Текст книги "Планемо (СИ)"

Автор книги: Герда Грау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

4. Порог смерти

Экипаж корабля представлял в кабинете командир Азиз Аль-Катиб, от радиотехников пришел уже знакомый Катлеру мистер Урбонас, а спешно прибывший расчет фотонной пушки из двух канониров по именам не назвали, одни должности.

Катлеру операторы фотонного радара почему-то представлялись академическими отличниками, какие только и могут управляться с такой сложной техникой. На деле это оказались парни деревенской внешности, первый был белобрыс, второй рыжеват, но оба одинаково струхнули, попав в кабинет высшего начальства. Судя по спецовкам, их вытащили к генералу прямо с рабочего места. Катлер наблюдал за ними с дивана, из-за того что он сидел, когда все стояли, канониры явно решили, будто он какой-то большой начальник, поэтому старались не встречаться с ним взглядами. В качестве безопасного объекта они выбрали генеральского секретаря и беззастенчиво пялились в его консоль.

Связь восстановилась сразу после возвращения Брайана, вся техника тоже ожила и вела себя прекрасно. А вот то, что секретарь принес в качестве объяснения, вызвало у Катлера беспокойство. По его докладу, «Эссен» не удержал позицию на орбите из-за сверхмощной вспышки радиоизлучения со стороны Геркулеса. Предсказать ее было нельзя, она возникла спонтанно из-за каких-то внутриядерных реакций, начало совпало с приземлением отделяемых модулей, и дальше ситуация только ухудшалась, поэтому командиром корабля было принято самостоятельное решение покинуть опорную орбиту и вернуться на стационарную под прикрытие Шелезии.

– Я отвечаю не только за судно, сэр, – сказал в свое оправдание бледный от волнения Аль-Катиб, когда все вызванные Беном специалисты собрались в кабинете, – но также и за вашу безопасность. С главой государства на борту инструкция предписывает…

– Никто вас ни в чем не обвиняет, капитан, – нетерпеливо перебил его Бен. – Меня интересует, сколько прошло времени с момента выхода на позицию до начала вспышки.

– Около тринадцати минут, сэр. Точнее – тринадцать минут шестнадцать секунд. Мы не сразу начали уклонение, подождали немного, но мощность излучения только усиливалась и медлить было нельзя, опасность отказа навигационного оборудования возрастала с каждой секундой.

– Источник именно Геркулес? Ошибки нет?

– Сэр? – Аль-Катиб непонимающе уставился на начальство.

– Хорошо. Что в это время происходило на местности? – Бен обернулся к Урбонасу. – Своими словами, коротко. Отчеты я потом посмотрю.

– Кроме сильного ветра – ничего, сэр. На экваторе для планет такого типа характерен так называемый сезон ветров. Три минуты шестнадцать секунд холозаписи с поверхности мы получили, рельеф все это время был стабилен, сигнал держался хороший. Видимость сначала ухудшилась из-за усиления ветра и поднятого песка, а потом из-за полосы помех, нарушившей связь с кораблем, пропала совсем. Возможно, связь удастся восстановить, когда фронт помех сместится или Шелезия развернется к нам нужным сектором, мы держим процесс на контроле.

– Что было слышно на поверхности?

– Если не считать звука от спущенных модулей и начала бурения – только шум ветра, сэр.

– Фотоники? Давайте так, чтобы всем было понятно. – Шепард обернулся к канонирам, и Катлер мог бы поклясться, что у обоих ладони вспотели, потому что они синхронно потерли их о штаны. Странно, что простой вопрос вызвал у них такую реакцию.

– Отсканировали пятно как положено, сэр, – решился первым белобрысый, при этом слова он подбирал с заметным трудом. – Рельеф был стабилен, это верно, там пустыня или что-то в этом роде, ровная каменистая поверхность, только ветра сначала не было, он поднялся позже.

– После включения модулей в работу, – торопливо подтвердил второй. – Мы их видели, когда они начали бурение и съемку, и тогда уже погода испортилась, песок полетел. Ну и помехи тоже пошли.

