Текст книги "47 отголосков тьмы (сборник)"
Автор книги: Георгий Захаров
Соавторы: Мария Иванова,Григорий Андреев,Джей Арс,Дориана Грей,Андрей Миля,Владимир Чакин,Сергей Капрарь,Григорий Неделько,Александр Сидоренко,Виталий Вавикин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Клоун
1
Поцелуй был настолько страстным, что фильм совершенно не запомнился.
– К тебе или ко мне? – спросила Кейт Рейлэнс, когда они вышли из кинотеатра.
– Можем в машине, – предложил Пол Грир, обнимая девушку за плечи.
– Снова в машине?
– Ты против? – он прижался лицом к ее голове, вдохнул запах ее волос.
– Мы же не дети!
– Я не говорю о детях. Я говорю о нас.
– Тогда не против. – Кейт нырнула ему под мышку, не видя ничего и никого вокруг. Почти никого…
Клоун. Невысокий, застенчивый, с тремя воздушными шарами в левой руке. Наклонив набок голову, он наблюдал за парой, стоя чуть в стороне. Кейт встретилась с ним взглядом, вздрогнула. Вздрогнул и клоун. Белые воздушные шары устремились в небо. Кейт заставила себя улыбнуться.
– Смотри, – указала она Гриру на клоуна.
– Возьмем третьим?
– Пошляк! – Кейт ткнула Грира под ребра.
Он притворился, что ему больно. Клоун повторил его движения.
– Он что, заигрывает? – попытался пошутить Грир, обнял Кейт за плечи, прижал к себе.
Клоун снова повторил его движения, обняв невидимую девушку.
– А так? – спросил Грир, поцеловав Кейт.
Клоун повторил поцелуй.
– Неплохо, вот только без языка… – Кейт подмигнула клоуну, вспомнила, о чем они говорили с Гриром минутой ранее, потянула его к машине.
Клоун пошел следом, продолжая пародировать их.
– Мы вообще-то хотели побыть вдвоем! – сказал клоуну Грир, скользнув по спине Кейт вниз.
Клоун повторил его движения. Грир тихо выругался.
– Дойдем до машины и отделаемся от него, – шепнула ему на ухо Кейт.
Клоун отстал, однако, когда Грир садился за руль, вынырнул на тротуар и начал парадировать его.
– Да, да. Очень забавно! – одобрил его на прощание Грир, включил передачу, дал задний ход, вздрогнул, почувствовав удар, остановился, вышел из машины.
Клоун лежал на асфальте, раскинув руки. Большие глаза были открыты и смотрели в небо.
2
Кровь клоуна на асфальте и руках пытавшихся спасти его людей – эти видения приходили каждый раз, стоило Кейт закрыть глаза чуть дольше, чем на секунду.
– Не нужно было тебе выходить из машины, – снова и снова говорил ей Грир.
Кейт кивала. Кейт, которая все еще находилась на парковке возле кинотеатра. Она стоит на коленях возле клоуна, а его кровь из разбитой головы течет по ее рукам.
– В этом не было нашей вины, – сказал Грир.
Кейт кивнула.
– Офицер Добински сказал, что мы можем забыть об этом, как о ночном кошмаре.
– Я знаю.
Кейт попыталась сдержать приступ рвоты, но не смогла, закрыла рукой рот, добежала до ванной.
– С тобой все в порядке? – спросил через дверь Грир.
– Я не знаю, – честно призналась Кейт.
– Помощь нужна?
– Нет. – Она закрыла крышку унитаза, спустила воду, подошла к раковине, умылась, уставилась на свое отражение. Бледные щеки, синяки под глазами, губы блестят синевой.
Кейт открыла ящик, достала пудру, попыталась привести себя в порядок, вышла из ванной, увидела, как вздрогнул Грир, когда посмотрел на нее, и невольно вздрогнула сама.
– Какого черта это значит? – растерянно спросил Грир, пытаясь за макияжем клоуна отыскать знакомые черты любимой женщины.
3
Рабочий день шел медленно, тянулся, мучил. Несколько раз Грир пытался дозвониться до Кейт, но так и не смог. К концу рабочего дня он уже начинал ненавидеть автоответчик и записанный на нем голос.
