Текст книги "Рыцари и львы (Рассказы и сказка)"

Автор книги: Герберт Кемоклидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Главное – не зевнуть!

Однажды иду я домой через соседний двор и вдруг сверху кто-то меня окликает:

– Мальчик!

Я поднимаю голову и вижу: на балконе восьмого этажа стоит незнакомый мне мужчина.

– Мальчик, поднимись, пожалуйста, в девяносто вторую квартиру!

Я поднимаюсь на лифте, а мужчина уже стоит на площадке и меня ждет.

– Тебя как зовут? – спрашивает он. – Женя? Очень приятно. Заходи, пожалуйста, у меня к тебе есть просьба.

Я захожу в комнату и вижу: посредине нее стоит шахматный столик с расставленными фигурами. Все понятно, догадываюсь, человеку скучно одному и он пригласил меня сыграть в шахматы. А мужчина говорит:

– Понимаешь, мальчик, я – гроссмейстер по шахматам, и сегодня у меня решающая турнирная встреча. И вот как назло вся моя семья уехала в отпуск, а со мной остался еж, с которым надо каждый день гулять. Ты не сделаешь мне одолжение, не погуляешь с ежом?

Он разворошил в стоявшем на полу посылочном ящике бумагу. Под нею сидел большущий еж.

Я сразу хотел схватить ежа и бежать с ним во двор, но тут у меня появилась блестящая мысль. Завтра у нас в школе должно начаться командное первенство по шахматам. А меня наотрез отказались включить в команду нашего класса. Сказали, что я плохо играю. Но на самом деле я играю хорошо, только вот зеваю. А если я не зевну, то у кого хочешь выиграю, хоть у гроссмейстера. Вот все удивятся, когда узнают, что я на самом деле гроссмейстера победил! Тогда место в команде мне будет обеспечено!

– Хорошо, – говорю я. – Согласен. Только давайте сначала сгоняем партейку в шахматишки. Кто выиграет, тот и понесет гулять ежа. Не беспокойтесь, это буду я, потому что играю я очень хорошо.

Гроссмейстеру мое предложение сначала не понравилось.

– Боюсь, что тебе у меня не выиграть. Ты знаешь, что означает само слово «гроссмейстер»? Это значит – большой мастер.

– Ничего, – успокоил его я. – Я тоже у нас в классе считаюсь большим мастером. Хоть в шахматы, хоть в шашки, хоть в уголки. Мне главное – не зевнуть.

Гроссмейстер подумал и говорит:

– Ну, ладно, ходи. Твои белые.

– Нет, надо по-честному, – я взял две пешки и спрятал за спиной. – Правая или левая?

Он отгадал белые.

– Не беспокойтесь, – посочувствовал ему я. – Черными я играю еще лучше, чем белыми.

– Это редкое достоинство, – похвалил он меня. – Ходи.

– С фуком играем или без? – спрашиваю я.

– Конечно, без, – отвечает гроссмейстер. – В шахматных правилах никакого фука не предусмотрено.

Он пошел на две клетки от короля, а я как всегда начал своей любимой крайней пешкой на одну клетку. Играл гроссмейстер очень быстро – чувствовалось, что опыт у него есть. Но я по себе знаю, что когда играешь быстро, то начинаешь зевать. Зевал он все подряд, поэтому скоро у него остался голый король, а у меня – полная доска фигур. Эти фигуры так мешали одна другой, что я очень долго не мог поставить гроссмейстеру мат. Но в каждом моем ходе была большая угроза, потому что гроссмейстер вздрагивал и с мольбою смотрел на меня. Вдруг он вскочил из-за стола.

– Молодец, поздравляю! На доске возникла редчайшая в мировой практике ситуация! Какой бы фигурой ты сейчас ни пошел, мне будет мат. Бери скорее ежа и беги во двор!

Действительно, его королю был шах и мат при любом моем ходе. Я сдержанно, как и подобает большому мастеру, поблагодарил партнера за игру и побежал прогуливать ежа.

Через несколько дней, возвращаясь со школьного первенства, мы с Леней встретили гроссмейстера, гулявшего во дворе с ежом. Гроссмейстер сразу меня узнал и приветливо улыбнулся.