Бен развернулся в сторону Урбонаса.

– Кто отвечал за спускаемые модули?

– Мой помощник мистер Стивенс, – он почему-то занервничал. – Я не взял его сюда с собой, потому что ни отчеты, ни снимки с поверхности не готовы, расшифровка аудиозаписи тоже.

– Расшифровка? Где сама запись?

– То, что записалось, – сплошной шум ветра. По цифровой версии работы ведутся, человеческие уши не слышат всего, возможно, мы что-то пропустили, техника отметит.

– Как только закончите, пришлите мне своего помощника вместе с записями. И журнал событий посекундный за все три минуты шестнадцать секунд.

– Хорошо, сэр.

– Все свободны, фотоникам остаться.

Пока капитан и радиотехник выходили, Катлер наблюдал за тем, как Брайан пытается защититься от постороннего внимания. Было видно, что оба канонира со своим интересом к проекционному полю раздражали его безмерно, но в присутствии Шепарда ругаться с ними он не смел, поэтому с каменным лицом подвесил консоль на паузу и просто ждал. Когда Бен наконец подозвал обоих к себе, Катлер тоже поднялся и переместился к столу: сейчас придется клещами вытаскивать из неразговорчивых парней что-нибудь вразумительное для человеческого уха, может, по старой полицейской привычке получится даже помочь. Но стоило двери закрыться, Бен совершенно другим тоном спросил:

– Аккумулированное время фотонных облучений?

– За трехминутный период по главному лучу – сто сорок секунд, сэр! – с заметным облегчением гаркнул рыжеватый канонир, делая четкий шаг вперед и вытягиваясь. – Остальное время – конструктивное молчание. Из ста сорока секунд радар работал в точечном режиме шестьдесят. Ширина главного луча – километр с целевой областью в точке спуска, боковые подзоны – до двухсот километров за вычетом слепых зон. В полосе главного луча отклик радара штатный.

Катлер сдержал улыбку – вот тебе и на, бравые канониры просто не умеют разговаривать с гражданскими. Сам он сказанное фотоником понял смутно, но все-таки до него дошло, что ничего подозрительного в зоне спуска не обнаружилось.

– Боковые подзоны?

Второй канонир тоже шагнул вперед.

– На сороковой секунде сканирования в боковом лепестке на семьдесят восемь зафиксирована акустическая помеха, превышающая динамический диапазон фотонного кристалла. Длительность – тридцать восемь наносекунд, расстояние до эпицентра – сто восемьдесят. Посторонних целей не обнаружено.

Фотоники, не шевелясь, ждали дальнейших указаний, Брайан тоже застыл над своей консолью, но Бен почему-то молчал.

– Свободны, – наконец коротко сказал он.

Оба парня развернулись и дружно протопали к выходу. Катлер видел, что сообщение об акустической помехе Бена не то что расстроило, оно его почти сбило с толку.

– Акустическая – это звуковая? – осторожно спросил он.

– Да.

– Разве не обычное дело на неосвоенных планетах непонятные звуки?

– Динамический диапазон фотонного кристалла – двести децибел. Так, для сравнения, это воздушная ударная волна, выбивающая барабанные перепонки в ухе, как шампанское – пробку. Человек глохнет на ста пятидесяти децибелах, норма шума – шестьдесят-сто. Двести – порог смерти.

Катлер опешил.

– Что могло породить такой звук на Шелезии?

– Черт его знает, – честно признался Бен. – Разве что извержение подземного вулкана, но тогда приборы его зафиксировали бы. Мог и метеорит взорваться, хотя тридцать восемь наносекунд для метеорита маловато и мы его засекли бы. Нужно будет взять пробы воздуха и замерить радиацию. Но сначала дождемся отчета. Брайан, принесите нам с лейтенантом Катлером что-нибудь выпить.

– Тебе все это не нравится? – движимый сочувствием, спросил Катлер. – Это очень плохо?