– Где ты была? – спросил он, приехав домой к Кейт, увидел коробки с купленными костюмами, разбросанные на кровати.
– Просто хотела немного отвлечься, – извиняясь, улыбнулась Кейт.
– Могла бы хоть позвонить, – недовольно проворчал Грир, прошел на кухню, закурил.
В комнате шуршал картон коробок и ткань костюмов. Грир налил себе оставшийся в кофеварке холодный кофе, услышал шаги Кейт за спиной, обернулся, увидел клоуна.
– Ну как? – спросила Кейт кривляясь, изображая застенчивость.
Грир молчал.
– Я тебе не нравлюсь? – Кейт расстегнула несколько пуговиц костюма, обнажив грудь. – А так?
– Так уже лучше, – сказал Грир, не понимая, что происходит.
– Тогда чего же ты ждешь? – Кейт поманила его к себе, попятилась к дивану. – Ты когда-нибудь хотел сделать это с клоуном?
– Нет.
– А когда был ребенком? – она встала коленями на диван, спиной к Гриру, обернулась.
– Если честно, когда я был ребенком, то до чертиков боялся клоунов, – признался Грир.
– Вот как? – Кейт рассмеялась, выбралась из белого клоунского комбинезона, словно змея из старой кожи. – А теперь? – спросила она, выгибая спину. – Теперь тебе страшно?
– Теперь нет. – Грир отчаянно пытался убедить себя, что это просто странная, не совсем здоровая игра.
4
Филип Бота позвонил Гриру в обед и с какой-то простоватой хитринкой сказал, что видел Кейт.
– Ты не говорил, что она работает клоуном, – добавил Бота.
– Клоуном?! – Грир почувствовал, как екнуло сердце. – Где ты сейчас?
– В центральном парке.
– А она?
– Здесь же.
– Никуда не уходи.
– Что? – растерянно спросил Бота, но Грир уже повесил трубку.
5
Центральный парк. Голоса детей. Белый диск солнца висит высоко в небе.
– А она у тебя молодец, – сказал Филип Бота Гриру, наблюдая, как Кейт веселит детей.
Грир кивнул, закурил, не зная, что делать. Около получаса Бота находился с ним, затем ушел. Грир ждал, гадая, знает ли Кейт, что он здесь, или нет. А если знает, то…
– Какого черта ты делаешь?! – потерял он терпение, подошел к своей девушке и, взяв под руку, отвел в сторону.
Она наградила его гневным взглядом, затем моргнула как-то растерянно.
– А, это ты! – протянула она устало.
– Что это значит? Ты что, хочешь таким образом обвинить меня в смерти того клоуна? Ладно. Я понял. Признаю. За рулем сидел я, но…
– Мигель Альварес, – сказала Кейт.
– Что?
– Клоуна звали Мигель Альварес. – Она обернулась, улыбнулась паре случайных прохожих, снова уставилась на Грира гневным взглядом. – Ты убил Мигеля Альвареса, а вон там, – ее рука вытянулась, указывая на пару ребятишек с мороженым, – там его дети. Сироты. Не хочешь подойти и поговорить с ними?
– Что?
– Извиниться.
Грир тяжело вздохнул, пожал плечами, поплелся к скамейке с детьми, на ходу подбирая слова.
– Ну же! – поторопила Кейт, когда они подошли к детям.
Грир замялся, начал бормотать что-то бессвязное. В животе появилась тяжесть. Рот заполнила желчь.
– Что здесь происходит? – строго спросил мужчина, подходя к детям.
Женщина взяла детей за руки и повела прочь.
– Это ваши дети? – опешил Грир.
– А незаметно? – скривился мужчина, сжимая перед лицом Грира тяжелый кулак.
Грир извинился, поднял руки, сделал шаг назад. Кейт рассмеялась: громко, задорно, безудержно.
6
В клинике тихо и пахнет медикаментами.
Доктор Дорфф долго осматривал Кейт, затем сделал укол, дождался, когда она уснет, предложил Гриру пройти в кабинет, выслушал историю о клоуне, рассказал случай о мальчике, который после смерти своей кошки долго считал себя кошкой.
