Текст книги "Покорители Америки. Колумб. Кортес"

Автор книги: Герберт Матис

Соавторы: Чарльз Верлинден
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

ЗАБЛУЖДЕНИЕ,
НО ВСЕ ЖЕ УСПЕХ

Всю зиму 1504–1505 года Колумб провел довольно благополучно в Севилье. Он тяжело страдал от подагры и соответственно этому было его настроение. Он постоянно писал своему сыну Дону Диего, который был при дворе, и просил его добиться возмещения всех расходов, которые возникли у него при проведении последнего плавания. Он засыпал короля просьбами. Но никто его больше не слышал. Сейчас он хотел обеспечить Диего наследство, если не как первооткрывателя, то, во всяком случае, как адмирала или вице-короля, или по меньшей мере как губернатора.

В мае 1505 года он проделал мучительный путь на муле в Сеговию, где в это время находился двор. Он снова попытался попросить короля восстановить его в прежних правах. Король принял его приветливо, но ничего не обещал. Наконец взамен на его права ему предложили владение в Кастилии. Колумб отказался. Он хотел все или ничего. Он ничего и не получил.

Двор переехал в Саламанку, потом в Вальядолид. Колумб, все больше страдавший от подагры, тащился вслед за ними. Он переносил невероятные боли. И все же собрал все свои силы, когда в апреле 1506 года Хуана Безумная прибыла со своим супругом Филиппом Прекрасным в Ла-Корунью, чтобы объявить Фердинанду о своих притязаниях на трон Кастилии. Он все же не смог броситься в ноги молодой правительнице, дочери Изабеллы. Бартоломео должен был взять на себя все заботы своего брата, последние силы которого постепенно угасали.

19 мая 1506 года Колумб составил свое последнее завещание. На следующий день ему вдруг стало намного хуже. Уже несколько дней назад вызвали Диего Мендеса, героя четвертого плавания, и его спутника генуэзца Фиески. Оба Диего Колумбы, брат и сын адмирала, тоже, как и положено, были здесь, и Фердинанд, который стал настоящим мужчиной во время трудного четвертого плавания. Но Бартоломео, «adelantado», его брат, принимавший участие во всех его боях в самой непосредственной близости, все еще не мог покинуть двор. В этот же день первооткрыватель Нового Света скончался. Никто из представителей королевского дома не знал об этом. Бартоломео так и не сказал ему, что ничего не добился.

В конце этой краткой биографии одного из самых выдающихся людей переходного периода от Средневековья к современности следует попытаться более точно представить основные черты характера этого человека, этого гения.

Благодаря каким чертам, почему Колумб заслуживает быть названным гениальным?

Уже с юношеского возраста в нем проявляется удивительная способность к приспособлению и изменению своей внутренней сути. Из ремесленника и мелкого торговца, каким был и его отец, он превращается в мореплавателя, знавшего толк в мировой торговле, не вкладывая при этом в нее свой капитал, которого у него так никогда и не было. Он много занимался изучением географии и стал картографом. Этих различных преобразований он достигает с удивительной легкостью и достоинством, чем привлекал к себе внимание представителей той социальной и культурной среды, к которой он постепенно поднимался. Он умело использовал уже приобретенные знания и умения, постоянно пополняя их новыми. За короткое время из простого участника морских плаваний он превратился в специалиста, владевшего искусством ведения не только одного корабля, но и целой флотилии. Его духовный мир становился все шире, и с такой же легкостью он приспособился к обществу.

Все объясняется лишь его гением? Конечно, нет. Здесь имели место исключительное дарование, постоянная бодрость духа, его целеустремленность и сильная воля.

