Текст книги "Покорители Америки. Колумб. Кортес"

Автор книги: Герберт Матис

Соавторы: Чарльз Верлинден
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

КОЛУМБ В КАСТИЛИИ

В середине 1485 года Колумб вместе со своим сыном Диего приехал в Палое в Андалусии. Его супруга Фелипа Перестрелло-и-Мониз умерла. Дата ее смерти неизвестна. Так стерся облик этой женщины, супруги и матери будущего наместника короля в испанской Индии; лишь отрывочные сведения дают нам представление о ее мимолетном влиянии на ход истории.

Палое – это маленький, отливающий белым город прямо в устье реки Рио-Тинто. В непосредственной близости от него возвышается францисканский монастырь Рабида. Там и оставил Колумб своего маленького сына, получив для этого разрешение у францисканского настоятеля монастыря Севильи, Антонио де Марчена. Тот интересовался географией и космографией и стал покровителем Колумба. Он представил его герцогу Медины Сидонья, пообещавшему ему эскадру, но не выполнившему своего обещания. Тогда он привел его к дону Луису де ла Серда, герцогу Ме-динасели, который владел кораблями, стоящими в гавани Пуэрто-Санта-Мария в устье Гвадалквивира. Казалось, что Колумб был буквально одержим желанием совершить путешествие в Японию в западном направлении. Он применил все свое красноречие и силу убеждения, чтобы получить средства для осуществления своего плана. Как только Мединасели услыхал об этом, он попросил при дворе разрешения предоставить в распоряжение генуэзца три или четыре хорошо оснащенных корабля. Таким образом королева Кастилии Изабелла узнала о плане и почти тотчас же высказала желание увидеть человека, предложения которого были отклонены в Португалии. Теперь Колумб поверил, что он почти уже достиг исполнения своих желаний. Когда королева выслушала его, она решила изложить его предложения перед собранием ученых и сейчас же предоставила герцогу Мединасели все полномочия, чтобы поддержать экспедицию деньгами. Позже она и сама решилась оказать ему финансовую поддержку.

Все это случилось, конечно, не в один день. Почти целый год Колумб постоянно находился в доме герцога Мединасели, который, без сомнения, надеялся в случае успеха запланированного путешествия извлечь из него свои выгоды. Впрочем, герцог не очень строго следил за пребыванием Колумба в его доме, так как известно, что Колумб некоторое время провел в Кордове. Там он познакомился с Беатрис де Тарана, которая была почти на 15 лет моложе его. Она подарила ему сына Фердинанда, ставшего впоследствии его биографом. Он был незаконнорожденным, так как Колумб не женился на его матери. Как долго Колумб прожил с ней, неизвестно. Основной причиной, почему он не женился на ней, было то, что, по его мнению, подобная женитьба не могла облегчить ему доступ к высшему свету. Однако это не помешало ему обязать своего законного сына Диего в 1502 году выплачивать Беатрис ежегодную ренту в 10000 «мараведи», а в 1506 году он наказывал ему заботиться о том, чтобы она могла вести жизнь, достойную уважения, так как он ей «очень обязан». Таким образом он попытался очистить свою совесть, так как это обстоятельство «тяжелым грузом давит на его душу». Удивительный человек! Такой религиозный в своей повседневной жизни, он все же имел любовницу, на которой он не женился, боясь разрушить свою карьеру. С семьей Беатрис он остался, во всяком случае, в хороших отношениях, так как ее старший брат Педро де Тарана командовал позже одной каравеллой во время третьего плавания, а ее двоюродный брат принимал участие в первом плавании. К тому же взаимоотношения между обеими семьями оставались очень тесными. Наместник короля Диего не только определил Беатрис постоянную ренту, как велел ему его отец, но и отметил ее в своем завещании. Его вдова, принадлежавшая к самым высоким кругам испанской знати, отдала членам семьи Тарана завещанное. Поэтому незаконнорожденный сын Фердинанд усердно стремился защитить в Испании права наследования своего сводного брата Диего, которыми он не мог пользоваться непосредственно при дворе, так как был американским наместником. Сказывались патриархальные обычаи того времени, когда воздержание и религия по-разному правили совершенно различными слоями людей!