– Я так понимаю, что будет лучше, если Кейт останется на время здесь? – пришел к выводу Грир.
Доктор Дорфф выдержал его тяжелый взгляд и кивнул.
– И как долго?
– Пока не пройдет чувство вины, – доктор Дорфф развел руками, признавая, что не всесилен.
Грир кивнул, попрощался, вышел на улицу. Какое-то время он просто бездумно шел вперед. Черная тень шла рядом. Назойливая тень, все больше и больше начинавшая напоминать встреченного на стоянке у кинотеатра клоуна, который так хорошо парадировал людей. Грир выругался, остановился. Тень остановилась. Он пошел. Тень пошла следом за ним. Пошла кривляясь, издеваясь над ним.
– Ну хватит с меня! – Грир поймал такси, добрался до центрального парка, забрал свою машину, стараясь не обращать внимания на преследовавшую его тень.
Но тень была, шла следом за ним, кралась, пряталась.
– Чего ты хочешь? – спросил Грир, когда оказался дома.
Тень затаилась, метнулась за диван, когда вспыхнуло искусственное освещение. Грир прошел в ванную, умылся, вгляделся в свое отражение.
– Чего ты хочешь? – спросил он клоуна, который пялился на него с зеркальной глади.
Клоун не ответил, лишь робко улыбнулся.
– Это была случайность, – тихо сказал клоуну Грир. – Мы не виноваты. Мы… – он замолчал, услышав звонок в дверь.
7
На пороге стоял Филип Бота. В руках у него были две почтовые коробки.
– Вот, прислали на работу, – сказал он. – Я подумал, что живем все равно рядом, поэтому…
– Что поэтому? – устало спросил Грир, пытаясь понять, что лежит в коробках.
– Что с твоим лицом, Пол? – растерянно спросил Бота.
– С лицом? – Грир провел указательным пальцем по щеке. Белый грим еще не засох.
– Ты что, тоже подрабатываешь клоуном или это у вас с Кейт такие ролевые игры? – попытался найти объяснение Бота.
– Я сейчас умоюсь. – Грир забрал у него коробки. – Никуда не уходи.
Он закрыл дверь, побежал в ванную, спешно умылся.
«Надо успокоить его, убедить, что со мной все в порядке, – думал Грир, натягивая чистый костюм. – Сходим поужинать, выпьем…»
В дверь снова позвонили.
– Я, пожалуй, пойду! – крикнул Бота, чувствуя недоброе.
Он развернулся, сделав шаг к лифту, когда открылась дверь. В нос ударил свежий запах грима.
– А вот и я! – радостно сказал Грир.
Бота медленно обернулся. На пороге стоял клоун и застенчиво улыбался ему.
Комната под зимним садом
1
Он был писателем – Джером Малкович. Так, по крайней мере, ему казалось с детства. Позже в этом его убедила пресса. Критики – и те словно сговорились хвалить его… И казалось, что так будет всегда. Всю жизнь… Но потом что-то сломалось: в голове, в жизни. Словно кто-то переключил невидимый тумблер. «Нужно просто расслабиться», – решил Малкович.
– Нужно просто немного отвлечься, – сказал он своей жене.
– Хорошо, – сказала Бриджит, выждала полтора года, поняла, что лучше не будет, и подала на развод.
На процессе Малкович в основном молчал да лишь изредка жаловался то на тяжелое похмелье, то на очередную женщину, с которой провел ночь.
– Ты понимаешь, что топишь нас? – шипела на него адвокат по разводам Эмили Уотсон.
Малкович кивал, спрашивал, какого размера у нее грудь, признавался, что еще немного пьян или под кайфом. Эмили оглядывалась, давала ему затрещину.
– Ты хуже моего ребенка! – шипела она.
Малкович соглашался, тем более что дочь адвоката ему действительно нравилась.
– Ей семь, ее зовут Джуди, и вчера она спрашивала, должна ли теперь называть меня папой, – говорил он, видел, как заливаются румянцем щеки Эмили, и самодовольно улыбался.