– Да, – не стал отпираться Бен, на мгновение став похожим на себя восьмилетнего, когда признавался, что в учебнике судмедэкспертизы ничего не понял. – Без защиты туда соваться нельзя, но какого рода должна быть эта защита? Химическая, акустическая, высокогорная? Всего на свете не предусмотришь. Только мы нашли спокойное пятно на Шелезии, как тут же включился Геркулес, который до этого ничем пространство не возмущал. Держу пари, если мы подойдем к планете так, чтобы экранироваться ею от Геркулеса, помехи нам в спину начнет генерировать Галеон. По закону подлости.

– Преступный сговор, – пошутил Катлер.

– Тогда уж организованная преступная группировка, – поддержал шутку Бен. – Впрочем, какой-то процент остается на совпадения. Хуже, если расшифровка покажет, что помеха техногенного происхождения. Тогда придется принимать меры другого характера.

Брайан подошел с подносом, на котором стояла бутылка и пара коньячных рюмок. Катлер порадовался, что хорошо позавтракал, – выпить после всего услышанного действительно хотелось, но пьянеть – нет.

– Если планета занята, что на этот случай предписывают правила дипломатии, или как там называются ваши международные кодексы? – Он дождался, пока Брайан наполнит рюмки, взял одну, понюхал, а потом сделал глоток – стало горячо и приятно. – Тебе придется уйти?

– Официально она свободна, – напомнил Бен, следуя его примеру. – Новая Виктория не заявила ни свои права на нее, ни протест.

– Раньше на свободной земле нужно было только поднять государственный флаг. – Катлер читал об этом где-то, может быть даже в художественной книге. – Сейчас что нужно для того, чтобы объявить планету своей?

– Дать название и предъявить человека, который провел на поверхности не меньше суток по нашему времени. Тогда планета считается колонизированной тем государством, чье гражданство носит колонист. Если, конечно, колонист жив на момент признания и способен свидетельствовать. Флагами и мертвыми телами, как ты понимаешь, можно половину галактики пометить, не сходя с места, и еще чужого прихватить.

– То есть пока идет освоение техническими средствами, все равны?

– Да. Но нам даже зонд как следует не посадить, что уж говорить о людях.

– Слишком зависим от техники. – Катлер вместе с рюмкой вернулся на диван. – Без нее человечество как вид не способно даже ровный кусок пустыни освоить. А ведь раньше те же бедуины как-то выживали в песках, популяцию умудрялись сохранять и скот выращивать. Не говоря уж об оазисах и прочем. Что так радикально изменилось в людях за жалкие несколько сотен лет?

– В людях – ничего, но на Земле была вода, – напомнил Бен. – Здесь есть только водород на полюсах и кислород в воздухе. Чтобы сделать из этого воду, нужно ставить химическое производство, а до того как минимум – высадиться. Но я не могу послать людей на планету, о которой мы знаем только высотные профили и состав атмосферы. К тому же на Шелезии вулканическая деятельность продолжается, поэтому нам и нужны подповерхностные слои.

– Раньше под поверхность не заглядывали, но как-то высаживались.

– Этому предшествовала длительная подготовка. Да и планеты были попроще. По крайней мере ни одна из них не появлялась ниоткуда и не имела в телохранителях газовых гигантов.

Катлер невольно взглянул за стекло – желтый, как начищенный золотой, Галеон светился мирным ровным светом.

– Сэр, акустический отчет из группы радиолокации с приложением холофайла, – доложил со своего места Брайан. – Куда направить?

– На большой проектор. – Бен отставил недопитую рюмку. – И отправляйтесь в кислородную галерею, полежите там, чтобы голова не кружилась. Лучше если потом выпьете кофе и съедите бутерброд. Жду вас через час, сменного секретаря не надо.

– Хорошо, сэр.

Брайан выполнил пересылку файлов и послушно вышел.

– Это такой вид заботы? – улыбнулся Катлер, кивнув ему вслед. – Или ты просто хотел остаться на время без посторонних?

– И то, и другое. – Бен включил главный проектор, которому служило полем все пространство кабинета, он использовался для просмотра масштабных панорам в деталях. – Готов?

Катлер кивнул, хотя к чему готовиться – было неясно.