В 1486 году, вероятно, 1 мая, Христофор Колумб был принят на первой аудиенции королевы Изабеллы Кастильской в Альказаре в Кордове. Она была одного возраста с Колумбом. Спустя несколько лет она назначила его Адмиралом Океана. Простая, любезная, но величественная в своем обращении, она сразу оказала на него такое же влияние, какое могла оказать на всех ее кастильских подданных, которые не очень отличались своей дисциплинированностью во время правления ее предшественника, слабого Генриха IV. По-видимому, на нее тоже произвела впечатление его страстная, но деловая речь, потому что она тотчас же поручила своему казначею назначить ему содержание, пока комиссия ученых, о которой уже шла речь, не выскажет своего мнения.

Пока у Колумба все шло хорошо в Кастилии, он и мог надеяться, что в скором времени его замысел может осуществиться. Конечно, он мог так думать, так как получал откровенные доказательства королевской милости. Но он не предусмотрел власть придворных и чиновников.

Особая комиссия была назначена под председательством Эрнандо Талавера, духовного отца королевы и будущего архиепископа Гранады. Впервые комиссия собралась в Кордове, затем в Саламанке, известном университетском городе. Одну из коллегий возглавлял доминиканец Диего де Деза, будущий архиепископ Севильи. Он добился того, что комиссия воздержалась от своего решения, так как без поддержки доминиканского оредена оно не могло быть благоприятным для Колумба. Как и их португальские коллеги, испанские ученые не очень доверяли расчетам генуэзца, и Деза должен был использовать все свое красноречие, чтобы предложение Колумба достичь Азию по западному пути не было полностью отклонено. Привел ли доминиканец неверные предположения Колумба или он просто хотел дать настойчивому оратору еще один шанс, осталось неизвестным. Но, отсрочив решение, он открыл ему путь, который в 1492 году привел его к большому успеху.

С мая 1487 года Колумб получал от двора скромную ренту. В августе или сентябре этого же года его призвали в королевский лагерь в Малаге. Благодаря поддержке своего супруга Фердинанда Арагонского Изабелла начала последний бой многовековой войны, которую вели испанские христиане на своей земле против приверженцев Мухаммеда. Необходимо было разрушить последний оплот исламского величия, изгнав мавров из Гранады. С середины XIII века «реконкиста» [1]1
  Реконкиста – отвоевание народами Пиренейского полуострова в VII1-XV вв. территорий, захваченных арабами и берберами (впоследствии получившими общее название мавров). Прим. ред.


[Закрыть]Кастилии едва ли продвинулась вперед. Тогда была завоевана Южная Андалусия с городом Кордова, великолепные мечети которой все еще свидетельствовали о величии халифата, и Севилья, где были сконцентрированы ремесленное производство и торговля иберийских мусульман. Заполонив юг, кастилианский поход приостановился, и верхняя Андалусия с Гранадой осталась мусульманской, где мавританские короли воздвигли в XIV веке Альгамбру, свою резиденцию в изощренно-декоративном, хотя и декадентском стиле, которая по сей день привлекает ежегодно многочисленных туристов. Малага была важнейшим портом Гранады. Отвоевывая город, католические монархи Фердинанд и Изабелла хотели отрезать его от моря. 18 августа 1487 года после изнурительной осады Малага капитулировала. И, конечно, Колумб добился этой королевской аудиенции в надежде, что Изабелла, освободившись от своих забот, положит конец его ожиданиям и предоставит ему достаточно средств для осуществления его «азиатской» мечты.

Но из этого ничего не вышло. Королева продолжала войну с Гранадой, стремясь всеми силами закончить ее. Казалось, что она на какое-то время даже потеряла его из виду. И это, вероятно, было одной из причин того, что он в начале 1488 года вновь установил связи с Португалией. Но, как уже известно, в Лиссабоне его ожидал новый удар. Вернувшись в Испанию, он послал своего брата Бартоломео в Лондон. Там он у короля Генриха VII отстаивал идеи своего брата, просил корабли, но получил отказ из-за недоброжелательного отношения королевских советников. Следующий шаг к французскому двору тоже не принес никакого успеха. Так и продолжал Бартоломео рисовать карты в Фонтенбло.