Его гений проявляется в специальной области, в области открытий и мореплавания, и прежде всего в планировании предприятия. При этом он не исходил из точных и подтвержденных наукой понятий. Скорее наоборот. Его гений отличался от гения ученого в поисках истины. В области мышления им всегда руководила непреодолимая сила, с которой он пробивался к своеобразному и новому убеждению, добытому из всех доступных ему источников, безразлично, какое объективное значение они имели бы. Все преграды устраняет здесь сила мышления, а не его точность. И если при этом говорят о его гении, то происходит это по той простой причине, что именно с присущей ему сверхъестественной силой Колумб цеплялся за любую, даже неверную, но плодотворную идею. Исходя из этого, легко можно понять и все опасности, угрожавшие его духу. Его великая идея открытий на Западе была своего рода озарением. Она не была его убеждением, подтвержденным разумом, логическое предположение которого могло бы опираться на наблюдение. Иногда сила мышления уносила его так далеко от верного логического рассуждения, что озарение беспокоило его и казалось далеким от истины.

В специальной области навигации эта удивительная эксцентричность не проявлялась. Неистощимым было и тонкое чутье Колумба в отношении ко всем природным явлениям, необходимое мореплавателю в различных ситуациях. В этом проявляется его исключительное умение ориентироваться. Он, бесспорно, был одним из величайших мореплавателей, живших когда-либо на земле.

Что касается его физической и моральной выносливости, то говорить об этом нет необходимости. При этом речь идет уже не о гении, не об интеллектуальной сущности личности, а о его силе воли. Колумб неоднократно доказывал это как в исключительно трудные годы, предшествовавшие его предприятию, так и во время всех его плаваний.

_{Памятник Колумбу в столице Гаити}

Примечательна еще одна из важнейших черт его личности. Это – достоинство и твердость, с которой он выдерживал любое враждебное отношение к нему. В этом его поддерживало то озарение, предназначение его миссии, в которое он верил всеми силами своей души. Таким, в конце концов, и было то беспокойное своеобразие его сущности, сделавшее возможным его предприятие.

Он сделал величайшее географическое открытие всех времен, хотя и исходил при этом из заблуждений, которых упорно придерживался всю свою жизнь. Потому и сомневался в значимости своего открытия. Но его заблуждения принесли свои плоды: он создал современный западный мир. Несмотря на обман и даже преступления, сопровождавшие колониальные завоевания, они заложили основу атлантической цивилизации, судьба которой неразрывно связана с судьбой цивилизации всего мира.

КНИГА II
Герберт Матис
ЭРНАН КОРТЕС
ЗАВОЕВАТЕЛЬ И КОЛОНИЗАТОР

ОБ АВТОРЕ

Герберт Матис родился 22 мая 1941 года в Вене, изучал географию и историю (основные направления – история экономики, социальная история, история колоний) в Венском университете. В 1965 г. получил ученую степень доктора философии, работал в Военно-историческом Музее в Вене. Постоянный сотрудник военных журналов, в 1965/66 г. – Member of the Institute for Advanced Study. В настоящее время научный ассистент отделения истории экономики и социальной истории института мировой торговли в Вене.

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

В период правления Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской свершилось объединение двух королевств. Испания заняла главенствующее положение в Европе XVI века. Реконкиста [11]11
  Реконкиста – отвоевание народами Пиренейского полуострова в VIII–XV вв. территорий, захваченных арабами и берберами (впоследствии получившими общее название мавров). Прим. ред.


[Закрыть]положила конец господству мавров, длившемуся несколько веков, и знамени, украшенному полумесяцем, не суждено было более развеваться на земле Иберийского полуострова. Справедливость закона и строгость правления обоих монархов привели к расцвету торговли и ремесел в стране; новый толчок к их успешному развитию дали открытия Колумба на Западе.

Благодаря крупным успехам испанского оружия в борьбе против магометан, как и в целом духу времени в тот период, все еще пронизанному рыцарской романтикой, которая звучит в « Cid»или «Amadis de Gaula»Монтальво, военное ремесло представлялось испанцу той эпохи наиболее достойным.