Звуковая запись шла в сопровождении развернутой холосъемки с места спуска одного из модулей, второй был буровым и видеофиксации не вел из-за вибраций. На три минуты кабинет Бена превратился в огромную равнину, вымощенную черными камнями неправильной формы, общим у которых было только одно – плоская верхняя часть, точно всю пустыню от края до края отшлифовал гигантский каток. Для полного впечатления гиблого пространства, в котором нет ничего живого, не хватало только засохшего дерева на горизонте и обглоданного ветрами лошадиного черепа. Вместо них в поле зрения торчала криволинейная фигура странного вида, похожая на выкрошенный каменный портал. Картина начала дополняться ревом ветра, нараставшим постепенно, чтобы не напугать зрителей, но уже через минуту от него закладывало в ушах.

Катлер был вынужден напомнить себе, что находится внутри проекции, а не на планете, если он захочет – моментально окажется на мягком диване с коньячным стаканом в руках. Только это заставляло его мириться с пребыванием на бескрайней черной плоскости, навевавшей мысли о смерти.

Бен прав – без машин здесь делать нечего. По крайней мере до тех пор, пока дроиды не возведут привычный глазу техногенный пейзаж. Людям не нужны бескрайние просторы, в них слишком остро ощущается собственная ничтожность против бесконечности вселенной. А вот в домах-коробках таких мыслей не приходит, особенно если платишь кредит за свое жилье. Что до человеческого величия, то, как показывает полицейский опыт, умами можно править и из убитой каморки на городских задворках, была бы сеть.

Небо Шелезии выглядело серым, в нем прозрачной кромкой виднелся Геркулес, Катлер узнал его по циклону. Странно, что в обзорном стекле Шелезия выглядела желтой, по факту в пейзаже доминировала черно-белая цветовая гамма.

– Прошли отметку, которую канонир указал как момент акустической помехи, – где-то рядом сказал невидимый Бен. – На холозаписи нет никаких вспышек.

– Я тоже ничего не слышал, – признался Катлер. – Ветер все глушит.

Бен рассмеялся.

– Расстояние до источника помехи – сто восемьдесят километров, – сказал он. – Ты мог бы его услышать только через девять минут, но для этого запись должна быть в три раза длиннее. Если вообще что-то услышал бы за тридцать восемь наносекунд.

Проекция погасла, вернув кабинет с сидящим в кресле Беном на место. Катлер уже самостоятельно налил себе новую порцию коньяка и выпил. Перед глазами продолжала стоять черная каменная пустыня, от которой хотелось спрятаться хоть в буровой модуль, хоть во флаер, лишь бы это было что-то созданное людьми. Кто придумал, что человек – центр вселенной, царь природы и прочая чушь? Человек просто точка на плоскости, считающая себя началом координат. Сколько людей, столько осей, и совпадают они редко. А вот пересекаются часто.

– Как впечатления?

Бен словно прочел его мысли, хотя, скорее всего, просто угадал, о чем может думать человек, никогда не бывавший в космосе на другой планете.

– Неприятные, – честно признался Катлер. – Я бы сказал – отвратительные. Ничего знакомого человеческому глазу, ничего живого, ветер ревет, преисподняя какая-то. Я себе Шелезию иначе представлял – желтенькая, песочная, как пляж, разве что моря нет, небо голубое.

– То есть ты не согласился бы провести там сутки?

– Да боже упаси. Не столько я нагрешил в этой жизни, чтобы вот так… Погоди, а ты что, на меня рассчитывал в плане высадки?

Бен захохотал, откинув голову на спинку кресла, и делал это так заразительно, что Джон тоже невольно засмеялся. Хорошо, что Бен знает его больше тридцати лет, а то можно и в отставку вылететь за раннюю деменцию.

– Извини, я, конечно, ерунду ляпнул, – виновато поправился он. – Подготовки у меня никакой, да и возраст неподходящий, но если это принципиально и нужно родине, уж лучше все-таки я, чем какой-нибудь мальчишка вроде твоего Брайана.

Бен оборвал смех.