В конце 1491 года след Христофора в Испании затерялся. Вероятнее всего, нетерпение терзало его и он переживал мучительный период отчаяния, которое не могли смягчить ни Беатрис, мать маленького Фердинанда, ни десятилетний Диего. Он погрузился в чтение книг, но так как он читал, преимущественно, труды по географии и космеграфии, то снова и снова возвращался к интересовавшему его предмету. Особенно много он читал Марко Поло и оставлял на страницах его книг многочисленные заметки. Подъем и воодушевление вдохновили Колумба и укрепили его в справедливости волновавших его идей. Кроме того, у него был итальянский перевод «Естественной истории» Плиния, изданной в 1489 году, труды Плутарха и Птолемея. Но обильные пометки на полях, кроме латинского издания Марко Поло, которое еще сегодня хранится в Колумбийской библиотеке в Севилье, еще встречаются в книгах «Imago Mundi» [2]2
  «Картина мира» (лат.)


[Закрыть]Пьера д’Аильи и «Historia rerum ubique gestarum» Энеа Сильвио Пикколомини, который как папа известен под именем Пий II. Всего насчитывается не менее 2125 пометок.

Кардинал Пьер д’Аильи в 1410 году написал трактат по общей географии, еще до того как гуманисты вновь открыли Птолемея. Он следует Марину су из Тира, который считал, что Азия простирается далеко на восток и отделяется от Европы только довольно узким океаном. В одной из своих последующих небольших записок, которые тоже были у Колумба, французский космограф высказывал даже мнение, что при благоприятном ветре этот океан можно пересечь за несколько дней. Генуэзец особо подчеркнул это место и добавил на полях пространное замечание. В «Imago Mundi» он комментирует или выписывает те места, в которых говорится, что расстояние между Испанией и Индией не очень велико и что восток начинается недалеко от запада. Поля главы об Индии и Азии полностью исписаны пометками. Кажется, что изображение дорогих камней и металлов, слонов и других чудовищ, которые на каждом шагу появлялись в книгах, полностью загипнотизировали Колумба. Он подчеркивал места, где речь шла об островах, полных жемчуга. На картах, нарисованных им самим, указаны места, где океан особенно узок.

В его издании «Historia rerum» Энеа Сильвио подчеркнут абзац, в котором говорится, что Азия простирается до широты Туля; то есть до широты Исландии. На полях другого абзаца, в котором китайцы изображены миролюбивыми существами, он заметил, что Китай расположен на краю Индии, «напротив Испании и Ирландии». Почти в 18 заметках он проявляет интерес к Великому хану, монгольскому императору Китая, который уже давно не правил страной, но упоминание о котором Энеа Сильвио нашел в более древних трудах. Все это доказывает одинаково лихорадочный интерес к западному пути в Азию!

В глубоком отчаянии Колумб думал о том, что ему придется покинуть Испанию, как он покинул и Португалию, и отыскать своего брата в Фонтенбло, чтобы при французском дворе снова пройти всю эту долгую цепь прошений, ожиданий и бесплодных надежд. Летом 1491 года он вновь посетил монастырь Рабида, может быть, для того, чтобы повидать своего маленького сына перед отъездом, а может быть, чтобы взять его с собой. Настоятель монастыря Хуан Перес симпатизировал этому одинокому человеку, который носил в себе такую великую идею. Раньше он был на службе у королевы как исповедник. Он послал ей рекомендательное письмо с просьбой об аудиенции для Колумба. В это время королева находилась в Санта-Фе, в укрепленном городе, который христиане построили у Гранады во время осады столицы мавританского королевства. В эти годы продолжалась война против последних остатков иберийского ислама. У королевы была одна лишь мысль: покончить с «реконкистой» и объединить наконец Испанию. Эта цель казалась ей достижимой. Вероятно, королева призвала Хуана вначале ко двору, а спустя некоторое время послала непосредственно Колумбу требование тоже прибыть туда. Вместе с этим она велела послать ему 20 000 «мараведи», чтобы он мог появиться при дворе в надлежащем виде. Наверное, Перес сказал ей, как беден генуэзец.