2
Чувства пришли как-то внезапно, хотя Малкович предпочитал, чтобы это было вдохновение или хотя бы идея на рассказ. Встреча с женой была назначена на девять утра. Был воскресный день. Малкович проснулся в семь. Эмили еще спала. От нее пахло чем-то сладким. Малкович поймал себя на мысли, что хочет не сбежать, а остаться. По крайней мере, пока не пройдет это странное чувство… Он выкурил сигарету, заставил себя подняться, оделся, поймал такси…
В баре было душно, и Бриджит опаздывала. «Впрочем, как и всегда», – подумал Малкович, заказал себе выпить, затем еще и еще. Алкоголь не пьянил. Голова настырно оставалась трезвой.
– Начал пить с утра или продолжаешь с ночи? – спросила Бриджит.
На ней была надета черная мини-юбка. Чулок не было. Черные туфли на высоком каблуке. Шаг широкий.
– У тебя трусы видно, – подметил Малкович, когда бывшая жена села за стол.
– Тебя это беспокоит?
Он пожал плечами.
– А моему новому нравится, – сказала она.
– Хорошо.
– Ты-то в последний год совсем ничего не замечал.
– Не знал, что тебя это волнует.
– Вот еще!
– Тогда хорошо.
Малкович поставил пару необходимых подписей.
– Не жалеешь, что отдал дом? – спросила Бриджит уже как-то примирительно.
– Это меньшее, что я должен тебе за те пятнадцать лет, что ты меня терпела.
– Адвокат научила так говорить?
– Адвокат еще спит.
Бриджит нахмурилась, хотела сказать что-то еще, затем махнула рукой, ушла. Малкович смотрел ей вслед и ничего не чувствовал. За соседним столом сидела пара инженеров. Какое-то время Малкович слушал их разговор, затем поднялся, прошел мимо, качнувшись к их столу, извинился, сунул в карман украденный телефон. Никто ничего не заметил. Малкович вышел на улицу, выбросил украденный телефон в урну. Ничего: ни страха, ни раскаяния, ни гордости.
3
Идея съехаться пришла так же внезапно, как и чувства.
– Мы просто попробуем, – предупредила Эмили. – И никаких разговоров о свадьбе и о том, чтобы завести общего ребенка.
– Согласен.
– Отлично! – Эмили прищурилась, смерила Малковича внимательным взглядом. – И никаких больше женщин на стороне.
– Согласен.
Малкович закурил.
Ближайшие пару недель они потратили на поиски нового дома. Эмили оживилась, похорошела. На бледных щеках появился румянец. И дом, который она выбирала…
– Ты словно собираешься остаться здесь на всю жизнь, – подметил Малкович, когда они осматривали новый, еще пахнущий краской дом за чертой мегаполиса.
Эмили не ответила, больше – притворилась, что не услышала. Она ходила по дому и строила планы.
– Тебе все еще нужен свой кабинет? – спросила она Малковича.
Он смутился, затем осторожно кивнул.
– Тогда выбирай любую комнату, – предложила Эмили.
Малкович смутился сильнее.
– Или ты собираешься пить и жалеть себя до конца своих дней? – неожиданно ощетинилась Эмили.
– Ты беременна? – напрямую спросил он.
Она выдержала его взгляд и сказала «да».
4
Следом за чувствами и новым домом пришла мысль, что удастся снова начать писать – впервые за последние годы и на трезвую голову.
– Если хочешь, то можешь снять для этого где-нибудь квартиру или номер в отеле, – предложила Эмили.
Малкович долго хмурился.
– Пока мы не закончим ремонт в новом доме, – добавила Эмили.
Малкович нахмурился сильнее, но уже в этот же вечер позвонил знакомому агенту и попросил подыскать что-нибудь подходящее.
– Жена вытянула все деньги? – удивился агент, думая о своих процентах.
– Просто не нужно ничего яркого, – заворчал на него Малкович. – Скорее, наоборот, для музы.
5
Старый отель был похож на замок снаружи и на дешевую ночлежку внутри. Одно крыло было закрыто, и там ночевали бездомные. В другом крыле находился крытый зимний сад, в котором не сохранилось ни одного целого стекла, и во время дождя его затапливало так сильно, что стены соседних номеров были покрыты плесенью. Большинство комнат были смежными. Номера разделены тонкой перегородкой. Толстая пожилая женщина по имени Тайра, которая вела Малковича к лучшим номерам, бесстыже перечисляла несуществующие преимущества отеля.