– Джон, ты чертовски отличный гражданин, – без улыбки сказал он. – Такие делают честь любой стране. Но я был бы неблагодарной свиньей, если бы разбрасывался своими людьми, поэтому – нет. Ты там ни при каких условиях не окажешься. И я, знаешь ли, тоже планировал еще немного пожить, а не ждать, когда твои полицейские всем участком придут меня линчевать за твое самопожертвование. По крайней мере, на их месте я сделал бы именно это.

– Что в отчете? – Катлер поспешно перевел разговор на другую тему, потому что в горле появился какой-то комок; скажи кому, что ближе и роднее главы государства у тебя нет никого, сочтут верноподданническим подхалимажем. – Есть что-нибудь странное?

– Есть. – Бен развернул в воздухе окно с какими-то графиками, световым карандашом обвел один фрагмент и отправил Катлеру.

Тот с опаской покосился на пики и провалы кривых и сосредоточился на том, что было обведено. На его взгляд кусок этот ничем не отличался от других. Он увеличил его и растянул, и тогда стало понятно, что в звуковой кривой имеется разрыв, причем не один, а два. Кривые были похожими, но утверждать, что они идентичны, Катлер не взялся бы. А вот расстояние между ними было равным. Цифры это подтверждали.

Катлер похолодел.

– Логический ряд?

Бен не ответил, глядя перед собой, но глаза его горели хорошо знакомым Катлеру зеленым огнем.

5. Фотонный расчет

Распоряжение генерала Брайан выполнил в точности, как привык выполнять все приказы, – провел десять минут в галерее, где старательно лежал в массажном кресле, пока морской бриз обдувал его лицо. Прибор имитировал также шум волн и крики чаек, даже корабельный гудок создатели умудрились вставить в общую звуковую картину. Положено было еще усиленно дышать для улучшения мозгового кровообращения, но Брайан просто терпел выставленное на таймере время, изредка поглядывая на цифры.

Помехи от Геркулеса, вызвавшие такой ажиотаж, беспокоили его куда меньше, чем Зеф Ульрик, который числился в сети, но на сообщение не ответил. Брайан решил, что следующий запрос отправит ему с генеральского логина: можно принципиально игнорировать кого угодно, но Шепарду положено отвечать всегда.

Угрызений совести за такую ложь Брайан не испытывал. Многие сотрудники «Эссена» при любом его появлении и так считали, что он представляет Шепарда, и отчитывались, как если бы он действительно был послан с поручением. Брайан сначала пытался объясняться с ними, потом смирился со своей ролью и перестал разуверять людей, а в последнее время стал невольно задумываться, так ли уж трудно быть Шепардом.

Получалось, что не очень, имидж работает на тебя. Но, конечно, провести совещание так, как это сделал сегодня генерал, он не смог бы. У него не хватает главного, что нужно руководителю, – авторитета. Да и собственного имиджа, по большому счету, тоже нет – даже фотоники, сующие нос в рабочую консоль, его недовольства в упор не хотели замечать, а если и замечали, то кто он для них такой? Приложение к технике в кабинете. Шепарда вот если даже первый раз видишь, сразу понимаешь, чего именно в его присутствии делать не стоит, хотя он еще ни слова не сказал. Такое качество нужно получить в дар от судьбы, в крайнем случае – унаследовать от предков.

Кресло просигналило конец процедуры, Брайан вылез из подушек и отправился воплощать вторую часть заданного.

Кофейный бар был придатком «Кристалла» – главного ресторана на административной палубе. Многие обходили его стороной, зная, что там в любой момент может появиться Шепард, но Брайан посещал его совершенно спокойно – с генералом они и так каждый день видятся, рутина. Кроме того, пить кофе сейчас его отправил сам Шепард.

До обычного времени ланча было как минимум два часа, поэтому бармен Марий удивленно вскинул голову.

– С собой или здесь, сэр? – спросил он, когда услышал заказ на кофе и сэндвич.

– Здесь, – вздохнул Брайан, оглядывая пустой зал без единого укромного закутка, где можно было бы спрятаться.