В Испании в это время трудно было снискать военных лавров, а вместе с ними личной славы и выгод. Но открытые земли по ту сторону океана давали почти неограниченные возможности для предпринимательства.

Подобные тенденции благоприятствовали расширению сферы власти Испании, и когда в 1517 году Карл I, будущий император Карл V [12]12
  После смерти Фердинанда Арагонского, деда с материнской стороны, Карл вступил на испанский престол, одновременно став королем Неаполя, Сицилии, Сардинии и заморских территорий, а в 1519 г. был избран императором Священной римской империи. – Прим. перев.


[Закрыть], сменил на престоле своего деда, он мог по праву сказать, что в его королевстве солнце никогда не заходит.

Благодаря духу предприимчивости рыцарского сословия, который основывался на стремлении к славе и выгоде и находил моральную поддержку в осознании собственной христианской и рыцарской миссии, географические познания в период от открытий Колумба до начала правления Карла весьма расширились. Исследовательские экспедиции прошли вдоль южноамериканского континента, от Гондурасского залива до Рио-де-ла-Плата. Нуньес де Бальбоа преодолел мощную преграду Панамского перешейка и именем кастильского монарха установил владычество над Тихим океаном. На североамериканском континенте были исследованы Багамские и Карибские острова, а также полуостров Флорида. До этого же пункта продвинулись и конкуренты-англичане; генуэзец Джованни Кабото (Джон Кабот), состоявший на английской службе, в 1498 году прошел с севера на юг вдоль североамериканского побережья от Лабрадора до Флориды.

Итак, существовало довольно ясное представление о побережье вновь открытого континента; однако экспедиций вглубь территории еще не предпринимали. Благоприятным отправным пунктом для континентальных экспедиций такого рода в районе Мексиканского залива были Антильские острова, среди них прежде всего Куба, где уже существовала крупная испанская колония.

Куба была вторым из вест-индских островов, открытых великим адмиралом, однако до конца жизни Колумб упорствовал в своем заблуждении, считая, что речь идет о части азиатского континента. При жизни генуэзца не предпринималось никаких усилий для того, чтобы основать на острове поселение. Лишь в 1504 году король Фердинанд приказал губернатору Николасу де Овандо исследовать условия на Кубе. В 1509 году галисийский идальго и опытный мореплаватель Себастиан де Окампо обошел Кубу на парусном судне и установил, что она является островом, а одновременно и разведал возможности ее заселения.

Диего Колон, сын Колумба и новый вице-король Эспаньолы, в 1511 году выдвинул предложение завоевать Кубу, или Фернандину, как назвали остров в честь короля. С этой целью он оснастил небольшую экспедицию под командованием Диего Веласкеса, который был одним из самых старых, богатых и уважаемых поселенцев на Эспаньоле. Веласкес считался недругом семейства Колумбов, однако имел влиятельных друзей и покровителей при дворе, так что в конце концов ему удалось получить верховное командование.

За захватом острова, который не оказал существенного сопротивления, последовала колонизация; на островах Вест-Индии это происходило в форме основания городов и наделения их жителей землей. Посредством использования индейцев на работах вновь назначенный наместник Веласкес заинтересовал испанских колонистов с Эспаньолы, а также из метрополии. Деятельность в качестве аделаитадо(наместника) и губернатора острова никоим образом не помешала ему зорко следить за происходящим на континенте, поводом чему послужили несколько новых морских экспедиций.

Так, в 1517 году экспедицию под командованием идальго по имени Франсиско Фернандес де Кордова, состоявшую из трех кораблей с экипажем в 110 человек, одним из ураганов, столь частых в Карибском море, отнесло к Tierra firme(твердой земле). Г1о окончании трехнедельного плавания в бурных незнакомых водах Кордова увидел землю, которую принял за остров. Подоспевшие вскорости туземцы на вопрос о названии острова ответили: «тектетан» («я не понимаю»). Испанцы сочли это названием местности и впоследствии «исправили» на Юкатан. Немало географических названий возникло в результате такого рода недоразумений. Кордова высадился на северо-восточной оконечности полуострова Юкатан, которая сегодня носит название мыс Каточе.