– Я беру, – сказал Малкович.
– Берете? – растерялась Тайра, получила деньги наличкой за месяц вперед и не смогла сдержать радостную улыбку.
Улыбался и Малкович. Водка и сигареты помогли скоротать вечер. Постельное белье пахло пылью и плесенью, но было чистым. Малкович лежал на кровати, прислушиваясь, как засыпает отель – стихают крики и брань, голоса, смех.
Ближе к полуночи он выбрался в коридор. С собой у него была початая бутылка водки и новая пачка сигарет. Все как-то неестественно стихло. Малкович попробовал отыскать зимний сад. Под ногами трещали разбитые стекла, разваливались старые ковры. Малкович прошел вперед, попробовал открыть дверь в соседнее крыло, огляделся, убедился, что никто не наблюдает за ним, ударил ногой в замок. Подгнившая древесина хрустнула, сдалась.
Заброшенное крыло встретило его прохладой, ночной свежестью и далекими голосами. Малкович закурил.
Собравшиеся у старого камина бездомные замолчали, увидев чужака.
– У меня есть сигареты и водка, – сказал Малкович, подходя к огню, чтобы согреть руки, вытащил из кармана пару двадцаток, протянул ближайшему бездомному. – А если есть желание, то можно принести еще водки.
Парень схватил деньги, огляделся, получил согласие старших и побежал прочь. Малкович сел на его место, достал пачку сигарет, увидел протянутые грязные руки, раздал всем по сигарете. Пачка кончилась. Пришлось достать еще денег и отправить еще одного подростка за сигаретами.
6
– Богач? – спросила молодая девушка, подсаживаясь рядом.
– С чего ты взяла?
– Ну, если бы ты обокрал кого-нибудь, то вряд ли бы стал раздавать так деньги, да и костюм у тебя дорогой…
Малкович прервал ее, представился.
– А я – Милли, – сказала девушка. Рука ее была теплой, ладонь немного влажная.
– Выпьешь? – предложил Малкович, достав початую бутылку водки.
Бездомные загудели.
– Вам сейчас принесут! – напомнил им Малкович.
– Сомневаюсь, что они станут тебя слушать, – сказала Милли.
– А мне плевать. – Он выпил из бутылки, закрыл крышку.
– Кажется, ты предлагал выпить мне, – сказала девушка.
Малкович кивнул. Она забрала у него бутылку.
– А ты умеешь пить, – подметил Малкович.
Милли кивнула, перевела дыхание, вернула бутылку. Лицо у нее было смуглым. Черные волосы коротко пострижены. Глаза большие, светлые.
– Давно ты здесь? – спросил Малкович.
– Пару месяцев.
– А до этого?
– Какая разница?! – девушка поморщилась, попросила у него сигарету.
Малкович снова выпил.
– У меня кризис, – сказал он, сам не зная зачем.
– У тебя – что? – растерялась Милли.
– Я писатель, и у меня кризис.
– Ах, это… А то я уж испугалась, что это болезнь какая…
– Да. Смешно звучит.
– Я не шутила.
– Я, к сожалению, тоже.
Малкович выпил еще.
– У тебя есть семья? – спросила Милли.
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, – вздохнула девушка.
– Пока смотришь, вроде и есть, а отвернулся – совсем один.
Она взяла у него сигарету. Какое-то время они молчали. Вернулся бездомный, которого посылали за водкой. Ночлежка ожила, загудела. Кто-то пустил по кругу железную кружку. Когда очередь дошла до Малковича, он попытался отказаться.
– Если хочешь остаться здесь, то пей, – сказала Милли.
Он не стал спорить. Выпил один раз, другой. Огонь в камине стал ярче. Звучавшие голоса начали казаться знакомыми. Малкович запомнил пару имен, перекинулся парой дружеских фраз, затем все как-то замерло, осталось только пламя в старом камине.
7
– Придумал что-нибудь? – спросила Милли.
