатурн своих детей жрал – отрывает головы и в пасть. Что упало, то пропало!

Загадка стала немного проясняться.

– Мы пока не так хорошо знаем планету, – терпеливо напомнил Брайан. – Возможно, не слишком удачно выбираем места для спуска, но мы же не для развлечения их туда посылаем, так положено исследовать по протоколу – параллельно с радиолокацией запускать поверхностное зондирование для отбора проб. Да и стоят флаеры дешево.

Зеф молча взялся за суп и запрокинул голову, чтобы вытрясти остатки лапши в рот. Еда подействовала на него несколько умиротворяюще, взгляд, направленный на Брайана, смягчился.

– Может, я чего не понимаю, – буркнул он. – На кой черт нам сдались эти пробы?

– Да это же основа основ, – Брайан постарался, чтобы слова не прозвучали снисходительно. – По отобранным пробам устанавливается многое из того, что не позволяет установить радиолокация, например возраст планеты.

– Ась? – Зеф демонстративно приложил ладонь к уху, точно не расслышал ответ. – Хочешь сказать, что мы угробили кучу техники для того, чтобы узнать, сколько этой каменюке лет?

– Возраст планеты не главное, – поправился Брайан. – Важнее определить происхождение, элементный состав и пригодность к терраформированию.

– Ну и как?

От глупого разговора начинала болеть голова. Брайан и так целый день общается с людьми, а тут еще приходится усилия прикладывать, чтобы тебя услышали через стекло.

– Зеф, ты сам все знаешь. Кислородная атмосфера – исключительная редкость, здесь она стерильна, а в остальном…

– В остальном эта сволочь к терраформированию не пригодна, – рубанул Зеф. – Лучшее, что с ней следует сделать, – бахнуть из термоядерной пушки, чтобы ее разнесло к чертям в пыль, из которой она вылезла. Вот на это я бы посмотрел, клянусь моими погибшими малышками.

Брайан подумал, что зря пришел сюда. Случаи, когда человек, работающий с техникой в замкнутом пространстве, персонифицирует машины и наделяет их личностными характеристиками, нередки в космосе; видимо, Зефа на этой почве замкнуло так, что аж траур объявил по своим дронам.

Геноцид, надо же слово было выбрать…

– Генерал другого мнения, – вслух произнес он. – У Шелезии есть перспектива, а твои флаеры – сопутствующие потери, к тому же они не твои, часть из них вообще собственность «Плазы Голд», которой владеет сам Шепард, со своим имуществом он может делать все, что захочет.

– Да неужели, кроме меня, никто ничего не видит? – вдруг горько пробормотал Зеф, уткнувшись лбом в дверное стекло. – Расслабились совсем, лезем в космос как в свой огород, ни хрена дальше носа не видим. А ведь раньше любой нормальный человек, если у него три раза лошадь захромала, отменял поездку и даже думать о ней забывал на долгое время. И проживал долгую жизнь.

Брайан чуть не посмеялся над примером, но Зеф продолжил:

– Необучаемые какие-то стали или тупые, про эволюцию талдычим, а сами утратили все инстинкты, кроме полового. Если неграмотному пирату передавали черную метку, он точно знал, что скоро умрет, а нам их, меток этих, кучу насыпали – нет, лезем и лезем. Дождемся, что вместо флаеров она людей начнет жрать.

Брайан тоже недавно читал этот пиратский роман – его тут все друг другу перекидывали из пада в пад, – так что про черную метку знал, но Зеф уже перегибал палку со своими мрачными предсказаниями, это начинало раздражать.

– От кого метка-то? Куда чего насыпали? Послушай, ну вышло из строя несколько автоматических зондов, так они для того и закупаются, как расходный материал, новые поставят на будущей неделе, я сам видел заказ. Ты же образованный человек. У них даже искусственного интеллекта не было, у твоих малышек. Обычные палки-копалки. Чего ты их оплакиваешь, как живых? Переутомился? Проси отпуск.

– Я-то попрошу. Только тут не надо быть семи пядей во лбу, наоборот, чем меньше в голове всякого ученого тумана, тем яснее картина. Вот ты что думаешь, возьмем мы тут пробы, определим, что этой каменюке пять миллиардов лет, и это будет правдой?

– Конечно! Распад изотопов…

– Да распад изотопов ни хрена не показатель, чтоб ты знал! Она могла побывать где угодно и подцепить там любые изотопы, могла потерять их все, могла ускорить чем-нибудь процесс распада, замедлить, проторчать в радиоактивном поясе фиг знает сколько лет, да черта в ступе могла за то время, что ее носило по космосу. И это еще вопрос – носило ли.