Марий понимающе кивнул, уже орудуя кофемашиной и прессом для горячих бутербродов.

Брайан выбрал место у стеклянной стены, выходившей на палубный променад. Отсюда можно было незаметно понаблюдать, кто в рабочее время шатается по проходу, а если повезет, то и новые лица увидеть, а не только тех, с кем общаешься изо дня в день в корабельном мессенджере.

Он развернул кресло к окну и вздрогнул – прямо напротив его лица рыжий канонир, сделав из рук перископ, всматривался в стекло. В первый момент показалось, будто тот в упор уставился на Брайана, но потом рыжий передвинул ладони и попытался что-то разглядеть уже в другом месте. Брайану стало смешно – окна непрозрачны снаружи, на что он рассчитывает? Что ему вообще тут нужно?

Ответ нашелся быстро – видимо, по пути на свою палубу фотоники решили пройтись по генеральскому этажу. Раньше они здесь не бывали, вот и захотели посмотреть, как живет и обедает начальство в походных условиях. Второй канонир топтался рядом, с опаской поглядывая по сторонам. Любопытство победило, рыжий решительно потянул товарища ко входу в бар. Тот упирался, но после каких-то аргументов, которых Брайан не услышал, согласился.

Они вошли и вытянули шеи, Брайан затаил дыхание. Он тоже в первый раз растерялся и еле справился с желанием удрать в место попроще, сейчас уже привык и даже здешнего метрдотеля понимал – Шепарду ведь полипластовые стулья не поставишь, железные ложки не сунешь.

Канониры же попросту замерли. А в следующий момент рыжий увидел Брайана, которому Марий понес заказ. Он толкнул напарника локтем, глазами показывая, куда смотреть.

– Чем могу помочь? – метрдотель вынырнул у края темной дубовой стойки бара, всем своим видом давая понять, что гостям лучше поискать другое место для отдыха. – Кого-то ищете?

– Его! – нахально заявил белобрысый, тыча в сторону Брайана.

Первым желанием было опровергнуть наглую ложь, но потом Брайан решил, что если уж задаваться вопросом, трудно ли быть Шепардом, то лучше способа проверить не найдешь: генеральские посетители тоже не все приятны. Он тронул Мария за рукав и указал на канониров.

– Это ко мне, – подтвердил он. – Повторите мой заказ еще два раза, пожалуйста.

Марий кивнул и на ходу подал метрдотелю какой-то условный знак.

– Прошу, господа, – сказал тот, отступая в сторону. – Третий стол у окна.

Несколько минут у стеклянной стены царило молчание, пока канониры рассматривали Брайана, как консоль в кабинете, – без тени смущения, останавливаясь взглядом на интересующих их деталях. Брайан все это время сидел с каменным лицом и был вознагражден тем, что белобрысый вдруг протянул ему ладонь поверх столешницы.

– Боб, – коротко сказал он, после чего кивнул на приятеля: – Он – Крис. Тебя как звать?

– Брайан.

– Знакомы будем, – дружелюбнее, чем Боб, произнес Крис. – А ты чего вдруг решил нас позвать? У тебя день рождения, что ли, а никто не пришел?

Брайан поперхнулся от тактичности предположения.

– День рождения у меня зимой, – сказал он, адаптируясь к манерам канониров. – Сюда просто в спецодежде не ходят, но для вас сегодня сделали исключение.

– Ты, выходит, большая шишка? – прищурился Боб.

– Нет.

– Да ладно, сидишь у генерала в кабинете, рубашка вон белая, даже исключение по твоей просьбе сделали, как же не шишка? Правда, мне казалось, ты работяг не жалуешь, по крайней мере, не настолько, чтобы за один стол усесться. Или ты весь из себя демократ?

– Я такой же работяга, – вспыхнул Брайан. – А рубашка белая – форма, как у вас комбинезоны.

– Боб, чего ты пристал к парню? Рубашка как рубашка, кто-то должен и его работу делать, – постарался сгладить ситуацию Крис. – Вот батя мой всегда говорил, что не место красит человека, а человек место.