И вновь была созвана комиссия ученых. Ее состав был на этот раз несколько изменен и показался Колумбу настроенным доброжелательно. Но решение должно быть утверждено королевским советом Кастилии, поэтому Колумб взял здесь совершенно другой тон. Пали первые преграды, которые так долго держали его в состоянии безнадежности и отчаяния. Ему казалось, что все должны осознать наконец все значение его услуги, которую он решил оказать Кастилии, а также и огромную опасность, которой он добровольно подвергался. Поэтому он потребовал от королевского совета пожаловать ему почести и высокие титулы и, кроме того, в случае успеха – значительное жалование. Конечно, таким образом он хотел отомстить за все те унижения со стороны придворных и правителей, которые он испытывал в течение долгих шести лет. А может быть, он хотел разыграть свой последний триумф в Испании, потому что в тот момент, когда Хуан Перес решился помочь ему и вызвал его в Санта-Фе, он уже был готов попытать счастья во Франции.

_{Изабелла – королева Испании}

2 января 1492 года пала Гранада, и Колумб принимал участие в торжественной процессии, которая входила в крепость. Но спустя некоторое время ему сообщили, что совет Кастилии отклонил его требование.

Последнее решение оставалось за королевой, и в этот момент Колумб нашел нового защитника в лице Луиса де Сантанхеля, казначея короля Фердинанда. Генуэзца, уже покинувшего двор, вернули. Сантанхель задел чувствительную струну: он объяснил королеве, что если она не поддержит Колумба, то ей грозит опасность увидеть, как другие короли будут владеть землями, которые откроет Колумб и – что еще хуже – впасть в немилость богов за то, что она не помогла ввести там истинную веру. В остальном, что касается денег, то он, Сантанхель, в состоянии финансировать путешествие.

Почему же этот арагонец, который даже не состоял на службе у Изабеллы, а служил ее супругу, с таким рвением вступился за Колумба? Вначале, вероятно, потому, что он охотно испытывал судьбу и верил, что это было стоящим предложением. Кроме того, он считал возможным, что Колумб откроет новые земли и богатства. Таким же было и мнение комиссии ученых, во всяком случае, в ее измененном составе, так как они в конце концов согласились с идеей генуэзца. Как и все казначеи правителей того времени, Сантанхель был деловым человеком и имел связи с торговыми людьми Генуи. Один из них, Франческо Пинелли, которого в Испании называли Пинело, был его коллегой в придворной администрации. Вместе с ним он управлял казной священной Эрмандады [3]3
  Эрмандада – союз городов и крестьянских общин, возникший п Испании, выполнял политические функции. – Прим. ред.


[Закрыть], своего рода политической полиции государства. Вместе они договорились вложить в путешествие Колумба 1400000 «мараведи». Другие генуэзцы, которые были наверняка проинформированы Пинелли, открыли кредит в 150000 «мараведи» на имя Колумба. Но так как ему нужно было в общем и целом 2000000 «мараведи», не хватало еще 350000 «мараведи», которые смог достать сам Сантанхель, вероятно, в виде аванса из казны Арагона. Конечно, такое урегулирование предусматривало определенное предварительное соглашение, и посредником при этом был Пинелли. Создается впечатление, что без этого генуэзца Сантанхель не мог бы получить деньги у эрмандады и одновременно найти поддержку других генуэзцев. Таким образом, за спиной у Колумба стояла не очень многочисленная, но влиятельная группа финансово заинтересованных людей, и представителем этой группы перед королевой был Сантанхель. Пинелли, со своей стороны, не упускал из виду это восточноазиатское дело. В 1503 году он уже был одним из основателей Торговой палаты («Casa de Contratacion»), которая управляла торговлей с Индией.