– Ну как? – спросил его я. – Выиграли в тот раз у своего противника?

– Конечно! – воскликнул он. – Иначе и быть не могло! Спасибо. Я ведь в тот день уже проиграл тебе, а большие мастера редко проигрывают два раза подряд.

Я уж не стал ему объяснять, что это совсем не так. Я вот, к примеру, играю лучше, чем он, а в школьном первенстве проиграл все шесть партий подряд. В шахматах главное – не зевнуть. Тогда можно выиграть у кого хочешь – даже у меня.

Дуэль

Леша Гулькин пришел в школу с большим синяком под глазом. Все стали расспрашивать Лешу, где он приобрел такой мощный фонарь, но Леша так и не сказал. На переменах он долго шептался о чем-то с Петей Савицким. И на следующий день Петя тоже принес в школу фонарь.

Девчонки стали шуметь. Это безобразие! Два закадычных друга устраивают между собой драки! А еще собаку собираются воспитывать! Чему она от них научится! Лена Нельская даже потребовала созыва чрезвычайного сбора. И тогда Леша Гулькин все рассказал:

– Не дрались мы с Петей. Просто у нас появился общий враг.

– Что еще за враг? Какой враг? – стали спрашивать ребята.

– Есть у нас один дылда во дворе, – продолжал Леша. – Сева, по прозвищу Амбал, из седьмого класса. В школу не ходит, бродит по двору, курит и придирается к тем, кто послабее. Позавчера вот в глаз ни за что ни про что двинул, а вчера Петя за меня вступился…

– Ну и мальчишки у нас! – закричали тут девчонки. – Их одноклассника обижает хулиган, а они защитить не могут!

– Кто не может? – зашумели сразу ребята. – Да мы его в порошок сотрем! Давно надо было нам сказать!

После уроков был создан штаб по борьбе с Амбалом. Он принял решение: предупредить Амбала, что, если он будет приставать к Леше, пусть пеняет на себя. Передать ультиматум хотели поручить мне и Лене. Но тут Слава Соснин сказал:

– Зачем посылать сразу двоих? Как будто мы боимся. Пусть Лукин один идет.

После уроков все ребята пошли с Лешей к его дому, но во двор вошел один Леня.

Минут пятнадцать мы ждали его возвращения и уже хотели идти выручать, но тут он появился и неторопливо направился к нам. Синяка у него под глазом не было.

– Все нормально, – сказал Леня. – Я его вызвал на дуэль.

– На какую дуэль? – удивились мы.

– На обыкновенную. Книжек, что ли, не читали?

– Так с кем он будет драться? И на чем?

– Вот и я у него спросил: с кем и на чем? А он мне: все равно. Хоть со всеми и на чем угодно. Я ему сказал: пусть приходит завтра, в девятнадцать ноль-ноль, с секундантами на пустырь, где трек собираются строить, там разберемся.

– Да объясни толком, зачем ты его вызвал на какую-то дуэль? – разозлился я. – Мы бы его и без всякой дуэли отколошматили.

– Я ему передал ультиматум, а он говорит: «Плевал я на весь ваш класс. Так и передай своей мелюзге». Ну, я его и вызвал. По-благородному.

– По-благородному! – закричал я. – С таким нахалом – по-благородному! Пойдемте, покажем ему, где раки зимуют!

Но тут Валя Соловьев сказал:

– А что? Дуэль – это интересно! Придем всем классом и выставим против Амбала кого-то одного. Если наш проиграет, выставим другого, третьего. Ну, а если по одиночке не выйдет, то коллективно отколошматим. Вот только на чем драться?

– Я знаю! – воскликнул вдруг Леша Гулькин. – На пистолетах!

– Ты что? Где их возьмешь!

– У меня есть два, – торопливо заговорил Леша. – На вид как настоящие, но на самом деле пружинные, палочками с присосками стреляют. Присоски в дверь влепляются, сразу и не отдерешь.

– Точно, – подтвердил Петя Савицкий. – Леша здорово наловчился из этих пистолетов палить. Не целясь, куда хочешь попадает.

На следующий день весь класс, включая девчонок, был на пустыре. Амбал уже поджидал нас. Сидел на деревянном бруске и покуривал.