– Если бы это было так, все места были бы равномерно заняты, – возразил Боб. – Но за лежачими что-то никто ухаживать не хочет, зато в сенаторы конкурс до небес, так, наверное, все-таки место красит.

Брайан подавил рвущийся наружу хохот, поспешно сунув в рот хлебную палочку из стакана. Это послужило командой, канониры тоже потянулись за сухарями, посчитав, похоже, что здесь так положено. Они вообще выглядели довольными и уже вполне освоились с местом и неожиданным соседством, Крис даже немного развалился в кресле.

– Давно вы в фотонном расчете? – спросил Брайан, воспользовавшись тем, что выпала минута тишины и можно начать светскую беседу.

– С самого старта экспансии, – с набитым ртом отозвался Боб. – Корабль же сперва орудийной прислугой укомплектовывают, а потом уже всем остальным.

– Почему сначала орудийной?

Оба канонира прыснули.

– Сам-то как думаешь? Если, например, навстречу «Эссену» выйдет какой-нибудь не опознаваемый катер без позывных, мы ему что, «здрасьте» будем говорить?

– А что мы ему будем говорить? – Брайан до боли сжал себе под столом палец, чтобы не смеяться.

– Да ничего! – Боб принял из рук подошедшего официанта свою часть заказа и тут же на лету откусил половину сэндвича. – Врежем так, что ни рожек, ни ножек не останется. И точка.

Остатком бутерброда он показал, как именно врежут, выглядело внушительно – кулаки у Боба были здоровенными.

– Даже времени не дадим на раздумья?

– А на кой? Если ты нормальный катер, сначала свой голос подай и обозначь себя, а потом лезь на наш траверз. Да и то вопрос, захочет ли с тобой Шепард дело иметь. Может не захотеть.

– И что тогда? – с любопытством спросил Брайан.

– Гуд-бай, май лав, гуд-бай, – пропел Боб довольно фальшиво, не забывая болтать ложкой в стакане с фирменным латте макиато, куда от души сыпанул сахара. – Зона экспансии вообще-то военная территория, и порядки здесь военные.

Канониры синхронно кивнули и синхронно же ополовинили свои «харикейны».

– Вещь! – с удовольствием сказал Крис, протолкнув следом внутрь себя огромный кусок сэндвича. – Кофе тут, пожалуй, лучше, чем у нас делают. Камень не бросишь.

– Где у вас? – не сдержал любопытства Брайан.

– На нашей палубе. У нас тоже есть ресторан, там не только кофейный автомат, еще пиво и все дела. Тут пиво есть?

– Пиво подают в главном ресторане, после шести, – поспешно сказал Брайан, умалчивая, что спиртное в «Кристалле» не всем по карману.

– А у нас круглосуточно. Люди со смен приходят утром, что же им, даже выпить негде будет?

– У генеральских гостей в каютах есть мини-бары, там спиртное тоже имеется.

– В одиночку пьют только алкоголики, – безапелляционно заявил Боб. – Нормальному человеку компания нужна. Ты вот с кем пьешь после работы?

Брайан перестал жевать. За все время службы у Шепарда ему еще ни разу не приходило в голову выпить, и теперь он задумался – а почему, собственно? Генерал не только пил иногда, как вот сегодня с лейтенантом, но даже имел некоторые предпочтения в крепких напитках, его бар был доступен Брайану в любой момент, и отчета никто не потребовал бы.

– Ни с кем.

– Что и требовалось доказать! – поднял палец Боб. – Если выпить негде, да еще и не с кем – дело тухляк. От этого депрессии бывают всякие и самоубийства. В хорошей компании такого не случается.

– Приходи к нам, – великодушно предложил Крис. – Мы тебя тоже угостим, долг платежом красен. Бывал когда-нибудь в фотонной рубке? Знаешь, где находится?

– Нет.

Боб тут же вытащил из кармана спецовки огрызок карандаша, какие выдавали в супермаркетах тем, кто забыл дома пад, и в рабочем блокноте стал рисовать схему. На одной стороне она не уместилась, и Боб выдернул лист, чтобы перевернуть.