Здесь европейцы впервые встретились с народами цивилизации майя, и испанские идальго были поражены величиной и великолепием поселений. Они решили, что перед ними арабско-мавританский город, и назвали его «Эль гран Каиро» («Еl gran Cairo»). Этим «большим Каиром» был Экаб, столица одного из многочисленных княжеств майя, которые в то время вели борьбу за господство на Юкатане.

Члены экспедиции Кордовы вскоре поняли, что здесь они имеют дело отнюдь не с наивными и мягкосердечными индейцами Вест-Индских островов. Внимание испанцев привлекли те странные сооружения пирамидальной формы, которые они приняли за крепостные укрепления, пока не стало ясно, что это языческие храмы. Завоеватели с ужасом взирали на сотни черепов, которые свидетельствовали о том, что богам приносились культовые человеческие жертвы. На следующее утро хозяева-индейцы недвусмысленно дали понять, что хотят избавиться от непрошеных гостей и что доступ вглубь страны для них закрыт. Испанцы едва успели спастись на кораблях, преследуемые ордами, размахивающими копьями.

Подобное же произошло с ними в Кампече и Чампотоне, где Кордова был тяжело ранен. По возвращении на Кубу Кордова едва нашел в себе силы дать отчет наместнику Веласкесу и в ярких красках живописать богатство вновь открытых территорий; спустя 10 дней после возвращения первооткрыватель Юкатана скончался от полученных ранений.

Даже небольшой отблеск золота и рассказ о богатстве городов вновь пробудили тайные стремления Диего Веласкеса, и он снарядил вторую экспедицию. Он втайне надеялся на то, что с помощью влиятельных друзей при испанском дворе, и прежде всего епископа Хуана Родригеса де Фонсеки, ему даже удастся получить титул вице-короля вновь открытых земель. При этом он понимал, что имеет поддержку со стороны многочисленных противников семьи Колумба. Он поручил своему земляку и племяннику, 28-летнему Хуану де Грихальве из Куэльяра, командование небольшой флотилией, состоявшей из четырех судов. В конце апреля 1518 года эскадра покинула порт Сантьяго. Под началом Грихальвы служили несколько человек, которые позднее сыграли значительную роль в ходе завоевания Мексики Кортесом, и в первую очередь Педро де Альварадо. Берналь Диас дель Кастильо, впоследствии историограф конкисты, принимавший участие еще в плавании Кордовы, служил у Грихальвы простым солдатом. В составе экипажа было примерно 300 человек.

Грихальва в основном следовал курсом своего земляка Кордовы и вначале отправился к острову Косумель, обычно являвшемуся промежуточным пунктом всех экспедиций на материк; затем он продолжил путь к Юкатану. С соблюдением обычных формальностей он именем испанского короля установил владычество над полуостровом, и вскоре начался оживленный обмен с поспешившими на место действия, полными любопытства туземцами, которые с восторгом меняли золото на хлам, предлагаемый им европейцами. Командир экспедиции поддерживал строжайшую дисциплину, поскольку стремился при любых обстоятельствах избежать военных действий. В ходе мирной торговли с индейцами испанцы познакомились с диковинным обычаем курения табака; они также впервые узнали другой американский деликатес – какао.

В Чампотоне, где была сделана вторая остановка, туземцы оказались менее мирными, и в высадившихся на берег испанцев полетели камни и стрелы. На этот раз они, по-видимому, были настороже. Поскольку туземцы продолжали оставаться несговорчивыми и враждебно настроенными, Грихальва продолжил путешествие. На реке Табаско удалось установить контакт с индейцами и обменять зеленые бусины, которые туземцы приняли за драгоценные украшения из нефрита, на продовольствие и золото. Тогда впервые было произнесено название Колу аили Мексика,и туземцы дали понять, что в тех местах, где садится солнце, можно найти еще больше желанного желтого металла. Грихальва считал, что своей успешной торговлей принес достаточную пользу кубинскому губернатору. Люди были обессилены кровопролитными боями и долгими лишениями, и он принял решение возвратиться на Фернандину.