Она сидела рядом, прижималась к нему.
– Ты это о чем?
– Ну, ты же писатель.
– Тогда не придумал, – Малкович нахмурился.
Рука Милли ловко расстегнула ему ремень.
– Сколько тебе лет? – спросил Малкович.
– А это важно?
– Если я старше тебя вдвое, то да.
– Тогда скажи, сколько тебе.
– Тридцать семь.
– Значит, все нормально. – Ее рука скользнула ему в брюки. – Нравится?
– Я же сказал, мне тридцать семь, не семнадцать…
– Тогда пошли в кровать. – Она поднялась на ноги.
Старый матрац скрипнул. От него пахло плесенью и крысиным дерьмом.
– Хочешь быть сверху или слишком стар для этого? – спросила Милли.
– Дело не в этом.
– Тогда в чем?
– У меня нет презерватива.
– Я не заразная.
– Может быть, я, – Малкович заставил себя улыбнуться.
– Тогда давай по-другому. – Милли засуетилась, переворачиваясь в кровати. – Если ты, конечно, не брезгливый, – сказала она, обернувшись.
Малкович качнул головой и начал расстегивать ей джинсы.
8
Утро. Скрип битого стекла. Звон цепей. Далекие голоса.
– Что ты здесь делаешь? – услышал Малкович голос Милли.
Она соскочила с кровати, перебравшись через Малковича, словно его и не было. Перед лицом мелькнул треугольник черных волос. Зазвенела пряжка ремня.
– Какого черта, Рик? – зарычала Милли, натягивая джинсы.
– Я везде искал тебя, – сказал парень.
На вид ему было не больше двадцати. Кожаная куртка, увешанная цепями, вытертые джинсы, армейские ботинки… Малкович спешно заморгал глазами, увидев стальные шпоры на каблуках.
– Я не вернусь, Рик. Я не могу.
– Не можешь? – он огляделся, пытаясь найти причину, увидел Малковича. – Из-за него? – взгляд парня скользнул по расстегнутым штанам, остановился на лице. – Но ведь это же старик!
– Он не старик! И дело не только в нем.
– Тогда в чем?
– Пожалуйста, уйди, Рик.
– Значит, в нем.
Малкович увидел в руках Рика нож, спешно вскочил с кровати. Милли вскрикнула, попыталась встать между ними. Рик оттолкнул ее, навалился на Малковича, захрипел. Милли снова вскрикнула, схватила недопитую бутылку водки, ударила бывшего парня по голове. Бутылка разбилась. Малкович почувствовал, как на лицо ему текут водка и кровь. Рик обмяк.
– Я убила его? – спросила Милли как-то неожиданно спокойно.
– Я не знаю. – Малкович поднялся, проверил у парня пульс. – Кажется, да.
– И что теперь?
– Теперь? – Малкович огляделся.
Ссора, кажется, никого не разбудила.
– Можем бросить его здесь.
– Здесь? – Милли болезненно закусила губы.
– У тебя есть идея получше?
– Может быть…
9
Комната под зимним садом. Прогнивший пол, грязь. Милли что-то говорила о вечной жизни, но Малкович не слушал ее, считая, что у нее шок. Он просто помогал ей избавиться от тела. Становился соучастником убийства.
– Это не убийство, – сказала Милли, копая руками могилу для бывшего парня в мокрой земле. Серые крысы сидели на трубах, молча наблюдая за ее работой.
– Я понимаю, что ты спасала меня, но…
– Он не умер. – Милли бросила на Малковича гневный взгляд. – Еще не умер.
– Как скажешь, но именно сейчас я помогаю тебе избавиться от трупа.
– Дай мне два дня, и я докажу обратное.
– Что ты докажешь?
– Это старый отель, Джером. Старая земля. Она помнит многое и умеет многое.
– Я не пишу ужастики.
– Да плевать я хотела на то, что ты пишешь, а что нет! – закричала Милли и неожиданно разревелась.
Малкович подошел к ней и помог копать.
– Останься со мной еще на одну ночь, – попросила Милли, когда с похоронами было покончено.
– Я не могу.