Так вдруг были устранены последние препятствия. Теперь нужно было чиновникам оформлять документы об условиях договора между короной и будущим исследователем. В привилегиях, о которых пойдет речь в следующей главе, Фердинанд и Изабелла назначают Колумба адмиралом на всех островах и на материке, которые он откроет, и этот титул должны унаследовать его потомки. «Дон» Кристобаль Колон, благодаря этому титулу принятый в испанское дворянство, будет вице-королем и губернатором всех островов и земель и имеет право предлагать власти трех кандидатов на все должности, которые должны быть предусмотрены там. Он должен был получать десятую часть всего того, что добудет в новых землях, и если он уплатит восьмую долю расходов, то получит право на такую же долю в прибылях от торговых договоров. Кроме того, ему выдали паспорта и верительную грамоту для государей Востока.

Итак, все было сделано для непосредственной подготовки к путешествию. Но прежде чем рассказать о них, нужно кратко остановиться на значении тех шагов, которые предприняли католические короли на пользу Колумбу, и на их роли в дальнейшей истории западного мира.

КОЛУМБ
И ВЛИЯНИЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
НА КОЛОНИЗАЦИЮ АМЕРИКИ

Когда Их Католические Величества 17 апреля 1492 года в лагере Санта-Фе, откуда они руководили осадой Гранады, заключали с Колумбом договор, в котором были изложены его права, они сделали шаг, во многом превосходящий их личные полномочия и полномочия первооткрывателя и всех его современников. Этим они подготовили вступление средневекового европейского наследия в Америку.

То, что Колумб потребовал и получил от Фердинанда и Изабеллы, были, с одной стороны, старые феодальные права, с другой стороны, экономические выгоды, носившие, в основном, традиционный характер.

Испанские короли и раньше были в подобной ситуации. Уже не в первый раз они должны были предоставлять особые права завоевателям или исследователям новых земель. В 1480 году они заключили с Альфонсо де Квинтанилла и Педро Фернандесом Каброном договор о завоевании Гран-Канарии, но при подписании договора они даже не оговорили свои королевские права, как, например, еще Хуан II Кастильский в пользу Альфонсо де Лас Казаса, когда тот отправился на завоевание большей части Канарских островов. В 1480 году Фердинанд и Изабелла особенно стремились к сохранению своих королевских прав и оставляли открытыми пути для централизованной политики.

В 1492 году Колумб, в полном смысле этого слова, повернул прошлое назад. Он обратился к средневековым примерам и потребовал таких же прав адмирала и вице-короля Индии, как у адмирала Кастилии и вице-короля арагонских владений Испании и Италии.

Необходимо на несколько минут остановиться на заимствованных из прошлого привилегиях, которых хотел добиться Колумб.

Уже в день подписания договоров в Санта-Фе по требованию великого генуэзца был составлен документ с перечислением всех прав адмирала Кастилии, которые и принял сам Колумб. Несколько лет спустя, в 1497 году, во время его третьего плавания, Колумб потребовал копию всех прав, которые признавались за адмиралом Кастилии в течение этого времени. Из этого документа, который действительно был составлен в следующем году, исходит ранее названная привилегия 1405 года. Таким образом, можно проследить ряд его средневековых предшественников вплоть до того времени, когда права суверенов и высокопоставленных лиц кастильской короны были намного шире, чем во времена открытия Америки. Простое происхождение Колумба не помешало ему сознательно присоединиться к феодальным традициям. Сознательно в полном смысле этого слова, потому что, когда он заметил, что ему представили неполный список прав адмирала Кастилии, он поспешил заполнить пробелы, возвращаясь даже к XIV веку. Такими важными казались ему, основателю Нового Света, все средневековые прецеденты.

Нет нужды прослеживать здесь весь путь развития прав адмирала Кастилии, которые послужили отправным пунктом и примером для адмирала океана. Достаточно сказать, что Колумб, получивший этот титул в 1492 году, всего лишь продолжает традицию, созданную прежде другими генуэзцами, как Бенедетто Заккариа и оба Бокканейра, бывшие адмиралами Кастилии, или шесть Пессаньо, которые были на службе в Португалии с 1317 года.