– Привет мелочишке пузатой! – помахал он рукой. – Как будут выносить – по одному или всех сразу? Правильно сделали, что медсестер с собой привели.

Леня Лукин торжественно подошел к Амбалу. В руках у Лени была деревянная шкатулка, в которой его бабушка хранила пуговицы. Амбал с удивлением посмотрел на ящик. Леня отодвинул крышку. В шкатулке лежали два черных пистолета. Глаза у Амбала полезли на лоб. Он схватил пистолет, повертел в руке и усмехнулся:

– Игрушка! Ну, детский сад!

– Где ваши секунданты, сударь? – спросил Леня.

– Чего? А на кой они мне? Я и без них обойдусь.

– Присутствие секундантов обязательно, – строго сказал Леня. – Возможно, им придется засвидетельствовать вашу смерть.

Амбал опасливо посмотрел на пистолет и, еще раз убедившись, что он игрушечный, сказал:

– Нет у меня секунданта. Выделяйте, если хотите, из своих.

– Кто желает быть Амбаловым секундантом? – спросил Леня.

– Еще чего не хватало – против своего идти! – крикнул Володя Соловьев.

– Как видите, никто не желает пачкать о вас свое честное имя, – сказал Леня. – Но, чтоб дуэль все же состоялась, я согласен быть вашим секундантом. Вы уже выбрали себе пистолет?

– Выбрал, – ответил Амбал и опять усмехнулся. – Можно начинать.

Леня протянул Леше Гулькину оставшийся пистолет.

– Кого предпочтете иметь своим секундантом?

– Меня бери, меня! – закричали все.

Леша указал на Петю Савицкого.

– Объявляю условия дуэли, – сообщил Леня. – Дистанция – десять шагов. Каждый из дуэлянтов получает по одному патрону. Поскольку Амбал оскорбил весь наш класс, то, если он выйдет победителем в поединке с Лешей, будет стреляться с Петей Савицким и так далее. Девчонки в дуэли не участвуют. У кого есть замечания?

– Ладно языком трепать, пора начинать, – нетерпеливо сказал Амбал, достал из кармана сигарету.

– Мой долг, Амбал, обратиться перед началом дуэли к вам с предложением, – продолжал Леня. – Не желаете ли взять назад свои глупые слова, относящиеся к нашему классу, публично попросить прощения и торжественно пообещать не приставать больше к Леше Гулькину. Тогда дуэли не будет. Мы вас просто отколошматим.

– Ладно болтать-то, ладно! Пора начинать, мелюзга! – Амбал подбросил вверх пистолет.

Леня поставил Гулькина и Амбала спинами друг к другу. Гулькин был на целую голову ниже дылды.

– Расстояние – десять шагов! – напомнил Леня. – По моей команде каждый из вас делает пять шагов. Потом поворачивается лицом к противнику и стреляет.

Леня зарядил оба пистолета гранеными пластмассовыми палочками с резиновыми присосками и скомандовал:

– Раз!

Дуэлянты сделали по шагу. Леня был серьезен, Амбал все ухмылялся, закусив зубами незажженную сигарету.

– Два, три, четыре, – скомандовал Леня. – Пять!

Противники резко повернулись друг к другу. Амбал сощурил глаза и стал прицеливаться. А Леша Гулькин коротко вскинул руку и нажал на курок. Присоска смачно влепилась Амбалу в лоб. От неожиданности Амбал дернул головой, и сигарета скрылась у него во рту.

– Ура! – запрыгали ребята. – Готов! Да здравствует Гулькин!

Амбал стоял с вытаращенными глазами. На лбу его, как рог, торчала присоска.

– Не убит! – закричал Амбал, отплевываясь табаком. – Моя очередь стрелять!

– Покойник стрелять собрался! Не могу! – корчился от смеха Ваня Черемисин.

– Ура! Победа!

– Какой я вам покойник! – заорал Амбал и сжал кулаки. – А ну подходи!

Мы стали плечом друг к другу и тоже выставили кулаки. Амбал попятился. Палочка с присоской отклеилась от его лба и упала на землю. Амбал схватил палочку, хотел сломать, но она оказалась крепкой. Тогда он со злостью отшвырнул ее.

– Все на одного, да? Подождите, соберу своих друзей, так вы мне ответите!