– Ну пожалуйста… – она молитвенно сложила на груди руки. – На этот раз мы можем купить презервативы и… – Милли увидела, как Малкович достает деньги, попыталась отказаться.
– Это не тебе. Не только тебе. – Малкович вложил ей в руку всю наличку, что у него была, и ушел.
10
– Книгу, я так понимаю, ты не писал! – скривилась Эмили, открыв ему дверь.
– Не будь моей женой, – проворчал Малкович, направляясь прямиком в душ.
– Она, кстати, звонила.
– Хочет еще денег?
– Нет, сказала, что ты выглядел подавленным, когда вы встречались в последний раз.
– Скажи ей, что я всегда подавлен, когда она рядом!
Малкович разделся. Горячая вода обожгла тело, но ему нравилась эта боль.
– Одежду в стирку или выбросить? – спросила Эмили.
– Выбросить, – решил Малкович.
Он сделал воду горячее, закрыл глаза. В темноте мелькнули картинки подвала под зимним садом. Рик. Милли. Проведенная с ней ночь. Подковы на каблуках ее парня. Снова подвал и снова ночь с Милли. Запах ее тела. Какой-то бездомный мальчишка, который стоит возле пропахшей плесенью кровати и наблюдает за ними. Снова Рик и снова подвал.
Малкович вышел из душа. Тело было красным и болело.
– Хотел свариться заживо? – спросила Эмили, забрала у него полотенце, помогла вытереться. – Теперь ты захочешь выпить?
Малкович согласно кивнул, накинул халат. Эмили дала ему стакан с водкой. Кубики льда звякнули, ударились о зубы. Малкович прожевал их, вернул пустой стакан Эмили.
– Может, теперь расскажешь, что случилось? – спросила она.
– Просто неудачно выбрал дешевый отель.
– Так тебя побили? – Эмили рассмеялась, предложила налить еще выпить. – Ничего не сломано? Сотрясения нет?
– Просто дурацкий отель, – отмахнулся Малкович. – Дурацкий отель, дурацкая ночь, дурацкое утро… – он увидел вошедшую Джуди и помахал ей рукой. Она помахала рукой в ответ. – Она знала своего отца? – спросил Малкович.
Эмили качнула головой.
– А хотела узнать?
– Зачем тебе?
– Не знаю. Просто в отеле была одна девочка… – Малкович нахмурился, замолчал.
– Джуди знает, что я скоро снова стану мамой, – сказала Эмили, решив, что он уже не продолжит.
– Вот как?
– Да. И она хочет братика.
– Вот как? А ты?
– Мне все равно.
11
Милли. Малкович не думал о ней, пока не оказался с Эмили в постели. Простыни пахли кондиционером для белья. Эмили пахла весной. Ему нравилось ласкать ее и нравилось чувствовать ее ласки. Вот только вместо Эмили почему-то хотелось представлять Милли, и где-то далеко, в прошлом, скрипел старый, пропахший плесенью матрац, и рядом стоял грязный мальчишка лет двенадцати с каменным лицом, наблюдавший за происходящим…
Когда Эмили уснула, Малкович осторожно поднялся с кровати и вышел на улицу. Ночной воздух был прохладным, звездное небо низким. Пригород Нью-Джерси спал, и лишь вдалеке гудели редкие машины. Малкович закурил. Перед глазами снова мелькнуло лицо Милли. Где-то далеко скрипнул старый матрац. Звякнула цепь, затем подкова, но уже недалеко, здесь, рядом.
Рик. Малкович решил, что он либо спит, либо сошел с ума, потому что отказывался верить своим глазам. Парень Милли неспешно шел по пустынной улице. «Розыгрыш, – мелькнуло в голове Малковича, – это все, наверное, розыгрыш. Они узнали, что я богат, и решили вытянуть из меня денег». Он вздрогнул, поймав себя на мысли, что начинает думать как бывшая жена, даже суетится так же, как она, но… «Но если это не розыгрыш, тогда что, черт возьми?!»
Рик поравнялся с ним, остановился, долго разглядывал Малковича.
– Не понимаю, что Милли нашла в тебе, – наконец сказал он.
Малкович не ответил.
– Она не хочет, чтобы я убивал тебя, – сказал Рик.