Веласкес, охваченный жаждой золота и стремлением к новой славе, еще до возвращения Грихальвы осенью 1518 года планировал третий поход на Юкатан. Губернатор даже заручился согласием комиссии иеронимитов в Санто-Доминго, которая занималась делами индейцев. Кроме того, он отослал владыке Испании доклад о совершенных путешествиях, а также королевскую пятую часть захваченных сокровищ. Он не упустил возможности должным образом подчеркнуть свои личные заслуги и выговорил себе соответствующие полномочия по захвату и колонизации вновь открытых территорий.

Прежде, чем из метрополии пришло решение, он, будучи уверенным в себе, приступил к снаряжению новой флотилии и поискам нового верховного главнокомандующего. Этот человек должен был быть предан ему и, что немаловажно, должен был взять на себя часть расходов по оснащению экспедиции. Кроме того, он должен был обладать необходимыми человеческими качествами и умениями военачальника для того, чтобы гарантировать успешный исход столь трудного предприятия.

Губернатор считал, что после долгих поисков и размышлений ему удалось найти подходящего человека: это был Дон Эрнан Кортес.

ЭРНАН КОРТЕС

Эрнан Кортес родился в 1485 году в Медельине, городе, расположенном в испанской провинции Эстремадура. Родители его принадлежали к небогатой дворянской знати. Предки по отцовской линии носили имя Монро (Мопгоу) и происходили из знаменитого университетского города Саламанка. Отец Эрнана унаследовал от своей матери, урожденной Монро, майоратное имение и поэтому называл себя Мартин Кортес де Монро. По материнской линии будущий конкистадор находился в отдаленном родстве с Франсиско Писарро, впоследствии завоевавшим империю инков. Его мать Каталина Писарро Альтамирано происходила из семьи Писарро, жившей в городе Трухильо. Поэтому, в соответствии с испанским обычаем, полное имя завоевателя было Эрнан Кортес-и-Писарро.

Отец Эрнана, который, подобно своим предкам, в молодые годы принимал участие в многочисленных военных походах, позже вел в своем городском доме в Медельине довольно скромный образ жизни на доходы от имения и проценты. По-видимому, он был слегка разочарован тем, что военные заслуги не принесли ему большого признания со стороны властителей.

Для единственного сына, в детстве обладавшего слабым здоровьем, но с возрастом окрепшего, была избрана карьера юриста – занятие, которое все более приобретало политическое значение и вес в обществе. По достижении 14 лет юношу отправили в университет города Саламанки, который считался оплотом юридической науки. Один из родственников, человек проницательный, заботился о молодом Эрнане и следил за его учебой. Однако ученик не проявил большой любви к юриспруденции и уже два года спустя возвратился в родительский дом. Правда, за короткое время, проведенное в Саламанке, он приобрел некоторое знание латинского языка, что было нехарактерно для испанского идальго и вообще для воина той поры. Берналь Диас пишет в своей хронике: «Он был хорошим латинистом и, беседуя с учеными людьми, говорил с ними на этом языке. По-видимому, он даже был доктором права. Он также немного был поэтом и сочинял прелестные стихи, и то, что он писал, было весьма дельным». О его хорошем стиле свидетельствуют также пять докладов – cartas de relacion, направленные им его властителю Карлу I, которые по праву часто сравнивали с «Записками о галльской войне» Цезаря.