Но он их так и не собрал. Может быть, у него их не было, а, может, были, но не собрались.

Вторая дорожка

К смотру художественной самодеятельности у нас в классе решили организовать хор.

– Солистом будет Слава Соснин, – решила учительница пения Мария Петровна.

– Я тоже хочу быть солистом, – вызвался я.

– Стремление очень похвальное, но, к сожалению, для солиста у тебя, Женя, маловато данных, – сказала Мария Петровна. – Твой голос только для хора подойдет – затеряется в массе и в то же время поможет создать общее звучание.

– А зачем мне теряться в массе? Если сейчас у меня голоса нет, то до смотра еще два месяца, и всё можно исправить.

Мария Петровна покачала головой.

– По-моему, лучше хорошо петь в хоре, чем плохо солировать. Впрочем, если ты настаиваешь, я могу тебя включить в программу. Что ты собираешься петь?

– Пока еще не знаю, – признался я.

– Ну что ж, – сказала Мария Петровна, – подбирай репертуар. Если понадобится моя помощь, пожалуйста.

Придя домой, я спел самому себе песню про барабанщика. Удивительно, что Мария Петровна не замечает, как я хорошо пою. А еще учительница пения! Я снова спел песню и записал ее на магнитофон.

На пленке мой голос получился каким-то скрипучим и визгливым, как будто меня щекотали.

– Что-то магнитофон забарахлил, – пожаловался я Лёне и прокрутил ему свою песню.

– Нормально работает. Ты и на самом деле так поешь. Даже, по-моему, хуже. И чего ты вдруг вызвался петь – никак не пойму.

– Это пленка плохая, старая, – сказал я. – На нее десять раз музыку записывали – вот она и поистерлась. А вот если бы пленка была новая…

– У меня дома много чистой пленки, – вспомнил Леня. – Целый ящик. Отец записывает голоса животных. Для науки очень важно, как животные общаются друг с другом. Например, извещают об опасности или что хотят есть.

Леня принес мне чистую кассету. Но и на ней мой голос вышел довольно неприятным, и я расстроился.

– Артисты, знаешь, что делают, когда своего голоса нет, а петь хочется? – спросил у меня Леня. – Имитируют. Подражают тем, у которых голоса получше. И хлопают им не меньше.

– Сложно, – вздохнул я. – Своим голосом еще туда-сюда, а чужим у меня не получится.

Тут Леня еще вспомнил:

– У нас дома есть пластинка – артист передразнивает других артистов под гитару. Давай запишем эту пластинку на пленку. Ты на смотре просто открывай рот, а поет пусть магнитофон.

Мне не очень понравилось, но что оставалось делать. Мы переписали пластинку на пленку, и я стал репетировать перед зеркалом. Сначала получалось плохо: то опоздаешь открыть рот, то вырвешься вперед, но постепенно я приспособился.

Мария Петровна несколько раз спрашивала, как идут мои дела, не раздумал ли я солировать и не собираюсь ли прийти в хор. Узнав, что я буду подражать известным певцам, она удивилась:

– Думаешь, это легко?

– Я не из тех, кто ищет легких путей, – ответил я.

Перед смотром в классе только и говорили о том, что я буду подражать знаменитым певцам. Да что в классе] Мальчишки и девчонки из других классов шептались за моей спиной: «Это он! Имитатор! Тот самый!»

Мы с Леней старательно разработали план моего выступления. Магнитофон мы спрячем в трибуну на краю сцены. Леня объявит мой номер, незаметно включит магнитофон, и ровно через десять секунд я должен открыть рот для исполнения первой песни.

Наступил день смотра. Зал был переполнен. Пришли даже ребята из другой школы. Когда я увидел, сколько собралось народу, мне стало страшновато. Но Леня меня успокоил: все будет в порядке.

Когда утихли аплодисменты после выступления нашего классного хора, Леня объявил:

– Выдающийся подражатель чужих голосов…

– Чужим голосам! – заметила с места Анна Демидовна.

– Выдающийся имитатор чужим голосам, – поправился Леня, – Евгений Репин.

Все дружно захлопали, и я с гитарой в руках вышел на сцену.

– Включил, – шепнул мне Леня. – Считай до десяти и начинай. Главное, не волнуйся.