Отсюда следует, что Средневековье продолжает жить, отчасти потому Колумб объединил свою должность с должностью адмирала Кастилии и продолжил тем самым традицию Энрикес, которые были адмиралами с правом наследования и принадлежали к высшей кастильской знати. Как и они, Дои Кристобаль Колон, так он стал называть себя с 30 апреля 1492 года, считал, что все морские дела и договоры находятся под его началом и в его власти согласно привилегии 1399 года для адмирала Кастилии. В слове власть хорошо просматривается феодальный характер, благодаря которому адмиралы Кастилии смогли придать своей должности такое большое значение, когда централизованная власть потеряла свое могущество. Именно эти права первооткрыватель пытался позже сохранить в Америке.

Но само собой разумеется, он так же мало придерживался средневековых традиций, которым, по его утверждению он следовал, как и Католические короли. Об этом свидетельствуют следующие примеры. Адмирал Кастилии имел право на одну треть всех грузов кораблей, которые покидали гавани империи, и на такую же часть любой прибыли, которую получал флот. Колумб же имел лишь восьмую долю от грузов и десятую от прибыли. Этого ему казалось мало, хотя он уже и добился значительных льгот. Поэтому он предложил решение, типичное для дельца, знающего все тонкости участия в торговых сделках, как это мог знать лишь тот, кто раньше работал вместе с Чентуриони, Спинола и ди Негро. Он потребовал восьмую и десятую части, которые ему были обещаны, и еще треть, что в общем и целом составляло более 55 %. С экономической точки зрения это было настоящим грабежом, и, вероятно, Колумб в своем стремлении к прибыли – пользуясь в то же самое время преимуществами своих средневековых предшественников, – забыл, что монархия Кастилии была властью, направляемой твердой рукой на централизацию и абсолютизм. Иногда властители колебались, и преимущества, которые получал Колумб в результате переговоров, служат тому доказательством. Но монархи умели снова овладевать ситуацией. Кроме того, претензии Колумба казались им преувеличенными, и в действительности он получал на 10 % меньше, чем его кастильские предшественники. В требованиях Колумба ясно просматривается средневековая традиция как в области управления, так и в торговле. Властители же, напротив, пытались освободиться от нее, где только это было возможно.

Разногласия между средневековой традицией и централизованной монархией продолжались и в Америке во время большей части испанской колонизации. И если в конце концов централизованная власть одерживала победу над центробежными силами, заимствованными из Средневековья, то происходило это не без их признания и не без присвоения значительной части, причитавшейся ей по праву. Вернемся еще раз к исходному моменту, к переговорам в Санта-Фе. Если даже Колумб добился всех возможных преимуществ в отношении титула адмирала, то это никоим образом не относится к титулу вице-короля. В этом случае отсутствие четко представленных средневековых примеров пошло монархии на пользу, по меньшей мере в политике Кастилии, так как вначале была ограничена власть вице-короля одновременно во времени и пространстве, что лишило его тем самым феодальных и наследственных прав, положенных по титулу адмирала океана. Но в течение тринадцати дней, отделявших переговоры от назначения, произошли резкие изменения. С 30 апреля перестал быть наследственным не только титул адмирала, но и должность вице-короля и губернатора.

Право наследования звания адмирала, вице-короля и губернатора в дальнейшем еще больше укрепилось в руках Колумба. В 1497 году он получил все полномочия установления прав первородства, распространяющиеся на все его владения, вассалов, наследственные права и выполнение должностных обязанностей. Объяснение, на основе которого королевская канцелярия гарантировала ему эти права, было таким же, по которому признаются права хозяина на владения, полученные от короля. Ничего не было более средневекового или феодального.

Вдохновленный этой новой привилегией Колумб свое наследство привел в порядок завещанием. Он распоряжался своими правами так, как будто бы они были пожалованы ему на условиях лена. Раньше большие влиятельные семьи точно так же освобождались от королевского влияния, насколько это было возможно по феодальным представлениям. Колумб, будучи простого происхождения, но уже пять лет назад причисленный к дворянскому сословию, пытался расширить свои права и права своих наследников. Своим владениям Колумб старался придать особый характер. При этом он настаивал на том, чтобы эти наследственные владения могли считаться утерянными лишь вследствие государственных преступлений. Это было соглашение между ним и королем как между сюзереном и вассалом.