– Но откуда-то ее сюда принесло, – не сдержался Брайан. – А до этого она была где?

Зеф ответил нецензурно.

– Эй, это не научно! – поморщился Брайан. – Открой дверь, пожалуйста! Или температуру померяй, мне кажется, ты не в себе.

– Делай что хочешь, дверь не открою, – твердо сказал Зеф. – Может, хоть кто-то прислушается из тех, кому положено.

– Кому ты об этом говорил уже?

– Стивенсу. Он сначала наорал, потом пообещал, что дверь выломает, а меня на принудительную экспертизу отправит. Да и пусть отправляет. Видно, судьба у меня такая, так может, хоть со скандалом до кого-нибудь докричусь.

– Зеф, когда ты с ним говорил? Когда это было?

Брайан лихорадочно соображал, чем бы задержать приход Стивенса, но оглянувшись, понял, что уже поздно – тот подходил к дверям ангара вместе с двумя рослыми сотрудниками в спецовках и с инструментом. Присутствие на палубе генеральского секретаря внутренних линий несколько замедлило их ход, но не остановило.

Поравнявшись с Брайаном, Стивенс вежливо наклонил голову:

– Вы ко мне?

– Нет, сэр. – Брайан уставился на амбалов за его спиной. – Я пришел к мистеру Ульрику. У генерала вопросы по поводу оборудования.

На лице Стивенса отразилась крайняя степень досады.

– Мне жаль, но мистер Ульрик, кажется, нездоров. Вряд ли разговор с ним будет вам чем-то полезен сейчас.

– Если он болен, нужно вызвать врача.

– Обязательно вызову! – клятвенно пообещал Стивенс, и Брайан понял, что тот никого вызывать не собирался. – Но сначала лично взгляну на состояние моего сотрудника, причины нездоровья могут быть несколько прозаичнее, чем нам представляется, афишировать их – бросать тень на весь отдел, который, исключая мистера Ульрика, всегда в полном распоряжении генерала. Так и передайте от меня руководству.

Он демонстративно взглянул на часы, потом на Брайана, и даже приподнял брови.

– Передам, сэр.

Брайан отступил назад, но не ушел – решил посмотреть, как Зефа будут доставать из ангара. При нем Стивенс постесняется применять грубую силу, да и Зефу может понадобиться моральная поддержка. Или физическая.

Двое техников навалились на дверь, взвыл резак – и очень быстро все трое оказались внутри. Брайан ожидал шума, но его не было. Видимо, Зеф удрал на склад, куда за ним и пошли, – на проходной было тихо.

Время стало немного поджимать, обед заканчивался, пора было возвращаться. Если не слышно, как Зеф буянит, значит, все-таки договорились.

Он решил уже вызвать лифт, но тот неожиданно раскрыл двери сам и выпустил корабельного врача и двух дроидов с носилками. Брайан вытянул шею, чтобы посмотреть, куда они направляются, но лифт заверещал, требуя нагрузки или отмены вызова, и узнать, чем кончилось дело, ему не удалось.

В генеральском кабинете он застал непривычную картину – вокруг конференц-стола расселись техники из группы радиолокации. В расписании Шепарда их не значилось, но техников это, кажется, не смущало, поверхность стола была сплошь завалена падами и какими-то проводами, по центру светился холопроектор. Будь там обычный монитор, Брайан ничего не увидел бы, но проекцию можно было наблюдать с любого места в кабинете, изображение висело в воздухе над головами, сопровождаясь окнами комментариев. Окна представляли собой какие-то длинные столбцы знаков и цифр, они постоянно менялись, часть данных с места Брайана не читалась, зато трехмерное изображение планеты было четким и графичным.

Шелезию Брайан узнавал по трещине, рассекавшей ее бок наподобие того, как трескаются арбузы, – при заходе «Эссена» на орбиту он видел ее в иллюминатор. Трещиной, конечно, это можно было назвать весьма условно. Если смотреть с поверхности планеты, то это было длинное ущелье неизмеримой глубины. Или даже не ущелье, а впадина. Наверное, если встать на ее дно, то при такой огромной ширине она и вовсе будет казаться равниной, ограниченной где-то вдалеке запредельно высокими отвесными стенами.

Шепард рассматривал проекцию, то поворачивая шар полюсами к себе, то останавливая его движение, то отпуская снова вращаться. Радиотехники при каждой остановке давали какие-то комментарии.