– Понимаю, – протянул Малкович, все еще видя, как он и Милли закапывают Рика в подвале.
– Но ты заставил меня страдать, – задумчиво протянул Рик, словно пытаясь пародировать Малковича. – Ты унизил меня, причинил мне боль, убил меня, и теперь…
– Вообще-то формально убила тебя Милли, а я только помогал хоронить.
– Милли сама не своя последние дни.
– То есть ее ты уже простил?
– Конечно.
– Уже что-то, – Малкович натянуто улыбнулся.
– Но ты все равно будешь страдать, – пообещал Рик.
– Я понял.
– Поверь мне, есть много разных способов, чтобы заставить человека страдать. – Рик запрокинул голову и посмотрел на черные окна дома. – Очень много…
12
Малкович вернулся в дом, когда почувствовал, что дрожит. Налил себе выпить, забрался в кровать, но так и не смог заснуть.
Утром он дождался, когда Эмили уедет на работу, и отправился в старый отель. За комнату было заплачено вперед, поэтому Тайра Дуглас приветливо махнула ему рукой. Малкович заставил себя улыбнуться в ответ. Повсюду сновали люди, и ему пришлось ждать, когда начнется ночь, чтобы пробраться в заброшенное крыло. Он обошел все комнаты, но никого не нашел. Оставался лишь подвал под зимним садом, но туда Малкович не решился заглянуть.
Ближе к утру он вернулся в дом к Эмили. Она не спала, сидела бледная у телефона и ждала его.
– Где ты был? – тихо спросила она.
– В отеле.
– Кто-то убил Бриджит.
13
Суд был недолгим и показался Малковичу каким-то глянцевым и чересчур показательным. Адвокат, который вел его дело, сказал, что лучшим вариантом будет признаться и просить пожизненное.
– Лучшим вариантом будет начать работать и вытащить меня отсюда! – заорал на него Малкович.
– Но улики…
– Плевать я хотел на улики! Их подбросили…
Несколько раз во время процесса Малкович собирался рассказать о старом отеле и заброшенном крыле, о Милли, о ее парне, но сделал это лишь после того, как вынесли приговор.
Адвокат выслушал его внимательно, затем осторожно спросил, есть ли у него знакомые в психиатрических клиниках.
– Вы что, думаете, что я спятил? – опешил Малкович.
– Я ничего не думаю. Вы предлагаете, я говорю. За это мне платят. Сейчас вы предлагаете отправить вас в сумасшедший дом. Не кажется, что было бы лучше согласиться на пожизненное?
Малкович задумался на мгновение, затем послал его к черту.
14
Казнь состоялась дождливым осенним днем в среду. Эмили не пришла, да Малкович и не хотел этого. Врач ввел ему в вену иглу, извинился. Малкович кивнул. Все было каким-то призрачным, туманным. И тумана становилось все больше… Тумана, темноты, тишины.
Врач проверил пульс и зафиксировал смерть. Санитары отправили тело в морг. В газетах вышла короткая статья о казни некогда известного писателя. Но все это было уже в другом мире. В другой жизни.
15
Малкович открыл глаза, жадно заполняя слипшиеся легкие провонявшим плесенью воздухом. Темнота отступила. Тощие крысы уставились на незваного гостя. Малкович выбрался из грязи, огляделся. Он был в подвале. Был там, где они похоронили с Милли ее парня. Малкович поднялся на непослушные ноги. Была ночь. Тайра Дуглас спала, положив голову на сложенные руки. Малкович шагнул к выходу, остановился. Шепот звал его наверх, в заброшенное крыло. Странный шепот, знакомый.
– Не бойся, – сказала Милли, когда он нашел ее.
В камине горел огонь. Бездомные сидели полукругом, грея руки. Рик стоял в стороне, наблюдая за незваным гостем.
– Он не тронет тебя, – пообещала Милли Малковичу. – Ты ведь теперь один из нас.
– Один из вас?
– Мы все через это прошли. – Она показала ему свежие раны на запястьях.
– Так ты мертва?
– Как и ты. – Милли обняла его за шею, поцеловала в холодные губы и начала шептать что-то о любви…