_{Эрнан Кортес}

После ухода из университета Кортес проводил свои дни в праздности. Он был слишком своевольным, чтобы позволить другим руководить собой, и слишком нерешительным, чтобы поставить себе верную цель. Его пылкий и резкий характер, явно унаследованный не от рассудительного и степенного отца, проявлялся в разного рода выходках и нелепых идеях. Этим юноша доставлял своим родителям немало хлопот, и поэтому было решено обучить его военному ремеслу и отправить в большой мир. Эрнан уже тогда обнаруживал известную склонность к военной службе. Он лишь колебался, раздумывая над выбором: отправиться ли во вновь открытые земли на Западе или, как многие его земляки, пожать первые лавры под знаменами известного гран-капитана Гонсало Фернандеса де Кордовы. Вначале был выбран второй путь, и семнадцатилетний Кортес намеревался отплыть на корабле в Неаполь, чтобы поступить на службу в армию известного гран-капитана, считавшегося наиболее значительным полководцем своего времени. Однако это решение не было осуществлено, равно как и первое, а именно намерение выйти в море с флотилией нового губернатора Вест-Индских островов Николаса де Овандо.

Он остался в Испании еще на два года. Некоторое время он работал помощником нотариуса в Севилье. В 1504 году девятнадцатилетний Кортес поднялся в порту на торговый корабль, чтобы отправиться на остров Эспаньолу.

Здесь, на Гаити, Кортес обратился в городской совет Санто-Доминго с ходатайством о предоставлении ему права гражданства и о выделении земли. По прибытии в Новый Свет он не имел намерения обосноваться здесь, однако в силу обстоятельств был вынужден попытать счастья в качестве муниципального чиновника и землевладельца. Губернатор Овандо выделил ему землю по обычной для переселенцев норме, а также определенное количество индейцев для работ. Кроме того, Кортесу, которого ценили как ученого юриста, поручили должность секретаря в совете вновь основанного города Асу а, где он прожил шесть лет и, ко всеобщему удовольствию, исполнял свою официальную должность. Однако он ни в коем случае не отказался от своей склонности к приключениям и зачастую принимал участие в операциях в глубине страны против восставших индейцев.

Когда в 1511 году Диего де Веласкес начал завоевание Кубы, для Кортеса это стало желанным поводом отказаться от своих владений. Кортес сменил спокойное существование землевладельца, которое, впрочем, уже позволило ему сколотить кое-какое состояние, на полную приключений жизнь конкистадора. Во время кубинского похода он благодаря своей открытой, жизнерадостной натуре и мужеству, проверенному не в одном бою, приобрел немало друзей и, что было еще важнее, обеспечил внимание и уважение к своей персоне со стороны командования. Во всяком случае, после порабощения населения острова Кортес находился в величайшем фаворе у вновь назначенного губернатора Веласкеса и даже стал личным секретарем своего покровителя – получил должность, не лишенную влияния. Он поселился в первом испанском городе на Кубе, в Сантьяго-де-Барракоа, где дважды избирался алькальдом(городским судьей). Он достиг успехов и как землевладелец, занявшись разведением овец, лошадей, крупного рогатого скота. В последующие годы он полностью посвятил себя обустройству своих поместий и с помощью выделенных ему индейцев добыл в горах и реках большое количество золота.

Изменения произошли и в его личной жизни; в Сантьяго, в присутствии губернатора, Кортес отпраздновал свою свадьбу с Каталиной Суарес, происходившей из мелкопоместного дворянства Гранады.

За годы, проведенные на Кубе, Кортес многому научился. В ходе своей деятельности в качестве секретаря и алькальда он познакомился с основами испанской колониальной политики. Для него не осталась тайной и обстановка при испанском дворе, где продажное чиновничество могло оказать решающее влияние на карьеру колониста в Новом Свете. Ведь попытать счастья в качестве конкистадора можно было, только заручившись благосклонностью этих влиятельных людей. Испанские колониальные власти уже с самого начала настолько закрепились и аппарат управления был построен таким образом, что никто не мог отправиться в экспедицию без согласия властей.