Я положил руки на струны гитары и, досчитав в уме до десяти, открыл рот. Магнитофон молчал. Я еще раз сосчитал до десяти. Магнитофон по-прежнему ни звука.

– Звук! – прикрыв рот рукой, шепотом сказал я стоявшему за кулисой Лёне. – Где звук?

– Сам удивляюсь. – Леня пожал плечами. – Катушка-то вертится!

– Толку, что она вертится! Ты, может, не ту пленку поставил?

– Ту!

По залу прошел шумок. Кто-то хихикнул. И вдруг из трибуны раздалось:

– Ку-ка-ре-ку! – А потом еще раз и еще: – Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!

Зрители радостно захлопали.

– Леня, ты что поставил? – простонал я. – Другая же пленка!

Леня в отчаянии схватился за голову:

– Пленка та! Дорожка другая!

А из трибуны:

– Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!

В зале захлопали еще больше.

– Зрителям нравится! – зашептал Леня. – Только ты на лице что-нибудь изображай, а то как-то неестественно выходит.

– Мяу! – раздалось из трибуны. – Мяу!

– Как изображать, если я заранее не знаю, чей будет голос?

– Я тебе буду подсказывать! – успокоил Леня. – Я эту пленку помню. Сейчас лев зарычит.

Этого еще не хватало! Я сделал страшное лицо. А из трибуны:

– Фьюить! Фьюить! – защебетала какая-то пичужка.

Зал покатился от смеха.

– Ты чего меня путаешь? Где же лев?

– Ошибся! Сейчас его очередь!

Действительно, от львиного рыка задрожали стены. Кто-то из девчонок вздрогнул.

Дальше на пленке было записано шипение змеи, крики попугая, ржание лошади и много всего другого. О некоторых звуках я даже не знал, кому они принадлежали. Со сцены я сошел весь мокрый, как будто на самом деле издавал звериные звуки.

Как потом выяснилось, все догадались про магнитофон. Только думали, я специально изобрел такой комический номер, чтобы продемонстрировать свою мимику.

– Поздравляю, Женя, получилось очень оригинально! – сказала мне Мария Петровна. – Но вот зачем было выходить с гитарой? Она тебе только мешала.

И лишь мы с Леней знали, что меня подвела вторая дорожка.

Соревнование

Мы с Леней Лукиным гуляли после школы по набережной Волги.

– Эх, – сказал Леня, – сейчас бы лето-о-о! Прыгнул бы в воду – и на тот берег.

– А доплыл бы? – спросил я.

– Запросто, не то что ты, – ответил Леня.

– Я? Да не только бы на тот берег сплавал, но и обратно – без передышки. Иной раз на море увлечешься, а берега уже и не видно. Только дельфины вокруг ныряют, и пароходы гудят.

– Сочиняешь, – не поверил Леня.

– Я сочиняю? Да я тебе еще не все сказал! Далеко заплывать – это что! Каждый может! Главное, у меня скорость хорошая. Крейсерской называется.

Слово «крейсерская» ошеломило Леню. Он, видимо, представил, как я несусь по волнам рядом с быстроходным крейсером, а на поворотах даже обгоняю его благодаря лучшей маневренности. Это меня еще больше подстегнуло.

– Притом плаваю я разными стилями. Баттерфляем, дельфином, кролем, на спине, брасом – как угодно. Меня почему-то вода сама держит. Я даже ногами и руками не шевелю, а все равно не тону. Я плавать научился, когда мне неполных три года было. Отец кинул меня в воду, я сразу и пошел саженками. А ныряю я – ты бы видел! Все рты раскрывают. Хоть с вышки, хоть с тумбы, хоть солдатиком, хоть головой, хоть ласточкой. Под водой могу держаться пятнадцать минут. Потом надоедает.

– С аквалангом? – недоверчиво спросил Леня.

– Ну, скажешь! С аквалангом и дурак сумеет! Просто так, в одних трусиках. За эти пятнадцать минут я почти километр под водой проплываю. И тоже любым стилем.

– Все-таки ты, пожалуй, врешь, – сказал Леня.

– Что?! – закричал я. – Вызываю тебя на соревнование! Пойдем в плавательный бассейн и посмотрим, кто лучше.

Моя настойчивость озадачила Леню.