Когда готовый рисунок перекочевал к Брайану, тот рассмотрел его и кивнул – понял, что за место.

– Там и ваш фотонный радар находится? Или он отдельно?

Канониры засмеялись.

– Так радар – часть пушки, – снисходительно пояснил Крис. – Его оттуда не выдрать.

– Получается, вы из пушки в Шелезию целились?

– Вроде того. Навелись, но не стреляли. Целей-то нам не дали, только местность прочесать велели.

– А что за помеха была на Шелезии? – вдруг вспомнил Брайан, машинально складывая рисунок вчетверо. – Ну, то есть чем она вообще может быть?

– Да хрен ее знает, – честно отозвался Крис, собирая пальцем крошки от сэндвича с тарелки. – Я тут в сети посмотрел, из зверюг нечто похожее по силе звука издавал только синий кит на Старой Земле. Но на этом булыжнике морей нет, значит, и китов не водится.

– Может, кит здесь в земноводное переделался? – предположил Боб. – Люди ведь тоже так вылезли когда-то, а сейчас под водой и пяти минут не проведут, помрут. Ну и этот переродился в сухопутного, динозавром каким-нибудь стал.

– А жрет чего? – Крис вытряс в себя остатки кофе. – Внизу ничего нет, кроме песка и камней, сам же видел.

– Я читал когда-то рассказ, там людей постепенно приучили глину есть, – припомнил Боб. – ДНК им изменили, и стали они сами глиняными.

– Съесть можно что угодно, – вставил реплику Брайан исключительно для обозначения своего участия в глубокомысленной дискуссии о предполагаемой фауне Шелезии. – Но вот калории извлечь получится далеко не из всего съеденного. Если бы в глине была какая-то органика, чтобы расщепить, – тогда да, она годилась бы в пищу.

– Морей тут только на поверхности нет, а где-нибудь внутри, может, есть, – продолжал отстаивать свою версию Боб. – Я видел в горах на Карассе такие подземные озера, холодные как не знаю что. Человеку там смерть, а зверь, глядишь, выживет, если он ископаемый какой-нибудь и шерстью или чешуей оброс.

– Да не, – мотнул головой Крис. – Фигню не неси. Тридцать восемь наносекунд – это не живой кто-то был. Что-то под землей. Может, тектоника какая, вроде как плиты ломаются. В сети таких записей полно, как все стоят и слушают, а горы ревут что твой медведь, аж земля дрожит. В горах хорошая акустика.

– Да, это точно, – не стал спорить Боб. – Главное, что не бомба. С остальным Шепард разберется.

– Наше дело маленькое, – философски заметил Крис. – Еще бы с помехами что-нибудь сделали.

– От них в космосе никуда не денешься. – Брайан тоже по-быстрому закончил свой ланч, время уже поджимало. – Все объекты генерируют электромагнитные и радиоволны, часть помех вообще реликтовое излучение, еще от Большого Взрыва, который дал начало расширению вселенной. Так, по крайней мере, говорят ученые.

– Да конечно, ученые, – отмахнулся Боб. – Одному депутату, помнится, электронная система подсчета голосов прибавила лишние триста процентов, так когда его за шкирку взяли, он сказал, что это космическое излучение сбой вызвало и он тут ни при чем. Удобная штука этот Большой Взрыв. Но я вот читал, что никакого взрыва не было и вселенная ни хрена не расширяется, а сужается, и скоро совсем схлопнется, правда, умники не сказали, в какой точке это произойдет, так что теоретически может даже тут, где мы сейчас торчим. Поэтому лучше бы мы свалили поскорее из этой задницы, честное слово.

– Ты про Шелезию? Или про Геркулес?

– Про обоих!

– Такие выбросы исключение, до этого все спокойно было. Стабилизируется Геркулес, тогда опять попробуем сесть. А лет через сто ты Шелезию не узнаешь, она будет терраформированная и зеленая.

– Вряд ли, – хмыкнул Боб. – Я, может, и не такой умник, как эти, которые вселенную изучают, но помяни мое слово – толку тут не будет.