О любезности и дипломатической ловкости будущего завоевателя говорит то обстоятельство, что, несмотря на случавшиеся время от времени любовные интрижки и другие эскапады, даже послужившие причиной конфликта с Веласкесом, ему удалось добиться благосклонности наместника, имевшего вспыльчивый характер.

Такова была в общих чертах ситуация к моменту, когда берегов Кубы достигло сообщение Грихальвы о сокровищах страны майя. Весть об этом с быстротой молнии распространилась по всему острову, и золото стало главной темой разговоров и в тавернах, и во дворцах. Разумеется, Веласкес приступил к разработке плана новой экспедиции. Кортес, давно уставший от мирного существования в поместье и вновь обуреваемый прежней жаждой приключений, с большим интересом отнесся к перспективе получить верховное командование экспедицией. Правда, у наместника имелось немало других кандидатов на должность начальника третьей экспедиции к берегам Центральной Америки. Он отклонял их одного за другим ввиду недостаточных способностей или из страха, что они смогут стать независимыми от него.

Кортес был хоть и уважаемой, но никоим образом не самой значительной персоной на острове, как это пытается представить нам легенда о Кортесе. Губернатор счел, что человеку, который долгие годы был у него в подчинении, можно доверять. Горячую поддержку своей кандидатуры Кортес встретил у Андреаса де Дуэро, близкого друга и помощника Веласкеса. Тому, что Веласкес в конце концов назначил его главнокомандующим экспедицией, Кортес обязан преимущественно ходатайству этого человека, собственной дипломатической ловкости и не в последнюю очередь своему состоянию, которое позволило ему покрыть значительную часть расходов экспедиции. Таким образом, Кортес достиг желанной цели. Больше он не был обречен на монотонный чиновничий труд, и видел свое призвание в деятельности, требующей отваги и способной удовлетворить его жгучее тщеславие.

Исполненный надежды, Кортес приступил к снаряжению флота, заложил свои имения и превратил все состояние в наличные деньги. Под залог ожидаемой прибыли он занял деньги у нескольких богатых граждан Сантьяго, а когда его кредит был исчерпан, использовал кредиты, предоставленные его друзьям. Его собственная репутация, а также весть о богатстве вновь открытых стран заставили многих искателей приключений поспешить под его знамена. Было снаряжено шесть кораблей, два из которых были весьма внушительны, и за несколько дней около 300 человек вызвалось принять участие в экспедиции.

Какова же была, собственно, цель экспедиции? В приказе, который отдал губернатор Веласкес 23 октября 1518 года, ничего не сказано о заселении и колонизации открытых стран. Монахи ордена иеронимитов в Санто-Доминго, осуществлявшие надзор за управлением колониями, не могли дать полномочий на это. Их указание, которое утверждало Кортеса верховным главнокомандующим, скорее давало Веласкесу лишь право вести с туземцами торговлю. Тот же думал о колонизации континентальных территорий, однако он не хотел вкладывать свое состояние в крупную экспедицию, прежде чем в его руках будут необходимые полномочия, данные королем. Только это могло бы защитить его от конкуренции посторонних соперников, а прежде всего от притязаний вице-короля Диего Колона, который при испанском дворе отстаивал свое право, будучи сыном и наследником Колумба, единолично продолжать колонизацию и освоение Нового Света.

Поэтому после возвращения Фернандеса де Кордовы из первой экспедиции на Юкатан Веласкес немедленно отправил к испанскому двору уполномоченного с докладом о вновь открытых землях. Наместник заявил о своей готовности завоевать их на собственные средства, если король на основании договора возьмет на себя обязанность назначить его аделантадои губернатором вновь открытых территорий. 13 ноября в Сарагосе властитель подписал договор, согласно которому Веласкес получал право завоевывать и заселять новые территории. Будучи аделантадо, Веласкес именем короля являл собой высшую власть на всех землях, открытых им лично или посланными экспедициями. Это составляло правовую основу для установления собственного господства и гарантировало независимость от вице-короля Колона на Гаити. До получения от короля таких полномочий наместник хотел ограничить размеры экспедиции, поручаемой Кортесу, небольшим числом участников и кораблей, а цели ее – лишь продолжением открытий, чтобы после получения полномочий самому приступить к осуществлению крупномасштабного завоевания и колонизации.