– А пустят?

– Со мною? – удивился я. – С кем тогда и пускать? Да меня там все знают!

Два дня назад я ходил в бассейн записываться в группу для начинающих, и как раз вывесили объявление, что бассейн закрывается на санитарную неделю. Когда мы подошли к бассейну, объявление, конечно, висело на дверях.

– Жаль, – сказал я, – не повезло.

Леня толкнул дверь, и она открылась.

– Может, зайдем? – спросил он. – Посмотрим хоть.

– Заходи. А я здесь обожду.

– Меня без тебя не пустят.

Я посмотрел через стекло. За столом сидела свирепая старушка.

– Вахтерша какая-то новая. – сказал я. – Только что, видно, взяли на работу. Она, конечно, про меня слыхала, но в лицо еще не знает.

Старушка увидела нас и сама подошла к двери.

– Уж тут как тут! – добродушно сказала она. – Звонила ваша тренерша, звонила… Просила, чтобы я вас пустила. Как же это вы костюмы-то позабывали? Бегом в шестую кабинку! Найдите свои вещи – и обратно.

Я хотел было объяснить старушке, что она ошибается, но Леня уже шел к раздевалке.

– Тапочки не забудьте надеть! – напомнила старушка.

Она села на свое место, а мы, шлепая по плиточному полу резиновыми подошвами, пошли по каким-то длинным коридорам и вышли прямо к бассейну. Все было готово к открытию, и по красивой зеленоватой воде тянулись пробковые канаты. Леня опустил руку в воду.

– Теплая!

Я тоже окунул руку.

– Как обычно.

За нашей спиной раздался голос старушки:

– Ну что, ребятки, нашли свои вещи?

Она с улыбкой смотрела на нас.

– Соскучились, небось, по водице-то, будущие чемпионы? Ну, ладно уж, раздевайтесь и покупайтесь недолечко. У меня дома такой же торопыга.

Она ушла, а мы с Леней стали снимать одежду. Оставшись в одних трусиках, Леня задрал голову вверх и спросил:

– На вышку пойдем?

– А куда же еще?

Мы поднялись на вышку и посмотрели вниз.

– Прыгай, – сказал я Лёне.

– А почему это я первый?

– Потому что я прыгну, а ты побоишься.

– Давай лучше с тумбы, – предложил Леня. – Мы ведь будем соревноваться не в прыжках, а на скорость.

– Как хочешь.

Леня забрался на тумбу с цифрой 2, а я – с цифрой 1.

– На какую дистанцию поплывем? – спросил я.

– А до конца сколько?

– Двадцать пять.

– Метров?

– А чего же еще?

– А на вид так все сто, – сказал Леня.

Мне тоже показалось – до того края бежать запыхаешься, не то что плыть, но я промолчал.

– Тут вода какая-то темная, неприятная, – сказал Леня. – С той стороны посветлее.

– Там лягушатник. Курице по колено.

– Может, оттуда и начнем? – спросил Леня.

– Как хочешь, – ответил я.

Леня хотел спрыгнуть на пол, но вдруг поскользнулся и, странно раскинув ноги, плюхнулся в воду. Сперва мне показалось, что он с кем-то борется. Он то уходил в глубину, то выныривал и, громко втянув в себя воздух, погружался обратно. И тут я понял, что Леня борется с водой. Тонет!

– Ленька, ты плавать-то хоть умеешь?! – крикнул я.

– Держусь, – торопливо ответил он.

– Я ведь тоже только держусь!

Он молча нырнул.

– За канат хватайся! – посоветовал я, когда Леня вынырнул.

– Он тоже тонет! – жалобно ответил Леня.

– Ну так к стенке плыви!

– Далеко до нее, метра два! Помоги!

Тут я прыгнул вниз, и меня сразу потащило в глубину. Чтобы не уйти на дно, я ухватился за Леню.

– Кричать надо, – сказал я.

– Неудобно, – ответил он.

Кто-то из нас сумел дотянуться до лесенки. Мы поднялись по ней и плюхнулись на пол.

– Ну как, будущие чемпионы? Успокоили душу? – спросила старушка, появляясь в дверях.

– Еще бы немного – и успокоили, – ответил я и попытался улыбнуться.