В 1492 году и позже испанские повелители испытывали на себе гораздо большее влияние Колумба, чем им этого хотелось бы. Говорили, что от Колумба в определенное время исходила какая-то гипнотическая сила, которой подвергались даже короли. Но во время его отсутствия эти чары исчезали, и каким же было пробуждение, какой переворот в ситуации!

Как только представлялся случай, правители предпринимали испытанные меры. Они поручали судебным следователям, наделенным особыми правами, защищать их интересы. Как в Европе, так они впоследствии поступали и в Америке. Далее можно будет увидеть, как этими правами пользовался Франсиско де Бобадилья. Но, кстати сказать, в этом не было ничего особенного. Это была нормальная реакция центристской политики на действия высокого сановника с феодальными взглядами. С началом колонизации история протекает параллельно по обе стороны океана, и это направление исходит из одной общей точки, из европейского Средневековья.

Последующие наблюдения должны убедительно доказать, что Колумб привез в Америку Средневековье, это касалось его самого и чинов, которыми он обладал. Окружавшим его людям были предоставлены те же средневековые права, и в Америку они были перенесены в той же форме, которая была принята в Позднее Средневековье. Это в полной мере относится и к его брату, «adelantado» [4]4
  Aclclantado ( исп.) – в данном случае: губернатор провинции. – Прим. ред.


[Закрыть]Бартоломео Колубу, и его потомкам, прямым наследникам кастильских и леонских чиновников, вышедших из иберийской «реконкисты» XIII века. Это относится и к «alcalde mayor» [5]5
  Alcalde mayor (исп.) – градоначальник, мэр, председатель муниципального совета. – Прим. ред.


[Закрыть]Франсиско Ролдану, бунтовщику 1499 года, о котором мы еще узнаем позднее, и его потомкам. Здесь мы коснулись лишь особенностей мира чиновников, которые играют важную, хотя и не самую главную роль. Но именно они оказали значительную помощь королевской власти в подавлении автономистских тенденций феодализированной династии Колумбов. Эти люди, большинство из которых принадлежали к низшим дворянским слоям, не пользовались никакими феодальными правами. Но Колумб, едва покинув городское общество, вел себя как средневековый сюзерен и пытался добиться большей самостоятельности по отношению к короне. Его подчиненные, напротив, были верными представителями монархии. Для них это было единственной возможностью укрепить свои собственные силы за счет королевской власти. В ходе последующей борьбы каждый стремился получить как можно больше прибыли, а в конце концов и связанную с ней корону. Эти проблемы встают обычно на традиционном фоне конфликтов Позднего Средневековья между централизованной властью и отдельными силами. Их развитие будет продолжено по другую сторону океана. Но направление, по которому пошла история Старого и Нового Света, было вначале одинаковым.

Это уже было заметно во времена Колумба. Но стало еще более очевидным во всех делах колониального правления в последующие эпохи и не только в испанских владениях в Америке, но и во всех колониях, основанных на этом континенте различными колониальными державами. Формы правления, связанные в Америке с многочисленными земельными пожалованиями, будь это в португальской Бразилии, английской Виргинии, во французской Канаде или на голландских Антильских островах, везде они настолько феодальные, что можно говорить о принятии ленного права в области колониализма как о принятии римского права в Европе.

Но когда говорят о рецепции, то думают о развитии и о живом, движущемся процессе приспособления. Все то, что Колумб и вместе с ним кастильское правительство ввели в Америке по части средневековых методов правления, прижилось гам и приобрело постепенно новую форму. Это же относится и к нововведениям других колониальных держав. Но это развитие трудно понять, если рассматривать его отдельно от европейских и средневековых источников.

Личность Колумба представляется особенно четко, если ее рассматривать как живую человеческую связь между старым европейским государством средневековья, с одной стороны, и новым колониальным миром Америки – с другой. Проанализировав один из первых и самых важных мотивов его исторической роли в ходе введения Нового Света в западную цивилизацию, можно продолжать начатое повествование.