Поэтому Кортес получил следующее задание: отыскать Грихальву, который на тот момент еще не возвратился, вместе с ним продвигаться вперед и продолжать исследование островов и земель. Прежде всего он должен был определить расположение проливов и мест, пригодных для портов, а также составить морские карты. Можно было вести меновую торговлю с индейцами. Лишь в особых случаях разрешалось высаживаться на сушу, чтобы принять на борт продовольствие, пресную воду и предметы торговли или чтобы формально именем короля провозгласить господство над территорией. Не был забыт и призыв к исполнению христианского долга: «Обращать индейцев в веру, которую носит в своем сердце владыка Испании». Всеобъемлющий приказ – «не упускать ничего, что могло бы служить благу Господа и государя» – Кортесу вскоре пришлось толковать на свой лад. Он твердо решил использовать благоприятный момент таким образом, чтобы завоевание было делом его собственных рук.

Однако размах приготовлений вызвал недовольство губернатора, и он принял решение лишить Кортеса верховного командования. Можно представить себе, каким ударом была весть об этом для только что назначенного генерал-капитана. Ему, вложившему все состояние в это предприятие, казавшееся столь прибыльным – снаряжение флотилии представляло собой совместную сделку между Кортесом и Веласкесом, при этом первый из них внес, по-видимому, две трети необходимых средств, – предстояло теперь остаться у разбитого корыта? Другой, наверное, спасовал бы. Но только не Кортес, который в этой ситуации проявил способность быстро принимать решения, что впоследствии не раз спасало экспедицию от верной гибели. Несмотря на то, что экипаж не был полностью укомплектован, а корабли недостаточно оснащены, Эрнан Кортес тайно отдал приказ поднимать паруса. В полночь небольшая флотилия смялась с якоря. К тому моменту, когда Диего Веласкес будет иметь на руках инструкции короля, Кортес хотел быть уже в пути. Против полномочий, данных монархом, не отважился бы протестовать даже Кортес. Во всяком случае, его действия представляли собой своего рода мятеж, и правильность их мог подтвердить лишь успех.

_{Испанский корабль}

18 ноября флот двинулся в Макаку, небольшой порт примерно 80 км западнее Сантьяго, где участники экспедиции считали себя пока недосягаемыми для нападения наместника. Здесь, а затем в Тринидаде Кортес пополнил запасы и приказал поднять свой штандарт черного бархата, на котором были изображены красный крест, окруженный белыми и синими языками пламени, и надпись «In hoc signo vinces» [13]13
  С этим знаком побеждаю (лат.).


[Закрыть]. Участников экспедиции вербовали, обращаясь с публичными призывами; жалованья не предусматривалось, ибо в качестве вознаграждения солдатам предстояло получить земельные наделы, а также часть военной добычи, захваченной в завоеванных странах. Желанным подкреплением оказались люди Грихальвы, которые, едва вернувшись из одной экспедиции, тотчас же примкнули к новой – всего 43 человека, среди них братья Альварадо, Кристобаль де Олид, а также солдат Берналь Диас дель Кастильо, чье описание похода завоевателей стало впоследствии важным источником сведений о конкисте. Под командованием Кортеса уже находились знатные и известные идальго, в числе которых Гонсало де Сандоваль, земляк главнокомандующего по его родному городу Медельину, Алонсо де Авила, Хуан Веласкес де Леон, родственник губернатора Кубы, Алонсо Фернандес де Пуэртокарреро и Диего де Ордас. Их участие создавало всей экспедиции немалый престиж и усиливало соблазн к ней присоединиться.